Май 1660 года 8 страница

– Ваши показания на удивление точны, мисс. Особенно если учесть, что вы были столь напуганы, что тут же потеряли сознание. А вот мистер Трентон дал очень сбивчивые показания. Выходит, даже в полуобморочном состоянии вы не утратили способности все замечать.

Она резко натянула поводья и посмотрела на него в упор.

– Чего вы хотите от меня?

Стивен устало провел ладонью по лицу и поплотнее надвинул шляпу.

– Я хочу узнать, что за странная тайна существует в Сент‑ Прайори.

– Никогда не думала, что у вас, мистер Гаррисон, такая богатая фантазия, – произнесла девушка сухо.

Привыкший к ее обычной манере общения, Стивен был задет за живое и удивленно взглянул на нее. Рэйчел растерялась, даже губы задрожали.

– Скоро приедет мой отец, – тихо сказала она. – Задайте ему ваши вопросы. Я лишь скажу, что все, что происходит в Сент‑ Прайори, делается по его распоряжению. Тетушка говорила, что когда‑ то и он встречал черного монаха и после этого велел создать в замке столь странный, на ваш взгляд, уклад. Но я привыкла к нему.

Они какое‑ то время ехали молча. Потом Стивен спросил:

– А как вы думаете, куда в столь поздний час мог ходить ваш управляющий?

Она пожала плечами.

– Галерея ведет к старым руинам, точнее, в никуда, так как в конце ее проход давно заложен. Наверное, мистер Линч просто прогуливался по ней.

Стивен сказал, что хотел еще днем осмотреть галерею, но дверь была заперта.

– Приезжайте завтра, – ответила девушка, – я провожу вас на нее через покои отца.

Они как раз подъехали к развилке дорог, одна из которых вела в Сент‑ Прайори, и слова Рэйчел прозвучали словно намек, что сегодня он будет нежелательным гостем в замке.

Стивен не стал настаивать и остановил коня. Рэйчел тоже сдержала своего мула. Какое‑ то время они молчали, потом глаза их встретились. Стивена поразила безысходная печаль во взгляде Рэйчел.

– Простите за этот допрос, девушка, – как можно мягче проговорил он. – И не держите на меня обиду. Вам следует возвращаться, у вас гости. Вернее, гость, так как лорд Грэнтэм, кажется, покинул сегодня замок. А Чарльз Трентон… – Стивен выдержал паузу. – Приглядывайте за ними. За ним и Евой. Это ведь не слишком дерзкая просьба?

Рэйчел даже растерялась.

– Вы заметили? И говорите об этом столь спокойно?

Стивен пожал плечами.

– Я лишь предполагаю. Ни я, ни вы, Рэйчел, не были при дворе, где привыкла вращаться и привычки которого усвоила ваша сестра. И нам трудно понять, где кончается обычный светский флирт и начинается грех.

– А мистер Трентон? – почти шепотом спросила Рэйчел. – Вы считаете, он тоже бывал при дворе и принял условия ее игры? Но… Он ведь круглоголовый.

Как много успела сказать сестре Ева Робсарт? Стивен не знал этого. Но он догадывался, кем мог быть этот «круглоголовый». И знал, чего можно ожидать от своей ветреной невесты. Конечно, он ревновал. Но не столь сильно, как должен был.

– Всего доброго, мисс Рэйчел, – сказал он, приподняв шляпу и разворачивая коня.

Уже отъехав, он все же оглянулся. Девушка не спеша двигалась в сторону замка. Она никогда не носилась по равнине, как старшая сестра, но в ее посадке и в том, как легко она правила животным, была такая непринужденная грация, что Стивен невольно залюбовался ею. И еще он подумал, отчего лорд Робсарт не исполнит своей отцовской обязанности и не подыщет для младшей дочери жениха. Ведь, живя в глуши и не знакомясь с молодыми людьми, Рэйчел недолго остаться и старой девой. Но барона Робсарта, казалось, мало волновала судьба дочерей. Он словно с охотой взвалил на плечи Рэйчел управление хозяйством, а Ева… Хотя Стивен и видел, что Робсарт доволен их помолвкой со старшей дочерью, однако сам он все чаще сомневался, подходит ли для него и Евы Робсарт такой союз. Они были слишком разными людьми. Даже то чувство, которое поначалу связывало их, казалось, угасло.

