И звёзды иногда лгут

https: //ficbook. net/readfic/5861682

Направленность: Джен
Автор: Tiny Sunshine (https: //ficbook. net/authors/2019059)
Фэндом: EXO - K/M
Рейтинг: PG-13
Жанры: Психология, Философия, POV, Hurt/comfort, AU
Предупреждения: OOC, ОЖП, Нехронологическое повествование
Размер: Мини, 7 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен

Описание:
Пепел жизни осыпался на стёклах одним коротким словом — урод.

Посвящение:
Работа написана в рамках фестиваля " Из кайности в крайность", что проводится в группе Sweater Weather [https: //vk. com/koreansweater].

Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика

Примечания автора:
Задание: http: //vk. com/photo361080958_456239156
Связь: http: //vk. com/photo361080958_456239157
Плюшки, полученные во время феста: https: //pp. userapi. com/c836723/v836723181/5b698/UKl9o9m81mo.jpg
Плюшки за первое место:
https: //pp. userapi. com/c840221/v840221463/3c033/kkHCBp83hGQ.jpg и https: //pp. userapi. com/c639224/v639224900/56814/ncRCoY3WrVo.jpg
Спасибо, команда Sweater Weather ♥

Во время одной фотосессии среди учащихся младшей школы один очаровательный ребёнок спросил у меня: «Дяденька фотограф, а на что похожа жизнь? ». Странно было слышать такой вопрос от дитя в столь юном возрасте, однако я ответил, что жизнь похожа на калейдоскоп. Малыш выглядел довольно озадаченным моим ответом, но переспрашивать или уточнять ещё что-то не стал. А я хотя и хотел поговорить уже после фотосессии, его не обнаружил. Видимо, забрали родители.

***

Каждый новый день — новый неповторимый узор из разноцветных стеклянных пазлов, которые сходятся под самыми немыслимыми углами в самых непонятных и случайных положениях, отражаясь тысячью бликов в глазах тех, кто был с тобой в этом дне. В каждом узоре прошедшего дня ты видишь десятки лиц, окружавших тебя; события и происшествия, так или иначе повлиявшие на тебя; а порой лишь прекрасные пейзажи природы или пустынные улочки утреннего городка. Но картины не всегда бывают разноцветными. Иногда кусочки стекла выгорают на солнце и становятся серыми, а потом осыпаются пылью на зеркалах. Я замечал, как стёкла-моменты моей жизни медленно превращаются в ничто. Видел и не знал, что делать; видел и терялся в своих мыслях; видел и начал тонуть в ненависти к себе. Как-то я потерял тот момент, когда слепо положился на звёзды, и осознание того, что они сожгли меня, повергло моё слабое и безвольное «я» в пучину самоедства, ненависти и страха перед самим собой. Я зарекся называть кого-то своей звездой. Я отрёкся от тех, кто был со мной, но ничего не замечал. Я отказался от своей роли в жизни нынешнего социума. Я стал пылью в ночном небе, стал ничем. Пепел жизни осыпался на стёклах одним коротким словом — урод.
До сих пор в голове порой слышен хор голосов, который стал тем самым камнем, что надевали на шею утопленники. Тогда я сам стал утопленником, сиганувшем в море с высокого обрыва, прежде чем оглядеться вокруг.

