Криволапчук Наталия Дмитриевна 8 страница

Вообще говоря, для охотничьих собак это нормально, им такой механизм " детонации стаи" необходим в работе. Наша стая к этому времени с Ларсом уже помирилась и среагировала на его действия именно так, как положено. Но для кота самым ужасным оказалось то, что возглавил погоню наш Черный, непререкаемый авторитет и самая, вроде бы, надежная опора во всех передрягах!

Серьезного повода для беспокойства за участь Клетчатого, разумеется, не было, он, к тому же, успел мигом удрать в один из своих заветных уголков, недоступных собакам, но для смертельной обиды - был! Кот дулся на собак дня два или три. Вот этих-то законов стаи, касающихся работы, он освоить не мог и не в состоянии был уразуметь: за что, почему, откуда у родных и любимых такая злоба? Он, несчастный, не понимал даже того, что и злобы-то никакой не было и в помине, а было только включение наследственных форм поведения. Мирить его с собаками пришлось мне.

А со своими собратьями, кошками, он ладить не желает принципиально. Ему еще и года не было, когда мы, прихватив с собой всю стаю, отправились в Смоленск, в гости к родне. Там в то время жили сразу две кошки, мама и пятимесячная доченька, с которыми мы и решили познакомить Клетчатого. Хозяйские кошки при собаках отсиживались взаперти, чтобы избежать лишних стрессов. Выбрав момент, когда собаки были на улице, я на руках принесла его к предполагаемым подругам. Те, признав сородича, потянулись к нему с искренним радушием, чуть ли не улыбаясь во весь рот. Но надо было видеть, как ощетинился у меня руках Клетчатый! Он совсем уже изготовился бить по мордочкам кошек открытой когтистой лапой, он шипел и трясся от возбуждения. По-моему, он был страшно оскорблен тем, что его, почти собаку, приняли за обычного кота. Неудавшуюся попытку знакомства пришлось срочно прекратить.

Клетчатому не особенно везло в жизни - он ухитрился дважды выпасть из окна, с нашего третьего этажа. Любимое его времяпрепровождение в теплую погоду - греться на ласковом солнышке, сидя на наружном карнизике окна. Но карнизик-то узкий и наклонный. Кот, задремав, расслабляется и, естественно, помаленьку сползает вниз. Когда это случилось впервые, мы даже не сразу его хватились. Обнаружив, что кота нет дома и сообразив, куда он единственно мог пропасть, мы бросились во двор. Но, видно, времени прошло уже много, а собаки, решив, что он ушел прогуляться по доброй воле и вернется сам, следа не брали, притворяясь (вот негодяи! ), будто вообще не понимают, чего я от них хочу. Одним словом, все хлопоты были напрасны, и мы прекратили поиски уже в темноте, смирившись с тем, что до утра делать нечего.

Утром я вышла прогулять собак, а муж принялся возиться с машиной, чтобы ехать куда-то по делам. Мы сразу же услышали Кешкин отклик на звуки наших голосов - приглушенное мяуканье, доносившееся, как мне показалось, с высоты второго этажа, из соседнего с нашим подъезда. Я кинулась с собаками туда, особо уповая на Кешину подружку, Джинечку. Ищет она в целом неважно, куда хуже матери или, тем более, Рольфа, но для приятеля могла и постараться. Однако в подъезде Клетчатого не было, да и мяуканье затихло. И Джи на лестницу идти ни в какую не хочет, тянет назад, во двор, куда уже убежали старшие собаки.

Я - вниз. Опять мяукает. Позвала - отвечает, но откуда? Я заметалась по двору, уже не очень-то доверяя собакам и будучи не в силах найти кота сама. А собаки все рвутся к стоящим рядком машинам. Я их отзываю, думая, будто они заторопились " на посадку". Ан нет!

Из-под заднего крыла машины, стоявшей неподалеку от нашей, выпрыгнул навстречу мне помятый и взъерошенный Клетчатый - ни дать, ни взять, вернувшийся под утро муж-гуляка. Если б он просто-напросто сообразил, что ждать нас нужно возле машины, нашего " второго дома" в лесных странствиях, этого уже было бы предостаточно, чтобы восхищаться его сметливостью. Так ведь он к тому же сумел определить марку автомобиля! Во дворе стояло с десяток машин - " москвичи", " Жигули", какие-то иностранные, в которых я и сама-то не разбираюсь. Из всего этого разнообразия он выбрал " Жигули" пятой модели, точь-в-точь, как наши, только вот с цветом вышла оплошка - он забрался под крылышко не к бежевой машине, а к красной.