Глава 7

Как бы поздно ни ложился спать Карл Стюарт, он всегда поднимался чуть свет.

Какое‑ то время он еще понежился в постели, даже попытался вновь уснуть, но утренний сон претил его натуре. К тому же за те три дня, что он провел в замке Робсарта, он успел отдохнуть более, чем за все последнее время, и хотя он ценил этот неожиданную передышку, но все же не собирался проводить время лежа под одеялом.

Быстро встав, он начал одеваться. Зубы его выбивали дробь – камин успел остыть за ночь, и от каменных стен тянуло сыростью. Одевшись, Карл поспешил покинуть помещение и вышел на лестницу, ведущую в кухню.

Толстуха Сабина Бери уже гремела там кастрюлями.

– Ох, и ранняя же вы пташка, мистер, – улыбнулась она гостю, отчего ее круглое лоснящееся лицо расплылось и стало похожим на головку сыра. – Точно монах, встаете ни свет ни заря.

– Истинно так, истинно, – принял иронично благочестивый вид Карл.

Сабина скоренько подала ему легкий завтрак – холодную баранину, хлеб и пиво. Пока он ел, они обменивались шутками и смеялись. Когда она пожаловалась, что ее помощник мальчик Осия второй день где‑ то пропадает, Карл даже вызвался помочь ей и принес несколько охапок дров. «Бэкингем и Уилмот умерли бы со смеху, если бы увидели меня за подобным занятием», – думал он, сгибаясь под тяжелой вязанкой сухих поленьев.

– Вашему Осии надо надрать уши, – задыхаясь, заметил он, когда сбросил вязанку возле камина. – Оставить столь милую даму без помощи…

Сабина даже приосанилась при слове «дама», но потом стала защищать мальчика.

– Он ведь сирота. Только тетка у него и осталась. Живет она в дальнем хуторе, на равнине. Вот к ней‑ то мальчик и бегает. Пропадает там по нескольку дней. Только вряд ли ему там рады – у тетки самой целый выводок ребятишек, которых они с мужем еле‑ еле могут прокормить. А Осию там попросту заставляют батрачить. Но он и за это берется с радостью. Все же единственные его кровные родичи на всем белом свете.

Карл поговорил с ней еще немного, а потом через черный ход вышел во двор. Осеннее утро встретило его холодным и густым туманом, но небо отливало чистой голубизной, обещая, что позже станет жарко.

Карл поглядел на окна галереи вверху, улыбнулся своим мыслям. Вчера вечером он целовался там с Евой Робсарт. Как‑ то само собой вышло, что, после игры в карты и нежных пожатий рук под столом, он вышел следом за ней и застал ее ожидающей на галерее. Они стали целоваться, как в лихорадке, как в бреду. У него ведь почти год не было женщин, а Ева оказалась чувственной и пылкой, горячо отвечала ему, и он совсем обезумел. Если бы на лестнице не раздались тяжелые шаги и постукивание палки Элизабет Робсарт, он овладел бы Евой прямо в нише окна. А так девушка испугалась и, на ходу поправляя платье, кинулась прочь. Он был в таком состоянии, что еле взял себя в руки и пожелал спокойной ночи почтенной даме. Последние ночи, после бурной первой, и в самом деле были спокойными, он хорошо отдохнул; лишь напряжение от близости Евы не проходило. Карл хотел ее безумно, до боли в костях, и молил Бога, чтобы Джулиан еще немного отсутствовал: «Тогда у меня есть время добиться своего».

От размышлений его отвлекло тявканье спаниелей, которых вывел осоловевший со сна Мэррот. На Карла он глянул отнюдь не дружелюбно. Король приписал недовольство этого здоровенного парня тому, что слуге приходится возиться с собачками госпожи и из‑ за этого вставать в такую рань.

