ЧАСТЬ ВТОРАЯ 3 страница

— Тебе было велено присматривать за ней, болван! — Морган поднял Рэналда за шиворот над кроватью. — Ты что, не мог придержать свои грязные руки при себе хотя бы один день?

Рэналд поднял руки в робкой попытке защититься.

— Поверь, Морган, я сопротивлялся, пока были силы. Но я же не железный!

— Да уж, орал ты так, что сил, видно, не жалел, — отозвались из толпы зрителей.

С гримасой отвращения Морган уронил родича обратно на кровать.

— Прости меня, — едва слышно прошелестела Сабрина, и, хотя вокруг стоял дикий шум, Морган услышал ее, и сердце его защемило. Ошеломленный взгляд Сабрины переместился с лица кузины на мужа. — Прости, пожалуйста, — повторила она, подобрала юбки и медленно пошла прочь.

В необычной обстановке новая хозяйка замка сохранила исключительное достоинство, что невольно вызвало уважение Макдоннеллов. Они молча расступились, давая ей пройти. Глядя вслед жене, Морган сжал кулаки, сознавая свою беспомощность.

Сабрина стояла у открытого окна, подставив разгоряченное лицо ночному ветру, который постепенно остудил ее стыд. Девушку мало беспокоил тот факт, что она сваляла дурака на людях. Бог свидетель, она уже много раз выглядела глупой и несмышленой в глазах Моргана — с первой встречи, когда свалилась в канаву, с головой накрывшись юбкой. В данную минуту больше всего волновало другое — выражение, промелькнувшее на лице Энид, когда их с Сабриной взгляды встретились. Кузина явно ее пожалела. Выходит, даже робкая подруга, которую никак не назовешь хорошенькой, смогла покорить Макдоннелла, а дочь Камерона по-прежнему рассматривают как нечто вроде военного трофея, ни во что не ставят и не видят в ней женщину. Сабрина зябко обхватила себя руками за плечи в попытке унять дрожь.

С порога Морган молча наблюдал за женой. Выщербленные камни оконного проема обрамляли ее фигурку, делая крохотной и беззащитной на фоне бездонной темноты ночи; легкий ветерок играл мягкими локонами, выбившимися из лежавших короной на голове кос. Любая другая женщина, испытавшая прилюдно жестокое унижение, сейчас бы валялась на кровати, рыдая в истерике. Если бы так и случилось, Морган, возможно, знал бы, как утешить жену. Но Сабрина повела себя иначе, и потому он стоял у двери, бессильно опустив руки.

Сабрина заговорила первой, немало удивив мужа. Его способность двигаться совершенно неслышно была столь же легендарной, как и его боевое искусство. Говорили, что он способен перерезать горло врагу и оказаться на полпути обратно к замку Макдоннеллов, прежде чем труп коснется земли.

Голос жены ласкал слух подобно легким крыльям бабочки.

— Сожалею, что поставила тебя в неловкое положение перед твоими соплеменниками. У меня сегодня выдался трудный день. Я ведь не привыкла жить среди людей, которым я не нравлюсь. Раньше, с кем бы я ни встречалась, все меня обожали. — Она посмотрела на мужа через плечо. — Все, кроме тебя.

Ее лицо тронула грустная улыбка, отозвавшаяся жгучим стыдом в душе Моргана, но внешне он остался невозмутим.

Сабрина вновь повернулась к окну и задумчивым голосом продолжила:

— Мне никогда прежде не приходилось прилагать каких-либо усилий, чтобы завоевать чужие симпатии. Достаточно было мило улыбнуться или похихикать, а если это не действовало на некоторых самых свирепых родственников, я пела какую-нибудь красивую песенку, которой меня научил Брайан, или просто взбиралась им на колени и начинала дергать за бороду. Морган скрестил руки на груди.

— Я бы не рекомендовал тебе взбираться на колени моим родственникам.

