Глава 2. Пробуждение. Нарушенные обещания

Глава 5

Нарушенные обещания

— Белла, почему бы тебе не пойти домой? — намекнул Майк, не глядя на меня; его глаза были устремлены в другую сторону. Интересно, как долго это продолжалось до того, как я обратила на него внимание?

Вечер в магазине Ньютонов был долгим. На данный момент в магазине было только два завсегдатая, которые, судя по их разговору, были заядлыми охотниками. Последний час Майк провел, обсуждая с ними все — за-ни — против. двух моделей облегченных рюкзаков. Но они отвлеклись от серьезного приценивания к товару, позволив себе удовольствие попытаться превзойти друг друга в описании своих охотничьих подвигов. Они отвлеклись и у Майка появился шанс смыться.

— Я не собираюсь задерживаться, — ответила я. Из-за того, что я до сих пор не могла погрузиться в защищавшее меня состояние оцепенения, все казалось мне непривычно близким и громким сегодня, будто я вынула вату из ушей. Я безуспешно пыталась не обращать внимания на смех путешественников.

— Я тебе говорю, — рассказывал коренастый мужчина с рыжей бородой, которая удивительно не шла к его каштановым волосам. — Я видел множество гризли на близком расстоянии в Йеллоустоуне, но все они ничто по сравнению с этой зверюгой.

Его волосы были спутаны, одежда выглядела так, будто он не менял ее уже много дней. Свежесть горных вершин.

— Не обязательно. Черные медведи не достигают таких размеров. Может, гризли, которых ты видел, были еще молодняком. — Второй мужчина был высоким и тощим, кожа на его лице была словно выдублена солнцем и ветром.

— Белла, я серьезно, как только эти двое закончат, я закрываю магазин, — пробормотал Майк.

— Ну, если ты хочешь, чтобы я ушла… — я пожала плечами.

— На добрых четыре фута выше тебя. — Бородач гнул свое, пока я собиралась. — Огромный как дом и черный как смоль. Я расскажу о нем местной полиции. Нужно предупредить людей — здесь же тебе не вершина горы, ты только подумай, это произошло всего-то за пару миль до основной дороги.

Мужчина с дубленым лицом засмеялся и закатил глаза.

— Дай-ка догадаюсь — ты как обычно, в своем репертуаре? Спал на земле и не ел нормальной еды где-то с недельку, так ведь?

— Эй, Майк, так ведь? — позвал бородач, оглядываясь на нас.

— Увидимся в понедельник, — пробормотала я.

— Да, сэр, — ответил Майк, разворачиваясь.

— Скажи-за, здесь на днях не предупреждали насчет черных медведей?

— Нет, сэр. Но никогда не помешает держать дистанцию и правильно хранить еду. Вы видели новые «противомедвежьи» короба? Они весят всего лишь два фунта…

Дверь, скользнув, открылась и выпустила меня под дождь. Я согнулась, накрывшись курткой, и бросилась к моему пикапу. Дождь барабанил по крыше машины необычно громко, слишком громко, но вскоре рев мотора заглушил все остальные звуки.

Мне не хотелось возвращаться в пустой дом Чарли. Прошлая ночь была особенно невыносимой, и у меня не было желания возвращаться туда, где было пережито столько страданий. Хотя боль затихла до такой степени, что я смогла уснуть, она не исчезла. Как я и говорила Джессике после фильма, в том, что меня ждут кошмары, у меня нет никаких сомнений.

Я вижу кошмары всегда, каждую ночь. Хотя нет, не кошмары, а кошмар, всегда один и тот же. Вы подумаете, что он мне уже наскучил за столько месяцев, и что у меня уже выработался к нему иммунитет. И все же этот сон не перестает пугать меня, особенно его окончание, когда я с криком просыпаюсь. Чарли больше не приходит посмотреть что случилось, убедиться, что ко мне не забрался незнакомец или что-то в этом роде — сейчас он уже привык к этому.

