Питер Джеймс 9 страница

Кэт согласовала дату, записала ее в своем ежедневнике, как записывала неизбежный визит к дантисту, повесила трубку и стала изучать список людей, с которыми следовало переговорить. Напротив одних имен стояли галочки, напротив других отметка, означающая, что нужно ждать, пока ей позвонят сами.

Телефон опять зазвонил. На этот раз это был Патрик Донахью, репортер из «Новостей», который теперь работал в «Дейли мейл» в Лондоне.

«О господи! – подумала она, закрывая глаза. – Черт побери, черт, черт! »

– Кэт? Помнишь меня? Это я – тот симпатичный парень, которого ты вчера видела на кладбище.

– Знаю, что ты хочешь сказать. Прости. Совсем забыла!

– Я получил не меньше семи пинков от своего редактора.

– Мне правда очень жаль.

– Ты молодчина. Я тут сижу, выжатый как лимон, и слушаю твой репортаж по радио. Ты же обещала мне позвонить.

– Я забыла. Это было так ужасно…

Кэт и вправду совершенно забыла, что обещала позвонить ему, если будут какие-нибудь новости насчет Салли Дональдсон. Забыла она позвонить и Гарри Оуксу. Газета Оукса заплатила бы ей за такой репортаж. А Патрик Донахью добыл бы для нее пару сотен в «Дейли мейл».

– Мне в самом деле очень жаль, Патрик.

– Единственное, чем ты можешь загладить свою вину, – это завтра пообедать со мной.

– Завтра? – Кэт почувствовала волнение.

– Я тут, в Суссексе. Ты свободна?

Она сглотнула.

– Придется отменить свидание с Томом Крузом.

– Заеду за тобой около половины восьмого. Где ты будешь в это время?

Кэт дала ему адрес, повесила трубку и вдруг поняла, что не может сосредоточиться – все еще продолжает думать о Патрике. Об его крепком теле, теплых зеленых глазах, мужественном лице, коротких каштановых волосах и осанке, которая делала его похожим на военного. Она улыбнулась, потом вспомнила открытый гроб, вскрытие.

Ногти Салли Дональдсон.

Она набрала номер больницы и в пятый раз попросила телефонистку соединить с Брайаном Мэрривейлом, главным администратором.

И снова короткие гудки. Кэт в раздражении повесила трубку и уставилась на экран дисплея. На нее смотрела ее собственная статья – яркие буквы на черном фоне. Секундная стрелка на больших круглых часах на колонне справа беззвучно скользила по циферблату. Десять минут первого. Репортеры, редакторы, их заместители, обозреватели начинали подниматься из-за своих столов, потягиваясь, разминая затекшие члены. Некоторые отправлялись перекусить. До того как все отправятся по домам, выйдет еще четыре выпуска, но утренняя суматоха уже позади, и рабочий день идет к завершению.

Одновременно зазвонили два телефона. Справа яростно барабанил по клавиатуре один из криминальных хроникеров.

Кэт нажала клавишу, и дисплей был приведен в действие. Она набрала свой шифр.

«Репекс / Кэт/ Город – Похороны. Докладная записка Джефу Фоксу. Жду дальнейших комментариев от представителя клиники. Позднее попытаюсь отыскать медиков, связанных с этим делом, и взять у них интервью.

Кроме того, ожидаю звонка Британского музея и библиотеки Британской медицинской ассоциации относительно последних случаев захоронения живых людей в нашей стране и за рубежом.

Сегодня (во вторник) официальные представители клиники заявили, что расследование будет проведено немедленно…»

Кэт остановилась, перевернула назад страницу блокнота со стенографическими записями, стерла последнюю строку и начала заново.

«Заместитель администратора клиники Дерек Гоулд сообщил, что они не могут делать никаких заявлений до тех пор, пока не получат результаты вскрытия, и в настоящее время не планируют пересмотра процедуры выдачи свидетельства о смерти.

