КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ. 3 страница

На ее глаза навернулись слезы, и она прикрыла рот рукой.

– Мне так жаль, – сказала она, смотря на меня глазами полными слез, – я все никак не могу забыть твой искореженный автомобиль, и если бы тебя не выбросило из водительского сиденья, тебя бы раздавило. Я всегда говорила тебе, чтобы ты пристегивалась, и то, что ты меня не послушала спасло тебе жизнь, – из нее вырвалось рыдание, и она виновато мне улыбнулась, – Детка я так рада, что ты открыла глаза.

Я улыбнулась ей, стараясь скрыть замешательство.

– Все будет в порядке, прошептала я.

Она наклонилась и поцеловала меня в лоб.

– Я сейчас вернусь, Мне нужно найти медсестру. Они ждали, когда ты проснешься.

Она направилась к двери, а я посмотрела на душу, которая стояла в углу с гитарой в руках. Это показалось мне странным, то, что он держит гитару. Интересно, а люди видят гитару, висящую в воздухе или как?

Мама казалось, не заметила, она смотрела только на меня, а не по сторонам.

– Ремни безопасности, – прошептала я пересохшими губами.

Я бы пристегнулась ремнями безопасности. Я всегда так делала. Она говорила, чтобы я всегда их надевала. Почему же мама думает, что я не пристегнулась, и что именно это и спасло мою жизнь?

Он шагнул вперед и внимательно посмотрел на меня. Выражение его лица говорило, о том, что он не знает, что мне ответить. Прежде чем он успел что‑ то сказать, дверь снова открылась и, он отступил в угол. Медсестра торопливо появилась из‑ за спины мамы. Что ж, придется подождать ответа, на мой вопрос.

Душа ушла до того, как медсестра со мной закончила, и больше не возвращалась.

Когда я проснулась в следующий раз, я быстро проверила комнату взглядом, надеясь на то, что он вернется, но теперь в углу сидела моя мама и работала на своем ноутбуке.

– Доброе утро, – она посмотрела на меня и улыбнулась.

Страх, который был в ее глазах прошлой ночью, исчез…. она выглядела менее напряженной, и больше была похожа на мою маму.

Теперь, когда я очнулась и медсестры заверили ее, что я иду на поправку, она была менее напряженной и выглядела снова, как моя мама.

– Доброе, – я улыбнулась.

Моё горло чувствовало себя немного лучше, спасибо тем кубикам люда, которые я съела. Я потянулась за стаканом воды и мама быстро вскочила.

– Не двигайся, а то твое сломанное ребро еще задержит тебя в больнице на некоторое время.

Она приложила соломинку к моим губам, и я стала пить холодную воду маленькими глотками.

– Миранда названивает все утро, я сказала ей, что ты пришла в себя прошлой ночью. Они едут сюда с Уайетом, – мама притихла и посмотрела на дверь, – и Лейф Монтгомери просидел в комнате ожидания всю ночь. Он даже спал там. Я подходила к нему, сказала, что ты очнулась, и чтобы он шел домой, так как ты пока не можешь принимать посетителей, но он остался. Медсестры сжалились над ним и дали ему одеяло и подушку.

Она замолчала, неуверенная, почему же он захотел остаться в комнате ожидания на всю ночь. Воспоминания о том, что он не пришел вечером на занятия из‑ за Кендры всплыли. Мне не было грустно, я не была разочарована. Лить слезы по этому поводу было бессмысленно. Мама пожевала нижнюю губу.

– Он сказал, что ты по какой‑ то причине ушла из школы расстроенной. Я не спрашиваю тебя, почему тебя не было в школе, или о том, что там произошло, потому, что не хочу тебя расстраивать. Она замолчала и изучала меня, ждала, что я скажу. Ну что я могла сказать? Я действительно не хочу видеть Лейфа. Я чуть было не убила себя в аварии, действуя, как глупая девчонка.

– Он был здесь всю ночь? – спросила я, желая убедиться, что я правильно ее поняла.

