Хелпикс

Главная

Контакты

Случайная статья



Часть 1. ПЕРИОД ПОЛУРАСПАДА. НАСЛЕДСТВО ФИЛА

⇐ ПредыдущаяСтр 6 из 6


Часть 2

 

 

НАСЛЕДСТВО ФИЛА

XIII

Приказав Шмидту присматривать за Космосом, Белов в тот же день уехал за город. Ему нужно было покопаться в записях Фила, чтобы найти там как можно больше подтверждений своей правоты ‑ после того, что произошло в его кабинете, Саша буквально не находил себе места.

В тоненьком потрепанном блокноте, исписанном невообразимым почерком Фила, записей, относящихся к кино, оказалось не так уж и много. В основном это были наброски каких‑ то трюковых сцен и малопонятные каскадерские заметки. Как и в ежедневнике, было много цифр и расчетов. Но было в блокнотике и нечто совершенно новое. Фил, оказывается, давно помогал своему бывшему спортинтернату и даже детскому дому в Нижегородской области ‑ тому самому, где прошло его детство.

" Звонил Петровичу. Пацанам из младшей группы нужна форма, обувь. Просил по безналу больше не переводить ‑ разворовывают. Пришлось ездить по магазинам и закупать все самому".

" Пришло письмо из детдома от тети Нюры. Крышу починили, очень благодарила. Дядя Коля‑ завхоз закодировался, больше не пьет ‑ что‑ то не очень верится. В конце намекнула насчет забора. Смешная она. Завтра же переведу еще пару штук".

" Письмо от тети Нюры. Жалуется на ноги, суставы болят. Надо узнать у врачей и выслать лекарств. Пишет, что в Шахунье живет бабка, которая заговаривает супружеские пары от бесплодия. Зовет нас с Томкой. А что, м. б. попробовать? "

" Ездил на первенство интерната. Петрович все‑ таки молодец, тренер от Бога! Есть очень интересные, сильные пацаны. Купил победителям призы, а в конце катал самых маленьких на " мерине". Радости‑ то было! Видно, что завидуют мне по‑ черному. Дурачки! Знали бы, чему завидуют! Возил их и думал ‑ что их ждет, кем они станут? "

На неторопливую расшифровку блокнота ушло два с половиной дня. Странное дело, но при всем при том, что там не было ни слова ни о " Бессмертных", ни о грандиозном проекте Фила, Белов, прочитав его, еще тверже укрепился в своем решении во что бы то ни стало закончить фильм друга. Он связался с Кордоном, и тот довольно бодро доложил ему, что работа по перекройке сценария идет полным ходом.

В Москву Белов вернулся только после выходных. Не заезжая домой, он направился сразу в офис и первое, что он увидел, войдя к себе в приемную, ‑ это рыдающую на своем столе Людмилу.

‑ Люда, в чем дело? ‑ растерялся Саша.

Девушка подняла на него мокрое лицо с черными потеками туши и, давясь слезами, произнесла одно только слово:

‑ Космос...

Белов похолодел. В. одно мгновение в его памяти одна за другой промелькнули картинки: взбешенный Космос, прыгнувший в свой " Мерс", он же ‑ в гипсовых " доспехах" после прошлой аварии, приемный покой " Склифа", озабоченные врачи...

" Почему не сказали?.. " ‑ мелькнул в его мозгу растерянный вопрос, и в ту же секунду Саша с облегчением понял: раз ему ничего не сообщили ‑ значит, ничего трагичного не произошло!

‑ Так что с Космосом? ‑ спросил он.

Обливающаяся слезами Люда попыталась ответить, но вместо этого зарыдала еще сильней. Поняв, что толку от нее все равно не будет, Белов перегнулся через стол и нажал клавишу селектора:

Шмидт! Что там с Космосом? Он жив?

‑ Жив, конечно, ‑ ответил невозмутимый Шмидт. ‑ Только... Саш, я лучше к тебе сейчас зайду и все расскажу.

‑ Давай мухой! Да, и прихвати кого‑ нибудь из женщин ‑ тут с Людмилой плохо...

Девушка продолжала рыдать. Белов беспомощно огляделся и заметил графин с водой. Он плеснул в стакан воды и стал неловко совать его в безвольную руку девушки, приговаривая.

‑ Людочка, на вот, выпей... Слышь, что говорю?.. Выпей водички, Люд...

К его огромному облегчению, не прошло и пары минут, как в приемную ввалился Шмидт с какой‑ то дамой в белом халате. Женщина занялась Людой, а Белов со Шмидтом тут же скрылись в кабинете.

Рассказ Шмидта, увы, не содержал ничего нового. Сразу после скандала с Беловым Космос, как случалось не раз, ударился в очередной бурный загул. Человек, приставленный к нему Шмидтом, остановить его, разумеется, не мог. Все, что ему удавалось ‑ это отмазывать слетевшего с катушек Космоса от всевозможных мелких осложнений типа мор‑ добоя, аварии или наездов чересчур ретивых и несообразительных ментов.

На вторые сутки кутежа бедолага‑ телохранитель попросил замены. Утихомиривать Космоса отправился сам Шмидт. Он нашел его в каком‑ то зачуханном кабаке с белым от кокса носом и пьяного в дым. Попытка вразумить гуляку закончилась плачевно ‑ почти невменяемый Космос обозвал Шмидта беловским холуем и залепил ему в ухо. Шмидту пришлось применить силу, он скрутил бузилу и поволок к выходу. Но тут случилось непредвиденное ‑ за Космоса вступились такие же как и он, в драбадан пьяные мужики. Возникла куча мала, и в этой заварушке Шмидт его потерял.

Отыскался Космос только вчера вечером. Его подобрала бригада " скорой" ‑ полураздетый Кос шлялся по улицам и, пугая прохожих, снимал с редких мартовских снежинок своих старых знакомых ‑ уроженцев седьмого кольца Сатурна.

Сейчас он в психиатричке, оклемывается, ‑ закончил свой рассказ Шмидт. ‑ Саш, надо опять что‑ то с лечением думать. Может, этой иглоукалывательнице позвонить?

Белов выразительно пожал плечами и задумался. Как еще лечить Космоса, он не знал ‑ вроде бы все возможное уже перепробовали.

После тягостной паузы он спросил:

А почему Людка‑ то так убивается?

‑ Так у них же это... роман, ‑ наморщил лоб Шмидт. ‑ Они, правда, его не афишируют, но... Я думал, ты в курсе...

Роман?.. У Коса?! ‑ Саша недоверчиво покачал головой и вдруг вспомнил недавние слова друга о личной жизни. Он сопоставил их с неожиданно бурными слезами Люды и понял: Шмидт, конечно же, прав, так оно и есть.

" Черт побери, почему я‑ то ничего не замечал?.. " ‑ подумал он со смесью смущенья и раздражения.

Ладно, Шмидт, иди, ‑ кивнул Белов. ‑ А насчет Космоса что‑ нибудь придумаем...

Вместе со Шмидтом он вышел в приемную. Люда уже не плакала ‑ сидела

отрешенная, оцепенелая, целиком погруженная в свои невеселые мысли. Возле нее хлопотала медичка, стол был заставлен пузырьками с лекарствами.

‑ Люда, ты ступай сейчас домой, отдохни, успокойся... ‑ осторожно коснувшись плеча девушки, предложил Саша. ‑ А с Космосом все будет в порядке... Подыщем врачей, поможем...

Люда подняла на Белова покрасневшие глаза. Они были полны отчаянья и боли. Но кроме этой боли и отчаянья Саша разглядел в них еще одно: Люда ему не верила. Не верила в то, что он ‑ именно он, Белов! ‑ поможет ее Космосу.

 

XIV

Звонить Саша не стал, дверь московской квартиры он открыл своим ключом. Перешагнув порог, он прислушался ‑ из кухни раздавались негромкие женские голоса.

" Кто там еще? Елизавета?.. " ‑ с раздражением подумал он.

С Ольгой предстоял неприятный разговор, объяснения своей трехдневной отлучки, и присутствие при всем этом нимало не скрывавшей своей застарелой неприязни бабули Саше было совсем уж ни к чему.

Тихо раздевшись, Белов сделал несколько осторожных шагов по коридору. Теперь он узнал второй голос ‑ это была Катя, его тетка. Обрадовавшись, он двинулся было вперед, но вдруг остановился и замер. Разговор на кухне шел о нем.

‑ Ой, Кать, не знаю... Все у нас как‑ то наперекосяк пошло, ‑ тоскливо жаловалась Оля. ‑ Сашка совсем чужим стал, о чем‑ то все время думает, словно гложет его что‑ то. Вот и сейчас ‑ где он, что с ним? Ведь три дня дома не показывается‑ и даже не позвонит!..

Слушай, Оль, а он не с этой ли загулял?.. Ну, с артисткой‑ то?

Ну вот, и ты знаешь... ‑ горько усмехнулась Ольга.

Да слышала что‑ то краем уха... ‑ Тетка заметно смутилась и тут же дала задний ход. ‑ Ты, знаешь, не бери в голову ‑ мало ли что болтают!

Брось, Кать, какая ж это болтовня, если об этом пол‑ Москвы знает! Да только... Нет, не с ней он... Там, похоже, все, конец!

Да ты что?! ‑ радостно воскликнула Катя. ‑ А откуда знаешь? Санька сказал?

Нет, сама догадалась. Да и он что‑ то такое намекал... Знаешь, Кать, мне кажется, там не простые шуры‑ муры, ‑ задумчиво сказала Оля. ‑ По‑ моему, эта артистка ему нужна для... В общем, нужна для чего‑ то важного, понимаешь?

Так что ж ты, подруга, нос‑ то повесила?! Радоваться должна, раз Санька с этой цацей развязался!

А что толку, Кать?.. ‑ голос Ольги упал почти до шепота. ‑ Все равно мы живем с ним как соседи ‑ семьи‑ то нет!..

На кухне стало тихо, слышно было только негромкое позвякивание ложки о стенки чашки. Ступая на цыпочках,

Белов вернулся назад в прихожую и хлопнул дверью.

Оля! ‑ громко позвал он.

Из кухни выглянули обе женщины.

Катя! ‑ старательно удивился Саша. ‑ Бог ты мой! Сколько лет, сколько зим!..

Здравствуй, Санечка! ‑ тетка обняла Белова и сочно расцеловала в обе щеки. ‑ Дай‑ ка я тебя рассмотрю, как следует!.. Слушай, племяш, а что это ты вроде как осунулся, похудел, а? Работаешь много?

Да ладно тебе, Кать! ‑ отмахнулся Белов.

Он шагнул к замершей чуть в сторонке жене и, приобняв ее, благодарно коснулся губами ее губ:

Здравствуй, Оленька! ‑ и добавил шепотом ей на ухо: ‑ Я тебе потом все объясню...

Все трое прошли на кухню, сели за стол, Ольга подала мужу ужин.

А Ванька где? ‑ спросил Саша, с аппетитом принимаясь за еду.

У бабушки, ‑ сухо ответила жена.

Вообще, Оля отмалчивалась, не выказывая какой‑ то особой радости по поводу возвращения мужа, языком работала, в основном, Катя. Говорила о работе, о погоде, пересказывала московские сплетни и новые анекдоты... И только дав племяннику спокойно поужинать, тетка, наконец, перешла к делу.

А дело у нее оказалось вполне серьезным. Вместе со своими коллегами Катя затеяла создать собственный бизнес ‑ открыть частный родильный дом.

Понимаешь, Сань, врачи у нас просто замечательные, таких специалистов в Европе днем с огнем не найдешь! Уж можешь мне поверить! ‑ горячилась Катя, излагая свою идею. ‑ Ты меня спросишь: а почему же тогда большинство из состоятельных дамочек рожают на Западе, верно?!

Ну, допустим, спрошу, ‑ улыбался Белов.

Комфорт, Саня! Уход и комфорт! ‑ Катя с важным видом подняла палец. ‑ Если нашей роженице дать наших специалистов плюс западный уход и комфорт, то, скажи, за каким лешим ей переться в Англию?

Совершенно незачем! ‑ с готовностью согласился Саша.

То‑ то и оно! ‑ тетка расплылась в радостной улыбке. ‑ Вот именно такое заведение мы и хотим создать! Есть потрясающий особнячок в тихом местечке, есть отличный подбор врачей, есть опыт, есть желание...

А чего не хватает‑ то, Кать? ‑ с лукавой улыбочкой остановил ее вдохновенную речь Белов и быстро переглянулся с Ольгой.

Он уже понял, что тетка будет просить денег, и знал уже, что, конечно, даст ей столько, сколько попросит. И оттого, что он с легкостью может разрешить проблемы близкого человека, ему было как‑ то особенно тепло и приятно.

Денег, Сань... ‑ смущенно потупилась Катя. ‑ Понимаешь, надо евроремонт делать, кое‑ что из оборудования, из мебели закупить... Мы посчитали ‑ набегает крупная сумма. Нам ее никак не осилить, кредит брать ‑ дорого, да и не получить нам его, кредит‑ то... Ну как, поможешь?..

Ну конечно помогу, ‑ широко улыбаясь, кивнул Саша.

Шестьсот восемьдесят тысяч, Сань... ‑ совсем уж робко произнесла тетка.

Белова невероятно забавляла эта сцена.

Хоть миллион! ‑ он снова энергично кивнул.

А на какой срок? Понимаешь, Санечка, пока мы все обустроим; пока откроемся, пока раскрутимся... Скоро мы отдать не сможем!

Катя! ‑ Белов наклонился к тетке и погладил ее по плечу. ‑ Ну о чем ты говоришь? Вам налик нужен?

Нет, Сань, нам все официально нужно!

Понятно. Значит, получишь беспроцентный банковский кредит на... На двадцать лет тебя устроит?

Санька!!.. ‑ Катя кинулась ему на шею.

Излив на племянника все запасы своей искренней благодарности, тетка сразу же стала собираться домой. Уговоры Саши и Оли посидеть еще немного на нее не действовали, и через каких‑ то пять минут Катя ушла.

Беловы остались вдвоем. Саша не стал откладывать в долгий ящик неприятные объяснения и сразу завел речь о своей отлучке.

Оля, эти три дня... Это совеем не то, что ты думаешь, поверь мне!..

Она молча кивнула, убирая со стола посуду. Преодолевая неловкость, Саша продолжил:

Просто Тома передала мне еще один блокнот Фила и... Мне надо было побыть одному, разобраться во всем, подумать... А с этой, ну, с артисткой у меня все кончено...

Оля повернулась к нему и прервала его мучения.

Я знаю, Саш, ‑ просто сказала она. ‑ Не надо ничего объяснять. Извини, я пойду спать, у меня что‑ то голова разболелась...

 

XV

На следующее утро Люда снова была на месте ‑ как всегда спокойная, собранная и приветливая. О вчерашних слезах напоминали только слегка припухшие веки. Она встала навстречу вошедшему в приемную Белову и сказала:

‑ Доброе утро, Александр Николаевич. Мне нужно с вами поговорить, вы можете уделить мне десять минут?

Ну конечно, Людочка. Прошу, ‑ Саша распахнул перед девушкой дверь кабинета и пропустил ее вперед. ‑ Присаживайся, я секунду...

Он снял пальто, пригладил волосы и сел напротив девушки.

‑ Слушаю тебя.

Опустив глаза, Люда подавила рвущийся из груди вздох, потом собралась с силами и заговорила:

Александр Николаевич, мне хотелось бы знать, что вы решили по поводу лечения Космоса.

Ты слишком торопишься, Люда, ‑ развел руками Белов. ‑ Ты же знаешь ‑ с Космосом это не в первый раз, и что только мы уже ни пробовали... Надо посоветоваться, навести справки ‑ может появилось что‑ нибудь новое, более эффективное...

Отдайте его мне, Александр Николаевич! ‑ вдруг выпалила Люда. В ее глазах вновь выступили слезы. ‑ Отдайте, я его вылечу! Честное слово, вылечу! Вот увидите!..

Едва увидев блеснувшие слезинки, Белов вскочил как ошпаренный и опрометью бросился к графину с водой. Через секунду он протягивал девушке стакан.

Выпей, Люда, и ради бога не плачь!

Она и не плакала, ей удалось справиться с собой, но Люда покорно приняла из рук Белова стакан и сделала глоток. Саша снова сел и с интересом взглянул на девушку.

Что значит " отдайте"? ‑ спросил он. ‑ И что ты собираешься с ним сделать?

Сделав еще один глоток воды, Люда перешла, наконец, к делу:

У меня есть родственник, двоюродный дед, Кузьма Тимофеевич. Он живет в деревне, в Ярославской области. Деда Кузьму многие считают колдуном, но это так... бабьи сплетни. Он обычный пасечник, но иногда лечит людей ‑ медом там, травами, еще чем‑ то... Конечно, ему еще не приходилось лечить... наркоманов, но от пьянства он, случалось, отваживал. Александр Николаевич, давайте отправим Космоса к деду Кузьме! Ну прошу вас! Я просто уверена ‑ дед сможет помочь Космосу!..

Девушка смотрела на Белова с таким отчаяньем и с такой надеждой, что у него пробежали мурашки вдоль позвоночника.

" Бедный Кос! Психиатрички, клиники, иглоукалыватели, индусские гуру... А теперь вот еще и деревенский знахарь... ‑ опустив глаза, растерянно подумал он. ‑ А впрочем, почему бы и нет? Уж хуже‑ то точно не будет!... "

Саша поднял голову и наткнулся все на тот же тревожный взгляд Люды.

Ну что ж, я, в принципе, не против, ‑ ободряюще улыбнулся он. ‑ Можно попробовать и это, но... Ведь у Космоса есть отец, как на это посмотрит он?

Я говорила вчера с Юрием Ростиславовичем, он не возражает! ‑ воскликнула Люда. ‑ Единственное, о чем он меня просил ‑ это получить ваше согласие.

" Вот это фокус! Она что, знакома с академиком?.. Е‑ мое, насколько же далеко у них с Космосом зашло?!.. " ‑ изумился про себя Белов, а вслух сказал:

Ну вот и хорошо! Значит, будем считать ‑ договорились?

Договорились, Александр Николаевич! ‑ с явным облегчением улыбнулась Люда.

Что‑ нибудь еще?

Да, ‑ кивнула девушка. ‑ Возможно, мне придется побыть там какое‑ то время с Космосом. Пока он пообвыкнется на пасеке, сами понимаете...

Нет вопросов, Люд! Оставайся там столько, сколько будет нужно! ‑ мгновенно согласился Саша и, вздохнув, добавил вполголоса: ‑ А мы здесь будем держать за вас кулаки...

 

XVI

Следующей проблемой, требовавшей скорейшего разрешения, была Аня.

Белов понимал, что порвать с ней нужно как можно скорее. Во‑ первых, из‑ за Ольги. Ему было искренне жаль жену ‑ его затянувшийся роман с артисткой стал для Ольги настоящей пыткой. Чтобы сохранить семью, надо было немедленно покончить с этими мучениями. Белов не обольщался ‑ то, что жена говорила Кате, было всего лишь ее неосознанной догадкой. Заверения самого Саши она не желала слушать, вот почему он хотел, чтобы новость о конце его романа с Аней пришла в его дом извне ‑ точно так же, как и новость о его начале.

Второй причиной была сама артистка, а точнее ‑ Сашино отношение к ней. После возвращения Кордона он уже не мог думать о ней иначе, кроме как с отвратительным чувством гадливости. Это ощущение, однажды уже испытанное им, стало постоянным, почти навязчивым. Стоило ему на секунду вспомнить о том, что он делил одну женщину с подонком Кордоном, ‑ и у него тут же безнадежно портилось настроение.

Ну а в‑ третьих... В третьих, надо было подумать и о будущем. После предстоящей неизбежной гибели Кордона у следствия вполне мог всплыть мотив убийства на почве ревности. Белову совсем не хотелось, чтобы его имя хоть как‑ то связывали со смертью продюсера. А для того, чтобы версия его причастности к этому делу не возникла ни у одного, даже самого дотошного, следователя, надо было как можно дальше развести во времени два события ‑ разрыв Белова с Анной и гибель Кордона.

