Путь Билера.

Шестого марта 1945 года в доме номер три на Хинденбургштрассе в гессенском Хофгайсмаре раздался звонок почтальона. Он передал фрау Хедвиг Билер письмо в голубом конверте. Фрау Билер повертела в руках конверт и прочитала напечатанный на машинке адрес отправителя: «Главное командование сухопутных войск, штаб по расформированию». Дрожащими руками она разорвала конверт. Ее муж воевал на Восточном фронте. Семь месяцев она не получала от него вестей. И вот она прочитала: «сообщение о судьбе вашего мужа, старшего казначея Германа Биллера, служившего во 2-м батальоне 57-го гренадерского полка, окончательной ясности не имеет. Со времени боев под Саратой (Румыния) 22 августа 1944 года он считается пропавшим без вести. Приношу глубокие сожаления, что не смог доставить Вам утешительные известия, но хотел бы надеяться вместе с Вам, что он все же сможет здоровым и счастливым возвратиться домой». Фрау Хедвиг Билер прижала к себе двух своих дочерей. Она лакал. Но потом все же победила надежда. Пропавший без вести - еще не убитый. Еще не … Многие солдаты этой самой кровавой из войн уже объявлялись пропавшими без вести, но многие оставались в живых, возвращались, иногда, правда, раненые, но живые. Человек, казавшийся Хедвиге Билер в эти последние месяцы пропавшим на войне, в это время был одним из тех сотен тысяч немецких солдат, которых красноармейцы сначала гнали по степи, потом высадить далеко на востоке в глубине Советского Союза. Герман Билер шел в длинной колонне из Румынии в Одессу. Потом поезд доставил его наконец в лагерь Зеленодольск к востоку от Казани. Казань расположена на Волге. Герман Билер попал в плен невредимым. Голод тоже пока не подорвал его силы. Он чувствовал себя здоровым, и работа тоже сначала не очень напрягала. Но он быстро заметил, что день ото дня становиться все хуже – силы уходят, работа становиться тяжелей, здоровье и душевное состояние ухудшаются. Не только тухлая вонючая еда, но и унизительное существование за колючей проволокой способствует болезнями ведут к смерти. Герман Билер думал о своей жене и дочерях, когда через русские просторы смотрел на заходящее солнце. Три тысячи километров лежали между лагерем в Зеленодольске и Германией. Среди солдат за колючей проволокой ходили слухи, что русские сначала будут отпускать пленных из лагерей в западной части Советского Союза. Чем дальше на востоке сидит пленный, тем позже он поедет домой. Герману Билеру становилось страшно. Сейчас ему 42 года. Сколько еще лет плена ему предстоят? Три, четыре, десять лет? А если товарищи говорят правду? Может ли он сократить срок плена, если переберется в лагерь на Западе России? Но как туда попасть? Ведь он не может подать рапорт о переводе. Герман Билер думал: если он убежит, а западнее Волги снова будет пойман, что Советы с ним сделают? Отправят его назад или затолкнут в ближайший лагерь? В любом случае русские его изобьют, посадят в карцер, то есть в земляную яму, а там будут морить голодом холодом, пока он не сдохнет. А может быть, его застрелит красноармеец, как и многих других немецких военнопленных, пытавшихся бежать из лагерей для рабов. Герман Билер приходил к одному выводу, то к другому метался туда и сюда. Многим пленным из русских лагерей знакомо это состояние. Но в конце концов он отбросил сомнения в сторону. Он решил бежать. И из этого решения, принятого в начале лета 1946 года в Зеленодольском лагере к востоку от Волги, получился единственный в совеем роде побег. Он был действительно оригинальным в ряду подобных авантюр. Бывали, люди которым удавалось пробраться через Памир в Афганистан и через Персию в Турцию. Но, насколько известно, никто не пытался бежать прямым путем на запад через Москву. Это сделал Герман Билер.