Она кивнула.

Он приехал сюда сразу, как узнал о твоей аварии. Он пришел с Мирандой и Уайетом, и не захотел уезжать с ними.

– Хорошо, хм, если он хочет зайти, ладно.

У мамы появилось облегчение. Я думаю, она волновалась, что ей пришлось бы говорить бедному мальчику, прождавшему в неудобной больничной комнате ожидания всею ночь, что я не хочу его видеть. Она поспешила к двери и, я услышала шепот Миранды, когда они проходили мимо другу друга. Без сомнения они обсуждали мое согласие на то, чтобы Лейф зашел ко мне. Миранда вошла внутрь и положила руки на бедра и улыбнулась мне широкой улыбкой.

– Посмотри на себя, ты проснулась и выглядишь великолепно, – сказал она, подошла ко мне, и села в кресло рядом с кроватью.

Она схватила мою руку, и я увидела в ее глазах слезы. Я сжала ее руку, и ее бравада дала трещину. Она зарыдала, и слезы текли по ее лицу. Я взглянула на Уайета, который стоял над ней и наблюдал за мной. Он пожал плечами и улыбнулся мне, что называется вымученной улыбкой.

Миранда подавила рыдание.

– Мне очень жаль. Я говорила, что не буду плакать. Я действительно пытаюсь себя сдерживать, когда вспоминаю твой автомобиль и слова «она была доставлена в больницу в бессознательном состоянии», которые снова и снова всплывают в моей голове.

Она вытерла мокрое лицо и улыбнулась сквозь слезы.

– Я так рада, что ты в порядке. Вчера был худший день в моей жизни. Она поднесла наши сцепленные руки к губам и поцеловала их.

– Я знаю, – просто ответила я.

Потому, что я это сделала. Если бы в этой кровати, вместо меня была она, я была бы в ужасе.

– Ирония судьбы, не так ли? В один прекрасный день ты решаешь нарушить правила и пропустить школу, и не пристегиваешься ремнем безопасности, что странно, поскольку ремень безопасности ты пристегиваешь всегда, и это все так бросается в глаза. После всего ты хочешь вернуться к честной жизни, не так ли? – спросил с улыбкой Уайет.

Я улыбнулась, потому, что смеяться было слишком больно, Миранда закатила глаза, и улыбнулась уголком рта.

– Да, именно так, – я хотела уточнить, что на мне был ремень безопасности, но я не могла объяснить того, что не понимаю, поэтому держала рот на замке. Раздался стук в дверь и, Миранда посмотрела на меня, нервно закусив нижнюю губу.

– Он остался здесь, потому, что не поехал с нами. Он даже пропустил тренировку, – Миранда понизила голос до шепота.

Я наблюдала, как Лейф входит внутрь помещения. Его глаза встретились с моими, и он остановился, прежде чем, пройти дальше.

Я не была уверена, что именно ему сказать, или что он хотел сказать мне. Он был просто парнем, который ходил ко мне на занятия, и он спал в комнате ожидания всю ночь, потому, что я устроила ему смешной нагоняй за его эссе. Он явно нервничал, и я знала, что присутствие Миранды и Уайета только мешало. Я не сбиралась говорить всем, что виной моей аварии был он. Я не верила в это. Но знала, чем это вызвано. Если он сорвется с крючка, это будет значить только одно, он легко отделается. Тем не менее, в присутствие моих лучших друзей это было делать неловко. Я не хочу, чтобы они здесь оставались. Я посмотрела на Лейфа, который хотел поговорить без свидетелей, но попросить их уйти, он бы не посмел.

То, что он спал здесь, в комнате ожидания всю ночь, и чувствовал себя виноватым, казалось несправедливым. Мне нужно было облегчить его совесть, чтобы он мог вернуться домой. Я повернулась к Миранде и Уайету.

– Не могли бы вы нас оставить на минутку?

