Охотничий замок после революции

Охотничий замок, он же замок Стенбок-Ферморов, он же Белый замок сохранился по адресу: Лахтинский пр. 104, в особняке размещается студия «Радио Модерн», вход запрещён, но усадебный парк на берегу Финского залива открыт для посещения.

Рядом с Ольгино, в районе парка " Дубки" была небольшая деревня Верпелева (Верпелево), которая состояла всего из нескольких дворов. В первой половине XVIII в. эта территория входила в состав дворцового имения " Верпелева", которое во второй половине XVIII в. было пожаловано графу Г. Г. Орлову, затем перешло к графам Стенбок-Ферморам. Деревня давно не существует, но до сих пор сохранился весь заросший камышами, едва выступающий над водой полуостров (был когда-то островом) Верпье- Луда (Верпер-луда (от финского luoto – " небольшой скалистый остров" ), существовало и еще одно написание названия этого острова — Вар-пала-Лудо).

Первые поселения здесь возникли свыше трёх тысяч лет назад. Весной 1923 года в Лахте была найдена стоянка доисторического человека, обнаружено большое количество каменных орудий, наконечников для стрел, скребков, резцов и т. п.

В «Переписной окладной книге Водской пятины» 1500 года в описании Спасского Городенского погоста Ореховского уезда упоминается село Лахта. В селе насчитывалось 10 дворов, принадлежало оно «из старины» ореховским наместникам.

В 1617 году Лахта, как и вся Ижорская земля, вошла в состав Швеции и вновь вернулась в состав России лишь в начале XVIII века. За время пребывания в составе Швеции население Лахты подверглось финнизации.

В начале XVIII века близ Лахты находилась усадьба Петра I Ближние Дубки. Здесь же в Лахте, по легенде, в ноябре 1724 года Пётр I помогал спасать утопаюших матросов. В результате он сильно простудился и 27 января 1725 года умер. На предполагаемом месте события в конце XIX века была устроена часовня, оберегалась «Петровская сосна» (в настоящее время не сохранились).

В 1760-х недалеко от Лахты (в Конной Лахте) был найден громадный ледниковый валун («Гром-камень»), использованный в качестве основания для знаменитого монумента Медного всадника. На берегу Финского залива сохранились «ненужные» части валуна, отколотые при его погрузке на морскую платформу.

В 1766 году Екатерина II пожаловала мызу Лахта Григорию Орлову. Позже продолжительное время Лахтой и близлежащими селениями владели графы Стенбок-Ферморы. Сохранился дворец графов (в парке)^[1].

В 1894 году была освящена церковь Святого Апостола Петра и открыта станция Лахта Приморской Санкт-Петербург-Сестрорецкой железной дороги.

Бывшие живописные окрестности Лахты изображены на офортах И. И. Шишкина «Дубовая роща на Лахте», «Дубки на Лахте» и др. ^[2]

^[4]По состоянию на 2008 год дом Виттенбурга сохранился и находится по адресу: Ольгино, Полевая ул., 5. Дом находится в частном владении.

10 марта 2011 года Газпром приобрел участок площадью 140 тыс. м² на Лахтинском проспекте, 2 под строительство небоскрёба Лахта-центр высотой 462 м. ^[5][6] Строительство планируется начать до конца 2012 года. ^[7]

«Дворец в Лахте строился с претензией на барочную пышность, – подчеркивает Николай Михайлов. – Массивная башня с некогда укрепленным на ней флагштоком придает дворцу известную романтичность, отчего за ним закрепилось название замка. Сейчас дворец окрашен в бирюзовые тона с белыми архитектурными деталями, прежде его красили в белый цвет целиком, поэтому в Лахте его иногда называли «Белым замком».

В фондах Центрального государственного исторического архива Санкт-Петербурга сохранилось любопытное описание лахтинского дворца Стенбок-Ферморов, выполненное в 1909 году. Согласно ему, внутреннее убранство дворца отличалось роскошью: полы многочисленных террас и веранд были выложены мрамором. Автор отмечал мраморные камины, паркетные полы, обильную лепнину на потолках, дорогие обои и гобелены на стенах, а также наличие фарфоровых ванн, уборных, лифт и электрическое освещение...