***

«Убирайся прочь из этого дома! Я не хочу тебя видеть! Какой же ты урод! », — эти три предложения сломали мою жизнь в восемнадцать и нехило пошатнули и так слабую самооценку.
«Кенсу, ты правда думал, что между нами может что-то быть? От тебя даже родители отказались. Ты настолько наивен, что ничего не замечал вокруг? Прости, конечно, но я не хочу связывать свою жизнь с таким уродцем как ты больше ни дня. Надеюсь, мы больше не увидимся». Такая речь от любимой девушки после инцидента с родителями отправила меня на самое дно отчаяния и депрессии.
Ненавидеть себя на самом деле очень просто. Удивительно просто, как быстро ты привыкаешь к ненависти к себе, и как долго ты этого не замечаешь. Зарожденый в школе комплекс неполноценности расцвёл в одиночестве с новой силой, выливаясь в комплексы из-за внешности.
Ещё в детстве я понял, что перед красотой преклоняются, её почитают и уважают. И не имеет значения, что внутри, если оболочка притягивает взгляд и завораживает. Не важно, насколько сгнил ты изнутри, если внешне всё такой же молодой, здоровый. Красивый.
Тогда я решил, что если сам не несу в себе красоту, то должен запечатлеть красоту окружающих, красоту природы. Оставить красоту моего настоящего на карточках разных форматов, оставить их следующим поколениям, чтобы они не пропустили свою красоту. Так я стал фотохудожником.
В небольшом, уютном кафе с атмосферой под 80-е годы, где я подрабатывал, владелец разрешил устроить свой небольшой стенд, на котором я развешивал своё творчество. Порой я стоял за дверью в зал и пытался утихомирить своё сердце, когда посетители спрашивали о фотографе, чьи карточки украшают стенд. Владелец с моей просьбы неизменно отвечал, что личность фотографа ему неизвестна. Я не знал, что подумают люди, когда увидят меня, когда познакомятся со мной. Я боялся себя, стеснялся и ненавидел.
Тогда я начал убегать. Убегать в пыльные тома старых книг, которые высоченными стопками остались в общежитии от прежних владельцев; в сказочные мелодии виниловых пластинок, сбором которых я начал увлекаться ещё в детстве; в свои мечты, в которых не было места уродства людскому и злу. Я потонул в своих мыслях и выдумках. И через некоторое время всё это стало до жути напоминать плохо снятый фильм ужасов, в котором главный герой вечно одинокий социофоб, а его демоны, зомби и вурдалаки — его же мечты. Но главным злодеем в итоге оказалось собственное отражение в зеркале.
Небольшие шрамы на правой руке до сих пор напоминают мне о ночи, когда демон решил выглянуть из своей обители зла. Тогда я разбил зеркало в ванной до мельчайших осколков всего парой ударов кулаком. Осколки покрыли пол ванной, отображая моё лицо по кускам, собирая его по частям и делая из меня настоящего монстра. Злодей из зеркала перешёл в меня.
В ту ночь я до самого утра просидел на холодном полу, глядя на капли крови на осколках зеркала. Раны на руке саднили, но сил их обработать не было, да и не хотелось, если честно. Тогда я хотел запомнить, дать себе понять, кто здесь настоящий монстр. Начав гнить снаружи, я не заметил, как зараза пробралась до самого сердца.
Больше зеркал я не покупал.

