Владимир Юрьевич Лермонтов 3 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 3 из 9Следующая ⇒

Она и в мерцаниях звезд.

Она и в смехе ребенка.

Она и в разноцветье весенних трав.

Она и в этом холодном, пронизывающем насквозь ветре.

Она и в улыбке, застывшей на лице умершего.

Она и в старухе, отчаянно пытающейся перейти оживленную дорогу.

Она и в глазах бездомной собаки, бегущей за тобой в надежде получить от тебя кусок хлеба.

Она даже и в лице того, кого мы готовы уничтожить за нанесенные нам боль и обиду.

У любви, дорогой Ветер с Гор, много лиц - столько же, сколько мы встречаем на своем пути людей. Каждый человек дается нам как проявление любви, как дар любви Всевышнего. Человек никогда не остается без любви, он может лишь переходить от одной встречи с любовью к другой, и нет никакого промежутка, паузы: нас словно бы нежно передают, как младенцев, из одних рук в другие.

Любовь, мой дорогой, с человеком всегда - даже тогда, когда ему кажется, что кроме боли и отчаяния нет ничего на земле.

- А как же наша с тобой любовь? Где ее место? - спросил он.

- Наша с тобой любовь - лишь предшественница любви земной.

- Выходит, что следующий шаг моего жизненного пути - это спуститься от нашей с тобой божественной любви к любви земной?

- Не спуститься, любимый мой, а подняться, взойти, поскольку любовь земная выше божественной.

- Для меня, Дельфания, то, что ты говоришь, непостижимо, потому что Библия, которая для людей уже много тысячелетий является главной книгой, руководством к жизни, говорит о том, что божественная любовь превыше земных переживаний человека. Когда Иисуса Христа один законник спросил, какая наибольшая заповедь в законе, Он ответил, что первая, наибольшая заповедь: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим. Вторая: возлюби ближнего твоего, как самого себя.

- Ну вот, дорогой Ветер, ты сам и ответил на свой вопрос: сначала нужно возлюбить Господа, а потом человека. Потому как божественная любовь предшествует любви земной, а значит, человеку невозможно обрести подлинную земную любовь, не познав любовь божественную.

- Ты воистину поставила меня в тупик, я не знаю, что сказать, высказал Ветер с Гор.

- Это не тупик, мой дорогой, а дверь, которая раскрывается перед тобою. Но ты никак не хочешь вступить в нее и войти в новый мир. Тебе плохо потому, что ты не идешь вперед, потому, что держишься за прошлое, пережитое, посчитав, что уже дошел до конца, до предела. Но, тот кто живет прошлым, не наследует будущего. На самом деле твой путь любви только начался.

- Разве возможно обычную, земную женщину полюбить сильнее, нежели я люблю тебя?

- Любая женщина, дорогой Ветер, - это море, это загадка и тайна, которую можно познать, если стремиться к этому. Каждая женщина нераспустившийся бутон розы, который может раскрыться и заблагоухать божественным ароматом. Только для того мужчина должен быть добрым и ласковым садовником, который сумеет с нежностью и лаской ухаживать за ней.

- Как же я найду ту единственную, которой смогу подарить свою любовь?

- Свою единственную не нужно искать, она сама найдет тебя, сама придет к тебе. Только нужно быть готовым, чтобы узнать и принять ее.

Ветер с Гор хотел было спросить у Дельфании, как же он узнает ее, ту избранную, единственную, но промолчал. Он понял, что вопрос не имеет смысла, потому как только его собственное сердце способно увидеть среди сотен, тысяч лиц ту единственную, которая идет к нему, ту, которой он может подарить любовь, любовь, которая, как утверждает Дельфания, может быть больше, чем он испытывает к ней.

Занимался рассвет. Земной мужчина и женщина из моря, держась за руки, возвращались к лагуне. Они шли медленно и молча. Они просто наблюдали рассвет, который возвещал о том, что начинается новый день. День, который подарит живущим новую жизнь, если ее принять, если распахнуть ей свое сердце и душу.

