ЧАСТЬ ВТОРАЯ 3 страница

Словно шел, шел по пещере — и вдруг увидел перед собой ворота ада. Дьявол во плоти! И смердит, как от дьявола…

Показалось или нет (трудно было разобрать в пляшущих тенях) — будто бы на полу, рядом с факелом, простерлось человеческое тело?

— Эй, ты, сука! — человек шагнул вперед. — А ну, давай ко мне!

И его факел, прочертив в воздухе пылающую дугу, обрушился на спину твари. Издав почти человеческий визг, Чужой шарахнулся в сторону.

— Началось! — уверенно сказал Дилон. Его соседи снова ничего не услышали.

Лишь секунду спустя человек сообразил, что метнув факел, он лишил себя единственной защиты.

Кошмарная морда, чем-то неуловимо похожая на карикатурное изображение человеческого лица: бинокулярный взгляд, мощные, но короткие челюсти, не такая уж маленькая емкость мозга, — потянулась к нему, но громадные зубы со звуком сомкнувшегося капкана щелкнули в пустоте.

Упавший факел продолжал лежать на полу, над ним трепетали языки пламени — и Чужой, стремясь избежать их, плохо рассчитал бросок.

От звука захлопнувшихся челюстей в желудке возникла неприятная пустота. К счастью для себя, человек сумел превозмочь панику. И уже не страх звучал в его крике, когда он, повернувшись, с воплем бросился по коридору.

— А-а-а! Он гонится за мной! Я веду его, веду его, веду… Эй, кто там у двери — будь наготове! План вступил в решающую фазу!

Это была самая настоящая облава — несмотря на то, что загонщики бежали впереди дичи, поскольку именно дичь была опасна для них, а не они для нее.

Первый из загонщиков, лишившись огненного прикрытия, несся уже из последних сил. Кровь стучала у него в ушах, сердце, казалось, было готово разорваться.

А где-то сзади, постепенно нарастая, близился шум погони — удары щупалец, то звонкие, то глухие, в зависимости от того, приходились они по цементированному полу или по гулким плитам потолка и верхней части сте н…

Чужой винтом бежал по тоннелю, словно следуя вдоль невидимых нарезов. Для него не существовало верха или низа, и там, где человек обегал какое-либо препятствие, теряя темп, — там зверь буквально обтекал его, прокладывая путь сбоку или сверху, ни на миг не сбросив скорости.

Внезапно топот как-то разом обозначился совсем близко и человек понял, что погоня подходит к концу. Тогда он выхватил нож, отлично понимая бессмысленность этого поступка:

— Он догоняет меня… Он уже совсем близко!

— Остынь! — раздался неожиданно спокойный голос. — Это не он бежит за тобой. Это я бегу за тобой, дубина!

Голос принадлежал его напарнику. Едва осознав это, человек мешком осел на пол.

— А где… — он не сразу смог заговорить. — Где тварь?

Напарник усмехнулся:

— Бежит по соседнему коридору. Бояться нечего — я захлопнул за тобой дверь. А там… там, похоже, кто-то уже перехватил эстафету.

И действительно, звук погони, сопровождающийся таким же диким криком, уходил дальше, в сторону металлоприемника.

Новый загонщик, видимо, тоже вопил не только от страха, а с двойной целью: лишний раз привлечь внимание преследователя и позволить своим товарищам, караулящим у дверей впереди, проследить маршрут своего бегства.

— Ну, пошли… — опираясь на плечо напарника, упавший с трудом поднялся на ноги, — пошли туда…

И они, почти обнявшись, заспешили по направлению к печи, чтобы когда вновь настанет их черед, снова принять участие в смертельной гонке.

В возникшей сумятице трудно было различить систему. Сквозь дым и колеблющийся свет факелов было видно, как снуют по коридорам люди, крича и ругаясь на бегу, как с железным звоном захлопываются двери, становясь на фиксаторы…

Но хаотичным все это казалось лишь со стороны. Мало-помалу Чужой приближался к уготованной ему ловушке. И с каждым новым смертельным марш-броском у него оставалось все меньше и меньше возможностей для отступления…

Сам зверь этого не замечал. Не замечали и рядовые загонщики.

Лишь Дилон и Рипли могли видеть, что план их осуществляется успешно. Рипли не сходила с места, безотлучно находясь близ металлоприемника: ее вмешательство потребуется лишь на последней стадии. Совершенно ни к чему, чтобы Чужой засек ее раньше времени.