После смерти В. А. Стенбок-Фермора в 1896 году лахтинское имение перешло по наследству его сыну – Александру Владимировичу. Он являлся выпускником Пажеского корпуса и служил в лейб-гвардии гусарском полку, славился как большой любитель спорта и псовой охоты. В столице была широко известна расточительность молодого графа. Кроме того, как отмечает историк Михайлов, бурный роман молодого корнета с известной в столице «дамой полусвета» вдовой Ольгой Платоновной-Ножиковой, урожденной Широколавиной (по преданию, она являлась артисткой Мариинки, однако в списках артистов не значится), «самым печальным образом сказался как на его имущественном положении, так и на блестяще начатой военной карьере». Своим рождением отмечающий ныне столетие юбиляр – поселок Ольгино – обязан последним владельцам Лахтинского имения графам Стенбок-Ферморам. Не будь в их жизни столько бурных переживаний и романтических приключений, этот очаровательный поселок, возможно, и появился бы на этом месте, но вряд ли в это время и под этим названием.

Представители древнего графского рода Стенбок-Ферморов обладали побережьем Финского залива от Лахты до Лисьего Носа с 1845 года. Последний владелец блестящий молодой аристократ граф Александр Владимирович Стенбок-Фермор (1878 – 1945), получивший Лахту в наследство еще несовершеннолетним, вначале был камер-пажом царя и фельдфебелем Пажеского корпуса. Затем он стал корнетом лейб-гвардии Гусарского полка, в котором служил и его отец и в котором Саша Стенбок, как звали его сослуживцы, приобрел славу лихого спортсмена.

Однако бурный роман корнета с известной в столице дамой полусвета Ольгой Ножиковой спутал все карты. Состояние молодого и очень расточительного графа катастрофически быстро таяло, а родовитые родственники возмущались его скандальной связью и мотовством. В 1903 году по просьбе матери указом Николая II над имуществом и личностью сына была учреждена высочайшая опека.

С началом русско-японской войны Александр Владимирович отправился в действующую армию и воевал в 1905 году в составе Приморского драгунского полка в чине поручика. Отъезд графа в Маньчжурию состоялся помимо его воли под нажимом опекунов, причем к месту нового назначения он прибыл в сопровождении жандарма.

Удалив сына из Петербурга, графиня-мать Мария Александровна надеялась тем самым положить конец его скандальному роману с Ножиковой. Но могла ли вынужденная разлука помешать любви пылкой, искренней и страстной? Конечно, нет! Напротив, она подтолкнула влюбленных к решительным действиям.

Ольга Ножикова, также находившаяся под наблюдением полиции, обманула жандармов. Раздобыв чужой паспорт и изменив внешность, она сбежала из России через румынскую границу, затем на пароходе добралась до Китая и в Маньчжурии встретилась со своим милым. В Инкоу в походной церкви их обвенчал священник 35-го стрелкового Восточно-Сибирского полка отец Шавельский. Так счастливо для влюбленных завершилась эта романтическая история, а Ольга Платоновна, вдова Ножикова, урожденная Широколавина, стала графиней Стенбок-Фермор и новой хозяйкой Лахты.

Можно только себе представить то крайнее негодование и досаду, с которыми встретили титулованные родственники известие из далекой Маньчжурии о браке графа и безродной особы, по слухам, принадлежавшей к театральному миру Петербурга. Скандальная связь – куда ни шло. Но брак?! Такого великосветское общество не прощало никому. Молодой чете не оставалось ничего другого, как искать счастья за границей.

Граф оставил службу, и большую часть времени супруги проводили в Париже, где происхождение не играло столь значительной роли, если, конечно, имелось достаточно средств, чтобы вести подобающий титулу образ жизни. Кратковременные наезды Александра и Ольги в свое Лахтинское имение были связаны с необходимостью разрешить их очередное денежное затруднение. В один из таких приездов граф Стенбок-Фермор объявил о продаже части своих лахтинских земель под строительство дачных поселков.

