100 ВЕЛИКИХ ГОРОДОВ МИРА 22 страница

По богатству своему и значению Новгород был вторым городом на Руси после Киева, и владел он самой большой землей русской — Новгородской. Она представляла собой огромное государство, которое охватывало весь север нашей страны — от Балтики до Урала и от Ильмень-озера до Баренцева моря. Однако обширные новгородские земли были скудны, огромные пространства покрывали леса и болота, но предприимчивые новгородцы-ушкуйники, купцы и первопроходцы, заводили свои поселения по всему Северу.

В знак своей силы и могущества город над Волховом воздвиг " дубовый храм о тринадцати верхах" — Софию Новгородскую. Когда церковь в 1045 году сгорела, князь Владимир заложил в центре каменного кремля, южнее Боярских ворот, Софию каменную. < Подробнее о новгородском соборе Святой Софии можно прочитать в книге " 100 великих чудес света". > Этот собор тоже горел, но каждый раз поднимался вновь, становясь еще краше и величественней. " Где София — там и Новгород", и не зря говорил народ, что до конца XV века " дом Святой Софии" не имел себе равных ни в Новгородской земле, ни в других русских землях. В этом соборе русские князья служили молебны перед отправлением в боевые походы, его опекал и Иван Грозный, но когда город пытался перечить ему, он разорял " Святую Софию".

По берегам широкого Волхова раскинулся вольный Новгород, и для возведения города лучшего места в этих краях найти было нельзя. Он находился в центре водных путей, связывавших русские земли с западными странами; через Новгород проходил " великий путь из варяг в греки", и город контролировал бескрайние просторы русского севера вплоть до Белого моря. Выгодное географическое местоположение и определило быстрый рост города. Не сельское хозяйство и даже не ремесла, а торговля была " внутренним и внешним жизненным нервом" Новгорода. Господин Великий Новгород посылал своих купцов на рынки немецких городов и в Бухару, изделия искусных новгородских ремесленников славились далеко за пределами земли Новгородской; город молился в своих многочисленных церквах, пировал и принимал заморских гостей.

Новгород сыграл выдающуюся роль и в создании Древнерусского государства, центр которого находился в Киеве. В 882 году новгородский князь Олег, собрав дружину могучую, захватил Киев, обосновался там и сделал его центром государства. Однако значение Новгорода после объединения его с Киевом и другими княжествами, вошедшими в состав Древнерусского государства, нисколько не уменьшилось. В борьбе за власть киевские князья часто опирались на Новгород, здесь они набирали дружины для своих походов, сюда обращались за помощью при неудачах и всегда находили поддержку.

В силу общего уклада своей жизни Новгород всегда проявлял стремление к самобытности и самостоятельности. Полухристианский-полуязыческий, но всегда вольный город-гуляка, город-купец, город-воин 300 лет жил под звон вечевого колокола. Под его раскаты шумел на берегах Волхова удалой ушкуйник Васька Буслаев, не веривший " ни в сон, ни в чох, ни в птичий грай" и вернувшийся из своих походов почтенным посадником Василием Буслаевичем. Дерзкая предприимчивость, тяга к странствиям отличают и былинного Садко — богатого новгородского гостя.

Новгород и вправду был богатым городом, и зарились на его богатства с Востока и с Запада. Над крестом средней главы Софийского собора парит металлический голубь. Старинное предание повествует, что голубь этот — судьба Новгорода: он всегда хотел быть вольным городом мира, а ему навязывали пожары, разорения и битвы. Монголы, правда, до города не дошли, но зато двинулись на него тучи с Балтики, и в борьбе с вражеским нашествием стал Новгород щитом для земли Русской. А во главе войска был поставлен юноша-князь Александр Невский, вся дальнейшая жизнь которого была столь тесно связана с Новгородом, что он почитался своим, хотя и не был уроженцем города.