Миранда быстро посмотрела на Лейфа и кивнула. Я видела, как она встала. То как она смотрела на него уставившись, в этом не было ничего нового, но, глядя на него было. После того, как я исправляю ситуацию с Лейфом, я должна внести ясность для своих друзей. Как только за ними закрылась дверь, я обратила все свое внимание на Лейфа.

– Вчера я…. О, Боже, – он провел рукой по грязным светлым волосам и закрыл глаза, – ты здесь из‑ за меня. Я знаю, ты ушла, потому, что расстроилась. Я мог бы прочитать это в твоих глазах, но я не знаю, как тебя заставить поговорить со мной.

Он снова остановился и посмотрел на меня сверху вниз.

– Я не могу тебе выразить, как я сожалею.

Я покачала головой.

– Это не твоя вина. Я поступила глупо.

– Нет, это моя вина. Я видел слезы в твоих глазах, Пэган и это убивает меня, но я не смог найти нужные слова. Я хотел объяснить, но это не сработало.

Я не мгла ему позволить взять вину за мою глупость на себя.

– Перестань винить себя. Я признаюсь, что я поступила глупо, отчитав тебя за то, что ты не позвонил. А также глупым было расстраиваться из‑ за того, что ты был с Кендрой. Я не знаю почему, но это меня расстроило. Плакать перед парнями, нет, это не мое. Я боролась со слезами, это меня смутило, вот я и ушла.

Он протянул руку и осторожно коснулся одно из десятков бутонов розовых роз, сидя при этом на столе.

– Ты ушла потому, что я сделал тебе больно. В этом моя вина, – просто ответил он.

Я не хочу, чтобы он занимался самобичеванием по этому поводу. Ему нужно это преодолеть и пойти домой.

– Лейф, я твой репетитор. Мы даже не друзья. Ты можешь пропустить занятия и забыть мне позвонить, и я не должна от этого расстраиваться. Я видела большее в наших отношениях, чем должна была. Ты никогда не намекал на что‑ то большее, чем просто «партнеры по эссе». Мы не разговариваем в школе, мы не замечаем друг друга, и не видимся, кроме как у меня дома, когда работаем над твоими заданиями. Это была моя вина. Перестань винить себя и иди домой.

Последнюю фразу я сказала, смягчив голос, поэтому это не прозвучало грубо.

Он нахмурился, подошел и встал рядом с моей кроватью.

– Ты думаешь, я вижу в тебе только лишь своего репетитора? – спросил он.

Я кивнула, не понимая смысла его слов. Он печально усмехнулся.

– Это будет и моей виной тоже. Для меня никогда не было проблемой, дать девушке понять интересует ли она меня …. до тебя.

Я не была уверена в том, что он имел ввиду, поэтому помалкивала. Он сел в кресло, которое освободила Миранда минуту назад.

– Я знаю, что я тебе не нравился, когда ты согласилась заниматься со мной. Тебе не нужно объяснять мне, что в тот день, когда ты мне отказала, это только потому, что я тебе не нравлюсь. Я всегда знал, что ты недолюбливала меня, но я хотел, чтобы ты была моим наставником. Я хотел, чтобы ты была той, которая знает мою тайну. Я никогда не ожидал, что с девушкой, которая смотрит меня с презрением, будет так весело. Это стало неожиданностью, узнать, что девушка, которую я помню с первого года в нашей средней школе, также красива внутри, как и снаружи. Ты удивила меня, и это не составило большого труда, чтобы зацепить меня.

Грустная улыбка тронула его губы.

– Те мне менее, в школе ты все еще казалось неприступной, так что, я всегда держал дистанцию. Я пытался поговорить с тобой и даже набрался наглости, чтобы спросить тебя, но твоя незаинтересованность и равнодушие испугали меня. Я не хочу, чтобы наши вечера приносили неудобства, я не прошу о многом. Я с нетерпением ждал каждый наш вечер, целый день. Я не мог испортить все это, – он опустил глаза на свои руки, которые были сжаты в кулаки и покоились на его коленях.

