Семейные обычаи осетин

Семейные обычаи осетин

Е. В. Карпенко

Северо-Осетинский государственный университет им. К. Л. Хетагурова

Актуальность данной работы состоит в том, что обычаи в культуре любого народа имеют огромное значение. Обычай — унаследованный стереотипный способ поведения, который воспроизводится в определённом обществе или социальной группе и является привычным для их членов. Термин «обычай» часто отождествляется с терминами «традиция» и «обряд» («ритуал»); однако традиции охватывают гораздо больший круг явлений, присущи всем сферам социальной жизни и всем культурам, тогда как сфера обычая ограничивается определенными обществами или областями общественной жизни. Можно сказать, что обычаи в данном случае являются самой информативной областью культуры осетин, благодаря им исследователь может получать представления как о социально-бытовой, о религиозно-мировоззренческой, и даже о космогонической составляющей жизни осетинского народа.

Самое большое значение в личной и семейной жизни люди традиционной культуры придавали рождению, браку и смерти. Эти события справлялись согласно древним обычаям при активном участии родственников и соседей. Считалось, что в эти моменты святые покровители находятся рядом с людьми.

Рождение ребенка. Каждая осетинская семья всегда мечтала иметь много детей, особенно сыновей. Уже на свадьбе осетины в молитвах обращались к небожителям с просьбой даровать молодой семье многочисленное потомство. Женщину, ожидающую ребенка, окружали заботой и оберегали от волнений и выполнения тяжелых работ. В то же время обычай предписывал ей «стыдиться» своего положения, не показываться на глаза старшим мужчинам, избегать посещения общественных мест, свадеб, похорон.

В старину в горах роды проходили в нежилом помещении – это обычай, который известен многим народам мира. Роженице помогал кто-нибудь из опытных женщин – старшая невестка семьи, другая родственница или соседка. В молитве женщины просили помощи у Бога и святых: Уастырджы (конечно не называя его имени) и Мады Майрам. Все обряды, которые совершались с момента рождения ребенка в течение нескольких месяцев, были охранительного свойства – то есть имели целью оградить новорожденного от воздействия злых сил.

Новости о рождении ребенка с нетерпением ожидали соседские мальчики, чтобы оповестить об этом его отца или сельчан. Если рождался сын, то мальчик, первым сообщивший об этом, получал «хорз лæ г гурæ ггаг» - подарок за весть «о рождении доброго мужа». Получившие добрую весть родственники шли в дом родителей новорожденного с тремя пирогами и традиционным подарком – куском белой материи на рубаху. Преподносились и особые символические подарки, которые было принято класть возле новорожденного: мужчины клали стрелы, серебряные или золотые монеты, женщины – яйца и вату. В свою очередь, семья устраивала угощение – «лæ ппуйы куывд» (торжество в честь рождения мальчика). Рождение девочки праздновалось лишь в том случе, если в семье уже было несколько мальчиков и родители с нетерпением и молитвами ожидали рождения долгожданной девочки. После рождения мальчика положение молодой женщины в семье резко менялось: она переходила в разряд старших невесток.

Наречение именем. Обряд наречения именем («номæ вæ рын») был одним из важнейших моментов в жизни всей семьи. Выбору имени придавалось большое значение. Оно сопровождалось пиршеством «номæ вæ рыны куывд». По мнению осетин, от удачного выбора имени зависело очень многое в жизни человека. Как правило, у осетина было два имени – одно для дома, другое для общества. Домашнее имя должно было предохранить ребенка от несчастий и болезней. Для того, чтобы отвлечь злые силы, иногда давали ребенку имена наподобие «Сау куыдз» (букв. «черная собака»).

Принятие осетинами христианства и ислама отразилось и на выборе имен. Под влиянием православной церкви появились такие имена, как Георгий, Николай, Мария и др. под влиянием ислама в большом числе распространились такие имена, как Ислам, Магомет, Солтан, Фатима, Мадина и др. но очень часто домашнее имя вытесняло официальное из употребления, и человека всю жизнь называли именем: Гайто, Бæ ба и др. Заметное место в осетинском именнике занимали имена из нартовского эпоса: Ахсар, Урузмаг, Батрадз, Сослан, Ацамаз, Дзерасса, Агунда и др.