— Право, не знаю, — Сабрина принялась медленно водить пальцем по подоконнику. — Как видишь, Энид пошла именно таким путем и весьма преуспела. — Вытерев пыль с рук, она опять повернулась лицом к мужу. — Если мое поведение покажется тебе странным, имей в виду, что я просто еще не смирилась с тем, что меня ненавидят уже за то, кто я, вне зависимости от того, какая я.

— Со временем все придет.

Морган был вынужден признать в душе, что ему досталась мудрая жена, отказывающаяся искать поддержки и сочувствия у мужа, готовая справиться с возникшими трудностями собственными силами. Их взгляды встретились и замерли, глаза Сабрины сверкали в непривычно ярком свете. И тут только до Моргана дошло, что в комнате не пахнет паленым и вместо дымной плошки с вонючим жиром, обычно с трудом освещавшей один угол, в спальне горят настоящие стеариновые свечи, стройные и грациозные, как и подарившая дому свет девушка. Свечи горели ярким ровным пламенем, будто бросая вызов тьме и холоду наступающей зимы.

Оглядевшись вокруг, Морган заметил брюссельские кружева, наброшенные на стоящий торчком сундук, на котором расположились бутылочки и флакончики с духами и косметикой. Поверх края одеяла блистала умопомрачительной белизной льняная простыня, и сразу возникло непреодолимое желание как можно быстрее юркнуть в постель. На комоде аккуратно выстроилась стопка плотной белой бумаги, а из чернильницы кокетливо торчало гусиное перо. На изрезанном царапинами столе красовалась шахматная доска с расставленными на ней фигурками из яшмы. Над камином висел церемониальный палаш Камеронов.

Теперь Морган понял, что хранилось в тяжелых сундуках, которые сегодня утром он сам занес в спальню, — плоды цивилизации, с которыми ему довелось познакомиться лишь после первого визита в замок Камеронов.

Сабрина внимательно следила за взглядом мужа и с каждой секундой все больше тревожилась. Сейчас ей казалось, что она зря трудилась, стараясь украсить унылую комнату; это была пустая ребяческая затея.

— Прости, мне следовало испросить твоего разрешения, прежде чем хозяйничать здесь. Если тебе не нравится, я готова…

Движением руки Морган прервал жену, и она была крайне удивлена странным выражением его глаз. Великан казался приятно пораженным чудесными переменами в спальне, но стеснялся в этом признаться. Хозяину замка Макдоннеллов требовалось время, чтобы прийти в себя от всего увиденного и по достоинству оценить хлопоты жены. Всего за несколько часов ей удалось превратить мрачное и убогое звериное логово в дворец, куда не стыдно пригласить хоть короля. Или принцессу. На лице Моргана заиграла довольная улыбка. «Все же девочка кое-что унаследовала от матери», — подумалось ему. Его улыбка по непонятной причине напугала Сабрину, невольно сделавшую шаг назад.

Аромат можжевельника обволакивал Моргана, гоня прочь воспоминания о женщинах, пахнувших потом и дымом торфа, а не розами. Восторг грозил захлестнуть сурового воина с головой. Хотелось сорвать со стены палаш, бросить на пол и пуститься в пляс в диком горском танце; хотелось сжать Сабрину в объятиях и закружиться по комнате, но больше всего не терпелось как можно скорее измять вдвоем девственно чистые простыни. Однако Морган сдержался и скрыл свои эмоции единственным известным ему способом — делом, а не словом.

Прокашлявшись, он насупил брови, придав себе, как он надеялся, достаточно устрашающий вид:

— Если память мне не изменяет, детка, ты дала мне кое-какое обещание, когда я согласился помочь твоей кузине.

«Началось, — подумала Сабрина, внутренне содрогнувшись. Она уже горько сожалела, что сгоряча ляпнула лишнее; теперь приходилось расплачиваться за собственную глупость. — Надо же быть такой дурой, чтобы довериться этому грубому мужлану! Надо же было сдуру пообещать, что сделаю все, чего он пожелает! »

— Хорошо, Морган, но, по-моему, не надо спешить, — она на всякий случай отодвинулась от него еще дальше.

