Лариса П. Соболева 18 страница

Вернулась Арина Валерьевна:

– У Чибис роды принимали Кукушкина, это опытная акушерка, и врач Донник. У Тарасенко принимала роды тоже Кукушкина...

– Минуточку, – Вячеслав поднялся, так как дама стояла. – Рано утром Кукушкина приняла роды у Милы, а Клара родила мальчика, если не ошибаюсь, часов в одиннадцать вечера. У вас акушерки сутками дежурят?

– Нет, конечно. Случается, подменяют друг друга, как везде. Это надо уточнить у Кукушкиной. К сожалению, ее сегодня нет.

– А что с ней? – озабоченно спросил он.

– Да ничего особенного. Кажется, сын машину покупает, для людей с небольшими средствами это огромное событие.

В голове Вячеслава щелкнуло: средства небольшие, а машину покупают. Ночами рисовали средства, что ли? Он не подал виду, что «огромное событие» рядовой акушерки его взволновало. Мысли заняты были Кукушкиной, а глаза скользнули по фигуре Арины: не тоща (тощих он ни‑ ни), грудь искать не надо, ножки не худые и не кривые, нет, ножки отпадные. Вернув невинный взгляд на хорошенькое личико, сказал:

– Адрес хотелось бы получить.

– Я предвидела ваше желание. – Арина со строгой миной и с пятнами смущения на лице протянула маленький голубоватый листок, он взял. – Еще что‑ нибудь?

– Пока нет, – улыбнулся он. – До свидания, Арина Валерьевна.

И подумал: «Жаль, времени нет».

Игорь повез его по адресу. Вячеслав, раскрыв карту города, говорил, куда ехать, тем не менее к прохожим не раз пришлось обратиться. Невзрачный домик, выстроенный, наверно, в начале двадцатого века, пустовал, то есть хозяева отсутствовали. Зато присутствовали рабочие, которые ставили новые ворота (железные, высокие) для въезда автомобиля. На вопрос, когда будут хозяева, рабочие пожали плечами. Ждать Вячеслав не стал, поехали обедать.

– Как жизнь улучшается, – хмыкнул Вячеслав. – Акушерка с сыном живут в развалюхе, но машину покупают, мне сказала Аринушка.

– Сейчас подержанную дешевенькую машину купить не проблема. Не для форса, конечно, а так, чтоб ездила.

– Судя по усадьбе, на дешевенькую тоже надо наскрести. Я не знаю цен в России, ворота на сколько потянут?

– Ворота? – Игорь крутил руль, но понял, что Вячеслав неспроста акцентирует внимание на воротах и машине. – Ворота дороже дешевенькой машины. А что такое?

– Аринушка обмолвилась: они люди с небольшими средствами.

– Ну и что? Может, сын имеет хорошую работу, которая позволяет купить машину и поставить ворота. А там, глядишь, и дом отстроят.

– Может, может, – покивал Вячеслав. – Сейчас обедаем, на очереди Клара.

По телефону Алик подробно объяснил, как найти Клару, Вячеслав с Игорем рванули к ней. Авто оставили на площади, ибо не поняли, как добраться в объезд, пошли через мост.

– М‑ да, высота... – перегнувшись через перила, сказал Игорь. – Лететь недолго, но костей не соберешь.

– Угу, – кивнул Вячеслав, глянув вниз. – Особенно если поезд проедет по этим же костям. Идемте, Игорь, нам еще сегодня к Кукушкиной съездить надо.

Клара сажала цветы возле дома, очень удивилась, что ее спрашивают двое незнакомых мужчин:

– Ну, я Клара. Вам чего?

– Мы из милиции, – солгал Вячеслав. – Нас интересует Кукушкина, которая принимала у вас роды.

Документы она вряд ли потребует, не в том состоянии, легкий запах алкоголя исходил от нее, но пьяной Клара не была.

– Что она сделала? – разобрало любопытство Клару.

– У нее нарушения в работе, мы разбираемся.

– Нарушения? – по‑ детски трогательно произнесла она. – А что ж можно нарушить акушерке?