В начале XII века, когда Киевская Русь распалась на отдельные княжества, Новгород стал самостоятельным городом и превратился в феодальную республику — Господин Великий Новгород. Правящими кругами в ней стали владевшие обширными землями бояре, богатое купечество и высшее духовенство. Князь в Новгороде не имел такой власти, как в других русских городах, так как его приглашали сюда княжить на определенных договорных условиях: договоры скреплялись целованием креста. Главная задача князя состояла в организации обороны города. Все вопросы городской жизни решались на Совете господ, во главе которого стоял епископ. Епископ владел кремлем и Софийским собором, где хранилась новгородская казна, ведал внешними сношениями Новгородской республики, имел право судить и наблюдать за торговлей. Решения Совета господ потом выносились на утверждение вече — собрания свободного городского населения. Главой исполнительной власти являлся посадник, который председательствовал на вече.

Русский историк В. О. Ключевский писал, что новгородское вече ведало всю область законодательства, все вопросы внешней политики и внутреннего устройства, а также суд по политическим и другим важнейшим преступлениям, соединенным с наиболее тяжкими наказаниями, лишением жизни или конфискацией имущества и изгнанием… Вече постановляло новые законы, приглашало князя или изгоняло его, выбирало и судило главных городских сановников, разбирало их споры с князем, решало вопросы о войне и мире.

Жизнь Новгородской республики бурлила на знаменитой торговой стороне — Ярославовом дворище. Когда-то здесь стоял пышный и богатый двор князя Ярослава Мудрого, а потом Ярославово дворище стало вечевой площадью, на которой происходили все важнейшие политические события. Отсюда народ шел громить особо ненавистных бояр, отсюда, начиная с 1136 года, под перезвон вечевого колокола новгородцы " указывали путь" негожим князьям и архиепископам.

Нередко на вече, куда собирались " всем городом", сталкивались представители враждующих партий. Когда междоусобица казалась неизбежной, по обеим сторонам Волхова собирались два вече. Двигаясь навстречу друг другу, они сходились на большом мосту, и если духовенство не успевало разнять противников, дело заканчивалось кровавым побоищем.

Московские князья, ведя борьбу за объединение русских земель, не раз ходили походами на Новгород. Московский князь Дмитрий Иванович Донской первым заставил новгородцев признать свою зависимость от Москвы, но жители вольного города еще долго продолжали бороться. Особенно рьяно боролся против Москвы Дмитрий Шемяка, которому удалось даже на некоторое время захватить московский престол. Потерпев поражение, он вынужден был скрываться у новгородских бояр, но дело его продолжили другие.

В 70-х годах XV века, в последние дни независимости Новгорода, часть новгородской знати захотела перейти под власть литовского князя. Душой патриотов, которые противодействовали притязаниям Москвы, была Марфа Борецкая, за которой закрепилось прозвище " посадница", хотя она ею никогда не была. Двор вдовы новгородского посадника на Софийской стороне был местом, куда стекались все недовольные присоединением Новгорода к Москве.

Сыновья и друзья Марфы-Посадницы объявили на вече, что Новгород — сам себе государь, жители его — люди вольные и сами выберут себе князя и что лучше отдаться под власть литовского князя Казимира, чем подчиниться Москве. Многие в Новгороде приняли сторону Борецких, и народ стал волноваться.

В ответ на такие действия новгородских бояр московский князь Иван III предпринял поход на Новгород: " Вечевому колоколу в отчизне нашей в Новгороде не быти, посаднику не быти, а государство нам свое держати". Поход этот принял характер общерусского ополчения, так как под начало Москвы — против " изменников христианству" — собирались войска со всех подвластных ей земель.

Новгородцы в решающем сражении на реке Шелони потерпели поражение, и московский князь расправился со многими именитыми новгородцами — у кого отобрал земли, а кого отправил в ссылку. Плакали и убивались новгородцы, когда со звонницы снимали выпоротый плетьми вечевой колокол, народ и именитые горожане долго провожали его с безмолвной горестью и слезами. Однако старинное предание повествует, что, когда повезли колокол в самодержавную Москву, по дороге, на холмах Валдая, упал он в глубокий овраг и разбился на мелкие кусочки. А из тех кусочков мастера-умельцы отлили валдайские колокольцы, которые разнесли свои песни по всей России.

Однако Иван III считал, что новгородцы еще не до конца покорились ему, и еще раз " явился в Новгород под предлогом благочестия… чтобы удержать их в вере, так как они якобы хотели отпасть от русского закона. Посредством этой хитрости он занял Новгород и обратил его в рабство, отняв все имущество у архиепископа, граждан, купцов и иноземцев" < " Записки о московитских делах" императорского посла С. Герберштейна> .