Вот почему Саша решил не тянуть с этим делом. В последнее время их регулярные встречи с артисткой прекратились, ничего не понимающая Аня запаниковала и принялась изводить его постоянными звонками. Она требовала встречи или, хотя бы, объяснений, при этом обычные ссылки Белова на занятость ею уже категорически не принимались. Саша уже не знал, куда деваться от этих бесконечных звонков. И с этой докукой, кстати, тоже пора было покончить!

Белов сам позвонил Ане и назначил ей встречу в модном ночном клубе, где, он знал, любили тусоваться многие молодые артисты. Никакого конкретного плана у него не было, единственное, о чем он позаботился, ‑ это опоздать на свидание более чем на час. За это время, предполагал Саша, нервничающая актриса не преминет успокоить себя изрядной дозой спиртного, а значит, должны были возрасти И шансы нарваться на конфликт с Аней.

Так оно и получилось. Когда Белов появился в клубе, его бывшая пассия была уже в изрядном подпитии. Едва увидев Сашу, она мгновенно оставила своих подружек‑ актрис и ринулась навстречу Белову с решимостью и отчаяньем летчика‑ камикадзе.

Сашенька, милый!.. ‑ возопила она, повиснув на шее Белова. ‑ Боже мой, сколько же я тебя ждала!..

Дела, Анюта, дела... ‑ выдал он свою стандартную отговорку, осторожно освобождаясь из пылких объятий девушки.

Пойдем! ‑ Аня едва ли не волоком потащила кавалера к столику с подружками.

Обычно шумных и развязных компаний своей подружки Саша избегал. Вот и в этот раз он возразил по привычке:

Да ну, Ань... На фига они нам?

Пойдем‑ пойдем!!.. ‑ с пьяной настырностью волокла его артистка. ‑ Представляешь, они не верят, что мы с тобой летим на Багамы! Скажи им, Саш! Ну скажи!..

" А вот и повод! ‑ обрадовался про себя Белов. ‑ Молодец, девушка!.. "

Он сделал кислую мину и позволил Ане дотащить себя до столика. Та окинула подружек торжествующим взглядом и, заглушая немилосердно гремевшую музыку, выкрикнула:

Ну, кто тут не верил про Багамы?! Кто говорил, что мой парень ‑ трепло?! Кто?!..

Белов, лениво кивнув девушкам, опустился на свободный стул.

Скажите, Саша, ‑ обратилась к нему соседка ‑ кокетливая брюнетка с кроваво‑ красными губами. ‑ Вы с Аней в самом деле собираетесь на Багамы?

Разве?.. ‑ рассеянно переспросил он, пододвинув к себе стакан с виски.

Девушки переглянулись и с самым ехидным видом разом повернулись к своей подвыпившей подружке.

Что значит " разве"?!.. ‑ Аня аж задохнулась от возмущения, но в следующую секунду она уже возмущенно вопила: ‑ Ты же обещал, Белов! Как только вернется Кордон ‑ на Багамы! Ты что?

Да просто ты достала уже меня со своими Багамами! ‑ что было мочи рявкнул в ответ Белов. Соседние столики, как по команде, повернулись в их сторону, Саша наддал: ‑ У меня нет времени потакать всем твоим капризам, ясно?!..

Яростный вид Белова, похоже, вернул Ане здравый смысл ‑ она тут же изменила тон. Она немедленно, прямо через стол, потянулась к своему взбешенному покровителю.

Сашенька, ты что?.. ‑ растерянно и покорно лепетала она. ‑ Успокойся, пожалуйста...

И тут... Неловко двинув рукой, Аня опрокинула стакан с виски на брюки Белова ‑ прямо на то место, мокрое пятно на котором позволяет весьма двусмысленное толкование. Саша, уже нисколько не играя, подскочил как ошпаренный ‑ так, что стул из‑ под него отлетел к соседнему столику!

Твою мать! ‑ не стесняясь в выражениях, проревел Белов. ‑ Черт бы тебя побрал, Анька! Блин, как же ты меня достала!!..

Сашенька... ‑ прошептала артистка побелевшими губами.

Да пошла ты! ‑ Белов изо всех сил пнул валявшийся на полу стул и, расталкивая танцующих, решительно двинул к выходу.

Вслед ему смотрели не менее двадцати пар глаз изумленных свидетелей скандала, многие из которых прикидывали в эту секунду, кому первому из своих знакомых сообщить сногсшибательную новость.

Одна проблема Белова разрешилась ‑ с артисткой было покончено.

 

XVII

С середины апреля съемки " Бессмертных", наконец, возобновились. Финансировал это через свой банк Пчела. Он переводил деньги на счета Кордона постепенно, небольшими, по двести‑ триста тысяч, траншами ‑ так, убеждал он Сашу, строптивого продюсера проще было держать на коротком поводке и контролировать расход средств.

Вообще, после того, как Пчела прочитал ежедневник Фила, к решению Белова во что бы то ни стало закончить " Бессмертных" он стал относиться иначе. Не то чтобы с энтузиазмом, но уж с пониманием ‑ это точно. Конечно, ему все равно было жаль денег, и, подписывая документы на очередной платеж, он каждый раз не отказывал себе в удовольствии поворчать, что Кордон ‑ ворюга и в конце концов это долбанное кино пустит его, несчастного Витю Пчелкина, по миру.

Впрочем, при разговорах с Беловым о своих сомнениях Пчела предпочитал помалкивать. Единственное, на что он решался ‑ это постоянно напоминать о необходимости финансового контроля. Пчела предлагал заслать к Кордону своих аудиторов и проверить всю его бухгалтерию по полной программе. Саша каждый раз отказывался, и вот почему.

Дела на съемочных площадках " Бессмертных" шли полным ходом, Кордону удалось отладить кинопроизводство как часики! По всему выходило: если набранный темп удастся сохранить до самого финиша ‑ осенью можно было ждать премьеры! Устраивать в этих обстоятельствах какую‑ то серьезную финансовую зачистку ‑ означало подвергнуть съемки риску снижения темпов, а то и полной остановки. И хотя Белов тоже подозревал, что значительную часть его денег Кордон просто кладет себе в карман, это его почти не трогало. Гораздо важнее для Саши было то, что с каждым днем картина Фила была все ближе и ближе к завершению.

Он часто бывал на съемках. Сначала потому что это дело было для него и интересно, и ново. Потом ‑ просто так, только для того, чтобы быть в курсе всего происходящего. Так уж получилось, что на данном этапе запутанной жизни несостоявшегося вулканолога А. Белова самым главным делом стали съемки полуфантастического приключенческого фильма. И он, как всегда, отнесся к этому делу со всей возможной ответственностью.

С изрядной долей наивности Саша полагал, что присутствие на площадке человека, оплачивающего весь съемочный процесс, должно как‑ то мобилизовать киношников. Что они волей‑ не‑ волей будут стараться делать свою работу лучше, и что это старание самым благотворным образом повлияет на качество фильма. Иногда ему казалось, что именно так оно и происходит, а иногда ‑ что никто из многочисленной команды киношников не обращает на него никакого внимания. Но, тем не менее, Белов продолжал приезжать на съемки, как на работу, ‑ по три‑ четыре раза в неделю.

Столь частые свидания Саши с Кордоном наложили свой отпечаток и на их взаимоотношения. Продюсер ‑ царь и бог на съемочной площадке ‑ невольно (а может, и сознательно) стал забывать о той дистанции, которая еще совсем недавно была между ними. Зная, насколько Белов заинтересован в его работе, Кордон обращался с ним без вся‑ ких церемоний ‑ как с обычным приятелем, а иногда даже ‑ и с некоторым пренебрежением. Былые страхи возможного разоблачения, похоже, навсегда остались в прошлом. Теперь Кордон не чувствовал никакой опасности.

В поведении продюсера была еще одна черта, выводившая Белова из себя. По поводу и без повода он любил поныть на тему того, что, несмотря на его, Андрея Кордона, титанические усилия, в итоге ничего хорошего " Бессмертных" не ожидает. Да, продюсер делал для фильма все, что требовалось, но при этом не упускал случая продемонстрировать Белову, что в успех картины не верит и, вообще, занимается ею исключительно по его воле.

Эх, Саша, зря ты меня не послушал! ‑ с язвительной улыбочкой заявлял он Белову, запросто похлопывая того по плечу. ‑ Могли бы с тобой вместо этой бредятины такое кино сделать! Оскара б получили!

Другое кино мне не интересно, ‑ холодно отвечал ему Саша, с трудом сдерживаясь от более резких слов.

Частенько, исподволь наблюдая за самодовольным, надменным и капризным Кордоном, Белов ловил себя на одной и той же навязчивой мысли: лучшего момента для устранения этой твари просто быть не могло! Он честно старался гнать такие думы прочь, но это, увы, не всегда удавалось.

Иногда Кордон доставал Сашу настолько, что он позволял себе слабину ‑ всласть помечтать о том, как именно он покончит с этой мразью. Эти своеобразные сеансы психотерапии неизменно приносили ему облегчение, и Белов снова был готов терпеть похлопывания по плечу, постоянное нытье и развязную болтовню своего самого заклятого врага.

 

XVIII

Белов с утра заскочил в офис, подписал несколько документов, дал кое‑ какие указания и вскоре, как обычно, отправился на " Мосфильм". Его бронированный " Мерседес" уже хорошо был знаком охранникам на киностудии, и как только машина повернула к воротам, шлагбаум на въезде тут же пополз вверх.

Сразу за проходной Саша велел остановиться ‑ до павильона, где снимались " Бессмертные", он решил пройтись пешком. Ему вообще нравилось бродить по лабиринтам киностудии. Почти каждая такая прогулка сулила что‑ нибудь новое и неожиданное ‑ то он сталкивался с известным на всю страну артистом в каком‑ нибудь невообразимом гриме, то оказывался в каких‑ то необычных декорациях. По дороге ему могли встретиться и взвод солдат времен Великой Отечественной, и компания надменных дам‑ аристократок в кринолинах и с пышными веерами в руках, и отряд угрюмых средневековых арбалетчиков...

Впрочем, в этот раз ничего подобного Белову увидеть не удалось. Не успел он сделать и двадцати шагов, как зазвонил мобильник. Саша взглянул на дисплей ‑ это была жена.

Да, Оль, ‑ ответил он.

Саш, а у нас гости... ‑ ее голос звучал как‑ то странно ‑ то ли растерянно, то ли насмешливо.

Что за гости? ‑ напрягся Белов.

‑ Какая‑ то деревенская бабка, ‑ зашептала Оля. ‑ Анна Федоровна, ищет Валеру, говорит, что ты ей писал...

‑ Е‑ мое!.. ‑ ахнул Саша.

Он сразу вспомнил: недели три назад Тамара передала ему пришедшее из Нижегородской области письмо, адресованное Филу. Автором его, как оказалось, была нянечка из его детдома. На листке, вырванном из школьной тетрадки, неровным, старческим почерком почти без знаков препинания были подробно описаны немудреные новости провинциального детдома. Но главным было не это. Фил не ответил уже на три письма, и бедная нянечка страшно волновалась ‑ что с ним, не заболел ли, не случилось ли чего худого? Подобными вопросами ее письмо и начиналось, и заканчивалось. Она умоляла Фила черкнуть хоть пару строк, потому что "... уж больно тошно мне, Валерочка. Все время сны нехорошие и сердце щемит".

Это забавное и трогательное письмо задело Сашу за живое. И хотя Белов терпеть не мог писанины, в тот же день он написал нянечке коротенький ответ. Мол, Валера заболел, лежит в больнице, лечат его хорошо, и скоро он обязательно поправится. В конце подписался: " Валерии друг Саша", и, на всякий пожарный, дал свой домашний адрес.

Е‑ мое!.. ‑ повторил в полной растерянности Белов. ‑ Это ведь нянечка из Филовского детдома...

Да я уж знаю, ‑ с некоторой ехидцей усмехнулась Ольга. ‑ Познакомились... Что делать‑ то, Саш? Она к Валерке рвется...

Оль, ты ее займи чем‑ нибудь, я сейчас приеду! ‑ он выключил телефон и повернул назад, к машине.

Тетя Нюра (так представилась гостья) оказалась сухонькой, но довольно крепкой еще бабулькой, хотя и выглядела лет на семьдесят. У порога Беловской квартиры стояли две огромные хозяйственные. сумки, связанные за ручки старым платком ‑ тетя Нюра доволокла их на своих худеньких плечах. Саша попытался убрать их в сторонку и ахнул ‑ в каждой было чуть ли не по пуду.

Что там у вас? ‑ спросил он.

Гостинцы для Валерочки, ‑ охотно объяснила старушка. ‑ Всем приютом собирали. Варенья, соленья, настойки лечебные на травах... Завхоз поросенка заколол ‑ ветчины накоптили, сала... Ребята рыбки наловили, навялили... А как же? Чай, не чужой он нам, Валера‑ то...

Рассказывая, она повязала на голову платок и принялась, покряхтывая,, обуваться.

Куда вы, тетя Нюра? ‑ хором спросили Беловы.

Как это куда? ‑ удивилась нянечка. ‑ К Валерочке. Оля говорила: ты отвезешь...

Отвезу, конечно, но... ‑ пожал плечами Саша. ‑ Давайте хоть чаю попьем, да и устали, наверно, с дороги?..

Некогда мне рассиживаться, сынок! ‑ покачала головой старушка. ‑ Вечером поезд, билеты еще взять надо... Поехали, милый! Ох, горюшко, как он там, Господи!.. ‑ последние слова, очевидно, были уже о Филе.

Покачивая головой, тетя Нюра взялась было за свои сумки, но ее решительно отстранил Саша.

Я возьму.

Покраснев от натуги, он взвалил на плечо неприподъемные гостинцы для Фила, и открыл перед старушкой дверь.

По дороге в клинику Саша изложил наспех сочиненную для тети Нюры версию болезни Фила.

‑ Понимаете, у Валеры очень редкое, но неопасное заболевание головного мозга, ‑ с самым серьезным видом объяснял он. ‑ Какие‑ то сложные биохимические процессы... Ну и лечение у него особенное. Сном его лечат, тетя Нюра, специальным биохимическим сном, понимаете? Будить его нельзя, он будет спать еще долго ‑ может месяц, а может и больше. Пока приборы не покажут, что болезнь закончилась... Там у него такая маска на лице ‑ по ней подается воздух с лекарствами. Ну и капельница, конечно... А сам он спит. Все время спит, понимаете?..

Пожилая нянечка согласно кивала, слушая эту лабуду, и не сводила с Белова наивного и встревоженного взгляда светло‑ голубых, выцветших глаз. Временами она мелко крестилась, временами шмыгала носом, быстро промакивая слезящиеся глаза уголком платка.

В клинике тетя Нюра и вовсе растерялась. По всему было видно ‑ в таких больницах ей бывать еще не приходилось. Она семенила рядом с Беловым, испуганно посматривая на встречных врачей, и что‑ то беспрерывно шептала себе под нос.

Когда они зашли в палату Фила, Саша шагнул в сторону, пропуская старушку вперед.

‑ Вот он...

Она подошла к кровати и медленно опустилась на стул, пододвинутый услужливой медсестрой. Сухая, сморщенная ладонь старой нянечки легко коснулась волос Фила, его лба, щеки...

‑ Валерочка, сыночек... ‑ произнесла она дрожащим, надтреснутым голосом. ‑ Здравствуй, родной...

Саше вдруг стало неловко, он подошел к окну и направил свой невидящий взгляд на больничный двор. За его спиной слышался горячечный шепот тети Нюры ‑ она истово молилась.

Одна молитва сменяла другую. Белов ждал, боясь пошевелиться. Наконец, голос нянечки у кровати Фила затих. Саша оглянулся. Тетя Нюра стояла на коленях, лицо ее было мокро от слез, она поглаживала безжизненную руку Фила и все шептала и шептала ‑ без‑ звучно и горестно.

Белов опустил голову и вышел в коридор. Там, на жестком больничном стуле, ему пришлось просидеть еще больше часа. Тетя Нюра вышла из палаты только тогда, когда туда по какой‑ то своей надобности зашли врачи.

На старушку было больно смотреть ‑ красные от слез глаза, трясущиеся губы, пряди седых волос, выбившиеся из‑ под съехавшего на бок платка.

Пойдемте, тетя Нюра, ‑ шагнул к ней Саша. ‑ А Валера вылечится, обязательно вылечится!

Дай Бог... ‑ прошептала нянечка. ‑ Дай ему Бог!..

 

XIX

К лету о необычном увлечении кинематографом Саши Белого знало уже пол‑ Москвы. Многие считали это обычной прихотью богатого человека, некоторые находили это хобби забавным и даже вполне симпатичным, но находились и такие храбрецы, которые осмеливались в открытую злорадствовать по этому поводу.

" Белый сдулся! Серьезные дела больше не для него, ‑ смеялись они. ‑ Ему теперь только мультики снимать! "

Однажды с чем‑ то подобным ‑ правда, в куда более мягкой форме ‑ пришлось столкнуться Пчеле.

В банк за кредитом обратился новый клиент ‑ некто Панасюк, протеже Вахи. Этот огромный как гора, красномордый мужик поднялся на строительстве небольших гостиниц и пансионатов в районе Сочи. Сколотив кое‑ какой капиталец, господин Панасюк замахнулся на настоящее дело ‑ собрался отгрохать пятизвездочный отель европейского класса в Геленджике. Понятно, что своих средств на этот проект у него не хватало, за деньгами он приехал в чужую, но богатую Москву. Его шапочный знакомый Ваха порекомендовал банк " Бриг" ‑ так Панасюк оказался в кабинете Пчелы.

Просмотрев бумаги потенциального клиента, проект отеля, смету строительства, поднаторевший в таких делах Пчела сразу понял ‑ Панасюк непременно прогорит.

Это, впрочем, совсем не означало, что денег ему давать не следовало. Следовало, и еще как! Только сначала надо было заручиться солидным залогом, благо недвижимости на жарком юге у красномордого Панасюка хватало. Дело оставалось за малым ‑ грамотно развести клиента и внести в договор в качестве залога как можно больше его собственности.

В таких делах Пчела был докой. После непродолжительной беседы, в ходе которой Панасюк выслушал шквал комплиментов его блестящему проекту, был установлен залог ‑ семь небольших, в два‑ три этажа, пансионатов, располагавшихся буквально в десяти шагах от моря. Их реальная стоимость перекрывала сумму кредита процентов на семьдесят, и через два года, когда истекал срок кредита, все эти славные домики переходили в полную собственность банка.

" Эти четыре ‑ нам с пацанами, на дачи, ‑ тут же мысленно прикинул будущий расклад Пчела, рассматривая снимки пансионатов. ‑ А эти три продадим. Если удачно толкнуть, можно вдвое навариться. И бабки отобьем, и по дачке на халяву отхватим... "

Когда речь шла о столь выгодных делах, Пчела неизменно следовал народной мудрости ‑ ковать железо пока горячо. Он предложил подписать договор немедленно, и вполне довольный такой оперативностью Панасюк согласился. Пока банковские клерки готовили необходимые бумаги, Пчела и Панасюк коротали время за коньяком и светской беседой, а проще говоря ‑ московскими сплетнями.

Сочинец чувствовал себя в столице совершенным провинциалом, поддерживать разговор с как всегда прекрасно информированным Пчелой ему было непросто. Большинство имен, которыми так и сыпал его собеседник, он не знал. Но и сидеть молчаливым истуканом Панасюку не хотелось. Он поднапрягся и выдал услышанную недавно где‑ то краем уха новость о человеке, имя которого было известно и в далеком Сочи:

‑ А про Сашу Белого слышали? ‑ с важным видом перебил он банкира.

Говорят, с головой у него что‑ то... От дел отошел, все свои деньги вбухал в какое‑ то кино!..

Разом помрачневший Пчела попытался предупредить некстати разболтавшегося клиента:

‑ Вообще‑ то Белов ‑ крупный акционер нашего банка...

Будь Панасюк чуть посообразительнее, он сразу прикусил бы свой язычок. Но расслабившийся после удачных переговоров сочинец подсказку не услышал.

Как же вы так, Виктор Павлович? ‑ он с шутливой укоризной покачал головой и добавил, неумело подражая интонациям Жванецкого: ‑ Тщательней надо акционеров подбирать! Тщательней надо, ребята...

Пчела побледнел, опустил голову и вдруг прошипел сквозь стиснутые зубы:

Пшел вон, гад...

