Историческая справка 20 страница

Уайльд только пожал плечами:

— Увы! Рочестер — очень скрытный человек. Я не знаю, где он работает или кто на него работает, кроме Фенна. Я ловлю воров, сударь, и не могу знать мира биржевых маклеров, к которому относится Рочестер. Эти биржевые дельцы — сам дьявол. У них все шиворот-навыворот. С ними никогда ничего невозможно понять.

Я вздохнул. Эти постоянные насмешки над биржевыми маклерами меня огорчали. Не потому, что я хотел их защитить, но потому, что они оскорбляли память о моем отце. Подобные слова были у всех на устах, а это было хуже, чем беспочвенные и бесполезные обвинения.

— Тогда вам нечего мне сказать? Для человека, который знает все, это немного.

Я начал подниматься, И даже это невинное движение насторожило Мендеса. Уайльд вскинул руку. Было непонятно, к кому из нас двоих относился этот жест.

— Возможно, у меня нет нужных вам сведений. Но до меня доходят слухи, и я буду рад поделиться ими с вами.

Я не стат скрывать своего скептицизма.

— Пожалуйста, — сказал я, снова садясь.

— Насколько я понимаю, Рочестер организовал убийство вашего отца и Майкла Бальфура. Не знаю почему, но знаю, что он нанял Берти Фенна. Кроме этого, сударь, насколько я понимаю, мистер Рочестер каким-то образом связан с «Компанией южных морей». Думаю, правду об этих убийствах надо искать в Компании.

— Странно, — сказал я, — сколько людей указывают на «Компанию южных морей», но больше никто ничего сказать не может.

Уайльд посмотрел на меня с некоторым любопытством:

— Не могу ничего сказать о других людях.

— Какая у вас связь с Персивалем Блотвейтом? — потребовал я.

— С Блотвейтом? — Либо мой вопрос действительно его удивил, либо он был превосходным актером. — Директором Банка Англии? Какая у меня может быть с ним связь?

— Именно это меня и интересует.

— Никакой. Думаю, никакой и не будет, если только однажды его не обворуют.

— Тогда скажите, откуда ваши подозрения относительно Компании, — сказал я.

— Знаете, карьеры губятся шепотом. Один мошенник что-нибудь мне скажет, потом какая-нибудь шлюха что-нибудь добавит. Я складываю это вместе. Иногда у меня нет возможности задавать вопросы, я могу только слушать.

Я не знал, что еще можно спросить. Я не хотел сейчас гадать о мотивах Уайльда, но, если он хотел мне помочь, я должен был воспользоваться этой помощью.

— Что вам известно о человеке по имени Ной Сарменто? — спросил я.

Уайльд мог отрицать свои связи с Блотвейтом, но, если клерк моего дяди был мошенником, Уайльд почти наверняка о нем знал.

На его лице ничего не отразилось.

— Я не знаю его.

— Очень хорошо. Ваши люди избивают меня и силой привозят сюда, чтобы я получил ваше дружеское напутствие. Я правильно вас понимаю, мистер Уайльд?

— Полно, Уивер. Я уже принес свои извинения. Я рассказал вам все, что мне известно о Рочестере и о причастности «Компании южных морей». Вы и сами должны потрудиться.

— Тогда сейчас и начну. — Я стал подниматься. — Благодарю за то, что уделили мне время, мистер Уайльд, — сказал я мрачно, стараясь держаться ровно. Я не хотел давать Уайльду удовольствие видеть меня выведенным из строя. — Не знаю, до какой степени могу полагаться на ваше обещание, но хочу вас уверить, что встреча с вами многое мне прояснила.

— Рад это слышать. Знаете, мистер Уивер, мое предложение остается в силе. Если решите работать у меня, для такого человека всегда найдется достойное место.

— Ваше предложение так же заманчиво, как и тогда, когда вы впервые его сделали.

