![]()
|
|||||||
ВЕЧЕР ВОСПОМИНАНИЙ
Вернувшись в штаб, Трясогузка в первую очередь наградил Цыгана подзатыльником. — Пантера! — насмешливо произнёс командир и добавил: — Не она! — Да она! — воскликнул Цыган. — Хочешь, руку сожгу? — Он протянул ладонь к огоньку свечи. — Жги! — спокойно разрешил командир. Но Цыган отнял руку, потёр ладонь о штаны и спросил: — Значит, не она? А что она сказала? — Ничего! — отрезал Трясогузка и для большей убедительности соврал: — Сказать ничего не сказала, а к полковнику потащила! Ну я, конечно, выдал ей пару раз — и ходу! Сзади палят, а я бегу! Во — пуля зацепила! — Трясогузка показал дырку в воротнике френча. Мика засмеялся. — Ну и заливаешь ты, командир! Этой дырке сто лет! Засмеялся и Цыган. Трясогузка обиженно посмотрел на них и сказал: — Смеётесь, а их расстреляют! — Кого? — спросил Мика. — Заложников! — Ну да! — возразил Цыган. — Что, мы им даром оружие дали? — Выходит, что даром! И Трясогузка высказал ребятам свои опасения. Приуныли мальчишки. Цыган перебирал струны гитары, и она тихо плакала в подвале. Ребята молчали. Им тоже хотелось плакать. Каждый вспомнил своё горе. — Хоть и здорово, а хватит! — не выдержал Трясогузка. — Муторно больно! За кишки берет твоя гитара! Он нарочно выбрал слова погрубее, чтобы отогнать от себя тоскливые мысли. — Где ты научился так играть? — спросил Мика. — В цирке, — сказал Цыган. — В шапито… Мы по разным городам ездили с музыкальными номерами… Мамка пела… Я говорил, не надо про Колчака и вечека!.. А она спела… — Правильно сделала! — похвалил Трясогузка. — За это и взяли? — спросил Мика. — Ага! — дрогнувшим голосом ответил Цыган. — Весь цирк хлопал в ладоши… А ночью… Отца сразу… А мамку мучили долго… Она очень красивая была… — Моя мама тоже была красивая! — ревниво сказал Мика. — Достали бы ананасы — она бы не умерла! — Опять ты про свои ананасы! — неодобрительно произнёс Трясогузка. — Да я их и не нюхал, а жив! — Нет, правда! — произнёс Мика жалобно. Он верил сам и хотел заставить ребят поверить, что его мама могла бы не умереть, будь под рукой спасительные ананасы. — У нас в латышской колонии доктор жил. Он все-все знал. Посмотрел он маму и сказал, что ей надо ехать к Чёрному морю и есть побольше фруктов и ананасов! — А знал твой доктор, что от тифа надо есть? — сердито спросил Трясогузка, вспомнив сарай, в котором среди тифозных больных металась в бреду его мать. Командир схватил пустую консервную банку и запустил её в свечу. Ребята услышали подозрительные звуки — вроде всхлипыванья. — Расплакались! — крикнул Трясогузка. — Живых спасать надо!.. Запрещаю спать, пока не придумаете, как заложников выручить! Трясогузка насухо вытер глаза и снова зажёг свечу. — Лёжа можно думать? — спросил Цыган. — Ложитесь! — разрешил командир. — Но чтоб не дремать! Мальчишки улеглись, как всегда: Трясогузка посередине, слева — Цыган, справа — Мика. Так они пролежали с полчаса, старательно тараща глаза на жёлтое пламя свечи. Потом Трясогузка почувствовал, что Цыган привалился головой к его плечу и задышал тепло и спокойно. Командир посмотрел направо — Мика тоже спал, смешно шевеля губами. Трясогузка молча отменил свой приказ.
|
|||||||
|