Мой кошмар, скорее всего, никого другого не напугает. Никто не выпрыгивает и не вопит — Ааааа!!! Нет ни зомби, ни привидений, ни психов. Ничего нет, правда. Есть только пустота, — ничто. Бесконечный лабиринт покрытых мхом деревьев, настолько тихих, что тишина неприятно давит на уши. Было темно — как в сумерках пасмурного дня, света хватает лишь на то, чтобы увидеть, что здесь не на что смотреть. Я бегу сквозь тьму, не разбирая дороги, и постоянно что-то ищу, ищу, ищу; время тянется и тянется, и я становлюсь все безумнее, пытаюсь мчаться еще быстрее, несмотря на то, что скорость делает меня неловкой…

Затем наступает главный момент в моем сне — и я могу чувствовать его приближение, но никогда не успеваю проснуться до того, как он грянет — когда я не могу вспомнить что же я ищу. Когда я понимаю, что здесь нечего искать и что здесь я ничего не найду. Что здесь никогда не было ничего кроме пустоты, унылого леса, и здесь никогда не будет ничего большего для меня…ничего кроме пустоты…

В этот момент я, обычно, начинаю кричать.

Я не обращала внимания, куда еду — просто блуждала по пустым мокрым дорогам, избегая путей, ведущих к дому — потому что мне некуда было ехать.

Я хотела бы опять погрузиться в оцепенение, но не могла вспомнить, как я делала это раньше. Память о кошмаре все еще жила во мне и заставляла думать о том, что причиняло мне боль. Я не хотела вспоминать о лесе. Несмотря на то, что я отгоняла его образ, я чувствовала, что глаза наливаются слезами и в груди начинает болеть так, будто там появилась дыра. Я убрала одну руку с руля и обхватила себя — чтобы эта боль не разорвала меня на куски.

— Будто меня никогда и не было. Эти слова пронеслись у меня в голове, им не хватало кристальной четкости моей вчерашней галлюцинации. Это были просто слова, беззвучные, будто напечатанные на бумаге. Просто слова, но из-за них дыра в моей груди начала шириться, и я ударила по тормозам, зная, что не смогу ехать в таком состоянии.

Я скорчилась, прижав лицо к рулю, и попыталась дышать глубже.

Интересно, сколько это будет продолжаться. Может быть однажды, годы спустя, — если боль уменьшится так, что я смогу ее переносить — я смогу оглянуться на те несколько коротких месяцев, которые всегда будут лучшими в моей жизни. И, если это вообще возможно, что боль станет меньше настолько, чтобы позволить мне сделать это, я уверена, что буду чувствовать благодарность за все то время, которое он подарил мне. Больше, чем я просила, больше, чем заслужила. Может быть, однажды я смогу посмотреть на это с такой точки зрения.

Но что если эта рана никогда не зарастет? Ее кровоточащие края никогда не заживут? Что если причиненный вред неизменен и необратим?

Я пыталась держать себя в руках. — Будто меня никогда и не было, думала я в отчаянии. Что за глупое и невыполнимое обещание! Он мог украсть мои фотографии и забрать свои подарки, но это не сделает окружающий мир таким, каким он был до нашей встречи. Материальные свидетельства были самой незначительной частью доказательств его существования. Я сама изменилась, нечто внутри меня изменилось до неузнаваемости. Даже внешне я выглядела иначе — цвет лица стал болезненно бледным, а под глазами появились темные круги, оставленные кошмарами. Глаза стали настолько темными, по сравнению с бледной кожей — я смотрелась симпатично, если не подходить близко, — что меня можно было принять за вампира. Но я не была красивой, а, скорее всего, смахивала на зомби.

Будто его никогда и не было? Это просто безумие. Это обещание, которое он никогда не смог бы сдержать, обещание, которое было нарушено так же быстро, как и дано.

Я ударилась головой о руль, пытаясь отвлечься от большей боли.

Я почувствовала себя глупо из-за того, что пыталась сдержать свое обещание. Логично ли придерживаться соглашения, которое уже нарушено обеими сторонами? Если бы я была безответственной и глупой — кому какая разница? Нет причин избегать безрассудства, нет причин не быть глупой.

Я безрадостно усмехнулась сама себе, все еще задыхаясь. Безрассудство в Форксе — безнадежная задача.

Черный юмор отвлек меня и облегчил боль. Дыхание стало выравниваться, и я смогла откинуться на спинку сидения. Несмотря на то, что сегодня было холодно, лоб был влажным от пота.

Я сосредоточилась на своей безнадежной задаче удержать себя от погружения в мучительные воспоминания. Быть безрассудной в Форксе — это требовало большой изобретательности, — возможно, большей, на которую я была способна. Но мне хотелось найти какой-то выход… Мне могло бы стать лучше, если бы я перестала твердо придерживаться разорванного соглашения. Если бы я тоже стала клятвопреступницей. Но как я могу перестать выполнять свою часть сделки в этом безопасном маленьком городке? Конечно, Форкс не всегда был таким безобидным, но сейчас казалось, что он был таким всегда. Скучным и безопасным.

