Эпилог. 1 страница

Глава 1.

« «Самолёт падает…. О Боже! Мы все умрём! Бедные дети! » - тело сковал ужас, и я не могу заставить себя двинуться, судорожно вцепившись в подлокотники кресла. Вокруг хаос – все кричат и плачут, и тут я замечаю девочку лет пяти. «Маленький ангелочек» - проносится в голове. Белокурые волосы, розовые щёчки, серые глаза в обрамлении густых черных ресниц – картинка, а не ребёнок. Она тоже испугана, только в отличие от остальных она не кричит, а внимательно смотрит на меня. Внутри что-то переворачивается, и ужас отходит на задний план. Вместо этого я чувствую желание прижать к себе этого ребёнка. Отстегнув ремень, я пытаюсь сделать к ней шаг, потом второй, третий, но каждое движение даётся с огромным трудом, и я уже боюсь, что не успею до того, как самолёт упадёт, и мы умрём. Изо всех сил я стараюсь двигаться быстрее и наконец, оказываюсь возле ребёнка. Прижав её к себе, я испытываю какое-то незнакомое и странное чувство. Такое впечатление, что я держу в своих руках кого-то очень дорогого и родного.

Девочка заглядывает мне в глаза и произносит:

-Мама, за что ты убила их и меня?

Неожиданно наступает тишина и все кто находится в самолёте, перестают метаться по салону и кричать, а разворачиваются и с интересом смотрят на меня, в ожидании ответа. В их взгляде нет осуждения, и от этого мне становится ещё хуже. «Я не желала вашей смерти! » - хочется закричать мне, но ничего не выходит, и всё что я могу, это нечленораздельно мычать. Наконец-то с трудом я выдавливаю из себя: «Я не желала этого! Простите! »».

И просыпаюсь от собственного крика. «О Боже! Это когда-нибудь закончится? ». Сев в кровати я приложила дрожащие руки к сердцу, пытаясь унять сердцебиение. По шее и спине струиться холодный пот, и я чувствую, что майка вся мокрая, а кожа до отвращения липкая.

Часы показывают половину пятого утра и, уняв дрожь в теле, я кое-как спускаю ноги с кровати. «Надо в душ! ».

Это кошмар мучает меня уже год, и есть только один способ избавиться от того могильного холода, который я ощущаю, просыпаясь – это принять обжигающе горячий душ. Каждый шаг даётся с трудом, прямо как во сне и, оказавшись в ванной комнате я, сняв майку с трусиками, включаю горячую воду.

Горячие струи бьют по телу, но я чувствую только жжение и боль, а хочется тепла, и только через пару минут тело начинает согреваться, и противная мелкая дрожь начинает проходить.

«Так, сейчас выпью две чашки кофе, а потом пойду к Хану» - вытираясь полотенцем, я пытаюсь стряхнуть с себя остатки сна и настроиться на реальность.

Обернувшись полотенцем, я вышла на кухню и, включив кофемашину, подошла к окну. Дом располагался в долине и из окна открывался потрясающий вид на окружающие горы, и текущую недалеко речку. Проснувшись после своего кошмара и глядя на спокойствие, которое царит вокруг, я хоть чуть-чуть расслаблялась, хотя с каждым днём всё труднее было это сделать. «Сколько можно меня мучить? Ведь, по идее, чем чаще видишь один и тот же кошмар, чем меньше страха он должен вызывать, почему же у меня всё наоборот? Почему с каждым днём становится только хуже и такое ощущение, что произойдёт что-то ужасное… Или не ужасное? » - я прислушалась к себе, пытаясь понять свои ощущения.

С каждым днём в душе росла уверенность, что впереди меня ждёт что-то, что перевернёт мою жизнь. «Тоже мне ведьма, пишущая судьбы других! В своей сначала надо было разобраться, а потом лезть в другие жизни! Говорила же бабушка, что надо научиться управлять своей жизнью, а потом только пользоваться даром и вершить судьбы других».