Мистер Уоррен Денем, тридцати шести лет, гробовщик из похоронного бюро „Долби и сын“, который нес покров на похоронах, сказал, что, когда они выгружали гроб из катафалка, ему показалось, будто он слышит в гробу какие-то звуки, но не придал этому значения. (Надеюсь переговорить с ним позднее сегодня. )

(Пытаюсь взять интервью у мужа С. Д. Нанесу ему визит в полдень. )

Необходимо выяснить, почему не было произведено вскрытие сразу после смерти, – свяжусь с отвечающим за это медперсоналом».

Телефон снова зазвонил. Это был Джеф Фокс, редактор отдела новостей.

– Кэт, на шоссе А-27 рядом с Поулгейтом автомобильная катастрофа. Один погибший, а может быть, двое. Отправляйся туда как можно скорее и с фотографом.

– Послушайте, не могли бы вы послать туда кого-нибудь другого? У меня полно хлопот с этим похоронным делом. Я посылаю вам служебную записку.

– Прости, но тебе придется вернуться к этому попозже.

Кэт почувствовала приступ гнева, но сдержалась: пока что она еще новичок, ей нужно произвести хорошее впечатление, стараться быть полезной. Поездка в Поулгейт – это добрых полчаса в одну сторону, но, если повезет, она сможет вернуться назад к двум. Кэт встала, схватила плащ и пошла к фотографам.

Эдди Бикс был занят – он помогал ассистентке в темной комнате устранять погрехи в экспозиции, и с ней послали Денниса Ригби, невысокого толстого человека, курящего трубку, которому недавно перевалило за шестьдесят. Он проработал в газете сорок один год и считал само собой разумеющимся, что Кэт разделяет его одержимость крикетом.

Кэт посмотрела несколько крикетных матчей, но энтузиасткой не стала, игра показалась ей однообразной и скучной, однако временами она чувствовала себя виноватой, будто у нее был долг перед новой родиной стать страстной поклонницей национальных видов спорта.

– Я хочу сказать, что Айан Бодем переживает тяжелые времена. Люди не ценят, насколько хорошо он… – Ригби был плохим водителем, машину вел медленно и беспрерывно болтал, затягиваясь трубкой. Кэт кивала, издавала одобрительное «угу» в надлежащих местах и боролась с комом в желудке, который всегда появлялся у нее по пути на место происшествия.

Маленькая «тойота» врезалась в фургон и перевернулась, ей в бок влетел «ягуар», ехавший в противоположном направлении. Из «тойоты» уже вытащили женщину и отправили в больницу. Полицейский сказал, что она не выживет. Пожарные пытались высвободить мужчину. Повсюду разлетелись обломки. По дороге змеей извивались пожарные шланги. Среди покореженного металла и разбитого стекла лежал раскрытый чемодан, валялась ночная рубашка, сумка с умывальными принадлежностями, кожаные шлепанцы, одна зеленая лакированная туфелька и синяя расческа. Машины объезжали дорожный знак «ПОЛИЦИЯ. СБАВЬТЕ СКОРОСТЬ. АВАРИЯ», пассажиры с любопытством таращились на происшествие.

Кэт стало не по себе. Заднее стекло автомобиля сохранилось, на нем губной помадой было написано: «МОЛОДОЖЕНЫ». К заднему бамперу были привязаны две консервные банки.

Ошеломленный водитель фургона давал показания полицейским на заднем сиденье полицейской машины. Водитель «ягуара» находился в шоке и уже был отправлен в больницу.

Кэт записала в блокнот название больницы: «Центральная клиника района Истбурн». Насколько было известно полиции, парочка в «тойоте» ехала из Лондона. Ригби фотографировал, держась на расстоянии, стараясь, чтобы в кадр не попал умирающий или уже мертвый мужчина за рулем, он приседал, припадал к земле, вытягиваясь во весь рост, каждые несколько секунд его фотоаппарат издавал противное щелканье.

