ЮДЖИН О’НИЛ

ЮДЖИН О’НИЛ

ТУМАН

Пьеса в одном действии

Действующие лица:

ПОЭТ

БИЗНЕСМЕН

ПОЛЬСКАЯ КРЕСТЬЯНКА

МЕРТВЫЙ РЕБЕНОК

ТРЕТИЙ ПОМОЩНИК КАПИТАНА ПАРОХОДА

МАТРОСЫ ПАРОХОДА

Спасательная шлюпка беспомощно дрейфует у Великого побережья Ньюфаундленда. Густой туман висит над застывшим морем. Нет ветра и длинные волны едва заметны. Поверхность воды темная и нереальная в идеальном спокойствии природы. Зловещая темнота, словно душа тумана, висит над шлюпкой.

Сквозь серые сумерки просматриваются три темных силуэта. Два - в средней части шлюпки. Один – на корме. Лиц не различить.

День только начинается, ранний свет зари пробивается над морем. Постепенно становится все светлее.

МУЖСКОЙ ГОЛОС (резкий и нервный, с учетом обстоятельств). Бр-р-р! Скорей бы наступал день. Что-то я продрог! А вы? (Не получает ответа и возвышает голос, страх одиночества дает о себе знать). Эй, там! Или спите?

ДРУГОЙ МУЖСКОЙ ГОЛОС (более спокойный, чем первый, даже меланхоличный). Нет, я не сплю.

ПЕРВЫЙ ГОЛОС (с самодовольной уверенностью). Подумал, что вы задремали. Сам немного поспал, – глаза отказывались оставаться открытыми – а когда проснулся, не мог понять, где нахожусь, совершенно забыл об этом чертовом кораблекрушении.

ВТОРОЙ ГОЛОС. Вам повезло, вы смогли заснуть. Как бы мне хотелось поспать и забыть… все это.

ПЕРВЫЙ ГОЛОС. Да ладно! Чего об этом теперь думать. Пользы никакой. Бодритесь! Мы выбрались из этой истории целыми и невредимыми. Я составил себе полную картину. Вы знаете, сколько прошло времени с того момента, как мы столкнулись с затонувшим, плавающим у поверхности воды судном… мы столкнулись с ним, так?

ВТОРОЙ ГОЛОС. Думаю, что да.

ПЕРВЙ ГОЛОС. Мы все время отправляли радиограммы, и один из офицеров сказал мне, что их приняли многие корабли, и они уже спешат нам на помощь. Один из них наверняка нас заберет.

ВТОРОЙ ГОЛОС. В таком тумане?

ПЕРВЫЙ ГОЛОС. Туман исчезнет, как только поднимется солнце. Я частенько это видел из окон моего загородного дома в Коннектикуте. Может, там туманы не такие густые, как этот, но с подъемом солнца они всегда рассеивались еще утром.

ВТОРОЙ ГОЛОС. Вы забываете, что мы у Великого побережья Ньюфаундленда, родины туманов.

ПЕРВЫЙ ГОЛОС (с тревожным смешком). Должен отметить, вы меня не порадовали. Почему не взглянуть на светлую сторону? (Пауза, в течение которой он обдумывает сказанное вторым мужчиной). Великое побережье? Гм-м-м, нет, меня этим не напугать.

ВТОРОЙ ГОЛОС. Я совершенно не собираюсь сгущать краски. Тоже надеюсь, что со временем нас спасут, просто знаю, что нет смысла рассчитывать на многое. Иначе разочарование будет более острым.

ПЕРВЫЙ ГОЛОС. Полагаю, вы правы, но ничего не могу с собой поделать. Я по натуре оптимист.

ВТОРОЙ ГОЛОС. Помните, как вы вчера огорчились, когда не могли услышать никаких звуков с корабля? Сегодня нас ждет то же самое, если туман не рассеется. Так что на многое не надейтесь.

ПЕРВЫЙ ГОЛОС. Вы забываете, что вчера не было солнца. Такая погода не может продолжаться вечно.

ВТОРОЙ ГОЛОС (сухо). Возможно, мы не видели солнца из-за тумана.

ПЕРВЫЙ ГОЛОС (после паузы). Признаю, вчера я впал в отчаяние… после того, как случился этот кошмар.

ВТОРОЙ ГОЛОС (мягко). Вы про смерть ребенка?

ПЕРВЫЙ ГОЛОС (мрачно). Да. Я думал, эта женщина никогда не перестанет рыдать. Это ужасно, ее крики, туман и больше ни звука.