Раздался сигнал кофемашины, что кофе готово и я, взяв чашку, вернулась к окну. Сделав первый глоток, и почувствовав, как оно начало согревать меня изнутри, я начала расслабляться.

«Но, что сделано, уже не переделаешь! Теперь мне всю жизнь придётся жить со своими ошибками! » - в очередной раз сказала я себе.

Выпив первую чашку, я сделала себе вторую и, выпив её, пошла в спальню. Был только один способ побороть отвратительное настроение после кошмара и каждое утро я свято придерживалась этого ритуала – душ, кофе, а потом бешеная скачка на Хане, а если была зима – то езда на снегоходе.

Но я больше любила лето, потому что снегоход бездушная железяка, а мой Хан – великолепный чёрный конь, и когда мы неслись по долине, я чувствовала себя частью этого потрясающего животного и все мысли и угрызения совести меня покидали.

Подойдя к зеркалу, я посмотрела на себя и поморщилась. Мне был двадцать один год, но чем дальше, тем больше я чувствовала себя дряхлой старухой. На внешности это никак не отражалось, если не считать того, что в волосах всё больше появлялось седины, но от природы я была блондинкой с волосами цвета спелой пшеницы и седина не бросалась в глаза, если не присматриваться. В остальном же я была, наверное, классической красавицей. Правильные черты лица, густые ресницы, серые глаза, чуть припухлые губы, загоревшая кожа, в общем, внешность куклы Барби. С фигурой тоже всё было в порядке, и когда-то я очень кичилась своей внешностью, но год назад я очнулась и теперь видела в зеркале не внешнюю красоту, а внутренне уродство. «Ирония судьбы – блондинки всегда вызывают ассоциации с чистыми и наивными существами, и природа меня сделала именно такой, но ведь внутри душа у меня чернее сажи» - думала я, расчёсывая волосы.

Теперь я стала ненавидеть зеркала, а вернее боятся их, поэтому в доме у меня было только одно зеркало и, расчесавшись, и сделав пробор, я отошла от него. Заплетая сначала одну косичку, а потом вторую, я скользила взглядом по своей комнате.

Этот дом я нашла случайно и, приехав сюда поняла, что это именно то, что я ищу. Он, конечно, сильно отличался от моей московской квартиры, но это наоборот радовало. В Москве у меня были роскошные апартаменты с евро ремонтом и всевозможными удобствами, этот же дом был небольшим – всего две комнаты. Основное пространство занимала комната, которая совмещала в себе и холл, и зал и кухню, а второй комнатой была моя спальня. Основная комната была просторной, потому что из мебели там стоял только письменный стол, диван, два кресла, а в углу телевизор, который я редко смотрела. Во второй половине комнаты отделённая стойкой, была кухня, оснащённая по последнему слову техники. Но это скорее была не дань моде, а необходимость, потому что за тем же хлебом не хотелось ездить в посёлок, да и ручками я не любила делать себе салаты, или варить самостоятельно кофе. В спальни же стояла большая кровать, шкаф с одеждой, небольшой журнальный столик и книжный шкаф. Всё было отделано деревом, и за счёт этого дом давал ощущение уюта и тепла. Несмотря на то, что он располагался далеко от посёлков, предыдущий хозяин позаботился и об электричестве, и о подаче воды, поэтому основные удобства, в виде туалета и душа у меня были, а большего мне уже не надо было. Единственное, что я ещё поставила себе - это ветряк и купила генератор, потому что пару раз оставшись зимой без света, я поняла, что совсем отрываться от цивилизации не хочу.

Прожив здесь уже почти год, я иногда вспоминала свою московскую жизнь, и каждый раз морщилась.

В отличие от моей бабушки, которая тоже обладала даром писать судьбы, я, после её смерти, из своего дара сделала бизнес. Бабуля всегда очень осторожно выбирала людей, которым помогала, я же никогда особо над этим не задумывалась и главным показателем для меня были деньги. Моими услугами пользовались только очень богатые люди, и я брала с них немало денег, за счёт чего уже к двадцати годам имела очень солидные денежные накопления.