Я долго смотрела сквозь ветровое стекло, мысли текли неторопливо — кажется, я не смогу направить эти мысли в другое русло. Я выключила мотор, который жалобно взревел после того, как столько времени проработал вхолостую, и вышла под моросящий дождь.

Холодный дождь просочился через волосы и стек по щекам как освежающие слезы. Это помогло мне прийти в себя. Я вытерла глаза и безучастно осмотрелась.

Через некоторое время я определила, где нахожусь. Мой пикап был припаркован посередине северного проулка Рассел Авеню. Я стояла перед домом Чини — мои колеса блокировали их подъездную дорожку — и напротив улицы, где жили Марксы. Знаю, что должна убрать свой пикап с дорожки, а затем ехать домой. Нельзя было блуждать вот так, растерянно и бездумно, будучи угрозой на дорогах Форкса. Кроме того, вскоре меня кто-нибудь может заметить и заложить Чарли.

Как только я сделала глубокий вдох и приготовилась ехать, что-то во дворе Марксов привлекло мой взгляд — это был большой кусок картона, прислоненный к почтовому ящику; надпись была сделана наспех, от руки, черными буквами.

Это была судьба.

Совпадение? Что бы это значило? Не знаю, но глупо было бы считать чем-то судьбоносным сломанные мотоциклы, ржавеющие на переднем дворе Марксов, возле написанного от руки плаката: — Продам, в этом состоянии. будто они служили какой-то высшей цели, валяясь здесь как раз тогда, когда были мне нужны.

Ну, может это и не судьба. Наверное здесь существует достаточно способов, чтобы быть безрассудной — а у меня только сейчас открылись глаза, чтобы их увидеть.

Безрассудно и глупо. Это были два любимых словечка Чарли, которыми он характеризовал мотоциклы.

В работе Чарли отсутствовали многие обязанности копов из больших городов, но его всегда вызывали разбираться с дорожными происшествиями. На длинном непросохшем участке извилистой дороги, проходящей через лес — сплошные крутые повороты — не было недостатка в происшествиях такого рода. Но, даже учитывая огромных придурков-зальнобойщиков, пролетающих повороты на всем ходу, большинство людей выживало. Исключением из этих правил были мотоциклы, Чарли видел слишком много жертв, преимущественно, детей, разбившихся на скоростной трассе. Перед тем, как мне исполнилось десять лет, он взял с меня обещание, что я никогда не буду ездить на мотоцикле. Даже в этом возрасте я не задумывалась перед тем, как что-то пообещать. Кто хотел бы ездить на мотоцикле здесь? Все равно что принимать ванну на скорости 60 миль в час.

Как много обещаний я сдержала…

Сейчас ко всем ним я относилась одинаково. Я хотела быть безрассудной и глупой, я хотела нарушать обещания. Зачем останавливаться на одном?

До этого было совсем недалеко. Я прошлепала под дождем к входной двери Маркса и позвонила.

Один из малышей Маркса, тот, который помладше, открыл мне дверь. Я не помнила его имени. Его рыжеволосая голова доходила как раз до моего плеча.

Для него не было проблемой вспомнить мое имя. — Белла Свон? — спросил он удивленно.

— Сколько ты хочешь за байки? — Выпалила я, судорожно указывая через плечо на табличку с предложением о продаже.

— Ты серьезно? — спросил он.

— Естественно.

— Они ж не рабочие.

Я нетерпеливо вздохнула — это было понятно из объявления. — Сколько?

— Ну, если действительно хочешь, то забирай так. Мама говорила папе оттащить их к дороге, чтобы их забрали вместе с мусором.

Я снова посмотрела на мотоциклы и заметила, что они лежали на куче срезанных сухих веток. — Ты уверен?

— Уверен. Хочешь, спроси ее.

Наверное, лучше не вовлекать в это дело взрослых, которые могут упомянуть об этом Чарли.

— Нет, я верю тебе.

— Хочешь, я тебе помогу? — предложил он, — Они тяжеловаты.

— Да, спасибо. В общем-то, мне нужен только один…

— Может, тебе было бы лучше взять оба? — сказал паренек — Ты могла бы использовать некоторые детали.