Ветер с Гор и Дельфания поймали первый луч солнца и обнялись, будто почувствовали внезапный порыв-желание прижаться друг к другу.

Потом Ветер с Гор принес лебедя из палатки и пустил его на воду. Птица заскользила по синей лагуне.

Дельфания смотрела на происходящее и грустно улыбалась.

- У него болит одно крыло, он не может летать, - пояснил Ветер с Гор.

- Нет, он не болен, мой дорогой, - объяснила Дельфания. - Ему, как и тебе, нужно поверить в силу своего нереализованного крыла и распахнуть его. Для этого нужно осознать, что жизнь для вас не остановилась, а лишь предлагает сделать шаг навстречу новому, прекрасному будущему.

Они немного постояли на берегу моря. Потом Ветер с Гор принес большой букет роз, протянул его Дельфании и произнес:

- Возьми, это тебе.

- Я знаю, что ты принес эти прекрасные цветы, чтобы проститься со мной, - ответила она.

- Это так, - согласился он.

- Я возьму только один цветок, вот этот, - произнесла Дельфания и вытянула из букета одну розу. Поднесла ее лицу и с наслаждением вдохнула аромат.

Ветер с Гор долго стоял с букетом на берегу моря, в волнующихся водах которого недавно исчезла, растворилась загадочная морская женщина. Теперь ему казалось, будто Дельфании вовсе не было, а это был просто яркий, вызывающий ощущение полнейшей реальности сон, если бы не слова, произнесенные женщиной из моря перед разлукой: " Мы не расстаемся, мой дорогой Ветер с Гор. Мы с тобой отравляемся в Путь. У каждого из нас своя дорога, но духом божественной любви мы всегда будем вместе. В своем Пути, мой любимый, ты познаешь Библию Любви.

Человек не может видеть Бога, но Он есть, мой дорогой. И ты должен понять, что Он является к тебе в людях, которых ты встречаешь в своем земном странствовании, в неповторимой красоте природы, которая всегда окружает тебя.

Ты познаешь, что любовь всегда как тень шествует за тобою по пыльным дорогам Земли. Просто ты не видишь ее, потому что твой взор и внимание устремлены вдаль, за моря и океаны, за горы и пустыни, за облака и небеса, за пределы видимого и невидимого. А любовь всегда ступает за тобою сзади. Она идет, покорно и смиренно ожидая, когда же ты дойдешь до нее, когда ты наконец остановишься, обернешься и увидишь ее - свою неизменную спутницу.

Ты уже сделал первый шаг в познании Библии Любви, ты понял, что всю жизнь человек что-то ищет, к чему-то стремится, но, по сути, он стремится лишь к одному - найти, обрести свою любовь. Потом к тебе придет осознание того, что человек не замечает, что любовь его и так есть, ее не надо искать, так как она стоит сзади. И нужно проделать большой Путь, дорогой Ветер с Гор, чтобы в конце концов обернуться и понять: то, что ты ищешь, всегда было с тобой, просто ты смотрел не в ту сторону, не замечал того, что рядом. А рядом всегда были теплые, нежные руки, согревающие тебя, дарящие тебе свою заботу, нежность и ласку. И даже если эти руки отпускали тебя, то лишь для того, чтобы уступить место другим любящим рукам".

Ветер с Гор размахнулся и забросил цветы в море. Они рассыпались по морской глади и закачались на волнах. Но он этого уже не видел, потому что быстрым шагом удалялся от берега.

Глава 4

Бег

Ветер с Гор провел весну и лето в своих краях на Кавказе, а осенью ринулся на Север, подальше от тех мест, где все напоминало о Дельфании. Он бежал туда, где смог бы все забыть, где его душа наконец смогла бы обрести покой, мир и прохладу.