Моя мама умерла, рожая меня, и я росла окружённая любовью своей бабули. Она же и рассказала мне про дар, которым владели все женщины в нашей семье. Она была мягкой, доброй женщиной, и пока она была жива, я ещё хоть как-то сдерживала свои наклонности, но когда в восемнадцать лет я осталась одна, пустилась во все тяжкие.

Бросив институт, я сосредоточилась на своём даре и уже через полтора года купила себе шикарную квартиру. Деньги лились рекой, потому что мои услуги стоили очень дорого, а где есть деньги, есть куча друзей-прилипал, которые готовы с тобой дружить и петь тебе дифирамбы, за то, что ты оплачиваешь походы в клубы и всевозможные развлечения.

Сейчас меня пробирала дрожь, когда я вспоминала, как вела себя. Чем богаче я становилась, и чем больше понимала, что имею власть над людьми, тем высокомернее вела себя. Единственное на что у меня хватило ума – это не рассказывать своим дражайшим друзьям, откуда у меня такие деньги, и не показываться на глаза своим клиентам. В лицо меня знал только один человек, мой посредник, но и перед ним я всегда появлялась в чёрном парике, и однажды встретившись со мной в клубе, он даже не узнал меня без него.

Два года я жила во всей этой грязи – вечеринки, дискотеки, клубы, меняющие партнёры, готовые угождать во всём псевдо друзья. Но, однажды, проснувшись в обед после очередной вечеринки, на которой я отмечала ещё одну успешно прописанную судьбу и, увидев по телевизору результаты своего труда, я возненавидела себя, за то, что сделала.

Что конкретно заставило меня реально посмотреть на плоды своего труда, я до сих пор не понимала, но отчётливо запомнила момент, с которого всё началось - одна женщина, сломленная горем потери, тихо осела перед камерой, и врачи не смогли её спасти. Тогда я прозрела.

Закрывшись в квартире, я пила девять дней, пытаясь заглушить голос совести, но всё вокруг напоминало мне о том, что именно так, принося горе и боль, я зарабатывала свои деньги.

В конце концов, я и приняла решение бросить всё и уехать туда, где меня никто не знает, и где я смогу начать свою жизнь с чистого листа, не пользуясь больше своим даром.

Правда, мой посредник мне всё же навязал ещё одного клиента полгода назад, и я пошла мужчине навстречу, когда убедилась, что никто от этого не пострадает, но сразу после этого сменила номер телефона, чтобы больше меня не беспокоили.

Но, одно дело оборвать все связи, и совсем другое дело попытаться забыть о том, что сделала. Память страшная вещь и от неё никуда не деться. Мой кошмар не давал мне ни на секунду забыть о том, что я сделала. По телу прошла дрожь, и я одёрнула себя: «Хватит воспоминаний! Быстро одевайся! ».

Натянув футболку, и надев штаны, я повязала бандану на голову и пошла к дверям. Надев на ноги тяжёлые ботинки и взяв солнцезащитные очки с плеером, я открыла дверь, и улыбнулась ласковым лучам солнца. «Свобода! Только я, природа и Хан! ».

Глава 2.

Пригнувшись к шее Хана, я наслаждалась бешеной скачкой. В такие моменты я чувствовала себя как никогда живой и радовалась тому, что нахожусь далеко от лицемерных друзей, алчных олигархов и фальши, которая меня когда-то окружала.

Ветер бил в лицо, и казалось, что он сдувает с моей чёрной души пепел сожжённых за собой мостов. «Интересно, а сколько лет пройдёт, прежде чем вся грязь моей прошлой жизни отпустит меня? » - подумала я, подгоняя Хана. Ответа на этот вопрос не было, и я решила просто выкинуть мысли о своей прошлой жизни из головы и радоваться свободе. «Как бы там не было, а жизнь заставила меня повзрослеть, может потом, и поумнею? » - я улыбнулась этой мысли.