Дилон же, наоборот, участвовал в облаве наравне со всеми, и даже больше всех. Но бегая, понукая отстающих и размахивая полыхающим факелом перед мордой чудовища, он при этом ухитрялся еще и следить за постоянно меняющейся обстановкой.

Рипли и сама считалась офицером — причем считалась отнюдь не номинально: во время учебы она прошла хорошую подготовку, а жизнь научила ее еще большему. Однако уже в который раз ей приходила в голову мысль, что человека, равного Дилону, на ее пути просто не попадалось. Впрочем, высшие офицерские звания в космофлоте обычно получают деятели вроде Эндрюса… Причем — это в лучшем случае!

Потому что в худшем — это и вовсе люди типа Восемьдесят Пять…

— Эй, ты, падаль, давай сюда-а-а-а! — донесся далекий вопль.

— Восточное крыло. Седьмой тоннель, — спокойно констатировал Дилон. И замер, вслушиваясь в продолжающиеся крики.

— А-а-а! Он убьет меня, братья, скоре-е-ей! — орал на ходу бегущий.

— Кевин, готов? — негромко спросил Пресвитер.

— Готов.

— Внимание…

Крича уже что-то совсем бессвязное, отмахиваясь факелом от несущей сзади смерти, загонщик выскочил в дверное отверстие — и тут же Кевин опустил за ним створку. Щелкнули фиксаторы.

— Есть! — торжествующе улыбаясь, Кевин повернулся к Дилону. Тот без слов показал ему большой палец.

В следующий миг что-то с такой силой ударилось о дверь с противоположной стороны, что Кевин подскочил в испуге. Несколько человек вскрикнули одновременно, но их крик перекрыл леденящий душу вопль, доносящийся из запретного коридора.

— А он здорово рассердился, — бесстрастно констатировал Дилон. Кевин, устыдившись своего испуга, торопливо кивнул.

— Ну, ничего, пусть позлится… — в глазах Дилона мелькнул непонятный огонек. — Ему осталось жить не так уж долго. Так пусть хоть последние минуты жизни его мучает злоба и страх!

Вокруг Пресвитера собралось несколько человек, ожидающих дальнейших указаний. Среди них он вдруг заметил Голика. Этот-то как здесь оказался?

— Так. Ты, — Дилон ткнул пальцем в того, кто только что играл роль живой приманки, — ты отдыхай пока что. Остальные — за мной! Теперь на очереди тоннель номер шесть!

… Голик бегал и орал вместе со всеми, изо всех сил изображая активнейшую деятельность, но при всем при этом держался подальше от места, где ему могла грозить реальная опасность.

Но это была не война с четко обозначенной линией фронта — и, пытаясь избежать опасности, он вдруг оказался к ней вплотную.

Это было, когда они, как им показалось, успешно провели монстра сквозь шестой тоннель. Голик в компании еще нескольких человек как раз шел в сторону следующего — пятого — коридора, как вдруг из одной двери в стене тоннеля со свистящим шипением, какое издает струя воздуха, бьющая в космическое пространство сквозь пробитую обшивку звездолета, на них надвинулась голова монстра с открытой для атаки пастью…

Эта дверь в спешке осталась незамеченной — потому и незапертой.

Отчего же Чужой не бросился на них сразу? Трудно сказать… Возможно, он проявил нерешительность при виде компактной группы людей?

Или же в смутное, неразвитое сознание монстра каким-то образом проникла мысль, что он уже не преследователь, а преследуемый — даже если внешне все выглядит наоборот? Так или иначе, он дал людям несколько мгновений. И за эти короткие секунды Голик вдруг не разумом, а телом, понял, что единственное спасение сейчас — не бежать, а идти на сближение с опасностью.

И тело его вытянулось в прыжке, который сделал бы честь любому спортсмену.

На лету вцепившись в ручку двери, Голик повис на ней всем телом — и створка, ударив опешившего Чужого по носу, встала на фиксаторы раньше, чем тот успел перейти в атаку.

— Все! Дверь закрыта… — сказав это, Голик вдруг ощутил, с какой яростью колотится о металл и бронестекло могучее существо, оставшееся в тоннеле, и похолодел при мысли, что могло его ждать при секундном промедлении.

— … Во всяком случае, надеюсь на это, — закончил он вдруг севшим голосом.