Случайность, скажете вы? Я и сама думала бы так же, если б не то, что происходит на каждой нашей лесной стоянке. В каком бы порядке ни стояли машины (мы нередко ездим компанией), давно ли мы живем на этом месте или только что обосновались и в первый раз выпустили зверье на разведку, он без всяких сомнений и колебаний отличает свою машину от чужих. Ни разу не забрался он не только в " уазик", но и в красную " копейку" моего брата. Не путается он и в том случае, если неподалеку оказываются чужие автомобили.

В городе мы его на улицу не пускаем - больно уж много во дворе бродячих и подвальных кошек, не нужны нам ни дружба, ни вражда, а уж инфекции с паразитами - и подавно. Но когда уходят гулять собаки, Клетчатый приходит в страшное негодование. Он расхаживает по квартире, задрав торчком хвост, намеренно громко топоча лапами, как это умеют кошки, и возмущенно вопя. Потом отправляется к себе " на плошку" и, справившись с делами и еще маленько поскандалив, усаживается на стул или тумбу в прихожей - поджидать друзей. Слышит или чует их еще на подходе, едва они входят в подъезд, и радостно бежит со всех ног к дверям. Приветствует он их вполне по-собачьи, как и нас, - восторженно виляя хвостом. А ведь во всех книгах по классической зоопсихологии именно виляние хвостом описывается, как ярчайший пример видовой специфики. На этом основываются и расхожие рассуждения об истоках " извечной вражды" этих животных.

Одно в нем раздражает - ворюга он первостатейный. Однако и это есть результат успешного стайного воспитания. Прежняя наша кошка, Фенька, по собственному почину выучилась скидывать собакам сверху лакомые кусочки - как же еще прикажете им доставать вкусненькое со стола да с холодильника? Клетчатого собаки выучили этому преднамеренно, и теперь спасу нет от следов кошачьих лап на свежевымытой кухонной мебели. Раз хозяйка помыла, как же не проверить, что она там оставила? А сколько раз выбивал он из руки расслабившегося, зазевавшегося хозяина бутерброд с колбаской или с чем-нибудь рыбным! Оглянуться не успеешь уже удирает, ворча и крепко держа в зубах добычу, по коридору или за плиту. Впрочем, поделом мужу: он считает, что не ворующий кот явление противоестественное.

В своем преступном ремесле он усовершенствовался до невообразимых пределов. Ему, к примеру, ничего не стоит зацепить когтем крышку кастрюли, приоткрыть ее и, аккуратно прицелившись, выудить кусочек посимпатичнее, а потом опустить крышку на место, как ни в чем не бывало. Я подсматривала.

Кстати, о еде. Обычно кошки в своем меню куда привередливее собак. Этот лопает все, что едят собаки, вплоть до овощей и фруктов. Он наравне со всей псарней выпрашивает у меня сырую и квашеную капусту, свежие и соленые огурцы (маринованные, правда, нравятся ему значительно меньше, но их не любит и мой сын), тыкву, морковку, соленый чеснок, до которого мы все, люди и звери, весьма охочи. А уж если я взялась чистить картошку к ужину, то в единый кружок, в ожидании кусочков, усаживается весь зверинец (сырая картошка, в отличие от вареной, вызывающей лишнее брожение, им полезна как источник витамина С). Яблоки и цитрусовые, правда, не входят в число любимых лакомств Клетчатого, но в охотку может и взять кусочек. Секрет тут один-единственный: Клетчатый никогда не получал никакой " персональной" еды - только то, что едят собаки, из одной кастрюли. Они у меня в буквальном смысле " однокашники"!

Единственное исключение, которое я позволяю Клетчатому, касается обгрызания мясных и рыбьих косточек, что собакам строго-настрого запрещено. Собаки могут с размаху, не разобравшись, проглотить острую и опасную для желудка кость, а кошки в этом отношении гораздо аккуратнее, они костей и их обломков не глотают.