ВТОРОЙ ГОЛОС. Это самое ужасное, что когда-нибудь видел или слышал, жуткая трагедия.

ПЕРВЫЙ ГОЛОС. Только этого хватало, чтобы загнать человека в тоску, будьте уверены. А кроме того, моя одежда намокла, я дрожал от холода, и вы можете представить себе, сколько во мне осталось веселья. (Брюзжащим голосом). Она и теперь такая же мокрая, но почему-то мне не так холодно.

ВТОРОЙ ГОЛОС (после долгой паузы). Так вы думаете, что смерть ребенка – это ужасно?

ПЕРВЫЙ ГОЛОС (удивленно). Конечно. А что? Вы так не думаете?

ВТОРОЙ ГОЛОС. Нет.

ПЕРВЫЙ ГОЛОС. Но разве вы не сказали минутой раньше…

ВТОРОЙ ГОЛОС. Я говорил о горе и отчаянии матери. Но смерть для ребенка – это благо. Она спасла его от страданий и долгих лет каторжного труда.

ПЕРВЫЙ ГОЛОС. Не знаю, соглашусь ли я в этом с Вами. У каждого есть шанс в этом мире. Но для этого, разумеется, нужно много работать. Так я это понимаю.

ВТОРОЙ ГОЛОС. Но какой шанс был у этого бедного ребенка? Больной и слабый от недоедания, выросший в жалком шахтерском поселении, какие перспективы жизни могли перевесить для него счастье умереть? Я хочу сказать, если он обладал обычными способностями и интеллектом, средними для ребенка невежественных польских иммигрантов. Конечно же, его перспективы не могли выглядеть радужными.

ПЕРВЫЙ ГОЛОС. Пожалуй, что нет, но…

ВТОРОЙ ГОЛОС. Если бы вы могли его оживить, вы бы это сделали? Сознательно разбудили бы от вечного сна, чтобы он встретил все уготованные ему испытания лицом к лицу? Оставив в стороне радость, которую ощутила бы его мать, вы бы это сделали лично для него?

ПЕРВЫЙ ГОЛОС (с сомнением). Пожалуй, что нет, если взглянуть на ситуацию с такого угла.

ВТОРОЙ ГОЛОС. Другого угла просто нет. Ребенок болен от рождения, а от наследственной болезни не могут избавиться даже самые крепкие мужчины.

ПЕРВЫЙ ГОЛОС. Вы серьезно?

ВТОРОЙ ГОЛОС. Я говорю о бедности – самой смертоносной и распространенной из всех болезней.

ПЕРВЫЙ ГОЛОС (удивленно). А-а, вот вы о чем. Что ж, действительно, болезнь распространенная, и вы едва ли найдете способ исцеления. Я вижу, вы у нас реформатор.

ВТОРОЙ ГОЛОС. Нет, нет. Но иной раз случается, когда меня начинает тошнить от жизни из-за ее ужасной несправедливости.

ПЕРВЫЙ ГОЛОС. Я нахожу, что жизнь хороша. И не знаю, стал бы я ее менять, появись у меня такая возможность.

ВТОРОЙ ГОЛОС. Сказано успешным человеком. Я уверен, вы добились успеха в жизни, так? Я про дела житейские.

ПЕРВЫЙ ГОЛОС (самодовольно). Да, можно сказать и так. Я действительно заработал деньги, но ради этого пришлось попахать, будьте уверены.

ВТОРОЙ ГОЛОС. Вы располагали определенными преимуществами, да? Хорошее образование, полноценное питание, чистый дом и так далее?

ПЕРВЫЙ ГОЛОС. Я ходил в старшую школу и, разумеется, нормально питался и жил в нормальном доме. Моих родителей нельзя отнести к беднякам, но и на богатых они не тянули. А почему вы спрашиваете?

ВТОРОЙ ГОЛОС. Думаете, вы достигли бы такого же успеха, и вас также устраивала эта жизнь, если бы начинали в тех же условиях, в каких оказался бы этот бедный умерший мальчик, останься он в живых?

ПЕРВЫЙ ГОЛОС (нетерпеливо). Не знаю! Какой смысл говорить о том, чего не могло быть? Я не несу ответственности за нынешнее устройство мира.

ВТОРОЙ ГОЛОС. Но, допустим, несете?

ПЕРВЫЙ ГОЛОС. Что?