Спидометр машины накручивал километры. Мимо проносились деревни, города, поселки, церкви, деревья, поля. Будто снаружи крутили ускоренное кино.

" Там холодно: вероятно, огонь моего сердца охладится, угаснет и все станет на свои места, - думал он. - Там снега и свирепые морозы, они сделают свое дело. Ведь огонь не может гореть долго, он непременно погаснет. Там совершится еще одно чудо - чудо исчезновение предыдущего.

Куда ехать? Да важно ли куда?

Нет, конечно, важно. Я знаю куда. Там на севере похоронен мой предок, шотландский рыцарь. Он покоится в земле древнего монастыря, рядом деревушка из десятка деревянных домиков. Что может быть лучше, чем эти дикие, древние, глухие места? Что может быть прекраснее этой северной пустыни, где я намереваюсь потеряться? Все мечтают и силятся найти себя, а я стремлюсь потерять. Все у меня наоборот. Все не так, как у всех. Что это за наваждение, что за крест, пожалованный свыше? Как устал я от себя, от своего сердца, которое все время стучит и что-то просит, что-то ищет и никогда не находит. А если и находит, то лишь на краткое время, чтобы потом вновь заныть и затосковать. О чем ты тоскуешь, сердце мое? Почему нет тебе покоя? Куда ты вечно зовешь меня? Зачем ты все время прислушиваешься к далеким зовам и отзываешься на них? Ведь эти зовы - лишь наваждение, иллюзия, фантазия. Зачем ты идешь на эти призывы?

Я буду молиться.

Я буду молиться день и ночь.

Я буду есть лишь хлеб и воду.

Я буду лежать в снегу, пока не замерзну, но охлажу свое сердце".

Постовые милиционеры видели за лобовым стеклом проносящейся машины такое, отчего столбенели и терялись в догадках. Посередине - мохнатая собачья морда, с другой стороны - лебедь, а за рулем - мужчина с длинными распущенными волосами. Эта троица летела навстречу будущему. И каждый представлял его по-своему. Каждый в нем видел что-то свое.

Глава 5

Печаль

Ветер с Гор поселился в маленькой, старой, покосившейся избе на краю поселка. В полукилометре от его жилья, на холме, в березовой роще, приютилось деревенское кладбище. А в противоположной стороне, на таком же расстоянии, раскинулся древний монастырь. Он стоял гордо, в белокаменных одеждах, на берегу большого озера, которое образовалось от ледника. В ясную погоду каменные цветы-храмы отражались в синих, неподвижных водах озера. Вокруг монастыря высились огромные сосны, ели, березы.

Осенние холодные дожди заливали землю. С утра из леса выползали туманы и стелились в низинах.

Ветер с Гор чувствовал себя бесконечно одиноким, и осенние пейзажи лишь усугубляли его грусть. Душа его металась и не находила места, будто он все больше погружался куда-то в глубину омута, но никак не мог дойти до дна. А он страстно желал этого, потому как знал, что только после этого начнется подъем.

Он бродил по окраине поселка и просто смотрел в свое сердце, в ту боль, которая ныла и не давала покоя. Он смотрел на мир, но видел только лагуну, море и эту женщину, которая свела его с ума. И сердце его рождало слова:

" Стелется по земле грустный туман. Он плывет, принимая причудливые образы. Я вижу в нем свою жизнь, которая течет куда-то и каждое мгновение превращается во что-то. Каждый день нужно понять, разгадать, что с тобою происходит, что это значит для тебя.

Каждый день я превращаюсь во что-то и порой не нахожу себя. Где я? Что со мной сегодня? Где я вчерашний? Кто я сегодняшний?

Этот таинственный, мистический туман, ползущий по земле, заполняющий каждую низину, впадину, ущелье. Кем ты был ранее и кто ты сейчас? Отчего ты, жизнь моя, как этот туман?

Зачем ты, дождь, сегодня льешь? Мне ничего не видно из-за тебя, ты скрываешь от меня солнце и небо.