Морган принялся мерить комнату широкими шагами.

— Дни становятся короче, а ночи длиннее. У меня сейчас по горло работы: нужно заготовить корма для скота и вообще подготовиться к зиме. Домой буду возвращаться после заката солнца усталый, насквозь продрогший и злой.

— Подумать только, — едва слышно прошептала Сабрина.

Морган круто развернулся и внимательно посмотрел на жену, встретившую его взгляд слабым подобием улыбки.

— Наверное, ты успела заметить, что мои родичи готовы заняться чем угодно, кроме работы, они думают только о выпивке, гулянке и бабах, а от честного труда бегут, как черт от ладана, так что с раннего утра до позднего вечера мне предстоит и пример показывать, и заставлять других потрудиться в поте лица. По возвращении я желаю видеть приветливую улыбку на твоем лице и огонь в камине, чтобы согреться. Ничего не имею против беседы о чем-то приятном; при желании можешь мне демонстрировать плоды своего рукоделия за день. — Морган ткнул пальцем в еще не разобранный сундук. — Надеюсь, там найдутся книги?

Сабрина молча кивнула, распахнув от удивления глаза так широко, что лица практически не стало видно.

— Прекрасно, — заключил Морган. — Значит, будешь мне читать по вечерам. Когда выпадет снег, все вокруг занесет и из дома носа не высунешь, так что появится уйма свободного времени. Вот тогда начнешь меня обучать грамоте и арифметике. Да, чуть не забыл, — добавил он, — еще научишь меня играть в шахматы, и на первых порах постарайся проигрывать, если желаешь доставить мне удовольствие. Я привык только побеждать.

Сабрина открыла рот и тут же захлопнула; она была столь поражена происходящим, что утратила дар речи. Никогда ей в голову не приходило, что молчун Морган обладает столь богатым запасом слов да еще способен столь непринужденно ими пользоваться. Уверенность мужа в его способностях быстро преуспеть во всех науках и удивляла, и восхищала Сабрину одновременно. Она едва удержалась от искушения преклонить колена у его босых ног.

Воспользовавшись замешательством жены, Морган направился к выходу.

— Куда ты?

— В свою спальню, — пояснил Морган с таким видом, будто разговаривал с несмышленым ребенком. — Ведь у твоих родителей отдельные спальни, не так ли? Во всех приличных домах так заведено.

Сабрина задумчиво потерла виски. «Что-то сегодня туго соображаю, — пронеслось в голове, — видно, с голоду. Ничего не понимаю. Морган не из тех, кто легко сдается, но, судя по его словам, готов дать мне как раз то, чего бы я хотела больше всего: мы остаемся мужем и женой чисто формально». Но почему-то это ее не слишком радовало. Кроме того, как он мог ожидать от нее сына, если собирался спать отдельно? Ведь не настолько же он необразован, чтобы не знать, откуда берутся дети?

Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы получить ответ на свой невысказанный вопрос. Этот зеленоглазый мужлан, безусловно, знал все на этот счет, чуть ли не с рождения. О нем наверняка мечтали все Девки в округе, и его же люто ненавидели их отцы.

— Думаю, в большинстве семей у каждого супруга своя спальня, — выдавила из себя Сабрина, — но зимой довольно часто матушка и батюшка…

— Вот и хорошо. Спокойной ночи, — перебил ее Морган и положил руку на дверную ручку.

Но Сабрина, к своему удивлению, совершенно не хотела, чтобы он ушел и оставил ее в полном одиночестве. В конце концов, она и так весь день была предоставлена самой себе.

— Морган! — позвала Сабрина звенящим от отчаяния голосом.

Муж молча выжидал, и Сабрина смогла с ходу придумать только одну причину, способную оттянуть неминуемое расставание. Поскольку Морган проявил великодушие и согласился на ее условия совместного проживания, не будет большой беды, если она немного польстит его мужскому самолюбию.

Нервно облизнув губы, Сабрина несмело приблизилась к мужу.