– Кендра позвала меня тогда, она плакала и говорила, что ей необходимо с кем‑ то поговорить, а я был единственным, кому она доверяла. Я сказал, что мне нужно кое‑ где быть, но она рыдала и умоляла меня. Я согласился остаться у нее дома. У нее дома кое‑ какие дела и, об этом знал только я, поэтому ей нужен был кто‑ то, кто выслушает ее. Когда я понял, что мне придется остаться у нее, я хотел позвонить, но я не мог сделать это при ней. И вот, я этого не сделал. Я уже настроился на негатив. Я понятия не имел, что это тебя так волнует.

Он посмотрел на меня с болезненным выражением на лице.

– Я был не прав, и я еще никогда так не был зол на себя, – он встал, у него был вид проигравшего парня, он сунул руки в карманы джинсов.

Я улыбнулась.

– Пожалуйста, не сердись на себя. Я не виню тебя ни в чем.

Я бы хотела сказать больше, но не могла.

Он посмотрел на меня, а потом кивнул.

– Есть ли шанс, что я не полностью облажался, и не испортил все между нами? спросил он.

– Что это ты беспокоишься, облажался ты или нет? Я все еще твой наставник, если ты об этом.

Он тихо усмехнулся и осторожно взял меня за руку.

– Я очень благодарен тебе, что ты останешься моим наставником, репетитором, но это не то, о чем я прошу. Я уже достаточно натерпелся до этого, и вряд ли я смогу облажаться еще больше, чем есть.

Он сел в кресло рядом со мной и посмотрел на меня своими ребяческими голубыми глазами с такими густыми ресницами, что не возможно было удержаться от вздоха.

– Я не хочу, чтобы ты просто была моим наставником. Я хочу, чтобы ты была той девушкой, которую я буду искать каждое утро в коридоре школы, и для которой буду держать место в столовке. Я хочу, чтобы ты была той, которая ждет меня, когда я возвращаюсь с поля, после игры. Я хочу, чтобы ты была той, которой я позвоню, только для того, чтобы ты заставила меня улыбнуться.

Его глаза смотрел на меня. Лейф Монтгомери действительно нервничал. Он ждал, что я отвечу. Я видела в его глазах вопрос. Теперь Лейф хотел того, чего хотела раньше я, так почему сейчас мне был трудно принять решение? Страх промелькнул в его глазах, и мне удалось кивнуть головой.

Я бы хотела чтобы ситуация между нами изменилась, но так или иначе в глубине души, я почему‑ то чувствовала, что это не так.

Глава 5

Я осталась в больнице еще на неделю. Каждую ночь я засыпала под нежные переливы гитары. Когда я вдруг просыпалась посреди ночи, думая, что я одна в пустой больничной палате, это было не так, таинственная душа была здесь. Он сидел в тени и играл колыбельною, только для меня.

Каждый день Лейф, сразу же после футбольной тренировки, прокрадывался ко мне с едой, которую прятал под спортивной курткой. Мы делали его домашнее задание, потом смотрели телевизор и ели то, что он приносил собой.

Времяпрепровождение с Лейфом заставляло меня улыбаться. Я обожала каждую минуту, которую мы проводили вместе. Однако, ночью, когда душа сидела в палате и играла для меня, музыка казалось, заполняла все пустые уголки. Мне нужна была эта душа, я сама не понимала почему. Моя потребность в нем, страшила меня и очаровывала.

Моя последняя ночь в больнице, его голос вмешался в бренчание гитары. Он сопровождал мою колыбельную словами.

– Я иду по жизни со связанными руками, что заставляет меня принимать то, что я не могу понять, я иду через этот темный мир, не зная, есть ли в нем справедливость, забыв обо всем, что однажды узнал, пока не встретил тебя. Жизнь, по которой я вечно иду, была всем, что я знал, но меня здесь ничего не держало, пока я не встретил тебя. Я чувствовал боль каждого сердца, которое забирал, и я хотел все изменить, я стал ненавидеть Темноту, которая удерживала меня, но свет еще не покинул мою пустую душу. Душевная пустота, для заполнения которой я использовал боль, позволяла не контролировать боль, но я больше не взываю к ней, благодаря тебе. [2]

Сон подкрался ко мне, и мои веки отяжелели, мое сердце разрывалось от боли сквозившей в его словах. Это были знакомые мне слова, но для него они значили намного больше, чем я могла бы понять. Его песня заполнила всю мою ночь, она была намного глубже, чем все другие.

