Правда делённая на ложь

Правда делённая на ложь

Проснулся я в слезах. Рядом никого не было. Постель была пуста. От этого стало ещё грустнее. Она не придёт, она больше никогда не придёт, я теперь всегда буду просыпаться один…

Я проснулся рано, в 4 утра, хотя лёг явно за полночь; правда, не помню точно во сколько… Даже не помню, как заснул. Погода за окном явно была не со мной: на небе не было уже ни облачка и начало светать. Я умылся, открыл полупустой холодильник. Пожарил себе яичницу, к счастью, я хорошо готовлю. Всё вокруг давило на меня: она умерла, умерла, умерла, её больше нет, нет, нет!..

Я вышел на улицу. В такую рань в воскресение на улице редко бывает много народу. Сел в машину, проехал круг по пока ещё пустому городу. Это меня успокаивало. В детстве я всегда мечтал, как буду ехать в крутой машине, рядом со мной будет сидеть моя жена, а позади наши дети; все будут оборачиваться, чтобы посмотреть на нас… Наверно, поэтому меня так успокаивает всякая езда на машине.

Когда я подъехал к дому, было уже около десяти часов утра. Я совершенно не знал, что делать. Ни сейчас, ни сегодня, ни завтра, никогда…

Глава 1

Меня зовутДенис. Фамилия моя настоящая мне неизвестна, но назвали меня Маленький. Денис Маленький – так и жил. Я рос в детском доме и никогда не видел родителей. Я никогда не знал их имён и знать мне совершенно не хотелось. Сначала я просто не думал об этом: дружил, гулял, я просто не знал, что может быть иначе, не верил в это. Затем, наслушавшись историй о родителях-пьяницах и алкоголиках, мне уже стало совсем неинтересно. Я мало мечтало приёмных родителях, в отличие от большинства. Мне было уже просто привычно жить так, как я жил, я не мог себе представить, что-то изменится, как это всё будет… Было легче жить так, как есть; но свою семью иметь я хотел всегда.

Я высокий, тёмноволосый, кареглазый. Что ещё можно сказать о внешности? Наверно, ничего.

Друзей у меня было также, как и у всех. Я жил простой сиротской жизнью, также как и все, мечтал, рос, пришла пора учиться в школе.

Я сдал психологический тест и меня отправили в самую обыкновенную школу, где стал учится. Немного обидно было от того, что у всех родители, подарки и прочее, а я… Я старался не думать об этом и наслаждаться общением с друзьями. Сначала я учился хорошо, прилежно, старался. Потом стало немного хуже… Даже не знаю, что ещё сказать. Это время пролетело быстро и довольно весело, хотя, конечно, было тяжело.

Закончив школу, нужно было поступать в институт. Особенно о профессиях я не задумывался, было и без того много проблем и поэтому выбрал простейшего врача. Учиться учился, но доучившись понял, что с таким образованием мне только и в местной больнице за гроши и работать. К сожалению, дети из детских домов не так много знают о жизни, как дети из семьи; сначала я был уверен, чтосмогу содержать семью, работая врачом, однако… Работать за гроши и содержать семью немного разные вещи. Я ушёл из детского дома, закончив институт. Стал работать, параллельно получая второе образование – экономическое. Было очень тяжело, даже тяжелее чем раньше, ведь я совершенно не привык к нормальной человеческой жизни. Всегда представлял жизнь совсем другой.

И вот, на последнем курсе я познакомился со своей женой. Её звали Марина Громова. Она была несколько высокой, русые волосы длиннее плеч. Она тоже получала второе высшее. Первое у неё было связано с бизнесом, четыре года относительно моих шести, потом три года она работала, а потом пошла учиться на экономиста, только в другой вуз. На её предпоследнем курсе перевелась в наш институт, тогда мы и познакомились. Через год я сделал ей предложение, и мы поженились.

Я никогда не думал о том, судьба, не судьба – я просто полюбил её и всё. Она была красивой, довольно умной – в общем, самая простая и обыкновенная девушка. Думал я сначала. Только позже я узнал, что вещички на ней стоят дороже моей годовой зарплаты, с учётом денег, которые я тратил на учёбу. Её отец был начальником большой фирмы, в которую принял меня стоило мне только доучится. Сергей Леонидович Громов строгий, ответственный и занятой человек, но он очень любит меня, как и я его. Мне кажется, я стал кем-то вроде его сына, хотя он не очень выставляет эмоции на показ. Елена Михайловна была домохозяйкой, всячески старалась угодить ворчащему мужу. Онадобра ко мне, по сути, заменила мне мою мать. Они стали моей семьёй, я очень люблю их. Мы зажили простой семейной жизнью.

Мы жили вместе пять лет. За эти пять лет я понял – до этого момента я и представить не мог что такое семья. Даже учась, можно сказать живя, среди тех, кто каждый день возвращался в семью, я всё равно ничего не знал о семейной жизни. Оказалось, это такая муть и скука… Честно, относительно моих детских детдомовских фантазий это так. Но я всё равно так любил её, но всё равно потерял, потерял, потерял её…

Глава 2

Понедельник был также ужасен. Всё также одиноко и пусто было в квартире. Моя Марина, моя жена Марина, она умерла… В то утро спасало лишь одно: я слегка опаздывал на работу и думать просто времени не было. Когда мы куда-то спешим, у нас и времени не остаётся подумать, даже нужно ли нам туда, куда мы спешим… Вот так и я спешил. Только вот я знал: на работе у меня всё так же хорошо. Там меня встретит начальник-тесть Сергей Леонидович, друзья-коллеги, и я буду счастлив… Хоть на миг. Хоть на миг, забыв о горе, я могу быть счастлив в своём беспокойстве…

Я сел в машину и поехал. Пробки я объезжал дворами. Неожиданно меня захотела остановить какая-то старушка. Я молча проклял своё опоздание и молча проехал мимо. Обычно, когда я не опаздываю, меня никто не просит остановить, но вот как только я стал опаздывать, сразу нашлась старушка, желающая доехать до ближайшего супермаркета. Так всегда. В итоге я подъехал к офису без пяти, то есть вовремя.

В офисе шумела жизнь. В этой офисной жизни забываешь про реальную. Все вокруг о чём-то говорили, совещались. С одной стороны, всё было по-прежнему, а с другой, казалось, будто что-то изменилось. Я прошёл в свой закоулочек и стал немного прибирать бумаги. Зазвонил телефон.

— Да, СергейЛеонидович, сейчас иду, — сказал я и пошёл в соседний кабинет начальника, — Здравствуйте, Сергей Леонидович.

— Здравствуй, Денис Денисович, садитесь, — сказал он. Меня сковал страх. Он всегда называл меня только Денис, как минимум из уважения к моему выдуманному отчеству. А уж на «вы»! он ни к кому не обращался, кроме тех, кого он безмерно уважает или ненавидит, или судьба которых уже решена. Обычно, услышав «вы» из его уст, люди начинали готовить себе могилы.

Я сел. Он смотрел на меня. Серый костюм сменился чёрным. Морщины на лице проступили сильнее, ровно как и круги под глазами. За эти выходные от постарел на десяток лет.

— Отчёт за месяц готов? — спросил он, нарушив тишину кабинета.

— Почти, — кивнул я.

— Почти? Опять почти? — говорил он громче, — Ты вечно не укладываешься в график! Снова отстаёшь, из-за твоего отдела у компании одни неприятности. Завтра чтобы был у меня! А 6 дело закончил? Если эта продажа провалится из-за тебя, считай ты не жилец! Документы должны быть у меня к концу недели. Ровно как и по 5 и 3 продаже. Со следующей недели обнуляем, подготовь всё.

— Но невозможно это всё сделать за неделю! — воскликнул я.