— Ты ведь знаешь, что супружеская жизнь не ограничивается игрой в шахматы и чтением. Настоящий джентльмен никогда не позволит себе пожелать жене спокойной ночи и покинуть ее, не предложив поцеловать на сон грядущий.

— Ты хочешь сказать, что твой отец целовал твою матушку на ночь? — слегка нахмурившись, поинтересовался Морган.

— Каждый вечер. И без исключений, — чопорно кивнула Сабрина.

— Целовал свою собственную жену?

— Вот именно.

Морган испустил стон, словно страдая от свалившегося на него непосильного груза цивилизации.

— Ну что ж, если так положено…

Сабрина не была готова к тому, что последовало за этими словами. Вокруг ее талии внезапно обвилась мощная рука, и девушка оказалась висящей в воздухе. Морган ткнулся ртом в ее губы и тут же отпустил ее. Ноги Сабрины вновь коснулись пола, но ее слегка пошатывало.

Девушка бросила на него негодующий взгляд и потрогала губу:

— Ты укусил меня!

Морган склонил голову, пряча лукавую улыбку за упавшими на лицо светлыми прядями.

— Детка, не могла же ты ожидать, что Макдоннеллы умеют правильно целоваться? Кто ж нас, босоногих дикарей, этому научит?

Сабрина поняла, что муж над ней просто издевается. Память свято хранила нежный поцелуй, которым наградил ее белокурый великан в светелке замка Камеронов.

— Может, мне следовало предоставить тебе это дело? Посмотрим, как у тебя получится, — предложил Морган, скрестив руки на груди и уставившись прямо перед собой.

Застигнутая врасплох, Сабрина секунду колебалась, а потом с некоторой опаской потянулась к ожидавшему ее гиганту, встала на цыпочки, крепко зажмурилась… и ткнулась губами в плед, покрывавший плечи и грудь Моргана. Недовольная собой, открыла глаза, сняла с губы прилипшую шерстинку и предприняла вторую попытку, но, как ни старалась, как ни вытягивала шею и ни подпрыгивала, дотянуться губами выше горла не могла. Морган оставался совершенно безразличен к потугам жены и зевнул, демонстрируя смертельную скуку.

Недолго думая, Сабрина придвинула стул и вскарабкалась на сиденье. Губы Моргана были плотно сжаты, но в глазах плясал бесовский огонек. Сабрина припомнила урок, преподанный матушкой накануне первой брачной ночи, расслабила рот, ухватила мужа за щеки и прижалась губами к его губам. Они медленно раздвинулись под ее напором, и тогда она дразняще высунула язык. Неожиданно Морган глухо заворчал, одновременно в ушах Сабрины прозвучал сигнал тревоги, и все поплыло перед глазами. Муж вовремя поддержал ее.

— Что с тобой, детка? Нездоровится?

— Наверное, от голода, я не ела весь день, — Сабрина смущенно улыбнулась.

Морган помрачнел.

— Черти бы взяли эту проклятую Альвину! Ее лень не знает предела. Ведь велено же было приносить тебе еду в спальню.

Сабрине достаточно было укоризненно изогнуть бровь, чтобы муж тотчас признал, что выбор Альвины на роль официантки был не лучшей идеей.

— Ладно, тотчас же распоряжусь, чтобы тебе принесли поесть. — Морган бережно опустил жену на пол.

— Морган? — с застенчивым видом начала Сабрина. — Теперь ты каждый вечер перед сном будешь ждать от меня поцелуя?

На этот раз Моргану понадобилось гораздо более серьезное усилие, чтобы придать себе строгий вид.

— Да, детка, каждый вечер, без исключений. Дверь закрылась и сразу же открылась, так что Сабрина едва успела смахнуть с лица торжествующую улыбку.

— Предлагаю тебе сделку, детка. Я выкину Альвину из кухни, если ты скажешь Энид, чтобы не совала нос в сад и огород. Ее грибные блюда вредны для здоровья.