— Да, кстати. Вот что я еще хотел сказать. Насчет Кейт Коул. Я не мог не заметить, как вас передернуло, когда я говорил, что ее повесят. Полагаю, вы относитесь к тем несчастным, которыми движут чувства. Это ужасно. Я подумал: если мысль о том, что ее повесят, вам так неприятна, я мог бы и спасти ее от виселицы..

— А что взамен? — спросил я.

— Взамен, — сказал он, — вы окажете мне какую-нибудь услугу. По моему выбору. Когда я к вам обращусь.

Я верил, что он может спасти ей жизнь. Такой человек, как Уайльд, пользуясь своим влиянием и властью, мог прекратить судебный процесс, так же как и отправить ее на виселицу, если бы захотел. Но я не знал, какую цену он мог назначить за очищение моей совести. Я не знал, что могло означать быть должником Уайльда, не говоря о том, как вернуть этот долг. Я стал думать о его предложении с точки зрения теории вероятности, с точки зрения риска и вознаграждения, с точки зрения способности Уайльда играть человеческими жизнями, словно бы речь шла о биржевых операциях. В конце концов я принял решение, о котором впоследствии неоднократно сожалел. Мой страх перед Уайльдом перевесил мою тревогу за судьбу Кейт. Я ничего не сказал, но, мысленно представив Кейт на виселице, решил, что смогу пережить чувство вины, если жизнь Кейт оборвется таким образом.

Я предпочел обойти молчанием предложение Уайльда, поэтому он сказал:

— Очень хорошо. Тогда я велю мистеру Мендесу отвезти вас домой.

Я бросил взгляд на своего старого знакомого, который все это время стоял практически неподвижно.

— Да, пожалуйста, — сказал я, стараясь не выказывать чувств. — Полагаю, именно это мне необходимо.

Оказавшись в экипаже, какое-то время мы с Мендесом сидели молча.

— Вы понимаете, — наконец повернулся он ко мне, — что я не могу вернуть вам ваше оружие, пока мы не приедем.

— Если бы я захотел причинить вам вред, мистер Мендес, мне не потребовалось бы оружие. Скажите, — я резко поменял тон, — вам нравится работать на Уайльда? Когда к вам относятся как к мамелюку?

Мендес рассмеялся:

— Мне нравится моя работа у мистера Уайльда.

Я задумался над его ответом, пытаясь сосредоточиться, но каждое неровное движение экипажа отзывалось болью в недавних ранах.

— Полно, Мендес. Будем откровенны друг с другом. Допустим, Уайльд хороший хозяин, но все равно он хозяин. Несмотря на его доверие к вам, вы навсегда останетесь для него лишь евреем.

— Я не понимаю, что вы хотите этим сказать. Для Уайльда любой человек не более чем то, что он умеет делать. Я не составляю исключения. Пока я хорошо ему служу, он относится ко мне хорошо.

— Мы с вами из одной среды, — продолжал я, — прошу вас подумать об этой обшности и сказать мне правду.

— Правду?

— Да. Я знаю, мы никогда не были большими друзьями, но нас связывает нечто общее. Вы продолжаете считать себя евреем из Дьюкс-Плейс в большей степени, чем я. Вы ходите на службу в синагогу, и я уважаю ваше стремление поддерживать тесную связь со своим народом. Может быть, эта общность поможет вам быть со мной честным.

— Может быть, это вы должны быть честным со мной, сударь. Что вами движет?

— Мной? Почему вы спрашиваете? Я хочу найти человека, который убил моего отца. Как видите, нетрудно попять, что мною движет.

— Но только вам было наплевать на своего отца, пока он был жив. Я, кстати, встречался с ним довольно регулярное нашем квартале, в то время как вы боялись и нос туда показать.

Мне нечего было ответить на эти обвинения, так как они были справедливыми. Я говорил себе, что его слова ничего не значат, что Мендесу ничего не известно, как отец со мной обращался, и что человек с таким характером, как у меня, долго этого терпеть не мог. Но эти доводы не убеждали даже меня самого, потому что я бежал из дому не обуреваемый гневом и возмущением или в поисках справедливости. Я бежал из дому с украденными у отца деньгами.