ВТОРОЙ ГОЛОС. Я говорю, допустим, мы, всем довольные успешные члены общества, несем ответственность за несправедливость, которая выпадает на долю наших менее удачливых братьев во Христе из-за нашего постыдного безразличия. Мы видим страдания вокруг нас, и не обращаем на них внимания. Ничего не делаем для того, чтобы предотвратить их. Неужели мы, даже в малой степени, не несем за них ответственности? Вы когда-нибудь об этом задумывались?

ПЕРВЫЙ ГОЛОС (раздраженно). Нет, и не собираюсь задумываться над этим теперь.

ВТОРОЙ ГОЛОС (спокойно). Понимаю. Кто мне Гекуба, чтобы я плакал о ней?

ПЕРВЫЙ ГОЛОС (непонимающе). Гекуба? А, вы имеете в виду женщину. Вы не можете обвинять меня в бессердечности. За всю жизнь я никого так искренне не жалел. Сам чуть не плакал, глядя на нее, так щемило сердце. Между прочим, она не произнесла ни звука после того, как стемнело. Она спит? Вы можете посмотреть? Вам ближе, чем мне.

(Становится определенно светлее, но туман остается таким же густым. Уже смутно видны лица мужчин. Одно - круглое, мясистое, чисто выбритое, второе – овальное, с большими черными глазами, черными усами и черными волосами, зачесанными со лба назад. Уже понятно, что на корме свернулась клубочком женщина. Одной рукой она прикрывает лицо. Другой обнимает что-то, завернутое в белое).

ЧЕРНЫЙ МУЖЧИНА (он же ВТОРОЙ ГОЛОС, сидящий шлюпочной банке ближе к женщине, поворачивается и вглядывается в нее). Не шевелится. Наверное, спит. Я надеюсь на это. Бедная женщина.

ДРУГОЙ МУЖЧИНА. Да, даже толика сна принесет ей огромную пользу.

ЧЕРНЫЙ МУЖЧИНА. Она по-прежнему прижимает ребенка к груди, (Поворачивается, снова садится лицом к ДРУГОМУ МУЖЧИНЕ). Я полагаю, вы…

ДРУГОЙ МУЖЧИНА (взволнованно). Извините, что прерываю, но вы заметили, насколько стало светлее? Я об этом как-то не думал, пока вы не повернулись. Теперь я ясно вижу ваше лицо, хотя несколькими минутами раньше не мог сказать, блондин вы или брюнет.

ЧЕРНЫЙ МУЖЧИНА. Теперь, если туман немного расе…

ДРУГОЙ МУЖЧИНА. Он обязательно рассеется. Подождите и увидите. Вы найдете мой оптимизм оправданным. Так о чем вы начали говорить?

ЧЕРНЫЙ МУЖЧИНА. Я хотел сказать, что вы наверняка не видели эту женщину на борту.

ДРУГОЙ МУЖЧИНА. Нет. Большую часть времени я играл в покер в курительной комнате. Плавание мне не в радость, смотреть на море я не люблю, отправился в Европу только потому, что настояли жена и дочери. Так заскучал, что вернулся обратно при первой возможности. Не сэр, старого пса новым трюкам не обучить. Я бизнесмен до мозга костей, и чем дальше я нахожусь от своего бизнеса, тем меньше получаю удовольствие от жизни. Я создал свой бизнес с нуля, и он для меня как ребенок. Мне нравится наблюдать, как он растет, и становится не по себе, если меня с ним разлучают. Я не люблю оставлять его в чужих руках. Что же касается путешествий, мне вполне достаточно Нью-Йорка и Соединенных Штатов Америки. (Он выжидающе замолкает, ожидая одобрения своих патриотических принципов. ЧЕРНЫЙ МУЖЧИНА молчит, и он продолжает, несколько разочарованно). Но вы спросили, видел ли я эту женщину. Не думаю, потому что я ни разу не спускался в трюм, где места для пассажиров третьего и четвертого класса. С несколькими пассажирами первого класса я общался, но только по необходимости. Это грязная дыра, так?

ЧЕРНЫЙ МУЖЧИНА. Скорее, нет, чем да. Я провел там немало времени.

БИЗНЕСМЕН (смеется). Входили в роль реформатора?

ЧЕРНЫЙ МУЖЧИНА. Нет. Просто обнаружил, что с людьми в трюме говорить интереснее, чем с пассажирами второго класса. Я не реформатор… в профессиональном смысле этого слова.

БИЗНЕСМЕН. Позволите спросить, чем вы занимаетесь?

ЧЕРНЫЙ МУЖЧИНА. Я писатель.