Кэт заметила свадебный подарок: красиво упакованный в белую бумагу и перевязанный голубой ленточкой, он лежал на поросшей травой обочине. С него безвольно свисала карточка. «На месте Ригби, – подумала она, – я бы сфотографировала только это, и ничего больше».

Джеф Фокс с чашкой кофе в руке вышел на лестничную площадку как раз в тот момент, когда Кэт и Ригби вернулись обратно.

– Ну как? – спросил он.

– Ужасно, – сказала Кэт. – Парочка ехала проводить медовый месяц.

Ригби направился к себе, а Кэт придержала дверь для Фокса.

– Звучит многообещающе. Сколько погибших? – спросил он.

– Двое.

– Местные?

– Нет, из северного Лондона.

Фокс скривился:

– Раненые?

– Один, легко, откуда-то из-под Истбурна.

– Подумай, как это преподнести. За последнюю неделю автокатастроф было немного. Может быть, тебе удастся раздобыть свадебные снимки… Ну, знаешь, что-нибудь этакое: «Свадебные фотографии, которые они никогда больше не увидят». В таком вот роде. Попробуй заполучить стоящее интервью. От кого-нибудь из гостей. – Фокс почесал шею. – Должно получиться неплохо. Жаль, что они не местные.

– Мне еще нужно многое выяснить с эксгумацией. Но я сделаю все, что в моих силах.

Фокс торопливо отвернулся:

– Конечно, поработай над этим.

Внешняя мягкость Джефа Фокса все время обманывала Кэт. Под ней была жесткость, ну, может, и не жесткость, а просто иное восприятие действительности.

На столе лежал ранний дневной выпуск газеты. Рядом большая стопка записок, гораздо большая, чем обычно. Почти все от других газет, в основном бульварных: «Сан», «Мирроу», «Мировые новости», «Стар», и из местных агентств. Все они хотели, чтобы Кэт им немедленно перезвонила. Чувствуя прилив возбуждения, она отложила стопку в сторону, сбросила плащ и стала нетерпеливо просматривать выпуск двухчасовых «Новостей».

Ее статьи на первой полосе не было. Появился новый заголовок: «Майор Джойнс не страшится трудностей». И ниже, более мелким шрифтом: «Трагедия на воде. Братья спасены» и «Принцесса Диана приезжает на свадьбу в Уортинг».

Ее статья с первой полосы исчезла.

Кэт в замешательстве переворачивала страницы, бегло просматривая заголовки. Статья переместилась на седьмую полосу и была сокращена до двух колонок. Фотографии исчезли, заголовок изменился.

«МИССИС САЛЛИ ДОНАЛЬДСОН

Тело миссис Салли Дональдсон, двадцати трех лет, которая была похоронена во вторник на кладбище Св. Анны в Брайтоне, прошлой ночью было эксгумировано.

Представитель полиции по связям с общественностью сообщил, что будет произведено вскрытие, дабы прекратить ничем не подтвержденные слухи о том, что женщина была похоронена живой».

Вот и все.

Кэт обуял гнев. Щеки ее горели. Она сравнила одиннадцатичасовой выпуск и полуденный. В них ее статья занимала первую полосу. Нет ничего необычного в том, что основная статья меняется в течение дня, если происходит что-то более сенсационное, но то, что располагалось сейчас на первой полосе, и отдаленно не напоминало сенсацию.

Она повесила плащ и подошла к столу редактора отдела новостей. Джеф Фокс барабанил по клавишам и не отрываясь смотрел на экран. Две его ассистентки взглянули на Кэт и опустили голову. Ну прямо овечки, подумала Кэт.

Она подождала, пока Фокс закончит.

– Что случилось с моей статьей?

Редактор изобразил недоумение:

– А в чем дело? Статья прекрасная.

– Она не может быть прекрасной. Вы же ее изничтожили.

