|
|||
Глава третья
Однако через час не потопали: случилась заминка со взрывчаткой. Пока Маслаков бегал по начальству, они втроем дожидались под елкой на краю прогалины, в том месте, где начиналась дорога. Бывший командир роты Бритвин, как только пришел сюда, сразу растянулся ничком на усыпанной хвоей земле и лежал так, с молчаливой сосредоточенностью положив на руки крепкий свежевыбритый подбородок. Из них троих он один в шинели и суконной пилотке имел хоть сколько-нибудь воинский вид; Степка же в своем сборном обмундировании скорее походил на полицая. Что до третьего, пожилого колхозника Шпака Данилы, то во внешнем облике того вообще не было ничего воинского. Молчаливый, с заросшим черными космами лицом, в рыжем, залубеневшем от мокряди кожухе и в лаптях, он сидел, прислонясь к смолистому комлю елки, и что-то с аппетитом жевал. Рядом лежал его коротенький обрез с некрашеной самодельной ложей. Степка не сразу понял, что Данила ел бобы, которые таскал из замусоленной противогазной сумки понемножку, по паре зерен, всякий раз делая вид, что они у него последние. Тем не менее, и через полчаса он все ел, избегая взглядов Степки, когда тот поворачивался к нему. Парень отлично понимал эту простодушную хитрость, но молчал, потому что давно взял за правило ничего не просить у тех, кто не хотел давать. Он был в приподнятом, почти радостном настроении. Клепца не понадобилось и вызывать к командиру – просто Маслаков передал ему распоряжение начальника штаба, и хозяйственник, поворчав, смолк, что значило – согласился. Степка, не дожидаясь обеда, получил свой кусок хлеба, который тут же сжевал, и теперь пребывал во власти волнующего нетерпения, когда хотелось только одного: поскорее двинуться в путь. Закинув за спину винтовку, он выломал прутик и, постегивая им по траве, поглядывал в сторону шалашей, откуда должен был появиться Маслаков. – Может, мимо Озерища пойдем? Не знаете? Ему никто не ответил. Данила был занят бобами, а Бритвин только повел на парня косым равнодушным взглядом. – Возле Озерища легче пройти. Там вся полиция своя. – А тебе откуда известно? – холодно спросил Бритвин. – Мне? Такой секрет! Все знают, – с деланным безразличием сказал Степка, но внутренне насторожился: тон этого вопроса был ему слишком знаком, и он понял, что напрасно сказал так. Бритвин после паузы с нажимом заметил: – Ты за всех не ответчик и держи язык за зубами, если что и знаешь. Степка поверх леса посмотрел в небо, затянутое молочной дымкой, сквозь которую с утра не могло пробиться солнце, затем перевел взгляд вниз, на шалаши за поляной – Маслакова все еще не было. Другому бы он ответил в таком же тоне, но грубить Бритвину пока воздержался. Правда, ходили слухи, что месяц назад Бритвин здорово проштрафился на задании, его сняли с роты, хотели судить, да перевели в их отряд рядовым. И, тем не менее, тон и весь его вид свидетельствовали, что рядовым он себя не считал. Во всяком случае в этой маленькой группе держался как старший, хотя и с небольшим, но все же заметным превосходством над ними двумя. Впрочем, это не очень беспокоило Степку, который единственным командиром признавал тут Маслакова. Степка снял из-за спины винтовку и тоже присел несколько в стороне от тех двоих. Винтовка у него была старая, с граненым казенником, выпущенная, судя по клейму, еще до модернизации 1930 года. Вообще-то стреляла она неплохо, затвор также работал нормально, и Степка был бы вполне ею доволен, если бы не мушка. Мушка раскернилась в своем гнезде и имела обыкновение сползать в сторону от положенного ей места. Прежде чем выстрелить, надо было сдвинуть ее, чтобы совместились риски, а потом уж прицеливаться. Степка подобрал на земле сучок, ногтями отщипнул от него щепочку и начал засовывать ее под мушку. Щепка, однако, не лезла, ломалась. На его занятие обратил внимание Данила, а затем и Бритвин, который, вглядевшись, недовольно двинул бровями: – Ты что делаешь? – Да вот, мушка. Бывший ротный повернулся на бок и с требовательной уверенностью протянул руку: – А ну! Степка еще раз ковырнул щепкой, но опять неудачно и отдал винтовку Бритвину. Тот сел, расставив колени, привычно поклацал затвором. – Ну и ломачина! Грязная, конечно, ржавая... У тебя кто командир? Меликьянц, да? Степка промолчал. Разговаривать с Бритвиным у него уже пропала охота – он знал, что тот скажет дальше. – Ладно. Давайте винтовку. – Нет, обожди! – уклонился от его руки Бритвин. Он щелкнул курком, потрогал прицельную планку, потом взглянул на мушку. – А еще говорили, Меликьянц – строгий командир! Степка все молчал, но под елкой подозрительно завозился Данила. – Да он не Меликьянца – он с кухни. – Как с кухни? Бритвин опустил руку с винтовкой и вперил в него недоумевающий, почти возмущенный взгляд. Степка за ствол выхватил у него винтовку, подумав про Данилу: чтоб ты