– Иди спи, – дружелюбно улыбнулся Карл. – Мы с этими зверюшками прекрасно прогуляемся и без тебя.

Слов благодарности он так и не услышал. Да и не ждал, ибо тут же забыл о Джеке, играя с обступившими его радостной сворой собачками. Он гладил их, ласкал, почесывал, а затем кинул палку, и они со звонким тявканьем кинулись за ней, устроили настоящую возню.

Карл был хорошим ходоком, и вскоре оказался уже у ворот. Сонный привратник вышел из сторожки и выпустил его. Спаниелей еле удалось загнать назад; лишь одного, черно‑ белого, Карл взял с собой. Тот радостно кинулся вперед, пока остальные обиженно тявкали за решеткой ворот.

Карл шел быстро. Он миновал узкий перешеек меж озерами, над которыми клубился туман, прошел селение, где уже мычали коровы, слышалось блеяние овец и щелканье кнута пастуха. Яркая раскраска редких деревьев на фоне стоячей темной воды казалась особенно сочной – золотая, зеленая, багряная. Опавшие листья разноцветными бликами кружили по темной поверхности. А дальше шла бесконечная, чуть волнистая равнина. Туман под солнцем рассеялся, лишь кое‑ где еще белым молоком собирался в ложбинах. Волны вереска катились по открытой равнине, порой обегая невысокие курганы. Иногда из травяного ковра испуганно вспархивали куропатки, и спаниель несся за ними со звонким лаем, а потом возвращался с недовольной миной, но тут же начинал вилять куцым хвостиком, когда Карл, жалея, гладил его, говорил смешные ласковые слова. Порой он видел пастуха в окружении овец. Нагулявшие за лето достаточно жира, они более предпочитали лежать, чем пастись, и глядели на проходившего короля бессмысленными круглыми глазами.

Карл все шел, пока местность не стала совершенно пустынной. Ему было спокойно, как не бывало уже давно. Ибо его жизнь состояла из постоянной гонки, из опасностей и травли, когда ему приходилось то нападать, то скрываться, ища приюта в случайных убежищах, прибегать ко многим неприятным личинам, постоянно рисковать и спасаться. Поэтому сейчас он был рад этому одиночеству и душевному покою.

Зашел он далеко. Маленький спаниель стал уставать, больше не гонялся за куропатками, плелся следом, а под конец устало сел на землю, причем его мордашка даже сложилась в некое подобие кислой мины, что рассмешило короля. Он взял собачку на руки, чтобы дать ей отдохнуть, и пошел назад. Но вскоре понял, что заблудился. Это его не сильно огорчило, ибо он всегда мог сориентироваться по солнцу. И теперь король шел так, что оно светило ему прямо в лицо, поэтому он не сразу разглядел небольшую хижину. Ему даже показалось, что дом вырос едва ли не из‑ под земли. Правда, он тут же понял, что не увидел ее ранее лишь потому, что хижина находилась в небольшой низине и заметить ее можно было лишь с той стороны, с какой он подошел. Это было небольшое каменное строение под поросшей травой дерновой крышей. Она выглядела бы необитаемой, если бы не легкий дымок, струящийся из отверстия в кровле.

Дверь была отворена, и к ней вела узкая, протоптанная в дроке тропинка. Но почему‑ то у Карла сложилось впечатление, что проем, словно пасть, ухмыляется ему недоброй, темной усмешкой. Он даже остановился, не решаясь приблизиться. Спаниель у него на руках глухо заворчал. Карл тут же понял причину его неудовольствия – на пороге, вытянув лапы, грелся на солнышке большой черный кот. Карл сделал еще несколько шагов и, когда раздался хриплый, шедший словно из‑ под земли голос, даже вздрогнул.

– Либо заходи, либо убирайся.

Любопытство заставило его войти. Со света в темной хижине он ничего не мог разглядеть. Окон здесь не было, а в небольшом очаге хоть и горел огонь, но низко подвешенный над ним на треноге котелок закрывал свет. В домике приятно пахло сушеными травами и ароматом горящего торфа.