Он вышел со мной под ливень и помог мне загрузить оба тяжеленных байка в кузов. Мне показалось, что он безумно счастлив отделаться от них, так что я решила не спорить.

— Кстати, а что ты собираешься с ними делать? — спросил он, — Они уже несколько лет не на ходу.

— Придумаю что-нибудь, — пожала я плечами. Мой минутный порыв не включал в себя тактический план. — Может, отвезу их к Доулингу.

Он фыркнул. — Доулинг возьмет с тебя за их ремонт больше, чем они стоили, когда еще ездили.

Я ничего не могла на это ответить. Джон Доулинг заслужил такую репутацию из-за своих расценок; никто не обращался к нему иначе, чем по необходимости. Большинство предпочитало ехать в Порт. нжелес, если их машина еще была на это способна. В этом смысле мне повезло: когда Чарли подарил мне мой древний пикап, я волновалась, что не смогу себе позволить поддерживать его на ходу. Но у меня не было с ним проблем, если не обращать внимания на оглушительно ревущий мотор и возможность разгоняться максимум до 55 миль в час. Джейкоб Блейк поддерживал его в хорошей форме, когда он принадлежал его отцу, Билли…

Озарение пронзило меня как вспышка молнии — что было вполне возможно, учитывая бурю. — Знаешь, думаю, все будет в порядке. Я знаю тут кое-того, кто собирает машины.

— О, ну тогда хорошо, — он облегченно улыбнулся.

Он помахал мне, все еще улыбаясь, когда я отъезжала. Какой дружелюбный паренек.

Теперь я ехала быстро и целеустремленно, спеша добраться до дома прежде, чем появится хотя бы малейший шанс на возвращение Чарли, даже в том несчастливом случае, если он уйдет с работы пораньше. Я пронеслась по дому к телефону, зажав ключи в руке.

— Пожалуйста, шефа Свона. — сказала я, когда его зам снял трубку. — Это Белла.

— О, привет, Белла, — приветливо сказал Стив. — Сейчас я его позову.

Я подождала.

— Что случилось, Белла? — требовательно спросил Чарли, как только взял трубку.

— Я что, тебе на работу звоню только в чрезвычайных ситуациях?

Он немного помолчал. — Раньше ты никогда так не делала. Что-то случилось?

— Нет. Мне нужно знать, как проехать к дому Блейков — я не уверена, что правильно помню дорогу. Хочу встретиться с Джейкобом. Не видела его уже несколько месяцев.

Когда Чарли заговорил, его голос звучал счастливее. — Это замечательная идея, Белла! У тебя есть ручка?

Его объяснения были очень простыми. Я заверила его, что буду к обеду, хотя он и пытался уговорить меня не спешить. Он хотел, чтобы я хорошо провела время в Ла. уш, но я-то ехала туда не за этим.

Так что, именно для того, чтобы уложиться в срок, я ехала слишком быстро по темно-чтормовым улицам прочь из города. Я надеялась, что застану Джейкоба одного. Билли вполне мог бы выдать меня, если бы узнал, зачем я приехала.

В дороге я беспокоилась о том, как Билли будет вести себя со мной. Он мог быть слишком внимательным. Без сомнения, Билли думал, что это самое лучшее, что он может для меня сделать. Но его расположение ко мне, утешение только напоминало о том, что я не хотела вспоминать, потому что не могла этого вынести. Только не сегодня, молила я про себя. У меня уже просто не было сил.

Я узнала дом Блейков, маленький деревянный с узкими окнами; он был выкрашен в тускло. расный цвет, и это делало его похожим на небольшой сарай. Джейкоб высунул голову из окна, прежде чем я вышла из машины. Не сомневаюсь, что знакомый шум мотора предупредил его о моем приезде. Джейкоб был очень рад, когда Чарли купил машину Билли для меня; так он избежал необходимости ездить на ней, когда вырастет. Мне очень нравилась моя машинка, но, кажется, Джейкоб считал ограничение по скорости недостатком.

Он встретил меня на полпути к дому.

— Белла! — он широко и восторженно улыбнулся мне, блеск зубов разительно контрастировал с глубоким красновато-торичневым цветом его кожи. Раньше я не обращала внимания на его волосы, обычно он их собирал в хвост. Теперь они ниспадали черной атласной завесой, обрамляя широкое лицо.