Почувствовав свободу и моё желание нестись быстрее ветра, Хан прибавил скорость. Он знал куда скакать, и поэтому я могла расслабиться ни о чём не думая. Крепко держась за уздечку, я закрыла глаза и прислонилась к шее коня, прислушивалась к глухому стуку копыт о землю и его дыханию. «Боже, какое счастье вот так скакать и чувствовать себя часть этого грациозного животного! ».

Хан стал замедляться и я, открыв глаза, выпрямилась. Мы уже были на моей любимой поляне и я, оглянувшись вокруг, улыбнувшись, спрыгнула с лошади.

-Молодец, мой мальчик! – проведя ладошкой по шее, я в очередной раз посмотрела на своего красавца.

Я купила его у одного из егерей десять месяцев назад. Абсолютно чёрный, с густой гривой и хвостом он сразу привлёк моё внимание, и сейчас уже не представляла жизни без него. Казалось, что он чувствует малейшие изменения в моём настроении – когда на душе была тоска и я хотела размеренности, он вёл себя спокойно, а когда хотелось почувствовать вкус жизни, он устраивал мне такую гонку, что я каждый раз боялась вылететь из седла.

Подойдя к его морде, и проведя пальцами по бархатной коже, я прислонилась лбом к нему и тихо сказала:

-Спасибо, что ты есть, - Хан фыркнул в ответ и нетерпеливо стал переминаться с ноги на ногу. – О! Ну конечно! Простите, телячьи нежности не для вас. Ладно, жуй свою траву! – обиженно произнесла я и отошла от него.

Не успела я сделать и двух шагов, как он слегка толкнул меня в спину мордой, и ещё раз фыркнул.

-Нет, я не обижаюсь, - улыбаясь, ответила я. – У тебя два часа свободного времени!

Предоставив ему полную свободу, я отошла от него, и посмотрела вдаль. Это место я случайно нашла в прошлом году. Мы находились сейчас на небольшой горе, откуда открывался потрясающий вид на долину, в которой стоял мой дом.

Кругом был лес, но на самой вершине была небольшая и очень живописная поляна, и однажды попав сюда, я ощутила покой на душе, поэтому возвращалась сюда раз за разом. Здесь все проблемы и страхи исчезали, и была только я, полевые цветы, зелёная трава и голубое небо.

Зажмурившись от счастья, я глубоко вздохнула и легла на траву. Я могла часами лежать вот так, раскинув руки и ноги, глядя в голубое небо и ни о чем не думать. Казалось, что здесь я черпаю энергию самой природы и очищаюсь, порой забывая о том, кто я и что успела натворить за свою недолгую жизнь. Но… Сегодня был не такой день и я, как не старалась, не могла избавиться от тревожных ощущений внутри.

«Может музыка поможет избавиться от этих ощущений? ». Достав плеер, я одела наушники и, включив его, начала искать песню, которая сейчас отображала бы моё настроение.

Добравшись до песни Пыльцы «В спину ножи во время объятий» я закрыла глаза, вслушиваясь в слова. Часть из них отображали суть моей жизни, и я полностью отдалась музыке, став тихонько подпевать.

«Меня уже никто не спасет… Такою слабою не была в жизни…Чтобы удержать, надо отпустить. Надо учиться жить, все хватит! В спину ножи... А неизвестность манит, влечет… Меня уже никто не прочтет… Бывает часто в душу плюют… Надо учиться жить, все хватит! В спину ножи... Теперь я ухожу на бис, теперь по-настоящему… Мои слова все в пустоту, и вряд ли что изменят. Кто добиваться будет ту, что и так стоит на коленях…Надо учиться жить, все хватит! В спину ножи... ».

«Надо учиться жить! Всё, хватит! » - эхом отдавалось в душе и я, открыв глаза, посмотрела в лазурное небо. «Надо поставить окончательные точки и постараться забыть обо всём. Вот только…».