Марфа-Посадница говорила, что с потерей вольности померкнет слава Новгорода, опустеют его широкие и многолюдные посады, позарастут травой улицы, великолепие и богатство отцов исчезнут, а слава города станет басней в народе. И напрасно любопытный странник будет искать среди печальных развалин, где собиралось вече, где стоял дом Ярослава и мраморный образ Вадима; никто ему не укажет их. Он задумается горестно и скажет только: " Здесь был Новгород".

Однако сила традиций новгородской вольности была так велика, что в течение еще 100 лет в Новгороде были живы воспоминания о прежней вольной жизни. Кроме того, в годы правления Ивана Грозного новгородцы были недовольны затянувшейся Ливонской войной, которая разоряла их земли и мешала торговле с заграничными странами. Чтобы ослабить тягу новгородцев к самостоятельности, царь отправился с опричниками на Новгород.

Второго января передовой царский отряд обложил Новгород, овладел пригородными монастырями, захватил все церковное имущество и, взяв в плен до 500 монахов, поставил их " на правеж" до прибытия царя. < То есть их ежедневно били батогами. > Той же участи подверглись целые сотни семейств новгородцев, имущество которых было опечатано.

Через четыре дня прибыл Иван Грозный, а с ним и царевич Иван, и 1500 стрельцов. По приказу царскому игумены и монахи, взятые " на правеж", были забиты до смерти палками, а трупы их были отданы в обители для погребения. Архиепископ Пимен был взят под стражу, а дом его отдан опричникам на разграбление. Взятых в плен горожан и купцов пытали в присутствии царя и царевича, пытали не просто, но опаляя их каким-то необыкновенным горючим составом; затем началось потопление новгородцев в Волхове. Сотнями и тысячами на санях свозили обоего пола и всякого возраста жителей на берега реки, на которых стояли опричники с копьями, баграми и долбнями, то есть деревянными молотами. Оглушив жертву ударом долбни по голове, ее бросали в проруби; выплывавших из-подо льда прикалывали или вталкивали обратно в воду, и это зверство продолжалось в течение пяти недель!

По окончании этой расправы царь со своими сподвижниками начал грабить и жечь окрестные монастыри, резать обывателей, истреблять скот и житницы, разрушать дома, сквернить женщин и младенцев, наконец, велел опустошить и обезлюдеть окрестности Новгорода на 250 верст в окружности!

Но вопреки предсказаниям Марфы-Посадницы, Новгород не погиб. Пройдя через многие испытания — огонь гражданской войны, голод, разруху, сквозь все испепеляющие годы Великой Отечественной, — он только приумножил свою славу.

КРАКОВ

" Не в один день Краков строился" — так говорят в Польше, когда хотят сказать, что надо вооружиться терпением и старанием, ибо прекрасное и полезное создается не сразу. Старинный польский город Краков прекрасен в любую погоду и в разное время суток. И ранним утром, когда по его улицам и тихим бульварам стелется туман с Вислы; и в полдень, когда солнце стоит прямо над Рыночной площадью, а с башни Марьяцкого собора раздаются трубные звуки " гейнала". Тогда оживает старинная легенда о мужественном князе Краке, победившем вавельского дракона.

Польский князь Крак, добившись мира, все свое внимание стал уделять внутреннему устройству государства. Сначала на холме, омываемом водами Вислы, он построил королевский замок; затем для его безопасности и великолепия основал город, которому дал свое имя.

Но вскоре Краков постигло страшное несчастье: под Вавельским холмом поселилось огромное чудовище — то ли змей, то ли дракон. Прожорливое чудище похищало крестьянский скот, а иногда даже и людей. Ненасытность дракона так измучила жителей Кракова, что они уже стали подумывать о бегстве из города. И тогда князь Крак повелел начинить предназначенную для кормления дракона падаль серой, воском и смолой, потом поджечь ее и бросить чудовищу. Дракон проглотил еду и вскоре испустил дух от жара, сжигавшего его внутренности.