В силу существовавшего обычая избегания, невестка не имела право произносить имена своих детей в присутствии старших. Не мог называть своих детей по имени и отец. Поэтому родители называли своих детей «лæ ппу» - «мальчик», или «чызг» - «девочка». Когда же детей было несколько, то их называли по степени старшинства: «Хистæ р» - «Старший», «Астæ уыккаг» - «Средний», «Кæ стæ р» - «Младший».

Обряды вхождения в жизнь. Обряды и торжества, проводившиеся в течение года, были призваны постепенно включить ребенка в общество и выпросить у высших сил для него благодати. Через три-четыре дня после рождения ребенка совершлся обряд его укладывания в колыбель – «авдæ нбæ ттæ н». Смысл этого ритуала состоял в приобщении новорожденного к семье и передаче его под покровительство святого Сафа – патрона надочажной цепи.

Летний праздник в честь родившихся в течение года мальчиков «кæ хцгæ нæ н» (от слова «кæ хц» - «миска») проводился в июле. Первоначально его устраивали в честь сыновей-первенцев, а затем распространили на всех мальчиков. Первый год жизни ребенка завершался торжеством «афæ дзы куывд» - праздником в честь исполнения ребенку одного года.

Торжество в честь исполнения года. Когда новорожденному исполняется год, ему устраивают праздник. Ребенок пока не ходит, но может уже сидеть. Бывают и такие, кто начал ходить. В честь исполнения года пекут пироги, посреди комнаты расстилают войлок или что-нибудь другое на него кладут все возможные вещи и игрушки: перочинный нож, бумагу, газырь, патрон, пирожок, карандаш и прочее. Ребенка вносят и сажают среди всего этого. По тому, что из вещей он в первую очередь возьмет, заключают какова будет его специальность, когда он вырастет. Но если ребенок голоден, он, конечно же, сначала возьмет пирожок. Или ту из игрушек, которая нравилась ему больше других. Когда ребенок берет какую-либо вещь, взрослые возносят молитву о том, чтобы выбор этот был счастливым. Они верят, что еще в утробе матери ему предначертана выбранная вещь.

Заключение брака. Вступление в брак. Вступление в брак было ответственным моментом в жизни человека, поэтому и отношение к нему было серьезное. В традиционной осетинской жизни разводы встречались крайне редко. Молодые люди высматривали себе будущих невест, как правило, на праздниках во время танцев. Осетины придерживались определенных правил брачной политики. Жениться предпочитали на девушке равного или более высокого происхождения. Но выдать девушку могли и в менее знатную фамилию. По этому поводу существовала такая пословица: «Сæ у лæ гæ й чызг ма ракур – дæ мыггаг фесафдзынæ, фæ лæ сау лæ гæ н дæ чызджы ратт, æ мæ йын йæ мыггаг аива». («Не женись на дочери человека из низшей среды – испортишь свою фамилию, но можешь отдать дочь простолюдину, она улучшит его породу»). При выборе невесты большую роль играло мнение о том, какой была мать девушки. Осетины говорили: «Мад фæ рс æ мæ чызг кур» («Спрашивай о матери и женись на дочери»). В девушке ценили такие качества, как скромность, приветливость и хозяйственность. Мнение девушки при заключении брачного договора не было решающим, однако к нему старались прислушиваться. Для выяснения позиций сторон семья жениха отправляла в дом девушки посредников – «минæ æ рттæ ». В случае если семья и родня девушки были склонны к заключению брака, они через какое-то время договаривались о его условиях и размере калыма («ирæ д» брачный выкуп за невесту).

Время между сговором и свадьбой могло длиться до года, а в некоторых случаях и дольше. Это время уходило на то, чтобы семья жениха собрала необходимый брачный выкуп, а семья невесты подготовила приданное. Обе стороны готовились также к расходам, которых требовало свадебное угощение и обязательное одаривание новых родственников.