Для чего вы, тучи, нависли над моей душой? Не давите на меня, зачем вы прижимаете меня к земле?

И вы, деревья, почему молчите так печально и ничего не скажете мне? Вы своими ветвями колышете по ветру будто машете мне вслед, словно я куда-то ухожу. Но я не знаю, куда мне идти и что мне делать со своей печалью.

И ты, ветер, к чему гуляешь и обвиваешь меня? Что тебе от меня нужно? Ты не приносишь мне покоя. Ты волнуешь меня, ты тревожишь меня, будто я могу что-нибудь сделать на этой земле. Ведь я песчинка в мирозданье - зачем ты подхватываешь и несешь меня Бог весть куда? Я лист осенний - что тебе до меня, ветер? Я одинок и куда я могу еще улететь? В еще большее одиночество?

И ты, музыка моего сердца, к чему звучишь сегодня, для чего несешься по Вселенной, будто это кому-то нужно, будто кто-то услышит тебя и отзовется?

И ты, ночь, отчего ты, как моя жизнь, в которой не наступает рассвет.

И ты, нечеловеческая нежность моего сердца, для чего томишь и все время беспокоишь меня? Зачем струишься ты из моей души, будто это кому-нибудь нужно? К чему ты пульсируешь в моем существе, будто я могу жить с тобой и не сходить с ума оттого, что тебя некому отдать?

И ты, море, такое далекое и такое близкое, зачем шумишь ты своими волнами, словно твои соленые воды могут остудить мое сердце? Для чего ты, море, так бездонно и так манишь? Что тебе до меня? Или думаешь, что ты больше, чем печаль моя, что ты можешь растворить в своих синих недрах грусть мою? Или ты, море, не ведаешь бездны грусти моей, не знаешь, что бездна эта столь велика, что поглотит тебя и ничего не оставит.

И ты, безумная женщина из моря, зачем пришла ты ко мне? Чего ты хочешь от меня? Оставь меня, уйди. К чему тебе я? Возьми все, что нужно тебе, и покинь меня.

Я заблудился в этом мире.

Я как ребенок, который потерял свою маму".

Глава 6

Зима

Пришла зима, замела, запушила все снегом, заморозила и покрыла мир тишиной.

Вместе с нею огонь сердца Ветра с Гор стал угасать, боль - таять и что-то новое, еще не понятно что, стало нарождаться в его душе.

На весь день Ветер с Гор уходидл на прогулку, вместе с собакой. Он забирался далеко в лес и стоял там, замерев, внимая музыке кружения снежинок. И он старался быть настолько тихим, чтобы слышать, как они шелестят в воздухе, как ударяются о землю.

Повсюду были разостланы белые пышные перины, искрящиеся на солнце лепестками-снежинками. Царственный покой, первозданность и красота зимнего леса завораживали. Высокие ели, нагруженные снегом, замерли в величественном безмолвии среди огромных, причудливых сугробов. И здесь Ветер с Гор наконец вдруг начал вспоминать себя прежнего. Он вновь, как и раньше, стал ощущать, что в глубине всего этого великолепия вибрирует и колышется божественная, девственная нежность. Будто природа незримо трепещет, как птица, готовая вспорхнуть в любое мгновение, и смиренно ждет того, кто воспримет и соразделит ее трепет.

Ассоль же было не до покоя и тишины. Она была счастлива до небес, потому как любила снег, и с радостью ныряла в сугробы. А когда выныривала, то это уже была не собака, а дикий снежный зверь, исполненный неуемного восторга. Она рычала, прыгала на Ветра с Гор и, ударяя лапами в грудь, валила его в снег. Тогда он подхватывал игру и сам становился зверем. С неменьшим азартом Ветер с Гор кидался на мохнатого зверя, заваливал его в сугроб, садился сверху и засыпал снегом. Однако Ассоль уже не вырывалась, ей нравился этот снежный массаж. Она переворачивалась на спину и поджимала лапы, делаясь похожей на безобидного зайчика. Ветер с Гор тер снегом густую, пышную собачью шубу. Но стоило Ассоль вскочить и один только раз встряхнуть своей шерстью, как на ней не оставалось ни одной снежинки.