7 марта 1907 года петербургский губернатор А. Д. Зиновьев утвердил план поселка Ольгино, названного так в честь небесной покровительницы Ольги Платоновны Стенбок-Фермор. Под него отвели самую удобную и здоровую местность в окрестностях Лахты – высокую песчаную террасу, густо поросшую сосновым лесом, общей площадью около 100 гектаров. В соответствии с проектом, разработанным землемером С. В. Коржовым, поселок получил регулярную планировку, больше всего напоминающую прямоугольную сетку улиц Васильевского острова. Прямые и широкие, утопающие в зелени улицы и проспекты и сегодня выгодно отличают Ольгино от кварталов старой Лахты.

Поселок предназначался исключительно для жилых целей, устройство промышленных и питейных заведений здесь строго запрещалось. Жители были обеспечены кристально чистой артезианской водой, которую добывали из так называемых абиссинских колодцев.

Земля в новом дачном поселке стоила около 3 рублей за квадратную сажень (4, 5 кв. метра). Многие петербуржцы, не только богачи, могли себе позволить приобрести в Ольгине участок в 300 квадратных саженей (нынешние 12 соток), а то и несколько. Здесь обзаводились дачами мелкие заводчики и купцы, чиновники и интеллигенция, мастера и фабрично-заводские служащие. Население молодого поселка было весьма демократичным. К 1911 году здесь насчитывалось уже более 200 выстроенных дач.

За редким исключением дома возводились по индивидуальным проектам. Ольгинские жители огородничеством не занимались, берегли свой сосновый бор. И сегодня у старых дач еще видны островки старого соснового леса.

В 1911 году правление Общества благоустройства организовало постройку железнодорожной платформы «Ольгино». В 1912 году в поселке появилось уличное освещение – около 130 электрических фонарей, а вскоре в домах жителей стали устанавливать аппараты петербургской телефонной сети.

А. В. Стенбок-Фермор подарил Обществу благоустройства три участка земли под общественные нужды. На самом большом из них, там, где сейчас расположена ольгинская школа, правление разбило общественный сад с летним театром и рестораном. Другой, на Конно-Лахтинском проспекте, использовало для устройства детской площадки. А на третьем, на углу Ключевого проспекта и Колодезной улицы, 11 июля 1908 года, в день памяти св. княгини Ольги, в присутствии владельцев имения была освящена деревянная часовня св. Ольги, построенная по проекту архитектора Н. Никифорова по желанию графа Стенбок-Фермора и на его средства.

Давно уже нет Ольгинской часовни, все меньше становится в поселке старых дореволюционных дач. Но даже то, что сохранилось, – прежде всего ясная, хорошо продуманная планировка, гармоничное соотношение архитектуры и окружающего ее зеленого пространства, и сегодня ставит Ольгино в ряд уникальных градостроительных памятников начала XX века, воплотивших мечту о «городе-саде».

«Как же сложилась судьба основателей Ольгина, супругов Стенбок-Ферморов? » – спросит читатель. Еще до революции 1917 года они растратили почти все свое состояние. Лахтинское имение им пришлось в 1913 году акционировать, чтобы не потерять вовсе. Проживавший во Франции граф Александр Владимирович в годы первой мировой войны воевал в армии союзников. Его брак с Ольгой Платоновной распался. Как свидетельствует граф А. А. Игнатьев, уже после революции встретивший А. В. Стенбок-Фермора в Париже, бывший владелец Лахты «после новых и столь же сильных романтических похождений, на старости дней сделался весьма популярным лицом среди парижских шоферов. Его знание автомобильного дела и поражающая французов неподкупность помогли ему сделаться чиновником по выдаче разрешений на право управления легковыми машинами в Париже».

В 1922 году в Ольгине на углу Юнтоловской и Полевой улиц у верхней площадки террасы была обнаружена стоянка доисторического человека, и Валентиной Виттенбург были найдены кремневые орудия^[4].