Клетчатый необычайно для кошки расположен к людям и общителен. Он всегда приходит поздороваться с гостями. Предоставленный самому себе, он склонен болтаться в радиусе пары метров от кого-нибудь от нас, если только не спит и не занят чем-нибудь поинтереснее, чем наблюдение за хозяевами. Беда только, что фоксы, поддерживая угодный им самим порядок в стае, не слишком часто допускают его ко мне на колени. Но ведь и девочки тоже любят вздремнуть. А когда они засыпают, на коленях или рядышком со мной в нашем общем старинном кресле, приходит наконец и кот. Мягкими лапами вскарабкавшись по спинам спящих собак, он укладывается в общий штабель и заводит свои песни. Он бы и не мурлыкал, как избегает мяукать (собака все-таки, лаять положено), но восторг кошачьей души неудержимо просит выхода.

Жанровых сценок, достойных не только фотографии, но и документального кинематографа, в нашем зверинце предостаточно. Можно бы и поменьше - от работы отвлекают. Ведь даже я, видевшая все это сотни раз, не могу оставаться равнодушной, когда на брюшке у крепко спящей фоксюшки сидит кот и мирно вылизывается в свое удовольствие перед тем, как улечься дрыхнуть под бочком у подружки. А то лижет сметану с одной ложки с верзилой-овчаром, и две морды - громадная, длинная, черная и коротюсенькая, курносенькая, полосатенькая - то и дело соприкасаются носами. Или присядет Клетчатый рядом с валяющимся на полу Черным и ласково лижет лапищу, вполне сопоставимую по размерам со всем кошачьим тельцем.

Разумеется, как во всякой многодетной семье, у нас не обходится без мелких стычек и перебранок. Наказать Клетчатого даже за самые мерзопакостные проделки я не могу - на помощь мне мгновенно бросаются фоксы. Было дело, я держала его за шкирку, а на хвосте у него висели воспитательницы - Бамби с Джинкой. И даже за прокушенные Клетчатым пальцы пенять было некому, кроме самой себя. Хорошо еще, когда Черный считает, что без него обойдется. Вот и приходится из гуманных соображений мириться даже с самым беспардонным воровством.

Иногда Клетчатому удается заполучить лакомый кусочек тайком от собак. Он уволакивает добычу на подоконник кухонного окна, поближе к своей миске, но при этом во всеуслышание оповещает весь честной народ о том, что делиться ни с кем не намерен и будет, в случае чего, сражаться до последней капли крови. Нет бы сожрать втихомолку! Не рычать в знак предупреждения и решимости - выше его разумения. Тут-то и разыгрываются бои местного значения. До капли крови, будь она последней или первой, дело, естественно, никогда не доходит, но чаще всего Клетчатый остается с носом. Пока у нас не было Каськи, такого рода конфликты выглядели довольно спокойно, но теперь эта девица, азартная не по уму, норовит схватить кота за заднюю ногу и тянуть изо всех сил на себя, не смущаясь возмущенными воплями жертвы. Джинечка бросается наводить порядок и спасать приятеля и начинается...

С появлением Кайсы дела нашей стаи, надо честно сказать, сильно осложнились. Младшая по рождению и законному статусу, она никогда не желала считаться с этим даже по отношению к собственной матери и старшей сестре, а уж какая-то гадкая кошка ей и вовсе не указ! Вот и разнимаем схватки, разжимаем Каськину по-настоящему мертвую хватку (она у нее врожденная), хотя серьезных повреждений не бывает - брать по-боевому она все же не решается. А за ноги она берет по простой причине - ей когда-то удалось вывести таким образом из строя нашего приятеля-бультерьера, которому угодила клыком как раз в царапину на лапе. Вот и запомнился ей этот приемчик как самый эффективный.

Клетчатый добивается сатисфакции, беззастенчиво дразня Каську, и особенно охотно - когда та только что расположилась отдохнуть от трудов праведных. Порой и лапой ей по морде залепит, но тоже осторожненько, так, чтобы когти завязли в бороде. Своя все-таки, хоть и вредная! И начинается " большое королевское сафари" в исполнении кота и трех фоксов. А чуть позже они уже спят все вповалку на диване, на кровати или у меня на руках...

Еще не конец...

Главы, которые вы прочитали, написаны не вчера. Многое в нашей жизни с тех пор изменилось. Первой, как вы уже знаете, ушла Бамби.

А теперь нет и Рольфа, моего Рыцаря и Учителя. Его сияющая жизнь оказалась такой короткой, словно он получил и отдал все, что мог, и умер, как жил - Королем.