Сабрина схватилась за дверь, прежде чем Морган успел ее снова захлопнуть:

— Как ты узнал, что именно она пыталась тебя отравить?

Он расплылся в ухмылке буквально от уха до уха.

— А я и не знал. До этой минуты.

Морган исчез до того, как Сабрина сообразила, что он хитростью выманил у нее секрет, и не могла решить, проклинать или благословлять сообразительность мужа. Она всем телом привалилась к двери и прижала щеку к шершавому дереву, отлично понимая, что вовсе не из-за голода так учащенно бьется ее сердце.

На какое-то время Морган задержался у двери. Пришлось претерпеть мучительную внутреннюю борьбу, подавить желание вернуться и взять то, что принадлежит ему по праву. «Настоящий воин обязан обладать терпением», — убеждал он себя, но сладкий вкус Сабрины оставался на губах, и совладать с собой оказалось нелегко. Ее неземной аромат преследовал Моргана и за дверью спальни и не давал покоя. Он не выдержал, поднес к лицу плед и с наслаждением вдохнул тонкий запах, оставленный женой, когда она едва не упала в обморок в его объятиях — но не от страсти, а от голода.

Морган поймал себя на том, что блаженно улыбается, и тут же оглянулся. Нет, ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Сабрина догадалась, как страстно он ее желает. Не следует забывать, что Макдоннелл никогда не унизится перед Камероном. Сегодняшний вечер прошел удачно, а за ним последуют другие вечера, которые нужно использовать к своей выгоде: нежно ухаживать, чуть поддразнивать, пока наконец Сабрина сама не станет молить его о любви. Для этого требуются выдержка и терпение, но их не занимать. Сражение предстоит затяжное и трудное, но тем слаще вкус победы.

На следующее утро Сабрина проснулась умиротворенная и очень довольная собой. Еще не открыв глаза, почувствовала, что ее ласково поглаживают по голове, сонно промычала: «Мамочка», и перевернулась на спину. Но когда открыла глаза, увидела склоненное над ней лицо кузины. Энид пропустила меж пальцев упругий локон подруги.

— А вот у меня такие тонкие волосы, что их невозможно завить.

Сабрина присела, прижавшись спиной к изголовью кровати, подтянула ноги и обняла колени. Наступило тягостное молчание.

— Я не хотела… — первой заговорила Сабрина.

— Я пришла, чтобы все объяснить.

Обе снова примолкли.

— Мне давно следовало все тебе рассказать, — начала Энид, нервно теребя кончик одеяла. — Когда мой батюшка отослал меня в замок Камеронов, на то была очень серьезная причина.

— Я считала, ты приехала для того, чтобы мы получше узнали друг друга перед моим визитом весной в Лондон, — солгала Сабрина, щадя чувства кузины.

Сабрина удивилась, какими далекими теперь казались ее мечты о Лондоне. А ведь еще не так давно часами воображала красивых поклонников, дюжинами падающих к ее ногам в столичных салонах. Сейчас Сабрина отдала бы всех самых галантных кавалеров даже за тень улыбки на лице одного-единственного человека.

Энид покачала головой.

— У меня в Лондоне был поклонник, — призналась она, стыдливо потупив глаза. — Филип Маркхем, выпускник Кембриджского университета, высокий, красивый. Очень воспитанный, даже, пожалуй, слишком чопорный, но матушка и батюшка были очень им довольны. Они к этому времени уже начали сомневаться, удастся ли им вообще выдать меня замуж. — Энид чуть повела плечами, и этот жест выразил ее чувства гораздо лучше всяких слов. — Мне казалось, Филип действительно любит меня. Может, он и впрямь меня любил, только очень странным образом.

Пока она говорила, Сабрина взяла руку кузины. Она была холодной и влажной.

— Когда Филип явился к моему отцу просить моей руки, он совершил первый и, наверное, последний в своей жизни поступок, выходивший за рамки общепринятого. Филип подождал, пока в гостиной соберется вся семья, а потом разорвал ленту с коробки, которую принес с собой. Из коробки он извлек потрясающее платье с юбкой в складку и очень узкое в талии. — Пальцы Энид напряглись. — Филип объявил нам всем, что наша свадьба состоится в тот день, когда я смогу надеть это платье.