– Вот мы и разбираемся, могла ли она нарушить свои обязанности, – уклонился Вячеслав. – Как проходили роды?

– Быстро. Три часа и... – Клара шмыгнула носом.

Вячеслав понял, что надо задавать наводящие вопросы:

– Сколько человек принимали роды? Как это было?

– Две женщины. Одна постарше, другая помоложе, примерно, как я. – Он мгновенно посчитал: раз сын Кукушкиной покупает машину, то ему не меньше восемнадцати, значит, та, что постарше, и есть Кукушкина. – Потом, когда мальчик уже выходил, та, что постарше, попросила младшую принести... не помню... В общем, что‑ то попросила принести.

– Ребенка приняла одна, та, что постарше?

– Да, да, – закивала Клара, смахивая набежавшую слезу.

– Кто‑ нибудь еще находился с вами?

– Нет. Только акушерка.

– Она сразу вам сказала, что ваш мальчик...

Вячеслав на секунду замолчал. Ему стало жаль несчастную женщину, которая решила скрасить одиночество и родить, как говорят в таких случаях, «для себя». Но сейчас он вел расследование, и после скупого рассказа Клары закралось чудовищное подозрение: Кукушкина отправила медсестру или врача – неважно, и роды принимала одна! Она же принимала роды у Милы, но рано утром. Хотя, кто занимался Милой, неважно, важно то, что Кукушкина почему‑ то осталась работать на сутки...

– Она сразу сказала, что мальчик родился мертвым? – наконец выговорил он с трудом давшуюся фразу.

– Не сразу, она возилась с ним. Я потом уж приподнялась поглядеть, чего он не кричит. Мне показалось, будто он кашлял... по‑ детски так... А она его по попке хлопала, трясла... а он никак... Затем прибежала вторая... тоже хлопотала над мальчиком. А потом уж мне сказали: все, не дышит. Они старались.

Клара всхлипнула, но не разревелась. Вячеслав извинился, что напомнил о ребенке, она в ответ лишь рукой махнула. Он сунул ей сто баксов, Клара стала отказываться, но Вячеслав зашагал прочь, за ним Игорь.

– Знаешь, – перешел Вячеслав на «ты», – это хорошо, что мы сначала с Кларой переговорили, а не с Кукушкиной. Как бы нам узнать о ее сыне‑ автолюбителе?

– Просто, – сказал Игорь. – Соседей расспросить.

– Точно! – обрадовался Вячеслав и подмигнул.

Игорь ему нравился, не вмешивался, не болтал попусту, не лез с советами. От него исходил сугубо мужской дух надежности.

В сумерках подъехали не к самому дому, а остановились поодаль, вышли, огляделись. Возле ближайшего двора пожилая женщина кормила собаку, подошли к ней, пес зарычал, начал лаять.

– Да тихо ты, Шарик! – заворчала на дворняжку женщина. Шарику подошла бы кличка Щепка, ибо он отличался худобой. – Вам кого?

– Мы из милиции, – начал Вячеслав. – Тут неподалеку живет семья Кукушкиных...

– Живут, – сказала старуха. – Мать и сын.

– Нас интересует сын...

– Опять натворил чего? – ахнула женщина.

– Пока нет. Но хотелось бы знать, как он тут, соседям не надоедает?

– Вообще‑ то, он тихий. Правда, попивает. Двадцать пять, а пьет. Мать его и так, и этак, разве что на руках не носит, а он...

– Как у него сейчас с работой?

– Его отовсюду за пьянки выгоняли, так недавно мать закодировала. А сегодня машину купили, вот. Ворота новые ставят. Значит, устроился хорошо. Да надолго ли его хватит?

– Когда его закодировали?

– Где‑ то месяц назад. Не пьет. Все время трезвым вижу. Он, когда трезвый, хороший парень. А выпьет... на себя не похож.

– Буянит? – догадался Игорь.

– Да куда ему буянить! Песни поет на всю улицу. Бывало, до утра орал, людям спать не давал. А сейчас не поет.

Вячеслав вернулся в машину, плюхнулся на сиденье и нахохлился. После паузы Игорь поинтересовался:

– Мы не пойдем к Кукушкиной?