Я бы, наверное, уже не так болезненно воспринимала свои поступки, если бы не мой «любимый» кошмар. Именно он, мучая меня, не давал забыть всё то, что я натворила. Почему мне снится падающий самолёт, я знала, но вот ребёнок, который меня называл мамой, вызывал недоумение. «Почему эта девочка, обращалась ко мне, как к своей матери? Да и я чувствую к ней какую-то непреодолимую тягу? » - вспоминая свои ощущения, когда я держала её в своих объятиях, я чувствовала, как внутри разливается тепло. «У меня нет детей, почему тогда она говорит, что я убила её тогда? Или…» - от пришедшей в голову мысли внутри всё сжалось и я сев, прижала к сердцу руку. «Неужели там был тот, от кого я должна была родить этого ребёнка? ».

Сердце заныло, когда я подумала о той девочке. Я никогда не задумывалась о детях, считая, что мне ещё рано рожать, но сейчас ощутила тоску по той малышке. Такого со мной ещё не было, и на глаза стали наворачиваться слёзы. Казалось, что я потеряла что-то очень важное и теперь эту пустоту уже никто не заменит.

«О Боже! И что мне теперь делать? » - от страха, что ничего уже изменить нельзя голова закружилась, а душу сковал могильный холод, как во сне. «Неужели всё дело в ребёнке из сна? И теперь я всю жизнь обречена на мучения? Или что-то ещё можно изменить, и поэтому мне не дают возможности об этом забыть? ».

Глубоко дыша, я постаралась сдержать слёзы. «Неужели я своими руками отправила на тот свет не только девяносто три человека, а и отца своего ещё не рождённого ребёнка? ».

«Пришло время посмотреть правде в глаза! » - подумала я и от ужаса сжалась. Я поняла, что хочу хотя бы видеть лица тех, кого так бездумно убила, в угоду очередному клиенту.

Поднявшись на ноги, я оглянулась вокруг, но сейчас окружающий пейзаж уже не давал спокойствия, а наоборот подстёгивал к действиям. Подойдя решительным шагом к Хану, я вскочила в седло и направила его к дому. С каждой секундой в душе росла уверенность, что я должна видеть лица тех, кто уже больше никогда не вырастет, не скажет слова любви, не обнимет своих родителей или дорогих людей, не увидит яркого солнца, и не подарит улыбку любимому человеку, потому что когда-то мне захотелось заработать сто пятьдесят тысяч долларов, которые в принципе и не так нужны мне были.

Оказавшись возле дома, я быстро сняла с Хана седло и дала ему полную волю, оставив щипать траву на лугу.

Вбежав в дом, я подошла к компьютеру и сев, прислушалась к себе. «Стоит или нет? Ведь раньше эти люди были для меня безликими, и я обращала внимание во сне только на их глаза, а остального как бы и не видела. Что случится, когда я буду знать каждого из них в лицо? Станет легче или только хуже? ».

Закрыв глаза, я откинулась на спинку стула, ища в своей душе ответ на этот вопрос. «Ты несёшь ответственность за судьбы, которые меняешь, поэтому всегда думай, прежде чем что-то делать» - в голове раздался назидательный и мягкий голос бабушки. «А я не думала, и это для меня наказание! Я должна знать каждого из них в лицо и по имени! ».

Включив компьютер и выйдя в интернет, я задала в поисковике дату авиакатастрофы. Тут же на мониторе отобразились все результаты поиска и я, тяжело вздохнув, нажала ссылку на официальный сайт, созданный в память о погибших.

Уже два часа я всматривалась в лица погибших. Внутри всё окаменело от горя. От слез на глазах была пелена, и я выкурила уже пачку сигарет, читая воспоминания родных и близких. «Я принесла намного больше горя, чем думала! » - душа кричала от боли и этот голос, уже нечем нельзя было заглушить.

После отъезда из Москвы я не пила спиртного, но сейчас мне захотелось напиться так, как никогда раньше.