Мы ехали молча, пока экипаж не остановился.

— Приехали, мистер Уивер. — Он протянул мне мои кинжалы, шпагу и пистолет и выразил надежду, что они будут использоваться во благо моего здоровья. — Желаю успехов в вашем расследовании, — сказал Мендес, когда я выходил из экипажа. — Мистер Уайльд желает вам того же. Вам трудно в это поверить, но уверяю: это так.

У меня немного дрожали ноги, когда я встал на булыжную мостовую, а после темноты в экипаже яркий дневной свет ослепил меня, как если бы я только что проснулся после вчерашнего перепоя. Хромая к дому миссис Гаррисон, я думал обо всем, что мне удалось узнать за этот день. К сожалению, я был как никогда далек от разгадки.

Глава 23

Я находил интриги Уайльда грубыми и варварскими, но, несмотря на всю пх топорность, я не понимал его игры. Многие подталкивали меня в сторону «Компании южных морей», и подозревать, что все эти люди сговорились, означало признать, что и мой дядя участвовал в этом сговоре. Мысль об этом вселяла ужас, но в свете полученных сведений такую возможность нельзя было полностью исключать. Почемудядя умалчивало Блотвейте, чья причастность к этому делу стала очевидной? Знал или не знал дядя о связи Сарменто с Блотвейтом? И почему дядя поддерживал дружеские отношения с Адельманом, человеком, игравшим важную роль в «Компании южных морей», если факт того, что компания причастна к смерти моего отца, был неоспорим?

Но больше всего меня беспокоил вопрос, в чем был интерес Уайльда. Я не имел представления, какую выгоду мог получить фатоватый ловец воров вроде Уайльда от разоблачения «Компанииюжных морей». Несмотря на его речи о необходимости наказать убийц, успех моегорасследования мог представлять для него серьезную угрозу, поскольку многие жители Лондона, как показал пример сэра Оуэна, былиготовы заплатить более значительную сумму честному человеку за розыск украденной у них вещи, чем платитьменьше вору, который, собственно, и украл ее у них. У меня было два объяснения поведения Уайльда: либо он хочет с помощью интриг убрать меня с дороги, либо по неизвестным мне пока причинам «Компания южных морей» представляет для него такую угрозу, что он готов пойти на риск в будущем, дабы разоблачить Компанию сейчас. У меня не было никаких предположений относительно того, что общего может иметь Компания с таким скользким типом, как Уайльд. И если он так боялся «Компании южных морей», почему он не дал мне сведений, с помощью которых я мог бы нанести ей вред?

Утомленный, страдая от побоев, нанесенных людьми Уайльда, я переступил порог дома миссис Гаррисон с желанием наконец выспаться. Было бы неправдой, скажи я, что боль утихла. Напротив, она скорее усилилась, хотя ее нельзя было назвать острой. По прошлому опыту я мог определить, насколько сильной была травма. В данном случае я знал, что в течение нескольких дней я буду испытывать дискомфорт, но мое здоровье вне опасности. Я решил, что обдумаю дальнейшие шаги, после того как хорошенько отдохну. Но желанный отдых, видимо, откладывался. В прихожей меня ожидала миссис Гаррисон с покрасневшими от заламывания руками.

— Мистер Уивер, сударь, вы в порядке? — Она выглядела встревоженной, я бы даже сказал, обрадованной, что видит меня, но обмануть меня нелегко, я хорошо знал цену ее кудахтанью. Такое часто бывало, особенно когда я вовремя не вносил квартплату.

— Да, миссис Гаррисои, — сказал я мягко, стараясь не волновать ее. Она не скоро забудет ужас, который испытала, когда эти громилы пришли к ней в дом. — Не стоило беспокоиться. Это были глупые люди, но безобидные.