– Это он. – Фокс махнул головой в сторону стола главного редактора. – Терри хочет переговорить с тобой об этом. Он у себя в кабинете. – Его левая рука бесцельно вращалась, словно колесо, застрявшее в грязи.

Дверь в кабинет главного редактора была приоткрыта. В большой уютной комнате с двумя кожаными креслами с подлокотниками перед внушительным палисандровым столом сидел, ссутулившись, перенеся весь вес тела на руки, Терри Брент, главный редактор газеты.

У него было лицо боксера, грубое и довольно заурядное, волосы подстрижены так, чтобы не мешали. Рукава желтой рубашки закатаны, верхняя пуговица расстегнута, узел полосатого галстука ослаблен, от сигареты в стеклянной пепельнице поднимался дымок; пробегая глазами по листу с напечатанным на нем текстом, он барабанил по столу кончиком шариковой авторучки.

Кэт постучала, защитная броня гнева уступила место нервозности.

Терри Брент не отрываясь махнул ей рукой:

– Закрой дверь. – Потом зажал сигарету между указательным и большим пальцами, глубоко затянулся и автоматически положил ее в пепельницу. Рядом лежала открытая пачка «Мальборо» и пластмассовая зажигалка, тут же – стопка выпусков «Новостей» за этот день. – Садись. – Он продолжал читать.

Кэт села. Кожаное кресло было совсем не таким удобным, каким казалось. На стенах висели первые полосы старых номеров газеты в рамках и различные награды. Никаких намеков на личную жизнь Брента. Главный редактор оторвался от листа и посмотрел на Кэт.

– Пришлось выдержать шквальный артиллерийский огонь по поводу этого материала, о Салли Дональдсон, – сказал он.

– Артиллерийский огонь? – с удивлением переспросила Кэт.

Брент опять зажал сигарету между указательным и большим пальцами, затянулся и раздавил ее в пепельнице. Выпустил струю дыма сквозь сжатые зубы, и приятное выражение исчезло с его лица.

– Мне звонили из полиции, из больницы, я разговаривал с четырьмя викариями, у меня все еще болят уши от голоса архиепископа Чичестерского. Он впал в паранойю, боится, что церковные служители Суссекса не смогут теперь отбиться от всех ненормальных, которые слышали какие-то звуки на кладбище. Не так уж плохо, принимая во внимание, что первый выпуск газеты был в одиннадцать часов.

– Надеюсь, что в будущем люди будут более осторожны.

– Более осторожны? В чем?

– В выдаче свидетельства о смерти.

Пальцами правой руки Брент забарабанил по столу.

– Кэт, до того как этим утром мы напечатали твою статью, ты уверяла меня, что эта женщина была похоронена живой, правильно?

– Да.

– Ты нас убедила, вот почему мы и вылезли с этой статьей. Мы поверили тебе на слово. Ты – умненькая девочка, и мы хотели дать тебе шанс. У тебя еще не было никаких подтверждений, но мы подумали, что все о'кей, можно пустить материал в тираж – хорошая, сенсационная статья, не так ли? – Лицо Брента потемнело, и Кэт почувствовала растущую неловкость. – Как ты узнала, что женщину действительно похоронили живой?

– Я ее видела! Она родила прямо в гробу. Ее глаза были открыты, там была кровь. Ее ногти были… – Кэт замолчала. Она вспомнила блестящие наманикюренные ногти, и ей снова стало не по себе. – Крышка гроба… на ней следы, словно ее царапали.

– Ты эксперт по трупам?

– Что вы хотите сказать?

– На скольких эксгумациях ты присутствовала? И сколько ты видела выкопанных мертвецов?

– Нисколько. – Кэт обхватила правое запястье, в ней бушевали одновременно гнев и неуверенность в себе. Ощутив под рукой знакомые звенья серебряного браслета, она несколько успокоилась. Сомнения исчезли.

Главный редактор хмыкнул.