БИЗНЕСМЕН. Я что-то такое и предполагал. Знал, что к бизнесу вы отношения не имеете, услышав ваши социалистические высказывания. (Снисходительно). Прекрасная идея – социализм, но уж очень непрактичная. Никогда не будет реализована.

ЧЕРНЫЙ МУЖЧИНА. Я не социалист… если точно. Гуманист, ничего больше.

БИЗНЕСМЕН. А что вы пишите?

ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Я пишу поэзию.

БИЗНЕСМЕН (по тону понятно, что для него поэты и неопасные сумасшедшие имеют много общего). Понимаю. Но стихи не приносят много денег, так?

ПОЭТ. Не приносят.

БИЗНЕСМЕН (после долгой паузы). Не знаю, как вы, я мне захотелось есть. Около вас коробка сухарей? (ПОЭТ сует руку под банку и вытаскивает жестянку с морскими сухарями. Бизнесмен берет несколько, начинает жадно жевать). Никогда не думал, что сухарь может быть таким вкусным. А вы не хотите поесть?

ПОЭТ. Нет. Я не голоден. Мысли об этой бедной женщины лишили меня аппетита. Я каждый день наблюдал, как она играла в трюме со своим маленьким сыном, который теперь мертв. Я думаю, это был ее единственный ребенок, и лицо женщины становилось удивительно нежным, когда она склонялась над ним. И какой будет ее жизнь теперь, когда смерть отняла у нее то единственное, что компенсировало все выпавшие на ее долю тяготы? Почему смерть не взяла вместо него меня? Я не боюсь умереть, и у меня нет ни семьи, ни друзей.

БИЗНЕСМЕН (с полным ртом). Вы все принимаете очень уж близко к сердцу. Совсем как поэт. Она все это забудет, возможно, раньше, чем вы. Со временем все забывают. Если б не забывали, мир был бы совсем уж жутким. (Отправляет в рот новый сухарь. ПОЭТ в отвращении отворачивается от него). Странная история, если об этом подумать… как мы оказались вместе в этой шлюпке? И для меня загадка, как она оказалась здесь. И потом, почему нет весел, зато много еды? Я помню, что шлюпок хватало, и после эвакуации всех женщин и детей мне приказали спуститься в одну, и мы отплыли. Да только в ней повредили обшивку. Она текла, как решето, и несмотря на все наши старания мы скоро оказались в воде. Я слышал голоса совсем рядом и поплыл к другой шлюпке, но в тумане сбился с курса и когда, наконец, нашел шлюпку, в ней оказались только вы и она. Теперь я хочу знать…

ПОЭТ. Это объяснить легко. Вы никогда не испытывали такого разочарования и усталости от жизни, что смерть казалась единственным выходом?

БИЗНЕСМЕН. Нет. Но какое отношение…

ПОЭТ. Послушайте меня, и вы узнаете. Душа моя жаждала вечного сна. Когда наш корабль наткнулся на затонувшее судно и получил пробоину, я понял, что это знак провидения. Выход, который я искал. Я решил пойти на дно вместе с кораблем, чтобы та малая часть мира, которая знала меня, восприняла мою смерть несчастным случаем.

БИЗНЕСМЕН (от изумления перестает жевать). Вы хотите сказать, что собирались совершить…

ПОЭТ. Я собирался умереть, да. Поэтому спрятался в трюме, боясь, что кто-то из офицеров парохода будет настаивать на том, чтобы я сохранил свою жизнь против собственного желания. Наконец, когда все отбыли, я вылез из своего укрытия и поднялся на главную палубу. Услышал голоса, доносящиеся из темного угла, и обнаружил, что эту женщину и ее ребенка забыли. Не знаю, как это случилось. Возможно, она испугалась, что ее и ребенка затопчут охваченные ужасом иммигранты. В любом случае, она осталась на борту, и я решил, что она слишком счастлива в любви к своему мальчику и не заслуживает смерти. Оглядевшись, я увидел эту шлюпку, которую спустили на палубу. Весла отсутствовали, вероятно, их взяли на другую шлюпку. Я убедил женщину сесть в шлюпку, потом поднялся на шлюпочную палубу, разобрался с механизмами и спустил шлюпку на воду. Пароход с каждой минутой погружался все глубже, так что палуба в тот момент едва поднималась над водой. Я сам спустился в шлюпку по одному канату, перерезал его и остальные, оттолкнулся от борта. Легкое течение отнесло нас от тонущего корабля. Вскоре он растворился в тумане. Я боялся, что наш пароход утянет нас за собой. И когда он, наконец, полностью ушел под воду, волна едва не перевернула шлюпку. Хотя мы его уже не видели.