— Видишь дверь? — говорил спокойно он, — За той дверью очередь тех, кто готов это сделать за три дня и получить и зарплату, и премию. Ты думаешь, ты не заменим? Ты – самый заменимый из всех людей! Ты – ничтожество, живущее за чужой счёт! Ты должен каждую свою секунду за то, что я тебя из бомжа в принца превратил. Во-он, работать!

Я вскочил. Замерев, почти тут же очнулся и вышел. Меня чуть ли не трясло. Всё это время… Я жил в обмане. Всё это время… Всё это время… Все это время он меня вовсе не любил, он вовсе не относился ко мне как к сыну, всё это время вокруг был лишь обман. Всё это время...

Коллеги вокруг шептались. И я знал о чём. Я сел за стол. О, сколько листов и всё это за неделю!.. Я столько и за месяц не сделаю.

— Привет, маленький, — сказала, подойдя ко мне Лена, секретарша Сергея Леонидовича. Ко мне она относилась неплохо, хотя и звала меня «маленьким» из-за старой фамилии. Но одно я знал наверняка – она, этакая любительница сплетен, подошла за очередной порцией.

— Привет, Лена.

— Ты чего такой хмурый? Случилось чего?

— Нет, всё хорошо, — говорил я, судорожно разбирая бумаги. Говорил, что всё хорошо, а у самого руки тряслись.

— Да ладно тебе, маленький, что тебе, сложно рассказать что ли? Я помочь если чего могу, словечко за тебя замолвить. Начальник наш, конечно, сам знаешь, тот ещё кремень, никого да ничего не слушает, однако повлиять-то можно…

— Хочешь мне помочь?

— Конечно! Для тебя всё что угодно.

— Не мешай мне, пожалуйста.

— Не мешать? Да ты чего, маленький!

— Пожалуйста, не мешай мне, — проговорил я чуть ли не трясущимся голосом.

— Как скажешь, — и ушла. Разносить слухи да кофе, наверно. Однако мне было не до неё. Я сел работать. Даже на обед не пошёл, хотя мог представить, что устроят мои коллеги в честь этого. Большинство, по крайней мере. На обед меня звал мой друг Лёня. Он так же был руководителем, только в отрасли перевозок, которая была ничуть не менее значима. Он также пришёл ко мне, когда все уже расходились.

— Денис, — сказал он мне, — У тебя серьёзные проблемы, однако сидеть здесь до самой ночи тоже не стоит. Пойдём по домам.

— Нет… Я ещё немного посижу. Мне теперь и идти-то не к кому, так что я лучше останусь здесь, поработаю ещё. Пока я работаю, я не помню о том, что случилось.

— Понятно, — кивнул он, — не засиживайся здесь, хорошо?

Я молча кивнул. За три дня я успел потерять столько дорогих людей… Сразу двух, как ни бывало…

Глава 3

Домой я пришёл поздней ночью, не только потому что поздно вышел, но и из-за того, что ещё очень долго ездил по тёмному городу. В квартире было пусто. Ничего удивительного, теперь мне придётся привыкать… Было душно. Дышать было буквально нечем. Я распахнул окно на всю. Раньше мне это запрещала делать Марина, потому что она мёрзнет, а сейчас…

Я стал мыть посуду. Как же, как же, как же… Я убрал последнюю тарелку и развернулся к окну, чтобы закрыть его. Я не дошёл до него, просто сел на полу и заплакал как ребёнок. Марина умерла, а Сергей Леонидович… Дуло всё сильнее. Я всё же закрыл окно. Пошёл в душ, затем лёг спать. Тишина вокруг не позволяла даже шевельнуться. Она была идеальна. Даже стука часов не было слышно, только стук моего собственного сердца. Это долго не давало мне уснуть. Тогда я включил радио. Под него уснулось спокойнее.

Будильникзазвенел. Я проснулся. Радио всё также играло. Было не так одиноко от этого. Сильно хотелось спать. Я приготовил себе завтрак, выпил кофе, который обычно не пью и поехал на работу. Там меня ждал полный завал. Сергей Леонидович забрал одну бумагу и дал ещё 5. В тот момент я понял, что шансов у меня уже нет. Он выгонит меня, да ещё и похуже наговорит обо мне, что потом ни в жизни работу найти…

А собственно зачем мне работа? Раньше она нужна была чтобы я мог содержать семью. А сейчас зачем? Чтобы жить? Но жизнь ли это, если в ней даже нет смысла? Нет, нельзя задумываться, нужно просто работать.

Я уже знал, что меня уволят. Но не так было гадко от потери работы, сколько предательства, стоящего за ним. Вечером я с друзьями пошёл в бар. Друзей у меня было не много: Лёня, друг по работе, я уже говорил о нём, Миша и Дима. Миша тоже детдомовский. Там мы и познакомились. С Димой я ходил на боулинг, в который играл около двух лет.

Они стояли за стойкой. Я подошёл к ним, поздоровался. Мы выпили по стакану.

— Ден, тебе, может, не пить? — спросил Лёня, — Смотри, и так проблемы на работе, а если ещё и пьяным придёшь…

— Да что мне терять, — отвечал я, — Всё что можно было, я уже потерял. Меня и так и так уволят, только предлоги разные. Чего уж напрягаться…

— Ты работу бы новую поискал что ли, — сказал Миша, — А то смотри, в такую беду попадёшь…

— Да, повешу объявление, конечно. Да только мне Сергей Леонидович весь кислород перекроет. Мне теперь в жизни ничего хорошего не светит. Я потерял, я всё потерял в одно мгновение…

— Слушай, — сказал вдруг Дима, — У тебя же мать её как родная? К ней бы сходил, она тебя, может, и пригреет, и местечко займёт, чтобы с работы не выгнали. Попробуй к ней сходить!

— Схожу к маме, конечно, — кивнул я, — И работу поищу. Но не сейчас, потом. Потом, всё-всё потом… А если что, вы же мне поможете?

— Прости брат, — кивнул Лёня, — На меня и так взоры бросают из-за тебя. Себя погубил, так меня не губи, — сказал он и ушёл.

— Это как же так? — спросил я, — Это он меня бросил что ли? Хорош друг, ничего не скажешь. Я… Всё это время у меня никого не было кроме неё… Ушла она, развеялся мираж…

— Да ладно, брат, — кивнул Миша, — Держись. Всё ещё уладится.

— Надеюсь… — пролепетал я, потеряв ещё одного человека. Кажется, у меня их никогда и не было, они все были миражами. Может, и жизни у меня не было, может, и она была миражом?

Я ушёл. Совсем один, я не мог долго ездить по улицам, ведь был пьян. Помню, что Марина всегда ругала меня, если я приезжал домой на машине пьяным. Она говорила, что это опасно. Но в квартире снова была тишина – никто не скажет мне ни слова. Разве так должно быть? И за открытое настежь окно мне тоже никто ничего не скажет. Мне больше никто ничего не скажет, потому что я больше никому не нужен. Больше никого нет.

Я лёг, даже не умываясь. Я просто лёг, всё также со включённым радио. Это теперь квартира меня одного: могу делать, всё что заблагорассудится. Спать с открытым окном, ездить пьяным, засыпать под радио… Я в сотый раз прокрутил это в голове и улыбнулся. Терпеть сотни лишений из-за человека рядом легче, чем одиночество в своё наслаждение. Одиночество разъедало меня. Оно гложило изнутри, не давало дышать, душило разум. Я был убит. Меня убили уже трижды. А что дальше? Кто будет четвёртым? Кто убьёт, предаст меня опять?..

Точно не мама. Уж ей-то я верю. Уж она-то, как оказывается, единственная кто не предаст меня. Правда, нужно съездить к ней, ей наверно тяжело, я один смогу её утешить…

Глава 4

Ехать мне к ней не пришлось. Сергей Леонидович буквально прогнал меня из офиса, сказав, чтобы я ехал домой, потому что там меня ждёт Елена Михайловна. Я знал, что она меня никогда не предаст, и что она чуть ли не ангел во плоти, но всё равно немного волновался. У неё же дочь умерла – мало ли что? Странное стеснение в груди, не давало мне наслаждаться ездой. Но ничего, сейчас я приеду, она меня обнимет и всё образумится.