Остальные смотрели на него округлившимися глазами.

— Да ты герой, оказывается, брат… — протянул один из его товарищей. Голик скромно потупился. Он отнюдь не собирался сообщать кому бы то ни было, что на сей раз на него сработала не храбрость, а все тот же инстинкт самосохранения.

И сработал именно потому, что он был развит у него сильнее всех прочих чувств, вместе взятых.

— Некогда восхищаться друг другом, братья! — вступил в разговор Дилон, бог весть как оказавшийся рядом. — Пошли! Пока он жив, наше дело еще не завершено!

Выкрикнув это, он первым устремился к очередному тоннелю.

На сей раз Голику не удалось под шумок улизнуть в сторону: Дилон все время, не скрываясь, посматривал на него. Впрочем Голик, будучи и сам загипнотизирован представлением о собственном героизме, некоторое время и вел себя соответственно.

Более того — сперва он даже попытался «работать под полководца». Это проявилось в тот момент, когда во время очередной бешеной гонки (кажется, это было уже в третьем тоннеле) он столкнулся с Уинтерборном.

— Что ты делаешь? — злобно выкрикнул Голик.

— А что?

— Ножницы ты как держишь? — Голик указал на зажатые в руке Дугласа большие портняжные ножницы, взятые им в мастерской.

Сведенные вместе концы ножниц, словно клинок, упирались Голику в живот.

— А что? — отупело повторил юноша. Он был слишком напуган, чтобы соображать.

Вырвав у него из рук импровизированное оружие, Голик перевернул его и снова вложил в оцепеневшую руку Дугласа. Теперь наружу торчали не острия, а закругленные кольца рукояток.

— Вот так и держи, урод! Иначе… — Голик замолк, прислушиваясь к тому, что происходило в оцепленном тоннеле.

— Иначе? — безучастно переспросил Дуглас Уинтерборн. Он был явно не в себе.

Голик дико уставился на него:

— Иначе убьешь кого-нибудь, ты, чудо в перьях! — точным движением он сдвинул Дугласу на глаза козырек его знаменитой кепочки. — А так если и пропорешь кому-нибудь брюхо, так только себе. Невелика потеря!

Потом снова был какой-то провал в памяти, заполненный криками, звоном железа, сумасшедшим бегом… Когда Голик опомнился, он уже стоял возле той самой двери, сквозь которую должен выскочить из тоннеля загонщик.

Это был уже тоннель №2. Второй — и предпоследний перед ловушкой…

Итак, не миновала его все-таки чаша сия…

Голик ощупал дверь. Все повторилось как вначале, как повторяется дурной сон. Дверь двигалась, но двигалась с трудом, со скрипом, и рыжие хлопья ржавчины осыпались из пазов, будто снег.

И снова — проклятый вопрос. Удастся ли спустить ее быстро, одним движением?!

А где-то далеко, в глубине тоннеля, уже мелькнул факельный свет, раздались крики…

Началась очередная смертельная пробежка. Если повезет, если все правильно рассчитано — то, кроме этой, такая пробежка будет всего одна.

Но трудно опустить поржавевшую створку. И негде укрыться при неудаче.

— Л-ладно… — прошептал Голик. Он принял решение.

Тот, кто бежал по тоннелю №2, голося и размахивая горящей палкой, еще издали увидел, как исчез впереди справа узкий прямоугольник тусклого света. Увидел, но не понял смысла этого.

Но Чужой тоже заметил исчезновение света — и вот он-то все понял, мгновенно оценил значение этого факта нечеловеческим разумом или инстинктом. А оценив — заметался в поисках выхода.

… Вся сила задуманного плана была в его мгновенности, в моментальной смене цели. Чужой должен считанные секунды промедлить перед запертой дверью — и тут же ему будет явлена новая мишень для атаки в дальнем конце коридора.

Потому что надежно запереть тоннель, перекрыв в нем абсолютно все входы и выходы, было невозможно. В конце концов, нерешенной — и нерешаемой! — осталась проблема все тех же вентиляционных люков…

Загодя обезопасив себя (во всяком случае, так ему казалось), Голик сквозь бронированное окошко напряженно всматривался в прорезанную искоркой факела тьму. Вроде бы ничего не видно…

Может быть, стекло слишком мутное?

Но именно потому, что стекло было мутным, Голик кое-что увидел. Он увидел медленно надвигающуюся на него пасть, двойной ряд зубов.