Жених должен был посетить будущих родственников, чтобы продемонстрировать им свою личную самостоятельность и хозяйственную сноровку. В родном доме будущей жены ему могли устроить испытания в живости ума, во время свадьбы он по обычаю скрывался в доме ближайшего приятеля.

Свадьба. Свадьба состояла из ряда действий и обрядов, проходивших в доме жениха («чындзхаст») и доме невесты («чызгæ рвыст»). Наиболее благоприятным для свадьбы днем недели считалось воскресенье, а календарным периодом – праздничное время. Например, свадьбы в дни осеннего праздника Уастырджи пользовались особым уважением в народе.

В доме жениха готовили свадебный «поезд» - свиту, отправлявшуюся за невестой. Большую помощь в этом жениху оказывали старший («къухылхæ цæ г») и младший («æ мдзуарджын») шаферы. В прежние времена собрать дружков стоило жениху больших усилий, так как не каждый надеялся достойно перенести все испытания на игрище и пиру в доме невесты. Участники свадебного поезда (ед. ч. «чындзхæ ссæ г») должны были продемонстрировать хорошие манеры, участвовать в танцах, петь обрядовые песни.

Свадебный поезд приезжал в дом невесты. Там после свадебного пира с игрищем и обряда одевания невесты происходило ее прощание с домашним очагом. Невесту трижды обводили вокруг очага и надочажной цепи, и почтенные старшие родной фамилии с молитвами, песнями и напутствиями благословляли ее на новую жизнь.

Возвращался свадебный поезд весело и шумно. Когда подъезжали к дому жениха, начиналось соревнование между молодыми всадниками. Они стремились домчаться первыми и верхом въехать в помещение. Тот, кому это удавалось, получал почетное угощение.

Свадебный поезд привозил невесту в дом жениха. Ее приобщали к домашним святым и очагу, у которого совершался обряд угощения невестой свекрови и старших женщин смесью меда и масла из обрядовой чаши («мыдыкъус»). Чашу с престижным содержимым, которое было символом напитка бессмертия, невеста привозила из отчего дома.

Обычно на второй день происходило главное торжество – свадебный пир («чындзæ хсæ в»). Из дома невесты приезжали ее родственники, привозя подарки родным жениха и личные вещи невесты. В этот день происходил и другой важнейший обряд – «хызисæ н» («снятие фаты»), который символизировал совершение мифологического брака между Небом и Землей.

Послесвадебные обряды. После свадьбы невеста соблюдала обычай избегания («уайсадын»). Она должна была стесняться всех родственников мужа, не имела права разговаривать со старшими. Так же и супруг старался первое время не попадаться на глаза старшим, никто не должен был видеть, как он входит и выходит из комнаты молодой. Включение молодоженов в родственный коллектив в статусе молодой семьи происходило постепенно. Через определенное время после свадьбы молодую, согласно ритуалу, вели к воде с песнями и играми, после чего правила избегания начинали ослабевать, и она получала право посещать общественные места.

Все обряды, сопровождавшие вступление в брак, освящались молитвенными обращениями к Богу и святым Уастырджы, Мады Майрам, Сафа, Бынатыисау. У высших сил просили благословения молодым, семейного счастья и долголетия, многочисленного здорового потомства. Во время свадебного пиры было принято исполнять эпические песни об идеальном браке нарта Ацамаза и красавицы Агунды.

Традиционный свадебный обряд из века в век служил укреплению преемственности и единства всех поколений осетинского общества.

Уход из жизни.

Переход в «истинный мир». Для того, чтобы понять смысл похоронных и поминальных обрядов, надо помнить: осетины верили, что душа человека уходит после смерти в «истинный мир» - «æ цæ г дуне». Представление об этом мире отразились в нартовском сказании «Сослан в стране мертвых» и в текстах обрядовой речи «Бæ хсфæ лдисын» - «Посвящение коня покойнику». Основной смысл этих представлений заключается в том, что праведники блаженствуют на том свете, а люди, прожившие лживую и корыстную жизнь, испытывают мучения.

Умерших хоронили на фамильном кладбище. Согласно древним обычаям, закончивших свою жизнь самоубийством не позволяли хоронить там и совершать по ним похоронные обряды. Считалось, что им путь в истинный мир закрыт, и душа их будет скитаться между мирами.