Поднявшись, я на негнущихся ногах подошла к шкафчику, где стояло спиртное. Открыв дверцу, я схватила первую попавшуюся бутылку вина и, вытащив штопором пробку, прямо из горлышка сделала первый глоток. Вкуса я не чувствовала, потому что во рту была горечь – только что я прочитала воспоминания о мальчике, мать которого умерла от инфаркта прямо перед камерой, на моих глазах, в тот памятный день.

«Боже, я монстр, и никогда в жизни я уже не буду нормальным человеком! ». Сделав ещё один глоток, я прислонилась к стене и, бессильно съехав на пол, уставилась в одну точку. «Столько детей! Как же так? И своего ребёнка я тоже убила тогда, вместе с отцом? Кто он? ».

С трудом поднявшись, я пошла назад к компьютеру и, сделав ещё пару глотком, стала выискивать среди жертв парней своего возраста или чуть старше. Таких было пять человек, но трёх я сразу отмела, потому что они были не моего типа. А вот два парня относились к тем мужчинам, которые могли мне понравиться – оба темноволосые, высокие, атлетичного телосложения, с открытыми и добрыми улыбками. Вглядываясь в их фотографии, я почувствовала, как по лицу с новой силой потекли слёзы. «Кто-то из них мог дать мне ту малышку. Моего маленького белокурого ангелочка».

Казалось, что от сердца по чуть-чуть отрезают маленькие кусочки, чтобы причинить мне больше боли, но эта боль не могла убить меня, и это было самым страшным.

До боли в глазах я всматривалась в фотографии парней и пыталась представить первую встречу с каждым из них, нашу первую ночь и то, как кто-то из них забирает меня из роддома с нашей малышкой. Но всё что видела – это то, как я принимаю тот заказ и получаю чек, подписывая всем смертный приговор.

Делая глоток за глотком из бутылки, я почувствовала, как внутри растёт злость на саму себя, и хотелось сделать хоть что-то, чтобы избавится от боли. Поднявшись на ноги, я покачнулась, оглядываясь вокруг, в поисках предмета, на котором можно сорвать злость, и увидев открытую дверь в ванную, усмехнулась. Там было то, что связывало меня с моей прошлой жизнью и каждое утро мозолило мне глаза.

«Сегодня именно тот день, когда надо окончательно поставить все точки над «i»! ». Не выпуская бутылку вина из рук, я направилась туда и, схватив чёрный парик, который одевала, когда проворачивала свои мерзкие делишки, вернулась к столу за зажигалкой.

-Ты тоже участвовал во всём этом, а теперь тупо висишь на пластмассовой башке в ванной комнате? Классно устроился! Счас я тебе устрою казнь! Я горю в аду и тебя туда же отправлю! – бормотала я, покачиваясь.

Выйдя на улицу, я взяла парик в левую руку и, зажав бутылку вина между коленей, подожгла его. Отбросив зажигалку, я взяла бутылку и опять начала пить вино из горлышка, наблюдая, как тлеет парик. Основание, на которое крепились волосы вспыхнуло, и я с удивлением смотрела, как мою руку лижет огонь. Боли почему-то не было.

-Идиотка! Ты что делаешь! – раздался злой мужской голос, а потом последовал удар по левой руке, и горящий парик упал на землю.

Я медленно повернула голову и увидела рядом с собой мужчину лет двадцати семи – двадцати восьми. «Ого! Такой самец и в наших глухих краях? ».

Мужчина действительно не вписывался в окружающий меня мир. Он был одет в штаны цвета хаки, белую майку, жилет такого цвета, как и штаны, а на ногах были обуты военные берцы. Он походил на военного, но тёмно-каштановые волосы были не такие короткие, и чувствовалась рука дорого мастера. Да и весь внешний вид говорил о том, что такие ухоженные типчики, как он, вряд ли будут служить в армии, хотя по его взгляду чувствовалось, что он привык подчинять, а не подчиняться.

Осматривая его накаченные мускулы на руках, холодный взгляд голубых глаз, и решительно сжатые губы, я почему-то промямлила:

-Хочу ребёнка.