Он еще успел понять, что это отражение, успел обернуться, успел закричать…

А человек, в отчаянии ударившийся всем телом о запертую дверь изнутри тоннеля, увидел, как прямо в лицо ему брызнули струи крови и кислоты, полетели клочья мяса — но, не долетев, страшная смесь размазалась по разделявшему их бронестеклу.

И он понял, что Ян Голик перехитрил сам себя.

А кроме того, он понял — Чужой ушел из оцепления…

Для всех остальных это было совершенной неожиданностью.

Чем ближе к ванне, тем проще было организовывать облаву, тем смелее и даже беспечней становились действия людей. В самом начале они были рассредоточены, рассеяны по дальним коридорам — а теперь они собрались вместе и успех от скоординированных усилий был куда выше.

За это пришлось платить — и платить кровью…

В противоположном конце того же коридора, где находился Голик, был еще один человек. Когда Чужой, расправившись с Яном, бросился к нему — он не только не обратился в бегство, но и не поднял факел для защиты.

Он попросту ничего не понял, точнее — не поверил сам себе.

— Ты что здесь делаешь?! — крикнул он скорее с удивлением, чем с испугом. — Тебя не должно здесь быть! Ты же заперт!

Со все возрастающим изумлением он рассматривал несущееся к нему чудовище.

«Бежит, как таракан», — мелькнула в его мозгу совершенно неуместная мысль. И действительно, Чужой в движении гораздо больше напоминал исполинское насекомое, чем теплокровного хищника.

И только в последний миг, когда до зверя оставались считанные метры, человек сообразил, чем закончится их встреча. Но даже не успел повернуться.

Хищник налетел на него как смерч и, даже не замедляя бега, растерзал его на ходу одним движением головы. Вновь пол и стены коридора окрасила багровая жидкость, перемешанная с брызгами кислоты.

В следующий миг Чужой, наращивая скорость, пролетел сквозь перекрестье тоннелей. И тут его увидели сразу несколько человек.

— Как это могло случиться?! — потрясенно крикнул Дилон.

Рипли опомнилась первой:

— Не время гадать об этом, брат! Что нам теперь делать?

Пресвитер сделал шаг вперед, но тут же споткнулся обо что-то. Наклонился, всматриваясь.

Споткнулся он, оказывается, о чьи-то ноги, торчащие из густой тени между пустыми бочками. И сейчас эти ноги поспешно втягивались обратно в тень.

— Ну-ка, кто еще там?

Поняв, что обнаружен, из пространства между бочками поднялся Смит. Лицо его было исковеркано страхом, но Дилон не сказал ему ни слова упрека.

— Что нам делать? Давай решать быстро, пока этот ублюдок не ушел черт знает куда, — снова выкрикнула Рипли.

Но Дилон уже не смотрел на нее, как не смотрел и на Аарона.

— Решать тут нечего. Надо просто бежать по коридору, уводя за собой зверя. Вот и все! Просто, как дважды два — шестнадцать… — По-прежнему без единого упрека он скомандовал Смиту: — Стань у той двери, Восемьдесят Пять!

— Есть, сэр! — не задумываясь выпалил тот. Он не заметил оскорбления — или же побоялся заметить. Впрочем, Пресвитер и не думал его оскорблять.

Схватив один из запасных факелов, Дилон с места перешел на бег. Вот он уже достиг перекрестья, быстро оглянулся по сторонам — и исчез в том самом ответвлении, где минутой раньше скрылся Чужой.

Гигантский организм завода-тюрьмы все еще продолжал жить, выполнять свои функции. Он был столь велик и сложен, что даже взрыв, пожар, полное отсутствие управления оказали на него то же действие, которое оказывает раковая опухоль — но не пуля в висок.

Безнадежно изувеченная, медленно умирающая система пока что продолжала жить. Главный компьютер сортировал поступающую информацию, посылал на имя директора сообщения, которые никто и никогда не прочтет, сам отдавал приказы автоматическим системам, работающим без постоянного контроля со стороны человека…

Поэтому вогнутые тарелки радаров, расположенных на внешней поверхности планеты, засекли приближающийся космический корабль сразу же, как только он показался в пределах досягаемости.

Тут же к нему протянулся невидимый пульсирующий луч наводки, который должен был облегчить действия космонавигаторов. Одновременно с этим сообщение о приближении корабля было послано на включенный экран дисплея.