" Вот уж природа так природа! - восхищался Ветер с Гор. - Как все продумано, как гармонично устроено! "

В такие мгновения ему казалось, что истина, которую он стремится познать, выход, который он ищет, совсем рядом, совсем близко.

Ветер с Гор бегал по лесным дорогам, укатанным санями, каждый раз убегая все дальше. Ярко светило зимнее солнце, снег сиял бриллиантовым блеском под его лучами. Снежные поля, окаймленные лесом, на фоне синего, чистого неба виделись нереально прекрасными. И он чувствовал, что от этих снежных перин веет материнской лаской и нежностью, будто он еще младенец и мать приготовила для него эту белую, чистую постель - с той любовью, которая может дарить только мать. Она своими руками подготовила это ложе, и оно хранит тепло ее рук.

После долгого бега Ветер с Гор останавливался и обнажался по пояс. От разгоряченного тела исходил пар. Сверху на плечи падали снежинки, слегка покалывая кожу. Вокруг разворачивалась зимняя лесная сказка. И тогда к нему приходило вдруг ощущение, будто снежинки ложатся на его разгоряченное сердце и приятно охлаждают его. Нежный снег опускался мягким покровом не на землю, а на раны его души и усмирял их, словно умащал елеем. Нега мира и покоя разливалась по его телу вместе с пульсирующей кровью, приводя каждую клетку его существа в безмятежный трепет вечности, созвучный неподвижной жизненности леса и музыке падающего снега.

И тогда он понимал, что вновь, как случалось и прежде, он прикасается к сути мироздания, к ее никогда не повторяющейся и никогда не прекращающейся симфонии. На волне этого потока он постепенно сливался с природой, с ее не прерывающейся ни на мгновение гармонией. Это было состояние бессмертия, состояние беспредельной радости и счастья.

" Возможность этого божественного единения с миром, с природой всегда открыта для всех, - думал он. - Но люди слишком озабочены своими делами, переживаниями, проблемами - настолько, что жизнь подлинная струится мимо них. Великий Художник придумал все так, что улучшить это, сделать еще более прекрасным и чудесным невозможно, это - окончательное. Мы можем только чувствовать это, наблюдать, ощущать, осознавать. Мы можем присутствовать на этом празднике совершенной жизни или нет... "

" Как долго я отсутствовал! " - восклицал он в эти мгновения.

Ветер с Гор стал вновь осознавать в эти чудесные моменты, что это и есть счастье - во всей своей божественной полноте и красоте. Он будто возвращался из длительного путешествия по дальним странам в праздник, которому нет конца и который нельзя сделать еще более радостным, нежели он уже есть.

" Как долго плутала моя жизнь, - думал он. - Проходила где-то мимо этого праздника, а он всегда был рядом со мною, всегда ждал меня, был готов в любую секунду распахнуться и взять меня в свои объятия... "

" Наверное это и есть то, самое большое счастье, к которому все стремятся, но так и не доходят до него, - размышлял Ветер с Гор. - А оно вот: протяни руку и прикоснись к музыке падающего снега в тихом зимнем лесу - и войдешь в него. К чему все, что я делаю в своей жизни? Зачем я стремлюсь, падаю, плачу и ползу, если истина так проста и так открыта? Для чего все эти нагромождения знаний, наставлений, указаний, если здесь их нет и они не нужны, ибо все эти условности - лишь двери к истине, а истина за ними? Человечество нагородило такое количество ходов, что мы так и не находим выхода из этого лабиринта, какой сами для себя сотворили!.. "

" Может быть, мы постоянно стоим у этих дверей, но так и не решаемся отворить их, выйти наружу, и оттого нам так печально и одиноко? - вопрошал он. - Возможно, и счастье не приходит даже тогда, когда мы сделали все для этого, а наружу не вышли? "

Ветру с Гор хотелось стоять так целую вечность и слушать то, что приходит в его сердце, ведь этого состояния так не хватало его душе. Ему вспоминались эпизоды жизни Иисуса, который любил на природе в одиночестве беседовать с Отцом Небесным, творить тайную молитву.