Я открыл квартиру. В на скамеечке в прихожей сидела Елена Михайловна.

— Здравствуй! — воскликнул я тепло.

— Здравствуй, — ответила она похолоднее, — Денис. Мне хотелось с тобой серьёзно поговорить.

— Конечно. Пойдём на кухню?

— Да.

Мы прошли на кухню. В мойке были горы посуды, в холодильнике маленькая чёрная дыра, я даже со стола не вытер. Неудобно, конечно, стало, а с другой стороны, это же Елена Михайловна, она всё поймёт и поможет, как мама.

— Денис, — начала она, — Мне нужно серьёзно поговорить, я уже говорила. Сергей Леонидович обеспечил тебя хорошей работой, когда ты женился на Марине, чтобы ты смог её обеспечивать. Мы дали вам всё что только могли – мы искренне заботились о дочери и о тебе, конечно, тоже. Пришла пора возвращать долги. Ты сам понимаешь, что квартира не твоя – наша. Сергей Леонидович не выгонял тебя из сострадания и боязни за дочь. Теперь же всё изменилось… В общем, в течении недели перепишешь квартиру на моё имя. Если же ты этого не сделаешь, будем судиться.

— Но… где же мне тогда жить?

— Мы с мужем посовещались, — продолжала она, — И решили оставить машину тебе. У тебя есть отличная машина и скопленные деньги. Тебе хватит, ты же жил как-то раньше, вот и сейчас проживёшь; к тому же, у тебя теперь есть деньги. Не забудь переписать квартиру. Пока, — кивнула она легко и ушла. Зато как мне было нелегко. Зато как мне было тяжело…

Я сел на пол, прямо там, в прихожей и заплакал. Даже мать, даже мать меня предала… О, за что, за что! Неужели весь мир вокруг и правда иллюзия? Мы думаем, что у нас много друзей и родных, пока не исчезает один, настоящий; тогда и выясняется, что он был вместо всех, а всех остальных никогда и не было. Так больно узнавать столько простую, но жестокую правду…

Я вышел на улицу. Мне не хотелось водить – мне вдруг подумалось, что и это иллюзия. Ведь всё вокруг иллюзия – именно так мне казалось в тот момент. Я был всегда один, брошенный родными родителями, страдал за свою жизнь ежеминутно борясь против целого мира, нашёл-таки жену, создал семью, обрёл любовь… И что? Рядом со мной никогда никого не было. Я всегда был один. Я даже подумал, что, возможно и Марина…

Моя жизнь. Что она значит для меня? Всё, что у меня было… на самом деле ничего этого не было. Я всегда был одинок. Всегда боролся один на один с этим миром, прикрываясь собственными фантазиями. Мой мир, весь тот мир, что был вокруг меня, весь, пал в одно мгновение. Я один. Моя жизнь – иллюзия.

Я сидел на скамейке. Мне не приходили в голову другие мысли, я лишь повторял по кругу одну и ту же. Мне ничего не хотелось – просто лечь и умереть. Нет, даже этого не хотелось. Закрыть глаза и исчезнуть. Проснуться и понять, что всё что было неправда. Что Марина жива и всё хорошо, жить в мире иллюзий и дальше.

Уже давно стемнело, а я всё сидел на скамейке. Удивительно, но я не думал о голоде, хотя не ел с завтрака, не подумал, что могу случайно заснуть здесь, словно бомж. Хотя нет, я хуже бомжа – бомж хотя бы знает, что он бомж, а я даже своего имени настоящего не знаю. Я ничего о себе не знаю. Нет, всё же, одну единственную вещь я знал: это называется отчаяние. Отчаяние – это состояние души, при котором рушится старый мир, а нового всё ещё нет. Очень беспокойно на душе, ничего не хочется, максимум – исчезнуть.

Я так и заснул на этой проклятой скамейке. Меня разбудили случайные прохожие, ведь на мне всё ещё был приличный рабочий костюм. Я пошёл домой. Ха, домой… Это ведь больше не мой дом. У меня больше нет, да, в общем, никогда и не было, ни дома, ни имени. Как смешно… даже радио не успокаивало. Я лёг и заснул, думая, что лучше больше и вовсе не просыпаться.

Будильник я отключил, но не встал. Зачем? В чём смысл? Я был в отчаянии. Закрыв глаза, я пролежал в постели целый день, так и не встав. Встал я только под вечер, когда уже стемнело. Мне жутко хотелось есть. В холодильнике почти ничего не было, и я пошёл в супермаркет, накупил всякой гадости. В детстве я думал, что однажды приду с женой в магазин, накуплю чипсов и прочее, чем мы будем питаться весь день, параллельно смотря фильмы. Наверно, самое время исполнить хоть одну мечту в реальности…

Мне вдруг вспомнилась та старушка на обочине. И знаете что? Она умерла. Ни один водитель, проезжая в тот день дворами не помог ей. А среди них был я, я, я… От этого мне стало ещё хуже.

Мне кажется, тот день разделил мой мир на до и после. Мир иллюзии и жизни. Мир отчаяния и гибели. Я не приходил больше на работу, мне больше нечего было так делать. Я пытался искать в интернете работу – мне всюду отказывали по самым глупым причинам. Сергей Леонидович, наверное, уже всюду рассказал кто я такой и что меня не стоит брать к себе. Я переписал квартиру. Мне даже немного тошно стало в ней находиться после смерти Марины, а после слов Елены Михайловны – и тем более.

Глава 5

Моё отчаяние топило меня всё глубже. Я собирал вещи, чтобы съехать с квартиры – куда? Это совсем другой вопрос. У меня, вроде, были друзья, если, конечно, были… Лёню уже можно не считать. Чей нож окажется в моей спине следующим? Собирая вещи, на наткнулся на странную карточку, о которой я никогда не слышал. Вряд ли там много, но сейчас любая копейка на счету. Я вдруг подумал, что ничего не знал о жене, как и о этой карточке, что ничего не сделал для Марины, а ведь на ней держался весь мой выдуманный мирок.

Мне стало вновь так больно. Я уже не мог плакать – у меня просто не осталось слёз. Я вышел из дома и пошёл к моему следующему другу – Диме. Дима, примешь ли ты меня теперь? Я грел надежду на верного доселе друга, но в мыслях знал, что он откажет. О да, всё верно: открыл его охранник и сказал уходить. Я настаивал, говорил, что я его друг, что я Денис Громов, но меня не впустили. Только начиная спорить с охранником, я знал, что итог решён, но всё равно спорил. Скорее всего, я просто не хотел верить, что очередной человек меня предал, что его никогда и не существовало. Я, надеюсь к радости, считаю, что глупее чем врать себе ничего нет.

Время шло к обеду. Я решил, что идя вперёд, нужно сжигать мосты, потому пошёл к Мише, чтобы убедиться, что и он предатель. Я шёл к нему и уже знал это. Странно, но его я совсем не корил, ведь знал его прошлое, что ему пришлось пережить, как он из последних сил кормил семью вначале. Я позвонил. Сначала никто не стал открывать, я уже думал, что ещё полминуты постою и пойду, но дверь открылась.

— Денис? — спросил Миша удивлённо, — привет. Ты с вещами?

Я лишь слабо кивнул.

— Ну проходи, — я прошёл, — Мы тебя давно ждём. Ты разувайся, чего. Я так и знал, что ты придёшь. У тебя ещё кто-нибудь остался?

Я покачал головой. Я привык не врать себе, но только сейчас осознал, что все, все, кто у меня был, я всех, всех потерял, если вообще находил.

