299. Мекк ‑ Чайковскому. 300. Чайковский ‑ Мекк

299. Мекк ‑ Чайковскому

Chateau Belair,

7 октября 1885 r.

Дорогой друг мой! Вчера утром я писала Вам письмо в одном из своих ненормальных состояний и припоминаю, что я наделала путаницы слов, так например, припутала ни с того, ни с сего педагогику к симфонической музыке. Вероятно, есть и еще что‑ нибудь в этом роде, поэтому, дорогой мой, я хочу предупредить Вас для того, чтобы Вы не удивлялись на будущее время, если Вы встретите в моих письмах слова, употребленные не в своем смысле, т. е. путаницу в словах. Это потому, что мои нервы дошли до крайних пределов расстройства, и на меня находят пароксизмы такого хаоса в голове, что я издергаю кучу слов, не сознавая их. Обыкновенно я пишу только сейчас, вставши от ночного сна, и состояние головы зависит у меня от того, как проведена ночь. Поэтому, милый друг мой, прошу Вас извинить меня, если в моем вчерашнем письме есть и еще какие‑ нибудь нелепости, но оговорюсь при этом, что они бывают только в словах, а отношения мои к предметам не изменяются.

В “Figaro” предсказывают опять бури. Как это жаль: погода была такая хорошая. Не откажите, дорогой мой, сообщить мне, дойдет ли до Вас перевод. Всею душою Ваша

Н. ф. ‑ Мекк.

Р. S. У меня на днях умерла племянница, Языкова, в Meran от чахотки. Так жаль, молодая женщина была, детей не осталось, один муж; она была рожденная Воронец, дочь моей сестры.

300. Чайковский ‑ Мекк

С. Майданово,

11 октября 1885 г.

Милый, дорогой друг мой!

Получил сегодня перевод и письмо Ваше. Благодарю Вас от глубины души и извиняюсь за хлопоты, причиненные процедурой перевода.

Как мне завидно было, читая в письме Вашем о превосходной погоде и о том, как Вам хорошо в Веlair, и в то же время радуюсь до крайности, что наконец Вы дождались столь нужного Вам тепла. Вполне же я буду покоен за Вас, когда, бог даст, Вы все‑ таки попадете во Флоренцию. А здесь уж давно осень; холодный северный ветер нескончаемо дует и по ночам воет в трубе. Не скажу, чтобы это не имело известной прелести, особенно, когда живешь в таком уютном прелестном домике, как мой, но зато мои ежедневные двухчасовые прогулки не особенно приятны. Еще, что мне несколько отравляет удовольствие гулять, это здешний народ и его образ жизни. Избы в здешней деревне самые жалкие, маленькие, темные; духота в них должна быть ужасная, и когда вспомнишь, что они восемь месяцев должны прожить в этой темноте и тесноте, сердце сжимается. Не знаю почему, но народ здесь особенно бедный. Земля по разделу с помещицей им досталась ужасная ‑ голый песок; лесу нет вовсе, заработка никакого, так что большинство бедствует. Между тем, и это всего замечательнее, все они ‑ и старики, и взрослые, и дети ‑ имеют вполне счастливый и довольный вид; нисколько не жалуются на горемычную судьбу свою, и, чем менее они высказывают недовольства жизнью, тем более я их жалею и умиляюсь над смирением и долготерпением русского народа. У детей удивительно симпатичные лица. Школы нет, ближайшая школа отстоит на расстоянии шести верст. Жалко смотреть на этих детей, обреченных жить материально и умственно в вечном мраке и духоте. Хотелось бы что‑ нибудь сделать, и чувствуешь свое бессилие. Вот; с этой стороны жизнь в русской деревне непривлекательна. Какая бездна разделяет нашего мужика и его быт от Ваших соседей фермеров, от французского поселянина!

А впрочем, мне лично живется по‑ прежнему очень хорошо в моем до крайности симпатичном домике; настолько хорошо, что нередко в течение дня мне приходит в голову, что, как бы современные пессимисты ни отрицали возможность счастия, я могу служить живым опровержением этой якобы аксиомы, ибо я в самом деле счастлив в своем отшельничестве потолику, поколяку счастие доступно человеку. Быть свободным и иметь свой собственный приют ‑ вот чего я всегда желал, и это имею, ‑ значит, я счастлив. Желать большего было бы безумием и неблагодарностью.

Юргенсон в последнее время действительно уронил свое значение серьезного издателя, преследующего не торгашеские, а более почтенные цели. Представьте себе, милый друг, что он летом купил все издания фирмы Бернарда (за сорок пять тысяч), а эта фирма кроме модных, отчаянных пошлостей никогда ничего не издавала.

Теперь то и дело он объявляет о продаваемой им дряни. Между тем, покупка эта еще, бог знает, когда окупится, а теперь дела его в самом плачевном положении, и обстоятельство это неожиданным образом неприятно отразилось и на мне. Когда‑ нибудь я расскажу Вам это.

Насчет высшего значения симфонической и камерной музыки в сравнении с оперой я скажу еще следующее. Воздерживаться от писания опер есть своего рода геройство, и в наше время такой герой имеется, это Брамс. Кюи в одной статье своей совершенно верно сказал недавно, что как человек, как художник, преследующий только высшие цели, Брамс достоин уважения и удивления. К сожалению, его творческий дар беден и не соответствует широте его стремлений. Тем не менее, он ‑ герой. Во мне этого геройства нет, и сцена со всей ее мишурой всё‑ таки привлекает меня.

Через неделю я отправляюсь на три дня в Москву и оттуда в Каменку на празднование серебряной свадьбы. Вернусь около 10 ноября.

Будьте счастливы и здоровы, дорогой, бесценный друг мой. Благодарю Вас еще раз за всё; никогда ни на минуту не забываю я, кому после бога обязан тем счастием, о котором я писал выше.

Всем Вашим шлю приветствия.

Ваш П. Чайковский.

Banque de commerce prive есть не Купеческий банк, а Частный коммерческий. Как видите, перевели они название совершенно правильно. Из календаря вижу, что банк этот находится, однако ж, в Петербурге, а не в Москве. Но я думаю, что и в Москве можно будет дисконтировать перевод.

⇐ Предыдущая 875 876 877 878 879880881 882 883 884 Следующая ⇒