Князь Крак правил государством мудро и счастливо, он жил долго и умер в глубокой старости. Чтя его память, благодарные жители Кракова похоронили князя с надлежащими почестями и в согласии с обычаем. А чтобы его могила жила в веках и чтобы потомки не забывали о ней, краковяне соорудили из песка курган такой высоты, чтобы вершина его возвышалась над всеми окрестными холмами.

Первые письменные сведения о Кракове появились в летописях VIII–IX веков; так, например, арабский купец-путешественник Ибрагим ибн-Якуб, упоминая о городе " Кароко", писал, что его торговые связи простирались вплоть до " руссов и Константинополя". Однако еще гораздо раньше (II в. ) в одной из записей александрийского ученого Клавдия Птолемея упоминается город Карродунум над Вислой. Новейшие археологические данные подтверждают, что уже в то время на склонах Вавельского холма было много пещер и существовало укрепленное поселение.

Застройка холма менялась на протяжении многих лет, а рост Кракова начинается в XI веке, когда город фактически становится столицей государства. Краков тогда был оживленным, высокоразвитым по тому времени городом: владеть им означало владеть всей страной. Уже к XIII веку подъезжавшие к городу путники видели, что " Краков окружен двойными крепостными стенами, с башнями и фортификациями; есть в нем множество прекрасных домов и огромных храмов".

О польском короле Казимире Великом говорят, что он получил Польшу деревянной, а оставил каменной. В первую очередь это относится к Кракову: город имел различные привилегии, богател и расширялся. В середине XVI века Казимир Великий расширил Вавель и возвел на холме новые кафедральный собор и королевскую резиденцию. Впоследствии почти каждый король старался присоединить к старинному зданию новую часть в своем вкусе и стиле — романском, готическом, барокко…

Почти одновременно строились Ратуша, Сукенницы, Весовая палата, девять новых костелов; расширялись и укреплялись городские стены и башни. В средние века Краков был обнесен крепостной стеной, ощетинившейся башнями и барбаканами — небольшими фортификационными сооружениями. Городские стены и крепостные валы в начале XX века были уничтожены, но возле Флорианских ворот в Кракове и сейчас можно увидеть барбакан — один из немногих уцелевших в Европе памятников готического крепостного строительства.

Через Флорианские ворота попадаешь на одну из старейших и очаровательнейших улиц Кракова, южная сторона которой, на площади Рынка, замыкается Марьяцким собором — самым известным готическим собором Польши. Внутри высокий неф Марьяцкого костела замыкает радуга, за которой находится сияющий золотом алтарь работы Фейта Штоса.

Самая высокая башня Марьяцкого собора (81 метр) была и самым высоким строением в городе, и находилась она в ведении не церковных, а городских властей. С нее хорошо просматривались все окрестности Кракова, и, когда дозорный на Марьяцкой башне трубил сигнал, ему отвечали трубачи с других башен. Тогда горожане спешно вооружались и занимали заранее условленные места на крепостных стенах.

Когда в июньские дни проводятся " Дни Кракова", по городским улицам шествуют герольды в средневековых костюмах, которые объявляют программу праздника. А на рынке, подражая галопу лошади, к великому удовольствию жителей, пляшет обязательный персонаж народных гуляний — Лайконик, одетый в татарский костюм.

Образ Лайконика ведет свое происхождение с XIII века, когда Польшу осаждали татарские полчища. Вражеские войска никак не могли взять Краков — ни штурмом, ни длительной осадой. Как-то на рассвете татары начали осторожно подбираться к городу, но находившийся на башне Марьяцкого костела дозорный заметил их и предупредил город. Однако ему не удалось до конца сыграть сигнал тревоги: татарская стрела пробила ему горло.

До сегодняшнего дня ежедневно, каждый час появляется трубач на башне и трубит " гейнал" — старинную военную песнь польских рыцарей. Как в старину, он поворачивается лицом попеременно ко всем четырем сторонам света; и как в старину, мелодия " гейнала" внезапно обрывается, как в далеком прошлом внезапно оборвалась жизнь зоркого часового. А в 12 часов дня радио транслирует " гейнал" по всей Польше, потому что эта мелодия стала еще и позывными Краковской астрономической обсерватории как сигнал точного времени.