– Обязательно пойдем, – ответил Вячеслав, не выходя из задумчивости. – Мне надо подумать.

– А‑ а... – протянул Игорь и закурил.

Курил и Вячеслав, затягиваясь часто и глубоко. Выкурил он подряд две сигареты, потом еще думал некоторое время, наконец, взглянув на Игоря, сказал:

– Идем. Попробуем на арапа взять.

Ворота поставили, правда, пока только одну створку, поэтому войти во двор оказалось проще простого. В двух окнах горел свет, Вячеслав громко постучал в дверь. Открыла женщина лет пятидесяти, наверно, ждала кого‑ то другого, так как, увидев незнакомых мужчин, с испугом отпрянула, ахнув.

– Милиция, – сказал Вячеслав, входя без приглашения в дом. – Где сын?

– Он... он... катается на машине... – залепетала Кукушкина, напуганная чуть ли не до смерти. – По городу катается, права получил... Вам Лелик нужен?

Вячеслав, пожирающий ее глазами, уловил надежду в вопросе, да и на лице Кукушкиной ясно читалось: лишь бы не по мою душу.

– Вы, – сказал он жестко, – догадываетесь почему?

– Я? – вздрогнула она и закачала головой: – Нет... Нет...

– Догадываетесь, – прервал поток ее «нет» Вячеслав. – Но чтоб ваши догадки подтвердились, объясню наш приход. Вы приняли роды у Чибис рано утром двадцать шестого января. В этот же день, но в одиннадцать вечера, приняли роды у Тарасенко, у нее тоже родился мальчик... живой... ребенок кашлял, и тому есть свидетели... Вы попались.

По мере того как он говорил, Кукушкина отступала, краснея и бледнея на глазах. Наткнувшись на стол, она застыла, и вдруг по обвислым ее щекам потекли слезы, которые Кукушкина вытирала то одной ладонью, то другой. Одновременно она начала говорить срывающимся голосом:

– Я все расскажу... все... Бес попутал...

– Пиши!

Вячеслав кинул Игорю свой органайзер, тот поймал, пристроился на стуле у стола и достал авторучку. Тем временем Кукушкина между всхлипываниями выдавливала из себя слова:

– Я уж сама не рада... У меня сын... он хороший, заботливый... только пьет. Знаете, как сердце надрывается, когда гибнет твой единственный...

– Ради собственного сына вы не дали жить родившемуся сыну Тарасенко, – подытожил Вячеслав.

Она тихо вскрикнула, испугавшись страшных слов «милиционера», потом ее лицо словно окаменело, а затем она несколько раз кивнула и начала свой рассказ:

– Лелик так мечтал о машине, самой плохонькой... Клялся не пить... А мне предложили... предложили...

– Подменить мертвым ребенком живого, – закончил Вячеслав. – И вы подменили. Это было ночью. У вас хорошая репутация, вас никто не заподозрил бы в краже младенца и убийстве.

– Я не собиралась убивать, – завыла она. – Несколько суток ждала, когда мертвый родится... Однажды родился, но Чибис еще не... А когда родила, не было ребенка... чтобы подменить... И тут у этой... слабый... И как раз ночью... Бес попутал, я... так раскаиваюсь...

– А как же выкрутились? Разве врач не должен осмотреть новорожденного, засвидетельствовать смерть?

– Освидетельствовал. Это было сразу же... Да и что там осматривать? И так понятно – мамаша типичная алкоголичка, у таких либо уроды рождаются, либо слабые, бывает, день‑ два живут, и все. Я взялась отнести младенца... а сама спрятала его. И когда никого не было...

– Подменили, – пришлось и на этот раз закончить Вячеславу. – И доктор два раза осмотрел одного и того же младенца? Он тоже в доле?

– Нет‑ нет, – волнуясь, сказала Кукушкина. Состояние ее менялось часто: то она впадала в апатию, то принималась лить слезы, то вдруг говорила взволнованно: – Это было так неожиданно... Чибис обнаружила ребенка, а, по моим расчетам, его должны были найти рано утром при кормлении... Я, когда узнала, думала, умру на месте... Но врач, что осматривала мальчика Тарасенко, была на операции. Привезли тяжелую женщину, ее нельзя было держать до утра. Осматривала другой врач...