пропал! Тянул его кто за язык, что ли? Но поправить ничего уже было нельзя, и он огрызнулся: – А что на кухне – не люди? Потом поднялся и закинул свою «ломачину» за плечо, готовый идти, только идти было некуда – надо было ждать. Данила с легкой усмешкой на широком лице, а Бритвин с тревожной настороженностью посматривали на него. – Тебя кто в группу назначил? – спросил Бритвин, сдвинув к перекосью широкие брови. – А вам что за дело? Все было слишком знакомо. Степка опять почувствовал себя в положении человека, действия и способности которого брались под сомнение, и это невольно толкало его на дерзость. – Назначили! У вас не спросили. Бритвин тем не менее, сохраняя выдержку, погасил удивление и повернулся к Даниле, который без особого внимания к ним обоим копался в глубине своей сумки. – Дожили, нечего сказать! – проворчал бывший ротный, снова откидываясь на локте. Степка, потоптавшись немного, сел поодаль от них возле стежки. Первая радость в нем быстро омрачалась досадой, он уже каялся, что дал Бритвину в руки винтовку, – пусть бы осматривал свою. А то достал где-то десятизарядку, и столько важности! Еще неизвестно, чья лучше возьмет – его СВТ или эта, образца 1891 года. Степка мог бы все это объяснить им, как и то, что при кухне он оказался случайно, что он не меньше других в свое время походил на задания. Но возникшая уже неприязнь к обоим, особенно к Бритвину, брала свое, и он ничего не мог с ней поделать. Обиженно притихнув, Степка не сразу заметил, как со стороны шалашей появился Маслаков. Под елью, шурша кожухом, начал вставать Данила, поднялся и удобнее сел Бритвин. У Степки же от чирьев ломило в шее, и, чтобы оглянуться, он вынужден был повернуться всем корпусом. Шагая через поляну, командир одной рукой нес немецкую канистру, подойдя, поставил ее на дорогу и сдвинул с потного лба армейскую шапку. – Что это? – спросил Бритвин. – Дымок, дымок пускать будем, – заговорил Маслаков. – Думал, сыграем – ничего не вышло. Будем дымить. Все озадаченно глядели на канистру – Данила и Степка, стоя возле нее, а Бритвин молчаливо сидя на своем месте. Разумеется, они понимали, что получилось хуже, чем предполагали: бензин – не тол, жечь всегда хуже, нежели взрывать. – Так мы что, не на «железку»? – сдержанно спросил Бритвин, уставясь куда-то вниз, на сапоги командира. Маслаков с неунывающей живостью в глазах окинул своих подчиненных. – Нет, не на «железку». В другую сторону. На Кругляны. – На Кругляны... А кто тебе группу комплектовал? – А что, плохая группа? Сам подбирал. Бритвин неторопливо встал, подошел ближе. Затем неожиданно повернулся и оказался лицом к лицу со Степкой. – А этого тоже сам выбрал? – Толкача? А что, плохой подрывник? Бритвин исподлобья укоризненно посмотрел на командира. – Где это он подрывал? На кухне? – Где надо было, там и подрывал! – не стерпев, огрызнулся Степка. – Подумаешь, начальник нашелся! – Тихо! Наверно, Маслаков только сейчас что-то понял. Улыбка исчезла с его лица, без которой черты его сделались резкими, почти жесткими. – Кого брал – мое дело, – сказал он. – Кто заслуживал. – Заслуживал! Ты посмотри, какая у него винтовка! – кивнул головой Бритвин, отходя в сторону. Маслаков повернулся к Степке: – А ну, дай сюда! Степка подал винтовку. Маслаков открыл затвор, резко щелкнул курком. Строго взглянул на парня: – В чем дело? – Да мушка немного шатается, – будто о пустяке, нарочитой скороговоркой ответил Степка и прикусил губу. Пока Маслаков осматривал мушку, парень все больше хмурился, в душе проклиная Бритвина. Разве был он виноват, что Клепец вручил ему эту «ломачину»? С особенным сожалением он вспомнил теперь свой аккуратный трофейный автоматик, который у него отобрали, переводя в хозяйственный взвод. Маслаков поднял глаза на Степку: – Закернить не мог? Да? – Так не было чем. – Сейчас некогда – на перекуре напомнишь. Сам закреплю. Остальное в порядке? – В порядке, – поспешно ответил Степка. Маслаков еще раз взглянул на его тонкую, перехваченную ремешком фигуру, задержал взгляд на перевязанном проводом сапоге, но не сказал ничего. – Держи! Степка на лету едва успел ухватить брошенную ему винтовку и с облегчением тихонько вздохнул. Напряжение его спало, главное – обошлось, его не прогнали, остальное уже не имело большого значения. – Так! Тогда шагом марш! – сказал Маслаков. – Канистру понесем по очереди. Кто первый? Однако первого не объявлялось, канистра стояла на краю дорожки, над нею, ожидая охотника, стоял Маслаков. Бритвин, верный своей привычке, отошел в сторону и принял такой вид, будто его ничего тут не касалось. Данила глядел в лес, как бы не слышал, что сказал командир. Тогда Степка с угрюмой решимостью ступил на дорогу и взялся за гнутую металлическую ручку канистры. – Да-а, – неопределенно проговорил Маслаков и вздохнул. – Ладно, начинай, Толкач.
|
|||
|