— Я рада, что вы в порядке, — сказала она. — Я думала, они причинили вам серьезный вред. — Она замолчала.

— Вы хотели что-то еще сказать, сударыня?

— Мистер Уивер, я не могу допустить, чтобы в мой дом врывались негодяи. У меня приличный дом, сэр. Я закрывала глаза на то, что вы еврей и все такое, сэр. Не все бы пошли на это, — добавила она поспешно. — Но я не могу допустить, чтобы бандиты, вооруженные кинжалами, и пистолетами, и бог знает чем еще, врывались в мой дом и угрожали мне и моим слугам, сэр.

— Я понимаю, миссис Гаррисон, — сказал я успокаивающе. — Это не повторится. Произошла досадная ошибка. Такое могло бы случиться с любым другим джентльменом.

— Любым другим джентльменом? — переспросила она. — Прошу прощения, сударь, но я вам не верю. — Она замолчала. — Мистер Уивер, я вынуждена просить вас покинуть мой дом. Я вынуждена. Я не могу позволить, чтобы подобные люди врывались сюда, и пугали меня до смерти, и причиняли вред если не мне, то моим постояльцам. Вы должны покинуть этот дом до заката солнца, мистер Уивер.

— До заката?! — вскричал я. — Я понимаю ваши чувства, миссис Гаррисон, и не обижаюсь, но до заката мне не успеть. Мне не найти нового жилья так скоро, и позвольте вам напомнить, что я оплатил проживание до конца квартала.

— Я верну вам деньги. Не беспокойтесь по этому поводу. Но я настаиваю на вашем отъезде, сударь.

Она продолжала заламывать руки. Я мог бы либо обольстить, либо запугать ее, чтобы она изменила свое решение, но нельзя было отрицать, что мои приключения подвергли ее опасности. Я не испытывал большой любви к своей домовладелице, но не простил бы себе, если бы мои враги причинили ей вред. То, о чем она меня просила, было для меня неудобно, но не невыполнимо, и правильно было. бы исполнить ее просьбу.

— Хорошо, сударыня, — сказал я. — Я больше не причиню вам беспокойства.

Она вздохнула с облегчением:

— Благодарю вас, мистер Уивер. Мне действительно очень жаль.

Я подумал, что она начнет рассыпаться в бесконечных извинениях, и поднял руку:

— Не стоит утруждать себя, миссис Гаррисон. Я все понимаю. Вы не должны пренебрегать собственной безопасностью.

— Благодарю вас, сударь. О мистер Уивер, сэр, я забыла вам сказать, что наверху вас дожидается еще один джентльмен. Я сказала ему, что не уверена, хотите ли вы, чтобы кто-то оставался ждать вас наверху, и что неизвестно, когда вы можете вернуться, но он не обратил внимания на мои слова и…

Не говоря ни слова, я повернулся и бросился наверх, доставая на ходу пистолет, который только недавно вернулся в мой карман. Я не имел представления, кто это мог быть. Возможно, Уайльд выполнил свой план не до конца. Возможно, мне предстояло встретиться с «Компанией южных морей» или даже агентом Блотвейта. Я остановился на секунду перед дверью, подняв вверх пистолет, потом распахнул ее и вошел в комнату, целясь в человека, сидящего лицом ко мне.

— Похоже, у тебя был нескучный день, — спокойно сказал Элиас. — У старухи чуть припадок не случился. Мне удалось усмирить ее немного, пустив ей кровь.

Могу я послать счет мистеру Бальфуру? — Элиас сделал паузу. — Знаешь, ты можешь опустить пистолет. Я последовая его совету, а потом тяжело упал в кресло.

— Нет такого недомогания, которое бы не отступило от потери крови, — пробормотал я. — Странно, но люди, потерявшие руку или ногу, не ощущают себя более здоровыми по сравнению с нами, у которых руки и ноги на месте.