Особенно старшему казначею Герману Билеру помогло одно обстоятельство: он хорошо говорил по русски. В любом случае достаточно хорошо, чтобы все понимать чтобы с первого слова его сразу не приняли за немца. Летом 1946 года Билер начал экономить и сушить хлеб. Он экономил деньги, которые ему платили за работу в строительной колонне. Он обменял форму на гражданскую одежду: синие льняные брюки, синюю спецовку и старый овчинный полушубок. Одно было ясно: или страт станет удачным в первые пять минут, или вся затея сразу же провалиться. День на стройплощадке всегда проходил по той же схеме. С утра колонна выходила из лагеря. Охраняемая двумя конвойными. На стройплощадке конвойные ждали, пока руководитель рабочих бригад объявлял план работ. Затем пленные приступали к работе, а конвойные поднимались на сторожевые вышки, откуда они могли наблюдать за всем происходящим на стройплощадке. Как только часовые занимали свои места на вышке, бежать было уже поздно. Бежать из колонны по дороге на работу или во время возвращения означало верную смерть. Необходимо было использовать момент, когда часовые шли к вышкам, повернувшись к пленным спиной. В трехстах метрах от стройплощадки проходила проселочная дорога. Если незаметно добежать до нее, а потом идти по ней размерным шагом, то русские часовые его в гражданской одежде могут не принять за пленного. На этом был основан план Билера. Забрезжило утро 5 августа 1946 года. Пленные вышли на перекличку. Потом – пшенная каша. Снова построение. Колонная пошла за лагерные ворота. Герман Билер нес с собой в мешке часть своих запасов. Второй мешок он передал товарищу, шедшему вместе с ним на стройку. Только бы не попасться. Пришли на стройку. Время шло. Русские часовые пошли к вышкам. Билер забрал у своего товарища мешок с провизией, прыгнул за один домов на стройке. Перед ним открытое зеленое картофельное поле. Бежать надо через него. Ну, теперь вперед. Билер не оглянулся ни разу. Он бежал и боялся выстрела, который мог раздаться в любой момент. Но за ним было тихо. Теперь ров. За ним – проселок. Посмотрел для верности направо и налево, прыгнул. Не торопясь, но тяжело дыша, Герман Билер пошел на запад, затем пошел быстрее, побежал, потом отдышался. Перед ним появились дома – пригород Казани. Очередь людей у продуктового магазина. Переполненный трамвай. Билер обнаглел, вскочил на подножку и повис за стоявшими на ней людьми. Трамвай шел в центр Казани. Еще больше людей, солдаты милиция. Но документов у человека в синей спецовке никто не спрашивал. Билер сошел с вокзала, в булочной после получасового стояния в очереди купил буханку хлеба, заплатив 35 рублей. Остановился у железнодорожных путей, служивших указателем направления на запад. По ним он и пошел, иногда делая небольшие отклонения, когда они проходили через деревни или мелкие городки. На запад. Он вышел к Волге. Большой мост. Охраняется ли он? Есть ли там часовые, контролирующие прохожих? Он занял место для наблюдения. Выждал. Дни и ночи в августе теплые и сухие. Время сбора урожая. Билер спрятался в густом кустарнике. Ночью он забрался на маленький огород, накопал моркови. Он заметил, что поезда перед въездом на мост замедляют ход. Когда стемнело он пробрался к мосту. Ждал у самых путей. Подошел товарный поезд. Замедлил ход. Билер прыгнул. Стальной мост громко гудел под ударами колес. Никакой часовой не остановил его. Два часа Герман Билер прятался в вагоне. Потом поезд остановился. Быстро из вагона! И тут его сковал страх: свет карманного фонарика ударил в лицо. Вооруженный железнодорожный милиционер! Но Герману Билеру повезло, как и не раз еще повезет во время его долго путешествия. Человек в форме не был верным слугой режима. К бродягам, которые очевидно, часто попадались ему на путях, у него был одни вопрос: «Деньги есть? » Герман Билер сунул ему пятьдесят рублей. Страж порядка спрятал деньги и показал на пути: «Там стоит поезд. Он сейчас пойдет дальше. Ну, бывай! » Билер спрятался в предложенном поезде, проехал пару часов, потом