Миранда чуть не сбила меня с ног, в тот момент, когда Лейф открыл входную школьную дверь и придержал ее для меня, я вошла внутрь. От волнения ее карие глаза мерцали. Я улыбнулась, в ожидании объяснений ее радостного настроения, тем более утром и в понедельник. Мое появление в школе явно не было причиной этой эйфории.

Она осеклась и посмотрела на Лейфа.

– Хм, увидимся с тобой через несколько минут, – он кашлянул, и с извиняющейся улыбкой направился к моему шкафчику, чтобы забрать мои книги.

– Окей, он ушел. Теперь скажи, от чего у тебя такое прекрасное настроение в это утро?

Она сгребла мои руки в свои и наклонилась к моему уху.

– Данк Уокер здесь. Ну, в нашей школе. Ну, перевелся в нашу школу. Ты можешь себе представить? Короче, он посещал среднюю школу в Мобиле, в Алабаме, до конца прошло года, до тех пор, пока его группа не выпустила хит и они не стали колесить с концертами по Соединенным Штатам, а не только по юго‑ востоку. Ух! Ты можешь в это поверить, он ЗДЕСЬ! В нашей школе? Я полагаю, что он захотел вернуться в среднюю школу, и предпочел для этого наш маленький прибрежный причудливый городок, в глубинке Алабамы. Но все равно, я не могу в это поверить.

Я не могла сдержать улыбку, глядя на разволновавшуюся Миранду, но я просто не имела ни малейшего понятия, кто вообще такой, этот Данк Уокер. Я никогда не слышала ни о нем, ни о его группе. Я проследила взгляд Миранды, когда мои глаза остановились на душе.

Прошлой ночью я боролась со сном, чтобы хоть глазком увидеть его в моей спальне поющим мне на ночь. Он не пришел.

Глядя на него сейчас, мне захотелось вздохнуть с облегчением. Мысль, что я больше никогда его не увижу, пугала меня.

Я улыбнулась ему, зная, что должна делать вид, что его там нет, но я не могла сдержаться. Но где в глубине души, я надеялась на его присутствие. Его темно‑ синие глаза были довольными и менее призрачными, чем я запомнила. Я хотела подойти к нему и кое‑ что сказать, но понимала, что не могу, коридор был полон народа. Он кивнул, как будто отвечая на мой невысказанный вопрос, а его глаза продолжали сверлить меня.

Натянутая улыбка на его лице уступила место улыбке, которая была мне знакома.

Затем, все происходило, как в замедленной съемке, он обратил свое внимание на блондинку, которая стояла рядом и хихикала, в руках у нее был журнал и ручка, которые она пыталась вручить ему. Я наблюдала за этим, чувствуя себя в странном сне, как он улыбался и кивал девушке, когда она с ним разговаривала. Он подписал журнал, который она совала ему в руки, и вернул ей. Я слышала, что Миранда что‑ то говорила мне, но для меня в одночасье не стало никаких звуков, как будто бы она была на тысячи миль от меня.

Что‑ то было не так. Я сделала шаг к нему, не в состоянии отвести взгляд. Он одарил меня своей сексуальной кривой усмешкой, от которой у него на лице образовалась одна прекрасная ямочка. Внезапно его улыбка стала извиняющейся, когда он отвернулся от меня, что‑ то взял из рук другой девушки, подписал. Я застыла, пока мой мозг пытался обработать то, что видели мои глаза.