-Прямо сейчас? Протрезвей сначала, дорогуша! – поморщившись, ответил он. – Бегом в дом. Надо обработать ожоги.

Перед глазами всё плыло и я, кивнув, пошатываясь, пошла в дом.

Глава 3.

И опять самолёт. Все мечутся в панике, а на меня смотрит малышка, и я боюсь не дойти к ней до падения. Только теперь прижимая её к себе, я чувствую жгучую боль…

-Простите! – я проснулась от собственного крика, и тяжело дыша, села в кровати.

«Боже. Ну когда всё это закончится? Сколько можно меня мучить? » - приложив руку к сердцу и чувствуя его тяжёлые удары, я попыталась стряхнуть с себя остатки сна.

-Ни днём, ни ночью от тебя нет покоя, - раздался спокойный мужской голос и я оцепенела.

Медленно повернув голову к двери, и сфокусировав взгляд, я удивлённо посмотрела на мужчину, стоящего в дверном проёме.

Тут же вспомнилось торжественное сожжение парика, появление этого мужчины и то, как он что-то недовольно бормотал, обрабатывая мою руку. Руку… «Так вот что так болит? » - я бросила взгляд на забинтованную левую ладонь и поморщилась от жжения. Дергающая боль отдавалась в висках, а во рту была пустыня.

-Пить хочу, - прокаркала я не своим голосом.

-Да? Тебе вина опять налить, или ты и воду иногда пьёшь? – с сарказмом спросил он.

«Всё ясно! Блюститель морали, который хочет поучить меня жизни. Ненавижу, когда мне что-то указывают, или разговаривают со мной таким тоном» - во мне поднялась волна злости.

-Обычно я пью водку, - с не меньшим сарказмом ответила я. – Это вчера решила устроить своей печени выходной.

Поднявшись с кровати, я направилась к выходу, но он преградил мне путь и, сощурившись, посмотрел в глаза. Его полный отвращения взгляд ещё больше разозлил меня, и я бросила сквозь зубы:

-С дороги, мелочь.

-Это я-то мелочь? – со смешком спросил он, презрительно оглядывая меня. – Худосочная курица!

-Слюни тогда перестань пускать, глядя на мои окорочка и грудинку, - ответила я, и попробовала его обойти, но он не дал этого сделать.

Ситуация была идиотская. Он стоял в одних боксёрах, а я в трусиках и майке, и мы с пренебрежением осматривали друг друга. Хотя, если быть честной на «мелочь» он никак не тянул. Высокий, мускулистый, он излучал уверенность и мужскую силу, но как раз его внешний вид и оценивающий взгляд, вызывало во мне раздражение. «Самоуверенный петух» - так и хотелось сказать мне.

-Было бы, на что слюни пускать. Я предпочитаю куриц гриль, а не проспиртованных, - усмехнувшись, ответил он.

-Ну, естественно! Печень то уже от анаболиков сыграла в ящик. Удивительно, что ты в состоянии переваривать гриль. Хотя, наверное, только переваривать и в состоянии! – произнеся это, я выразительно посмотрела на его трусы.

-Попридержи язык за зубами, детка, - зло сказал он. – А то я сейчас тебе покажу, на что способен я, моя печень и всё остальное! Ты ведь вчера так страстно мне себя предлагала!

В голове всплыли смутные воспоминания о том, что я говорила о ребёнке, и лицо залила краска стыда. «Капец, пить мне нельзя! ». Но гордость не позволяла мне признаться в своих вчерашних ошибках и я бросила:

-Понятия не имею, о чём ты говоришь! Чего я не помню, того не было! Но если тебе так хочется показать свою мужественность, можешь начать показывать её прямо сейчас, - и, ударив коленкой его в пах, самодовольно улыбнулась, когда он скорчился от боли. – Хм, неужто отбила всё желание у тебя, твоей печени и всего остального?

И обойдя его, спокойно пошла на кухню, но успела сделать только пару шагов, как меня дёрнули за руку и развернули.