— Да ты не расстраивайся так, проходи, — он повёл меня по квартире. Она была небольшая, две средних размеров комнаты. В одной располагались они с женой, в другой была гостиная, в которой я и стал жить. Места даже на двоих было немного, на троих мы теснились страшно, я понял это в первый же день. Жену у Миши звали Лена, она и раньше знала и Марину, и меня, жёны вроде как даже дружили. Приняли меня довольно тепло, стали сразу спрашивать о планах, работе. Что делать я, откровенно говоря, не знал совсем.

Работу искать – легко, только меня и не возьмёт никто. Днём я был занят домашними делами, искал работу. Прошла неделя. Постепенно отчаяние всё сильнее охватывало меня, мне уже ничего не хотелось: я бросил активные поиски, в большинстве смотрел телевизор и больше ничего. Жена Миши всё сильнее была недовольна, как мною, так и им, и я понял: больше я тут задерживаться не могу. Неделя – мой порог.

В понедельник я втихаря собрал вещи и ушёл. Идти мне было некуда, и я решил снять квартиру. Из князей в грязи – так ведь говорят? Я проверил свою карточку, на которой оставалось не так много и ту таинственную карточку Марины. И знаете, сколько там было? Три миллиона! Три миллиона! Моя жена в тайне от меня имела карточку на три миллиона. Нормально вообще? С другой стороны, не мне в моей ситуации жаловаться… на очередное предательство.

Я снял какую-то несчастную однушку. Теперь нужно было начинать жить заново.

Глава 6

Отчаяние? О, да. Я сидел в своей съёмной квартире, хотя мог бы и купить её, и пил вино. А что мне ещё нужно? Лечь и умереть? Лечь и умереть… Я уже лежал. Оставалось совсем чуть-чуть, всего лишь умереть. Однако совершать суицид я не собирался. Разве что вино, усиленно уничтожающее мой мозг. Я же, знаете, немного врач…

Я всё лежал так весь день, не зная, что мне делать. Я проспал следующие сутки – у меня было время. Теперь у меня его много. Как оказалось, иметь много свободного времени хуже, чем не иметь его вовсе…

Прошла неделя. Я целую неделю сидел дома. Время от времени я вспоминал Марину и становилось ещё хуже. Мне хотелось не то, чтобы повеситься, но я уже начинал думать о суициде. Жизнь?.. Жизнь или иллюзия? Снова плакал и снова убивал себя изнутри. Внутри меня глубоко сидело отчаяние и как убрать его я не знал. Я заворожено смотрел на часы. Вдруг дверь открылась.

— Как ты тут, Громов? — спросила меня хозяйка, — Пьянствуешь? Даже вещи за неделю не разобрал, алкаш. За квартиру за месяц так за неделю и не заплатил.

— Хотите, я куплю её, — сказал я.

— Хочу, — ответила старуха.

И знаете что? Я потратил все свои чёртовы миллионы на эту однушку. Я заплатил за неё в два, если не в три раза больше, чем она стоит, знаю, но… Эта однушка мне как сестра. Единственное что у меня есть. Кроме этой несчастной однушки у меня ничего нет. Одна только однушка, такая же одинокая и никому не нужная, как я; стакан вина, сумка вещей и моё отчаяние… «Может», — вдруг подумал я тогда, — «Пойти прыгнуть? Пока на старушку документы не переоформили. У неё и три миллиона и квартира… Одну убил так другую спасу. » Я вышел на балкон. Неприметный вид из окна, я о таком всегда мечтал… А!

Я сел на пол и вновь заплакал.

— Я… Я… — шептал я сам себе, буквально задыхаясь, — Я...

Небо было золотым. Казалось, это не небо, а золотая ткань поверх спелого красного яблока. Солнце медленно уходило за горизонт. Говорят, на юге солнце уходит быстро, а чем севернее, тем медленнее оно садится. Солнце село. Перед глазами мелькали пятна от яркого солнца. Небо на другой стороне было уже более тёмного синего. Синий – это бесконечная гладь воды, что уносит яблокониже по течению. Синяя вода, унеси и моё горе с собой! Вода, ах, вода…

Звёзды… Я никогда их не видел. Не больше двух на небе за раз. Везде было слишком светло, чтобы я мог видеть звёзды. Везде было слишком много лжи, чтобы видеть правду. Но вот, рассеются тучи, и я увижу звёзды. Только стоят ли они того, чтобы на них смотреть?..

Я вошёл в комнату. Посередине стояла сумка. За целую неделю я не разобрал её. Разберу утром… Я лёг. Никак не получалось заснуть – я включил радио.

Проснулся я до рассвета. Вновь глянул на сумку. Может, пора избавиться от лишнего окончательно?.. Начав разбирать сумку, я наткнулся на совсем старый мой альбом ещё детдомовских времён. Листая страницы, я вспоминал… в очередной раз плача.

— Я… Я… — шептал я сам себе, буквально задыхаясь, — Я...

Голова шла кругом. Вся та жизнь, о которой я мечтал… Она была совсем иной. Вся та жизнь, что у меня была… Она была фальшивкой. Я хотел совсем не этого.

Я вышел. Как же всё же хорошо, что у меня есть машина. Я сел. Я включил всё, как всегда, однако всё было не так. Внутри меня не так. Слёзы уже подсыхали – хватит уже им литься. Я был другой внутри. Я наконец-то понял…

Глава 7

… я ведь хотел всегда совсем другого. Мои мечты, цели, это всё затмили обман и самолюбие…

Я ехал вроде спокойно, но всё равно немного волнительно. Я даже не понимал, каково мне было: мне просто нужно было поскорее приехать. К счастью, ехать было недалеко и скоро я вышел на полупустую стоянку. О Боже… Моё сердце сковало. Оно забилось сильно-сильно, почти выпрыгивая из груди. Я так долго шёл и не смог уйти ни на шаг…

Вот он, мой родной детский дом. Вот оно, то место, где всё началось. Моя сознательная жизнь, ненастоящее имя, мои мечты… Вот оно, начало, мой старт, и я снова здесь. Как жаль… Что яне смог уйти ни на шаг…

Я медленно вошёл. О, как трепетало сердце!

— Здравствуйте, вам чем-нибудь помочь? — спросила девушка.

— Я воспитанник этого детского дома. Мария Ивановна не у вас?

— Мария Ивановна? О, сожалею, она умерла. Ей было уже 70. Знаете, об этом даже по телевизору говорили. Случай со старушкой, когда никто не остановился ей помочь…

Я схватился за сердце. О, какой ужас! Какая ирония судьбы! Как же так… Та, что так долго заменяла мне мать… Та, что была настоящей… Я, врач, не остановился, чтобы помочь собственной матери… Настоящей матери… А не фальшивой.

— С вами всё хорошо? — заволновалась девушка.

— Да…

— Вы давно были у нас последний раз? Мария Ивановна была уже лет 10 на пенсии.

— О да, я помню, точно, вспомнил, она же ушла чуть позже, чем я… Какой ужас…

— Да, это ужасно. Люди сейчас стали такими злыми и эгоистичными. Никто даже не остановился… Люди, спеша за своим счастьем, забывают о том, что счастье не в своём счастье… Трудно объяснить. В общем, настоящее счастье, это когда здоров и весел тот, кто рядом, а люди забывая об этом, теряют себя и других. Довольно печальная картина. Кстати, я тут недавно на улице подобрала кошку – не нужна вам кошка? Очень хорошая, кошка добрая.

— Кошка… — лишь повторил я.

Мне кажется, моя голова одновременно и опустела, и стала неимоверно тяжёлой. В такие моменты мне всегда хочется посмотреть на небо. Небо было необходимо мне как воздух. Я медленно пошёл к выходу. В голове был полнейший туман.

— Я выйду, — лишь сказал я. Небо нежного голубого, таким бывает только небо, чистое, светлое прекрасное небо. Оно словно голубое перо попугая в пастельных тонах. Легкие облака – это его пёрышки. А там, ближе к солнечной голове, перья становятся светло-рыжими, будто… Будто… Тепло родного сердца. И надежда. Очень красивый цвет.