— Смеешься, — радостно сказал Элиас, — но, если бы я пустил тебе кровь, ты бы моментально почувствовал себя лучше. Расскажешь, что случилось? Выглядишь ты ужасно.

Я коротко поведал ему о злоключении с Уайльдом, стараясь не упускать важных деталей. Элиас от удивления открыл рот:

— Неожиданный поворот. Зачем Уайльду настраивать тебя против «Компании южных морей»? Какая связь может быть между торговой компанией и человеком, подобным Уайльду?

Я Покачал головой, внезапно почувствовав жажду. Я пожалел, что не держал у себя питьевой воды, но это была непозволительная роскошь.

— Нe знаю. — Я вздохнул и почувствовал боль в ребрах. — Он упомянул о фальсификации, но, если Уайльд был замешан в фальсификации акций, зачем он указал мне на Компанию? Мое расследование могло бы раскрыть эту махинацию.

Элиас кивнул в задумчивости:

— Может быть, он хочет отвлечь тебя от Компании?

Я не понимал хода его мыслей, и мой взгляд стал рассеянным.

— Уайльд дьявольски хитер, — продолжал Элиас. — А что если он наводит тебя на Компанию потому, что знает, что ты ему не доверяешь? Может быть, он утверждает, что Компания — его враг как раз потому, что она — его союзник? Я закрыл глаза.

— Это запутанное дело, но я не верю, что, даже если Компания была бы настолько вероломной, что подстроила убийство двух известных коммерсантов, она окажется настолько безрассудной, что свяжется с Уайльдом. Может, эти люди и злодеи, но они не глупцы.

— Я знаком с некоторыми и обнаружил, что они так же подвержены буффонаде, как и люди других профессий.

— Если Уайльд связан с Компанией, почему он раскрылся только сейчас? Почему он обратился ко мне? В этом есть определенный риск. Я не понимаю, какой смысл ему, «Компании южных морей» или Блотвейту давать мне сведения по крупице и просить действовать на их основании? Из всего этого можно заключить, что они действуют порознь и что каждый, снабжающий меня информацией, считает по крайней мере одного из остальных своим врагом. Как-то все это совсем непонятно, Элиас, но, если я веду расследование, основываясь не на фактах, а на догадках, полагаю, что у того, кто убил моего отца и Бальфура, есть и другие враги и что все они пытаются использовать мое расследование в своих целях.

— Может быть, все они составляли какой-то заговор, который развалился. Может быть, заговорщики разошлись во взглядах и каждый стал преследовать свои интересы. Трудно сказать. Что тебе удалось выяснить в «Компании южных морей»?

Я рассказал Элиасу о встрече с клерком Каупером.

— Пока не услышу, что он сумел разузнать, на этом фронте делать пока нечего. Может быть, стоит тем временем нанести визит мистеру Бальфуру?

В конце концов, он поручил мне расследование. Надо держать его в курсе.

— Я полагаю, выборочно, — сказал Элиас.

— Безусловно. Никто не должен оставаться вне подозрений, Элиас, а Бальфур человек странный. Может быть, если на него нажать, он расколется.

— Отличная мысль.

— Но прежде мне предстоит решить более насущные вопросы, например найти ночлег. Миссис Гаррисон отказала мне в квартире из-за того, что люди Уайльда ворвались в ее гостиную.

— Неприятная новость. Куда ты думаешь отправиться?

— Вероятно, какое-то время побуду у дяди, пока не подыщу что-нибудь. Он неоднократно говорил, что члены семьи должны помогать друг другу.

Я ничего не сказал Элиасу о мучающих меня подозрениях относительно дяди. Я не мог объяснить, почему мысль о возможной причастности члена моей семьи так мучила меня. Но если дядя что-то утаивал, лучшим способом выяснить это было переехать к нему.