БИЗНЕСМЕН (отодвигается от Поэта, помня о том, что схожесть поэтов и сумасшедших – факт, не требующий доказательств). Надеюсь, мысли о самоубийстве вас оставили?

ПОЭТ. Я… безусловно. Я думаю, случившееся со мной – знамение, ниспосланное Богами, чтобы убедить меня, что преследующие меня неудачи в прошлом и моя судьба изменится к лучшему.

БИЗНЕСМЕН. Вот это правильный подход! Иной раз суеверия идут на пользу.

ПОЭТ. Но если бы я знал, какие страдания навлеку на бедную женщину тем, что спас ей жизнь, я бы оставил ее на корабле и сам пошел ко дну вместе с ним.

БИЗНЕСМЕН. Не думайте больше об этом. Все равно помочь ничем не сможете. Даже интересно, отчего умер ребенок? Я думал, он спит, когда услышал его хрипы и кашель, и тут же она начала кричать. Эти крики я не забуду до конца жизни.

ПОЭТ. У ребенка здоровье слабое и, полагаю, испуг, вызванный кораблекрушением, и пребывание под открытым небом в маленькой шлюпке привели к каким-то судорогам. Он умер еще до того, как я подошел, чтобы узнать, в чем дело.

БИЗНЕСМЕН (всматривается в туман). Определенно становится светлее. Самое время подняться солнцу… если мы увидим солнце.

ПОЭТ (с грустью). Вчера малыш умер примерно в это же время.

БИЗНЕСМЕН (с тревогой смотрит на свернувшуюся калачиком фигуру на корме шлюпки. Там же, завернутый во что-то белое, лежит мальчик четырех или пять лет с худым лицом и кудрявыми черными волосами. Его остекленевшие глаза открыты). Давайте больше не будем об этом говорить. Она может проснуться и поднять крик… я этого не вынесу.

ПОЭТ. Она не понимает английского.

БИЗНЕСМЕН (качает головой). Она все равно узнает, что мы говорим о ребенке. Материнский инстинкт. Это я не раз видел в своей семье.

ПОЭТ. У вас умер кто-то из детей?

БИЗНЕСМЕН. Нет. Слава Богу, нет.

ПОЭТ. Вы действительно можете благодарить за это Бога, хотя и говорите, что люди легко такое забывают.

БИЗНЕСМЕН. Вы не женаты?

ПОЭТ. Нет.

БИЗНЕСМЕН. Я так и думал. (Шутливо). Люди творческие женам предпочитают подружек. Полагаю, у вас их много?

ПОЭТ (то ли не слышит вопрос, то ли пропускает мимо ушей. Смотрит в туман, говорит взволнованно). Вы слышали?

БИЗНЕСМЕН. Слышал что?

ПОЭТ. В тот самый момент, когда вы говорили. Я подумал, что слышал гудок парохода. (Они вслушиваются в тишину. Через какие-то мгновения звук повторяется, слабый и далекий, стелющийся по воде).

БИЗНЕСМЕН (обрадовавшись). Клянусь Богом, пароход!

ПОЭТ. Звук приблизился. Они движутся в нашем направлении.

БИЗНЕСМЕН. Если бы этот чертов туман хотя бы на минуту рассеялся!

ПОЭТ. Будем на это надеяться. Иначе они могут как спасти нас, так и раздавить. Не увидят и в двадцати футах.

БИЗНЕСМЕН (нервно). Разве мы не сможем кричать или поднять шум?

ПОЭТ. Пока они нас не услышат. Попытаемся, когда они подойдут ближе. (Вновь слышится гудок парохода). Какой холодный воздух! Или это мое воображение?

БИЗНЕСМЕН. Нет, я тоже это заметил. Последние пять минут совсем закоченел. Жалко, что нет весел, а то согрелись бы греблей.

ПОЭТ. Ш-ш-ш! Вы слышите?

БИЗНЕСМЕН. Что? Гудок? Слышал чуть раньше.

ПОЭТ. Нет, звук бегущей воды. Вот! Теперь слышите? (Из тумана ясно доносится журчание воды, бегущей по скалам).

БИЗНЕСМЕН. Да, слышу. Что это может быть? Здесь нет другой воды, кроме той, что под нами. (Содрогается). Бр-р-р! Как же холодно!

