8. Мекк ‑ Чайковскому

1877 г. апреля 30. Москва.

Как я соскучилась так долго не получать от Вас ни одного слова, Петр Ильич, и как я рада представившейся возможности удовлетворить этому желанию! Если бы я имела на Вас какое‑ нибудь право, я бы воспользовалась им для того, чтобы просить Вас позволить мне писать Вам всегда, когда мне захочется, а для этого дать мне возможность знать всегда от Вас самого, где Вы находитесь, в особенности летом, когда я теряю всякую возможность знать что‑ либо об Вас. Для меня же Ваше обращение не только приятно и дорого, но и благотворно. Поэтому, милый Петр Ильич, если Вы, быть может, найдете возможным исполнить это задушевное желание мое и без всякого права с моей стороны на это, то скажите мне это, и Вы меня несказанно обрадуете.

Вчера я вернулась из Петербурга, и мне так не везет, что опять не слышала Вашего “Вакулу”, ни разу не шел при мне, но за это я хочу себя вознаградить иным способом и для того обращаюсь к Вам, Петр Ильич, с покорнейшею просьбою: напишите мне сочинение, которое выражало бы и имело бы название упрек (для скрипки с фортепиано). У меня есть такое маленькое сочинение Kohne, которое называется “Le reproche”, также для скрипки с фортепиано. Оно мне очень нравится, но не выражает того, что бы я хотела, и к тому же, как кажется, относится к личности. Мой же упрек должен быть безличным, он может относиться к природе, к судьбе, к самой себе, но ни к кому другому. Мой упрек должен быть выражением невыносимого душевного состояния, того, которое выражается по‑ французски фразою: je n'en peux plus! [я выбился из сил! ]. В нем должны сказаться разбитое сердце, растоптанные верования, оскорбленные понятия, отнятое счастье, ‑ все, все, что дорого и мило человеку и что отнято у него без всякой жалости. Если Вы когда‑ нибудь теряли то, что любили и ставили высоко, то Вы поймете это состояние. В этом упреке должен слышаться отчаянный порыв тоски, невозможность выносить дальше такое страдание, изнеможение и, если можно, смерть, чтобы хоть в музыке найти успокоение, которое не дается в жизни, когда хочешь. Ах да, в упреке еще должно слышаться воспоминание отнятого счастья. Ничто лучше музыки не может выразить таких душевных состояний, и никто лучше Вас не умеет понять их в другом; потому и смело отдаю в Ваши руки свои чувства, думы, желания, и уверена, что, не ошибаюсь в этот раз, что я в действительно чистые руки помещаю самую дорогую свою собственность.

Я никак не могу мало писать Вам, мне всегда хочется сказать Вам много, потому что я чувствую такую духовную близость к Вам, что мне хочется всю душу раскрыть перед Вами; я знаю, что Вы поймете все не по общим понятиям, а по Вашим собственным, а их я знаю. Ваши чувства и понятия выросли на музыкальной почве, но не в музыкальной среде, слава богу; оттого они благородны и возвышенны. Это не фразы и не приветствия, а только слабое выражение тех чувств и того восторга, которые Вы возбуждаете во мне.

Мне сказали недавно, что Вы уезжаете из Москвы 5 мая, а позже говорили, что нет, что Вы еще не так скоро уедете из Москвы. Которое из двух сведений верно? Пусть лучше последнее.

Не правда ли, Петр Ильич, Вы не забудете ни одной из моих просьб и, во всяком случае, скажете мне Ваше решение? До свидания. Я не хочу с Вами прощаться, потому что не хочу расставаться. Всею душою Вам преданная

Надежда фон‑ Мекк.

Если, быть может, Вам любопытно видеть то сочинение Kohne, о котором я говорила, то я пришлю Вам его, Петр Ильич, и тогда обратите внимание в тех же “Etudes caracteristiques” Kohne на “Danse Juive”, он очень характерно, до смешного, написан.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