– И сколько вам заплатили?

– Десять тысяч долларов... Бес попутал, – захныкала она.

– Как вынесли мальчика Чибис?

– В сумку уложила. Он смирный, другие орут сутками, а этот спал...

Выстрел, как гром среди ясного неба, ударил по перепонкам. Кукушкина рухнула на пол. Еще секунда – и Вячеслав с Игорем тоже лежали на полу. Стреляли через окно. Вячеслав достал пистолет и подполз к Кукушкиной. Зло чертыхнулся, Игорь догадался: наповал. Он вынул свой пистолет и вопросительно смотрел на Вячеслава, но тот пробирался к окну. Игорь понял, что со двора они как на ладони, а стрелявший невидим, огляделся, дополз до выключателя и погасил свет.

– Вызывай милицию, – услышал он шепот Вячеслава.

Не мешкая, Игорь стал набирать номер, не соединялось. Вспомнил, что он в чужом городе, набрал восьмерку, потом код и номер милиции, он, к счастью, один по всей стране. Попал.

– Срочно приезжайте, человека застрелили...

После того как Игорь назвал адрес, Вячеслав на четвереньках дополз до него и потребовал:

– Дай пистолет. Унесу его в машину от греха подальше.

– Как ты выйдешь? Вдруг там убийца...

– Да сбежал, гад. И потом, я не зря проработал в милиции десять лет. Давай, давай. Сиди здесь. Это приказ.

Вячеслав со всеми предосторожностями очутился во дворе, где света оказалось больше, чем в старом доме. Горели фонари, светились окна соседских домов, из дворов доносился неясный гомон напуганных выстрелом людей, лаяли собаки. Сомнений не было: убийца удрал.

Милиция приехала через пятнадцать минут, вскоре подъехал следователь – невысокий и упитанный мужчина лет сорока, с большим ртом и маленькими невыразительными глазами, к нему и подошел Вячеслав:

– Здравствуйте, мы свидетели. Как вас звать‑ величать?

– Анатолий Тимофеевич.

– Не могли бы мы с вами поговорить наедине?

– А в чем дело? – холодно спросил тот.

– Я знаю мотив убийцы. Нам нужна ваша помощь, но и вы не обойдетесь без нашей помощи.

Загадочное заявление заинтересовало следователя, бегло осмотрев труп, он уединился с Вячеславом в дальней комнате.

Только подъезжая за полночь к гостинице, Вячеслав вспомнил, что не позвонил Серафиму, набрал его номер:

– Серафим, вы где?

– Дома.

– Извините, что не позвонил раньше, непредвиденные обстоятельства помешали. Вы встретили мать?

– Встретил, отвез домой.

– Очень хорошо. Серафим, у меня к вам просьба: никуда не выходите из квартиры. Позвоните матери и предупредите ее, чтоб не выходила.

– А почему? Вы же говорили, время есть...

– Объясню завтра. К окнам не подходите. Поостережемся, ладно?

– Хорошо, хотя я не... Вы завтра приедете? Когда?

– Ждите утром. До свидания.

Вячеслав отключил телефон и задумался. Игорь скосил глаза на него – м‑ да, сыщик приуныл, словно упал с коня, на котором до этого лихо скакал. Может, устал? Плюс такая досадная нелепость – не спросил сразу, кому передала ребенка Кукушкина. Но что сделано, то сделано, никто не мог предвидеть, что ее отправят на тот свет. Надо бы его приободрить, решил Игорь, начал, правда, издалека:

– Мне кажется, ты преувеличиваешь опасность. Кукушкину уложили по понятным причинам, а чего бояться семейству Чибис?

– Игорь, скажи, пожалуйста... днем ты не заметил «хвост» за нами? – после паузы спросил Вячеслав, не ответив на вопрос.

– Нет. Честно сказать, не думал о «хвостах». А почему ты спросил?

– У меня предположения... э... хреновые.