ПОЭТ. Бедная женщина замерзнет, когда проснется. (Он снимает длинное, свободного покроя пальто, идет на корму, накрывает спящую женщину).

БИЗНЕСМЕН. Этот звук все громче, а я ничего не вижу. Чертов туман! (Шум бегущей воды слышится все более отчетливо, и гудок парохода, звучащий через равные промежутки времени вроде бы приближается).

ПОЭТ (все еще наклонившись над женщиной). Возможно, это земля, но я сомневаюсь, что нас отнесло так далеко.

БИЗНЕСМЕН (в голосе нотки ужаса). Господи, что это? (ПОЭТ быстро поворачивается. Что-то огромное и белое выступает из тумана. Шлюпка с легким стуком стукается об эту громадину бортом. БИЗНЕСМЕН отодвигается к другому борту, отчего шлюпка чуть наклоняется. Звуки журчащей воды слышатся со всех сторон).

ПОЭТ (глядя на белую громадину, уходящую вверх и в туман). Айсберг! (Поворачивается к БИЗНЕСМЕНУ). Осторожнее, иначе окажетесь в воде. Отодвиньтесь от края. Бояться нечего. Нам повезло, что море спокойное, иначе шлюпку разнесло бы в щепки.

БИЗНЕСМЕН (успокоенный тем, что перед ним не призрак, а ледяная гора, передвигается обратно на середину). Теперь остается только замерзнуть до смерти. А так бояться действительно нечего.

ПОЭТ (обхватив себя руками). Холодно. Хотелось бы знать, очень ли он большой. Помогите мне оттолкнуть шлюпку от него. (Они отталкивают шлюпку от айсберга, но ее вновь сносит к нему).

БИЗНЕСМЕН. О-о-ох! У меня не руки, а ледышки!

ПОЭТ. Нет смысла тратить силы. Шлюпка слишком тяжелая, и нам не оторваться от айсберга. (Гудок парохода прорезает туман. Совсем близко). Господи, как же я не подумал об этом. (Он садится рядом с БИЗНЕСМЕНОМ).

БИЗНЕСМЕН. Не подумали о чем?

ПОЭТ (взволнованно). Пароход! Пароход! Подумайте, в какой он опасности! Если он наткнется на айсберг, то затонет, не успев спустить шлюпки на воду.

БИЗНЕСМЕН. Разве мы не можем что-нибудь сделать? Покричим им, когда они приблизятся.

ПОЭТ. Нет, нет, ни в коем случае. Возможно, это один из кораблей, которые приплыли, чтобы подобрать тех, кто выжил после кораблекрушения. Услышав крики, они решат, что это крики о помощи, и повернут в этом направлении. Ни звука, если вам дороги жизни тех, кто сейчас на борту.

БИЗНЕСМЕН (чуть не плача). Но, если мы не дадим о себе знать, они проплывут мимо.

ПОЭТ (сурово). Мы не можем рисковать жизнями других, чтобы спасти собственные. (БИЗНЕСМЕН не отвечает, но на лице отражается отчаяние. Долгая пауза. Ее разрывает оглушительный пароходный гудок). Господи! Они совсем рядом. (Оба приподнимаются, чтобы разглядеть сквозь туман приближающийся пароход. Тишина такая, что слышен гул двигателей. Звук этот затихает, указывая на то, что пароход проследовал мимо и увеличивает расстояние от них).

БИЗНЕСМЕН (яростно). Они уплывают. Я не собираюсь оставаться здесь из-за ваших глупых идей. (Он поворачивается в сторону парохода. Поднимает руки ко рту, сложив их рупором).

ПОЭТ (подскакивает к нему, закрывает рот ладонью, чтобы заглушить крик о помощи). Чертов трус. Я знал, чего от вас ждать! (БИЗНЕСМЕН пытается высвободиться, лодка опасно раскачивается, наконец, БИЗНЕСМЕН плюхается на банку. ПОЭТ освобождает его. БИЗНЕСМЕН открывает рот, видит занесенный кулак ПОЭТА, решает, что лучше не кричать).

БИЗНЕСМЕН (рычит). Я с вами поквитаюсь, дармоед, когда доберемся до берега. (ПОЭТ не обращает внимания на угрозу, садится напротив БИЗНЕСМЕНА. Они вновь слышат гудок, но, что удивительно, он от них не удаляется. БИЗНЕСМЕН недоуменно оглядывается. Тишину разрывает громкий всплеск, водяные брызги падают в раскачивающуюся шлюпку).