" Ради таких мгновений и стоит жить, - думал Ветер с Гор. - Вернее, эти мгновения и составляют нашу истинную жизнь, а все остальное - плевелы. Эти зернышки благодатных состояний, как жемчуг, нанизываются на нить - время и превращаются в ожерелье - жизнь божественную. Сколько у меня таких жемчужин - столько и дней моей подлинной жизни".

Ветер с Гор увидел неподалеку высокую, стройную березу. Концы веток ее были тонки и рассыпчаты до нежности. Он подошел к ней, прикоснулся руками и начал разглядывать ствол. На нем были изумрудные наросты мха. Ветру с Гор вдруг стало казаться, что он слышит дерево, чувствует, что оно - разумное, ласковое существо. Веточки слегка колыхались от ветра. Ладонь ощущала шершавую поверхность ствола; вот здесь замерзшая вода, будто сок, вытекающий из расщелины в коре. Ветер с Гор замер с закрытыми глазами и, обхватив гладкий ствол, унесся в мир благодати и упоения.

Потом ветер прошелся по верхушкам деревьев, которые зашумели и закачались. С веток западал снег. Ветер с Гор очнулся от сладостного забытья. Ветер внезапно усилился, и все вокруг в одно мгновение пришло в движение: закружилось, залетало, заиграло и запело.

Он открыл глаза и посмотрел на поляну, где солнце, ветер и снег устроили представление. То там, то здесь ветер образовывал маленькие снежные вьюны, которые, как маленькие смерчики, гуляли по полю.

Он вновь начинал слышать мелодию леса, принимался тихо говорить с ним. Давно уже такого не было. Он обретал утерянное ощущение того, что в воздухе разливается аромат покоя, радости и вечности. Деревья ему представлялись людьми, застывшими на молитве, со взорами, устремленными в небеса. Они, так же как и молящиеся, кланялись, когда налетал сильный порыв ветра.

И Ветру с Гор представлялось, что он находится в соборе среди живых существ, которые внемлют Богу, слушают голос Всевышнего.

Глава 7

Воробей

В избе Ветра с Гор на столе стояли ветки, которые он сломал и поставил в вазу с водой. Теперь он каждый день наблюдал, как эти сухие, безжизненные части замерзших деревьев оживают. Он созерцал, как потихоньку из почек начинают вылезать маленькие зеленые иголочки - будущие листья. Мертвое на его глазах становилось живым. И эти веточки делались единым с ним существом. Вместе с ними он так же воскресал, наполняясь той же силой, которая воскрешала их.

" Это маленькое чудо - оживать вместе с веточками" - думал Ветер с Гор.

Днем в деревне мальчишки порой привязывали к ошейнику большой, лохматой собаки веревку и катались таким образом на санках. Один сидел в санках, а другие бежали впереди. Они громко смеялись и кидались снежками.

Как-то из окна, разрисованного зимними узорами, Ветер с Гор увидел двух девочек: одной было годика четыре, а второй вроде и двух не исполнилось. Малышка держалась за ручку своей сестренки, и они потихоньку шагали по снежной деревенской дороге. Шли и смотрели на этот мир своими детскими глазками. Старшая глядела настороженно, по-взрослому: она уже явно знала, что жизнь - это не сахар. Родители ее, как потом узнал Ветер с Гор, пили, дома зачастую нечего было есть. А малышка еще созерцала мир открыто и невинно, ожидая от него сказок и праздника. Ветер с Гор взял деньги и вышел на улицу. Он отдал старшей девочке деньги и сказал, чтобы они купили конфеты. Она от неожиданности растерялась и тут же спросила: " Это вам купить конфеты? " - " Да нет же себе купите", - ответил Ветер с Гор, смутившись.