Простите? ‑ Панасюк, похоже, действительно не расслышал его слов ‑ он все еще улыбался.

Пошел вон, козел вонючий! ‑ в голос заорал Пчела, вскакивая на ноги. ‑ Вон пошел, падла!!..

Красномордый клиент тоже вскочил и выкрикнул дрожащими от обиды губами:

Что это вы себе позволяете?! Да как вы...

Белый как мел Пчела зарычал и рванул на себя ящик стола. Мгновение ‑ и ошеломленный Панасюк увидел возле своего носа черную дыру ствола Стечкина.

Сука! Тварь! ‑ гремел банкир. ‑ Проваливай к гребаной матери, или я тебе башку снесу, понял?

Панасюк, наконец, все понял. Он развернулся и, опрокинув стул, опрометью бросился к выходу.

Оглушительно хлопнула дверь. Пчела рухнул в кресло, его буквально трясло. Только спустя несколько минут он кое‑ как пришел в себя. Дрожащей рукой сунул Стечкина обратно в стол и, покачав головой, пробормотал себе под нос:

Хрен с ним!.. Ничего, обойдемся как‑ нибудь и без дачки в Сочи...

 

XX

Весна началась для Космоса так, как не начиналась никогда прежде. Не грязными лужами на асфальте, а первыми проталинами на лесных опушках, не однообразным вороньим ором, а фантастическим многоголосьем пичуг всех мастей, не сизыми выхлопами разом вываливших на дороги " чайников", а волнующими ароматами просыпающихся трав и деревьев.

Никогда прежде не видел он, например, подснежников ‑ неожиданно крупных, с нежными, бархатистыми лепестками. Так странно было находить эти цветы среди комьев не стающего еще рыхлого, ноздреватого снега. Вообще, нового и странного для Космоса вокруг было много ‑ и в лесу, и на пасеке, и в доме старого пасечника.

Впрочем, самым странным и непонятным был сам факт его пребывания здесь, в лесной глуши.

Космос плохо помнил дорогу в этот медвежий угол ‑ Люда забрала его прямо из клиники, напичканного нейролептиками, заторможенного и безучастного ко всему на свете. Немного оклемавшись, ‑ уже здесь, на пасеке ‑ он, разумеется, поинтересовался ‑ для чего его сюда привезли. Люда мялась, прятала глаза, говорила: отдохнуть на природе, набраться сил, окрепнуть. А через пару дней она тихо, не попрощавшись, уехала, и Космос остался один на один с хозяином пасеки ‑ неразговорчивым, мрачноватым Кузьмой Тимофеевичем.

Положение было аховое, Космос оказался в незавидном положении выброшенного на необитаемый остров Робинзона. Мало того, что он не мог отсюда выбраться (он просто не знал где и как далеко ближайшее жилье), так ему еще крупно не повезло с Пятницей. Более замкнутого и нелюдимого человека, чем Кузьма Тимофеевич, трудно было себе представить. Обнаружив исчезновение Люды, Космос обрушил на пасечника лавину возмущенных вопросов и отборной ругани. Тот не ответил ему ни единым словом, будто не слышал, будто оглох.

Заговорил он со своим постояльцем только на второй день, когда Космос устал ругаться и обессиленно затих. И начал Кузьма Тимофеевич с нуля, словно впервые заметил столичного гостя.

‑ Звать‑ то тебя как, паря?

Услыхав, наконец, скрипучий голос старика, Космос обрадовался так, как, наверное, обрадовался Робинзон, обнаружив на своем острове человеческие следы.

Космос, ‑ представился он.

Как‑ как? ‑ удивленно переспросил пасечник. ‑ Это что ж за имя такое?

Греческое, ‑ привычно пояснил Космос.

Понятно, ‑ кивнул старик. ‑ Отец, стало быть, грек?

Настал черед удивиться Космосу.

Почему грек? ‑ вытаращился он. ‑ Он астрофизик... Ну, звезды изучает!

А‑ а‑ а... ‑ понимающе протянул пасечник. Впрочем, по его лицу было видно: объяснения гостя его никоим образом не удовлетворили.

Так оно и оказалось. Через минуту Кузьма Тимофеевич покачал головой и пробурчал под нос:

Чудно!.. У меня, к примеру, папаня столяром был. Так что ж ему ‑ Рубанком меня надо было назвать?!

Космоса это замечание задело.

Да уж лучше Рубанком, чем Кузьмой!.. ‑ фыркнул он. ‑ Тоже мне имечко! Что ж папаня твой, ничего получше придумать не мог?

А чего ему думать, если маманя меня аккурат на чудотворцев Козьму и Дамиана Асийских принесла? ‑ старик пожал плечами и, чуть погодя, задумчиво добавил: ‑ Хотя, конечно, мог и Демьяном окрестить...

Пасечник так и не смог смириться с мудреным именем своего гостя. Поначалу он называл Космоса " паря", а позже, когда сошелся с ним поближе, ‑ " тезкой" или Кузей. Не без доли ехидства старик уверял Космоса, что его греческое имя наиболее созвучно привычному Козьме. И он был недалек от истины.

На перманентные расспросы столичного гостя о цели своего пребывания на пасеке старик, посмеиваясь в седую, клочковатую бороду, отвечал:

Говорят, озорничал ты у себя в Москве, паря, много. Измаялись все с тобой, вот и отдали мне... А для чего?.. Тут ведь как на это дело посмотреть: хошь ‑ считай, что в ссылку угодил, а хошь ‑ в санаторий на лечение...

Первый месяц " ссылки" оказался для Космоса самым сложным. Трудно было привыкнуть к убогому крестьянскому быту ‑ дощатому сортиру на улице, ледяной воде в умывальнике, чадящей печке, забористым " ароматам" скотного двора.

Впрочем, со всеми этими неудобствами Космос смирился довольно быстро. В остальном же его жизнь, действительно, больше напоминала отдых в санатории.

Заботами по хозяйству пасечник его не обременял, кормил как на убой, поил o разными настоями и отварами трав. Космос много спал, гулял. От такой беззаботной жизни физиономия его вскоре округлилась, появилось даже некое подобие животика. Обнаружив этот факт, Космос и удивился и расстроился.

Дед, ты меня совсем закормил! ‑ заявил он как‑ то за обедом, отодвигая от себя тарелку наваристых, духовитых щей. ‑ Посмотри, я уже в кабана превратился, скоро хрюкать начну!..

Ешь, тезка, ешь... ‑ усмехнулся старик. ‑ " В здоровом теле ‑ здоровый дух" ‑ слыхал небось? Вот мы сперва тело твое, Кузя, укрепим, а потом и духом займемся...

В конце апреля на пасеке начались горячие деньки. Забот было выше крыши ‑ надо было выносить спрятанные на зиму в сарай ульи, чистить их, подкармливать пчел... А ведь еще был обширный огород, который надо было вскопать и засеять! Вот тогда " санаторий" для Космоса закончился.

Пасечник без всякого стеснения по полной программе " припахивал" своего квартиранта. Да и сам " Кузя", порядком уставший от безделья, к немалому своему удивлению охотно включился в работу.

Поначалу он, понятное дело, побаивался копошащихся в ульях пчел. Стоило какой‑ нибудь ударнице медосбора сесть ему на ладонь, как Космос, в ужасе размахивая руками, отскакивал в сторону, изрыгая при этом нечленораздельные вопли. Но постепенно, глядя на посмеивающегося в бороду пасечника, он научился обращаться с дымарем, да и сами пчелы со временем перестали внушать ему непреодолимый страх.

В маске, в белом халате и с дымарем в руке он мог часами копаться в ульях, вычищая рамки, выгребая погибших за зиму пчел и просто наблюдая за жизнью пчелиных семей. Старику порой приходилось и прикрикнуть, чтобы оторвать своего помощника от этого завораживающего занятия.

А потом был огород, ставший для Космоса настоящим испытанием. Комья влажной глинистой почвы постоянно липли к лопате, с непривычки ломило спину, на руках вздулись и тут же полопались водянистые пузыри мозолей.

Проклиная все на свете, Космос терпел, потому что рядом, посапывая в бороду, проворно и сноровисто копал пасечник. Отставать ему, молодому парню, от старика было неловко, Космос упирался изо всех сил, но каждый раз к перекуру выяснялось, что дед снова обставил его по всем статьям.

К вечеру вскопали только половину, но Космос ухайдокался так, что еле‑ еле добрался до койки. Поясница просто разламывалась от боли, а натруженные ладони и вовсе не распрямлялись, скрючившись так, словно продолжали сжимать древко лопаты.

Кузя, иди вечерять, ‑ позвал его к столу пасечник.

Не хочу... ‑ слабо простонал Космос, с ужасом рассматривая кровавые мозоли на своих скорченных руках.

Дед Кузьма подошел к лежанке, на которой распластался " тезка".

Покажь руки‑ то... ‑ велел он. ‑ Ну‑ ка...

Старик осмотрел ладони вяло сопротивлявшегося парня и, нахмурившись, ушел в чулан, где хранился его запас кореньев и трав. Вернувшись, он приложил к ранам кашицу из жеваной травы и обмотал ладони Космоса чистой тряпицей.

Утром пасечник ушел на огород один. Он ничего не сказал Космосу, не позвал его с собой, и тот, поразмыслив, счел себя " на больничном". Перевернувшись на другой бок, Космос решил поспать еще. Но сон отчего‑ то не шел. Провалявшись в кровати около часа, он встал и выглянул в окошко.

Старик трудился один, а не вскопанная часть огорода показалась Космосу пугающе большой. Он размотал тряпицы на своих ладонях и осторожно сжал их в кулаки. Язвы несколько затянулись, и хотя руки еще побаливали, но, в общем и целом, чувствовал себя Космос вполне сносно. Впрочем, одна только мысль о лопате вызывала отвращение.

" К черту!.. ‑ подумал он. ‑ С какой стати я должен убиваться на этом долбанном огороде?! "

Он умылся, плеснул себе молока, отрезал ломоть хлеба с салом и сел завтракать. Но кусок не лез ему в горло. Стоило немного повернуть голову ‑ и он видел сгорбленную фигурку старика с лопатой, в одиночку ковыряющего землю. Космос снова осмотрел свои руки, теперь следы от мозолей и вовсе показались ему ничтожными.

‑ Тьфу ты, черт!.. ‑ с досадой сплюнул он и, отшвырнув свой так и недоеденный бутерброд, пошел одеваться.

К лету Космос превратился в настоящего крестьянина. Он окреп, руки и плечи налились силой, да и как могло быть иначе, если буквально каждый день ему приходилось трудиться. Он качал первый весенний мед‑ разноцвет, самый полезный, как утверждал дед Кузьма. Ульев на пасеке было много, и Космосу пришлось несколько дней крутить ручку медогонки, выкачивая мед из бесчисленных рамок. Огород тоже требовал постоянных забот ‑ то прополка, то сбор жуков, то подкормка...

Потом начался сенокос. Для своих. двух коз ‑ Белки и Стрелки ‑ пасечник заготавливал сено сам. Обкашивал лесные опушки, полянки, ставя там небольшие стожки.

Понятно, что Космос тоже решил поучаствовать в этом деле. Они вставали в пять утра ‑ со светом, ‑ и, дружно позевывая, отправлялись на покос. По дороге болтали. Вернее сказать, болтал‑ то, конечно, Космос. Кузьма Тимофеевич больше слушал его пространные рассказы о столичной жизни, время от времени неодобрительно покачивая головой.

С ума вы там все посходили!.. ‑ сердито пробурчал он как‑ то. ‑ Одни деньги на уме!

Космос снисходительно хмыкнул:

А как же, дед? Хочешь жить в шоколаде ‑ надо крутиться... " Бери от жизни все! " ‑ слышал такую рекламу? ‑

Хорек эту рекламу придумал! ‑ еще сильнее нахмурился пасечник.

. ‑ Почему хорек?

Потому!! Вот, к примеру, лиса в курятник заберется... Зарежет курицу, ну две, и удерет с ними... А хорьку и одной курицы не сожрать, но не остановится, гаденыш, пока не перережет весь курятник!

" ‑ Почему?

' ‑ Да потому что хорек! ‑ взорвался вдруг старик. ‑ Потому что берет от жизни все! В шоколаде жить хочет!!

Да ладно тебе, дед! ‑ опешил Космос. ‑ Остынь, ты что, в самом деле?..

Кузьма Тимофеевич вздохнул и тихо, задумчиво сказал:

Нельзя так... Если все будут стараться взять от жизни все, Кузя, то выживут одни только хорьки. Не брать надо от жизни, а отдавать ей ‑ вот тогда всем всего хватит!..

Косьба давалась Космосу еще тяжелее, чем вскапывание огорода. Полное неумение обращаться с косой превратило эту работу в форменную муку. Коса никак не желала двигаться ровно ‑ то скользила по вершкам, то втыкалась в землю. Космос, чертыхаясь, выдирал ее обратно, в сотый раз выслушивая совет пасечника:

Пятку прижимай, Кузя! Пятку, говорю, плотней прижимай!..

Когда, наконец, у него стало получаться, сенокос, увы, закончился. Взамен него пришла новая забота. Настало время роения ‑ самая, наверное, ответственная пора в жизни пасеки* Оба " тезки" целыми днями бродили среди ульев, подкарауливая молодые рои, готовящиеся к вылету.

Погода, как по заказу, стояла сухая и жаркая ‑ как раз такая, какую ждали новые пчелиные семьи. Космос носился по пасеке с роевней в руках, не обращая особого внимания на атаки агрессивных в этот период пчел. Первый вылетевший рой обнаружил, естественно, сам пасечник.

Кузя, дуй сюда! ‑ услышал Космос.

Он тут же бросился на зов, на ходу снимая крышку роевни. Старик стоял возле молодой березки и показывал куда‑ то наверх.

Видишь? спросил он.

Метрах в трех над землей на подрагивающей от ветерка ветке висел плотный ком копошащихся пчел.

Вижу... ‑ почему‑ то шепотом ответил Космос. ‑ Дед, а как их оттуда взять?

Стремянка в сарае, ‑ подсказал пасечник. ‑ Сбегаешь?

Угу... ‑ кивнул Космос, передавая старику роевню.

И тут его осенило. Он присел на корточки и сунул голову пасечнику между ног. Рывок ‑ и Кузьма Тимофеевич взлетел вверх на плечах своего " тезки".

Достанешь, дед? ‑ тихо спросил снизу Космос.

Достану... ‑ довольно хмыкнул старик. ‑ Ну‑ ка Кузя, полшага вперед...

Он поднес роевню под кучу пчел и осторожно тряхнул ветку. Рой мягко рухнул в ящик, пасечник задвинул крышку ‑ дело было сделано.

Через несколько дней роение закончилось. Сразу после этого, словно устав терпеть, чередой зарядили дожди. Настала какая‑ то странная пауза ‑ все заботы на время отступили, давая возможность обитателям пасеки отдохнуть и поскучать. Кузьма Тимофеевич находил себе дело ‑ чинил инструмент, утварь. А вот его постоялец, похоже, затосковал. Как‑ то вечером, глядя в залитое дождем окно, Космос вздохнул:

И когда этот дождь прекратится?..

А что ‑ дождь? ‑ откликнулся пасечник. ‑ Дождь, он тоже нужен. Вот посмотришь сколь грибов после него повылезет!.. Насушим, с собой в Москву возьмешь, будешь зимой суп варить...

При упоминании о Москве Космос снова вздохнул.

Дед, скажи ‑ а тебе здесь бывает скучно? ‑ спросил он чуть погодя.

Старик отложил в сторону корзинку, которую он чинил, и внимательно взглянул на " тезку".

Что, Кузя, домой собрался?

Космос промолчал. Ему было непросто ответить на этот вопрос. Возвращаться к своей прежней жизни не хотелось совершенно, но и оставаться на пасеке тоже было глупо. Сколько можно было прятаться ‑ от нерешенных проблем, от необходимости выбора, от самого себя, в конце концов!

Не знаю, дед, ‑ честно ответил он. ‑ Ей‑ богу ‑ не знаю. Соскучился, конечно ‑ по друзьям, по Люде, но отцу, но... Понимаешь, сложно там все... В двух словах не объяснить...

А и не надо, ‑ кивнул пасечник. ‑ Главное ‑ чтобы ты сам в себе, в жизни своей разобрался. Чтобы духом был крепок, спуску себе не давал! Чтоб, не приведи Господь, в хорька не превратился... А трудно станет ‑ пчелок наших вспоминай. Они всегда вместе, всегда в грудах...

Космос, слушавший старика с низко опущенной головой, встрепенулся.

Значит, пора, дед? Кончился мой санаторий? хмыкнул он.

Пора, Кузя... Вот грибов насушим ‑ и поезжай себе с Богом!

Космос встал, пружинисто прошелся несколько из конца в конец по горнице, покусывая нижнюю губу. Пасечник, посматривая на него из‑ под густых, кустистых бровей, ждал ответа. Наконец Космос сел напротив старика и, нерадостно улыбнувшись, покачал головой:

Нет, дед, ну их, эти грибы! Вот дождь закончится ‑ и поеду!

 

XXI

В Москве было жарко ‑ над плавящимся асфальтом висело дрожащее марево, духота была страшная, как в парной. Все, кто мог, разъехались на отдых ‑ туда, где дует свежий морской бриз, где веет прохладой от тихого лесного озера, где нет раскаленного бетона, асфальта и металла.

Уехали Оля с Ваней, Пчела, ушли в отпуск Шмидт и Макс... Даже Тамара решилась оставить на недельку Фила и отправилась на Кипр. В изнывающей от жары Москве остался только Белов.

Павильонные съемки подходили к концу, начинался следующий этап ‑ съемки на натуре. Сперва собирались отснять конные сцены под Москвой, а потом вся группа должна была отправляться на Урал ‑ там еще Филом был найден старый полуразрушенный завод, идеально подходящий для фильма.

Подмосковный этап работы Белов планировал пропустить и слетать вместо этого к жене и сыну во Флориду. А вот на Урал он собирался непременно. Завод, который Фил отобрал для на‑

туры, находился в Североуральске ‑ том самом городе, где Саша отсиживался после смерти Мухи восемь лет назад. Было очень любопытно снова побывать в тех местах, проведать тетку, увидеть, если повезет, кого‑ нибудь из старых приятелей...

Но все его планы на отдых полетели в тартарары после одного звонка Кордона. Продюсер позвонил рано утром и сразу огорошил толком не проснувшегося Белова:

Все, Саша, ты как хочешь, но я выхожу из игры! Ищи для своих " Бессмертных" другого продюсера, я ухожу!..

Чего?! ‑ Белов не сразу сообразил, о чем речь. ‑ Андрей, это ты, что ли?..

Ну давай, давай, просыпайся! ‑ нагло фыркнул Кордон. ‑ Я ухожу из картины, понял? Во‑ первых, мне уже до смерти надоела эта идиотская лабуда, а во‑ вторых, я получил сногсшибательное предложение из Голливуда! Ты слышишь меня, Белов?!

Слышу... ‑ буркнул Саша. ‑ А как же быть с?..

Ты про Валеркину расписку? ‑ бесцеремонно перебил его Кордон. ‑ Я заплачу тебе все ‑ и долг и проценты. Сколько ты хочешь? Двести, триста?..

Белов, наконец, окончательно проснулся. " Забавно, ‑ подумал он. ‑ Этот подонок предлагает мне деньги, которые у меня же и украл... "

Я хочу одного, чтобы ты закончил " Бессмертных"! ‑ холодно отчеканил он.

Нет, не могу! ‑ в голосе продюсера Саше послышалась издевка. ‑ Не могу, Саш! Меня зовут в Голливуд, ты что, не слышал?! Такое бывает раз в жизни, пойми!

Белов понял другое ‑ этот разговор по телефону все равно ничего не даст. Надо было действовать иначе: немедленно увидеться с Кордоном, узнать все о Голливудском предложении, о его планах и как можно скорее разрушить их.

Ладно, Андрей... ‑ Саша сделал вид, что задумался. ‑ Давай прямо сейчас встретимся и перетрем это дело...

Да что тут тереть! ‑ самодовольно засмеялся продюсер. ‑ А впрочем... Хорошо, давай! Только прямо сейчас, сможешь?

Нет проблем! Через полчаса в поплавке у Парка культуры, идет?