Я подошёл к машине. Как отвратительна она мне стала в тот момент! Значит, и это был обман… Я так и знал. Однако, идти было далеко, поэтому я сел и поехал домой. Вернее, сначала я ехал домой, а потом завернул в небольшую аптеку у моего нового дома.

— Вы вроде ищете продавца, да? — спросил я и рассказал о моём образовании.

— Да, ищем. В принципе, вы нам подходите. Приходите позже, со всеми документами.

— А сегодня можно? — спросил я.

— Так нужна работа? Можно и сегодня, но до пяти.

— Конечно, — сказал я и ушёл.

Я уже знал. Я уже всё знал. В моей душе горела надежда, я был готов построить свой новый мир. Мне нужно было найти работу и продолжить учёбу, чтобы стать хирургом и исполнить мечту. Настоящую мечту, настоящую, а не фальшивую, как весь тот мир… Я знал, что будет тяжело. Я знал, что может даже будет тяжелее чем всегда. Я был готов.

Глава 8

Было раннее утро, пять часов. На улице ещё не было солнца, но уже шёл мелкий снежок. Я почистил зубы и открыл холодильник. Кефира стакан, очень дешёвый йогурт, полбанки молока, да пять яиц… А я ещё не накопил на следующий месяц. Хорошо, что он будет короче за счёт длинных праздников. Где бы взять деньги…

Шесть часов. Нужно шагать на работу. Холодно. Нужно идти быстрее. Нужно было продавать машину дороже… Добежал. Как же холодно… Даже в этой мелкой аптеке собачий холод, хоть не снимай куртку. Такой холод… И снова – никого. Зато можно повторить. Через неделю экзамены, а я ничего и не учил толком.

Спустя два часа какой-то мужчина купил таблетки от кашля. Ещё через час – женщина перекись водорода. В три часа я начал хотеть есть. Однако, я уже привык не обедать. Наконец, часы пробили шесть. Я схватил куртку и помчался в соседний магазин.

— Ты так и будешь каждый день опаздывать? — спросил меня напарник.

— Прости, ты же знаешь, я с другой работы…

— Ладно, — буркнул он. Видимо, был не в настроении. Я зашёл к нашу комнату и переоделся. Встал на пост. Смотрел на людей, камер в этом маленьком магазинчике не было. Конечно, чего ждать, я жил на самой границе города, это же не центр. Очень далеко не центр. Очень далеко не то, как я жил раньше. Куда тяжелее… но и правдивее. Наверно, правда всегда тяжелее, но и чище, словно алмаз и стекло. Оно, стекло, легче, дешевле, казалось бы, всем лучше, но… все всё равно мечтают об алмазах. Вот так же и правда.

— Эй, ты чего, спишь что ли? — услышал я голос рядом. Это был Сергей, мой начальник. Он относился ко мне не очень, не скрывал это, огромные плюсы чего я знал, но звал меня только по имени, так же, как и я его, — Денис!

— Всё хорошо, я не сплю, — сказал я слабо. Вот именно, что не сплю почти, а должен бы. Я так устал, так устал…

— Хорошо. Не спи. И смотри, смотри внимательней!

— Хорошо, — сказал я и зевнул. Не удержался. Он так на меня посмотрел, даже смешно немного стало. Он мне: «не спи», а я зеваю сразу после ответа: «хорошо». Удивительно, что при такой усталости, мне ещё хватает сил шутить с самим собой… После её смерти я стал много говорить с собой. Говорят, это полезно. Знаете… Может, люди стали несколько более злыми и жестокими по отношению ко мне, более грубыми, но мне всё равно стало легче. Я просто чувствую, что это правда, реальность, настоящая, понимаете?.. Когда ты чем-то похож на желе, открыт перед всеми, несильные удары заставляют тебя лишь танцевать и чувствовать себя ещё лучше, а вот от ножевых ранений ты не застрахован. Зато ты можешь видеть мир, таким, какой он есть, в отличие от ситуации с защитой с помощью контейнера, сквозь стенки которого мир кажется другим. Там желе скиснет, как человек, от недостатка ~~смысла~~ кислорода.

Часы пробили девять. «Наконец-то», — подумал я слабо. Переоделся, попрощался с начальником и пошёл домой.

Было очень холодно и темно. Я снова валился с ног, а ведь нужно было ещё поучить хоть что-то. «Поучить хоть что-то…» — подумал, засыпая, я. Даже не поел. Зато как мне хотелось есть на утро!.. Снова. Календарь сулил мне сплошную удачу: в аптеке сегодня на час меньше, в магазине я и заступаю на час раньше, и работаю тоже. Значит, уйду не в девять, а в семь, а потом – выходные… Какое счастливое слово! Оно даёт мне время на учёбу! Но только не на отдых…

Глава 9

О, да. Это чувство свободы. Я сдал. Я всё сдал. Боже мой, я сдал. Тёплый, почти летний ветерок обдувал меня. Я был свободен. В этом здании я получил всё, что хотел. Теперь я хирург. Настоящий хирург! Я настоящий хирург! Я сделал это! Сделал!

Я сел на скамейку рядом с институтом. Я молодец же ведь, да?.. Никто не скажет мне этого. Так одиноко потому… Я получил диплом, должен радоваться, а не могу. Мне просто не с кем радоваться, не для кого. Я должен радоваться, а мне стало лишь грустнее… Я один. Совсем один! И что я, интересно, буду делать совсем один? Я же совсем один! Совсем одному…

Верно. Я один. Совсем один. Был всегда. Абсолютно всегда я был один. У меня не было родителей, у меня не было друзей, не было коллег, семьи. У меня ничего никогда не было… Но главное – никого. Я один. Всегда один. Всегда одинок…

— Может, пора с этим смириться? — сказал я вслух, сдерживая слёзы, — Может, мне так навсегда суждено?..

Я так и сидел на этой скамейке. Снова. Я плакал. Мне было тяжело. О, да, жизнь тяжёлая штука. Очень тяжёлая. И, наверно, единственное, что остаётся это бороться. Сражаться. Сквозь слёзы сражаться…

— Извините, с вами всё хорошо? — ко мне села молодая девушка. Я слабо кивнул, хотя по щекам всё ещё текли слёзы. Девушка чем-то издали напомнила мне Марину: такие же русые волосы, только у Марины они были крашеные, а у этой девушки, судя по всему, натуральные; такой же рост, только глаза другие. У Марины они были хотя и светлые, но немного ужасные и злые, будто грусть и ужас лёгкий нагоняли, мне так всегда казалось. Я даже смотреть в них не любил поэтому. А больше и не посмотрю…

— Я знаю, бывает тяжело, — говорила девушка, — Но у вас есть возможность бороться. Возможность сражаться. У некоторых уже нет. И не будет… — она говорила, сдерживая слёзы, — Знаете… Вы вот ещё можете жить и бороться. А я вот нет, — она улыбнулась.

— Почему?..

— Я скоро умру. Мне… не хватило органов, и я скоро умру. Доноров совсем нет, и шансов тоже… нет. Я не смогу больше сражаться, бороться. Мне никогда больше не будет больно, не будет весело… Мне… Я… умру. Интересно, как там, в загробном мире?

— Но… Подождите! Можно же найти донора! Всегда можно!

— Подождать моей смерти? Подожду, всего месяц остался. Думаю, через две недели, когда уже изменить ничего будет нельзя, вколю себе усыпляющее для животных… Ничего, я завещаю здоровые органы кому-нибудь. И на моей смерти будет стоять новая жизнь…

— Вы отчаялись? — спросил я тихо.

— Да, отчаялась. Как же жаль… Я ведь не хочу умирать.

— Какой же вам нужен орган?