Но никто не ответил на это сообщение, так же как и на запросы, ежеминутно поступающие с борта по каналам внеочередной связи.

… Звездолет опускался медленно, осторожно, словно океанский корабль, входящий в речной фарватер. Когда до поверхности оставались считанные десятки метров, были включены реактивные двигатели.

Тонкие сфокусированные струи выхлопа били отвесно вниз, сметая заледеневший снег с бетона посадочной площадки. Их мощность была столь велика, что даже бешеная атмосфера Ярости не могла помешать посадке.

Сперва Смит вел себя должным образом. Но, когда он услышал звук приближающейся погони, когда сквозь стук бегущих шагов и хрип напряженного дыхания до него донесся пронзительный, леденящий душу вопль Чужого, — нервы его не выдержали.

— Нет! Нет! — закричал он и бросился прочь, закрыв лицо руками.

С силой, которую она сама от себя не ожидала, Рипли, схватив Аарона за отвороты куртки, припечатала его лопатками к стене.

— Встань на место! — коротко и страшно приказала она.

Освободив одну руку, она отвесила ему пощечину, прерывая истерику.

— О'кей! — сразу же согласился Смит. Теперь эта женщина казалась ему страшнее Чужого.

Он повернулся к проходу, но опоздал. Точнее, не опоздал — просто не успел отреагировать.

… Дилон вылетел из темноты тоннеля, намного опередив своего преследователя. Развернувшись с неуловимой грацией, он успел вцепиться в ручку и повис на ней всей тяжестью тела. Дверь пошла вниз гильотинным движением…

Но Чужой был рядом. Просвет под дверью оказался слишком мал для его массивного тела — однако передняя рука-щупальце, проснувшись в коридор над самым порогом, заструилась гибкими извивами, нащупывая ноги Дилона.

В этот миг Дилон рванул так, что, казалось, мышцы его не выдержат этого усилия. Но не выдержала мускулатура щупальца…

Нижняя кромка двери, словно она и вправду являлась ножом гильотины, начисто перерезала плотный и толстый живой шланг.

Срубленное щупальце вялыми движениями извивалось на полу, как обезглавленная змея. Оно все еще осталось опасным — да ведь и настоящая змея, даже будучи убитой наповал, все еще сохраняет возможность вонзить в свою жертву ядоносные зубы рефлекторным сокращением челюстей.

Дилон поспешно отшагнул назад, опасаясь, что щупальце слепо обовьется вокруг его щиколотки, мазнет сочащейся из раны едкой жидкостью.

Попадая на пол, эта жидкость дымилась, распространяя удушливый запах кислоты.

Аарон Смит будто превратился в соляной столб. Он замер совершенно неподвижно, отвесив челюсть. На его брюках темным пятном обозначилась мокрая полоса, а между ступнями широко расставленных ног расплывалась лужа.

И снова Пресвитер ни словом, ни взглядом не упрекнул Смита. Рипли тоже промолчала. Но тут он сам осознал, что здесь ему не место.

Повернувшись на сто восемьдесят градусов, Аарон бесцельно побрел куда-то. На каждом шагу он спотыкался, словно лунатик или человек под гипнозом.

Никто не пытался его удержать. Незачем это было, да и некогда.

Теперь Чужой был замкнут в последнем из тоннелей. Дальше путь ему был один — в металлоприемник, под жгучие струи льющегося сверху олова. Если опять все не испортит дурацкая случайность.

Увы, как показывал опыт, это вполне могло произойти…

Теперь все решали не минуты — секунды. Неверный шаг, невовремя сорвавшееся с языка слово, дрогнувшая рука — вот от каких мелочей зависел сейчас исход сражения. Сражения, которое решает многое, очень многое. И не только на этой планете.

А можно ли предусмотреть все мелочи? Особенно если не знаешь о них заранее…

Ход к ванне был открыт, все остальные пути перегорожены. Несколько пар глаз уставились на Рипли. Теперь снова именно ей надлежало принять окончательное решение.

Рипли глубоко вдохнула спертый воздух.

— Давай! — хрипло выкрикнула она.

Мужские руки тут же ухватились за свободный конец перекинутой через блок веревки — другой ее конец был закреплен на двери. Наспех сооруженная система блоков заменяла дистанционное управление.

И дверь медленно поползла вверх.

— Ну что там? — долетел до Рипли настороженный шепот.

— Молчи! — тут же шикнули на спрашивающего.