– Ладно тебе Пэган, ты что, действительно хочешь здесь застрять. Лейф идет, и если он увидит, что ты смотришь на Данка Уокера пожирающим взглядом, то у тебя возникнут проблемы.

Я оторвала глаза от души и уставилась на подругу.

– Что? Мне удалось выдавить из себя слова, в голове роились вопросы.

Миранда улыбнулась и покачала голевой.

– Боже, девочка, ты хуже меня. По крайней мере, меня не хватил удар, когда я видела его ранее в кабинете секретаря. Конечно, твоя реакция не выглядит так, как будто ты озабочена им. Но, учитывая сложившуюся ситуацию, ты кажешься немного свихнувшейся преследовательницей.

Я покачала головой, не понимая, о чем она.

– Что? – переспросила я.

– Я понял, тут представление у вас, – сказал Лейф стоя позади меня, и я знала, что я должна повернуться и посмотреть на него, но я не могла. Каждый мог видеть душу. Ничто не имело смысла.

Я закрыла глаза, сделал глубокий вдох, а затем открыла их, чтобы увидеть, как Миранда смотрит на меня с веселым выражением на лице.

– Ты видишь его? – спросила я шепотом.

Ее взгляд осторожно переместился с Лейфа на душу. Потом она посмотрела на меня и медленно кивнула.

– Хм, да, но почему мы о нем говорим «он»? – спросила она приглушенным шепотом.

Я быстро взглянула туда, где душа все еще разговаривала с учениками и, ставила подписи на всяких вещицах.

Миранда наклонилась к моему уху.

– Это, Данк Уокер. Все его видят. Ты принимала какое – нибудь сильнодействующее обезболивающее утром? Ты ведешь себя странно.

Данк Уокер. Душа, моя душа была рокером – Данком Уокером.

Я почувствовала руку на своем плече, медленно повернулась к Лейфу.

Он тоже, как и Миранда нахмурился. Я покачала головой, чтобы успокоить его и заставила себя улыбнуться.

– Мама заставила меня принять кое‑ какие обезболивающие таблетки, и я думаю, что все это с моей головой делают они, – я соврала, цепляясь на оправдание, которое мне подкинула Миранда. Лейф улыбнулся и обнял меня за плечи, как будто защищая от чего‑ то.

– Ах, хорошо, я буду заботиться о тебе. Давай, я отведу тебя на твои первые занятия. Я уже взял твои книги.

Я шла рядом с Лейфом, у меня было облегчение, но я была и разочарована, потому, что мы прошли мимо души. Я все ждала, что вот сейчас просунусь от этого странного сна в своей комнате и услышу, как душа тихо играет мне на гитаре.

У меня была английская литература и, прежде чем я это сообразила Лейф довел меня до моего класса. Он развернул меня к себе лицом.

– Если тебе нужна моя помощь, напиши мне, и я буду здесь сию секунду, хорошо?

Я кивнула, а он быстро поцеловал меня до того, как развернуться и уйти, и я осталась перед входной дверью в класс. Я вошла внутрь, борясь с желанием посмотреть на толпу людей, окружившую душу, которого они называли Данком Уокером. Я села за первую парту и постепенно начала приходить в себя, я только начала открывать книгу, когда вдруг теплое покалывание пробежало по моему телу. Пораженная я подняла глаза.

Данк пробирался ко мне. Я как бы случайно посмотрела на остальных, сидевших в классной комнате. Все глаза были устремлены на него. Девушки хихикали и шептались. Это должно быть, какой‑ то безумный сон. Он сел позади меня, и я боролась с согревающей желанной дрожью в моем теле, причиной тому было ощущение его близости. Раньше со мной такого не было.

– Я не думаю, что мы раньше встречались. Я, Данк Уокер, – его знакомый мягко‑ протяжный голос звучал не так, как я себе представляла.

Я обернулась и посмотрела на него. Если бы я приняла сегодня утром обезболивающее, я была бы уверена, что я в отключке. Но для этой галлюцинации не существовало никакого оправдания.

– Я не понимаю, – просто сказала я.