***

Каждый день был для меня одинаковым, я не мог различать их по дням недели или по датам. Менялись лишь кадры в объективе фотоаппарата и посетители кафе. Всё остальное оставалось неизменным. Раннее утро, чашка кофе натощак, тёмная свободная одежда, длинная челка почти закрывает глаза, лекции и учёба, подработка, чашка зелёного чая и ночь без сна. И всё по новой. И пусть вокруг всегда были люди, я не чувствовал своей роли среди них. Я мог свободно вычеркнуть себя из этой жизни, но мне не хватало смелости. За это я ненавидел себя ещё больше.
Небольшие, как мне тогда казалось, изменения произошли, когда я познакомился с юношей, забежавшим в кафе почти перед закрытием. Круги под глазами, взбудораженный вид, трясущиеся пальцы — промелькнула грешная мысль о том, что парнишка наркоман. Оказалось, нет. Всего лишь Пак Чанель, гений в области технологий и жуткий игроман. С его появлением на пороге кафе в моей жизни началась новая игра — попробуй спасти другого. Кто знал, что первая совместная чашка кофе с последним пирожным не будет последней, а наоборот, выльется в новые встречи, посиделки за игровой приставкой и взаимопомощь, что станет началом дружбы. Я вытаскивал Чанеля из игровых залов и казино, он меня из моих мыслей и депрессии. Я заставлял Чанеля хотя бы раз в день нормально есть, он гулял со мной по улицам. Я его ругал за проигранные деньги, он меня — за трусость и боязнь людей.
Я не говорил Чанелю, но довольно часто я подглядывал за людьми в зале кафе, пока не было заказов. Я отмечал их эмоции и выражения лиц, я глядел, как они общаются друг с другом и смеются. Я отчаянно завидовал, но не знал что поделать, потому что ненавидел себя я ещё больше.
Вечерами, когда народа на улице становилось куда меньше, я брал камеру и выходил «работать». Я фотографировал витрины магазинов, деревья в парке, завязанные на удачу ленточки на мосту. Я фотографировал людей. Правда, только тогда, когда они не замечали. Как-то раз так прогуливаясь, я заметил девушку, что разговаривала в телефонной будке. Чёрные вьющиеся волосы, худые плечи и тонкая талия. Ярко-желтое платье. Не удержавшись, я сделал фото и повернулся в другую сторону, чтобы меня не заметили. От внезапно резкого звука я обернулся и увидел, как девушка, едва сдерживая слёзы, выбежала из будки, а телефон остался висеть в воздухе на тонком чёрном шнуре. Последовать за девушкой мне не хватило духа, но я заглянул в будку, чтобы повесить телефон. На полу лежала оставленная в порыве чувств сумочка. Наверняка девушка вскоре заметит пропажу и вернётся, решил я. Взглянув на фотоаппарат, вспомнил лицо девушки: удивительно-красивые черты лица, словно у нимфы. Огромные зелёные глаза в обрамлении длинных чёрных ресниц, бледная, фарфоровая кожа, алые губы… Слёзы на щеках…
Оглядывая в растерянности улицу, я заметил цветочный магазин. Не знаю, что двигало мной в тот день, но я, особо не раздумывая, зашёл в магазинчик и с ходу попросил розу. Одну красную розу. Молоденькая девушка за стойкой улыбнулась мне и показала разные сорта красных роз. Абсолютно не разбираясь в цветах, я ткнул пальцем на первопопавший букет из алых роз.
— Мне лишь цветок, не надо упаковывать, — предугадав вопрос продавщицы сказал я.
— Вы, наверное, его своей девушке дарите? Уверена, ей понравится, — мне опять улыбнулись, а я покраснел и отчаянно замотал головой.
— Нет-нет, не девушке. У меня нет девушки… Извините, а у вас можно позаимствовать стикер и ручку? — спросил я, заметив нужные мне вещи на столе.
— Да, конечно. Странно, что у вас нет девушки, — вновь с улыбкой мне ответили. Я неловко улыбнулся и, отклеив стикер, на котором уже написал, расплатился и покинул магазин.
Трубка всё так же висела в воздухе, удерживаясь лишь за шнур, сумка всё так же стояла на полу. Положив телефон на место, сверху я прикрепил розу, рядом приклеил стикер.
Сейчас мало кто пользуется телефонными будками, поэтому я практически был уверен, что никто, кроме той девушки не придёт. А если не придёт и она, то придётся отнести её сумку в бюро находок. Отдать её сам я вряд ли смогу. С такими мыслями я сел на скамейку поблизости и принялся ждать и наблюдать. Мои догадки оказались верными, не прошло и часа, как девушка в жёлтом платье вернулась за пропажей. Даже издалека она выглядела довольно грустной. Скрывшись за объективом камеры, я приблизил её и опять сделал пару снимков. Зайдя в телефонную будку, она первым делом подняла сумку, а затем взглянула на цветок и протянулась к стикеру. Девушка едва улыбнулась и взяла розу тоже.
На голубеньком стикере быстрым и неровным почерком было написано: «Даже если человеку кажется, что он один, на самом деле это не так. Рядом всегда есть те, кто готов протянуть руку помощи».
Если бы и меня кто-нибудь убедил в этом…

***

Примерно через неделю после того вечера мне позвонил Чанель и предложил вместе выбраться на природу. Ещё до знакомства с Паком я нередко выезжал в одиночестве на природу. Снимал домик на базе отдыха, когда там никого не было. Читал до того, что глаза не хотели видеть, выпивал и слушал пластинки, делал кучу фотографий. Отдыхал от самого себя. С Чанелем же было куда проще и веселее. Было с кем выпить и поговорить по душам, посмеяться и поделиться интересной книгой. Более того, Чанель тоже увлекался коллекционированием виниловых пластинок. О музыке мы могли говорить вечно. Но ничто не отменяло того факта, что Чанель ещё всегда с собой возил в машине игровую приставку, пару-тройку дисков с последними новинками компьютерных игр, а в карманах нередко оказывалась игральная колода карт. Я их втихаря вытаскивал и сжигал ранними утрами, пока тот спал как ребёнок, после очередной бессонной ночи среди игрушек. В ответ он подкидывал мне в сумку карманные зеркала. Мы злились друг на друга, но делать этого не прекращали.
В этот раз наш выбор пал на скалистый пляж, где мы уже были. Заранее забронировав домик на самой окраине, мы начали готовиться к поездке. Я поменял плёнку на фотоаппарате, взял несколько запасных. Новые пластинки без подписей, которые я нашёл на рынке у старенькой, почти слепой, старушки, потрепанная книга, которую я уже зачел до дыр и практически выучил наизусть… Продуктами и выпивкой чаще всего занимался Чанель, поэтому я даже не стал задумываться насчёт этого. Выходные стремительно приближались.