Через полчаса Кордон, захлебываясь от восторга, рассказывал Белову о факсе из Голливуда, пришедшем этой ночью.

Представляешь, Саш, что они затеяли? Блокбастер про нашу революцию! Прикинь: Николай Второй ‑ Роберт де Ниро, Керенский ‑ Дастин Хофман, Сталин ‑ Харрисон Форд, а Ленин... Знаешь, кто у них будет Лениным?! Джек Николсон! Съемки в Голливуде и, естественно, у нас, в Питере. Ты только вообрази: пьяные матросы штурмуют Зимний! Тысячи статистов, десятки камер! Саша, два пальца об асфальт ‑ такой проект на Оскара потянет! И сопродюсер с нашей стороны ‑ я!

Да, круто... ‑ соглашался Белов. ‑ И что же, они прямо на тебя вышли?

Ну да! Сперва связались с Госкино, навели справки, а потом ‑ хлоп! ‑ факс! ‑ хохотал Кордон. ‑ Я, грешным делом, сначала даже не поверил! Розыгрыш, думаю, шутка чья‑ нибудь дурацкая. Взял и перезвонил туда. И представляешь ‑ все правда!

И что теперь? ‑ поинтересовался Саша. ‑ В Голливуд, контракт подписывать?

Продюсер опрокинул рюмку коньяка, отправил в рот дольку лимона и, скривившись, пояснил:

В августе, наверное, полечу. Сказали, о точной дате подписания контракта сообщат дополнительно.

Так может, хотя бы конные сцены отснимешь?

Э, нет, дорогой! ‑ со смехом замотал головой Кордон. ‑ Мне еще столько дел предстоит! Надо подготовиться, литературку полистать, историю вспомнить, бумажки всякие оформить... Нет уж, ищи себе нового продюсера, Саша!..

Белов задумчиво кивнул, потом взглянул на часы и встал.

‑ Ну что ж, Андреи, поздравляю! И пойду, ты извини ‑ дела!

‑ Погоди, а деньги‑ то? ‑ вскинулся ему вслед Кордон. ‑ Долг Валеркин?..

Саша оглянулся на ходу и небрежно махнул рукой:

‑ Брось, потом как‑ нибудь... Пока!

 

XXII

В машине Белов достал телефон и, порывшись в старой записной книжке, набрал длинный международный номер.

Виктор Петрович Зорин тоже был в отпуске. В Москве его, конечно же, быть не могло, не было его, вероятно, и в Исси‑ ле‑ Мулино. В такую жару он мог быть только в одном месте. Минувшей зимой Зорин купил небольшой домик в сорока километрах от Ниццы. Саша был уверен, что Виктор Петрович проводил отпуск там ‑ вместе со своей Ларисой и дочкой.

К телефону долго не подходили, Белов хмурился, слушая монотонные сигналы вызова. Наконец трубку взяли, приятный женский голос произнес интернациональное «алло».

Доброе утро, мадам. Извините, что беспокою вас на отдыхе, но мне срочно нужен Виктор Петрович. Передайте ему, что звонит Белов.

Помолчав, женщина с едва уловимым французским прононсом ответила:

Здравствуйте. Подождите минутку, пожалуйста...

Прошло, действительно, не меньше минуты, прежде чем в трубке послышался благодушный баритон Зорина.

Саша, ну нигде от тебя не скрыться! ‑ с шутливой укоризной проворчал он. ‑ Я же в отпуске, имей совесть! Что там у тебя стряслось?..

Да ничего не стряслось, Виктор Петрович! ‑ Белов сходу подхватил легкий тон собеседника. ‑ Просто помощь вата нужна в одном дельце.

Саш, а по телефону об этом дельце... удобно? ‑ засомневался Зорин.

Вполне! ‑ засмеялся Белов. ‑ Можно сказать ‑ сугубо личный вопрос!

Ну тогда давай, слушаю... Чем смогу ‑ помогу!

Я фильм Валеркин доделываю, вы в курсе? ‑ начал Саша.

Слышал, конечно. Хорошее дело.

Так вот, продюсер моей картины получил приглашение от Голливуда на совместный проект про октябрьскую революцию и, естественно, собирается меня кинуть. А мне он нужен, Виктор Петрович, позарез нужен!..

Ну а я‑ то чем тебе помогу? ‑ хмыкнул Зорин. ‑ Продюсера твоего уговаривать?

Белов пропустил ехидную реплику мимо ушей и продолжил:

Приглашение сначала пришло в Госкино, а там уже порекомендовали моего продюсера.

Надо отыграть ситуацию назад. Госкино должно сообщить америкосам, что Кордон занят, и предложить им другого человека.

В трубке стало тихо ‑ Зорин думал. После паузы он вздохнул и произнес с досадой:

‑ Время неудачное ‑ все в отпусках... Ну кого я сейчас найду?

‑ Виктор Петрович, мне очень нужен этот человек, ‑ отчеканил Саша.

Ну хороню, попробую. ‑ согласился, наконец, Зорин. Как, говоришь, этого твоего деятеля зовут?

Кордон. Андрей Андреевич Кордон.

Добро, жди звонка...

Белов выключил телефон и завел машину. Из кондиционера потянуло прохладой, он откинулся на кресле и прикрыл глаза.

" Если это дело можно отыграть назад, то звонок Зорина сработает, ‑ думал он. ‑ А если нет? Если в Голливуде все уже решено, если америкосы упрутся рогом?.. Нет, нужен запасной вариант на всякий пожарный... "

Он снова достал трубку и набрал еще один номер. На этот раз ему ответили сразу.

Здорово, Шмидт! ‑ сказал Саша. ‑ Чем занимаешься? Пузо на солнышке греешь? Смотри, чтобы темечко не напекло!..

Шмидт на том конце провода хохотнул:

‑ А я в панамке, Саш!

Белов представил себе сурового Шмидта в яркой панамке и улыбнулся.

‑ Молодца! Ты вот что... Приготовься сегодня вылететь в Москву, можешь понадобиться.

Шмидт мгновенно напрягся.

‑ Что‑ то случилось?

‑ Пока нет, но... Короче, приготовься, ясно?

" Нет, Андрюша, зря ты о Голливуде размечтался! ‑ подумал Саша, убрав телефон. ‑ Не видать тебе, парень, ни Оскара, ни Джека Николсона... Не в Голливуд ты поедешь, а в Североуральск ‑ это уж можешь мне поверить! "

Весь день Белов ломал голову над сложившейся ситуацией и ждал известий из Франции.

Зорин позвонил только в конце дня.

‑ В общем, так. Поздно ты спохватился, Саша, ‑ сухо сказал Виктор Петрович. ‑ Вчера еще все можно было бы поправить, а сегодня... Понимаешь, этот твой Кордон уже успел переговорить с американцами и обо всем с ними договориться! Так что отыграть назад не получается ‑ поздно...

Ответ Зорина Белова не удивил, а потому и не сильно расстроил. Собственно, чего‑ то подобного он и ждал. Виктор Петрович легко мог договориться с любым нашим чиновником, но повлиять на решение голливудских продюсеров ‑ это было выше его возможностей.

Да, знать бы мне об этом вчера... ‑ уныло согласился Саша.

Слушай, ну что, на этом твоем Кордоне свет клином сошелся что ли? ‑ хмыкнул Зорин. ‑ Да этих продюсеров ‑ как собак! Фильмов нормальных нет, а уж продюсеров‑ то!..

Ну да, найду кого‑ нибудь, ‑ снова согласился Белов. ‑ Ладно, Виктор Петрович, спасибо за помощь...

Он нажал на рычаг аппарата и тут же набрал Шмидта.

Давай вылетай срочно, ‑ буркнул он в трубку.

Выбора у него не оставалось ‑ надо было решать вопрос по‑ своему.

 

XXIII

На следующий день Белов в своем кабинете уже инструктировал загорелого, посвежевшего Шмидта.

‑ Кордон получил приглашение в Голливуд и хочет свалить, понял? ‑ с ходу огорошил отпускника Саша.

Шмидт нахмурился, но уже через секунду расплылся в счастливой улыбке.

‑ Понял, Саша!.. ‑ он нагнулся к Белову и, понизив голос, понимающе кивнул: ‑ Что, будем мочить?!..

Белов выпучил на него глаза:

‑ Ты что, охренел?!..

Какое‑ то время они с недоумением таращились друг на друга, потом Саша раздраженно тряхнул головой:

‑ Тьфу, ты!.. Ну что ты несешь, Шмидт?!..

Белов вскочил на ноги, нервно прошелся по кабинету. Шмидт в растерянности следил за ним, он уже понял, что сморозил глупость, и ждал теперь ясных, конкретных указаний. Саша остановился, повернулся к Шмидту и резко спросил:

‑ У тебя в Одинцове менты на прикормке есть?

‑ Есть, как не быть...

Сосредоточенно кивнув, Белов приступил к изложению своего плана:

‑ Значит так, возьмешь пакетик герыча ‑ грамм сто, ‑ залезешь к Кордону на дачу и спрячешь у него где‑ нибудь. Потом шепнешь своему менту. Пусть сделают все как следует: обыск, понятые, протокол ‑ все по полной программе. Кордона пусть заберут к себе и хорошенько прижмут, так чтоб в штаны, гад, наложил. Пусть в КПЗ посидит ‑ с бомжами и урками. Короче, надо его попрессовать, Шмидт, но ‑ в меру, без членовредительства...

‑ А зачем это все, Саш?

Белов сел, опустил подбородок на сжатые кулаки и, мстительно прищурившись, ответил:

‑ Хочу, чтоб этот подонок на карачках ко мне приполз...

Кордон жил в Москве, на дачу наезжал только по выходным, поэтому операцию провернули той же ночью. Шмидт взял с собой какого‑ то спеца по электронике, тот отключил сигнализацию ‑ в общем, все было сделано аккуратно и тихо.

А днем к продюсеру нагрянули милиционеры. Ничего не понимающему Кордону су‑ нули под нос ордер, запихнули его в воронок и повезли па дачу. Там он самолично сиял дом с охраны, и туда в сопровождении понятых ‑ соседей продюсера по даче ‑ вошли сыщики.

Суровый молодой человек в штатском спустил с поводка натасканного на наркоту спаниеля. Песик, легкомысленно помахивая обрубком хвоста, принялся неторопливо обследовать помещение. Кордон, отошедший в дороге от первоначального шока, подошел к лысому подполковнику с бегающими глазками ‑ старшему в этой команде.

‑ Послушайте, товарищ подполковник, здесь какое‑ то жуткое недоразумение! Я уважаемый человек, законопослушный гражданин... Я снимаю кино и никогда не имел дел... А здесь я почти не бываю, так что... ‑ он пожал плечами, всем своим видом демонстрируя свое полное недоумение. ‑ Ну скажите ‑ что вы хотите здесь найти? Оружие? Взрывчатку? Что?..

‑ Сядьте, гражданин Кордон! ‑ брезгливо поморщился милиционер. ‑ Вы же видели ор‑ дер! Раз ищем ‑ значит, была оперативная ин‑ формация...

‑ Товарищ подполковник! ‑ раздался из кухни голос хозяина спаниеля.

Офицер отодвинул в сторону Кордона и на‑ правился туда, отрывисто бросив на ходу:

‑ Понятые, за мной!..

В тесной кухоньке было не развернуться ‑ собака, двое милиционеров, понятые... Кордон еле втиснулся гуда вслед за дородной соседкой по даче. Спаниель сидел возле старенького буфета и, задрав морду куда‑ то наверх, лаял с самым что ни наесть сосредоточенным видом.

Подполковник пробрался к буфету и спросил через плечо:

‑ Собака указала на буфет. Понятые, вам все хороню видно?

‑ Да, видно... ‑ синхронно кивнули до предела заинтригованные соседи.

Милиционер открыл верхние створки буфета ‑ на полупустой полке стояли несколько жестяных банок со специями. Подполковник снял первую ‑ там была старая, пожелтевшая от времени лаврушка. Вторая и третья банки были пустыми, а вот в четвертой под толстым слоем комковатой соли оказался запаянный полиэтиленовый пакетик с белым порошком. Милиционер с торжествующей улыбкой поднял его над головой и повернулся к понятым.

‑ Все зафиксировали? В кухонном буфете, в банке с солью обнаружен пакет с неустановленным порошком белого цвета. Предположительно ‑ героин.

Кордоновская соседка тихо ахнула, повернула к нему свою жирную, мокрую от пота физиономию и пролепетала:

‑ Андрей Андреич, как же это?..

‑ Да, как же это прикажете понимать, Андрей Андреич?! ‑ желчно ухмыльнулся подполковник. ‑ Кино, говорите, снимаете? А это

что? ‑ он встряхнул пакетиком. ‑ Для вдохновения что ли?!..

От увиденного Кордон потерял дар речи. Он попятился назад, но не сделал и пяти шагов, как наткнулся на мрачного сержанта. А из кухни к нему уже шел подполковник ‑ все с той же кривой ядовитой ухмылочкой, от которой продюсеру стало и страшно и тоскливо.

" Все, накрылся мой Голливуд!.. ‑ почему‑ то первой мыслью, рожденной его ошеломлен‑ ным разумом, была именно эта ‑ о срывающемся контракте. ‑ Такой шанс пропал, господи! Такой шанс!.. Такой шанс... "

И в подтверждение этой немудреной догадки, над ухом продюсера прозвучал резкий, как удар под дых, и жесткий, как наждак, голос милицейского начальника:

‑ Гражданин Кордон, вы арестованы.

 

XXIV

И снова Белов ждал звонка ‑ на сей раз от томящегося в ментуре Кордона. По его прикидкам перепуганный продюсер должен был позвонить уже к вечеру того же дня, но телефон молчал. Белов нервничал ‑ дело шло к ночи, а Кордон все молчал. Вместо него совершенно неожиданно позвонила... Аня. Голос артистки дрожал от волнения:

‑ Саша, беда! Андрея арестовали!..

Белову пришлось изобразить удивление:

‑ Как?! За что?!..

‑ Я не могу ничего понять, Саша! Говорит, что у него на даче нашли наркоту! Бред какой‑ то! Ты же знаешь ‑ он никогда... Ну покуривал иногда, но там же ‑ героин!

‑ Менты подбросили? ‑ деловито спросил Белов.

‑ Да откуда мне знать, господи!!.. ‑ Аня едва не плакала. ‑ Саш, надо как‑ то его отмазывать, ему же срок светит!

Саша выдал задумчивую паузу и пробормотал:

‑ Да, наркота ‑ это серьезно... А что ж он сам‑ то мне не позвонил?

‑ Не знаю я! Говорит, ты па него обижен за что‑ то... Саша, ну какие теперь обиды? Человека спасать надо!

‑ Ну конечно, о чем речь! ‑ немедленно согласился Белов. ‑ Где он сейчас?

‑ В Одинцове, в местной ментовке. Андрей сказал, надо вытаскивать его пока он там, срочно. Пока дело не передали в прокуратуру и не упекли его куда‑ нибудь в Бутырку!

‑ Да, он прав... ‑ задумчиво поддакнул Саша. ‑ Ладно, утром съезжу, узнаю ‑ что там и как...

‑ Как ‑ утром?. ‑ взвизгнула Аня. ‑ Утром будет поздно! Утром его, может быть, уже в Бутырку отправят! Надо немедленно, сейчас же, сию секунду!!..

‑ Ань, десятый час уже, ‑ засомневался Белов. ‑ С кем там сейчас договариваться?

‑ Ну пожалуйста, Сашенька! ‑ взмолилась артистка. ‑ Ну пожалуйста!..

Белов выдал еще одну мхатовскую паузу. Аня тоже замолчала, только тихонько всхлипывала, напряженно ожидая ответа своего бывшего любовника.

‑ Ладно, ‑ буркнул, наконец, Белов, ‑ съезжу прямо сейчас...

Вид подавленного и растерянного продюсера в " обезьяннике" подмосковной ментовки доставил Белову неизъяснимое наслаждение. Вместе с ним за решеткой парились трое пьяных, дурнопахнущих оборванцев ‑ на их фоне продюсер в своем летнем кремовом пиджаке от Гуччи смотрелся весьма и весьма колоритно.

Увидев Белова, Кордон вскочил как подброшенный.

‑ Саша! Ты видишь?.. Ты видишь, что творится?!.. ‑ жалко улыбаясь, пролепетал он. ‑ Черт знает что!..

Белов, озабоченно хмуря брови, кивнул:

‑ Вижу, вижу, Андрей... Ты посиди здесь еще немного, я сейчас... Где ваш начальник? ‑ обернулся он к сопровождавшему его лейтенанту.

‑ Сюда, пожалуйста, ‑ милиционер ‑ сама учтивость ‑ показал вдоль коридора. ‑ Третья дверь налево.

‑ Я сейчас, Андрей, потерпи, ‑ повторил Саша продюсеру и, упрямо набычившись, пошел вслед за лейтенантом.

В кабинете начальника райотдела Белова ждали. Едва он шагнул за порог, лысый под‑ полковник выскочил из‑ за стола и вытянулся в струнку.

‑ Здравствуйте, Александр Николаевич

‑ Добрый вечер, ‑ Белов опустился на стул рядом со Шмидтом, вздохнул и поднял усталые глаза на все еще стоящего навытяжку подполковника. ‑ Присаживайся, ты что?.. Мальчонку моего не били?

‑ Никак нет! Пальцем не тронули, действовали исключительно убеждением! ‑ по‑ военному доложил милиционер.

‑ Хорошо, и что дальше?

‑ Простите? ‑ не понял подполковник.

‑ Ну, как вы должны действовать в этом случае дальше?

Милиционер бросил растерянный взгляд на Шмидта. В его глазах отчетливо читался вопрос: " К чему он клонит? Ведь все это только спектакль? " Шмидт еле заметно пожал плеча‑ ми, и подполковник вынужден был отвечать:

‑ Передать задержанного, протоколы и вещ доки в прокуратуру. А уж там заводят уголовное дело, ну и так далее...

‑ Угу... ‑ кивнул Саша и неожиданно спросил: ‑ Слушай, а у тебя выпить нет? Башка что‑ то трещит.

‑ Есть! ‑ милиционер бросился к шкафу, в его руках появилось сразу три бутылки. ‑ Водка, коньяк, виски?..

‑ Давай водки!

На столе появились стаканы, полузасохший лимон, банка с маринованными огурцами и початая пачка печенья. Белов разлил по стаканам водку, чокнулся с хозяином кабинета и Шмид‑ том и неторопливо, с чувством выпил. Проигнорировав милицейские разносолы, он поставил пустой стакан на стол и шумно выдохнул:

‑ Фффу‑ у‑ у... Хозяин, а водка‑ то у тебя, похоже, паленая!

‑ Обижаете, Александр Николаевич...

‑ Ладно‑ ладно... ‑ ухмыльнулся Саша. ‑ Ну что, мужики, ‑ по домам?

‑ Как? А задержанный? ‑ удивился милиционер.

‑ Завтра, хозяин, завтра... ‑ Белов потянулся и вдруг хитровато подмигнул: ‑ А сейчас мне в прокуратуру спешить надо, дело‑ то уже там! Въезжаешь, подполковник?

‑ Так, значит, задержанный останется у нас до утра?

‑ Точно! ‑ тряхнул головой Саша. У двери кабинета он снова подмигнул милиционеру: ‑ Знаешь, командир, мне кажется, что ночевка у вас пойдет ему только на пользу!

Кордон стоял, прижавшись к прутьям решетки, и нетерпеливо ждал Сашиного возвращения. Когда тот появился в коридоре, продюсер, подобно истосковавшемуся по хозяину щенку, заерзал и едва не заскулил:

‑ Ну что, Саш? ‑ спросил он дрожащим голоском. ‑ Как наши дела?..

‑ Плохо! ‑ раздраженно буркнул Белов. ‑ Твое дело уже в прокуратуре. Что ж ты мне сразу не позвонил, а, Андрей?! Столько времени потеряли!..

‑ И что же теперь? ‑ Кордона буквально трясло от страха. ‑ Неужели уже ничего нельзя сделать?

‑ Попробуем... Сейчас поеду в прокуратуру ‑ может там твои бумаги получится пере‑ хватить.

Кордон едва не плакал.