– Тебе никогда никто не рассказывал, что происходит с телами умерших через несколько дней? О газах, которые в них скапливаются? Как они выходят наружу? О том, что давлением этих газов плод может быть выдавлен наружу? И что мертвые тела могут изменять свое положение, а их конечности могут подергиваться.

На мгновение Кэт показалось, что всему нашлось объяснение. Господи! А что, если она ошиблась? О последствиях лучше не думать: судебный иск из больницы, от врачей, от похоронного бюро, от мужа. В голове у нее был полный туман. Она мысленно вернулась в прошлое, увидела руки, пальцы, сломанные до мяса ногти, исцарапанную крышку гроба. Разве там не было царапин? Никакое тело не могло бы так перевернуться. Да и ногти были действительно сломаны.

С минуту она в ужасе смотрела на Терри Брента. Ей не раз говорили, что он женоненавистник и особую ненависть питает к женщинам-репортерам. Когда он беседовал с ней при приеме на работу, она этого не почувствовала, зато хорошо ощутила сейчас. Он разозлился так, что на скулах у него заиграли желваки.

– Мы – газета семейная, Кэт. А не какая-то грязная бульварная воскресная газетенка. Мы – люди ответственные. Нам не нужна такая ерунда.

– Ерунда? – В голосе Кэт появились предательские писклявые нотки. – Это леденящая душу история. Об этом просто нельзя не писать.

Брент покачал головой:

– Слишком грустно, даже окажись это правдой.

На мгновение Кэт онемела и в удивлении уставилась на главного редактора:

– Я… я не понимаю. Описывать автомобильные катастрофы – это да, но нечто подобное… Я только что вернулась с места происшествия. Погибло двое молодоженов. Не думаю, что это подходит для спокойного семейного чтения, а эти… распрекрасные фотографии – и того меньше.

– Описывая автокатастрофы, мы спасаем жизнь других.

– Ну да, говорите! Вы же сами в это не верите. – Кэт всплеснула руками.

Брент вытащил из пачки еще одну сигарету.

– Меня уже тошнит от полиции. Правда тошнит. За ширму не допускается ни один репортер. Ты действительно туда проникла или же купила у кого-нибудь эту информацию?

– Быть там, где не полагается, – моя профессия.

– Только если это не связано с нарушением журналистской этики и не подвергает риску наши добрые отношения с полицией. – Брент сунул сигарету в рот и прикурил.

– У нас никогда не было добрых отношений с полицией. Она никогда нам не помогает.

Брент пожал плечами и откинулся на спинку стула. Он передвинул сигарету в центр рта и зажал ее зубами.

– Ты можешь подтвердить эти россказни? Добыть доказательства?

– Именно над этим я теперь и работаю. Я хочу сказать, что видела эту женщину собственными глазами, дважды. Ассистентка из морга сказала мне, что она была удивлена, почему не сделали вскрытие сразу после смерти. Я полагаю, за этим стоит большая халатность. Прошлой ночью там был лечащий врач. Представитель коронера. Служащая санитарно-эпидемиологической службы.

– И ты у них спросила, согласны ли они с тобой?

– Нет. Я собираюсь поговорить с ними сегодня.

Брент вынул сигарету изо рта. Теперь он держал ее словно бумажный дротик.

– Ты это приняла так близко к сердцу, потому что женщина.

Кэт постаралась не повышать голос.

– Меня послал на этот репортаж редактор отдела новостей, и я этот репортаж сделала. Я ничего не выдумала. И не нужно быть экспертом по эксгумации, чтобы понять, что женщина пыталась выбраться. Это так и было. Кто-то проявил серьезную халатность. Эта женщина была жива, когда ее положили в гроб, и я думаю, кое-кто старается все замять. Спустить дело на тормозах.

– И какие у тебя есть доказательства?

Через отверстия между полосками жалюзи позади Терри Брента Кэт увидела, что на здании напротив работает мойщик окон.

Ногти.

Она опустила глаза, решив промолчать: ей никому не хотелось об этом рассказывать. Кэт послушала шипение отопительной системы, потом снова посмотрела на Брента.