***

Обещанная метеорологами «отличная солнечная погода, чтобы легко и весело провести время со всей семьёй на свежем воздухе » пошла трещинами ещё тогда, когда мы были на полпути к пляжу. Вздохнув, я выключил радио, вещавшее о выходных-в-четырех-стенах, если вы, конечно, не любитель-экстремал гулять под грозой и дождём.
— Зато людей точно не будет, — нашёл я плюс в сложившейся ситуации.
— Когда ты так говоришь, складывается впечатление, что ты думаешь, что люди вокруг — посетители зоопарка, а ты — бедное животное в клетке два на три метра, — саркастично отозвался Чанель, сидевший за рулём.
— Если думать как ты, то ты сам — мой сосед по клетке, бешеная обезьяна, которая тырит у людей телефоны, чтобы ещё минутку позадротиться в любимую игрушку, — не остался я в долгу, хотя мысленно согласился со своим другом. Единственным, кстати, другом.
— Тебе бы лишь подстебать.
— Тебе бы лишь поиграть, — пробурчал я. — Разбуди, когда приедем. Ночь не спал, удаляя неудачные фотки.
— На заднем сиденье плед, возьми, если хочешь, — не отрывая взгляда от дороги кивнул он мне. Вскоре я забылся крепким сном.
Проснулся я от дикой тряски, шума дождя и отборного мата Чанеля. Из-за плотной стены дождя вокруг ничего невозможно было разглядеть, старенькую машину Пака заносило, где-то сверкнула молния и грянул гром.
— Приехали, — мрачным тоном объявил Чанель и остановил машину посреди дороги. — Я без понятия, где мы сейчас, возможно даже, я не туда завернул. Из-за дождя не все повороты заметил. Дальше ехать опасно, ещё навернемся с обрыва. Ничего не остаётся, кроме как переждать здесь непогоду.