Виноватая улыбка растянула его полные губы. Были ли его губы полнее, теперь, когда он был из плоти и крови?

– Я знаю, извини…

Было ли это слишком, чтобы попросить его подробнее остановится на этом? Если бы это было реально, то было бы очень славно, если он сможет мне объяснить, каким образом вдруг он мог быть виден всему остальному живому миру? А еще лучше, было бы узнать, почему они все верят, что он был рок‑ звездой?

Он ничего не сказал, его глаза неотрывно смотрели на меня. Кто‑ то подошел к нему и попросил автограф, он покачал головой, не сводя с меня глаз. Казалось, все в классе наблюдали за нами. Разговор с ним, здесь, не даст мне ответов на мои вопросы. Я оторвала взгляд от его теплого взгляда и отвернулась. Если бы я очнулась, то я бы беспокоилась по поводу того, что мне нужно больше, чем «прости».

– Устраивайтесь, устраивайтесь, – голос мистера Брауна пронесся над возбужденным шепотом и смешками, – понимаю, что это интересно, иметь, – мистер Браун махнул в сторону Данка, – молодого человека среди нас, чьим талантом многие из Вас восхищаются. Однако, пришло время узнать подлинную красоту, которую хранит для нас Английская литература. А мечтать о мистере Уокере и падать от его вида в обморок, мы можем и во время обеденного перерыва.

– Так вот, сегодня мы продвинемся, дальше изучения Шекспира. Мы кратко познакомились с ним в том году, потому как это была не первая наша с ним встреча, мне кажется, необходимо сосредоточиться на изучении других известных драматургов. Древнегреческий драматург Эсхил, был столь же влиятельным в своих произведениях. В самом деле, различные древние источники приписывают ему от семидесяти до девяноста пьес. Я надеюсь, что в пятницу, когда я Вас попросил, Вы все прочитали главу в своем учебнике об Эсхиле и, так как после были выходные, то с моей стороны это конечно же было слишком. Тем не менее, кто‑ нибудь из присутствующих может мне рассказать, что же Вы узнали из прочитанного? – мистер Браун сложил руки на груди, чуть выше круглого живота, чтобы отдышаться. В классе было тихо. Я провела свои выходные, пытаясь догнать школьную программу, которую пропустила и, чтение об Эсхиле не было главным в ней. К тому же сосредоточиться на нем сейчас, будет тяжело.

– Только шесть из его трагедий сохранилось: «Персы», «Семеро против Фив», «Просительницы», и трилогия известная как «Орестея» состоящая из трех трагедий «Агамемнон», «Хоэфоры» (приносительницы возлияний) и «Эвмениды», – ровный голос Данка поплыл по классной комнате и мистер Браун уставился на него с удивлением.

– Семь, мистер Уокер. Вы забыли «Прометей Прикованный».

– Авторство «Прометея Прикованного» является спорным. Многими считается, что это работа написана более поздники авторами, – голос Данка приобрел скучающие нотки.

Мистер Браун расправил свое короткое широкое тело и уставился на Данка и медленная улыбка расползлась на его лице.

– Ну, да, это так, но этой информации не было в Вашем учебнике, – он посмотрел на остальных учеников улыбаясь, как будто ему только что принесли с десяток пончиков, – похоже, что наш музыкальный друг хорошо образован. Я услышала тихий смешок за спиной и посмотрела через плечо, чтобы увидеть глаза Данка, который смотрел на меня.

Он что, прочитал мои мысли? У него есть сверхъестественные способности? Я отвернулась от него закрыла глаза, пытаясь вопросы о Данке Уокере засунуть в самый дальний уголок своего мозга, чтобы сосредоточиться на уроке.

– Очень хорошо, очень хорошо. Теперь, как заявлено в Вашей программе на этот год, Вы все приобрели копии Орестея: «Агамемнон», «Приносительницы Возлияний», «Эвмениду». Мы будем изучать Эсхила через прочтение его «Агамемнона». Кто принес свою книгу, о которой я говорил в пятницу?