Губы главного редактора превратились в ровную линию. Он сбросил пепел с кончика сигареты.

– Мы можем снова взяться за это дело, когда проведут расследование.

– Но сейчас мы идем по горячим следам! Я могу добыть сенсационную информацию, если вы дадите мне шанс.

– Расследование закончится через несколько недель. Мы сделаем об этом репортаж. И достаточно. Ты мне понадобишься завтра на судебном процессе по делу Хартли Бриггса.

– Что такое?

– Изнасилование детей по кругу – секта сатанистов.

– И вы считаете это нормальным – писать об изнасиловании малолетних и поклонниках дьявола, а не о людях, погребенных заживо?

– Это отвечает интересам общественности. Родителям следует знать о подобных вещах.

– А знать, что тебя могут похоронить заживо, – это не в интересах общественности?

Один из ранних выпусков «Новостей» лежал, сложенный, поверх стопки на столе Брента. Он пробежал страницу глазами и прочел вслух:

– «Миссис Элинор Кнотт, которая живет рядом с кладбищем, сказала: „Я слышала слабые стоны, когда проходила через кладбище днем в пятницу. Это было спустя три дня после похорон“». В гроб не может поступать воздух, если он закрыт надлежащим образом, – пояснил Брент. – Любой человек задохнулся бы там через два-три часа. Даже если бы гроб не был воздухонепроницаемым, то как, черт побери, попадет туда воздух, если над ним добрых шесть футов земли?

Кэт снова завертела свой браслет.

– Понимаешь, в каком дерьме мы можем оказаться? – спросил главный редактор. – Закончим свою жизнь с дощечками «Клеветники» на шее, которые нам повесят врачи, клиника, похоронное бюро, семья женщины.

Образ Салли Дональдсон в гробу всплыл перед глазами Кэт. Затем – Салли Дональдсон, лежащей на операционном столе в морге с мозгом на груди.

– Это все – чистая правда, – произнесла она.

– А вот это мы узнаем после расследования, не так ли?

– Я намерена выяснить это пораньше. Если повезет, буду знать обо всем уже в конце сегодняшнего дня.

– Хватит, – сказал Терри Брент. – До окончания расследования больше ничего не желаю об этом слышать. И не хочу, чтобы ты шныряла в клинике, выдвигая свои неподтвержденные обвинения.

– Позвольте мне хотя бы переговорить с доктором Селлзом.

– Ты не должна ни с кем разговаривать. Понятно?

– Вы передаете эту тему кому-нибудь другому?

– Нет. Все это – сплошная чепуха. Я собираюсь забыть об этом.

– А если расследование покажет, что я была права?

– Это будет великолепно. Тогда иди и разговаривай с кем угодно. Но накрепко запомни: ты окажешься по уши в дерьме, если выяснится, что ты не права. – Брент порылся у себя на столе и вручил Кэт листок бумаги. – Если уж тебе так нравятся истории об оживших мертвецах, сегодня вечером можешь сделать об этом еще один репортаж.

Это был пресс-релиз.

«ВСЕМИРНО ИЗВЕСТНЫЙ МЕДИУМ ПОСЕТИЛА ХОУВ

Дора Ранкорн проведет сеанс ясновидения в зале городской ратуши в Хоуве во вторник 23 октября в 19. 00. Дора, автор пяти всемирно известных бестселлеров, включая „Свет в конце туннеля“, продемонстрирует свою удивительную силу ясновидения, способности к исцелению и связи с потусторонним миром…»

– Вы хотите, чтобы я написала об этом? – спросила Кэт.

– Ага. Пиши все, что тебе вздумается. Можешь высмеять ее, если захочется, все они – шарлатаны. Я не буду возражать.