начало рассветать. Билер допустил ошибку. Ему надо было спрыгнуть, пока еще было темно. Теперь уже поздно. Поезд остановился на станции назначения. Билер начал вылезать из вагона, и тут его заметил русский солдат – часовой. «Что тебе здесь надо? Как сюда попал? А потом самый страшный вопрос: «Документы? » Герман Билер пошарил по карманам, достал деньги. Если можно подкупить железнодорожного милиционера, то почему нельзя красноармейца? Но тот не посмотрел на деньги и указал пистолетом в сторону. Он привел Билера в дежурку на вокзале. Там с Билера не спускали глаз трое милиционеров. На станцию прибывал поезд. Двое вышли, чтобы его осмотреть. Билер услышал шум подходящего поезда, украдкой оценил своего охранника, измерил глазами расстояние до двери, прыгнул и побежал. За ним раздался крик, но не стреляли. Билер, дрыгая ногами повис на последнем вагоне проходящего поезда, подтянулся, залез. Все в порядке. На это раз он доехал до следующей станции. Он заблаговременно спрыгнул и прятался в кустах пока не стемнело. Он уже кое-чему научился: теперь он уже залез в вагон, так как самая большая опасность возникла тогда, когда он оттуда вылезал. Ему надо было перебираться через борт, и как раз в это время его могли увидеть. Поэтому он залезал между стальными растяжками под товарным вагоном. Часами над его ухом гремели крутящиеся колеса. Ветер продувал через спецовку. Вид мелькающих шпал вызывал галлюцинации. Но он ехал на запад, все дальше на запад. На маленькой станции Билер забрался в пассажирский поезд, на щитке которого была надпись «Москва» , стоявший на маневренном пути. Он забрался на крышу и улегся на ней. Под голову подложил свой полушубок. На рассвете поезд наполнился паровоз страшно загудел. Наконец-то отправление. На запад, на Москву. Ехать на крыше ужасно неудобно, утомительно и опасно. Так как не за что держаться. Поэтому на остановке Герман Билер решил перебраться но подножку и прижаться к стенке вагона. Но там его увидел кондуктор. Но русский не стал вызывать милицию, он счел беглеца за одного из обычных «зайцев». «Покупай билет или прыгай», заявил русский. Герман Билер заплатил и получил даже билет. Настоящий советский железнодорожный биллет. И с ним беглец из лагеря, находящийся восточнее Волги, теперь с плацкартой ехал в Москву. В пригороде столицы Билер сошел с поезда спрятался в воронку от бомбы. На следующий день он пошел через город на запад. Больших улиц он избегал. Никто его не останавливал, никто ни о чем не спрашивал. Никто не подозревал в человеке, идущем пригородами, одетом как бедный колхозник, бывшего старшего казначея одной из частей германского вермахта. В тот августовский день 1946 года Билер шел семь часов. К вечеру он вышел к западной окраине столицы купил буханку хлеба и пару луковиц, спрятался на старом запущенном кладбище в траве выше человеческого роста. Ночью он слышал паровозные свистки и стук вагонных колес. Значит, где-то поблизости станция. И действительно, на следующее утро, пройдя немного, Билер оказался перед огромным хитросплетением железнодорожных путей и веток – гигантской Московской сортировочной станцией. Он снова спрятался. Из укрытия он наблюдал, в каком направлении идут поезда, погромыхивая на стрелках в переплетении железнодорожных путей. Который из них ведет на запад? Билер решил продолжать свой побег по железной дороге. Он поймал себя на мысли, что в голове его должны крутиться лозунг времен войны: «Колеса должны крутиться для победы». Он улыбнулся и подумал: «Колеса должны крутиться для Билера». Но ему совершенно не хотелось оказаться в поезде, который бы дымил по дороге на север или на юг Советского Союза. Его девиз был «Запад». К вечеру того дня Герман Билер выяснил, какой путь ведет на запад. Снова крался он по станционным путям. Стрелки, вагоны, железнодорожные строения – все это стало его миром, он стал хорошим специалистом. Поезд с огромным паровозом привлек его внимание. Это был локомотив для долгой и быстрой езды. На вагонах табличка с надписью «Калининград» - такое название русские дали городу Кенинсбергу в Восточной Пруссии. «Это и есть мой экспресс», - подумал Билер. Он видел, как грузили багажный вагон и оставили его открытым. Он залез в него и спрятался среди багажа. Так Герман Билер добрался до Смоленска, полностью лежавшего в руинах. Три года немцы и русские вели здесь ожесточенные уличные бои. Герман Билер пересчитал свои деньги, купил в магазине хлеб и даже раздобыл пару помидоров. То, что он знал русский, служило ему защитой. Он не попадался. Многие жители Смоленска были одеты так же бедно, как и он, ехали куда-то в разные концы огромного Советского Союза. Поэтому заметить кукую-то одну в потоке перелетных птиц было трудно. Герман Билер нашел себе место в развалинах дома. Поспал до вечера. Потом пошел, как всякий отъезжающий, на вокзал. Много народу, никакого контроля. Билер пробрался вдоль по платформе. На поезде снова было написано волшебное слово «Калининград». Но Билер медлил. В вагон поднимались солдаты Красной Армии. Может быть, это воинский эшелон? Забраться в воинский эшелон – не слишком ли много храбрости? Но к этому времени поезда, идущие на запад, стали оказывать на Билера непреодолимое притягательное действие, а прежнее везение делало его храбрым. Он забрался в тендер паровоза, нашел укрытие за кучами угля. И, о боже, две фигуры вынырнули из темноты и направились прямо к его убежищу. Милиция? Солдаты? Железнодорожники? Нет. Хотя это были и русские, но тоже были в бегах откуда-то и куда-то, с мелкими деньгами в кармане и без документов. Герман Билер рассказывал: «В России всегда были и есть беглые люди, люди, бежавшие из исправительно-трудовых лагерей и пробирающиеся домой, бежавшие из по ареста или скрывающиеся от него». Теперь они уже втроем спрятались за углем в тендере. Но потом их увидел кочегар и стал грозить угольной лопатой. Поэтому на следующей станции они сошли и направились в разные стороны, коротко попрощавшись, чтобы больше никогда не встречаться. Герман Билер снова спрятался в багажном вагоне и, скрываясь там, проехал день и ночь – более тысячи километров до Кенигсберга. Немецкая речь! Впервые за несколько недель снова он услышал ее звуки. В развалинах домов работали немецкие военнопленные, разбирая руины и восстанавливая разрушенное, они громко перекрикивались. За стенами домов устраивалось на ночлег много нарду. Повсюду торговали продуктами, выменивали что-то у русских солдат. Падких на часы, обручальные кольца и драгоценности. Герману Билеру здесь удалось даже купить себе удостоверение. Оно принадлежало одному немцу, умершему в подвале. Это была ценная бумага, так как выдана она была советской комендатурой. Но в Кенигсберге Билер оставаться не мог. Рано или поздно русские его выследили бы. Лучше не думать, что тогда произошло бы. При его способе бегства по Советскому Союзу он бы точно был осужден за шпионаж. Между Калининградом и Хофгайсмаром лежали три хорошо охраняемые границы – русско-польская, границы между Польшей и советской оккупационной зоной, между советской и западной зонами. Но Билер все же надеялся на свое счастье и ловкость. Снова он шел ночами по щебню и по шпалам. Постоянно на запад. Он добрался до станции Бартенштайн, на находящейся под польским управлением части Восточной Пруссии: первая граница пройдена. В Бартенштайне регулярно останавливались товарные поезда. Здесь паровозы заправлялись углем. Это были поезда. Перевозившие в Россию демонтированное в Германии оборудование заводов, сталь, древесин, репарационные материалы, а теперь порожняком перегонявшиеся на запад. Герман Билер слышал, что многие немцы, жившие в Восточной Пруссии под властью русских, уже пытались на этих поездах уехать на запад. Но почти всех их ловили. Польские солдаты и полиция на своей западной границе систематически обыскивали каждый вагон. Германа Билера это не пугало. Он пробрался к поезду, забрался в пустую цистерну и спрятался в глубине. Крышка была открыта, и Герман Билер не боялся, что задохнется. Поезд без остановок