Потом Элиас осмотрел раны, нанесенные подручными Уайльда, все время подчеркивая, что выздоровление ускорится, если он пустит небольшое количество крови. Однако я не согласился. Когда он окончил осмотр, я собрал все свои силы, чтобы преодолеть боль и отправиться на поиски дяди. Я нашел его в пакгаузе, где он изучал какие-то гроссбухи у себя в конторке. Я испытывал волнение, обращаясь с подобной просьбой, ибо опасался, что дядя может счесть, что я злоупотребляю его добротой. Я ошибался.

— Займешь комнату Аарона, — сказал он, немного подумав. Затем он снова склонился над своими гроссбухами, давая понять, что дело окончено.

— Благодарю, дядя, —сказал я после небольшой паузы.

Он поднял голову от стола:

— Тогда увидимся вечером.

Получив испрошенную любезность, хоть и в стиле отмеренного наказания, я возвратился в дом миссис Гаррисон, чтобы собрать вещи и взять с собой все необходимое, прежде чем покинуть этот дом навсегда.

Сборы заняли больше времени, чем я думал, и расставание оказалось гораздо грустнее, чем я мог предположить. Глупо было с моей стороны не проявить должной осторожности и не положить документ в сейф, или спрятать, или замаскировать от чужих глаз. Мне казалось, что достаточно было просто положить его под стопку других бумаг на моем письменном столе, но я заблуждался. Поэтому я отправился к дяде с чувством унизительного стыда, оттого что вынужден ответить на его щедрость признанием, что отцовская рукопись — возможно, самое убедительное доказательство того, что к смерти моего отца причастны силы Биржевой улицы, — исчезла.

Глава 24

Я сидел в кабинете дяди, смотря на дымящуюся кружку подогретого вина со специями на столе около меня. Я уже перенес большую часть своих вещей в отведенную мне комнату на втором этаже. Я уже оценил свое жилье со стратегической точки зрения. Комната Мириам находилась на третьем этаже. Поэтому, если мне и не нужно было проходить мимо ее комнаты, ей было нужно проходить мимо моей. Я только не знал, насколько решительная она вдова.

Тем временем я стал обдумывать события дня. Исаак слишком подогрел вино. Пытаясь удержать в руках горячую кружку, дядя уже расплескал изрядно вина на свой коричневый камзол. Впрочем, похоже, это его особенно не волновало, так же как его не взволновало то, что я потерял единственный экземпляр «Заговора бумаг».

— Было бы лучше, если бы рукопись осталась у нас, — сказал он, пожав плечами, — но эти люди убили твоего отца, чтобы заставить его молчать, поэтому ты еще легко отделался — у тебя только украли бумаги.

Чтобы признаться дяде, мне потребовалось немало отваги и две порции горячего вина. Мне было тяжело признаваться в пропаже, так как я чувствовал свою вину перед семьей, подобную вине, которую я испытывал, убежав из дому. Но дядя Мигель только проявил озабоченность, расспросил о моих ранах и вознес хвалу Богу за то, что они оказались несерьезными. Я пытался представить себя на его месте и гадал, что бы я чувствовал, но не мог понять, почему его так мало заботит исчезновение рукописи. Мне хотелось бы избавиться от подозрений, которые только усилились из-за его сдержанной реакции, но единственное, что приходило мне на ум, — это что ему стало безразлично, найду я убийцу отца или нет, если ему это вообще было небезразлично.

Он сидел напротив, глядя на меня с тревогой, осторожно касаясь пальцами горячей серебряной ручки кружки.

— Боюсь, что твое расследование становится слишком опасным.

Боль во всем теле стала постепенно утихать. Ноги и шея одеревенели, а в голове стучало.

— Я уже не могу остановиться, — сказал я, надеясь переубедить его. — Разве последние события не подтверждают наши подозрения?

— Наша семья перенесла слишком много утрат, — сказал он, качая головой. — Я не могу подвергать тебя опасности.

— Не понимаю. Вы хотели этого расследования. Что-то случилось, что вы передумали? Мистер Адельман переубедил вас?

Он засмеялся.