– Делись уж.

– Кто знал, что мы поедем к Кукушкиной?

– Я. Ты. Далила...

– И?..

– Алик... – протянул Игорь, догадываясь, к чему он клонит.

– Вот именно, Алик.

– Ты сказал следователю?

– Надо иметь стопроцентную уверенность, без нее лучше помалкивать до поры до времени. Далиле, тем более Миле ни слова о Кукушкиной... Алик сам сказал: ребенок – товар, вряд ли его найдем. Знать, что он жив и где‑ то у неизвестных людей... Нет, лучше даже не думать об этом.

Поскольку вчера Игорь вернулся поздно, Далила ничего не добилась от него, утром пристала к главному человеку – к Вячеславу – с расспросами. А он из породы: где сядешь, там и слезешь.

– Рассказывать нечего. Выводы я делаю в самую последнюю очередь, Далила. А пока занимаюсь собирательством фактов. Их мало, слишком мало. Но я человек упорный. Игорь, доедай свой бутерброд и допивай кофе, нам пора. Мы привезем сюда Серафима с Терезой.

– Зачем? – встрепенулась Мила. – Поймите, мне бы не хотелось сейчас встречаться с ними.

– А придется, – категоричным тоном сказал Вячеслав. – Вы все должны находиться здесь, и точка. Я договорился со следователем, к вам приставят охрану из двух человек.

– С каким следователем? – заинтересовалась Мила.

Слава богу, хоть чем‑ то ее можно растормошить. Вячеслав уж думал, что она состоит из врожденного пессимизма, апатии и бесхребетности. Да, на ее долю выпал редкий кошмар, но есть достойный пример – мать. Разве Далилу жизнь меньше лупит? Ничуть. А она сохранила тонус, не раскисла. Следователя он зря упомянул, но выкрутился:

– Вы писали заявление в милицию? Что, думали, там никто не чешется? А они чешутся. Мы заехали в отделение, нам сказали, какой следователь занимается вашим делом, поехали к нему, обрисовали обстановку. Вопросы есть?

– У меня, – сказала Далила. – Что вы плели про собирательство? Я ничего не поняла. Какие факты? Они уже есть?

– На ответы нет времени, – обрубил Вячеслав. – Дверь не открывать никому. Только мне! Охрана придет, станет у номера, так договорились. Игорь, завтрак окончен, пошли.

Внизу он попросил администратора поставить стулья у номера Далилы и Милы, предупредил, что приедет милиция, стулья для них. Автомобиль Игоря стоял на охраняемой стоянке, выехав оттуда, он задал вопрос, явно занимавший его со вчерашней ночи:

– Как теперь быть с Аликом, Вячеслав?

– Надо выяснить, где он вчера находился в то время, когда застрелили Кукушкину. Если у него нет алиби... то это он.

– Честно, не могу принять такой поворот... А причины? То есть, говоря языком ментов, мотивы какие?

– Я заметил, он до сих пор неравнодушен к Миле. Она же ушла от него, так? А растоптанная любовь часто превращается в ненависть, тем более что Мила была счастлива, у нее не хватило житейской мудрости скрывать свое счастье.

– Ревность, да? – сказал Игорь. – Самолюбие пострадало, да? Не очень убедительно.

– Но по этим причинам преступления совершаются часто, и очень тяжкие. Кстати, на мосту, когда Милу сбрасывал убийца, появился не кто иной, как Алик. Улавливаешь?

– Улавливаю. Он живет в том районе, за мостом...

– Ты был у него дома? И я не был. А если он лжет? Но это легко проверить.

– Не знаю, тебе видней. Алик мне симпатичен.

– Мне тоже. Был. Он крутился вокруг нас, чтобы знать каждый наш шаг. Как я опростоволосился! – психанул Вячеслав, что стало заметно по тому, как он резко выбросил окурок в окно.

– Брось самоедством заниматься. А Далила? Зачем ему убивать тещу, с которой у него прекрасные отношения?

– Покушения на Далилу начались, если мне не изменяет память, за несколько дней до рождения мальчика. Представь, какой удар ждал Милу: мать погибла под ледовой лавиной с крыши, затем якобы умер ребенок...