***

Наверно так чувствовали себя пассажиры корабля, вставшего на риф. Кругом бушующее море, определённое количество людей и времени. Рано или поздно корабль затонул бы. Другой вопрос — с пассажирами или без них.
У нас, правда, было не бескрайнее море, а дорога, по которой, если осмелиться, можно было пойти вперёд или повернуть назад. Но в любом случае, это было слишком опасно, поэтому осталось только ждать.
— Только посмей истратить всю зарядку на телефоне, рубясь в очередную игрушку, — предупредил я Чанеля, потянувшегося к своему смартфону.
— Да я не за этим, — отмахнулся он в ответ. — Чёрт, даже сеть не ловит. Мы влипли с тобой.
— Всё плохое склонно заканчиваться, — философски отметил я, но позже добавил. — Только не у меня.
— Да ты прямо блещешь оптимизмом, — фыркнул Пак. — Давай сыграем пару партий. Время скоротать.
— У меня нет денег, — наудачу ответил. Играл я ужасно, особенно по сравнению с Чанелем.
— Я с друзьями на деньги не играю, давай на желания. Ну же. Дождь не скоро ещё закончится. Через секунду мы уже по очереди перелазили на задние сиденья.
То, что я зря согласился, стало понятно, едва Чанель раздал карты. С такой швалью даже самый опытный игрок в карты с трудом верх одержит, не то что я.
Минут через десять Чанель, довольно потирая ладони, уже готовился что-то сказать.
— Давай только попроще, хорошо?
— Хорошо. За каждый проигрыш будешь отвечать по вопросу. Первый проигрыш, первый вопрос. Что произошло между тобой и твоими родителями?
От вопроса Чанеля нельзя было уйти, ведь в машине не скроешься, а снаружи — дождь. Да и сам Пак с ожиданием и неприкрытым любопытством смотрел на меня. Поэтому, вслушиваясь в перезвон капель дождя, я начал говорить:
— Не хочу рассказывать подробности. Меня бесит, что люди упрекают друг друга прошлым, словно оно имеет куда большее значение, чем настоящее или будущее. По сути, прошлое по сравнению с тем, что нам предстоит пройти — ничто. Но мои родители так не думают. Они слишком большое значение придают тому, что уже было. При этом не зная, насколько это правда. Они превратили какие-то домыслы соседей в свою правду, послушав их и принося свои доказательства. Доказательства не в мою пользу. Не поверив мне, они уже тогда отказались от меня. Сцена дома поздним вечером, пощёчина матери, горькие и обидные слова — всё это было лишь как декорация, чтобы произошедшее обрело ещё больший смысл, а я почувствовал свою вину. И хотя её не было, мне стало стыдно. Стыдно за то, что обо мне могли с легкостью такое подумать и вынести на всеобщее лицезрение. Я мог остаться дома, но тогда прошлое, которое мне упорно приписывали, погребло бы меня под собой. Ты видишь, какой я сейчас. Останься я тогда, ты бы меня никогда не узнал. Ты бы просто не рискнул подойти ко мне. Что произошло между мной и родителями — недопонимание, неверие и отсутствие любви. Вот и всё.
Чанель выглядел озадаченным, но на мой монолог он ответил лишь парой слов, чему я был очень благодарен:
— Ты много чего сказал, но я не понял, но я сделаю вид, что понял.
Прикинувшись в шутку рассерженным, я пригрозил ему тем, что запру того на неделю одного с парой книг.
— Да это у тебя книги отобрать надо, — ответил Чанель. — Давай следующий раунд.
— Это бессмысленно, ты просто можешь задавать все интересующие тебя вопросы, — простонал я.
— Но так довольно скучно, согласись?
Я взял свои карты. Хотя это и правда бессмысленно.
— Почему именно ненависть к своей внешности?
— Ты что, удивляешься этому?
— Но ты симпатичный. Если открыть лоб и улыбнуться, — пожал плечами Пак.
— Когда ты успел обкуриться? Ты же за рулём был. Комплексы из-за внешности у меня уже давно. У меня, кстати, старший брат есть. Умён, красив и талантлив. Всё как по заказу, а на меня родительского генофонда не хватило, — хихикнул я.
— Кажется, это ты что-то выпил…
Ещё через пятнадцать минут Чанель вновь подбирал мысли для следующего вопроса. Наконец он выдал:
— До Кенсу, ты девственник?
— Иди к черту, Чанель, — я кинул в него попавшей под руку пачкой чипсов, однако тот её поймал и быстро открыл. — Нет-нет, не так. У тебя девушка была?
— Ты как будто психолог, честное слово. Вот все хочется тебе рассказать. Я думал, была, а оказалось — не было. Не подошёл по женским критериям на роль идеального парня.
— Так ты всё-таки девственник?
— Чанель! — В этот раз полетела бутылочка с водой.
— О, спасибо. Как раз хотел попросить чипсы запить.
— Я с тобой больше не играю, –заключил я.
— Ну и ладно, смотри дождь утихает. Что это? Смотри?
— Дорожный указатель? — предположил я, взглянув на щит. — Главное, чтобы рекламой не оказалось.
— Сейчас узнаем, где мы, — решительно сказал Чанель и выскочил из машины под уже мелко моросящий дождь.
— Чёрт побери, ты думать умеешь? — рявкнул я и вслед за ним выскочил из машины. Дорожный щит стоял практически на краю обрыва. Хорошо, Чанель остановил машину на другой стороне дороги. Там же — одна нечаянная ошибка и «привет» на тот свет. Хотя для Чанеля этот «привет» всё ещё маячил красным цветом. Глядя на бегущего и поскальзывающегося под дождём друга, я с новой силой поспешил за ним.
— О, Кенсу, смотри, я и правда ошибся поворотом на пляж, но не намного, до ближайшего населенного пункта далековато, но все равно… — Чанель начал поворачиваться ко мне.
— Не двигайся, там можно упасть, — предупредил я, нас разделяло всего несколько метров. Но внезапно вновь сверкнула молния, в этот раз совсем близко. Меньше чем через секунду громыхнуло. Чанель дернувшись, не удержался на мокрых камнях и поскользнулся. В эту же минуту я рванул к нему. В эту же минуту ливень зарядил с новой силой.
Если до этого мне казалось, что мою жизнь можно сравнить с фильмом ужасов, то тогда я понял, что такое настоящий триллер. Когда голос Чанеля перекрыл шум дождя, а я понял, что тому не за что удержаться. Я отчаянно медлил, тогда мне так показалось. Потому что добежав до того самого камня перед щитом, я не обнаружил на нем Пака. Сквозь шум дождя я едва услышал надрывный вскрик боли своего друга. Чанель, не удержавшись на камне, упал на небольшой выступ на каменном обрыве. И, видимо, серьёзно повредил ногу.
В панике оглядываясь вокруг, я начал искать наиболее безопасный спуск к Чанелю и, не медля ни секунды, поспешил к нему. Сам поскальзываясь на мокрых камнях и хватаясь за то, что попадалось под руки, я продолжил спуск, уже задумываясь о том, как мы поднимемся. Как я и предположил, с ногой Чанеля не всё было в порядке. На щеке красовались пара порезов от каменных осколков. Выступавшую кровь тут же смывал сильный дождь. Холодные струи воды стекали по щекам вместо слёз. Поддерживая Чанеля, я сделал пару пробных шагов. Сложно, обувь скользит по камню, ухватиться не за что. Но оставаться тут ещё опаснее, вновь начали сверкать молнии. Преодолевая скалистый обрыв сантиметр за сантиметром, мы медленно поднимались наверх. Чанель шипел от боли, но ничего не говорил. Это были самые худшие полчаса моей жизни. Наконец добравшись до машины, я убрал все вещи с заднего сиденья и помог Чанелю сесть, выпрямив ноги. Кинул ему из багажника запасную сухую одежду и включил обогреватель. Закрыл дверцу машины и сам остался снаружи. Слёзы душили меня, не было сил справиться с ними, а показывать их другу не хватало сил.
Опустившись на землю на колени, я позволил слезам смешаться с дождём. Я плакал навзрыд, плакал хуже маленького ребёнка. Плакал так, как больше никогда не плакал. Сегодня мне по-настоящему стало страшно. Страшно не за себя, с этим страхом я давно научился справляться. Стало страшно за самого первого друга в моей жизни, за моего личного психолога-консультанта, который на самом деле всё понимает. Страшно было представить свою жизнь без его «Кенсу-я, покорми меня, не осталось денег », «Кенсу-я, или мы идём гулять, или я опять в игровой центр», «Кенсу-я, научи нормально фотографировать » и ещё другим миллионном предложений, начинавшихся с этого детского «Кенсу-я».
И как хорошо, что всё обошлось.
Тем же днём в машине под шум дождя Чанель сказал мне, что теперь он целиком и полностью на моём попечении. Поэтому мне придётся разговаривать. Разговаривать с врачами, с его родителями, однокурсниками…
Тогда я лишь кинул в него плед и попросил замолкнуть. Вновь включив радио, стал ждать прогнозов о изменении погоды.