В этот миг спаниель на его руках стал вырываться и, когда Карл спустил его, кинулся к кому‑ то, сидевшему за очагом, и стал радостно поскуливать. Тут Карл увидел склонившуюся к ласкающейся собачке старуху. Поначалу он видел лишь ее склоненную голову под темным платком и старческую изуродованную руку, ласкающую спаниеля. Потом она подняла голову, и Карл понял, что она была не так уж и стара. Или все же стара? Ее лицо, хоть изборожденное морщинами, выглядело живым и выразительным. Желтые светящиеся глаза, крючковатый нос, бескровный, тонкий, как шрам, рот, казавшийся запавшим по сравнению с острым выступающим подбородком. Женщина явно зябла – она куталась в темную шаль, а ноги в грубых сабо поставила в теплую золу очага.

Карл шутливо поклонился.

– Добрый день, матушка. Если бы этот зверь не признал вас, я бы подумал, что вас можно испугаться.

Она молча, пристально разглядывала его. И вдруг сказала:

– Мне бы следовало низко поклониться вам, да мои больные кости взвоют в один голос. Так что будьте снисходительны, высокородный господин.

Карл чуть вздрогнул.

– Вы знаете меня?

Она отвела взгляд, пожала плечами.

– От вас исходит сила власти. Хотя одеты вы как обычный человек. – И добавила, поглаживая прильнувшую к ней собачку: – А Спота я лечила этой зимой. Видать, он меня не забыл.

И тут Карл догадался.

– Значит, вы бывали в Сент‑ Прайори. Выходит, вы и есть та ведьма Мэг, которой покровительствует мисс Рэйчел.

Она глядела на огонь; от этого ее желтые глаза казались прозрачными и словно слепыми.

– Одни называют меня так, другие – иначе. Но я была не так и стара, когда принимала роды у последней жены барона, поэтому, когда та ушла к Богу, я кормила девочку.

Похоже, она чуть улыбнулась.

– Она ведь славная малышка, Рэйчел Робсарт. Совсем другая, чем Ева. – Последние слова она произнесла глухо и печально. И уже совсем тихо добавила: – Но в мире вдвоем им тесно. Бедная Рэч.

Почему‑ то Карлу стало не по себе от этой фразы. Он продолжал стоять, пока Мэг не проворчала:

– Садись уж, раз пришел. Не дело заставлять стоять почтенного господина.

Она жестом указала ему на низкую треногую табуретку у стены. Сидеть на ней столь крупному мужчине, как он, было неудобно, колени поднялись едва не до плеч, но зато теперь он смог лучше видеть хозяйку, и, так как хижина была тесной, он уже не чувствовал себя таким огромным.

– Зачем пришел? – спросила Мэг. – Хотя вижу – у тебя нет никакой цели. Что ж, я рада и случайному гостю.

Королю было не по себе от ее проницательности. Или она все‑ таки ведьма? Глупости, только необразованные крестьяне верят в ведьм. Хотя с другой стороны, она ведь сразу уловила, что он не простой путник.

Карл прокашлялся, почувствовав ком в горле.

– А что, просто так к вам никто не захаживает?

Теперь женщина улыбнулась, почти оскалилась. Карл невольно сделал незаметно старинный знак, предохраняющий от темных сил. Улыбка у Мэг выглядела неприятно.

– Люди уж много лет боятся и чураются меня. Мне дан особый дар от Бога, но они считают, что от дьявола. Хм! Стала бы я помогать им, если бы от дьявола. А так половина жителей долины побывали у меня со своими бедами. Я всем помогла, но они меня ненавидят. Как ненавидят и Рэйчел. Я словно наложила свою печать на девочку. Даже в ее доброте они видят что‑ то таинственное и подозрительное.

Король вспомнил, что и он находил в девушке нечто странное, но умолчал об этом. Он понимал, что местных суеверных жителей должны поражать и странность этой женщины, и таинственность ее молочной дочери. Интересно, сколько же лет Мэг? Если она была кормилицей Рэйчел, то она не так и стара.