‑ Саша, дорогой, вся надежда на тебя! Если деньги нужны ‑ у меня есть... Пожалуйста, Саша... Я для тебя ‑ все что захочешь... По гроб жизни...

‑ Ладно, не суетись, ‑ прервал его излияния Белов. ‑ Потом сочтемся, надо сперва де‑ ло сделать!

Он ободряюще похлопал продюсера по тон‑ кой ладони, судорожно сжимавшей прут решетки, и, не оглядываясь, зашагал прочь.

 

XXV

Освободили Кордона на следующий день, ближе к полудню.

Сутки, проведенные за решеткой, наложили на продюсера неизгладимый отпечаток. Щеки его покрылась рыжей щетиной, волосы спутались, ввалившиеся глаза были полны отчаянья и невыразимой тоски – такой, какая часто встречается у зверей в зоопарках.

Вид Кордона был настолько жалок, что против воли своей Белов сделал то, что делать совсем не собирался. Проходя мимо продюсера по коридору, он шепнул ему:

– Все нормально, Андрей, я сейчас...

В кабинете милицейского начальника он достал бланк подписки о невыезде и положил его перед подполковником:

– На, заполни, – сухо приказал он. – Возьмешь у этого клоуна подписку. А бумаги его давай мне.

Милиционер деловито кивнул, открыл сейф и, передав Белову несколько листков протоколов, сел заполнять бланк. Закончив, он поднял на Сашу свои бегающие глазки.

– Готово, Александр Николаевич. Ну что, освобождаем как договорились?

Белов убрал документы в портфель и кивнул. Подполковник открыл дверь в коридор и гаркнул:

‑ Мельников! Давай сюда киношника!

Сержант с лицом спившегося автослесаря

ввел в кабинет Кордона. Изможденное лицо продюсера неуловимым образом изменилось. Он старательно скрывал ту новость, что шепнул ему в коридоре Саша, но, несмотря на все его усилия, радость распирала его ‑ пробивалась лихорадочным блеском глаз, подрагиванием губ, скрывающих торжествующую улыб‑ ку, нервным трепетом топких пальцев, теребящих подол пиджака.

‑ Гражданин Кордон, подойдите ближе, ‑ строгим, чеканным голосом произнес подполковник. ‑ Следствие сочло возможным, до выяснения всех обстоятельств данного дела, отпустить вас под подписку о невыезде. Распишитесь вот здесь и... и благодарите бога, гражданин Кордон, что у вас есть такие друзья...

‑ Да‑ да, конечно... ‑ продюсер торопливо подписался на бланке и повернулся к Белову. ‑ Спасибо. Спасибо, Саш...

‑ Брось, чего там! ‑ Саша встал и кивнул милиционеру: ‑ Все, товарищ подполковник, мы можем идти?

‑ Да, вы свободны, ‑ важно ответил тот.

‑ Пойдем, Андрей, ‑ Белов хлопнул Кордона по плечу и подтолкнул к двери. ‑ Тебя там Анюта в машине ждет!

вернулся к Белову. – Спасибо. Спасибо, Саш...

– Брось, чего там! – Саша встал и

кивнул милиционеру: – Все, товарищ подполковник, мы можем идти?

– Да, вы свободны, – важно ответил тот.

– Пойдем, Андрей, – Белов хлопнул Кордона по плечу и подтолкнул к двери. – Тебя там Анюта в машине ждет!

Аня ждала Кордона не в машине, а прямо на крылечке ментовки. Увидев продюсера, она тут же кинулась ему на грудь – решительно и проворно, как пограничная собака – на нарушителя.

– Анрюша!.. – девушка повисла на шее Кордона, не забыв при этом бросить через его плечо быстрый осторожный взгляд на Белова.

Саша, усмехнувшись про себя, демонстративно отвернулся в сторонку.

Вот уже два месяца артистка вовсю обхаживала продюсера, всеми силами стараясь добиться его расположения. При этом она побаивалась и непредсказуемого Белова. Опасения эти, впрочем, были совершенно напрасны. Саша относился к поведению Ани с пониманием – потеряв могущественного покровителя в его лице, девушка стремилась вернуть себе хотя бы Кордона, ведь от него зависела и ее карьера, и благосостояние. «Всегда от кого‑ нибудь зависишь ‑ такая жизнь» ‑ невольно вспомнились ему давние слова актрисы.

Объятия Анны, похоже, мало тронули Андрея. Он бесцеремонно расцепил ее руки, отпихнул и, в свою очередь, бросился к Белову.

‑ Саша, друг!..

От продюсера невыносимо разило «обезьянником». Саша, не вытерпев и пяти секунд его объятий, повторил с Кордоном точно такой же маневр, какой тот проделал с Аней.

‑ Оставь, Андрей, что ты, в самом деле?! ‑ поморщился он. ‑ И вообще, поехали уже отсюда!..

Кордон сел на заднее сиденье, Саша расположился впереди, уступив место возле продюсера, а заодно и сомнительную радость обонять недавнего узника, Анне. Захлопнув дверцу машины, Белов первым делом открыл окошко и велел шоферу врубить на полную мощь вентиляцию. Как только " Мерседес" тронулся, Кордон подался вперед и спросил:

‑ Саш, так как все это понимать? Почему подписка о невыезде? Разве дело не закрыто?

‑ Ишь ты, какой шустрый! ‑ усмехнулся Белов, глядя прямо перед собой. ‑ Я же тебе уже говорил: бумаги ушли в прокуратуру, па тебя заведено уголовное дело ‑ все честь по чести, как полагается. Вот если б удалось перехватить документы в ментовке ‑ тогда и расклад был бы другим! Сам виноват, надо было сразу мне звонить, что ж ты?..

‑ Л как же... как же теперь с Голливудом быть? ‑ растерянно спросил продюсер.

‑ Какой теперь Голливуд, ты о чем? ‑ Белов повернулся, с мрачным недоумением в упор взглянув на Кордона. ‑ Ты что, не въезжаешь в ситуацию? Тебе срок светит, Андрей! Знаешь, сколько сейчас за наркоту дают?

‑ Ты хочешь сказать, что меня будут... судить?!..

Саша снова усмехнулся и покачал головой:

‑ Ну, до суда‑ то, думаю, не дойдет!.. Короче, в прокуратуре мне обещали вот что. Закрыть дело прямо сейчас нельзя никак. Его сплавят постепенно: помурыжат полгодика или год, а потом, за недоказанностью, ‑ в архив. Понял? Ну а тебе обо всей этой истории надо помалкивать. Если про это пронюхают журналюги, поднимут шум, то замять твое дельце будет в сто раз сложнее. Это, надеюсь, понятно?

Кордон сосредоточенно кивнул и на минуту‑ другую замолчал. За это время его мятущиеся мысли совершили круг и снова вернулись к несбыточной мечте ‑ Голливуду.

‑ Саш, а что мне американцам сказать?.. ‑ растерянно спросил продюсер.

‑ Ну уж это ‑ не знаю! Что хочешь... Скажи, что заболел, что любимая бабушка умерла, что женится надумал, что планы изменились... Только не говори ради бога, что менты у тебя дурь нашли ‑ вряд ли это им понравится!..

Кордон снова подавленно замолчал. Похоже, он никак не мог смириться с тем, что Голливуду придется обойтись без его услуг.

На сей раз затянувшееся молчание прервал Белов. Он повернулся к продюсеру и, опустив глаза, неохотно сказал:

‑ Тут вот еще что... Этот мент мне шепнул, что их навел кто‑ то... Короче, была анонимка, что у тебя наркота на даче. Ты не думал ‑ кто бы это мог быть?

‑ А что тут думать! ‑ горько ухмыльнулся Кордон. ‑ Тут и думать нечего ‑ или Дорфман, или Арцишевский, или Булыга! Коллеги, мать их... Их кандидатуры ведь тоже в Госкино обсуждались. Дело‑ то это больше месяца там крутилось, я просто не говорил тебе раньше времени. Ну а когда меня выбрали ‑ вот они и... Конечно, кому ж охота упустить такой проект ‑ тут маму родную заложишь, не то что коллегу‑ продюсера!

‑ Н‑ да... ‑ покачал головой Саша. ‑ Ну у вас, ребята, и нравы!..

‑ Волки!.. ‑ яростно прошипел сквозь зубы Кордон и отвернулся к окну.

‑ Ну и куда ты теперь?.. ‑ спросил Белов после паузы.

‑ Домой, куда ж еще! ‑ не поворачиваясь, буркнул продюсер.

‑ Нет, я в смысле ‑ чем заниматься думаешь? ‑ объяснил Саша.

Кордон повернулся к Белову и немного смущенно спросил:

‑ Саш, а ты на мое место кого‑ нибудь взял?

‑ Когда?! ‑ удивился Саша. ‑ Я второй день одними твоими делами занимаюсь!..

‑ Тогда, может быть... Может, я снова возьмусь за " Бессмертных"? ‑ не слишком уверенно предложил Кордон. ‑ Ты как думаешь, Саш?..

‑ Ну конечно, о чем речь... ‑ с абсолютно равнодушным видом кивнул Белов.

" Вот так! Что, как говорится, и требовалось доказать!.. " ‑ с удовлетворением отметил про себя он.

У Саши были все основания быть довольным собой. Бунт на корабле был подавлен по‑ стахановски ‑ в самые сжатые сроки. Теперь можно было не сомневаться ‑ Кордон будет работать на съемках картины Фила до победного конца, до самой премьеры.

 

XXVI

Космос прощался с пасекой. Ранним утром он неторопливо обошел ульи ‑ без дымаря, без маски. Пчелы вились вокруг его долговязой фигуры, не проявляя и тени агрессии.

‑ Слышь, тезка, а пчелки‑ то тебя признали! ‑ крикнул ему пасечник.

‑ Признали... ‑ вполголоса согласился Космос.

Он протянул руку ладонью вверх. На нее тут же села пчела, она пошевелила своими усиками ‑ словно помахала на прощанье ‑ и улетела. Ей некогда было разводить сантименты, надо было работать.

Проводив пчелку взглядом, Космос повернул к дому. Там, со стареньким рюкзаком в руках, его ждал старый пасечник.

‑ Держи, ‑ протянул он мешок.

Рюкзак оказался весьма увесистым. Космос закинул его за спину и, дурачась, закряхтел:

‑ Ого! Ты чего, дед, туда понапихал‑ то?!

‑ Так, дары природы... ‑ усмехнулся пасечник. ‑ А теперь слушай внимательно. Там в двух мешочках ‑ смеси травяные. Ту, что в большом, будешь пить каждый день. Заваривай по ложке и пей утром и вечером вместо чая. Ну а другую, в маленьком мешочке, заваришь если... Если к гадости этой тебя опять потянет, понимаешь? ‑ Кузьма Тимофеевич впился в лицо Космоса колючим взглядом. ‑ Если опять духом ослабнешь, и захочется тебе снова понюхать эту заразу! Заваривай покруче сразу литр и пей все сразу! Ты понял меня, тезка?!

‑ Понял, дед, понял, ‑ абсолютно серьезно кивнул Космос. ‑ Только знаешь... Думаю, маленький мешок мне не понадобится...

‑ Дай‑ то Бог!.. ‑ вздохнул пасечник, опустив глаза.

Они помолчали. Космос поправил на плече рюкзак.

‑ Пора...

‑ Дорогу‑ то хорошо запомнил? ‑ спросил старик и в который уже раз принялся повторять. ‑ Вон по той тропке ступай. Тропинка приметная, не заблудишься. А часа через два к Софронову выйдешь. Там в одиннадцать часов автобус пойдет до райцентра, а уж там...

‑ Я помню, дед, ‑ мягко остановил его Космос. ‑ Все, давай прощаться...

‑ Будь здоров, Кузя! ‑ пасечник постарался улыбнуться и протянул своему постояльцу натруженную, узловатую ладонь. – Ну, а коли что не так было ‑ ты уж зла не держи!..

Космос вдруг почувствовал, что у него защипало в глазах.

‑ Да ты что, дед!.. ‑ пробормотал он и неловко облапил старика. ‑ Спасибо тебе, тезка! За все спасибо!..

Шмыгнув носом, Кузьма Тимофеевич обнял Космоса и крепко‑ накрепко расцеловал его в обе щеки. От его бороды пахло медом.

‑ Ну, с богом!.. ‑ пасечник резко оттолкнул пария и размашисто его перекрестил.

Тот опустил голову, повернулся и торопливо зашагал по тропке.

 

Часть 3

 

 

ДЕФОЛТ

XXVII

Белов отложил кипу документов и устало потер ладонями виски. Новый проект Бригады ‑ строительство нового высотного бизнес‑ центра ‑ обещал грандиозные прибыли. Во всяком случае, это следовало из расчетов, приведённых в подробнейшем бизнес‑ плане, с которым он только что ознакомился. Последние сомнения остались в прошлом, теперь надо было договариваться с подрядчиками. Белов решил с этим не тянуть и пригласить их к себе уже завтра. Через неделю съемочная группа «Бессмертных» отправлялась в Североуральск, поэтому надо было закончить все дела по бизнес‑ центру до отъезда.

Он нажал клавишу селектора.

‑ Слушаю, Александр Николаевич, ‑ тут же ответил ему ровный голос Людмилы.

‑ Людочка, пригласи ко мне назавтра, часов на десять, руководство «Мосбизнесстроя», «Гефеста» и СМУ 123, хорошо? Да, и пусть обязательно придет... ‑ Белов осекся, потому что внезапно из селектора донесся сдавленный вскрик секретарши и, следом, грохот падающего стула.

‑ Люда! ‑ встревоженно окликнул ее Саша. ‑ Люда, что с тобой?!

Селектор молчал, Белов вскочил и, чертыхаясь, бросился в приемную. Он рванул на себя дверь и остолбенел.

Посреди прием ной, застыв подобием Роденовской скульптуры, стояли, слившись в жарком поцелуе, Люда и... Космос!

‑ Брат! ‑ выдохнул Саша.

Ему, конечно, тоже хотелось обнять друга, но он сделал над собой усилие и остался на месте. Только когда Космос оторвался, наконец, от девушки, он рявкнул во весь голос:

‑ Ты, чудище Косматое! Откуда ты взялся?!

Космос повернулся и, раскинув в стороны руки, кинулся к нему.

‑ Саня, брат!

Белов тихо охнул ‑ объятия Космоса были непривычно, прямо‑ таки по‑ медвежьи, крепки.

‑ Осторожно, чудила, ‑ ребра мне переломаешь! ‑ засмеялся он.

‑ Извини, брат... ‑ улыбнулся Космос, выпуская Сашу из рук. ‑ Ну как вы тут без меня?

Белов, улыбаясь, рассматривал друга.

Тот явно окреп, налился скрытой мужской силой, от него исходило спокойствие и уверенность в себе. Лицо его загорело и обветрилось, теперь Космос чем‑ то походил на моряка или геолога, вернувшегося из дальней экспедиции. Смотреть на него было невыразимо приятно.

«Неужели колдун помог? » ‑ подумал Саша, а вслух ответил, посмеиваясь, на вопрос друга:

‑ Плохо, Кос! Бросили меня все.

Пчела на Гавайях кости греет, ты в деревенскую глушь забился; ну а Фил... Там все по‑ прежнему...

‑ А если серьезно? ‑ наморщил лоб Космос. ‑ Что нового?

‑ Ну, если серьезно... ‑ Саша шагнул в сторону и церемонно указал на распахнутую 'дверь своего кабинета. ‑

Прошу... .

Космос бросил быстрый взгляд на Люду. Та, утирая слезы радости, тут же кивнула: ну, конечно, мол, о чем речь?

В кабинете они сели друг напротив друга и закурили.

‑ Ну что, у Фила все по‑ прежнему, выпустив тугую струю дыма, Белов начал свой отчет. ‑ Пластина в черепе прижилась хорошо, повязок у него больше нет, ну а в остальном. Врачи говорят ‑ положительной динамики нет, надо ждать. Что касается дел, то тут все нормально. И старые схемы все работают, и кое‑ что новое затеваем. вот, собираемся строить высотный бизнес‑ центр на берегу Москвы‑ реки. Посмотришь потом проект ‑ знаешь, какая красотища. Что еще? ‑ Саша осторожно взглянул на друга и вздохнул. ‑ Кино Филовское я все‑ таки снимаю. Вместе с Кордоном. Если все будет нормально, в ноябре‑ декабре премьеру устроим...

‑ Сань, ‑ перебил его Космос. ‑ Я вот что хотел тебе сказать... Знаешь, с этим Филовским кино ты прав. Кругом прав, на все сто! И с Кордоном ‑ тоже! Пусть Фил сам решит ‑ жить этой суке или нет... Так будет справедливо!

‑ Ну слава богу! ‑ с облегчением выдохнул Саша. ‑ А я боялся ‑ ты опять орать начнешь...

Космос задумчиво покачал головой. ‑ Нет, Сань, не начну... Я вообще там, на пасеке, многое про себя, да и про всех нас понял. Знаешь, в чем наша главная ошибка? Мы всегда думали, что мы ‑ волки, а мы, Саня ‑ хорьки!

‑ Почему ‑ хорьки? ‑ опешил Белов.

‑ А, долго объяснять! ‑ отмахнулся Космос. Он пожевал губами и, исподлобья взглянув на Белова, твердо, даже, пожалуй, жестко отчеканил. ‑ Короче, Саня, наркотой и оружием я больше заниматься не буду, и денег от них мне не надо. Вот так... Хочешь ‑ пошли меня сразу на хрен, а хочешь ‑ постарайся понять...

Белов встал и, опустив голову, прошелся по кабинету. То, что он услышал, требовало осмысления. Как следовало понимать слова друга ‑ как начало полного развала Бригады или как первый шаг к их выздоровлению? .. Положа руку на сердце, Саша не знал ответа на этот вопрос. С одной стороны, демарш Космоса мог спровоцировать новый нешуточный конфликт ‑ с тем же Пчелой, например. А с другой... С другой стороны, мотивы этого демарша ему, Саше Белову, были не только абсолютно понятны, но и весьма близки. Вот только позволить себе подобные заявления он не мог. Не имел права ‑ по той простой причине, что уже давным‑ давно он был не просто Сашей Беловым, он был САШЕЙ БЕЛЫМ.

Он опустился на диван рядом с Космосом и положил ему на плечо руку. .

‑ Эх, Кос, Кос... Знаешь, как я хотел бы сказать что‑ нибудь подобное... Послать все вот это к едрене фене и заявить: все, баста, я хочу быть чистым и выхожу из игры! Вот только поймут ли? Сколько людей на меня завязано! Какие деньги крутятся! Да разве ж мне дадут соскочить?

‑ Саня, если ты хочешь меня уговорить, предупреждаю сразу ‑ это голяк! ‑ упрямо буркнул Космос. ‑ У меня было время все обдумать и решить. Теперь решай ты.

‑ Чего решать‑ то? ‑ не понял Саша.

‑ Ну как?. ‑ смутился Космос. ‑

Что со мной делать... Коленом под зад или...

‑ Ты охренел?! ‑ вспыхнул Белов. ‑ Какое колено?! .. Передашь свои контакты D Азии Шмидту и все! Что, блин, других дел что ли нет?! ..

‑ Например?

‑ Да мало ли! ‑ Белов в растерянности огляделся по сторонам и его взгляд наткнулся на бумажную кипу на столе‑ проект бизнес‑ центра. ‑ Хоть вот это, например! Бери на себя бизнес‑ центр и строй себе на здоровье!

‑ Ты серьезно?

‑ А то! ‑ радостно фыркнул Саша. ‑ Завтра соберем совещание с подрядчиками, заодно и архитекторов пригласим.. Познакомишься там со всеми, вникнешь в суть ‑ И вперед! Дело‑ то какое, а, Кос?! Ну что, хоккей?

‑ Хоккей! ‑ Космос рассмеялся и звонко шлепнул по протянутой Беловым руке.

Белов вскочил и распахнул дверь в приемную.

‑ Люда! Значит, назавтра – «Mocбизнесстрой», «Гефесть», СМУ ‑ 123 и этих... как их... а, архитекторов! ‑ выпалил ОН. ‑ Да, и вот еще что! Скажи там им, что руководить всем проектом будет Космос Юрьевич Холмогоров! Поняла?

‑ Поняла! ‑ просияла девушка.