— Какой мерзавец! — У Сабрины от гнева и сочувствия на глазах выступили слезы. — Надеюсь, дядюшка Вилли тут же указал негодяю на дверь?

— Ничего подобного. Все на мгновение притихли, а потом повскакали с мест и бросились к нам с поздравлениями. Даже Стивен, брат, старался не смотреть мне в глаза. Это был вечер, самый длинный в моей жизни. За ужином мне как-то удавалось улыбаться, а потом я ушла в свою комнату.

— И, конечно, написала письмо этому негодяю, в котором разделала его под орех!

— Нет, сначала меня стошнило, — призналась Энид, — а потом я съела целую коробку шоколадных конфет. В тот день, когда сообщение о нашей помолвке появилось в газете, я одна съела индейку, которую приготовили для всей семьи на обед. — По лицу Энид блуждала торжествующая, хотя и несколько печальная улыбка. — В общем, через три недели я не могла втиснуться в свои собственные наряды, не говоря уже о том, который выбрал Филип. Так что он пришел в возмущение и расторг нашу помолвку. — Яростная гордость сверкала в светлых глазах Энид. — Зато за эти три недели я узнала нечто новое и чрезвычайно важное. Оказывается, в мире полным-полно мужчин, которые обожают толстых женщин. Например, слуги, посыльные и парикмахеры.

Но однажды, — продолжала Энид с уже с потухшими глазами, — батюшка застал меня на столе в библиотеке со своим собственным адвокатом; тогда он и решил отправить меня в Шотландию, чтобы я оставалась там до тех пор, пока не уляжется скандал с неудавшейся помолвкой с Филипом.

Рассказ Энид, конечно, шокировал Сабрину, но она не подала виду и погладила подругу по щеке.

— Ах, Энид, как я тебе сочувствую.

— Всю жизнь мне говорили, какая я была бы хорошенькая, если бы не была такая толстая.

— Но ты вовсе не толстая, — запротестовала Сабрина в стремлении утешить подругу. — Ты просто…

Энид прикрыла пальцами рот Сабрины.

— Я толстая. Не пухлая, не полная, а толстая. Но Рэналду я все равно нравлюсь. — На щеках Энид вспыхнули красные пятна, ей было неловко продолжать и в то же время не терпелось высказаться. — Когда я сказала, что в постели могу его раздавить, он только рассмеялся и заявил, что мужик, не способный справиться с такой шикарной женщиной, как я, вообще недостоин называться мужчиной.

Сабрина хотела бы задать кузине тысячу вопросов, но не решилась — ведь перво-наперво пришлось бы признаться, что собственный муж пока не снабдил ее ответами. А Энид напряженно ожидала реакции подруги.

Сабрина ласково убрала за ухо кузины выбившуюся из прически прядь волос.

— Я считаю, что ты хорошенькая. — Глядя, как съежилась и поникла кузина, Сабрина с улыбкой закончила: — Я считаю, что ты красивая.

Энид раскрыла объятия, и Сабрина бросилась ей на шею. Обе принялись со слезами уверять друг друга в вечной дружбе, но их объятия были прерваны душераздирающим криком Энид. Она дрожащей рукой указала через плечо Сабрины. Сабрина оглянулась и увидела на стене огромного черного жука. Усики жука подрагивали скорее всего от ужаса. Сабрина невольно хихикнула. Девушки переглянулись и расхохотались. В самом деле, разве не смешно, что Энид, у которой хватило смелости вступить в любовное противоборство с диким горцем, по-прежнему готова упасть в обморок при виде безобидного жука.

Громкий хохот в спальне привлек внимание обитателей замка. Неожиданно распахнулась дверь, за ней в коридоре толпилось целое сборище Макдоннеллов. Разинув рты, они глазели на двух девушек, которые валялись на кровати, содрогаясь от приступов неудержимого веселья. Глядя на ошеломленные лица непрошеных гостей, Сабрина и Энид принялись смеяться еще громче.