В безоблачную погоду к вечеру в этих северных краях начинался воистину божественный закат. Только солнце успевало коснуться горизонта, как вокруг него вспыхивал малиновый пожар. Цвет был настолько чист и прозрачен, что глядя на него можно было ощутить во рту вкус малины. Лица людей, дома, поля и леса преображались, покрываясь этим удивительным цветом. А закат продолжал усиливаться, и казалось, что он начинал звучать подобно органу, заливая всю заснеженную землю своею малиновой симфонией. Музыка лилась во все стороны и доходила не только до тех, кто слышит, но и до тех, кто не слышит.

Однажды на большую березу возле дома сел воробей. Ветер с Гор смотрел на воробья, а тот чирикал так важно, что его красивое пение было совсем не похоже на чирикание обычного воробья.

" Может быть, я вот такой же, как и он, неприкаянный, и негде мне голову приклонить, стою одиноко посреди пустыни, посреди холода и льда? " думал Ветер с Гор.

Пушистая грудка вздымалась от напряжения. Воробей был один, а пел так, будто его слушал весь мир. И Ветру с Гор думалось, что вот так бы иметь и в себе подобную невозмутимость и убежденность, что нужно петь даже тогда, когда тебя никто не слышит. И нужно петь не потому, что это кому-нибудь нужно, а оттого, что поет сердце и невозможно его сдержать.

Ветер с Гор долго стоял не шелохнувшись, чтобы не спугнуть воробья, и глядел на этот маленький, живой, трепещущий комочек. И ему вдруг передались его живительные вибрации. Грусть ушла, в душе потеплело, посветлело, и он подумал, что все еще может измениться. Что в его жизни еще может случиться что-нибудь очень хорошее.

Глава 8

Монастырь

Солнце каждое утро восходило из-за монастыря, и с утра грациозные храмы стояли в золотом сиянии на фоне голубого неба и снежных, холмистых полей. От сильного мороза лучи солнца уходили вертикально вверх направленным лучом, а правее от монастыря в солнечную погоду зачастую виделся столб света - радуга.

По вечерам Ветер с Гор направлялся в монастырь на молитвенное служение.

Перезвон многопудовых монастырских колоколов разносился на десятки километров, и вибрация звона буквально заставляла трепетать ту вечность, какая спряталась в глубине сердца Ветра с Гор под спудом мирских забот, суеты, переживаний.

Как упоительна была вначале для его души монастырская служба! Мирно горели свечи, в воздухе разливался умиротворяющий запах ладана, плавно текли негромкие молитвы. Древние монашеские распевы выстилали мысли к вечному, к Богу. Как все просто!

Сердце Ветра с Гор постепенно отрывалось от мирских дум и погружалось в поток, уходящий за границы этого мира, за пределы своих обид, своих тревог, своей жизни, соединяясь с тем, что непреходяще и неизменно. Он чувствовал, что там, в сияющих небесах, все души сливаются воедино, там больше нет сомнений, там нет земных переживаний, там только праздник, которому нет конца.

Когда служба заканчивалась, Ветер с Гор вместе с молящимися шел на трапезу. После нескольких часов неподвижного стояния так приятно было сидеть за одним столом с монахами и послушниками. До чего же вкусна монашеская пища! Хотя и проста, но в ней присутствовала такая духовная сладость, что никакие мирские яства не могли сравниться с кусочком монастырского хлеба. Ибо во всем ощущался вкус вечности, вкус покоя и мира. Ветер с Гор чувствовал, что теперь идти ему в этом мире дальше некуда: все, что его прежде волновало и беспокоило, осталось где-то позади, очень далеко. И тогда монастырь представлялся ему границей видимого мира, преддверием иной жизни, невидимой. Здесь все было настроено на то, чтобы шагнуть за пределы земного бытия, нацелено только в небо: взор телесный и духовный устремлены за горизонты мирской, суетной, временной жизни.