-Ещё раз такое проделаешь, и я твои окорочка быстро одену в прелестный, весёленький гипс. Ясно? – зло прошипел он.

-Слушай, милый, дай воды попить, - слащаво протянула я. – А потом я дальше буду выискивать твои слабые места, а ты будешь рассказывать о последних тенденциях в куриной моде! Ты же у нас спец в этом, да?

-Прав был Олег! Язва ходящая! – сквозь зубы пробормотал он.

Услышав имя, я замерла. «Олегом звали моего последнего клиента! О боже, неужели ещё один богатенький урод, который хочет с моей помощью поправить свои дела? Нет уж, хватит! ».

-Не знаю никаких Олегов! – презрительно ответила я.

-Да неужели? – спросил он и внимательно посмотрел мне в глаза, а потом подошёл к столу и, взяв в руки наполовину сгоревший парик, указал на него. – Чёрный волосы, серые глаза, худощавая фигура, характер такой, что уже хочется через пять минут придушить. Плюс, - он взял со стола форму для амулета и показал её. – Талисманчик, который ты раздаёшь своим клиентам. Всё совпадает.

-Что и с чем там у тебя совпадает, мне плевать! – меня стала разбирать злость. – Пошёл вон из моего дома! – и указала ему на дверь.

-Хм, а то что? – с вызовом спросил он.

-В твоём теле появится пару новых дырок, которые будут не очень подходить к твоей причёске, - сказала я, и метнулась в спальню.

Там, в прикроватной тумбочке лежал пистолет на крайний случай, и сейчас мне очень хотелось подержать его в руках. К моему удивлению мужчина не стал меня останавливать и, оказавшись в спальне, я самодовольно усмехнулась, открывая дверцу. Но… пистолета не было.

-Пукалку свою ищешь? – иронично спросил мужчина, зайдя следом и поигрывая моим пистолетом. – Ты кстати в курсе, что по правилам, оружие нужно хранить в сейфе? Или ведьмам закон не писан?

-Слушай, ты! Знаешь, что я с тобой сделаю? – у меня от ярости аж зубы свело. «Вот гад! Пока я спала, он успел и дом обыскать».

-Не знаю, но догадываюсь, - спокойно ответил он. – Мы неправильно начали наше знакомство, поэтому предлагаю зарыть топор войны и познакомиться заново, - а потом бросил пистолет на кровать и выжидающе посмотрел на меня.

Знакомиться с кем-либо я точно не хотела, а этого типчика уже вообще ненавидела всей душой за его нахальство, но он был опасным противником, и я понимала, что так просто не смогу выставить его из своего дома. «Сейчас я тебе устрою мирные переговоры. Жаль, что дома нет заряженного солью ружья, а то бы ты у меня побегал наперегонки с Ханом по долине! ».

Мило улыбнувшись, чтобы усыпить его бдительность, я подошла к кровати и, взяв пистолет, тут же навела его на мужчину.

-Пошёл вон из моего дома, ублюдок! – прошипела я. – Не доводи до греха! Выстрелю ведь!

-Верю, - тихо ответил он. – Тебе ведь не привыкать отправлять людей на тот свет, да? Девяносто три человека только в одном самолёте, а среди них и Велихов Сергей, совладелец фирмы «Карэтта». Ты пятьдесят одного ребёнка на тот свет отправила, что уж говорить о таких как я, правда? А сколько ещё самолётов упало с твоей помощью? Или сколько машин разбилось? Убийства для тебя привычное дело.

Каждое его слово било наотмашь и внутри всё сжалось от боли. Теперь, когда я знала всех в лицо, сон казался ещё страшнее и реалистичнее, отчего становилось только хуже. Неожиданно я почувствовала слабость, и начала медленно оседать на пол, опустив пистолет.

-Откуда ты знаешь? – прошептала я.

-А зачем ведьме рассматривать сайт в память о жертвах авиакатастрофы, которая произошла год назад, если она к этому непричастна? Интересно, сколько тебе заплатили за это?

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