поехал через всю страну и остановился только в Кюстрине. Герман Билер слышал, как гравий заскрипел под сапогами. Потом кто-то металлическим прутом ударил по цистерне, в которой сидел Билер. Потом громко крикнули: «Вылезай! » Билер не шелохнулся. И снова: «Вылезай! » Пауза. Билер подумал: «Если они знают, что я здесь, почему они не заберутся на цистерну и не посветят через открытый люк? » Он подумал верно: « Они слишком ленивые, чтобы подниматься на цистерну. Они проверяют ее с помощью хитрости». Билер сидел не дыша, подбородок его дрожал от напряжения. Снова раздалось: «Вылезай! » Потом послышались удаляющиеся шаги. Через какое-то время поезд пошел дальше. Через много часов остановка. Герман Билер поднялся к заливному отверстию цистерны, подтянулся, осторожно выглянул из края: огромная станция, много света, дома, табличка. Боже мой, что написано? Берлин. Да, поезд стоял в восточном секторе бывшей имперской столицы Германии Берлине. Было 25 августа 1946 года. Герман Билер слез с цистерны и быстро побежал по путям. Он стал бродить по разбомбленным улицам. Пришел на сборный пункт для беженцев в Берлин-Лихтенберге. Он рассказал преисполненную безутешного горя историю о поиске родных. Получил удостоверение. Прошел медицинский осмотр и дезинсекцию. Получил костюм из перекрашенного форменного материала и еду, настоящую горячую еду. Двадцать дней он был в дороге. За двадцать дней он съел лишь немного хлеба, немного моркови, пару луковиц, помидоров, чуть-чуть сырой картошки. На станциях пил воду из паровозных кранов и иногда умывался. Двадцать дней! Но за двадцать дней он, преследуемый, добрался до Волги до Шпрее. Это мировой рекорд для беглецов. В тот день 25 августа 1946 года Герман Билер решил насладиться роскошью, которая ему была предоставлена фантастическим образом. Он пошел в кино. Шел русский фильм с плохим переводом. Все равно он смотрел с удовольствием. Однако в конце произошла катастрофа, накликанная этим дурацким желанием сходить в кино. Тысячи километров он как загнанный пробежал по Советскому Союзу. Он преодолел необъятные просторы и строго охраняемые границы. Три недели был в пути. Теперь он В Германии. А теперь это: сеанс закончен, зрители выходят. И вдруг крики, ругань, громкий плачь у входа в кинотеатр. Русские солдаты хватают трудоспособных мужчин и женщин, сажают в грузовики, отправляют на принудительные работы. Герман Билер подчинился своему обостренному инстинкту беглеца. Молниеносно он оценил обстановку. Протолкнулся назад в вестибюль кинотеатра, спрятался в нише. Нашел запасной выход. Обратно в лагерь он не пойдет. Он пойдет туда, где ему все знакомо, - на вокзал. Он купит билет от Восточного Берлина до Хельмштедта. За одну станцию до конечной остановки он сошел с поезда. В то время граница между восточной западной зонами еще была непроходимой стеной между Западом и Востоком. Если знать дорог. То прейти через нее не представляло никаких проблем. Не было электрифицированного забора и минных полей, только патрули ходили туда-сюда. Герман Билер собрал необходимую информацию и проскользнул через демаркационную линию. Двадцать девятого августа 1946 года он объявился в лагере для беженцев в Хельмштедте. Он прошел медицинский осмотр, повторную дезинсекцию, получил горячую пищу и сухой паек. Большое, полное опасностей путешествие подошло к концу. Игра ва-банк со ставкой на рельсы и колеса была выиграна. Тридцатого августа 1946 года Герман Билер как обычный пассажир, без страха, наслаждаясь свободой, ехал пассажирским поездом из Хельмштедта через Кассель в Хофгайсмар. Как во сне он шел по улицам. Остановился перед своим домом номер три на улице Хинденбургштрассе. Поднялся по лестнице. Вот табличка на двери: «Билер». Дрожащей рукой позвонил. Хедвиг открыла дверь: «Герман! » Дочери одиннадцати и семнадцати лет побежали к двери: «Папочка! » Герман Билер, старший казначей при 2-м батальоне 57-го гренадерского полка, пропавший без вести в боях под Саратой в Румынии в августе 1944 года, возвратился домой.