" Господи! Неужели это я здесь? - иногда спрашивал он сам себя. - Как я попал сюда? Господи, зачем Ты привел меня сюда, за две тысячи километров от моих гор, моего моря? "

После трапезы Ветер с Гор выходил на морозный, искрящийся воздух. Послушник закрывал за ним ворота. Он слышал скрип задвижки за спиной и растворялся в мутной, темной ночи, опустившейся на деревню, затерянную среди северных лесов в глубине Святой Руси.

Глава 9

Вечер

Зима приближалась к концу. Ветер с Гор перестал ходить в монастырь. Он почувствовал, что могучие стены обители стали давить на него. Ему стало в них тесно и душно.

" Мы все стремимся к свободе, - размышлял он, - Но проходит совсем немного времени, и обретенная свобода превращается в узилище. Стены, которые прежде меня защищали, закрывали, прятали от невзгод, рано или поздно оборачиваются ограничением, темницей, из которой хочется вырваться и бежать на волю... "

За время посещения монастыря он познакомился почти со всеми его обитателями, с каждым поговорил, о каждом что-то узнал. Дымка романтичности рассеялась, и он увидел страждущие души, которые приходили сюда зачастую потому, что деться в обычной жизни им было некуда. Люди бежали от мира, от его невзгод, но мир бежал вместе с ними и поселялся в стенах обители.

" Каждый человек жаждет избавиться и убежать от чего-то, - размышлял Ветер с Гор. - Однако по сути он желает скрыться от себя. Только вот от себя не убежишь, и потому необходимо изменить себя, то есть нужно перерасти из себя старого в себя нового. Но для этого нужно трудиться. Новое не приходит само - его в подлинном смысле необходимо зачать, выносить и родить, как женщина вынашивает и рожает ребенка".

Отныне, когда на землю опускался ранний зимний вечер, Ветер с Гор выходил и бродил по поселку. Тихо падал снег, в избах светились окна, а из труб струился дым.

" Что мне делать дальше, куда теперь держать путь? - задавал он себе вопрос. - Сердце мое успакоилось, все чаще меня захлестывает волна гармонии и благодати. История с женщиной из моря теперь видится прекрасным, далеким сном. Север - лучшее место для усмирения тревог и переживаний" - заключил он.

Вскоре выходила луна и освещала землю, спрятанную под снежным покровом. К полуночи мороз крепчал и снежинки начинали искриться под лунными лучами, деревья покрывались ледяными лепестками, которые играли хрусталем в серебряной темноте. Под ногами скрипел снег, нарушая торжественную тишину. В морозном воздухе звуки разносились особенно далеко и гулко.

Ветер с Гор медленно брел в сторону кладбища. Он выходил под открытое небо, чтобы один на один остаться с Отцом Небесным и завести с Ним свой сокровенный разговор.

" Я очень далеко от своих родных южных мест, - думал он. - А когда выходишь на эти просторы, возникает такое чувство, что ты у себя на Кавказе и что эти поля в ночи похожи на застывшие морские волны".

Глава 10

Изгой

Посещая монастырь и беседуя с братией, Ветер с Гор несколько раз слышал странное слово " изгой". Потом он узнал, что этим именем называли бывшего монаха, уже старика, которого изгнали из монастыря и отлучили от церкви за свободомыслие. Он жил в полном уединении неподалеку от обители, в глухом месте, в заброшенной деревне. С тех пор как он покинул монастырь, его никто не видел, потому как общение с ним считалось греховным делом. Ветер с Гор осторожно выведал у монахов, где живет изгой, однако жив он или нет, с уверенностью сказать не мог никто, потому как с момента, когда его видели в последний раз, минуло более пяти лет.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 Следующая ⇒