—Костный мозг. Он есть у каждого. И каждый может отдать его даже не умирая. Ничего, может, я послужу кому-то примером. Может, вы, перед нескорой, я надеюсь, смертью, тоже завещаете кому-то свои органы. Чтобы и ваша смерть послужила основой жизни…

— Я дам вам его!

— Издеваетесь, да?

— Я серьёзно! — воскликнул я, — Как вас зовут?

— Александра, — удивлённо произнесла она, — Но все меня зовут Сашенька, — она немного застеснялась.

— Сашенька, — повторил я, — Красивое имя.

— А вас как?

— Денис, — сказал я, — Денис… Громов. Просто Денис.

— Понятно, Просто Денис, — она улыбнулась.

Глава 10

— Так вы не шутили? Вы серьёзно? — спросила Саша при нашей встрече.

— Я абсолютно серьёзно! Я готов вам подарить костный мозг.

— Что? Правда? — спрашивала она удивлённо, — И сколько это будет стоить?

— Стоить? Вашу улыбку! — догадался сказать я, — Ну, если вы очень добрая, то целы две. Двух улыбок мне точно хватит!

— Улыбки? Да вы что, шутите? Да, конечно, вы шутите, конечно! Только вы что, не понимаете, что я умру скоро? Что мне…

— Не умрёте, — перебил я её, — Я дам вам тот самый орган. Если бы понадобилось, я бы, наверно, и сердце отдал. Честно! А за ваше недоверие, я всё-таки, так и быть, возьму с вас целых две улыбки. Улыбки здорового и счастливого человека. После операции вернёте мне их, хорошо? И скажете мне: «Спасибо! », и улыбнётесь. Нет, сначала улыбнётесь, потом скажете: «Спасибо! », а потом снова улыбнётесь. Наверное, я ради этого когда-то становился врачом. А теперь я уже три дня как хирург.

— Три дня как хирург? Поздравляю! Рада за вас. Вы – молодец! Я тоже, кстати, врач, только вет… Подождите! Так в тот день вы стали хирургом? В тот день, когда мы встретились? Чего же вы сидели тогда такой грустный? Радоваться же надо было!

— Я вот и радуюсь, сейчас. Радуюсь. Так удивительно быстро появилось для кого радоваться! Я точно должен отдать вам этот мозг.

— Если подойдёт, конечно. Не всякий мозг подходит всякому. Мне ещё повезло, что хотя бы костный мозг, а не что-то другое, а то у меня и родственников-то и нет.

— Вы сирота? Росли в детском доме?

— Нет! У меня есть мама, отец умер пару лет назад, и сестра недавно умерла. Представляете, поскользнулась и попала под машину… Она была моей младшей. Очень хорошей девушкой была, тоже врач… После её смерти мама заболела и теперь ей требуется повышенный уход, а я вот умру со дня на день. Весело, да? Мне знаете как было жалко мужа её. Он так убивался, чуть с ума не сошёл, я уж думала, самоубийством жизнь покончит… Несчастный. Он сейчас уехал отсюда, к себе.

— Тяжело же тебе пришлось…

Она помотала головой.

— Тяжелее всего маме. На кого я теперь её оставлю?..

— Да подожди ты умирать, Сашенька, — мне стало немного не по себе, — Я тебе ещё отдам костный мозг, ты только подожди немного. Вот только дойдём. Уверен, судьба не зря свела нас, и я смогу стать тебе донором…

— Там всё не так просто. Донор проходит медицинское обследование на предмет отсутствия противопоказаний; далее проводится проверка биологической совместимости донора и реципиента; затем их готовят к хирургическому вмешательству по трансплантации органа; изучаются возможные последствия трансплантации для донора и реципиента; оформляются необходимые документы и получается окончательное согласие на трансплантацию и, наконец, проводится хирургическое вмешательство по трансплантации.

— Знаю, я же хирург! Вот. Я здесь, кстати, хочу работать. Говорят, больница среднего класса, надеюсь, всё пройдёт отлично.

Саша молчала.

— Здесь моя сестра работала. Как раз в этом здании. А потом её по специальности перевели в другой корпус. Я поэтому сюда и езжу. Доверяю этому месту как ничему другому. Идём?

— Идём, — сказал я, и мы медленно пошли.

— Слушай, — вдруг она остановилась у самого входа, — Ты пожертвуешь свой костный мозг? Кому угодно? Прямо готов?

— Да-да, или ты думаешь, я давно в больнице не был?

Она пожала плечами и вошла.

Глава 11

— Донор? Нужно сделать анализ, узнать подходит ли ваш костный мозг для пересадки Александре, узнать способен ли ваш организм…

— О, да, конечно, я готов.

Я заполнил бумаги.

— Кстати, а у вас нет здесь лишних хирургических мест? Я хирург, хотел бы у вас работать, — говорил я, пока у меня брали кровь.

— Хирург? Я не знаю, надо посмотреть. Спросите лучше у официальных лиц. Вообще у нас тут один уволился недавно… Спросите через официальных лиц.

— Хорошо, — кивнул я, — Скоро будут готовы результаты?

— Мы вам позвоним.

— Отлично! Спасибо, — сказал я, — Идём?

Она кивнула и встала. Мы вышли.

— Ты… Ты это только ради работы?

— Нет конечно! Я бы мог обратиться через официальных лиц, так ведь надёжнее. Нет-нет. Я же сказал, сколько раз можно повторять? Я пожертвую им, не для тебя, так для кого-то другого, хотя я просто уверен, что именно для тебя. Не зря же нас свела судьба?

Она кивнула.

Мы разошлись. Я уволился из магазина, работал теперь только в одной аптеке и искал работу, параллельно продолжая экономить на всём чём только можно. Я понимал, что сбережения в скором времени понадобятся. И вот, наконец, пришло сообщение, что я подхожу. О, как моя жизнь поменялась в тот момент. Я понял, что, убив одного человека, ту, что заменяла мне мать, я могу спасти эту девушку-ветеринара, которая спасает жизни животных; спасти её мать, которая нуждается в уходе. О, да, я понял-понял-понял. Она послана мне судьбой. Однозначно, Саша – это моё спасение.

Я согласился. Согласился отдать этот костный мозг, пока не стало слишком поздно. Спасти её всё же, спасти… то, о чём я всегда мечтал. Спасать, спасать людей, ведь это было моей мечтой?.. О, да! А такую прекрасную девушку с тяжёлой судьбой – с ещё большим удовольствием. И несмотря на все беды, несмотря ни на что, она всё равно борется, ходит на работу, спасает животных, заботится о матери и не отчаивается… Будь она в отчаянии, всё было бы не так. Постойте…

«—Вы отчаялись? — спросил я тихо.

— Да, отчаялась. Как же жаль… Я ведь не хочу умирать. »

О, я же… Подарил ей надежду. Как это здорово! Надеюсь, у неё всё будет хорошо, у этой прекрасной девушки Александры. Я постараюсь, чтобы всё было именно так.

Я готовился к операции. Мне прописали специальный препарат, который вызывает выброс в кровь стволовых клеток. Я пил его семь дней, как и предполагалось. Также я готовился морально, это ведь всё-таки не просто так. К тому же от препарата у меня болела голова и иногда тошнило. Это считается нормальной реакцией.

Наконец, настал день. Я пришёл в кабинет и у меня стали откачивать кровь со стволовыми клетками. Процедура длилась три часа – не самое приятное развлечение, но я спасал Саше жизнь. Остальную кровь, с отделёнными клетками возвращали через вторую руку. Через три часа всё наконец-таки закончилось. Я чувствовал себя слегка подавленным, будто из меня соки выкачали. Но это прошло после еды, по крайней мере, мне стало куда легче. Я поспал, поел, отдохнул… Полное восстановление занимает около двух недель. Я был рад: теперь Саша спасена…

Глава 12

Через неделю после операции я уволился из аптеки, потому что меня взяли в больницу хирургом. Я постепенно привыкал к работе и своему крохотному счастью от этого тёплого: «Спасибо! Вы спасли мне жизнь! » и ждал звонка от Саши. После операции реципиент находится в больнице около двух месяцев, затем ещё полгода нельзя возвращаться к работе и ходить в людные места, чтобы не заразиться.