Мы знали о его болезни, мы пару лет держали его на гомеопатии и биополевых приемах, но перерождение почечной ткани не остановить. Однако в тот день, когда почки отказали окончательно, он даже мне об этом не сказал. В последний его вечер мы втроем, Чёрушка, муж и я, пошли навестить наших приятельниц - женщину и овчарку. Во дворе он призвал к порядку распоясавшегося молодого ротвейлера, он с удовольствием был допоздна в гостях и пришел домой около часа ночи, с аппетитом поел. Одно лишь меня насторожило - на обратном пути мы встретились с каким-то пуделем, и Черный, мельком обнюхавшись, отошел, словно бы в нерешительности...

Мы не могли вспоминать о нем больше года. И только полтора года спустя на стене над моим письменным столом появился его портрет - он лежит в своей позе глубокого раздумья, положив голову между тяжелыми подпалыми лапами. Именно так он говорил со мной о самом главном.

Наш Акела - его внучатый двоюродный племянник и достойный, надо признать, преемник. Рольф растил Акелу до полугода и в последнюю ночь рассказал Джинечке, как вырастить Вожака. Она, умница моя, воспитывала молодого Акелу бережно, вдумчиво и умело, и теперь у нас снова есть Овчарка. Акела уже с семимесячного возраста начал работать со мной в должности, которую занимал до него Черный - в качестве собаки-наставника для молодых и особо нервных собак. Все-таки Вожак может сделать то, что не под силу даже такой опытной и решительной Старшей Суке, как Джи-Джи.

Клетчатый не пережил смерти Вожака и умер через две недели после Рольфа. Только после вскрытия мы узнали о том, что наш Клетчатый страдал, оказывается, от " кошачьей чумы", панлейкопении, которая протекает обычно остро и заканчивается смертью через три-четыре дня. А Кешка болел, как предположил доктор, всю жизнь, заразившись еще в утробе матери, и болезнь никак не проявлялась. Видимо, стая держала.

Однако, и у Клетчатого есть свой преемник, в точности похожий на него, только тигровины у него не по рыжевато-серому, а по голубому фону. Этого кота я принесла из магазина тоже в сочельник, ничуть не задумываясь о совпадении, - он просто вышел мне навстречу откуда-то из-за прилавка. И он настолько точно вписался в структуру нашей стаи, заняв то место, которое было отведено Клетчатому, что воспроизводит даже мелкие привычки своего предшественника. Порой мне кажется, будто это - тот же самый кот, только сменивший нелюбимый мною " зеленый" оттенок шерсти на голубой, к которому я неравнодушна. И вздумай я написать отдельную главу о Кыше, мне пришлось бы почти полностью повторить то, что вы только что прочитали, за исключением, разве что, каких-то конкретных событий.

Но я не стану переделывать те главы, что были написаны при их жизни. Пусть они еще побудут живыми... хоть чуточку...

Иная цивилизация

О да, это и есть самая дерзкая мечта не только писателей-фантастов, но и самых просвещенных умов нашего века! Подумать только - найти в бесконечной Вселенной (чего доброго, чем дальше, тем интереснее) свою родню, хотя бы и отдаленную, с которой можно было бы общаться, вместе познавать этот мир, вместе строить лучшую жизнь!..

Но... почему, собственно, именно в бесконечной Вселенной? Невольно вспомнишь Грибоедова: " Ах, если любит кто кого, зачем ума искать и ездить так далеко? "

Я намерена убедить вас, дорогой мой Читатель, что иная цивилизация здесь, на грешной нашей Земле, совсем рядом с нами! Это они, те, кого мы с вами так любим - ненаглядные наши собаки! И простите мне невольный пафос этих слов.

Беру в руки энциклопедический словарь и открываю его на слове " цивилизация". Четыре определения, несколько отличающихся друг от друга. И в каждом из них упоминается главное - развитие общественной организации, неразрывно связанное с личностным развитием каждого индивидуума, и они невозможны друг без друга. Попутно каждая цивилизация создает свою культуру, духовную или материальную, которая отражает определенные этапы ее развития, фиксирует ее историю. Вот тут-то я и слышу мрачный голос скептика: позвольте, а какое отношение это имеет к собакам?

Поспорим?