– Ну, допустим, допустим! – И все же Игорю сложно было перестроиться и считать Алика убийцей. – Можно высказать соображения?

– Конечно. Я не семи пядей во лбу.

– Он нанял двух‑ трех человек, которые покушались на Далилу. И здесь, в этом городе, орудовала шайка: девица в ресторане, два мужика, ходившие за Милой... Это же огромная сумма. Только Кукушкиной выдано десять тонн. Откуда у Алика уйма денег? Он простой музыкант, пусть солист, но не с мировым же именем. Откуда?

– Этого не знаю. Но денег надо много, тут я согласен с тобой. Если у него нет алиби, мы все узнаем, сам скажет. Его план потерпел фиаско, не исключено, что он попытается прикончить Серафима и Терезу, чтоб добить Милу и запутать нас. Это перестраховка. Забросим в гостиницу Серафима с матерью, поедем к Алику выяснять алиби. Оно должно быть железным.

Серафим был наготове – одет в костюм и при галстуке, ждал гостей, теряя терпение и нервничая. Все это явственно читалось в его облике, чувствовалось в поведении, он даже не предложил пройти в комнату. А Вячеслав и не собирался рассиживаться:

– Берите необходимые вещи, на время вы переселяетесь в гостиницу.

– В гостиницу?! – опешил Серафим. – То есть я там буду жить?

– Именно.

– Но у меня полно дел... работа... Я думал о том, что вы говорили, простите, все это так неправдоподобно... Магазины нельзя бросать надолго.

– Работа подождет. Вы вчера предупреждали мать?

– Вчера было слишком поздно ей звонить. С виду она как вентилятор, а на самом деле страшно устает после поездок. Минимум ей нужно два дня, чтоб отойти. Перед вашим приходом я звонил, мама не взяла трубку. Либо в ванной, либо спит.

– Собирайтесь, поедем за ней, – сказал Вячеслав. – Она тоже будет жить в гостинице. Собирайтесь, прошу вас, мы подождем в машине.

Мужу Милы понадобилось полчаса для сборов, а вышел он из подъезда с одним кейсом. Он сел в машину, и Игорь тут же помчался к Терезе, слушая указания Серафима, по какой улице нужно ехать. Потом Серафим пристал с расспросами к Вячеславу:

– Что произошло, вы можете ответить? Почему вчера вы потребовали не выходить из квартиры, не подходить к окнам? Ведь что‑ то произошло?

– Конечно. Но чтоб не повторяться, скажу, когда ваша мать сядет к нам в машину.

– Вы хоть понимаете, в каком я состоянии? Где моя жена?

– В гостинице, – кратко ответил Вячеслав. – Ваша теща тоже там.

– Ясно, – обреченно вздохнул Серафим. – Гостиница – это штаб‑ квартира, где замышляется заговор. Интересно, против кого? Вам не кажется, что ваши тайны смахивают на дешевый детектив бездарного автора?

– Давайте помолчим? Мне надо о многом подумать, – сказал Вячеслав.

– Подсказали б, о чем мне думать, а то как с бесчувственным бревном поступаете, – проворчал Серафим.

На шестом этаже Серафим звонил в квартиру матери несколько раз, потом набрал номер на мобильнике – молчание.

– Наверное, ушла, а трубку забыла.

– Куда могла уйти Тереза? – осведомился Вячеслав.

– На вещевой рынок, например, там у нас тоже точка...

– Телефоны продавцов есть? Звоните им.

Через минуту Серафим разговаривал с продавцом:

– Моя мать у вас?.. Если появится, пусть свяжется со мной. Нет ее там, и не приезжала, – доложил он, набирая еще один номер.

Тереза не приезжала и в магазин Серафима.

– У вас нет ключей от квартиры? – спросил Игорь.

– Есть! – хлопнул себя кулаком по лбу Серафим. Открывая дверь, он смущенно бормотал: – Я совсем рехнулся. А что это нам даст? Ее нет дома...