Я не знаю сколько времени прошло, мне кажется, целая вечность, прежде чем я получил звонок от Саши, что с ней всё хорошо, и что я её спаситель. Я был безмерно рад и отказываться от своей награды не собирался: мне всё ещё нужны были две улыбки и «спасибо! » между ними.

Была солнечная летняя суббота. Я стоял у своей новой работы. Было тепло, по небу парили редкие лёгкие облачка. Зелёные ветви деревьев ходили из стороны в сторону из-за ветра.

— Денис! — услышал я знакомый голос сзади и обернулся. Ко мне приближалась Саша. Она была в жёлтом летнем платье. Помню, у Марины было такого же кроя, только тёмно-синее. Оно очень шло к её волосам. Марина…

— Денис? — Саша странно на меня посмотрела.

— Да, привет, Саша. Как дела? Ты восстановилась после операции?

— Восстанавливаюсь. Денис… Я бы хотела тебя попросить ещё кое о чём. Моя мама была очень рада, когда узнала, что я встретила такого доброго человека, который помог мне. Она очень хочет с тобой встретиться… Очень. Может, ей это поможет, не знаю… Пожалуйста, давай зайдём ко мне ненадолго.

— Конечно! — воскликнул я, — Только верни сначала должок.

— С удовольствием, — она подошла поближе и счастливо улыбнувшись, воскликнула: — Спасибо!

И снова улыбнулась. Её карие глаза так сияли в тот момент, будто в тёмной вселенной появилась новая звезда. Яркая, готовая гореть ещё целую вечность звезда…

— Спасибо! Спасибо тебе большое, Денис! — во вселенной появилось скопление звёзд, так и норовящих вырваться наружу. Они были тёплые и солёные, словно море в такой же прекрасный летний день.

— Эй-эй, всё, хватит, а то я так в долги влезу сейчас, что не выпутаюсь потом! — воскликнул я, — Хватит меня благодарить! Идём к твоей маме.

— Спасибо-спасибо-спасибо, — всё тараторила она, плача, — Спасибо!

Мы сели в автобус. Проехав две остановки вышли и немного прошлись пешком. Она жила в простой девятиэтажке.

— А ты родом из этого города? — вдруг спросил я.

— Да, а что?

— Ничего, вдруг просто задумался.

— А ты?

Я пожал плечами.

— В смысле? Ты не знаешь?

— Нет.

— Как это, интересно? — спросила она, посмеиваясь. Мы поднимались вверх по лестнице.

— Да так. Я своих родителей не видел, имён их не знаю, меня и назвали потому Денис Денисович Маленький. Меня же маленьким нашли…

— Ого, — удивилась она, — Тяжело в детском доме было?

— Да так, не очень.

Она открыла дверь.

— Мама, мама, посмотри, кого я привела? — воскликнула девушка входя.

Мы вошли в небольшой коридорчик. Слева была комната, впереди и справа кухня, за ней ещё комната, напротив неё ванная и туалет. Средних размеров, приятная квартирка…

— Мама, мама вставай, пойдём на кухню!

Её мама, низенькая, с седыми волосами, сильно прихрамывая, еле-еле держась на ногах, пошла на кухню. Саша подхватила её, я бросился помочь им. Мама Саши остановилась.

— Спасибо, — прошептала она слегка хрипловатым голосом. По её щекам текли слёзы, — Спасибо, что спас мою дочь… А я уж думала – одну потеряла и второй лишусь… Жалко только вот: старшая себе нашла мужа, счастлива была с ним, а старшая всё никак, думала, так и умрёт одна… А она жива, спасибо…

— Мама, ну что ты говоришь, не смущай человека, — сказала Саша, — Пойдём на кухню.

Мы прошли на небольшую кухоньку. Там уже был накрыт стол: стоял торт, чашки чая на троих. Мы усадили маму Саши, и я пригляделся к столу.

— Торт собственного приготовления что ли? — спросил я неуверенно.

— Да, мои девочки всегда отлично готовили, — сказала мама Саши.

— А как вас зовут?

— Анна Игнатьевна. Денис?..

— Можно просто Денис, — сказал я.

— Но всё же, — продолжала она, пока Саша нарезала торт и разливала чай, — Хотя бы чтобы знать.

— Мама, чего ты пристала к человеку.

— Сашенька, мне же интересно.

— Денис Денисович, — сказал я, — Хотя отчество выдуманное.

— Выдуманное? Отца не знал?

— Да и матери. Никого не знал. Я в детском доме рос, у меня ни имени, ни отчества…

— Есть у тебя имя. Денис – и не важно, кто тебе его дал. Главное, что ты это ты, со своим прошлым, со своими воспоминаниями, совестью и любовью.

Мне кажется, во вселенной моих глаз появились сразу тысячи звёзд рядом. Мне кажется, в тот день я услышал то, что всю жизнь мечтал услышать. Я…

— Я… Спасибо, — лишь сказал я.

Глава 13

Я встал в семь и как всегда первым делом выключил радио. Затем умылся и позавтракал – ничего особо криминального. Пришёл на работу – в общем тоже полный стандарт большинства. Только я теперь не сидел в душном офисе, слушая сплетни лжедрузей-коллег и выполняя скучную работу, а спасал жизни. Конечно, в большинстве это были не серьёзные, а лёгкие короткие операции с местным наркозом и ничего опасного для жизни в них не было; но я всё равно всё воспринимал серьёзно, будто жизнь пациента висит на волоске. Довольно много времени я болтал с друзьями-коллегами, которые обсуждали не друг друга из-за спины, а редко работу, смешные случаи из жизни и не только и помогали друг другу справляться с жизненными неурядицами.

Однако, домой после шести я не спешил. Совсем не хотелось вновь в одиночество и грустный лепет радио. Дома было бы довольно уютно и тепло, и вообще очень приятно, если бы я был там не один. Даже моя чудная работа не могла заглушить крик одиночества…

В тот день я сначала думал просто гулять допоздна после ужина, но потом, проходя мимо магазина вдруг резко захотел кефир. Вот так бывает – идёшь себе вроде спокойно по улице и раз! хочется кефир. Я зашёл в большой местный торговый центр, что был совсем неподалёку от меня. Побродил по магазину, взял кефир, снова побродил по магазину. И тут очередная случайная закономерность – вижу Александру в одном из продуктовых. Подошёл тихонько сзади и говорю: «Бу! ». Она аж подпрыгнула от неожиданности.

— Денис! Ты чего так пугаешь? Ты что вообще в такое позднее время здесь делаешь?

— Одинокий мужчина, живущий неподалёку понятно, что здесь делает, кефир покупает. А вот что делает здесь одинокая девушка, живущая в остановке отсюда, которой ещё полгода нельзя ходить в людные места, да ещё и в такое позднее время!

— Я потому и хожу всего раз в неделю всего в остановке от дома, чтобы всё разом купить и в такое позднее время, чтобы людей поменьше было. Разве не очевидно?

— Заболеть хочешь? Тебе нужно сидеть дома!

— Во-первых, врач сказал, что у меня всё идёт удивительно хорошо.

— Поэтому надо всё испортить.

— Во-вторых, кто ещё кроме меня будет ходить по магазинам?! — сказала она несколько обиженно.

— Ладно-ладно, — кивнул я, — Ты всё или ещё что-то?

— Надо молоко ещё взять и всё.

— Идём за молоком.