‑ ВОТ и умница! А потом чаю нам, кофе, коньяку, посади вместо себя кого‑ нибудь ‑ и к нам! .. Запремся ото всех, Кос будет рассказывать, как в деревне пчел доил!

 

XXVIII

В середине августа часть съемочной группы выехала в Североуральск. Им предстояло подготовить натуру ‑ тот самый завод, что в свое время нашел Фил. Остальные киношники должны были отправляться на Урал в конце месяца ‑ с ними планировал уехать и Белов.

Эта задержка оказалась весьма кстати. Саша мог спокойно, без спешки передать все дела по строительству бизнес‑ центра Космосу. А заодно и приглядеться, как новоиспеченный руководитель проекта будет брать в свои руки бразды правления. Все‑ таки кое‑ какие сомнения в правильности своего выбора у Белова оставались. Как ни крути, а последние два‑ три года Космос никаких серьезных дел самостоятельно не вел, все, что ему доверяли ‑ это контроль за отправкой наркотиков из Таджикистана. Впрочем, этот процесс был настолько давно и хорошо отлажен, что никакого особого контроля за собой не требовал.

Все первые совещания и переговоры по строительству бизнес‑ центра проводились в присутствии Белова. Сам он в разговоры практически не вступал, но. внимательно следил за всем, что делал и что говорил Космос. А говорил он, кстати, против обыкновения немного ‑ больше слушал, мотал на ус, делая массу пометок в специально заведенном для этого дела блокноте.

Обычно; отпустив гостей, Космос с Беловым оставались еще на какое‑ то время чтобы обсудить услышанное и прикинуть свои дальнейшие действия. И с каждым таким разговором Саша все больше убеждался ‑ он не ошибся в своем выборе. Космос вникал в суть дела плотно и конкретно, проект изучил досконально, и абсолютно все, что он предлагал, было взвешенным, толковым и дельным.

«Чудеса! ‑ думал порой, слушая его, Белов. ‑ Похоже, этот пасечник не только отвадил его от кокса, но и мозги вправил!

Вскоре вернулся с отдыха Пчела ‑ загорелый, веселый и шебутной. Он то‑ же был искренне рад встрече с Космосом и тоже отметил очевидные перемены, про изошедшие с другом.

‑ Саня, ты заметил что с Косом случилось? ‑ спросил o~ Белова после первого серьезного разговора с Космосом насчет финансирования строительства.

‑ А что такое?

‑ Ну просто другим человеком стал!

Морда стала как у ковбоя, лапа вся в мозолях, твердая, как сковородка. Терминатор, блин! ' Мало этого ‑ он, черт Косматый, наконец‑ то соображать на‑ чал! Знаешь, как он меня в оборот взял?! Я и охнуть не успел, а он мне ‑ бац! ‑ план поэтапного финансирования на восемь месяцев вперед! Я спрашиваю ‑ Кос, откуда у тебя это? А он глазки потупил ‑ ну прямо Золушка на балу! ‑ сам, говорит, составил. Сань, я этот план посмотрел ‑ толковый план!

От былых конфликтов между друзьями не осталось, казалось, и следа. Взаимопонимание было полным ‑. и в работе, и в жизни. Так что Белов мог отправляться в Североуральск со спокойным сердцем.

Он заказал билет на самолет до Екатеринбурга и теплым августовским утром отправился в аэропорт. Звонок Пчелы раздался, когда Саша проходил регистрацию на рейс.

‑ Саня, беда! ‑ голос друга звучал так, словно он задохнулся от быстрого бега ‑ Рубль рухнул.

‑ Как рухнул? ‑ не понял Белов.

‑ Так! Торги на бирже остановлены, курс не определен, все валютные операции сворачиваются... Короче, труба полная! Давай бросай все и лети сюда ‑ будем думать, что делать.

Слушая донельзя встревоженного Пчелу, Белов уже пробирался к выходу из здания аэропорта.

‑ Уже еду! ‑ бросил он в трубку и отключил телефон.

. Вся следующая неделя прошла под знаком неведомого прежде, пугающего слова «дефолт». Это слово довлело надо всем деловым миром, не сходило с уст, повергая слабых в гибельный ступор и заставляя сильных крутиться с утроенной энергией.

Кипела работа и в Бригаде. Первым делом надо было заморозить все операции с валютой ‑ в условиях, когда никто не знал реального курса рубля, любые операции с «зелеными» могли обернуться серьезными убытками.

Другой головной болью стали им‑ портные товары по линии Фонда, уже проплаченные долларами. Понятно, что реализовывать их по прежним рублевым ценам было нельзя, но и новых цен никто пока назвать не мог. Отпуск таких товаров приостановили, а тем временем на склады Фонда продолжали приходить все новые грузы. Возникла острейшая проблема складских помещений. Взмыленные Космос с Пчелой целыми днями носились по Москве и пригородам. пытаясь пристроить нескончаемые фуры с импортными сигаретами и алкоголем.

И все‑ таки самых страшных, самых непоправимых последствий кризиса им избежать удалось. Когда премьер‑ министр, которого в стране все поголовно звали «Киндер‑ сюрпризом», объявил, что государство отказывается от своих обязательств по ГКО, Пчела надрался в драбадан. В таком виде он приехал к Белову.

‑ Саня, кореш... Японский городовой... Как в воду смотрел.... ‑ с пьяным восторгом нечленораздельно мычал Пчела и лез целоваться. ‑ Дай я тебя... Спас банк, в натуре спас...

Банк «Бриг» и в самом деле вышел из урагана под названием «Дефолт» можно сказать целехоньким. Он оказался едва ли не единственным коммерческим банком в Москве, в активах которого не оказалось ни единой облигации ГКО. Это обстоятельство вознесло «Бриг» к вершинам рейтинга надежности, а имя Виктора Пчелкина стало в кругах банкиров почти таким же известным, как среди футболистов ‑ имя Пеле.

Пчела чувствовал себя королем. Ему так льстила обрушившаяся на него популярность, что он не про пускал ни одной тусовки, на которой засвечивались столичные финансисты. А наутро пересказывал друзьям слухи, сплетни и свежие, весьма специфичные, анекдоты:

‑ Пацаны, новую хохму слышали?

Один банкир звонит другому: «Брателла, ну как дела? » Ему отвечают: «Нормально... » А этот: «Извините, я не туда попал».

В сентябре ситуация более или менее стабилизировалась. Курс рубля продолжал снижаться, но это уже был не обвал, а мягкое планирование. В таких условиях уже можно было возобновлять и торговлю, и валютные операции. Коммерческая деятельность Бригады возобновилась почти в полном объеме.

Белову стало понятно ‑ все самое страшное осталось позади, и он снова засобирался на Урал. Космос с Пчелой не возражали, Ольга ‑ тоже, и в середине сентября Саша отправился в Североуральск.

 

XXIX

Урал встретил Белова бабьим летом ‑ теплым, тихим и необычайно красивым. В аэропорту Екатеринбурга его ждали давние партнеры по бизнесу ‑ братья Боричевы. Для дорогого гостя была приготовлена целая программа, включавшая охоту, рыбалку, русскую баню и прочие нехитрые утехи. Но Саша от всего этого отказался, сославшись на острую нехватку времени, и попросил немедленно ОТ‑ править его в Североуральск.

‑ Александр Николаевич, как же так? ‑ обиженно бубнили долговязые, чем‑ то похожие на Космоса, братья. ‑ В кои‑ то веки выбрались к нам, и сразу уезжать?!

‑ Не могу, пацаны, ‑ оправдывался Белов. ‑ Ну честное слово ‑ времени нет совсем!

Отчасти это было правдой. Съемки в Североуральске шли полным ходом и, по прикидкам Белова, должны были вот‑ вот закончиться. Ему хотелось застать хотя бы самый конец. Так что времени на «культурную программу‑ братьев у Саши действительно не было.

Разочарованным хозяевам пришлось уступить. Белову дали «бумер» с шофером и охранником и тут же, в аэропорту, проводили гостя в неблизкую дорогу на север области.

Трасса на Севереуральск пролегала большей частью среди лесов, и поначалу Белов с удовольствием любовался пейзажами за окном. Осень уже успела раскрасить уральские леса самыми разными красками, и в свете яркого солнечного дня они представляли собой великолепное, завораживающее зрелище.

Потом Саша утомился и как‑ то незаметно задремал. Он проснулся уже в Севереуральске. К тому времени уже совсем стемнело, поэтому сколько ни вглядывался Белов в безлюдные и темные улицы города, ни одного знакомого дома он не заметил.

«Что Ж у них ни одного фонаря‑ то нет! ‑ не без досады думал Белов. ‑ Ну ни хрена не видать! А, ладно, завтра все рассмотрю...

Машина остановилась у единственной в городе гостиницы, практически целиком занятой съемочной группой. По ее ступенькам навстречу Белову уже спешил маленький лысый человечек ‑ администратор киногруппы.

‑ Александр Николаевич, дорогой! ‑ восторженно верещал он. ‑ Ну наконец‑ то! А мы тут все уже заждались, обещались ведь еще в августе быть ‑ и не едете никак!

‑ Где Кордон? ‑ Саша бесцеремонно оборвал поток его неискренней радости.

‑ Андрей Андреевич отдыхает уже.

Утомился, знаете ли... Прикажете разбудить?.. .

‑ Не надо, пусть спит, ‑ небрежно махнул рукой Белов. ‑ Куда мне?

Администратор засеменил вперед, показывая дорогу к номеру Белова. А Саша шагал следом и думал о том, что Кордон, похоже, окончательно зарвался. Белов звонил ему из машины, поэтому продюсер знал точное время его приезда. И тем не менее дожидаться его Кордон не стал. Тут было о чем подумать.

Вообще, после истории с освобождением из «обезьянника» отношения Саши с Кордоном довольно резко изменились. Отныне ни о каком панибратстве со стороны продюсера не было и речи. Наоборот, теперь он старался держаться от Белова подальше. В принципе, такой поворот Сашу вполне устраивал, и о причинах этих перемен он предпочитал не задумываться. Главное ‑ Кордон больше не капризничал, работал как полагается, а все остальное Белову было по барабану.

Иногда, правда, его посещали сомнения ‑ а не пронюхал ли часом продюсер об истинной роли Саши во всей этой истории. Например, он вполне мог разузнать в прокуратуре, что никакого дела на него нет. Не то чтобы у Белова были какие‑ то конкретные подозрения на этот счет ‑ просто ничего другого в голову не приходило.

~A, плевать! ‑ вяло думал он тогда. ‑ Даже если и догадался ‑ что он теперь сделает? До конца съемок осталось всего ничего, а уж после премьеры...

 

XXX

Утром Белов отправился на завод.. превратившийся на время в съемочную площадку. То, что ему пришлось там увидеть, и впрямь больше походило на какие‑ то фантастические декорации, чем на нормальный металлургический завод.

Повсюду была полная разруха ‑ выбитые стекла, облупившиеся стены, горы мусора, ' ржавых железяк, бетонной крошки и кирпичного боя...

«Как же так? ‑ растерянно думал Белов, озираясь по сторонам. ‑ Я же помню этот завод ‑ вполне приличный заводик был, полгорода на нем работало. Это ж надо ‑ как Мамай прошел!... »

Съемочная группа расположилась в плавильном цеху, здесь по замыслу сценаристов должны были развернуться ключевые события фильма. На современном заводе, среди огнедышащих печей и рек расплавленного металла, средневековые рыцари устраивали свои последние разборки. Здесь же должна была состояться и финальная, самая многолюдная сцена картины ‑ апофеоз торжества справедливости, окончательная и бесповоротная победа добра над злом.

Вслед за суетливым администратором Саша вошел в цех, и первым человеком, которого он там увидел, был Киншаков ‑ в рыцарских доспехах и с огромным двуручным мечом в руках.

‑ Сань! ‑ окликнул Белов приятеля. ‑ Здорово!..

‑ Здорово! ‑ откликнулся тот. ‑ Приехал? Молодец! А я уж думал, что из‑ за этого дефолта...

Его перебил пронзительный, как автосигнализация, крик ассистентки режиссера:

‑ Александр Иванович! Ну сколько можно звать?! Идите переодеваться, только вас все ждут!

Киншаков хлопнул Сашу по плечу закованной в сверкающий металл ладонью:

‑ Извини, дела...

Каскадер ушел, Белов двинулся дальше, но не успел он сделать и десятка шагов, как к нему подскочил Кордон:

‑ С приездом, Саш! Проходи, устраивайся... Там, возле камеры, кресло тебе поставили, ‑ он махнул рукой куда‑ то направо и, нацепив на себя озабоченную мину, пробормотал: ‑ Ну где же эти механики, черт бы их побрал...

Продюсер, уже не обращая ни малейшего внимания на Белова, высматривал. кого‑ то поверх его головы. Вдруг он увидел кого‑ то и, мгновенно сорвавшись с места, исчез. Саша, недоуменно качнув головой, отправился в противоположную сторону.

В цеху царила невообразимая суета.

Готовились к съемкам финальной сцены, в которой помимо трех десятков актеров должны были сыграть свою роль давно потухшие плавильные печи и прочее заводское оборудование. Печи должны были изрыгать пламя, возле них суетились пиротехники, начинявшие их своими адскими смесями. Костюмеры и гримеры хлопотали вокруг артистов, облаченных в роскошные на‑ ряды средневековья. В глазах рябило от обилия сверкающих доспехов, парчовых платьев, ярких плащей и пышных плюмажей.

Саша без труда нашел свое кресло и сел в сторонке от беспрерывно снующих туда‑ сюда киношников и приготовился ждать. По собственному опыту о» уже знал ‑ львиная часть времени на съемках уходит на подготовку. Порой для того чтобы отснять не самый сложный трехминутный эпизод нужно было готовить его чуть ли не сутки, и главная проблема чаще всего заключалась в какой‑ нибудь досадной мелочи.

Подобная ситуация, как вскоре понял Саша, сложилась и сейчас. К съемкам было готово все, кроме одной детали. По замыслу режиссера встреча двух противоборствующих сил проходила на фоне огнедышащих печей. Но этого ему показалось мало. Режиссер хотел, чтоб над актерами во время действия проплывал, разбрасывая водопады искр, ковш с якобы жидким металлом. Ковш был на месте, пиротехники уже начинили его всем необходимым, вот только двигаться он не желал. От многолетнего бездействия в его механизмах что‑ то заело, в результате чего несчастный ковш только дергался, как паралитик, и ни с места.

Наверху, под крышей цеха, уже копошились механики и электрики, пытаясь оживить механизмы ковша, но пока толку от их суетни было немного.

‑ «Это надолго... » ‑ решил Белов и вышел из цеха.

Около часа он бродил по заводской территории, не уставая удивляться тому, что огромный завод, производивший тысячи тонн металла и дававший сотням людей работу, оказался просто выброшен на свалку, как прохудившаяся кастрюля.

«Интересно, ‑ невольно прикидывал Саша, ‑ сколько надо вложить в эту махину, чтобы ее снова запустить? И будет ли от этого толк... »

Когда он вернулся в цех, механизм ковша был уже реанимирован. Заводской инженер показывал ассистенту Кордона как управлять его движением. Рядом с кислой физиономией стоял сам продюсер.

‑ Эта кнопка ‑ вперед, эта ‑ назад, а красная ‑ стоп... ‑ тыкал он в кнопки массивного пульта на длинном гофрированном шланге. Ковш, подчиняясь командам, с надрывным гудением елозил по стальному рельсу под потолком цеха. ‑ Смотри только дальше третьей печи не заезжай! ‑ предупредил инженер. ‑ Там крепления сгнили совсем, могут не выдержать...

Саша прошел мимо них и сел в свое кресло. Осветители уже включили свои прожектора, оператор склонился к камере, актеры замерли на исходных позициях, пиротехники посматривали на режиссера, готовые в любую секунду запустить свои фейерверки. Все было готово, с минуту на минуту должна была начаться съемка.

‑ Внимание! ‑ прогремел усиленный мегафоном голос режиссера. ‑ Всем приготовиться к съемке! Пиротехники, начали!

В плавильных печах вспыхнул огонь и валом повалил рыжий дым, из ковша посыпались искры.

‑ Камера! ‑ рявкнул режиссер. ‑ Актеры, начали!!!

Две группы актеров двинулись навстречу друг другу.

‑ Пошел ковш!

И ковш, разбрасывая искры, действительно, поплыл над цехом.

Актеры встретились и о чем‑ то жарко заспорили. Со своего места Саша не мог разобрать, в чем там было дело. Впрочем, это было не важно ‑ рядом с актерами работали еще две камеры. Минута ‑ и рыцари вытащили из ножен мечи, дамы бросились в стороны. Там, похоже, назревала конкретная рубка.

Ковш тем временем достиг противоположной стены, остановился на мгновение и не спеша двинулся обратно.

А посредине цеха уже мелькали мечи. Рыцари, разбившись на пары, осыпали друг друга градом ударов. Среди двух десятков дерущихся сноровкой и статью выделялся Саша Киншаков, его соперникам явно приходилось не сладко. Несколько рыцарей уже пали, та группа, заводилой в которой был Киншаков, одерживала верх. Противники пятились, теряя все новых и новых бойцов.

в это время над ними проплыл ковш, осыпав тысячью искр все еще сражающихся и неподвижные тела «убитых». Миновав место боя, ковш продолжил движение. Теперь он полз прямо на Белова, который сидел в одиночестве, чуть в стороне от остальной группы, столпившейся возле камеры и режиссера.

Вот ковш миновал третью печь, о которой предупреждал заводской инженер. Останавливаться он и не думал. Саша посмотрел налево ‑ туда, где с пультом управления ковшом находился ассистент Кордона. Но того паренька на месте не было. Вместо него с черным пультом в руках стоял сам Кордон.

Ковш был уже метрах в десяти от Белова.

Он двигался теперь с надсадным, пронзительным скрежетом. Саша поднял глаза ‑ рельс, по которому полз ковш, трясся словно в ознобе.

Саша уже отрыл рот, чтобы остановить Кордона, и в эту секунду он вдруг перехватил его короткий, быстрый взгляд, брошенный через плечо. Всего одно мгновение они смотрели друг другу в глаза, но этого мгновения Белову хватило с лихвой, чтобы понять все о намерениях Кордона.

Продюсер не собирался останавливать ковш. Наоборот, с мстительным нетерпением он ждал того 'момента, когда, ударившись о ступор на конце рельса, массивный ковш сорвет прогнивший крепеж и рухнет вниз ‑ прямо на голову Белова! ..

Бежать! ‑ была его первая мысль.

Саша взглянул вверх ‑ рельс ходил ходуном, а до удара о ступор ковшу оставалось не более трех метров! Но вместо того, чтоб сигануть с кресла, Белов лишь подался вперед и поджал под себя ноги, приготовившись к решительному рывку, как спринтер на стартовых колодках.

Он не спускал глаз с ковша. Еще полтора метра, еще метр, еще...

Удар! Страшный скрежет! Сверху, прямо в глаза, полетели ошметки ржавчины и известковая пыль. Рельс перекосило, но ковш ‑ о, чудо! ‑ все‑ таки удержался!

Кордон стоял к Саше спиной, он ждал удара ковша об пол, но удара все не было...

Белов медленно встал, смахнул со лба выступивший пот и шагнул к продюсеру.

‑ ЧТО же ты, Андрюша, чужую технику ломаешь? Так и до беды недалеко... ‑ угрюмо сказал он, хлопнув Кордона по сгорбленной спине. ‑ Нехорошо, дружок, нехорошо...

Кордон не шевелился, он словно превратился в соляной столб. Саша вздохнул и направился к выходу из цеха. Больше ему здесь делать было нечего.

 

ХХХI

На следующий день доснимали последние крупные планы и прочую мелочевку. По всему выходило этот день ‑ последний. На съемочную площадку потянулись все без исключения киношники, ведь после завершения съемок ожидалась традиционная грандиозная пьянка.

На брошенный завод не пошел только один человек ‑ Белов. ОН сыт был кинематографом по горло. Вместо этого Саша отправился гулять по городу.

Он шел знакомыми улицами ‑ и не узнавал их. Абсолютно на всем вокруг лежала печать запустения и упадка. Белова окружали стены домов с давно облупившейся краской, покосившиеся заборы, мусор и грязь, асфальт под его ногами был испещрен колдобинами, в которых стояла мутная вода.