— Адельман, — сказал он, будто одного этого имени было достаточно, чтобы объяснить его смех. — Ты думаешь, Адельман может так легко меня в чем-то убедить?

— Не знаю, — пробормотал я. Мне вспомнились слова Сарменто о том, что мой отец ненавидел Адельмана. И я вспомнил, как-дядя угощал его в тот шабат. — Дядя, мы не можем прекратить расследование только потому, что это опасно.

— Именно поэтому мы идолжны прекратить его. Потому что это опасно. Но, — он поднял руку вверх. — ты лучше разбираешься в этих делах, чем я. Я не вправе советовать тебе, что делать дальше или как обеспечить твою собственную безопасность. Я просто хотел сказать, Бенджамин: я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось по моей вине.

Я больше не мог молчать.

— Почему вы поддерживаете дружеские отношения с Адельманом — человеком, который был врагом моего отца?

Он хотел засмеяться, но передумал, словно боялся меня обидеть. Вероятно, он был прав.

— Кто тебе сказал, что они были врагами? — Он не стал дожидаться ответа. — У нас с мистером Адельманом были общие дела с момента его приезда в эту страну. Твоему отцу не нравилось, что Адельман принимаеттакое участие в «Компании южных морей», и не скрывал своих чувств, но они не были врагами. Они всего лишь сохраняли дистанцию.

Возможно, я неправильно понял дядю. Возможно, он просто не хотел, чтобы я подвергался риску. Дядя, в отличие от моего отца, не был трусом, но я знал, что он осторожен, дорожит своим положением в общине и всегда хочет хорошо выглядеть в глазах бдительных соседей-христиан. Его тревога делала мою подозрительность неуместной.

Желая сменить тему, я прочистил горло и сделал большой глоток вина, которое немного остыло и стало приятно теплым.

— Вы не будете возражать, если я свожу Мириам в театр?

Он нервно заерзал на стуле.

— Не уверен, что театр — лучшее развлечение для такой дамы, как Мириам. Может быть, какое-нибудь другое светское развлечение, — предложил он.

— Вы слишком ее опекаете, — заметил я.

— Она выросла в этом доме и вышла замуж за моего сына. Я чувствую огромную ответственность за нее.

— Ответственность не пускать ее в театр?

— Оберегать ее от неприятностей, — поправил он. — Ты знаешь, Бенджамин, какого сорта люди наводнили театр. И понимаешь, насколько деликатная вещь репутация дамы. Чтобы ее погубить, достаточно, чтобы заметили, как ты разговариваешь не с тем человеком. Я уверен, ты этого не желаешь.

— Естественно, нет, — сказал я, нервничая.

Дядя Мигель внимательно следил за мельчайшими изменениями на моем лице.

— Буду прям с тобой, Бенджамин. Я заметил, что ты проявляешь определенную симпатию к Мириам. Я не говорил с ней на эту тему, но думаю, что, вполне возможно, она чувствует по отношению к тебе то же самое. Тебе известно, что у нее есть другие поклонники, но не думаю, чтобы кто-либо из них ей нравился. И, как я уже сказал, я желаю ей счастья. Но я не настолько глуп, чтобы позволить ей выйти замуж по любви за человека, который не может ее обеспечить.

— Я понимаю, — сказал я, кивая и в душе желая, чтобы этот разговор никогда не начинался.

— Было бы неправильно рассматривать тебя в качестве поклонника в твоем теперешнем состоянии, но это можно изменить. Возможно, тебе будет интересно знать, что мне по-прежнему нужен агент в Леванте. После смерти Аарона я так и не нашел подходящего человека. Тебе бы пришлось много путешествовать, но это прекрасная возможность хорошо заработать как для себя лично, так и для семьи. И, как ты знаешь, Мириам имеет сотню в год, что вполне достаточно, чтобы зажить собственным домом.