Мы взяли молоко и пошли на кассу. Саша и её мама жили небогато, поэтому всё оплатил я. У меня больше не был трат на семью, коммунальные траты уменьшились, квартира в разы меньше, платить огромные деньги за учёбу не надо, а зарплата у меня больше, чем когда я работал и в аптеке, и в магазине, мне многого не надо; поэтому мне не было несложно, а скорее даже приятно. Я проводил Сашу до дома, а к себе домой пришёл лишь в одиннадцатом часу, когда луна уже во всю гуляла по небу. У меня из окна довольно красивый вид: деревья, парк, детская площадка прямо под окнами…

С тех пор я каждую неделю приходил к Саше и её маме с покупками. Они сначала очень сильно протестовали, деньги пытались мне всучить, думали, что я останусь от них в минусе. Но я-то своё всегда возьму. Я покупал какие-то вкусности вроде тортов, пирожных или конфет каждую неделю, и мы пили чай. Это было весело! Я забывал об одиночестве и грусти в такие моменты и никакое радио в те дни мне не нужно было, чтобы спокойно и крепко уснуть.

Саша младше меня на год. Она работает в ветклинике, основанной её подругой Юлией сразу после окончания института. Сначала они работали там вдвоём, потом клиника постепенно росла и сейчас там работает чуть больше двадцати человек. Все, кроме Юлии. В детстве, попав в аварию, она лишилась лёгкого, а из-за пристрастия к курению и второго. Пересадка была невозможна и Юлия умерла, оставив всю клинику на Сашу. Саша же поручила управление какой-то работнице, у которой второе образование экономист. Сколько я уж людей со вторым «экономистом» видел…

Саша – чудесная, весёлая девушка, хотя жизнь её, конечно, потрепала. Она очень милая и трудолюбивая, она явно достойна лучшего, чем у неё есть, но, мне кажется, только лишь сможет она ходить на свою любимую работу она будет счастлива имея совсем немного. Очень на то надеюсь…

Глава 14

Я проснулся в тот день я проснулся нехотя – вот чего-чего, а вставать совсем не хотелось. Сколько я себя знал, никогда не считал этот день ни весёлым, ни грустным. Почти всегда я в тот день и много плакал, и много смеялся. Просыпаясь плакал, живя день ещё как-то веселился, а засыпая снова плакал. О, да, тот самый день, когда я непонятно где, непонятно от кого и непонятно зачем родился…

Как смешно… Который раз уже настаёт этот день, а я всё также плачу… рождения, рождения, рождения, родня, родители, род… Ненавижу этот день и этот жестокий мир…

Было воскресение. Я не думал о числе, только о том, что сегодня воскресение. В принципе, если я сам забуду, то мне уже никто не напомнит. Никто… Ах, как жаль! А я бы так хотел услышать поздравления родителей! Или хотя бы чьи-то! Увидеть ту самую анкету, где мама запишет моё имя… Но я буду один, совсем один, один, один!

Глотая слёзы, я вышел на улицу. Нужно пройтись. А может бесполезно? Зачем? Как бесполезен и зол этот мир, как жестоки его одинокие законы! Я опять сидел на скамейке, о да, снова… и снова плакал. Как жалко и мерзко! Зачем показывать людям вокруг свои слёзы? Лучше уйти подальше от чужих насмешек… Даже не насмешки. Даже не гадости. Это всё признаки несчастных людей. Улыбки, смех, веселье – вот что убивало меня по-настоящему. Пока я страдаю, пока у меня ничего нет, у других есть всё… Несправедливость! Она по всюду. И никто, мне кажется, никто кроме меня с нею не борется!

Я пришёл домой. Потом понял, что зря. Накупил всякой гадости и стал смотреть маленький телевизор оставшийся ещё от прошлой хозяйки. Все программы в один голос так и кричали: 31, 31, 31! Август, сентябрь, завтра 1… От этого стало грустно и одиноко. Время близилось к трём, когда я понял, что сегодня воскресение. Какой же я эгоист!..

Часть денег, отложенных для Саши, я истратил на свои гадости, поэтому обошёлся немного скромнее. Всё-таки у меня сегодня день Рождения… К ним пришёл я к четырём. Позвонил в дверь, никто не открывал. Я уже подумал, что они ушли сами и собрался уходить, как дверь открылась, но как-то неестественно. Настежь. В коридоре было темно, свет не исходил ни откуда, значит, двери везде были закрыты.

Я вошёл. Шумный хлопок немного напугал меня; включился свет, и я увидел сыплющиеся цветные бумажки. Хлопушка, одним словом.

— Сюрприз, — с немного натянутой улыбкой сказала Саша.

— О? В честь… чего?

— Как в честь чего? У тебя же сегодня день рождения, — сказала она со свойственный ей весельем.

— О. Да. Точно, — сказал я ничуть не весело, а скорее смущённо, — А ты откуда знаешь?

— В карточке посмотрела и запомнила. У меня и подарок для тебя есть. Проходи! Сегодня ты не заскучаешь в одиночестве, обещаю. Жаль только что ты так поздно пришёл, а то мы бы ещё больше успели…

— О? Да. Наверное. Извини.

— Да ничего, идём скорее на кухню; разувайся!

Она выхватила у меня сумку. Я разулся и прошёл. На столе стоял большой самодельный торт с надписью: «С Днём Рождения, Денис! » Вокруг плошки с конфетами, поближе к моему месту мои любимые, и три чашки.

— Я?.. — пролепетал я, — Это мне?

— Да, — кивнула Саша, убирая продукты в холодильник, — Пожалуйста, не покупай нам больше столько, мы не съедаем. А теперь, — она захлопнула дверцу, — За стол!

Мы сидели за столом и мило болтали. Они знали, что у меня никого нет, что я всех лишился, а подробнее не расспрашивали, да и я не горел желанием рассказать. Этого было достаточно, чтобы они устроили мне праздник, ведь никто кроме них его мне не устроит.

Тортик был совсем небольшой, но безмерно вкусный, потому мы съели его разом.

— А теперь сюрприз! — Саша подняла поднос. Там лежал конверт. Я взял его.

— Это мне? — спросил я скромно. Саша кивнула. Я открыл его. Там было почти десять тысяч, — Да вы что, издеваетесь?! — воскликнул я, вскакивая, — Не возьму я их!

И прижал конверт рукой к столу.

— Денис, да ты чего, возьми! — воскликнула Саша, — Это твой подарок на день Рождение! Разве ты не мечтал об этом?

Я посмотрел на неё. Думал, увидеть в этих глазах насмешку, удары, ожидание боли – ничего, кроме всё той же невинной и ничего не понимающей вселенной. Я встал и пошёл к выходу. Это было обидно, очень обидно – от неё я этого не ожидал. Мне кажется, что именно в тот момент я осознал, что доверяю ей, что верю и прихожу к ней как на праздник, что она мне важна.

Я остановился в дверях. Саша схватила меня за руку.

— Пожалуйста, не уходи, — сказала она, словно маленькая девочка, — Я же старалась. Я же ждала тебя… Встала ни свет ни заря, чтобы приготовить, а потом весь день у окна сидела… Я думала, что тебе не с кем кроме меня отпраздновать день Рождения. Что ты ни от кого больше не получишь подарки…

— Ты права… — сказал я тихо.

— Прости…Прими от меня этот подарок, пожалуйста!

— Ладно, — кивнул я и улыбнулся, — Ладно… Какие там ещё у тебя были планы?

— Сходить в кино, — сказал она после некоторого раздумья, — Погулять по парку. Повеселиться? Мало ли всего!

— Вперёд?

Мы веселились весь день. Домой я пришёл ближе к 12 ночи. Завтра на любимую работу, конечно, но день Рождения один раз в году, а такой счастливый – раз в жизни… Я впервые тогда засыпал без слёз. Впервые я был спокоен. Спокоен, о да… Я был спокоен. Наверное, это я и искал всю жизнь, этого спокойствия.

Я спокойно уснул. Спокойно и счастливо…

Конец