А еще его удивило то, что на улицах было совсем мало людей, а те, что попадались Саше навстречу, все были мрачными и озабоченными. Молодежи не было видно совсем.

Рыночная площадь, где восемь лет назад Саша с приятелями шерстил «челноков», была пуста, если не считать трех скособочившихся, заколоченных ларьков. В единственной действующей палатке скучала одутловатая тетка, работы у нее, судя по всему, было немного. Она мазнула по Белову блеклым, равнодушным взглядом и исчезла в глубине своей будки.

Городской парк зарос настолько, что какой‑ нибудь чужак мог запросто принять его за обычный лес. О том, что кота‑ то здесь отдыхали люди, говорили только ржавые остовы качелей и каруселей. Саша прошел дальше ‑ к танцплощадке, вокруг которой когда‑ то кипели жуткие страсти. Здесь местные пацаны клеили девчонок, дрались, устраивали разборки... Теперь сквозь прогнившие доски танцплощадки проросли кусты шиповника и тонкие прутики молодых березок...

Выйдя из парка, Белов отправился на поиски теткиного дома. Эта часть города была застроена частными деревянными домами. Когда‑ то Саше нравилось бродить среди этих домиков. Каждый из них чем‑ то отличался от остальных ‑ яркими ли наличниками, необычным флюгером или затейливыми резными подзорами. Теперь все они были похожи друг на друга, как бомжи‑ близнецы, ‑ одинаково почерневшие, покосившиеся. неухоженные. Многие дома были и вовсе брошены хозяевами ‑ окна на них были заколочены или выбиты, а участки порой позарастали так, что и сами дома разглядеть было непросто.

Из‑ за этого унылого однообразия Белов не сразу нашел нужную улицу, Теткин дом тоже оказался брошенным. Эта избушка, и в прежние‑ то времена выглядевшая весьма скромно, теперь и вовсе, казалось, вросла в землю, окна были выбиты, не было даже рам. Шиферная крыша зияла огромными дырами. Довершали эту печальную картину заросший палисадник и завалившийся забор.

«Надо бы узнать, что с теткой... » ‑ вяло подумал Белов.

Он направился к соседнему дому и вдруг остановился. Прямо у калитки соседей лежал смердящий. полуразложившийся собачий труп. К горлу подкатила тошнота. Саша отвернулся и торопливо пошел прочь.

Тетка умерла ‑ это было ясно как день, а искать ее могилу на таком же заброшенном, как все в этом городе, кладбище Белову совсем не хотелось. Он шел по улице и в который уже раз задавал себе один и тот же вопрос ‑ как могло случиться, что живой город всего‑ то за восемь лет превратился в город‑ призрак. в грязную свалку, в подобие кладбища.

Он миновал заколоченный Дом культуры, здание городской милиции, которое когда‑ то обходил за версту и вышел к автостанции. Здесь, по местным меркам, было многолюдно. Работало несколько ларьков, стояли бабульки с овощами, семечками и прочей ерундой, возле обшарпанной пивнушки кучковались местные алкаши.

Белов пересек площадь, направляясь к гостинице, и вдруг услыхал хриплый окрик

‑ Твою мать! Белый!

Саша обернулся ‑ к нему от пивнухи, слегка пошатываясь, шагал какой‑ то скрюченный мужичонка, болезненно‑ худой, небритый и лохматый.

‑ Белый, кореш! ‑ радостно повторил алкаш, подойдя вплотную.

Сашу обдал отвратительный смрад многодневного перегара. Он слегка попятился, уклоняясь от намеревавшегося облапить его мужичка и кисло улыбнулся:

‑ Я‑ то Белый, а вот ты кто?.

Пьяница по‑ бабьи всплеснул руками и заорал:

‑ Да ты что, Белый, старых корешей не при‑ знаешь, ешкин дух?!

‑ Ешкин дух» ‑ эта словечко‑ паразит всегда вертелось на языке Ферзя, одного из ближайших помощников Боцмана...

«Не может быть! ‑ растерянно думал Белов, вглядываясь в жалкого алкаша, радостно осклабившегося в гнилозубой улыбке. ‑ Это‑ Ферзь?! ‑ В то, что высокий красавец и балагур Ферзь, который был всего‑ то года на три старше Саши, превратился в этого сутулого, беззубого, с седоватой щетиной старика, поверить и в самом деле было трудно.

‑ Ферзь?. ‑ наконец неуверенно произнес он.

‑ Точно, ешкин дух! Угадал! ‑ восторженно выкрикнул тот и, подхватив Сашу под руку, чуть ли не волоком потащил его к пивной. ‑ Ну пойдем, Белый, такую встречу грех не обмыть!

Ошарашенный Белов не успел и глазом моргнуть, как оказался в тесной, вонючей пивнушке.

‑ Давай бабки, Белый! ‑ орал ему в ухо Ферзь. ‑ Сейчас загудим! Давай бабки, ешкин дух!

Саша покорно достал бумажник, и на грязном столе мгновенно появились кружки с пивом, водка, ржавая селедка на бумажных тарелках...

‑ Ну, со свиданьицем, Белый! ‑ Ферзь чокнулся с Сашей и разом заглотил полстакана водки. Запив это дело пивом, он снова потянулся к бутылке.

‑ Притормози‑ ка, Ферзь, ‑ перехватил его руку Белов. ‑ Не гони... Расскажи сперва, как пацаны, где сейчас Боцман...

Ферзь сунул в рот «беломоринуь, выпустил вверх струю едкого дыма и невесело усмехнулся:

‑ На том свете Боцман! Помер, ешкин дух, от туберкулеза на зоне. Еще два года назад...

‑ А остальные? Зяма, Бивень, Татарин, Горыныч?.

‑ Эх, Белый... ‑ повесил голову Ферзь. ‑ Никого, ешкин дух, не осталось! Кто срок схлопотал, кто пулю, кто перо, кто вообще сгинул неизвестно где... Один я остался, ешкин дух, один я...

Ферзь плеснул себе еще полстакана и выпил. Саша видел, что он, как и все хронические алкоголики, стремительно, прямо на глазах, пьянел.

‑ Ферзь, а что с городом стало? ‑ спросил он. ‑ Почему везде разруха‑ то такая жуткая?. ‑ А тебе какое дело?! ‑ закатив глаза, вдруг гневно прорычал тот. ‑ Хрен ли тебе здесь надо?! Ты кто, вообще, такой, а?

Промычав еще что‑ то нечленораздельное, Ферзь уронил голову на стол и затих. Саша огляделся ‑ столпившиеся вокруг стола алкаши с тоской, как голодные собаки, смотрели на оставшуюся выпивку. Он встал и вышел на улицу.

‑ A действительно, хрен ли мне здесь надо?. ‑ вдруг подумал он. ‑ Какого черта я сюда приперся! »

С кристальной ясностью Белов понял: все, что он делал последние полгода, ‑ глупая, никому не нужная суета. Разве нужен сейчас Филу этот дурацкий фильм? Разве о нем болит его душа, блуждающая в неведомых далях между жизнью и смертью? Нет, конечно! Сто тысяч раз ‑ нет! И если уж быть до конца честным, то надо признать: это его личная безумная гордыня и носорожье упрямство заставили Сашу снимать этот фильм наперекор всему, выбрасывая сотни тысяч на ветер и выкручивая руки подонку Кордону. А еще ‑ непреходящее, мучительное чувство вины перед Филом. Ведь именно из‑ за него, Белова, Фил подался в криминал. Он привык верить другу. во всем, поверил и в этом... И что в итоге? А в итоге он подорвался на бомбе, предназначенной для Белова. Гнетущая мысль о ТОМ, что Фил оказался в коме из‑ за него, грызла Сашу все время после взрыва на набережной, и скорее всего именно она стала толчком всей этой глупой, хлопотной и совершенно бесполезной истории с фильмом.

«И что же мне теперь делать... » ‑ тоскливо думал Белов, подходя к гостинице.

На пустой стоянке сиротливо стоял «бумер», выделенный ему братьями Боричевыми, Решение созрело мгновенно. Саша подошел к шоферу, скучавшему у автомобиля, и хмуро приказал:

‑ Заводи свою колымагу, сейчас поедем... Через полчаса черный БМВ покинул Североуральск, увозя в своем салоне Белова, как казалось ему ‑ навсегда.

В Екатеринбурге Саша снова попал в руки гостеприимных братьев, но на этот раз возражать против «культурной программы» он не стал.

Стараясь заглушить ноющую в груди тоску, он бросился в загул, как в омут. За неделю, проведенную в охотничьих угодьях Боричевых, Белов выпил, наверное, бочку спиртного самых разных сортов и видов.

Наконец, устав от пьянства и заполучив вместо душевного покоя одну только головную боль, он сел в самолет и полетел домой, в Москву.

 

ХХХII

Ольга восприняла возвращение мужа с тем же равнодушием, что и его отъезд. Несмотря на разрыв с Аней, отношения между Беловымы не улучшились ни на йоту. Почему ‑ Саша не мог понять. Вроде бы никаких скандалов и ссор между ними не случалось, но тем не менее трещина, возникшая после памятной разборки в кабинете главврача, затягиваться никак не желала.

Временами Белову казалось, что виной этому была Олина бабка. Жена часто проведывала ее на старой даче, иногда жила там неделями, и каждый раз возвращалась оттуда в какой‑ то странной задумчивости. Словно старалась решить для себя что‑ то важное и никак не могла сделать окончательный выбор. Нечастые попытки Белова пробиться сквозь отчуждение жены кончались, как правило, ничем. Она легко уступала мужу, оставаясь, впрочем, при этом все такой же безучастной и, по большому счету, чужой.

Общение их сводилось лишь к незначительным разговорам за ужином, Саша уже забыл, когда Оля последний раз звонила ему на работу. Поэтому когда в его кабинете раздался звонок жены, Белов изрядно удивился.

‑ Саш, я только что от Кати, ‑ явно взволнованно начала Ольга. ‑ У нее крупные неприятности...

‑ Что случилось? ‑ напрягся Саша.

‑ Помнишь, она говорила про частный роддом?

‑ Ну конечно.

‑ Так вот, они из‑ за дефолта крупно прогорели. В чем там конкретная причина ‑ я не знаю, но... ‑ голос жены дрогнул. ‑ Саш, Катя продает квартиру!

‑ Как? Зачем? ‑ растерялся Белов.

‑ За долги! Послушай, она просто не в себе, ревет белугой и... Ты бы съездил к ней, а?! ‑ Уже еду! ‑ бросил Саша в трубку, вставая из‑ за стола.

‑ Саша, она просила пока ничего тебе не говорить...

‑ Ладно, разберемся!

Он нажал кнопку звонка и прислушался. За дверью послышались торопливые шаги и голос тетки:

‑ Минуточку...

Говорила она явно в нос. «Так и есть ‑ плачет... » ‑ подумал Саша.

Вскоре щелкнул замок и дверь отворилась.

Увидев племянника, Катя растерянно охнула: ‑ Саня... Как ты здесь...

Белов медленно встал, смахнул со лба выступивший пот и шагнул к продюсеру.

‑ Что же ты, Андрюша, чужую технику ломаешь? Так и до беды недалеко... ‑ угрюмо сказал он, хлопнув Кордона по сгорбленной спине. ‑ Нехорошо, дружок, нехорошо...

Кордон не шевелился, он словно превратился в соляной столб. Саша вздохнул и направился к выходу из цеха. Больше ему здесь делать было нечего.

‑ Так, понятно, и что же вы решили предпринять? ‑ продолжил свои расспросы мрачный как туча Белов.

‑ Продать свои квартиры... ‑ всхлипнула Катя.

‑ А жить ты где собиралась?

‑ Так Танина квартира пустует... ‑ пролепетала тетка. ‑ Бот я и подумала...

‑ Ах ты подумала?! .. ‑ рявкнул во весь голос Белов, дав, наконец, волю душившему его гневу. ‑ А ты не подумала, Катя, что у тебя есть племянник, у которого этих долларов ‑ как грязи?

‑ Санечка, так я хотела тебе позвонить... ‑ размазывая слезы, принялась оправдываться тетка.

‑ И что ж не позвонила?!

‑ Мне запретили, Саня... Сказали ‑ мы и

так у тебя на крючке... А Седлецкий говорит: он бандит, он нас всех на счетчик поставит...

Катя уронила голову на руки и затряслась в рыданиях. Белов вскочил на ноги, его просто трясло от ярости, он, захлебываясь, орал:

‑ Как ты могла послушать этого идиота, Катя? Как ты могла? Ты ‑ единственный родной человек, который у меня остался! Ты помнишь, как я рыдал у тебя на плече, когда мы хоронили маму? Ты помнишь это, Катя? Поверь, я могу подарить тебе этот роддом так же легко, как ты даришь мне галстук на день рожденья! Да и не в этом дело! Для чего вообще нужны деньги, если не помогать родному человеку? Для чего они мне тогда? Ты меня убила, Катя! Просто убила, понимаешь?

Вдруг раздался звонок в дверь. Красный как рак Белов, чертыхнувшись, бросился к двери. На пороге стояли двое рослых кавказцев ‑ надменных и нагловатых.

‑ Ты квартиру продаешь, да? ‑ не поздоровавшись, спросил один из них.

‑ Валите отсюда, ничего здесь не продается! ‑ рявкнул взвинченный Белов и потянул на себя дверь.

Кавказец подставил ногу, не давая двери за‑ хлопнуться, и вытаращил глаза:

‑ Как не продается, а?! Ты что гонишь?

Я час назад с хозяйкой говорил! Сказала ‑ приезжай, смотри, понравится ‑ покупай' Я задаток привез, а ты говоришь ‑ не продается! Ты вообще кто такой, а?

‑ Я сказал ‑ валите! ‑ Саша, потеряв терпение, что было сил вмазал кавказцу 'между глаз и захлопнул дверь.

В тот же миг на дверь обрушился град ударов. Кавказцы орали благим матом, охаживая дверь ногами. Несчастная дверь ходила ходуном и вряд ли долго выдержала бы такой напор. Белов достал телефон, ткнул кнопку и бросил в трубку:

‑ Четвертый этаж, живо!

Через минуту удары в дверь прекратились, послышался короткий шум борьбы и – следом – чьи‑ то жалобные стоны. Саша выглянул на площадку ‑ оба кавказца лежали, уткнувшись носом в пол, над ними стояли двое из Беловской охраны.

‑ Куда их, Александр Николаевич? ‑ спросил один ИЗ них.

‑ Пусть проваливают, ‑ буркнул Саша. ‑ Только сперва выбейте из их мозгов этот адрес, чтобы духу их здесь не было!

Он закрыл дверь и, опустив голову, прислонился к ней спиной. В комнате продолжала плакать Катя. Белов постоял так минуту‑ другую, потом прошел на кухню и, склонившись над раковиной, стал жадными глотками пить прямо из‑ под крана противную, пахнувшую хлором водопроводную воду. С каждым глотком ему становилось легче, наконец он выпрямился и вытерся льняным кухонным полотенцем.

Вспышка гнева прошла, осталась только щемящая жалость к плачущей в соседней комнате женщине. Саша набрал в стакан воды, закрыл кран и вернулся к тетке.

‑ Ладно, Катя, все, забыли... ‑ он поставил перед ней стакан и мягко провел ладонью по ее вздрагивающему плечу. ‑ Выпей вот и успокойся... И скажи мне, ради бога, кому и куда перечислять деньги...

 

XXXIII

После Севереуральска Белов с Кордоном не встречался. Да что там встречался ‑ он даже ни разу не поговорил с ним по телефону! Теперь новости о картине ему регулярно докладывал лысый администратор ‑ он звонил раз в неделю и давал Саше самый подробный отчет о состоянии дел. Белов выслушивал его довольно рассеянно ‑ после вояжа в Североуральск его интерес к судьбе фильма упал почти до нуля. Пожалуй единственное, что заставляло его отвечать на звонки с киностудии, ‑ это его извечная привычка непременно доводить начатое дело до конца.

Белов знал, что монтаж картины завершен, что полным ходом идет озвучание, и что премьеры, судя по всему, надо ждать во второй половине ноября.

А в начале месяца ему позвонил Киншаков. Он связался с ним прямо из Мосфильмовской студии, где озвучивал свою роль в «Бессмертных».

‑ Саша, у тебя есть время? ‑ спросил он. ‑ Надо бы встретиться, переговорить...

У видеться с Киншаковым Саша был совсем не против. Никаких особых дел в этот день У него не было, к тому же Белову было немного неловко перед каскадером за свой стремительный отъезд из Северобайкальска.

‑ Давай, конечно! О чем речь? ‑ немедленно согласился он. ‑ Ты где сейчас?

‑ На Мосфильме. Я освобожусь примерно через час. Сможешь сюда подъехать?

‑ Без вопросов!

‑ Ну тогда ‑ до встречи!

Они встретились возле одной из проходных киностудии, пожали друг другу руки и неторопливо пошли вдоль ограды, по ковру из опавшей листвы.

‑ Что, Сань, какие‑ то проблемы? ‑ спросил Белов.

‑ Да нет, какие проблемы?. ‑ пожал плечами Киншаков. ‑ Бот «Бессмертных» заканчиваем, через пару недель ‑ премьера в Доме кино... Ты пойдешь?

‑ А как же?! ‑ удивился Саша. ‑ Это же Фила картина! Да и я как‑ никак к ней РУКУ приложил... Пойду обязательно!

Киншаков немного помолчал, словно раздумывая о чем‑ то, и, остановившись, взял Белова за локоть.

‑ Не ходи, Саш, не надо... ‑ преодолевая не‑ ловкость, попросил он.

‑ Не понял ‑ нахмурился Белов. ‑ Это еще что за новости?!

‑ Понимаешь, Я сегодня просмотрел уже смонтированный фильм. Короче, Кордон выкинул из него все сцены с Валерой!

‑ Как ‑ все?! .. Все до единой!

‑ Все... ‑ вздохнул Киншаков.

‑ С‑ с‑ сука... ‑ с яростью прошипел сквозь

зубы Белов. ‑ Вот паскуда...

‑ Вот я и говорю ‑ не ходи на премьеру, ‑ повторил свою просьбу каскадер. ‑ Еще не дай бог взорвешься, дров наломаешь, я ж тебя, черта, знаю...

‑ А где Кордон? Ты его видел? Что он говорит?

‑ Нет его нигде. Я сам его два дня искал, хотел сказать пару ласковых... ‑ Киншаков беспомощно развел руками. ‑ Нигде нету ‑ ни дома, ни на даче, и мобила отключена...

‑ Из‑ под земли гада найду! ‑ тряхнул головой Саша.

‑ Брось, не кипятись, ‑ остановил его каскадер. ‑ Тут ведь вот какая штука... Картина‑ то уже смонтирована и почти полностью озвучена. Она практически готова, понимаешь, и менять что‑ то уже поздно. К тому же и премьера уже назначена... Нет, Саш, ничего уже не поправить, поверь... Я, собственно, для того с тобой и встретился, чтобы ты глупостей не натворил!

Белов, опустив голову, тяжело молчал.

‑ Ну, Саш?. ‑ ткнул его в плечо Киншаков.

‑ Ладно, пусть живет, гнида... ‑ неохотно процедил, наконец, Белов.

Фу‑ у‑ у... Ну слава богу! .. ‑ с облегчением вздохнул каскадер. ‑ А ты знаешь, Саш, картина‑ то получил ась очень даже приличная! Думаю, Валера был бы доволен...

‑ Он ‑ может быть, а я вот ‑ нет... ‑ угрюмо пробормотал себе под нос Саша.

Киншаков сделал вид, что последней его фразы не расслышал.

‑ Ну что, Саш, значит договорились ‑ дров ломать не будешь?

‑ Я же сказал ‑ пусть живет... ‑ ответил Белов, пожимая протянутую руку.

Длинноволосый каскадер удовлетворенно кивнул и, хлопнув Сашу по плечу, пошел прочь.

‑ Пусть живет... пока... ‑ прошептал Белов, задумчиво глядя ему вслед.

Киншаков сел в свой джип и укатил, а Саша остался. Ему надо было выждать, дать уйти своему гневу, чтобы, как выражался Киншаков, не наломать сгоряча дров. Ломать дрова Белов предпочитал на холодную голову.