– Почему вас не оставили в Сент‑ Прайори, если вы были кормилицей младшей дочери Робсарта?

– Я сама ушла, – просто ответила она. – Нет у меня силы противостоять давлению камней аббатства. А вот у Рэйчел есть. Она умеет разгонять темноту.

И опять Карл вспомнил Рэйчел в парке Сент‑ Прайори в ту ночь, когда они видели призрак. Ведь до того, как Рэйчел испугалась, она и в самом деле была там как в своей стихии.

– А Ева?

Ему показалось, что Мэг как‑ то странно поглядела на него.

– Ева? Ну, от нее хлопот поболее, чем от четырех новорожденных ягнят. Она не так сильна, как младшая сестра. И ей плохо в аббатстве. Ее отец взял большой грех на душу, если принудил ее жить там. Сам‑ то он стремится унестись как можно дальше от проклятого замка.

Старуха говорила все это просто и с подкупающей откровенностью. Это расположило к ней короля. Исчезло даже то напряжение, какое он поначалу испытывал рядом с ней. Она это словно поняла и поглядела на него внимательно.

– А ведь вы тоже очень сильный человек.

Карл придвинулся.

– Ну, если уж мы встретились, Мэг, может, ты поведаешь мне еще что‑ то обо мне? Скажем, я тоже пришел как один из просителей и нуждаюсь в совете и помощи.

Она кивнула, не глядя на него.

– Да, ты очень несчастен. Но у тебя есть дар удивительной легкости, и это помогает тебе преодолеть все беды.

– Славное определение, – улыбнулся король.

Какое‑ то время они молчали, и Карл заметил, что старуха украдкой наблюдает за ним. Ему даже показалось, что она побаивается его, и это внушило ему уверенность.

– Можешь ли ты предсказать мне судьбу?

– А ты хочешь ее знать?

Карла от этого вопроса даже пронзил озноб. Но его обычная бравада не позволила ему отступить. Он согласно кивнул.

– Что ж…

Она порылась в складках одежды, достала стянутый шнурком полотняный мешочек и, развязав, высыпала его содержимое. Карл увидел множество дощечек, испещренных надрезами. Он с удивлением понял, что это руны – древняя письменность викингов, завоевателей с севера, прибывших в Англию почти тысячу лет назад. Он чуть улыбнулся, осознав их почти языческую древность. Боже правый, с каким же суеверием ему пришлось столкнуться! Однако любопытство сдержало его, и он продолжал наблюдать за колдуньей.

Она несколько раз бросала их перед собой, чуть шевелила губами, словно читая. Брови ее удивленно поднялись.

– У тебя две судьбы. И ты как раз стоишь на перепутье.

Карл ничего не понял, и она заметила это. Помолчала, пожевывая губами, потом сделала знак приблизиться.

– Дай‑ ка твои руки.

Карл опустился перед старухой на колени, засучил манжеты и охотно протянул руки ладонями вверх. Мэг взяла кончики его длинных сильных пальцев, долго смотрела на ладони. Спаниель Спот поначалу решил, что это игра, и тоже полез было к ним, но Мэг довольно грубо оттолкнула его. Песик сел в стороне и даже как будто вздохнул от огорчения. Мэг склонилась совсем низко, опять шевелила губами, будто что‑ то читала. Наконец она отпустила ладони Карла, словно отбросила.

– Да. Все то же самое. Странная, двойная линия судьбы. Но ничего, со временем одна из них исчезнет. Ты сам выберешь свою судьбу.

– И это все? – недоуменно спросил Карл. – Я‑ то думал, что ты скажешь нечто конкретное. Как в случае, когда рассказывала Рэйчел о встрече Кромвеля с господином в черном перед Вустером.

Старуха осталась невозмутимой и заговорила, не повышая тона.

– Порой я многое вижу. Вижу так, словно сама была там. Тебе же я скажу… – Теперь она глядела на него в упор. – Ты высоко поднимешься, так высоко, что будешь стоять над всеми. И случится это, когда ты совсем разуверишься. А, главное, тебе не придется прилагать для этого усилий. Твоя судьба вознесет тебя, как океанская волна.