Но Тереза была дома. Она лежала на ковре возле дивана, раскинув руки в стороны. На ней были узкая юбка и тонкий свитер. Вячеслав предупредил, беря с тумбочки в прихожей телефон:

– Ни к чему не прикасаться.

Зря предупреждал. Серафим остолбенел в нелепой позе, подавшись корпусом к Терезе, словно собрался бежать к ней, но кто‑ то ему сказал: замри. Игорь ходил по коридору туда‑ сюда, то и дело взмахивая руками или пожимая плечами. А Вячеслав тем временем дозвонился до следователя:

– Здравствуйте, Анатолий Тимофеевич, это Вячеслав, не желаете ли взглянуть еще на один труп? Запишите адрес... Ждем, ждем... Не мельтеши, – вяло бросил он Игорю, опустился на пуфик и задержался глазами на Серафиме.

Тот оперся одной рукой о дверной проем, но туловище его так и осталось слегка наклоненным вперед, с висков катился пот. Признаться, Вячеслав отвык от трупов, дело это не из приятных, на душе гадостно. Он подошел к Серафиму, сжал его плечо в знак сочувствия, потом повернул и подтолкнул к кухне. Нечего глазеть на мать, ей ничем не поможешь. В шкафу нашел коньяк, налил в стакан, протянул несчастному сыну:

– Пей.

– Н‑ нет, не хочу. – Серафим расклеился, что в его положении неудивительно. Мелкая дрожь проходила волнами по всему телу, после чего он замирал на минуту, потом опять дрожал.

– Ну, как хочешь. – Вячеслав выпил несколько глотков.

Эксперт сказал, что Терезу задушили примерно между восемью и девятью часами вечера. Душили руками за горло – способ древний, как история человечества. Оперативники опрашивали соседей. Вячеслав с Анатолием Тимофеевичем курили на лестничной клетке и полушепотом разговаривали. Вдумчивые глаза следователя сегодня были более благожелательными, он навел справки о Вячеславе, который дал ему московские фамилии и телефоны. Сегодня он ему доверял, а это гарантия успеха, ведь в данных обстоятельствах союз взаимовыгоден. Сбрасывая пепел на пол, Анатолий Тимофеевич удрученно качал головой:

– Слабовато. Смерть матери Серафима все равно не вписывается. Впрочем, все может быть. Поезжайте. Ребят дать в подмогу?

– Справлюсь. А наручники дайте. И попросите эксперта внимательно исследовать труп...

– Он свое дело знает, – успокоил его Анатолий Тимофеевич. – Серафима оставьте, с ним предстоит долгий разговор. Заберете его после.

Вячеслав позвал Игоря, рванули в филармонию.

Дед на вахте строго сказал:

– Он на репетиции.

– Позовите, если не трудно, – попросил Вячеслав.

– Нельзя. Это же репетиция! – Он посмотрел на часы, висевшие на стене. – Скоро закончится, тогда и увидитесь. Осталось полчаса.

Собственно, полчаса – не день, Вячеслав курил, Игорь все никак не мог отойти от случившегося:

– Народ озверел. Знаешь, мне Кукушкину не жалко. Убить младенца, чтоб выкрасть другого, это... не поддается разуму. А Терезу жаль. Если это Алик, я ему в морду дам, ух, как я ему... Далиле с Милой будем говорить о Терезе?

– Придется, – вздохнул Вячеслав. – О Кукушкиной ни слова.

– Есть, – вяло промямлил Игорь и вдруг напрягся, процедив: – Идет. Ишь... Музыкант!

– Мне вахтер сообщил, что двое мужчин ждут меня во дворе, – улыбаясь, сказал Алик. – Я догадался, что это вы. Есть новости?

– Хоть отбавляй, – мрачно буркнул Игорь.

– Идем в машину, – махнул рукой Вячеслав. Расселись: Игорь за рулем, Вячеслав с Аликом на заднем сиденье. – Алик, скажи, где ты вчера был с шести до семи вечера?

Музыкант, кажется, не догадывался о коварном умысле:

– У меня все дни расписаны по часам. Значит, с трех до пяти я давал уроки в музучилище... потом... поел в кафе... пешком шел к филармонии... Без пятнадцати семь я уже разыгрывался. А что?