Обида и беспокойство терзали Кэт, когда она покинула кабинет Терри Брента. Неужели она ошиблась с Салли Дональдсон? Неужели дело стараются замять? Ей не давали покоя ногти. И тот факт, что вскрытие не было произведено сразу. Она вернулась на свое рабочее место и позвонила Марти Моргану, ведущему медицинскую колонку в газете, с которым разговаривала рано утром. Она спросила его о том, что ей хотелось узнать. После этого он как-то сразу притих и задумался.

– У меня на этот счет была статейка, – сказал он, помолчав. – Разыскать и послать вам?

Кэт спросила, не может ли она заехать и забрать ее немедленно.

Доктор Айан Катби, заведующий отделением анатомии клинки при Куинз-Колледже, стоял на кафедре. Крепкий коротышка с аккуратно причесанными волосами песочного цвета и хорошо натренированной улыбкой, он строил фразы с хирургической точностью, при этом руки его рассекали воздух.

Триста шестьдесят студентов, одетых в белые халаты, сидели в зале, конспектируя за ним и ожидая конца лекции с нездоровым любопытством и волнением. Большинство из них никогда прежде не видели мертвого тела.

За четырьмя студентами закреплялся один труп. Он будет принадлежать им, неделя за неделей в течение следующих двенадцати месяцев они будут анатомировать его. Листки с машинописным текстом на доске объявлений указывали, кому какое тело предназначено, и давали краткие биографические данные умершего. Харви Суайру достался номер пятьдесят два. В пояснении говорилось, что это мужчина семидесяти шести лет, умерший от ишемической болезни сердца. Он был государственным служащим и проживал в Восточной Англии. Вот и все.

Лекция шла к концу. Доктор Катби повысил голос, чтобы прекратить шумок, который пробежал по залу.

– Хочу еще раз напомнить вам то, о чем говорил раньше. – Его шотландское «эр» раскатилось по аудитории. – Эти люди отдали свои тела в дар медицинской науке. Отдали добровольно, по собственному желанию. Но помните, это были люди, человеческие существа, когда-то они были такими же живыми, как мы с вами. Относитесь к ним с уважением, так, как вы отнеслись бы к умершему члену вашей семьи.

Наступила полная тишина.

– Надеюсь, вам понятно, что с трупом должно быть все в порядке. Я не допущу, чтобы вы брали конечности или половые органы для каких-либо шуток. К концу года, когда вы закончите работать с ними, останки будут кремированы или же захоронены в земле – в соответствии с завещаниями.

Отделение анатомии располагалось в дальнем конце колледжа, позади кухонь, прачечной и морга. Харви шел чуть ли не в первых рядах студентов, по унылым коридорам, изгибающимся то налево, то направо; вдоль стен тянулись укрытые асбестом трубы. Казалось, будто идешь по трюмам корабля.

У Харви побаливала голова – как после легкого похмелья, теперь он каждое утро просыпался с этим ощущением и знал, что придется к этому привыкать. В правой руке он держал зачитанное до дыр руководство по вскрытию, прижимая его к свертку с набором инструментов для анатомирования. Он прекрасно себя чувствовал в белом халате – уверенно.

На бледно-голубых двустворчатых дверях в конце коридора висела табличка «Вход только в белых халатах». Правая половинка двери беспрестанно открывалась и закрывалась перед стекающимся туда потоком студентов. Харви встретил знакомый запах формалина; по мере того как он приближался к двери, запах усиливался.

Несколько студентов переминались перед дверями, как будто ожидая решительного толчка. Он презрительно прошел мимо них и замер, испытывая благоговейный трепет перед тем, что открылось его глазам.

В помещении стояла глубокая тишина. Трупы лежали рядами, под белыми простынями на металлических столах, под каждым было подвешено коричневое пластиковое ведерко. Пульс Харви бешено забился. Полное отсутствие какого-либо движения. Как в соборе или в храме. Стены между высокими арочными окнами выкрашены в цвет консервированных бобов. Доски с плохо нарисованными анатомическими схемами. На подоконниках и на полках на подставках – деревянные и пластмассовые копии внутренних органов. Пол покрывал потрескавшийся коричневый линолеум. Вдоль правой стены зала тянулся ряд металлических раковин с изогнутыми кранами и держателями бумажных полотенец. Над каждым трупом, над кипенно-белыми простынями были подвешены на цепях лампы дневного света.