БИЗНЕСМЕН. Наверное, они все-таки столкнулись с айсбергом.

ПОЭТ. Не может быть. Криков-то нет. (Внезапно он улыбается, догадавшись, что произошло). Я знаю, что это. Айсберг тает и разваливается. От него отвалился большой кусок.

БИЗНЕСМЕН. Чуть не упал на нас. (При этой мысли его охватывает паника, он вскакивает). Я не собираюсь и дальше здесь сидеть. Нас раздавит как мух. Мы можете оставаться и помирать, если есть такое желание. (Страх перед новой угрозой настолько велик, что он ставит ногу на планширь и уже собирается прыгнуть в воду, но ПОЭТ хватает его и тянет назад). Отпустите меня! Это для вас все нормально. Вы хотите умереть. Хотите заодно пришибить и меня, убийца? (Он закрывает лицо руками и рыдает, как истеричный ребенок).

ПОЭТ. Вы дурак! В ледяной воде вы утоните через пять минут (Уже мягче). Успокойтесь. Будьте благоразумны! Ведите себя как мужчина! (БИЗНЕСМЕНА трясет. Он тяжело вздыхает). Гудок слышится вновь, вроде бы ближе. БИЗНЕСМЕН поднимает голову).

БИЗНЕСМЕН. Кажется, они приближаются к нам.

ПОЭТ. Да, и мгновением раньше я вроде бы слышал скрип уключин.

БИЗНЕСМЕН (с надеждой). Может, они спустили на воду шлюпку. (В этот самый момент туман внезапно рассеивается. Солнце поднимается над горизонтом, освещает весь изъеденный промоинами айсберг, с которого струится вода. Возвышаясь над серо-синей поверхностью океана, он напоминает замок викингов).

ПОЭТ (он и БИЗНЕСМЕН стоят спиной к айсбергу, смотрят на своих спасителей, еще не могут поверить своему счастью). Пароход в четверти мили от нас. Вот повезло!

БИЗНЕСМЕН. А вон и шлюпка, которую вы слышали. Они гребут к нам.

ПОЭТ (удивленно). Как они узнали, что мы здесь?

ГОЛОС НАД ВОДОЙ. Эй, на шлюпке!

БИЗНЕСМЕН (размахивая руками). Здесь мы! Здесь!

ГОЛОС (уже ближе, и явственно слышен скрип уключин). Вы со «Старденда»?

БИЗНЕСМЕН. Да. (К нему возвращается не только храбрость, но и уверенность в себе. Он пытается поправить одежду, важно вскидывает головы, придает лицу значимости. ПОЭТ сдержан и меланхоличен, словно не знает, а рад ли он тому, что жизнь продолжается).

БИЗНЕСМЕН (с улыбкой поворачиваясь к ПОЭТУ). Видите. Мой оптимизм все-таки оправдался. (Чуть тушуется под пристальным взглядом ПОЭТА). Я хочу, чтобы мы забыли все прошлые недоразумения. Должен признать, я переволновался и не отдавал себе отчет в том, что делаю. (Он протягивает руку. ПОЭТ с улыбкой пожимает ее).

ПОЭТ (просто). Я все забыл.

БИЗНЕСМЕН. Спасибо. (Голос, который звал их, отдает какие-то приказы. Скрип уключин прекращается, мгновением позже к ним подплывает точно такая же шлюпка, только укомплектованная командой матросов. Молодой офицер, вероятно, третий помощник капитана, сидит на корме, рулит).

Бизнесмен (весело). Добро пожаловать! До чего приятно вас видеть.

ОФИЦЕР (глядя на высящийся айсберг). Странный вы выбрали остров для высадки. Что заставило вас подплыть так близко к айсбергу? Холодно ведь.

ПОЭТ. Мы дрейфовали в тумане, а без весел отплыть от него невозможно. Нас прибило к айсбергу в тот самый момент, когда мы услышали ваш гудок.

ОФИЦЕР (смотрит на женщину). Женщина больна?

ПОЭТ. Она спит, бедняжка.

ОФИЦЕР. А где ребенок?

ПОЭТ. У нее на руках. (Потом удивленно добавляет). А откуда вы знаете про ребенка?

ОФИЦЕР. Если бы не он, мы бы вас не нашли. Почему вы нам не крикнули, не выпустили ракету?

БИЗНЕСМЕН (с жаром). Мы боялись, что вы столкнетесь с айсбергом, если пойдете в нашу сторону.