– Ну а с семи что делал? – поинтересовался Вячеслав.

– Была репетиция квартета. До девяти.

Вячеслав переглянулся с Игорем, у которого недоумения на лице было больше, чем понимания.

– Репетиция закончилась ровно в девять? – все же спросил Вячеслав.

– Она никогда не заканчивается минута в минуту, – ухмыляясь, сказал Алик. – Сразу видно, что к творчеству вы не имеете отношения. У нас ненормированный рабочий день. Минут семь десятого закончилась репетиция, мы еще побазарили с полчаса... А почему вы спрашиваете?

– У нас тоже спрашивали, где мы вчера находились, – выручил Игорь, так как заметил, что Вячеславу не хотелось говорить причину вопросов.

– Кто спрашивал?

– Потом, Алик, – отмахнулся Вячеслав. – После узнаешь. Сейчас нас время поджимает. Давай, выходи...

– Как тещенька, Милка? – выбираясь из машины, поинтересовался он. – А то у меня работы завались, забегу завтра.

– Нормально, – бросил Игорь, заводя мотор. Отъехав, он посмотрел в зеркало на понурого Вячеслава, догадался, как тому тяжко. – Не переживай. Почему не опросил музыкантов, вдруг он врал?

– Врать ему не имеет смысла. Эх, полный облом. Где искать и кого?

В отличие от Вячеслава, Анатолий Тимофеевич новость принял спокойно, пообещав:

– Будем работать. Дверной замок в ажуре, убийце она сама открыла. Он задушил ее, вышел, захлопнув дверь. Соседи никого не видели, ничего не знают. Чибис говорит, что к матери в это время могли зайти только подруги, которых две. Был у нее любовник, она рассталась с ним в конце декабря. Враги... Разумеется, есть и враги, так что всех просеем. Забирайте Чибиса, толку от него все равно мало. Как бы инфаркт не схлопотал.

Игорю пришлось поддерживать Серафима, выводя из квартиры, тот шатался из стороны в сторону, словно ноги у него без костей и не держат тело.

– А... – И Серафим указал рукой на дверь, следователь понял, о чем хочет спросить.

– Вашу мать мы отвезем на вскрытие.

– Зачем? – беспомощно шевельнул плечами Серафим. – Вам что‑ то непонятно?

– Медицинское исследование обязательно.

Он покивал, махнул рукой и вошел в лифт.

Далила аж подскочила, услышав, что произошло с Терезой:

– Господи! Это... это черт знает что! Господи!

Мила только съежилась, не поднимала глаз на мужа, который рухнул в кресло и попросил воды. Игорь сунул стакан в его дрожащие руки, дождался, когда Серафим выпьет, забрал стакан.

– Я снял номер для Серафима, – сказал Вячеслав.

И с молчаливой просьбой уставился на Милу. Кто может утешить, как не родная жена? Для этого надо, конечно, простить его. В конце концов, любой на его месте сдал бы ее на руки врачам подлечиться. Она поняла, подошла к мужу:

– Идем, Серафим. Тебе надо отдохнуть.

Мысленно Вячеслав похвалил ее: молодец. А сам Вячеслав тоже устал – жуть. Он отправился в свой номер, не раздеваясь, упал на кровать, но спать не хотелось.

Где‑ то он промахнулся... Почему промахнулся, шел‑ то верным путем. И так «хорошо» шел, что двух человек потерял. Ну, теперь охрана налажена. Один человек у номера Игоря и Далилы находится, другой у номера Серафима и Милы. Только Вячеслава не охраняют, а ведь он тоже жирный кусок для убийц. Его пасли – это факт, и неплохо люди подкованы, слежку организовали на высший балл. Значит, он, не зная мотивов, все же шел верным путем, который прервали выстрелом в Кукушкину. Однако есть одна ма‑ аленкькая деталь, подложившая ба‑ альшую свинью под расчеты, – убийство Терезы. Если б убийцей был Алик...

⇐ Предыдущая 11 12 13 14 15 16 171819 20 Следующая ⇒