Только через минуту Карл понял, что улыбается. Улыбается глупой, счастливой улыбкой.

– Давно я уже не слышал столь приятных слов, Мэг. Спасибо тебе.

Его благодарность только рассердила ее.

– Но есть еще две линии судьбы, и вот они‑ то и решат, получишь ли ты радость от жизни или… Нет, не горе. Свое горе ты уже пережил. А вот разочарование, истинное разочарование, а с ним тоска – это еще грядет. Если ты пойдешь не той дорогой.

Карл стал испытывать раздражение и спросил, отчего Мэг не хочет все пояснить ему.

– А что тут пояснять?

Старуха казалась тем более спокойной, чем сильнее горячился Карл.

– Ты сам все решаешь, и я тут помочь бессильна. Ты уже встретил свою судьбу. Отвергнешь ее – и твой род зачахнет. У тебя не будет продолжателей.

Это было страшное предсказание. Карл подумал о веренице Стюартов, из поколения в поколение передававших корону своим потомкам. Его род был не простым. Стюарты были королями. И знать, что ты последнее звено в этой цепи…

Карл осторожно вздохнул.

– У меня что, не будет детей?

Он вдруг вспомнил прелестного малыша, оставленного им в Голландии с матерью, его любовницей Люси Уотер. Люси была женщиной пылкой, но ненадежной. У нее были и другие мужчины, однако она уверяла Карла, что это его сын. К тому же малыш Джеми был так похож на него. И еще у него был один ребенок. Тоже сын, от Маргарет Картрэ, дочери синьора Тринитийского. Он жил на острове Джерси, и хотя Карл еще ни разу не видел его, но регулярно писал его матери. А леди Маргарет была дамой высоконравственной, и ей он верил. Так что же несет эта глупая старуха? Он вполне способен производить потомство.

Но старуха лишь заворчала и снова взяла его ладонь.

– Дети. Да у тебя они уже есть. И будут еще. Много. Около дюжины или гораздо больше. Но все это дети со стороны, ублюдки. А вот прямого потомка, законного наследника… Хотя, если ты выберешь себе иную судьбу…

– Говоря о судьбе, ты имеешь в виду женщину? – оживился Карл. – Ведь все эти разговоры о судьбе и детях… Я что, должен поскорее жениться?

Почему‑ то ему вспомнилась Ева – блистательная, остроумная, великолепная. Какая бы королева из нее получилась! Но нет, это невозможно. Красивых женщин много, но он по положению не может допустить подобный мезальянс. Он Карл II Стюарт, и дочь сподвижника Кромвеля, республиканца?.. Невозможно. Карл вдруг подумал, что в словах Мэг скрыта какая‑ то корысть. Но зачем? Ведь ясно, что к Еве она относится куда холоднее, чем к Рэйчел. Хотя почему он решил, что она намекает на какую‑ то из дочерей Робсарта? Или на женщину вообще?

Он в упор глядел на нее. Но Мэг не отвечала, она что‑ то мурлыкала себе под нос, обхватив локти и чуть покачиваясь на стуле. Взгляд ее стал словно бы отрешенным. Вдруг она замерла и прислушалась. А через минуту и Спот заволновался, тявкнул и в следующий миг кинулся в проем двери. Теперь и Карл различил легкие шаги. Наконец, в проеме двери возник силуэт женщины с корзиной в руке. Карл узнал Рэйчел.

Как и ранее Карл, она плохо видела со света и не заметила его, но в дом вошла уверенно.

– Мэг, где ты? И как тут оказался Спот?

Она все еще не видела короля. Поставив корзину на пол, девушка ласково погладила прыгающего на ее юбку спаниеля.

– Я вам кое‑ что принесла вкусненького. Вот кувшинчик с медом, немного сыра, варенье из черной смородины, а вот лепешки, испеченные на свином сале, и три копченые форели…

Она чувствовала себя как дома в хижине Мэг и уверенно расставляла принесенные лакомства на каменном приступке стены. Но вот она оглянулась, глаза ее уже стали привыкать к темноте, и она увидела Карла. Улыбка медленно сползла с ее лица.