Сегодня в северо-восточной части Рыночной площади одиноко возвышается Ратушная башня, а когда-то площадь Рынка была тесно застроена: здесь стояли готическая Ратуша с башней, амбар в стиле Ренессанса для хранения зерна и гауптвахта. Ратуша была построена во второй половине XIII века, а строительство башни закончилось в 1383 году.

В прошлые века Ратуша и ее башня выполняли самые различные функции. Со дня основания Ратуши в ее подземельях находилась тюрьма " Доротка", в которой три самых мрачных склепа предназначались для пыток. А по соседству, в подвале башни, по иронии судьбы был устроен веселый кабачок " Свидница", где рекой лились вино и пиво…

Ратуша надежно охранялась не только из-за находящихся в ней преступников: на первом этаже Господского зала хранилась казна богатого города Кракова. Общественные финансы, которыми ведали три казначея, находились в сундуке, называвшемся " кадула". Сундук запирался на три разных ключа, и каждый казначей имел только один из них, поэтому открыть сундук казначеи могли только одновременно. В Господском зале польские короли принимали присягу граждан Кракова. Естественно, что Господский зал — это сердце Ратуши: он был украшен картинами и драгоценными тканями, а вдоль стен стояли длинные скамьи, выложенные подушками из красного сафьяна.

Рядом с Ратушей раскинулось грандиозное здание Сукенниц — торговых рядов, общей протяженностью 100 метров. Здание покрыто вогнутой крышей, в которой проделаны световые фонари. Как и всякое старинное здание в Кракове, Сукенницы имеют свою историю, которая начиналась еще в XII веке. Тогда это была, в сущности, улица, по сторонам которой тянулись лавки купцов, а выходы из нее на ночь закрывались деревянными решетками. Около 1300 года были построены новые торговые ряды, накрытые одной общей крышей, что было тогда новинкой. С внешней стороны к стенам нового здания примыкали беспорядочно громоздившиеся лавки и палатки, накрытые двускатными крышами. Дальше располагались лавочки, в которых продавали решительно все: соль, рыбу, обувь, глиняную и оловянную посуду и т. д. И только в 1380 году было начато строительство новых торговых рядов для продажи исключительно сукна.

За время своего существования Сукенницы не раз перестраивались во время ремонтов, происходивших после каждого пожара, а их было бесчисленное множество. В XIX веке Сукенницам чудом удалось избежать сноса, они были даже отремонтированы на средства, собранные горожанами. После ремонта и перестройки аркад часть помещений первого этажа Сукенниц заняли кафе; на втором этаже, помимо просторных залов для балов и приемов, располагалась Галерея польской живописи. Она была открыта в 1870 году во время торжественного юбилея польского писателя Ю. Крашевского.

В XIV веке в Кракове был образован первый в Польше университет, располагавшийся в нескольких зданиях, которые король Ягелло скупил на улице Святой Анны. Самое старинное из низ — Коллегиум Майюс (Большая коллегия) — сохранилось до наших дней. Поднявшись по каменной лестнице, можно попасть в зал алхимии, где когда-то изучали не только естественные науки, но порой занимались и чернокнижием. Легенда утверждает, что именно здесь учился знаменитый доктор Фауст. Сейчас уже трудно сказать, так ли было на самом деле, но зато можно увидеть подлинную астролябию, которой пользовался Н. Коперник.

Каждый из домов на площади Рынка имел огромные подвалы, выходившие далеко за пределы фасадов. Сколько легенд связано с ними, сколько таинственных историй приключалось со смельчаками, пытавшимися проникнуть в них! Рассказывают, что в одном из таких подвалов как-то заблудилась кухарка, служившая у одного из краковских алхимиков. А попала она туда, гоняясь за петухом, который никак не хотел попадать в кастрюлю. Конечно, это был никакой не петух, а сам черт. В благодарность за спасение он насыпал кухарке полный передник золота и строго наказал не оглядываться, пока не выйдет из подвала.

Женщина, конечно же, не утерпела и на последней ступеньке оглянулась. Дверь мгновенно захлопнулась с таким треском и так сильно, что срезала любопытной кухарке пятку, а золото тут же превратилось в мусор.