Похороны у осетин всегда были очень многолюдными. «Мах хуызæ н мардмæ нæ цæ цынц æ ндæ р рæ тты» («Нет похорон многолюднее наших»), - писал Коста Хетагуров. Все родственники, соседи и знакомые, услышав печальную весть, спешили выразить соболезнование семье умершего и считали своим долгом проводить его в последний путь. Для этого, чтобы сообщить о случившимся, в дальние кварталы села и в соседние селения посылали вестников. Сообщающий горестную весть назывался «хъæ ргæ нæ г» (букв. «кричащий»). Его было легко узнать по тому, как он держал плеть (не в правой, а в левой руке) и как сходил с коня (не слева, а справа). Проезжая мимо ныхаса, такой вестник не спешивался, а сообщив печальное известие, не заходил в дом.

Пришедшие на похороны шли организованными группами, исполняя обряд оплакивания – «иронвæ ндаг». Впереди шли мужчины, за ними женщины. Плакальщицы («хъарæ ггæ нæ г») в поэтических причитаниях обращались к ушедшему из жизни человеку и его близким, ко всем собравшимся.

Посвящение коня покойнику. Конь играл особую роль в похоронных ритуалах осетин. Даже конные игры и состязания разделяют на скачки («дугъ») и джигитовку. Если джигитовку устраивали только по случаю радостных событий, то скачки, как правило, использовались в цикле похоронно-поминальной обрядности. Обычай посвящать умершему мужчине коня («Бæ хсфæ лдисын») восходит к скифским временам. Осетины накрывали снаряженного коня буркой, сверху клали башлык, к седлу привешивали ружье и плеть. Его гриву, челку и хвост заплетали в мелкие косички. В косички гривы вплетали разноцветные лоскутки ткани, которые спускались до земли. Когда покойника выносили на кладбище, то коня вели вслед за ним. Дойдя до кладбища, носился или гроб ставили у могилы или склепа. Мужчины располагались справа, женщины – слева. Все близкие становились ближе к покойнику. Коня подводил и держал за уздечку мальчик.

Обряд «Бæ хсфæ лдисын» проводил кто-нибудь из сельских стариков, обычно хороший знаток обрядовой речи. Посвятитель произносил обрядовую речь, в которой вспоминал добродетели умершего и напутствовал его. В заключение говоривший как бы передавал коня, которого трижды обводили вокруг могилы и вкладывали конец уздечки в руку покойного.

Посвященного коня можно было узнать по надрезу на правом ухе. Его нельзя было продавать, он использовался лишь для верховой езды. К обряду посвящение коня близки конные ристания, проводившиеся в день похорон или в один из поминальных дней. Тот, кто побеждал на этих скачках, должен был обвести коня вокруг могилы, а затем получал награду, назначенную семьей ушедшего из жизни.

Поминальные обряды. Существенную часть погребальных церемоний составляло обрядовое угощение (тризна). Тризна («хæ рнæ г») и проводившиеся по определенным дням в течение года поминки («хист») были связаны с особыми представлениями об «истинном мире». На поминальные обряды смотрели как на «кормление умерших». Считалось, что пища, съедаемая на поминках, не идет впрок, а достается покойному. Поминальный стол отличался от праздничного иным положением частей жертвенного животного или иным числом ритуальных пирогов (их было не три, а два).

М. М. Ковалевский отмечал, что, по представлению осетин, «насколько оставшиеся в живых усердно и точно заботятся о своих предках, настолько эти последние являются действительными покровителями и духами-хранителями своих сородичей».

Близкие родственники соблюдали траур, длившийся сорок дней или целый год. В этот период они носили траурную одежу черного цвета, отказывали себе во вкусной еде, не смеялись, не посещали свадеб и других праздников.

Христианство и ислам наложили свой отпечаток на погребальную и поминальную обрядность осетин. В зависимости от вероисповедания существовали некоторые отличия в обрядовой практике.

Литература

Газданова В. С., Традиционная культура осетин. - Владикавказ «Сем», 2006.