ОФИЦЕР. Но мы могли пройти мимо, не подозревая о вашем…

БИЗНЕСМЕН (бесстрастно). В таких ситуациях приходится рисковать. (ПОЭТ улыбается. На лице ОФИЦЕРА удивление).

ОФИЦЕР. С вашей стороны это очень благородно. Большинство людей думает только о себе. Короче, если бы не плач ребенка, мы бы прошли мимо, не заметив вас. Я находился на мостике с первым помощником. Насчет этого айсберга нас предупредили, и, когда сгустился туман, мы сбросили ход до самого малого, едва ползли, то и дело останавливались. Во время одной из таких остановок, когда все замирает, мы услышали плач, и я сказал первому помощнику: «Вроде бы кричит ребенок». Первый помощник со мной согласился. Плач слышался все яснее, и вскоре стало понятно, что ошибки быть не может: звук этот не мог иметь никакого отношения ни к спокойному морю, ни к густому туману. Плакал ребенок, но откуда он мог здесь взяться? Тут же мы оба вспомнили, что нам приказали искать тех, кто спасся при кораблекрушении «Старленда», но еще находился в открытом море. Первый помощник так и сказал: «Это, вероятно, бедолаги со «Старленда», - и приказал мне спускать шлюпку. Я схватил компас, и мы отплыли. Все время слышали плач ребенка, так, парни? » (Он поворачивается к матросам и те отвечают: «Да, сэр»). Так мы смогли выйти прямо на вас. Я рулил по звуку. (Пока ОФИЦЕР рассказывает, БИЗНЕСМЕН смотрит на него, и на его лице написано крайнее изумление. Он не может понять, дурит ему ОФИЦЕР голову или нет, и поворачивается к ПОЭТУ за подсказкой. Но тот, с неослабным интересом выслушав ОФИЦЕРА, идет к женщине, снимает с нее пальто, пытается разбудить).

ОФИЦЕР (заметив, что делает ПОЭТ). Это правильно. Лучше разбудите ее. Пароход нас сейчас заберет, а у нее от холода, наверное, все тело затекло. (Поворачивается к одному из матросов). Закрепи линь к этой шлюпке, чтобы отбуксировать ее к пароходу. (Матрос прыгает в шлюпку «Старленда» с бухтой веревки в руке).

ПОЭТ (не сумев разбудить женщину, пытается прощупать пульс, потом наклоняется, прижимается ухом у груди. Выпрямляется, стоит, глядя на два тела, говорит, похоже, себе). Счастливая бедняжка. (ОФИЦЕР и БИЗНЕСМЕН смотрят на него).

ОФИЦЕР (резко). Что там?

ПОЭТ (мягко). Женщина мертва.

БИЗНЕСМЕН. Мертва! (С ужасом глянув на лежащие на корме тела, неуклюже перебирается в другую шлюпку и встает рядом с офицером).

ОФИЦЕР. Жаль! Но с ребенком, разумеется, все в порядке?

ПОЭТ. Ребенок мертв уже двадцать четыре часа. Умер вчера на заре. (Теперь удивляется уже ОФИЦЕР. С жалостью смотрит на ПОЭТА, поворачивается к БИЗНЕСМЕНУ).

ОФИЦЕР (мотнув головой в сторону ПОЭТА). Немного не в себе? Такое с ними часто случается в открытом море.

БИЗНЕСМЕН (серьезно). Он сказал вам чистую правду.

ОФИЦЕР (придя к выводу, что спас не одного безумца, а двух). Разумеется. (Обращается к матросу, который закрепил веревку). Готово? (Матрос возвращается на свою шлюпку со словами: «Да, сэр», а ОФИЦЕР поворачивается к ПОЭТУ). Перейдете сюда или останетесь там?

ПОЭТ (мягко). Думаю. Я останусь с мертвыми (садится рядом с двумя телами, с завистью смотрит на бледные лица).

ОФИЦЕР (бормочет). Ну и дела. (Поворачивается к матросам). Весла на воду!

(Обе шлюпки отплывают от айсберга. Удары весел по воде заглушают какие-то слова БИЗМЕСМЕНА, но говорит он уверенно, как человек, который ошибается крайне редко).

БИЗНЕСМЕН. …Чистая правда. И в то, что вы нам рассказали, уж простите меня, поверить нет никакой возможности.

Занавес

Перевел с английского Виктор Вебер

Переводчик Вебер Виктор Анатольевич

127642, г. Москва, Заповедная ул. дом 24 кв. 56. Тел. 499 473 40 91