Произошло это в подвале дома " Под Кшиштофорами", названном так по изображению Иисуса Христа над порталом. Дом этот был построен еще в 1370 году, но и до наших дней сохранились его сводчатые готические сени с лепниной.

В те далекие времена, когда Краков стоял на бойком торговом месте, земля здесь стоила очень дорого. На купленном участке старались строиться не вширь, а вверх, поэтому дома тесно прижимались друг к другу. Узкие 3-оконные, они немного откинулись назад, так как шире у основания, и кажется, что дома специально так расположились, чтобы просидеть на улицах Кракова века.

Не всякий город может вот так запросто перенести вас на несколько веков назад. А в Кракове невозможно избавиться от мысли, что время здесь сдвинулось: ни витрины современных магазинов, ни современный транспорт не могут вывести вас из этого состояния. Вы идете мимо галереи " Суконных рядов", и голуби слетают вам на голову с завитков аттиков, венчающих здания. Дома старой части Кракова немного чудаковаты на вид. Время их молодости придало им неизгладимые черты, которые не изменились и в последние столетия.

То, чего не могло сделать за века всепожирающее время, пытались исполнить во время Второй мировой войны оккупировавшие Краков фашисты. В городе разместилась немецкая администрация, а в Вавельском замке поселился " генеральный губернатор" Г. Франк, грабивший и разрушавший национальные сокровища Польши. Прекрасно знавшие художественную цену Марьяцкому алтарю, немцы хотели немедленно конфисковать его и увезти в Германию. < Подробнее об алтаре Марьяцкого собора можно прочитать в книге " 100 великих сокровищ". >

В Вавельском замке гитлеровцы снесли несколько строений, а на месте живописного комплекса " Королевских кухонь", где когда-то готовился пышный свадебный пир для Зигмунта I и принцессы Боны, построили свое административное здание. Покои Казимира Великого и королевы Ядвиги они превратили в пивной бар, в Сенаторском зале показывали кинофильмы, а на террасах королевского сада построили бетонный бассейн.

Планируя превратить Краков в город-западню, город-могилу для его населения и наступавших частей Советской Армии, немцы приспособили к обороне крепостные стены города и все старинные здания с прочной кирпичной кладкой. Они забаррикадировали улицы, построили дзоты, вырыли траншеи и окопы; заминировали мосты, казармы, аэродром в Раковицах, подземные коммуникации и стратегические дороги, которые вели в Краков…

Но наступление советских войск было столь стремительным, что немцы бежали, не успев выполнить своего варварского намерения. Маршалу И. С. Коневу, осуществившему этот блистательный маневр, в знак признания его заслуг благодарные поляки присвоили звание " Почетный гражданин Кракова".

ТЕГЕРАН

Основание Тегерана одни историки относят приблизительно к IX веку, но особого значения город в те времена не имел, так как вся его жизнь полностью зависела от соседа — древнего и богатого города Рея (нынешнего тегеранского предместья). Другие ученые первое упоминание о Тегеране датируют XII веком, когда город был всего лишь небольшой деревушкой. Такое расхождение в датах произошло, вероятно, оттого, что Тегеран возник сначала не как город, а как деревня, служившая дачным предместьем Рея.

Маленьким и неприметным поселением, располагавшимся рядом с могущественным соседом, Тегеран оставался до начала XIII века. Однако и на раннем этапе своего существования Тегеран не был заурядным селением. Иранский летописец Мохаммед Казвини писал о нем:

" Дома жителей Тегерана построены под землей и подобны пещерам муравьев. Всякий раз, когда враги нападают на них, жители Тегерана немедленно прячутся в своих подземных домах. Даже если враги держат деревню в окружении в течение нескольких дней, а то и месяцев, они все равно не могут захватить ее, снимают осаду и уходят".

В пещерах имелись холодные родниковые источники, там хранились специально созданные запасы продовольствия. Этим особенностям Тегерана суждено было сыграть определенную роль в его последующем возвышении.

В 1220 году оба города подверглись опустошительному набегу монголов. Значительная часть населения Реи, спасаясь от завоевателей, бежала под защиту домов-пещер Тегерана и осталась там жить. От последствий монгольских набегов Рея так и не смогла оправиться, а Тегеран выжил, и с этого времени значение его, из-за выгодного географического положения, стало быстро возрастать.