Джейкоб подрос за последние восемь месяцев. Он уже прошел тот этап, когда детские мышцы укрепляются и становятся мускулатурой долговязого подростка; сухожилия и вены выступали над красно-торичневой кожей его рук и предплечий. Его лицо было таким же симпатичным, каким я его запомнила, но тоже стало тверже — скулы заострились, челюсть стала квадратной, детская округлость исчезла.

— Привет, Джейкоб! — Я ощутила необычный всплеск энтузиазма в его улыбке. И обнаружила, что рада его видеть. Это меня удивило.

Я улыбнулась ему в ответ — и что-то произошло, будто с тихим щелчком совпали пазлы. Я забыла, как сильно мне на самом деле нравился Джейкоб Блейк.

Он остановился за несколько футов от меня, и я удивленно взглянула на него, запрокинув голову, подставляя лицо дождю.

— Ты снова вырос! — обвинила я его, одновременно поражаясь.

Он засмеялся, его улыбка стала просто невероятно широкой. — Шесть футов, пять дюймов, — удовлетворенно заявил он. Его голос стал глубже, но в нем остались хрипловатые нотки, которые я помнила.

— Это когда-нибудь прекратится? — я недоверчиво покачала головой. — Ну ты и высоченный!

— Но все еще тощий, — он скорчил рожицу. — Заходи, ты сейчас вся промокнешь.

Он шел впереди, встряхивая волосы большой ладонью. Потом достал из кармана резинку и завязал их в пучок.

— Эй, пап! — позвал он и наклонился, чтобы пройти в дверь. — Смотри, кто пришел!

Билли был в небольшой квадратной гостиной, с книжкой в руках. Он положил книгу на колени и покатил вперед, увидев меня.

— О, кто бы мог подумать! Рад видеть тебя, Белла!

Мы обменялись рукопожатиями. Моя рука исчезла в его широкой ладони.

— С чем пожаловала? Чарли в порядке?

— Абсолютно. Мне просто захотелось встретиться с Джейкобом — мы не виделись сто лет.

При этих словах глаза Джейкоба блеснули. Он так широко улыбнулся, что, казалось, у него должны были бы заболеть щеки.

— Ты останешься на обед? — Билли горячо желал, чтобы я осталась.

— Нет, мне нужно накормить Чарли, вы же знаете.

— А я ему сейчас позвоню, — предложил Билли. — Мы всегда рады его видеть.

Я засмеялась, пытаясь скрыть замешательство. — Мы же не в последний раз видимся. Я обещаю, что еще буду приезжать, да так часто, что еще надоем вам! — В конце концов, если Джейкоб сделает мне мотоцикл, кто-то же должен еще научить меня ездить на нем.

Билли усмехнулся в ответ: — Ну ладно, тогда в другой раз.

— Ну что, Белла, чем бы ты хотела заняться? — спросил Джейкоб.

— Чем угодно. Что ты делал перед тем, как я прервала тебя? — Мне было удивительно хорошо здесь. Я смутно помнила этот дом. Здесь не было болезненных воспоминаний недавнего прошлого.

Джейкоб задумался. — Близится завершение моей работы по сборке машины, но мы можем заняться чем-нибудь другим…

— Нет, это самое оно! — прервала я его. — Я с удовольствием посмотрю на твою машину.

— О’кей, — сказал он неуверенно, — она в гараже.

— Так даже лучше, подумала я про себя и помахала Билли: — Увидимся позже.

Гараж скрывала от дома небольшая полоска леса и кустарника. Гаражом называлось сооружение из двух объединенных сараев-залуп с убранными внутренними перегородками. В этом убежище на двух черных колодах передо мной возвышалось нечто, выглядевшее как полностью собранный автомобиль. Наконец я узнала эмблему на решетке.

— Что это за модель Фольксвагена? — спросила я.

— Это старый Рэббит 1986 года, классика.

— Как идет работа?

— Почти закончил, — бодро ответил он. Он понизил голос. — После того, как папа сделал мне классное предложение прошлой весной.

— О! — сказала я.

Казалось, он понял мое нежелание углубляться в детали. Я пыталась не вспоминать прошлый май, выпускной бал. Отец подкупил Джейкоба деньгами и деталями для машины, чтобы тот доставил мне определенное послание. Билли хотел, чтобы я оставалась на безопасном расстоянии от некоторых людей, играющих важную роль в моей жизни. Как оказалось, в конце концов, его забота была излишней. На данный момент я была в абсолютной безопасности, ее было даже слишком много.

