page not found

https: //ficbook. net/readfic/4803147

Направленность: Слэш
Автор: Winchester_D (https: //ficbook. net/authors/33431)
Фэндом: EXO - K/M
Пейринг или персонажи: Чондэ/Бэкхен, Бэкхён, Чен
Рейтинг: PG-13
Жанры: Ангст, AU, Любовь/Ненависть
Предупреждения: OOC
Размер: Мини, 6 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: закончен

Описание:
- Я тебя люблю, проваливай.
- Я тебя ненавижу, останься.

Посвящение:
Если это не признание в любви, то что это

Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика

Примечания автора:
я не умею разговаривать
я умею только писать

Поздним вечером поздней осени Бэкхен путает районы города, дома, двери и собственные чувства. Он заваливается не к себе, под сначала изумленным, а потом заинтересованным взглядом Чондэ набирает горячую ванну и опускается в нее в черных брюках, белоснежной рубашке и тяжелых часах.

Бэкхен закидывает голову и закрывает глаза.

Бэкхен влюбляется до точки невозврата, когда Чондэ вместо «ты ахренел» приносит бокал красного вина.

Глаза говорят громче слов, когда он не отрывает взгляда, окрашивая алым тонкие губы. Прикосновения истошно кричат вместо звуков, когда Чондэ вырывает, заворачивает в полотенце и утыкается в плечо.

- Так и будешь приходить, когда уже совсем все?

- Так и будешь пускать?

Чондэ кивает. Об пол разбиваются капли проточной воды. Впервые Бэкхену дают обнять руками и в ответ обнимают безмолвным «знаешь же, и это закончится. Сегодня я это я, но уже завтра вспомню, кем должен быть».

Чондэ хочется приложить со злости о ближайшую стену, чтобы помочь стереть память. Вместо акта насилия Бэка ведут куда угодно, гладят пальцами по халату и сушат феном непослушные черные волосы под его неразборчивый рассказ о последней прочитанной книге. Он утыкается носом в основание шеи, исчерпав лимит намеков и цитат, и засыпает под потоками теплого воздуха.

После трех сумасшедших рабочих дней он не чувствует на себе ночных взглядов, прикосновений к волосам и невесомых поцелуев в скулы. Только спит особенно уютно.

За безмолвное утро и рабочий день Чондэ ни разу не дает повода усомниться в том, что инопланетяне стерли память о вчерашнем вечере, даже когда отстраненно будит, вставляя в ухо наушник с тихой живой версией «Hey you».

- Бэкхен, тебе просили передать, что эти накладные…

Чондэ в строго неискупанном костюме и ему бы в дорамах играть безразличие, тогда как у Бэка в глазах побуждение к движению, искры, вызов и тупое прямолинейное «давай, поцелуй меня прямо сейчас, забудь обо всем».
Он сглатывает и говорит:

- Спасибо, я передам в бухгалтерию.

После этого больше недели Чондэ не слышит особенной мелодии точка-тире-запятая дверного звонка.

Бэкхен срывается во время одного обеденного перерыва, притаскивает на крышу себя, коллегу, кофе и усаживается спиной к спине, опускает голову, и со стороны они выглядят как прямая и поломанная дополняющие друг друга стрелки.

- Она сегодня жаловалась, что ей не о чем разговаривать со своим парнем. Понимаешь? Моя катастрофа получает золото. Я не могу перестать говорить с тобой.

Поднимается ветер и Чондэ уговаривает себя, что целые абзацы кажутся ему, как в Чеховской «Шутке». Он хочет возразить «Я не твой па…», но смысл продолжать, если правдивость опрокидывается на третьем слове.

- Человек, который смеется. – говорит Бэкхен, дожидается вопросительного ерзанья и продолжает. – Слепая Дея говорит «темно», когда из ее жизни исчезает Гуинплен.

Чондэ срывается или бьет, или целует, или заставляет упасть с собой,
но внешне только издает звук, который язык слов еще не придумал как описать. «Зачем ты это все» маскируется за «Время вышло» второпях, с пятнами дешевого и неестественного грима.

Чондэ ненавидит книгу, в которой в метро по дороге домой читает, что существует щелчок, точка сингулярности, до которой ты еще мог выбрать, влюбляться или нет. А после не пытайся вдавливать красную кнопку, помощь уже не придет. Ненавидит себя за то, что никакой книги с собой у него в тот день нет.