Рипли внимательно вглядывалась в тьму тоннеля №2. Где-то там, всего за несколько шагов от нее, таился Чужой.

Но пока что он не спешил покинуть свое ненадежное убежище из металла и пластика. Неужели он все-таки заподозрил ловушку?

А если так, то, может быть, он куда разумней, чем кажется? Не исключено…

С другой стороны, как совместить разум с повадками хищного зверя?

Рипли мысленно выругалась. Вот уж совершенно излишние рассуждения! Разумен он или нет — этот вопрос сейчас не имеет ни прямого, ни косвенного отношения к стоящей перед ней задаче.

А задача эта — прежняя. Уничтожить!

Раньше ей уже приходилось это делать. Сейчас тоже не должно быть осечки.

— Ну, иди же, иди… — беззвучно шептали ее губы.

И, словно откликнувшись на призыв, Чужой медленно выдвинулся из мрака. Скорее всего, он тоже собирался с силами. Бока его судорожно ходили, как у измученного животного, при движении он заметно кособочился, припадая на обрубок переднего щупальца.

Да, его — такого! — можно было и пожалеть. Вся беда в том, что он бывает и другим. И уж тогда-то он сам не жалеет никого.

Рипли осторожно повернула рукоять рубильника, включая бустер. Массивная створка, нависающая над ванной, еле заметно дрогнула. Чужой как будто слегка насторожился, но продолжал двигаться в прежнем направлении.

Рипли слышала, как за ее спиной кто-то медленно втянул в себя воздух. И тут же ладонь Пресвитера с влажным шлепком обрушилась на собственные губы, задушив готовый раздасться крик.

Но Чужой все же получил предупреждение…

Внезапно крошечный комочек пробуждающейся жизни затрепетал, колотясь изнутри о ребра Рипли, забился отчаянно и целеустремленно…

Рипли с ужасом увидела, как в такт этому биению вздрогнула, встрепенулась голова взрослого монстра, повела оскаленной мордой, выбирая направление.

— Молчи! — она зло и бесцельно ударила себя кулаком в грудь, отлично понимая, что так ей не добраться до зародыша. — Молчи, гаденыш!

Юная матка действительно притихла, но, конечно, не от удара. Просто она уже выполнила свою задачу…

Словно подброшенное пружиной, взвилось в воздух огромное уродливое тело Чужого. Взвилось — и исчезло в потолочном люке.

— О, черт! — из последних сил крикнула Рипли. — Сколько у нас времени?

Дилон быстрым взглядом окинул медленно ползущую вниз створку.

— Минут пять, не больше! — сказал он торопливо.

Еще готовя ловушку, они обратили внимание на одну закономерность: система гидравлики работала неравномерно, медленно наращивая скорость.

Несколько минут требовалось бустеру, чтобы сдвинуть створку двухметровой толщины на четверть необходимого расстояния, зато потом процесс нарастал лавинообразно. И дверь обрушивалась со скоростью, неразличимой для человеческого глаза.

Значит выключать рубильник больше нельзя: Чужой уже встревожен, его не удастся заставить подождать в металлоприемнике эти минуты, даже если Рипли встанет на проходе. Нужно загнать его туда непосредственно перед падением плиты!

Процесс, вопреки их планам, стал необратимым — так бывает, когда выдернута чека гранаты. Уже нет времени перебирать возможные варианты — даже в том их ограниченном наборе, который существовал раньше.

Рипли поняла, что сейчас ее должен скрутить долгий и лютый приступ кашля, — так бывало всегда, когда зародыш шевелился в ее плевральной полости, задевая легкие.

На сей раз она перенесла его не просто на ногах — на бегу! Он просто выпал из ее сознания, как выпадает из сознания идущего в атаку солдата боль в отсеченной осколком руке…

Звездолет опускался на почерневшую, курящуюся паром площадку. Он качнулся из стороны в сторону, но тут же замер — посадочные опоры стабилизаторов обрели сцепление.

Люки были открыты еще до того, как произошел контакт с грунтом. Высыпавшие из них десантники сразу распределили обязанности: одни кинулись к высящимся неподалеку производственным корпусам (медленно торили дорогу, по грудь увязая в снегу), другие выдвигали трап.

По трапу спускался кто-то, не похожий на десантников: немолодой, без всякой выправки, закутан до глаз в меха…

Очевидно, предполагалось, что он спустится медленно, с достоинством, а потом будет ждать, пока ему расчистят тропу. Но он так спешил, что ему было не до церемоний.