В том, что у собак имеется развитая система общественных отношений, сомневаться не приходится. Их стая куда сложнее наших обычных представлений о вожаке и подчиненных, и построена она по принципу личной ответственности за принятие решений в интересах всей стаи. Отношения в каждой конкретной стае основываются на общих правилах, но характер их так же индивидуален, как и личности каждого из членов, они развиваются во времени и зависят от событий, происходящих с каждым из членов стаи.

Больше того, именно принцип личной ответственности каждого за выживание всех и делает возможным совместное развитие. У собак, самых стайных из стайных животных, очень развито альтруистическое поведение, при котором интересы сородича могут преобладать даже над таким сильным мотивом, как собственное выживание. И если вглядеться в стайные отношения непредубежденным взглядом, если отрешиться от чисто человеческих интерпретаций звериных поступков, то становится ясно: стая заботится не только о целости и сохранности своих членов, но и о возможностях их наиболее полного психического и личностного развития. Чего, как говорится, и вам желаю, - увы и ах, люди не всегда удосуживаются подумать об этом как в семье, так и в " большом социуме".

И не надо сомневаться в том, что и стая, и каждый индивидуум в ней продолжают развиваться, бережно сохраняя личные и общественные накопления, драгоценные крупицы опыта. Даже в дикой природе эволюция не закончилась в тот момент, когда Дарвин сообщил нам о ней. А что уж говорить о домашних собаках! Мы же с вами и превратились в главный фактор их эволюции. Мы, вот уже много тысячелетий, определяем требования к их поведению, функциональным возможностям, к внешнему виду и физиологическим особенностям. Мы, а не Добрый Боженька, сделали их гигантами и карликами (ни у одного вида в дикой природе нет такого разброса по массогабаритным показателям), мы вынудили их ходить почти голенькими или одеваться в роскошные меха... и так далее, так далее, так далее... А ведь морфологическая и физиологическая эволюция всего-навсего отражает психическую и поведенческую и следует за ней. Начиналась же эволюция собаки домашней именно с функциональных, полезных человеку, требований к устройству психики, к характеристикам нервной системы, к закрепленным наследственно формам поведения. И эта личностная эволюция вида canis familiaris далеко выходит за пределы жизни индивидуума, сберегая накопленный опыт в так называемой " генетической памяти" породы и вида в целом.

Итак, цивилизация? Да! Иная? Да!!!

Наши, человеческие цивилизации, тоже далеко не одинаковы. И самое существенное различие между ними состоит в общих принципах взаимодействия с миром. Для цивилизаций, обладающих развитым инструментальным мышлением, старающихся всеми мыслимыми способами воздействовать на окружающий мир, мерой их развития стал технический прогресс. Мы и древних египтян пытаемся мерить той же меркой, дивясь обнаруженным в пирамидах аккумуляторным батареям или авторучкам из тростника (это я не придумала! ). Но разве нельзя представить себе другие отношения с миром, построенные на созерцании и гораздо более интимных взаимодействиях? Таковы все древние цивилизации, основой которых были оккультные и магические воззрения. Не станем спорить о том, насколько эти воззрения верны. Главное: цивилизации Древнего Египта, Шумера, Китая (и многие-многие другие) существовали!

Что же до материальной культуры, то здесь я рискую показаться вам еретичкой, презревшей все традиции науки. Прежде всего, состояние материальной культуры отражает именно характер инструментальных или созерцательных отношений с миром. В конце концов, и материальная культура, и письменность - это всего лишь специфически человеческие способы передачи информации между поколениями, и они ничем не лучше и не хуже генетической памяти животных. Да и сами материальные реликты могли в свое время играть совсем иную роль, чем та, что мы приписываем им сейчас.

Ну, скажите на милость, кто интересовался этими самыми останками материальной культуры животных? Когда мы раскапываем стоянки первобытного человека, то радуемся любой обглоданной косточке и ничтоже сумняшеся объявляем, к примеру, кроманьонцев пусть примитивной, но цивилизацией.