Он поднял воротник пальто и, сунув руки в карманы, неторопливо пошел вдоль ограды киностудии.

То, что картина, на которую он угрохал полгода своей жизни и почти два миллиона долларов, вышла «очень даже приличной» его совершенно не грело. Он снимал ее не для себя, а для Фила. Впрочем, до грандиозных планов друга ему сейчас тоже, по сути, не было никакого дела. Это, опять‑ таки, была мечта Фила. А что было нужно ему, Саше Белову? К чему тянулась его душа?

Саша шагал, задумчиво глядя себе под ноги. Асфальт устилали ярко‑ красные кленовые листья, что‑ то навязчиво ему напоминая. Белов напрягся и вдруг понял: эти листья были похожи на кляксы крови. Когда он поднял размозженную голову Фила, с его рук капала кровь друга, оставляя на снегу точно такие же, только очень маленькие, кленовые листочки. Едва поняв это, он тут же понял и другое: единственное, чего он реально хочет, ‑ это смерти Кордона! И это вовсе не было следствием недавней вспышки гнева, это было настоящее, выстраданное, заветное желание. То самое, к чему стремилась его душа!

Саша остановился, пораженный простой и страшной истиной ‑ его душа жаждала смерти Кордона! Невольно вспомнилось пушкинское: «души прекрасные порывы». Он горько усмехнулся и покачал головой. Получалось, что даже душа его предпочитала жить по понятиям! Да и осталась ли она у него ‑ душа?! Не потерял ли он ее навсегда в своей жестокой и суетной жизни?!

Ответов на эти вопросы у него не находилось, впрочем, решил через секунду Белов, они ему и не нужны. Все это блажь, минутная слабость. Все, хватит разводить нюни! Все стало как стало, и ничего уже не изменить, а значит...

Он достал трубку мобильника и набрал Шмидта.

‑ Шмидт, ‑ произнес он ледяным голосом. ‑ Пригласи ко мне на пять часов Пчелу и Космоса. Есть разговор.

 

XXXIV

Пчела наткнулся на Космоса в приемной Белова. Тот о чем ‑ то мило шептался с Людой и, похоже, ничего вокруг не замечал. Извинившись перед девушкой, Пчела отвел Космоса в сторонку и обеспокоенно спросил:

‑ Кос, для чего нас Белый вызвал ‑ не знаешь?

‑ Нет, а что? Пчела замялся.

‑ Да тут такое дело... Кредит у меня один завис, так может он из‑ за этого?

‑ Не гони, Пчелкин! ‑ засмеялся Космос. Когда это Белый в твои банковские дела лез? ‑ Ну да... ‑ вынужден был согласиться Пчела и посмотрел на часы. ‑ Ну что, идем?

Они вошли в кабинет Белова. Кроме него там уже сидел Шмидт, который тоже, похоже, не понимал для чего их собрали. Зато это знал задумчиво расхаживающий по кабинету Белов. Он хмуро кивнул в ответ на приветствие друзей и уселся в кресло за круглым столом. Пчела, Космос и Шмидт, недоуменно переглядываясь, последовали за ним. Саша, сцепив пальцы в нервный узел, сумрачно оглядел друзей и начал разговор:

Помните ‑ полгода назад мы лаялись здесь из‑ за Кордона и фильма Фила? Я тогда настоял, что картину надо закончить, и сделать это должен сам Кордон. Так вот. Я сегодня узнал, что фильм уже готов. Но в нем нет ни одной сцены с Филом. Их выкинул оттуда Кордон. Он кинул нас, братва...

Никто из сидящих за столом не проронил ни слова. Белов подождал немного ‑ нет, все трое молчали, словно воды в рот набрали. Саша вздохнул и продолжил:

‑ Я знаю, что вы сейчас думаете... Если бы Белый не затеял эту дурацкую канитель с фильмом, суку Кордона давно бы уже черви сожрали ‑ так? Так... Что ж, вы правы ‑ я слажал... Но вы же понимаете ‑ я хотел только чтобы Фил... чтобы его мечта...

‑ Да ладно, Сань, ‑ оборвал его мучения Космос. ‑ Чего ты? Все и так понятно...

‑ Обычное дело: хотели как лучше, а вышло ‑ как всегда! ‑ поддакнул Пчела. ‑ Что теперь‑ то делать будем? Мочить?

‑ Я считаю ‑ да! ‑ кивнул Белов и вопросительно взглянул на друзей. ‑ А вы что скажете?

‑ Давно пора! ‑ немедленно согласился Пчела. ‑ Эта паскуда и так лишних полгода землю топчет, верно, Кос?

Космос откинулся в кресле и в явном затруднении пожевал губами:

‑ Не знаю, пацаны... Вообще‑ то я думал ‑ пусть сам Фил решит, но... Раз он опять кинул ‑ и нас, и Фила... Нет, пацаны, не знаю! Решайте без меня.

Пчела наградил Космоса безмерно удивленным взглядом, но промолчал. А Белов тем временем повернулся к Шмидту:

‑ А ты что скажешь?

Теперь удивились все ‑ и Пчела, и Космос, и больше всех ‑ сам Шмидт. Никогда прежде ему не доводилось еще участвовать в принятии решений Бригады. Он всегда был исполнителем ‑ и только. То, что Белов поинтересовался его мнением, стало для него полнейшей неожиданностью.

‑ Я? ‑ на всякий случай переспросил Шмидт.

‑ Ты, ты! .. ‑ нетерпеливо кивнул Саша.

‑ Мочить однозначно! ‑ безапелляционно выпалил Шмидт.

Белов хлопнул по столу ладонью.

‑ Значит, решено! Готовься, Шмидт.

‑ А что готовиться, Саш? ‑ слегка

удивленно улыбнулся тот. ‑ У меня давно уже все готово.

‑ Что у тебя готово? ‑ Поморщился Белов. ‑ Ты хотя бы знаешь, где он сейчас?

‑ Конечно... ‑ Шмидт достал трубку мобильника и набрал номер. ‑ Сережа, где клиент?

Выслушав ответ, он спокойно доложил:

‑ Он сейчас на даче у одного деятеля, двадцать седьмой километр по Ярославке. В бане парится с мальчиками...

Белов вытаращил глаза:

‑ И давно ты его пасешь, Шмидт? ..

‑ А как только с Урала вернулся... ‑

Шмидт смущенно огладил ладонью свою бритую голову. ‑ Думаю ‑ съемки уже закончились, а ну как опять, гад, куда‑ нибудь в бега сорвется? Ищи его потом по всему свету... Вот и приставил ребят приглядывать ‑ так, на всякий пожарный...

‑ А почему ‑ с мальчиками? ‑ спросил, глуповато хихикнув, Пчела. ‑ Он что ‑ педик?

‑ Да тут не поймешь ничего, ‑ развел руками Шмидт. ‑ То с девочками оттягивается, то с мальчиками... Одно слово ‑ Кордон...

Пчела с Космосом заржали, а Белов, улыбаясь, с любопытством спросил:

‑ Так у тебя, наверное, уже и планчик есть, а, Шмидт?

‑ Есть... ‑ со вздохом признался Шмидт. ‑ Как не быть, если столько об этом думаешь...

‑ Ну давай тогда, излагай! ‑ приказал Белов.

‑ Ну‑ ка, ну‑ ка... ‑ оживились и Пчела с Космосом.

Шмидт со смущенной полуулыбкой оглядел всех троих и охотно приступил К изложению своего «планчика».

‑ Значит так... По‑ моему, нам надо сыграть на его гомосексуальных связях. То, ЧТО Кордон частенько забавляется с мальчиками, ‑ не секрет для многих из его окружения. Известно и то, что постоянного партнера у него нет, он предпочитает случайные знакомства. А убийства в такой среде ‑ дело довольно обычное. Как говорится: связи случайные ‑ результаты печальные! улавливаете?

‑ Ты хочешь сказать, ‑ недоуменно поднял брови Белов, ‑ что у тебя есть' человек, который сможет закадрить нашего педрилу?

Есть, ‑ кивнул Шмидт. ‑ Этого парнишку, Рому, еще Фил завербовал. С виду ‑ ну прямо чистый ангелок! Если уж Кордон на него не клюнет, тогда я не знаю! .. Тогда он и не педик вовсе! Значит, делаем так: надеваем на Ромку парик, мажем ему губки, глазки ‑ все как полагается ‑ и засылаем его на какой‑ нибудь тусняк, где будет Кордон. Там Ромка его склеивает, они на глазах всей публики сваливают, а потом нашего голубого друга находят где‑ нибудь в подворотне с вывернутыми карманами и с дыркой в черепе! Ну как?!

‑ А что, мне нравится! ‑ ухмыльнулся Пчела. ‑ И на нас никто не подумает, и Кордона обосрем напоследок!

‑ На премьере! ‑ пробормотал Саша. ‑ Это можно сделать на премьере... Вот только...

‑ Что ‑ только? ‑ переспросил Шмидт.

Мрачный Белов с сомнением покачал головой:

‑ Дырка в черепе мне не нравится ‑ слишком легко для этой паскуды... А кроме ствола твой Рома что‑ нибудь в руках держал?

‑ Вообще‑ то он из молодых, да ранних, ‑ кивнул Шмидт. ‑ Может и перо в бок заправить, и петлю на шею...

‑ Петлю! ‑ злобно прищурившись, прохрипел Белов и с маху припечатал ладонью по столу. ‑ Петлю гниде!

За столом повисла тягостная тишина ‑ столь резкой реакции от Саши не ожидали. И как‑ то разом все невольно подумали о том, что судьба Андрея Кордона, резвящегося в эту минуту где‑ то на подмосковной даче со столь милыми его сердцу мальчиками, решена. И что отныне невидимые часы будут отсчитывать последние мгновения его беспутной жизни ‑ мгновения, оставшиеся до его последней премьеры...

‑ Ну что, все решили? ‑ спросил, наконец, сумрачный Космос.

‑ Последнее... ‑ сказал Белов и поднял глаза на Шмидта. ‑ Пусть твой человек перед смертью передаст ему от меня привет. Обязательно, понял?

‑ Понял.

‑ Вот теперь ‑ все... ‑ угрюмо вздохнул Белов. ‑ Идите, пацаны, работайте...

 

XXXV

На следующий день Саша отправился в больницу к Филу. Он не был у него уже довольно давно и поэтому остро чувствовал свою вину перед другом. Теперь, когда участь Кордона была решена, у Белова осталось только одно, но самое главное обязательство перед Филом ‑ позаботиться о его выздоровлении.

Разговоры врачей о том, что надо ждать, что все возможное сделано и делается, его больше не устраивали. Деятельная натура Саши требовала каких‑ то решительных действий. Сегодня он намеревался самым конкретным образом переговорить с врачом, чтобы понять ‑ что еще нужно сделать для скорейшего выздоровления Фила. Он готов был перевести его в любую другую клинику, отправить друга заграницу, выписать для него лучших специалистов хоть из Антарктиды!

В больнице его встретил лечащий врач Фила и, пряча глаза, пригласил в свой кабинет.

Разговор получился тяжелым. Доктор не стал тянуть резину и сразу выложил суть дела ‑ никаких положительных сдвигов в состоянии его друга нет и, что хуже всего, нет никаких оснований рассчитывать на улучшение ситуации в будущем.

‑ Понимаете, фактически Филатов мертв, ‑ негромко, но твердо говорил врач. ‑ Функционирование его организма поддерживает система жизнеобеспечения, но жизнью, как вы понимаете, это назвать нельзя. Если б у нас оставалась надежда, можно было бы ждать и дальше, но…

‑ Короче, что вы предлагаете? ‑ оборвал его помрачневший Белов.

‑ Александр Николаевич, такое положение не может длиться бесконечно, ‑ доктор решительно покачал головой. ‑ По закону, для того чтобы отключить больного от жизнеобеспечения, требуется согласие родственников, и жена Филатова фактически такое согласие дала. Но я хотел бы узнать и ваше мнение...

Белый встал и, глубоко засунув руки в карманы, смерил молодого врача тяжелым взглядом.

‑ Знаете, доктор, я ни черта не понимаю в медицине, но одно я знаю точно: даже если у Фила не осталось ни одного шанса, ваша аппаратура жизнеобеспечения все равно будет работать. И мне плевать ‑ можете вы назвать это жизнью или нет. Если моему другу не суждено поправиться, он умрет в вашей больнице. Но только от старости, ясно?!

Белов развернулся и, не попрощавшись, вышел из кабинета. Из машины он позвонил Борису Моисеевичу Боркеру ‑ нейрохирургу, оперировавшему Фила. Оказалось, что молодой лечащий врач из больницы советовался с ним, прежде чем говорить с Тамарой и Беловым. И Боркер, в целом, его поддержал. Впрочем, в голосе опытного доктора Саша не услышал той абсолютной убежденности, которая была у его молодого коллеги.

‑ Как же так, Борис Моисеич, ‑ нажимал на него Белов. ‑ Ну неужели никакой надежды? ..

Врач замялся.

‑ Видите ли, Саша, мы ведь, в сущности, так мало знаем о человеческом мозге, что утверждать что‑ либо с уверенностью очень трудно... Вот послушайте. В шестьдесят втором году, сразу после института, я работал на зоне под Котласом, и там у меня имел место быть один прелюбопытнейший случай. Зек пытался бежать на машине, которая привезла в лагерь продукты. У него, понятно, ничего не вышло ‑ врезался в стальной шлагбаум, и все. А шофер этой машины подбежал к зеку и пробил ему голову этой, как ее... монтировкой. Она вошла в левый висок, а вышла справа за ухом. Мне принесли бедолагу прямо с этой самой монтировкой в голове. Я мельком его осмотрел ‑ травма тяжелейшая, признаков жизни не подает ‑ и велел отнести его в морг. К вечеру за трупом пришла машина, и тут вдруг обнаружилось, что зек‑ то жив! Перевели его в больничку ‑ помирать, а он возьми и выживи! Его и лечить‑ то толком не лечили ‑ нечем было, ‑ но он выкарабкался и восстановился почти полностью. Только ногу стал приволакивать и. немного ухудшилось зрение. Вот так, Саша... Надеюсь, я ответил на ваш вопрос?

‑ Да, Борис Моисеич, вполне. Спасибо вам... ‑ Белов выключил мобильник и поехал домой.

 

XXXVI

В просторной гостиной дома Беловых был накрыт чайный столик. Пара изящных чашек на тонких фарфоровых блюдечках, высокий чайник с длинным и узким носиком, хрустальная вазочка с печеньем, открытая коробка конфет ‑ все это стояло нетронутым. Чай в чашках давно остыл и успел подернуться мутноватой пленкой.

За столом, на низеньком диванчике, плечом к плечу сидели Оля Белова и Тамара Филатова. Тамара плакала ‑ и уже, судя по всему, давно. Теребя в руках совершенно мокрый платок и ежесекундно всхлипывая, она потерянно бормотала:

‑ Вот я сижу, сижу... и на него смотрю... Час смотрю, два смотрю ‑ не шелохнется... У него щетина... Господи, у него даже щетина поседела! Я Бога молю, чтобы он очнулся... Я бы ему ребеночка родила... ‑ и она не выдержала, зарыдала в голос, горестно качая головой. ‑ Никаких надежд не остается... Никаких, Оля, никаких... Все...

‑ Подожди, Том, сейчас Саня придет, ‑ вздохнула Ольга, поглаживая подругу по вздрагивающему плечу.

Она не представляла, что можно сказать в такой ситуации. Посоветовать набраться терпения и ждать? Но ведь прошло уже больше года, а силы Томы не беспредельны... Подруга и так уже дошла до крайности, насколько. еще ее может хватить? А как же Валера? Неужели и правда ~ никаких надежд?!

‑ Понимаешь, Оль... ‑ Тамара, чуть успокоившись, уткнулась носом в мокрый платок и простонала: ‑ Я... я уже не верю...

«Господи, да где же он? » ‑ растерянно подумала Ольга. Она не сомневалась, что муж наверняка нашел бы для Тамары нужные слова те самые, которые вернули бы ей веру и придали сил.

И тут снизу послышался голос Белова: Он поднимался по лестнице, разговаривая на ходу по телефону:

~ да добрался, там снегу намело...

Короче, я пока дома буду. Ну все, давай! ..

Он вошел в зал и приветливо улыбнулся обеим женщинам, словно и не заметив ни заплаканных глаз Тамары, ни растерянного вида жены.

‑ Здравствуй, Томочка. Привет, Оль... ‑ Белов наклонился к жене и мельком обозначил поцелуй.

Поцелуй был более чем формальный. Разрыв Белова с артисткой, которого так ждала Ольга, почти _ ничего не изменил в их отношениях с мужем. Ситуация была странной: уйдя от Анны, Белов к жене фактически не вернулся ‑ их жизнь, вполне благополучная внешне, изнутри напоминала. сосуществование вполне корректных, но при этом абсолютно равнодушных друг к другу соседей в коммуналке.

Саша прошел к окну, задернул шторы и только после этого, уже точно зная, о чем пойдет речь, спросил:

. ‑ Ну что, Том, какие дела?

Тамара отняла ладони от лица. Саша поразился ‑ какие страшные темные круги были у нее под глазами. Как у вампира в каком‑ нибудь голливудском «ужастике».

‑ Саш, я уже не знаю... Понимаешь, я так устала... ‑ она смотрела на него с жуткой смесью боли, вины и отчаянья, как побитая собака. ‑ Я больше ничего уже не понимаю...

Врачи говорят, бесполезно ждать. Чудес не бывает...

Смотреть в ее глаза было трудно, и Белов снова повернулся к окну ‑ поправить и без того ровные шторы.

‑ И что они предлагают? ‑ все тем же ровным, почти равнодушным, голосом спросил он.

‑ Они предлагают сделать эвтаназию... ‑ еле слышно проговорила Тамара.

. ~ Как это делается? ‑ продолжая свою игру, спросил Белов.

‑ Отключают... отключают систему жизнеобеспечения...

Голос Тамары дрогнул и беспомощно угас. Ольга молча накрыла ее руку ладонью. Они обе выжидающе смотрели на Сашу.

Белов повернулся к ним и, медленно покачивая головой, потянул узел галстука. Он выглядел все таким же невозмутимым, но внутри у него все кипело от негодования. Как только Тамара дала себя уговорить! Эх, бабы, бабы...

‑ Тома, если хочешь знать мое мнение, я против, ‑ изо всех сил стараясь скрыть клокочущий в груди гнев, сказал он. ‑ Поверь, мне тоже больно, что мой друг стал как растение. Но! Если есть хоть один шанс из тысячи... Да что там ‑ из миллиона, из миллиарда! Если этот шанс есть, то его надо использовать!

Тамара попыталась что‑ то сказать, но Белов остановил ее движением руки.

‑ Все будет нормально, Томочка!

Мы переведем Валеру в Бурденко, Пчела подтянет спецов по нейрохирургии ‑ немецких, американских... С завтрашнего дня сиделка при нем будет круглые сутки. Так что тебе станет полегче, Том.

Не прекращая говорить, Белов подошел к бару, плеснул в стакан немного виски. Потом внимательно взглянул на Тамару и долил стакан почти до краев.

‑ Дальше. Тебе надо отдохнуть, ‑ он протянул виски Тамаре, та, низко опустив голову, беззвучно плакала. ‑ Вот, выпей и ложись спать. Пока поживешь у нас, а завтра люди займутся, отправим тебя на время в теплые страны. Отдохнешь, придешь в себя...

Тамара не двигал ась, Саша опустился перед ней на корточки и вложил бокал в ее безжизненную руку. Она подняла на него красные от слез, измученные глаза. Белов ободрительно кивнул.

‑ И будем просить Господа, чтобы Валерка выкарабкался, ‑ он говорил так убежденно и проникновенно, что не поверить ему было невозможно. ‑ А он выкарабкается, Томочка, я в него верю! Он же у нас боец!

Саша неожиданно улыбнулся и взял ее за руку.

. ‑ И запомни: все, что было, ‑ ЭТО только первый раунд! ‑ он сжал ее ладонь в кулак. ‑ Ты верь мне, Тома, верь...

 

 


⇐ Предыдущая123456
  

© helpiks.su При использовании или копировании материалов прямая ссылка на сайт обязательна.