Бегом перепрыгивая через ступени, он пронесся по трапу, обежал застрявших в снегу солдат и, вспарывая белоснежную целину, с черепашьей скоростью заторопился ко входу.

Все смешалось. Теперь — впервые за все время — Чужой не только по сути, но и по форме оказался в роли преследуемого. Он несся, спешно меняя уровни, а следом за ним бежали люди.

Погоня эта была бы бесплодной, так как изначальные скоростные качества беглеца и преследователей были несопоставимы. Однако тут сказались преимущества обдуманной организации любого дела.

Хищник исчерпал свои силы гораздо в большей степени, чем настигающие его люди. Незадолго до этого они действовали слаженным коллективом, сменяя друг друга в роли загонщиков, и в результате каждый из них полу-чил свою долю отдыха, передышки. Древняя, мудрая, еще со времен охотников на мамонтов отработанная тактика. Настолько отработанная, что теперь она выполнялась уже на уровне подсознания, без предварительной договоренности.

Но даже такой — загнанный, отступающий — Чужой был еще опасен. И в этом преследователям пришлось убедиться.

… Держа в руках обломок трубы, Кевин вскарабкался по лестнице. Перед ним было довольно обширное помещение, до середины человеческого роста заполненное удушливой смесью дыма и водяных паров — следствиями недавно отбушевавшего пожара.

— Вот дьявол! — Кевин выставил перед собой трубу.

В зыбких, медленно оседающих клубах вполне мог укрыться не один хищник, а целая дюжина.

— Где ты, тварь?! Вылазь! Живо!

Кевин вслепую несколько раз махнул трубой над полом. Тяжело ворочались, рассекаемые железом серые пласты смога.

Он столько внимания уделил тому, что находилось ниже уровня его глаз, что вспомнил о привычке Чужого атаковать сверху, когда было уже поздно.

Щупальца затаившегося на потолочной балке зверя оплели его, рванули вверх, к оскаленным клыкам…

Впрочем, Чужой тоже был не в лучшей форме, поэтому он почти промахнулся. Захват пришелся не на голову и шею, а поперек туловища.

Кевин захрипел: кричать не было сил, кинжалы зубов пронзили грудную клетку. Но в руках сила еще оставалась.

Раз за разом он обрушивал свое оружие на слизистое тело Чужого, как рыцарь из сказок обрушивает железную булаву на дракона. Он чувствовал, как после каждого удара все больше и больше слабеет захват.

К сожалению, руки его слабели еще быстрее…

После очередного удара тяжелая труба вырвалась из его цепенеющих пальцев и с грохотом обрушилась вниз. В месте ее падения, как по водам стоячего пруда, по пелене тумана пошли круги.

Этот грохот привлек внимание Дилона.

— Кевин! — Пресвитер не взбежал — взлетел наверх. Кошачьим движением он взметнул огромный топор — но так и замер с занесенным оружием.

Перед ним, мерно раскачиваясь, страшным маятником свисали с потолка два намертво сцепившихся в схватке тела — Кевина и Чужого.

Как тут рубить? По кому угодишь отточенным до смертельной остроты лезвием?

Добро бы хоть светло было… Но перед глазами — полумрак, скрадывающий контуры.

И Дилон бросил топор. Обеими руками он вцепился в свисающие ноги Кевина и изо всех сил рванул вниз.

То ли Чужой не был к этому готов, то ли с него уже было достаточно — но он разжал щупальца.

Два человека упали на пол — тяжесть Кевина опрокинула Дилона. Если бы Чужой продолжил атаку, Пресвитер был бы обречен.

Но зверь, не принимая боя, втянул свое тело обратно, пытаясь снова закрепиться на балке. Однако он так раскачал себя во время предшествующей возни, что его присоски сорвались.

Он рухнул вниз со странным звуком: словно шлепнулась куча студня. Рухнул и исчез в тумане, все еще окутывающем помещение.

Когда Рипли, следовавшая за Дилоном, взобралась по лестнице, она увидела, что Пресвитер сидит, держа на коленях голову Кевина.

— Не умирай, друг…

Голос Дилона дрожал. Видно, не простые отношения связывали его с умирающим.

— Да ты и не умрешь… Никто ведь не умирает навсегда!

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 7 8 91011 12 Следующая ⇒