– Мистер Чарльз Трентон?.. Вы… Здесь…

– Да, вот зашел посудачить с мудрой Мэг. Весьма поучительная беседа вышла, клянусь честью.

При появлении девушки словно рассеялась та почти мистическая аура, которая до этого окружала его и колдунью. Рэйчел выглядела смущенной и отвернулась. О ней и так бог весть что судачат, а тут он застает ее с поличным и видит, что эта странная девушка – нередкая гостья у колдуньи. Хотя что тут такого, если Рэйчел навещает свою кормилицу? Вот если бы только кормилица не была ведьмой. Встреть ее здесь не он, заезжий, к тому же не страдающий предрассудками человек, а кто‑ то из местных, у Рэйчел могли бы возникнуть неприятности.

Девушка вновь бросила взгляд на Карла. Странное дело, он словно ощутил приказ, повеление уйти. Порой эти черные жгучие глаза обладали удивительной силой. Может, и в самом деле в Рэйчел таилось тоже нечто колдовское. Поэтому‑ то ее так и тянуло к Мэг. Любая другая леди давно отреклась бы от подобной связи, опасаясь за свою репутацию. А может, и Рэйчел колдунья? Этакая хорошенькая молодая колдунья, пусть и немного простоватая. И еще Карл помнил: в ту лунную ночь, когда она думала, что за ней не наблюдают, она была раскованной и сладострастной. Если бы она так не захлопывалась в броню показной смиренности! Поэтому Карл в ответ на ее изгоняющий взгляд лишь улыбнулся. И тут же ощутил ответное тепло.

Раздался голос Мэг – скрипучий и почти гневный.

– Я думаю, вы загостились, господин. Вам надо идти.

Слова не взгляд. К взглядам, каковы бы они ни были, он оставался равнодушен, слова прозвучали словно приказ. Карл покорно надел шляпу и, кликнув спаниеля, вышел.

Рэйчел какое‑ то время нежно ворковала с Мэг, почти ластилась к ней, спросила, принимает ли та ее снадобья. Старуха ворчливо отмахивалась. К недугам она уже привыкла и, если понадобится, может справиться с ними сама. А вот что происходит с ней, с Рэйчел? Чем она встревожена? Девушка постаралась отвлечься обычным объяснением: просто она очень обременена заботами. Особенно сейчас, когда не стало Патрика Линча, ее верного помощника. Осень – такое хлопотное время! Кроме обычных забот, приходится заниматься и урожаем: надо рассортировать и отложить про запас яблоки и груши, насушить ягод, наварить варенья. Еще надо подготовиться к забою скота, заготовить рыбу – соленую, маринованную. Да проследить за запасами дров, уложить так, чтобы они оставались сухими и штабеля не рушились. И еще…

– Довольно, Рэч, – прервала ее старуха. – Ты всегда была хорошей хозяйкой, и эти заботы тебе привычны. Я спрашиваю, что происходит с тобой?

Девушка какое‑ то время медлила.

– У меня появилась надежда.

Лицо Мэг стало внимательным.

– Ты о Стивене?

Рэйчел застенчиво улыбнулась.

– По‑ моему, Ева хочет расторгнуть помолвку. И он… Ну, он, мне кажется, примет это спокойно.

Старуха пожевала губами.

– Понимаю.

Она посмотрела в проем двери, куда удалился недавний посетитель, потом махнула рукой и вздохнула.

– А если ничего не выйдет, Рэч?

Рэйчел, подсевшая было к женщине, даже отшатнулась.

– Ты так думаешь? О нет… – Она поникла. – Тогда все пропало.

– Ничего не пропало! – почти зашипела Мэг. – Почему ты не попробуешь что‑ то сделать сама? Почему сдаешься и уступаешь его сестре?

Грустная улыбка скользнула по лицу девушки.

– Я ничего не уступила. Ведь была еще Рут Холдинг, и Стивен никогда не был моим.