Чондэ сначала думает очень-очень долго и даже с бумагой и ручкой, принимает окончательное решение больше никогда не заходить в кабинет журналиста колонки «Я ахуенен, а вы дно», ставит прощальную логическую точку. Через пять минут он ударом захлопывает дверь чужого кабинета, щелкает замком и вжимает спиной в яркие стены.

В самом начале катастрофы Бэкхен говорил «Мы как течения в буддизме, знаешь. Индийское и китайское направления. Я хочу чувств, эмоций и `вне`, хочу трансцендентности и фантасмагоричности, плюю на реальность и не понимаю, какого черта связан с тобой, с тем, кто хочет вовремя приходить домой, высыпаться и добиваться всего в мире `в`».

В графе «профессия» Чондэ впору записывать

«твой.

Проводник в реальность»

Здесь, в кабинете, Чондэ истерически вдыхает и выдыхает воздух, хаотично водит пальцами по чужому лицу.

- Тебе так нравится меня нервировать?

- Так нравится тебя… - Бэкхен произносит «нервировать» с такой интонацией, из которой сами собой с чужих губ слетают проклятия и постоянный поток «ненавижу, ненавижу, ненавижу», прерванный резким «и я тебя», впиханным прямо в рот.

- Зачем тогда целуешь?

- А почему отвечаешь?

На первых этапах Чондэ не уступал.

«Мы с тобой – это словно Нолан и Вармердам решили замутить совместный проект. И у них, твою мать, что-то еще и получилось».

Плоды этого «что-то» они пожинают здесь и сейчас, растрепанные в запертом кабинете Бэкхена сидя перед большим зеркалом и глядя другу в глаза «через».

В графе «хобби» с того самого момента Чондэ вдавливает шарик ручки в слово Бэкхен, и боится, не сам ли он – чужое хобби.

Чондэ протягивает руку и касается стекла в том месте, где видит кончик Бэкхеновского носа. Бэк чувствует тепло прикосновения к своему двойнику и жмурится, чтобы не скривить некрасиво губы.

Искренность всегда истерика.

«А знаешь все почему» - впервые напившись за время их знакомства, Бэк звонил и говорил сердцем, но не мозгами – «Потому что я попса, а ты – артхаус».

Чондэ даже не успел тогда продолжить «в моем мире все наоборот, придурок».

В ночном парке у озера Чондэ не говорит прямо, только смотрит-смотрит-смотрит и…

- Я хочу написать для тебя самый лучший текст, подарить тебе самую волшебную музыку. Но я ничего не умею.

Бэкхен закрывает лицо руками, прижимается в поисках защиты к ближайшему дереву и только чужая рука останавливает его от раздирания
офисной рубашки и криков на «завтра рано вставать, нам НУЖНО идти».

Уже в самом центре торнадо Чондэ орет в трубку из бара, заглушая музыку, что «ты сам-то хоть вообще представляешь, как больно любить человека, который лучше тебя». Бэкхен вытирает рукавами глаза и по ту сторону трубки истерично кивает, будто его могут увидеть.

Чондэ сначала очень больно режет «Мы никогда не сможем быть счастьем друг для друга», на кусочки разбирает с помощью «Зато навсегда механизмом волнения». Бэкхен оказывается фениксом, а его заклинанием возрождения - «А это точно не то же самое? »

Все потому, что ты сам боишься открыть свое сердце, и мне приходится распарывать грудную клетку без наркоза, раздирать ребра и касаться, потому что кожа – непозволительная стена между нами.
Резать горло.
Чтобы целовать изнутри.

Смска на девчачий телефон Бэкхена со словами «помоги мне уснуть» дает старт чему-то, что так долго искали физики и алхимики. Возможно, вечный двигатель и всякие камни были просто самыми удачными метафорами к чувствам.

Бэкхен не успевает захлопнуть за собой входную дверь, пока его хватают, прижимают, целуют, царапают, пока ему признаются, кричат и шепчут, и шипят.

Когда они стекают на пол, и Бэку удается хоть немного успокоить поглаживанием каштановых волос и тихой песней, он усмехается в чужой висок.

- Ты в курсе, что целуешь, говоря «ненавижу», а в любви признаешься, втыкая в сердце нож?

Чондэ истерично улыбается.

- Я тебя люблю, проваливай.

Бэкхен вторит.

- Я тебя ненавижу, останься.

- Тебе очень не повезло, - оповещает Чондэ, лежа головой уже на впалом животе в домашней футболке с Rolling Stones. – ты встретил человека, который не умеет правильно любить.