Я посмотрела на свой учебник и тетрадь. Лейф не знал, что из моего шкафчика нужно было прихватить еще и книгу в мягкой обложке.

– Ах, и наш новый студент удивляет меня в очередной раз.

Я подняла глаза, чтобы увидеть мистера Брауна, который кивнул на стол Данка.

– Это та самая книга, на Вашем столе, мистер Уокер?

– Да, сэр, – когда Данк ответил, я невольно вздрогнула.

Я ожидала услышать еще один мягкий смешок из‑ за спины.

– Ну, тогда, не начнете ли Вы читать ее для нас? Мне кажется, что остальные ученики в этом классе, на самом деле присутствовавшие в пятницу, страдают от потери памяти.

Данк откашлялся и начал читать.

«Молю богов от службы этой тягостной

Меня избавить. Год уже в дозоре я,

Лежу на крыше, словно верный пес цепной.

Познал я звезд полночные собрания,

Владык лучистых неба, приносящих нам

Чредою неизменной стужу зимнюю

И летний зной. Погаснут и опять взойдут.

А я все жду условленного светоча,

Столба огня, который возвестит, взыграв,

Что пала Троя. Так велела женщина

С неженскими надеждами, с душой мужской». [3]

Занятия прошли быстро, под командой гипнотического голоса Данка. Звонок заставил меня подпрыгнуть. Я тряхнула головой, чтобы выйти из транса, который был вызван чтением Данка. Я встала и потянулась за своими книгами, зная, что Лейф ждет меня у дверей, с учебниками, чтобы проводить на следующие занятия. Потребовалась большая сила воли, чтобы не оглянуться на Данка. Хихикающие девчонки и подобострастные фанаты позволили мне дойти до Лейфа без потерь, лишь украдкой позволив взглянуть на Данка.

– Веселые занятия? – Лейф поднял брови и кивнул головой в строну, где, как я знала, в окружении поклонниц стоял Данк.

– Не совсем, – я пожала плечами. Обычные трагические греческие пьесы, знаешь ли, как обычно.

Лейф одарил меня одной из своих легких улыбок до того, как взять мои книги.

– Я рад, что первый сделал шаг, прежде чем Данк появился, – сказал Лейф шутливым голосом, но выглядело это неубедительно.

Я не смотрела на него.

– Что ты имеешь в виду? – заметил ли он румянец на моих щеках, когда произнес имя Данка? Боже, надеюсь, нет.

– Чувак не может оторвать от тебя глаз. Не то чтобы я винил его, – Лейф притянул меня к себе и обнял так, как будто хотел меня удержать. Мгновенное чувство вины захлестнуло меня. То, как я вздрагивала и таяла рядом с Данком, было несправедливо по отношению к Лейфу. Странная тяжесть внутри меня заставила повернуться и схватить Лейфа за руку, для поддержки. Может, это был сон, в конце концов. Это выглядело так, как будто бы мне нужна была железная преграда, которая удержит меня от того, чтобы остановиться и повернуть назад.

– Ты в порядке? – голос Лейфа был обеспокоенным. Я знала, что он думал, что я сошла с ума. В моих действиях не было ничего здравого. Я ободряюще ему улыбнулась.

– Я в порядке.

Невозможно было бороться с невидимым буксиром, я оглянулась и мои глаза нашла Данка в окружении девушек, но он смотрел только на меня. Даже с такого расстояния я могла чувствовать его теплый пристальный взгляд.

– Мне кажется, он будет горячей штучкой, – Лейф пробормотал, проследив мой взгляд.

Я оглянулась в ярости на себя, что искала его. Все позвучало в озабоченном голосе Лейфа. Мне нужно взять себя в руки.

– Я, правда, не понимаю все эти рокерские штучки. Я даже не имею понятия, о чем поет он или его группа.

Лейф поцеловал меня в макушку.

– Я хотел бы, чтобы сама рок‑ звезда это услышала. Он расслабился рядом со мной.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