Разговоры смолки, слышался только звук шагов, потом шарканье ног, потом – тишина. Будто каждый, кто вошел сюда, тоже на какое-то мгновение умер.

Номер пятьдесят второй находился в дальнем конце зала. Позади него был свален какой-то хлам: несколько пустых столов, тележка, как у носильщика, с рассыпавшимся скелетом и большой стеклянный сосуд с человеческими органами в формалине.

Харви не отрываясь смотрел на неподвижную белую простыню, под которой угадывались очертания головы, тела и приподнятой ноги, и с нетерпением ожидал, когда три его сокурсника присоединятся к нему. В нем росло возбуждение. Ему хотелось увидеть лицо трупа, прикоснуться к нему. Ощутить разницу между мертвой и живой материей.

Первым пришел Гордон Клиффорд, легкомысленный парень, на которого Харви не обращал внимания, следом за ним – серьезный малый по имени Томас Пайпер, и наконец, задержавшись на несколько минут и извиняясь за опоздание, появился чудак со слабовольным подбородком, именуемый Хедли Уинз, отец которого был президентом – как говорил он – Королевского хирургического колледжа.

Харви по очереди оглядел их. Вид у них был неуверенный, и смотрели они на простыню так, будто боялись, что тот, под простыней, вдруг оживет. Харви решительно шагнул вперед и начал стягивать простыню.

От вырвавшихся паров формалина у него защипало глаза. Лицо трупа было накрыто влажной миткалевой маской, там, где она кончалась, виднелась шея, серо-коричневая, как кожа рептилии. Харви снял маску, вздрогнув от ощущения холода и влаги под пальцами.

У трупа было веснушчатое лицо, полнота его подчеркивалась тем, что волосы были начисто сбриты, с выражением умиротворенности, как у пациента, покидающего кресло дантиста.

Харви снова потянул простыню, грудь у мужчины была того же серо-коричневого цвета. На месте операции по поводу болезни сердца – шрам. Моргая от паров формалина, Харви тянул простыню вниз, обнажился пупок, затем пенис, такой сморщенный, что с первого взгляда его было трудно отличить от мошонки, на которой он покоился.

Харви обнажил бедра трупа, потом ноги и замер в удивлении: левая нога была ампутирована ниже колена.

– Ого! До нас тут уже кто-то поработал, – сказал Клиффорд.

Хедли Уинз стал желто-зеленым. Харви почувствовал легкое разочарование. Бесцветное, как будто обтянутое искусственной кожей, тело больше походило на манекен, чем на человека. Пайпер, казалось, остолбенел. Гордон Клиффорд криво усмехнулся. Хедли Уинз резко отвернулся, и его вырвало, содержание его желудка – томатные шкурки, тертая морковь, слюна – запачкало перед его халата.

– Простите, – сказал он и отправился на поиски швабры и ведра.

Харви согнул палец и осторожно ткнул руку трупа. Мышца на ощупь была похожа на замазку.

– Эй, Харви! – сказал Гордон Клиффорд, изображая ужас. – Не делай этого, ты его разбудишь.

Харви улыбнулся. Клиффорд – козел, подумал он. Все они, с кем он учился в медицинском колледже, козлы. Они только притворяются, играют. Стараются быть очаровашками, весельчаками. Он сделал большую ошибку, рассказав своим приятелям в школе слишком многое, посвятив в тайны, которые они не в состоянии понять. И еще – он слишком серьезен. Это отталкивает людей, не способствует хорошим отношениям, мешает расположить их к себе. Люди – жалкие существа, но не стоит позволять им знать, что тебе это известно.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