- Ошибаешься. Это ты нарвался на того, кто умеет любить так, как уже никто в двадцать первом веке. И не собирается от этого отказываться.

Чондэ шипит, когда его волосы с силой сжимаются на затылке.

Последний аргумент «нам нельзя» тонет в более глубоком чем когда-либо поцелуе на нотах. Если есть критика чистого разума, значит должна быть и критика грязного.

И если бы у желания было человеческое лицо, оно выглядело бы как Чондэ, - только успевает подумать Бэкхен.

Пристегните ремни, здесь все изменится.

Лежа на стасканных на пол матрасах и подушках, держа в руках словно боясь отпустить и на секунду, Чондэ пытается что-то сказать, тонет в эмоциональной шизофазии и выдает «Неужели еще слишком поздно? », вызывая теплый смех на ухо и отправленную открытку дядюшке Фрейду.

В следующий раз Бэкхен появляется на пороге с громким и счастливым «я явился меж вас с вот этим вином, которое бесплатно раздавали в магазине в обмен на деньги, не смог пройти мимо», после чего раскручивает на столе карту мира.

- Предлагаю составить гуглмэп наших отношений. Вот здесь, - он тыкает пальцем в контуры большой для Европы Польши, - ты. А это, - он показывает на себя и громко улыбается, - Наполеон.

Чондэ глотает шутки про торт и направление в психбольницу, и отвечает только:

- Ну почему ты из тех, кому хочется постоянно возражать?

Ответ Бэк мурлыкает ему прямо в ухо.

- Я тебя умоляю. Смотрю в твои глаза, и все рябит от белых флагов.

В одну из выходных ночей, в которую Бэкхен обещает, но приходит на много часов позже (сбывается то, что было так страшно), Чондэ орет, не узнавая свой голос.

- Классно быть тобой, да? Всегда знать себе цену. Появляться там, где хочешь, а не где тебя ждут. Знать, что тебя все хотят, и выбирать, кого вздумается. А я знаю, что значит валяться на полке, бесплатным, а все равно все проходят мимо.

- Бесплатно? – шепчет Бэк не в себе, разбиваясь на атомы вины. – Я беру, а то думал, что денег никогда в жизни не хватит.

- Бэкхен, - обрывает Чондэ, обхватывая ладонями свое горящее лицо, - слова – тоже деньги.

- Тогда ты мне не по словам.

Этой же ночью, укладывая на живот, Бэкхен выцеловывает мандалу прощения на голой коже спины.

Во время командировки своего < имя страшно произносить с таким определением>, Чондэ будит звонок посреди ночи и торжественное «Ты сейчас не видишь, но я стою на столе. Пока уровень алкоголя в крови не понизился до легальной отметки, хочу тебе кое-что отдать…»

Чондэ плохо разбирает слова стихов, потому что давит на красную кнопку во время обрывков

Ты сломал мне все планки
Разрушил причины, смыслы и следствия

Бэкхен задыхается на последних нотах

За полное опустошение

Говорит, что один древний мыслитель как-то сказал, что в пустоте нет пустого места. А в фильме, который смотрел по дороге в Осаку, сказали, что «творчество рождается из несовершенства, жажды, раздражения…»
Бэкхен лишь тихо добавляет от себя «и любви».

Чондэ улыбается Чунмену, перехватившему трубку.

- Ты только довези его там до дома, ладно.

Через неделю в голову приходит, что может лучше и не надо было, потому что по возвращению домой ужасное чувство «соскучился» умножается на Бэка, сидящего на полу в обнимку с гигантским медведем – первой драгоценностью, которую он перетащил в эту квартиру, несмотря на крики и протесты ее хозяина.

Вместо «привет» жертва плюшевой эпидемии прячет глаза:

- Я раньше и подумать не мог, что человек может быть алкоголем.

Чондэ готовит еду, собирает себя и не себе, устраивает поудобнее, включает фильм, утыкается в волосы.

- Знаешь, почему Европа называется Европой?

- Это дочь финикийского царя, которую украл Зевс. – отвечает Чондэ не совсем в вопрос.

- Пфф. Я изобрел для тебя специальный термин. Переобразованность. Как частный случай, когда она только мешает.

Чондэ тепло смеется, шипит, что давным-давно хотел посмотреть этот фильм, поэтому отвали, и тихо добавляет, кладя руку на свою майку с Джимом Моррисоном на чужом животе.

- Я король ящериц. Я могу все.

Не забудьте оставить свой отзыв: https: //ficbook. net/readfic/4803147