Зато в логовах зверей уж чего-чего, а обглоданных-то косточек хватает. Разумеется, никаких доказательств того, что эти косточки могли служить инструментами или художественными произведениями, нет и быть не может. Но тут у меня уже наготове следующий вопрос. Зачем нашим домашним собакам инструменты для преобразования окружающего мира, когда такими инструментами они сделали нас с вами? А что касается произведений искусства... что ж, тут, как вы знаете, на вкус и на цвет товарищей нет. Тем более среди столь различных биологических видов. Вдруг бы оказалось, что обглоданная с таким тщанием вчерашняя косточка, которую вы поторопились выбросить в помойку, доставляла вашему любимцу чисто эстетическое удовольствие? Согласитесь, не с нашими художественными воззрениями об этом судить. Равно, как не вашей собаке обсуждать мадонну Рафаэля.

Впрочем, не судите меня строго за безудержный полет фантазии. Господь с ней, с материальной культурой. У вас наверняка есть куда более существенное возражение против моих смелых заявлений о существовании собачьей цивилизации, и я знаю, в чем оно состоит. Конечно, это язык. " Вторая сигнальная система", по Павлову.

Ну, так с языка и начнем. С него начинала и я, профессиональный лингвист, пытаясь понять, в чем же состоят особенности собачьего мышления. Ведь и у нас, людей, языковое мышление полностью отражает наш способ осмысления мира и наши отношения с ним.

Язык языку - рознь

Как, вы тоже полагаете, будто ваша собака начисто лишена дара речи? А как же, позвольте спросить, вы ее понимаете? Не думаю, что именно ваш любимец столь обездолен злым роком, что не н состоянии объяснить вам, когда ему хочется поесть или погулять, когда он слишком устал, чтобы бегать за палочкой, и когда он попросту не желает выполнить вашу команду, потому что ровно в этот момент у него нашлись гораздо более срочные дела. Так вот он, собачий язык! Ведь и наши человеческие языки вовсе не сводятся к набору слов, соединенных в предложения по более или менее строгим правилам, называемым грамматикой.

Взять, к примеру, сугубо специальный, но общепонятный язык, которым пользуется, должно быть, больше половины человечества, хотя и он различается по странам и континентам. Я имею в виду язык дорожных знаков, расставляемых нашей заботливой Госавтоинспекцией (простите, уже ГИБДД! ). Эта система знаков обладает своим словарем и своей грамматикой, в роли которой выступают правила расстановки и сочетания знаков. Скажем, знак с табличкой под ним значит вовсе не то же самое, что без оной. Есть и запрещенные сочетания - ну, только представьте себе " кирпич", висящий вместе с " ограничением скорости"! Этот язык описан в специальном учебнике, именуемом Правилами Дорожного Движения, где предусмотрены и дополнительные " диалекты" - язык светофора, язык жестов регулировщика. При необходимости мы учим этот язык, как любой иностранный, и даже экзамены сдаем. И владеем, как иностранным, кто лучше, кто хуже, хотя мало пользуемся им для активной речи. Ну, разве иногда (дай вам Бог, чтобы пореже! ) обозначаем аварийную стоянку красным треугольником, фонарем, или заменителями, рассчитанными на догадку - канистрой посреди проезжей части или распахнутым багажником застрявшей не на месте машины.

Но ведь и в языке ГАИ имеется дополнительная информация, содержащаяся не в самих знаках и их сочетаниях, а в целом комплексе обстоятельств. Так, например, временный знак говорит вам о том, что произошло что-то не вполне обычное; знак железнодорожного переезда не просто характеризует некий объект, а велит приготовиться к неожиданностям и т. п.

Чем не язык? Конечно, в любви на нем не объяснишься, научного трактата или шедевра мировой литературы не напишешь, но нам сейчас важны не выразительные возможности. Для своей, сугубо прагматической, предметной области этот язык вполне достаточен. Я могла бы даже порассуждать о том, что предписывающие знаки очень напоминают по смыслу существующее в речи повелительное наклонение, а предупреждающие можно рассматривать как своеобразные существительные или назывные предложения... если, конечно, вы не утратили интереса к школьной грамматике.

Стало быть, в " ненастоящих" наших языках вовсе необязательны склонения, спряжения и прочие хорошо забытые нами премудрости, но языками быть они от этого не перестают. Главная функция любого языка передавать информацию от одного субъекта к другому. Элементы языка знаки, и в строгом соответствии с канонами науки о знаках, семиотики, мы вправе считать знаком все, что имеет две стороны - форму и содержание, обозначение и смысл. И самое главное требование к любому языку состоит в том, чтобы он отражал объекты и их отношения, реально существующие в описываемой части мира.