Какой-то старик, совершенно лысый, если не считать клочков седых волос над ушами, в полной растерянности почесал свой лысый череп:

— Ну, разрази меня гром! Никогда не знаешь, в какой постели застукаешь этих двух девчонок! А еще говорят, будто это мы, Макдоннеллы, — развратники!

На следующий вечер Сабрина решила посвятить мужа в таинства игры в шахматы. Она и бровью не повела, когда Морган грохнул тяжелым кулаком по доске, а лишь тяжко вздохнула и принялась собирать в подол фигуры, разлетевшиеся по разным углам. Это произошло уже в третий раз с тех пор, как они сели за стол, и Сабрине предстояло объяснить начинающему игроку, как ходят слон и ладья.

Морган вскочил и принялся сердито расхаживать по спальне, сжимая в кулаке шахматного короля.

— Почему? — рычал он. — Почему король столь беспомощен, черт возьми? Или у него нет ни чести, ни гордости! Как можно прятаться за женской юбкой?

Дремавший у камина Пагсли вытянул лапы и зевнул.

— Ты отказываешься понять смысл игры, — терпеливо внушала Сабрина. — Король — самая важная фигура на доске, потому что без него ты не можешь продолжать игру. Без королевы — пожалуйста, но король должен всегда оставаться в игре. Если он поставлен в безвыходное положение, ты проигрываешь. Значит, любой ценой его следует защитить.

— Защитить? Горсткой глупых пешек и королевой, а это, не забывай, просто женщина. Какой из твоего короля вождь? Его следует забросать камнями и изгнать из клана!

Дабы проиллюстрировать свою мысль, Морган швырнул трусливого монарха в камин, но его на лету поймал Пагсли и крепко зажал в челюстях. Сабрина возвела очи горе; Морган тем временем устанавливал на место тяжелую шахматную доску.

— Просто женщина? А сколько женщин в истории человечества отдали жизни, защищая своих близких? А как насчет твоей королевы Марии?

— Чью голову отрубили по приказу твоей королевы Елизаветы, — хмуро напомнил Морган.

Сабрина со стуком поставила на доску ладью.

— Елизавета не моя королева. Я такая же шотландка, как и ты, Морган Макдоннелл.

— Тогда почему ты говоришь с английским акцентом? — грохнул ладонями по столу Морган.

Супруги обнаружили, что, перегнувшись через стол, мечут друг на друга яростные взгляды. Внезапно Морган опустил глаза на губы жены, и она затаила дыхание. Глаза мужа приобрели окраску капли дождя, упавшей на весенний зеленый лист. Зачарованная неотрывным взглядом, Сабрина боялась шелохнуться, пока Морган не перевел взгляд на шахматную доску. Он взял изящную черную королеву и заговорил мягко, уже без всякого гнева:

— Женщины — деликатные создания, хрупкие и нежные. Бог сотворил их такими, чтобы их надо было ограждать от жестокости мира.

Сабрина не могла отвести глаз от огромных мускулистых рук, ласкавших шахматную фигурку из яшмы. Девушка помнила, как эти руки с такой же нежностью поглаживали хрустальные лепестки бельмонтскои розы за мгновение до того, как она разбилась.

— Долг каждого мужчины — защищать свою женщину. Заботиться о ней.

Он явно говорил от всего сердца, и это было очень странно, если представить себе Ив и прочих женщин клана Макдоннеллов. Понятия Моргана о чести и справедливости ставили Сабрину в тупик. Они не вписывались в образ Макдоннеллов, сложившийся у девушки под влиянием того, что рассказывали об этих диких горцах.

— Ты уверен, что тебя при рождении не подменили? — мягко спросила Сабрина. — Может, тебя принесли и оставили в корзинке на пороге дома твоего отца? Может, ты вовсе не Макдоннелл?