К XIV веку Тегеран превратился уже в сравнительно крупный торговый центр, а в 1404 году побывавший в Тегеране Гонсалес де Клавихо, кастильский посол при дворе Тимура, говорил о нем как уже о вполне сложившемся по тогдашним понятиям городе. Превращение Тегерана в город завершилось к концу XVI века, когда по приказу шаха Тахмаспа вокруг города была возведена большая стена длиной в 6000 шагов с 114 башнями.

К XVII веку Тегеран в основном был глинобитным городом, в котором размещалось около 3000 домов. В 1729 году Надир-шах освободил Тегеран от афганцев, а еще через 30 лет город посетил иранский монарх Керим-хан Занд. Расположение города и сам Тегеран ему очень понравились, и он даже хотел сделать его своей столицей, но потом все-таки оставил ее в Ширазе.

Столицей Ирана Тегеран стал в конце XVIII века по воле Ага Мохаммед-хана, основателя каджарской династии. В 1785 году после кратковременной осады он захватил Тегеран, который к тому времени был небольшим городком с населением в 20000 человек. Ага Мохаммед-хан выбрал его, руководствуясь прежде всего военно-стратегическими соображениями. Воинственного владыку прельстили раскинувшиеся вокруг города богатые предгорные пастбища, которые могли прокормить многочисленную конницу шаха. Кроме того, от Тегерана было недалеко до плодородных провинций, которые могли бы снабжать столичный гарнизон провизией, и до других районов, где проживали племена, поддерживавшие Ага Мохаммед-хана в его борьбе за иранский престол.

Начало " столичного периода" в истории Тегерана было отмечено строительством шахских дворцов, крепостей и мечетей, самой величественной из которых является Шахская мечеть. А в середине XIX века город был кардинально перестроен, расширились границы Тегерана, он был окружен крепостным валом и рвом, было сооружено 12 ворот, которые выходили на 12 ответвлявшихся от города дорог. Каждую ночь, в 12 часов, пушки выстрелами оповещали караваны и путников, что ворота закрываются и город отходит ко сну.

После Первой мировой войны Тегеран начал развиваться ускоренными темпами, но все равно и в те годы он оставался второстепенным городом с населением около 200000 человек. Он сохранял многие черты, свойственные восточным городам; центром его была площадь Топхане (Пушечная), печально знаменитая тем, что на ней вешали преступников. От площади отходило несколько центральных улиц, более или менее благоустроенных. В других кварталах Тегерана, отделенных друг от друга глинобитными стенами, преобладали узкие и немощеные улицы, которые чаще всего были грязными и пыльными.

Новое возрождение Тегерана связано с 1930-ми годами, когда он превратился в главный административный центр Ирана. Город начал быстро менять свою планировку, отдельные его кварталы стали полностью перестраиваться, в центральном и северном районах вместо глинобитных домов вырастали новые здания. Тегеран стал расширяться, продвигаясь в основном в северном направлении — к Шимрану; название это означает " прохладное место". А название иранской столицы, по одной из версий, истолковывается как " жаркое место".

Новые здания в Тегеране строятся в основном в современном стиле, но в них зачастую сохраняются и элементы восточной архитектуры — плоские крыши, сводчатые окна и двери, мозаичный орнамент в наружной кладке стен. Беседки и бассейны с фонтанами строятся во дворах не только жилых домов, но и административных зданий.

Постепенно в архитектурном облике Тегерана исчезают следы старой планировки. Ничего не осталось от его 12 ворот, о чем сильно сожалеют старожилы иранской столицы. Лишь названия ворот передались некоторым городским кварталам: Дарвазе Казвин, Дарвазе Давлати и др. Не осталось следов от крепостного вала и рва. Но современный Тегеран унаследовал от старого города стиль застройки некоторых площадей, от которых под прямым углом друг к другу отходят четыре магистральные улицы. Кварталы с узкими улочками, арыками и глинобитными домами сохранились главным образом в южной части Тегерана.

⇐ Предыдущая 17 18 19 20 212223 24 25 26 Следующая ⇒