– Да, а ты только плакала мне в колени и жаловалась, что некрасива… – Старуха взяла кривыми руками личико Рэйчел, заставила ее посмотреть себе в глаза. – Ты ведь прекрасна, Рэч. И становишься все краше. Но ты словно не позволяешь раскрыться своей красоте. В тебе пылает потаенный огонь, который может ослепить любого мужчину. Но ты прячешь его под передником, ходишь, опустив голову и спрятав глаза. Твои дивные колдовские глаза, моя девочка…

Рэйчел вздохнула и сказала, глядя на угасающий огонь:

– Люди не любят меня, считают ведьмой.

– Они глупы.

– Но я живу среди них, – заметила девушка.

Старуха пожала плечами.

– И желаешь стать такой же серой, как они. Прискорбно, Рэч. Тебе все же следует кое‑ чему поучиться у сестры.

Рэйчел не ответила. Помешав варево в котелке, она спросила, что это.

– Чабрецовый отвар, – ответила Мэг. – Он может излечить все что угодно, кроме разбитого сердца.

– Не начинай, Мэг, – резко сказала Рэйчел. – Если я тебе поведала, что у меня появилась надежда, то это еще не означает, что я сама разрушу счастье своей сестры. Ведь как бы ни вела себя Ева, я еще помню, как она была счастлива во время помолвки!.. Она – его невеста, и я никогда не нанесу ей удар в спину… К тому же… Стивен едва глядит на меня.

– Тогда он просто глуп, – заявила Мэг. – В тебе есть на что посмотреть. Вот тот, что только что вышел отсюда, это понял.

Рэйчел удивленно глянула на нее, но затем мечтательно улыбнулась. Мэг заметила это и рассердилась.

– Не будь дурой, Рэч. Этот – не для тебя.

– Уж не для Евы ли? – заметила девушка.

– Может быть.

Рэйчел вскочила, заметалась по маленькой хижине.

– Все не для меня. Ни Стивен, ни Чарльз Трентон, ни…

Она осеклась.

– Ну, говори, – внимательно посмотрела на нее старуха. И вдруг прищурилась, словно что‑ то разглядывала в Рэйчел.

Мечтательная улыбка вновь появилась на лице девушки. Она напомнила Мэг свой рассказ, когда двое джентльменов спасли их в церкви. Один был мистер Трентон, второй – Джулиан Грэнтэм. Этот второй очень красив, просто вызывающе. Он держится сдержанно, да и в замке пробыл недолго. Однако Рэйчел заметила, что он проявляет к ней внимание и глядит нежно.

Старуха вздохнула.

– Что ж, может, это и к лучшему. Его внимание избавит тебя от твоей болезни – любви к Стивену Гаррисону. Хорошо, что у тебя появились новые знакомые, девочка моя. Ты ведь так одинока. К тому же Робсарт взвалил на тебя тяжелую ношу.

– Не надо, Мэг…

– Я знаю, что говорю! – рассердилась старуха. – Твой отец – законченный себялюбец. Как и твоя сестра. Но она‑ то скоро вспорхнет и улетит. Не знаю когда, но это случится скоро. А вот ты словно прикована к аббатству. И если у тебя появится мужчина и заступник… – Она по‑ прежнему внимательно вглядывалась в Рэйчел. – Я боюсь за тебя, девочка. Тебе угрожает опасность. Она словно дымкой окутывает тебя. Я ее вижу.

– Но я ведь осторожна, – тихо сказала девушка.

Тут она отвлеклась, заметив в дверях виляющего хвостиком Спота.

– Он что, отстал?

И тут же, выглянув в дверь, заторопилась.

– Мистер Трентон не ушел, он ждет меня. Зачем? Я все же пойду, Мэг. Мистер Трентон – добрый человек, но и он может проболтаться, что я долго была с тобой.

Лицо старухи стало печальным.

– Что ж, лети моя ласточка. Я приношу тебе только беду. Чем дальше ты будешь от меня, тем лучше.

Рэйчел мягко стала возражать, но явно торопилась. Чмокнув на прощанье старуху в щеку, она поспешила прочь.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