Но я придумаю, как это изменить.

— Джейкоб, а что ты знаешь о мотоциклах? — спросила я.

Он пожал плечами. — Немного знаю. У Эмбри, моего друга, есть завалящий моцик. Иногда мы с ним возимся. А что?

— Ну… — я сжала губы, задумавшись. Я не была уверена в его способности хранить молчание, но других вариантов у меня не было. — Недавно я приобрела пару байков, они не в лучшей форме. Было бы здорово, если бы ты их отремонтировал.

— Круто! — Кажется, он действительно обрадовался этой возможности, даже как-то ожил. — Я попробую.

Я подняла палец, привлекая его внимание, и объяснила. — Дело вот в чем. Чарли не одобряет мотоциклы. Честное слово, он просто умрет, если узнает об этом. Так что, ничего не говори Билли.

— Конечно-тонечно. — улыбнулся Джейкоб. — Я понял.

— Я тебе заплачу — продолжала я.

Это его задело. — Нет. Я просто хочу помочь. Не нужно мне платить.

— Ну… тогда, как насчет обмена? — Эта мысль пришла мне в голову только что, но выглядела довольно разумно. Мне все равно нужен только один байк, а, кроме того, мне еще нужно научиться на нем ездить. — Что если мы сделаем так: я отдаю тебе второй байк, а ты меня учишь на нем кататься?

— Здо. рово! — он сказал это слово так, будто там была двойная буква — о.

— Погоди-за, а это вообще законно? У тебя когда день рожденья?

— Ты его пропустила, — поддразнивая меня, он округлил глаза в шутливом возмущении, — Мне шестнадцать.

— Ну, раньше твой возраст тебя не останавливал. — пробормотала я, — Прости, что пропустила твой день рожденья.

— Об этом не волнуйся. Я тоже пропустил твой. Тебе сколько, сорок?

Я прыснула: — Где-то так.

— Надо закатить вечеринку, да и отметить их разом.

— Это звучит как приглашение на свидание.

Его глаза блеснули при этом слове.

Мне нужно было как-то укротить свой энтузиазм, прежде чем меня окончательно занесет; просто слишком давно я не чувствовала себя так легко и оживленно. Из-за того, что я редко испытывала эти чувства, мне было сложно ими управлять.

— Может быть, когда будут готовы байки — это будут наши подарки друг другу? — добавила я.

— Договорились. Когда ты их привезешь?

Я смущенно прикусила губу и призналась: — Они у меня в грузовике.

— Великолепно. — Кажется, он действительно так думал.

— А что если Билли их увидит, когда мы будем их переносить?

Он подмигнул мне: — А мы сделаем по-умному.

Мы непринужденно двигались на восток, держась за деревьями, когда нас можно было увидеть из окон, и создавая видимость обычной прогулки. Джейкоб быстро выгрузил байки из кузова и отвел их к кустарнику, где его ждала я. Выглядело так, будто для него это было плевое дело — а я ведь помнила, что байки очень, очень тяжелые.

— Они еще не так уж и плохи, — приценился Джейкоб, когда мы укрылись за деревьями, — Вот этот я точно смогу починить — я уже исправлял такие поломки; это старый Харлей Спринт — Ну тогда он твой.

— Ты уверена?

— Абсолютно.

— На них придется раскошелиться, — сказал он, хмуро глядя на черный металл, — для начала нам нужно будет накопить денег на некоторые детали.

— Не мы, — не согласилась я. — Уж если ты ремонтируешь их бесплатно, то за детали заплачу я.

— Ну, не знаю… — пробормотал он.

— У меня есть немного денег в копилке — ну, ты знаешь, на колледж. — Колледж, шмолледж — подумала я про себя. Того, что было отложено, не хватило бы на что-то стоящее — а, кроме того, я ни за что не собиралась уезжать из Фокса. Так какая разница, если я немножко отсыплю из копилки?

Джейкоб просто кивнул. Для него это прозвучало абсолютно логично.

Пока мы крались обратно в самодельный гараж, я разглядывала того, с кем мне так повезло. Только подросток мог согласиться на это: не ставя в известность обоих родителей, отремонтировать средство передвижения повышенной опасности при помощи отложенных на мое образование денег. Он не видел в этом ничего неправильного. Джейкоб был просто даром небес.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