***

Мы обещали друг другу всё же съездить вместе на тот пляж хотя бы ещё раз, но уже с уверенностью, что с погодой все будет прекрасно. Мне после того дня действительно пришлось много быть среди других людей и разговаривать с ними. Мне было безумно неловко, и многое я делал через силу, буквально сражаясь с самим собой. Тогда у меня впервые мелькнула мысль, что принимать себя таким, какой ты есть — куда легче, чем каждый день находиться в борьбе с самим собой, вырывая у фортуны краски, чтобы сделать свою жизнь более яркой. От этого ведь тоже устаешь.

***

Как-то возвращаясь вечером с курсов, я ради интереса заглянул в ту самую телефонную будку, в которой увидал девушку. Каково было моё удивление, когда я обнаружил стикер на том же месте, где я его приклеил в прошлый раз. Только сейчас стикер был зелёного цвета.
«У каждого человека есть тот, глядя на которого, думая о котором, ты улыбаешься. Довольно странно, но, может, мы встретимся? Роза, подаренная мне тобой, засушена среди страниц моей любимой книги. Каждый раз думая об этом, я улыбаюсь».
Я оставил следующее послание на выдернутом из тетради листочке в клетку. Рядом приложил ромашку, сорванную в парке.
«У большого фонтана на этой площади в пятницу в семь вечера».
Темно-синяя рубашка, светлые джинсы, длинная челка зачесана назад и открывает лоб. В руках букет тюльпанов.
Уже давно пора перестать полагаться на звезды и всё то, что написано ими. Пора высыпать ненужную пыль и пепел из своей жизни, чтобы она не застилала глаза. Пора начинать жить самому…

***

Я всё ещё вспоминаю серьёзный взгляд малыша, спрашивающего про жизнь, когда слышу рингтон на телефоне. Увидев знакомый номер, я улыбаюсь и нажимаю на зелёную кнопку принятия вызова.
— Кенсу, это ты опять прислал мне на работу букет полевых цветов? Надо мной уже весь отдел смеётся. — моя девушка вроде как злится и негодует, но её голос такой счастливый.
— Мне просто захотелось, — отвечаю я.
— А мне хочется тебя видеть. — Слышу я в ответ.

Не забудьте оставить свой отзыв: https: //ficbook. net/readfic/5861682