— Отец не раз сам меня в этом обвинял, — с кривой усмешкой признался Морган. — Но у меня была мать. Она умерла во время родов.

Морган задумчиво потрогал пальцем резные складки юбки шахматной королевы, и Сабрина неожиданно для себя приревновала к ней, представив, как те же пальцы касаются ее собственной кожи с такой же нежностью. В голове зашумело, учащенно забилось сердце, терпеть дальше эту сладостную муку не было мочи, девушка выхватила королеву и принялась разбирать фигуры на доске.

— Это всего лишь игра, Морган.

Морган опустился на стул и скрестил руки на груди.

— Я считаю, что она неправильная. Я больше не буду играть.

Сабрина тоже скрестила руки, и наступило тягостное молчание. Тем временем Пагсли надоело держать в пасти изгнанного с доски короля, и он выплюнул фигуру на пол. Наконец Морган потянулся к жене через стол.

— Ладно, на сегодня, видно, хватит. Как насчет поцелуя на сон грядущий?

Сабрина зажмурилась и послушно сложила губы бантиком, но ничего не произошло. Открыв глаза, она увидела, что муж прищурился и лениво разглядывает ее. Потом он обхватил ее щеки ладонями, провел пальцами по губам раз, другой, будто проверяя, не окажет ли она сопротивления, но она и не думала об этом. Ее губы раскрылись, приглашая его пойти дальше. Сабрина ощущала теплое и сладкое дыхание мужа и все ждала, ждала, а он продолжал ласкать ее губы огрубевшими подушечками больших пальцев. Все тело будто пронзили языки неведомого пламени, набухли соски, и стало влажно в потаенных глубинах женского естества. Тогда и только тогда язык Моргана ворвался в ее рот, и девушка едва не потеряла сознание.

Казалось, Морган не услышал страстный стон, вырвавшийся из горла жены. Отвернувшись, он поцеловал ее в кончик носа и пожелал спокойной ночи, назвав, как в детстве, «малявкой». Затем направился к выходу.

Боясь, что голос изменяет ей, Сабрина выждала, пока супруг не оказался у дверей:

— А я-то поверила тебе, будто Макдоннеллы не обучены искусству целоваться на ночь.

— Конечно, не обучены. Именно поэтому мы должны так усердно тренироваться, — он с дьявольским лукавством подмигнул жене. — Спи спокойно, детка.

Он ушел, а Сабрина уронила голову на скрещенные руки и подумала, что вряд ли сможет вообще когда-нибудь заснуть. Морган зажег в ней огонь страстного желания, не обещавшего сна и покоя.

На следующий вечер Сабрина решила познакомить мужа с творениями Гомера, возлагая на него большие, надежды. По ее мнению, древнегреческий бард был достаточно умен, чтобы удержать внимание Моргана, и в то же время слишком бесстрастен и сух, чтобы разбудить его эмоции, которые так разрушительно подействовали накануне на сон и душевное спокойствие его супруги. Почти всю минувшую ночь Сабрина беспокойно ворочалась в кровати, сбила и туго намотала на себя простыни и заснула только на рассвете.

И вот, устроившись поудобнее и поджав под себя ноги в шелковых чулочках, она начала читать, чувствуя себя Шехерезадой, развлекающей султана. Только в отличие от героини древних времен Сабрина рисковала потерять не голову, а сердце и прекрасно это сознавала.

Ее опасения не оправдались. После первых же страниц Морган весь обратился в слух и жадно слушал рассказ о похождениях бесстрашного и хитроумного Одиссея, который сумел обмануть и побороть всех своих врагов и изыскать возможность вернуться к обожаемой Пенелопе. Глянув на мужа, поверх книги, Сабрина поразилась выражению его лица, суровые черты которого смягчил почти мальчишеский восторг. Когда новая Шехерезада дошла до того места, где Одиссей ослепляет ужасного Циклопа, Морган так далеко подался вперед, что девушка испугалась, как бы он не свалился со стула. Впрочем, Сабрина и сама настолько увлеклась давней историей, будто читала ее впервые.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