— Мириам имеет сотню в год? — чуть не выпалил я. Может быть, содержать роскошный дом на эти деньги было бы и трудно, но для женщины, у которой не было необходимости заботиться о пище и крове, это была огромная сумма. Я не мог представить, зачем Мириам потребовалось занимать деньги и почему она пыталась сделать вид, что никогда не обращалась с подобной просьбой. — И она получает эти деньги? — спросил я.

— Естественно. Она получает деньги ежеквартально. В последний раз — буквально несколько недель назад. Почему ты спросил?

Действительно, почему я спросил?

— Ваше предложение чрезвычайно великодушно, дядя. — Я сделал еще глоток вина и встал, тотчас почувствовав боль. — Не хочу показаться неблагодарным. Но из меня получился бы плохой торговый агент в Турции. Вы предлагаете ценную награду, но мне не удалось бы насладиться ею, поскольку она была бы от меня далека.

Мой дядя тоже встал. Он положил руку мне на плечо:

— Может быть, Бенджамин, я не самый наблюдательный человек, но все же я кое-что замечаю. Мириам по каким-то причинам решила не ехать с Аароном. Не уверен, что она примет то же решение в случае с тобой. В любом случае, надеюсь, ты обдумаешь мое предложение. Оно остается в силе независимо от того, женишься ты или нет. Мне бы очень хотелось, чтооы ты занялся семейным делом.

Я поклонился дяде, ответив формальной вежливостью на его искреннее великодушие. Но у меня не было никакого желания заниматься торговлей с турками в тюрбанах, и еще меньше мне хотелось играть роль моего покойного кузена.

На следующий день, когда я проснулся, мое тело иыло от побоев, под правым глазом набух кровоподтек. Я спустился вниз, но дядя уже ушел в пакгауз, поэтому я завтракал один с двумя дамами. Тетя спросила, не возобновил ли я выступлений на ринге. Мириам смотрела с подобием ужаса.

После завтрака я прошел за Мириам в гостиную, где она стала листать газету. Я почувствовал в ее манере холодность, что, вероятно, можно было бы сказать и обо мне. Я знал, что не имел права осуждать ее за то, что у нее был любовник, но я тем не менее осуждал. Думаю, я хотел, чтобы она сделала что-нибудь такое, отчего мое возмущение прошло бы или, наоборот, усилилось. Я твердо знал только, что любил ее и что ее интрижка с беспринципным мошенником доставляет мне страдания.

— Похоже, вы становитесь членом семьи по-настоящему, — сказала она.

— Дядя великодушно позволил мне пожить здесь, пока у меня трудные времена.

Она перевернула страницу.

— Он чрезвычайно великодушен. Я посмотрел на нее с удивлением:

— Мириам, я вас чем-то обидел? Она оторвалась от газеты.

— Вам знакомы правила вежливости?

Может быть, она узнала, что я следил за Делони? Но если бы она узнала, разве посмела бы смотреть мне в лицо? Вряд ли.

— Не думаю, сударыня.

— Тогда, — сказала она, — вы с ними не знакомы.

Я не намеревался играть с ней в подобные игры.

— Если вы так полагаете, — сказал я, — могу лишь надеяться, что вы объясните мне мои прегрешения, чтобы у меня была возможность исправиться.

— Вы слишком хороши, — сказала она, снова погрузившись в чтение газеты.

У меня было очень много неотложных дел, поэтому я просто поклонился и вышел. Я решил, что настало подходящее время нанести визит Бальфуру, и без лишних проволочек отправился к нему домой, однако его квартирная хозяйка сообщила, что он больше у нее не проживает.

— Джентльмен живет теперь у своей матери, — сказала она. — Я думала, что хорошо знаю такой тип людей, и была уверена, что придется обращаться к судебному приставу, дабы получить причитающуюся мне квартплату. Но не далее чем три дня назад он заплатил все, что был должен, и попросил упаковать его вещи и отослать их к его матери. Так он сказал. Так я и сделала.

⇐ Предыдущая 16 17 18 19 202122 23 24 25 Следующая ⇒