А есть на свете и такие языки, которых никто не придумывал, которые нигде не описаны, но все-таки они очень эффективно выполняют эту самую коммуникативную функцию, связывающую отдельных индивидуумов в единое сообщество.

Предположим, что мне понадобилось сообщить вам, что место на садовой скамейке, откуда я отлучилась на пяток минут, занято. Я оставлю там любой предмет - газету, полиэтиленовый пакет, носовой платочек, наконец. Вы поймете мое сообщение быстрее и лучше, чем если бы я положила на скамейку малозаметную записочку. А кроме того, я не только сказала вам " Место занято", но еще и дала возможность строить далеко идущие предположения о себе самой: какую газету я читаю, жалко ли мне красивенького полиэтиленового пакета, изящен ли мой платочек, а стало быть, есть ли у меня хоть какой-нибудь вкус. Условный знак, не описанный ни в каких словарях и учебниках, одинаково понятен и англичанину, и малайцу, да еще и несет гораздо больше самой разнообразной информации, чем можно передать словами. Взять хотя бы платок. Сколько бы я ни писала, ни твердила это слово, вы никогда не узнаете ни о том сочетании цветов, какое мне нравится, ни о моих любимых духах, которыми еще пахнет реальный платочек, оставленный на скамейке. А тут - вы, чего доброго, будете знать обо мне больше, чем даже мне хотелось бы.

Есть у меня примеры еще увлекательнее. Скажем, вы сидите в ресторане и видите на соседнем столике табличку " Занято". Все, что она вам скажет, сводится к тому, что не стоит претендовать на это уютное местечко. Но вот подошел официант, снял табличку и принялся накрывать на стол, готовя его к приходу предусмотрительных гостей. И тут - хоть роман пиши! Столик-то накрывается на двоих, на нем уже красуется букет дорогих цветов... Следом появляются фужеры для шампанского и коньячные бокалы... ну, не будем продолжать, ваша фантазия легко дорисует все остальное. И самое-то главное в большинстве случаев вы в своих догадках окажетесь правы. Да, это не текст на общепринятом языке, но в чем - в чем, а в недостатке информации эту систему знаков никак не упрекнешь. Хотя, честно сказать, она вовсе не предназначена для передачи стороннему наблюдателю, а реальные вещи исполняют роль знаков, так сказать, помимо воли человека.

Стало быть, важна не явная природа языкового знака, а язык выполняет свои важнейшие " обязанности" в обществе независимо от того, каков характер используемых знаков. Больше того, бессловесные " сообщения" могут нести гораздо больше информации, чем слова, скажем, написанные на бумаге. Даже в письменном тексте есть такие аспекты, которые никак не опишешь явным образом - например, выбор лексики и порядок слов тоже несет определенную информацию об авторе, о его намерениях и ситуации. А в устной речи таких внеграмматических средств еще больше - тут вам и интонация, и мимика, и жесты. Хочу подчеркнуть еще раз: эти дополнительные средства отражают главным образом сиюминутную и очень конкретную информацию о целом комплексе обстоятельств, сопутствующих речи, которые не всегда осознаются говорящим и слушающим, но при желании легко могут быть расшифрованы.

Человеческие языки, каковых на Земле насчитываются тысячи, вообще очень отличаются друг от друга по структуре, хотя описываемая ими реальность (с точностью до набора конкретных объектов и действий) принципиально одинакова в Пекине и Дакаре, в Петербурге и Гонолулу, в Нью-Йорке и Аделаиде. Скажем, время везде течет одинаково, и во всех странах, у всех народов оно осознается как прошедшее, настоящее и будущее. Так почему же в русском языке глагол имеет всего лишь эти три грамматических времени, а в английском - целых шестнадцать, что служит источником неисчислимых бедствий для наших студентов и школьников? Цвета окружающих нас предметов одинаковы и в туманном Альбионе, и в деревне под Саратовом, однако у нас любой дальтоник различает " синий" и " голубой", а у них и Гейнсборо рисовал один только " блю". Зачем же англичане придумали столько сложностей на наши и свои головы? И почему тогда русский язык считается одним из самых сложных в мире? Не по прихоти ли мирового империализма именно английский стал наиболее распространенным языком международного общения, вопреки многолетним стараниям Международной Ассоциации Преподавателей Русского Языка и Литературы (МАПРЯЛ), светлая ей память? Нет! Причины тому - не только геополитического свойства.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