На даче по адресу Лесная ул., 23 проживал К. И. Чуковский. Здесь он закончил «Тараканище».

Охотничий замок после революции

Когда началась первая мировая война, во дворце разместился лазарет, а уже после революции, весной 1919 года, здесь, по распоряжению народного комиссариата просвещения, разместилась Лахтинская экскурсионная станция, ставшая уникальным явлением в деле развития отечественного краеведения. Руководил станцией профессор Павел Владимирович Виттенбург, в том же 1919 году основавший при ней «Музей природы северного побережья Невской губы». Весной 19 мая 1919 года по распоряжению Комиссариата народного просвещения в Охотничьем замке разместилась Лахтинская экскурсионная станция (ЛЭС). Прежде на заседаниях Коллегии по делам научных музеев, был разработан проект Лахтинского заповедника. В работе принимали участие академик Бородин И. П., профессора Комаров В. Л., Бианки В. Л. (отец писателя Бианки В. В. ), Бялыницкий-Бируля А. А. (директор Зоологического музея), Доппельмайр Г. Г., Семёнов-Тян-Шанский А. П. и В. П. Территория включала участки от Старой Деревни до Лисьего Носа. Методами работы было: «…активное восприятие виденного в живой лаборатории природы во время экскурсий с переработкой материала во время систематических занятий в лабораториях экскурсионной станции». Возглавил работу профессор Виттенбург, Павел Владимирович (1884—1968). ^[3] Корней Чуковский в дневнике записал:

« 15 апреля 1924. Лахта. Экскурсионная станция. Надо мною полка, на ней банки: „Гадюка обыкновенная“, „Ящерица живородящая“ и пр. Я только что закончил целую кучу работ: 1)статью об Ал. Толстом, 2)перевод Честертона, 3)редактуру Дж. Лондона, 4)редактуру „Современника“ и пр. Здесь мне было хорошо, уединённо. Учреждение патетически ненужное: мальчишки и девчонки, которые приезжают с экскурсиями, музеем не интересуются, но дуются ночью в карты; солдаты похищают банки с лягушками и пьют налитый в банки спирт с формалином. Есть учёная женщина Таисия Львовна, которая три раза в день делает наблюдения над высотою снега, направлением и силою ветра, количеством атм. осадков. Делает она это добросовестно, в трёх местах у неё снегомеры, к двум из них она идёт на лыжах и даже ложится на снег животом, чтобы точнее рассмотреть цифру. И вот когда мы заговорили о будущей погоде, кто-то сказал: будет завтра дождь. Я, веря в науку, спрашиваю: „Откуда вы знаете? “ —„Таисия Львовна видела во сне покойника. Покойника видеть — к дождю! “. Зачем же тогда ложиться на снег животом? »

Деятельность станции была очень обширной и разносторонней, но год «великого перелома» (1929-й) не оставил ей ни малейшей надежды на существование. В этом музее не было пролетарской идеологии, а значит, музей являлся «классово чуждым». В 1930 году арестовали П. В. Виттенбурга, вскоре музей закрыли, а коллекции расформировали и вывезли. В 1932 году экскурсионная станция и музей окончательно прекратили свое существование.

Впоследствии, в 1930-х годах, в бывшем дворце Стенбок-Ферморов размещался детский дом (есть сведения, что он предназначался для детей репрессированных). Как сообщалось в июне 1938 года в районной газете «Ленинское слово», здесь воспитывались 156 ребят. Одна из публикаций называлась в духе того времени – «Счастливая жизнь советских детей». «Наши дети живут на берегу моря, в бывшем доме барона Стенбок-Фермора, – говорилось в ней. – Они имеют уютные комнаты для игр и занятий, уютные спальни. В играх, на прогулках детей сопровождает песня «Легко на сердце от песни веселой»... Яркая, веселая, прекрасная жизнь наших детей не поддается описанию... ».

Во время войны в здании действовал госпиталь, а затем, с 1947 года, здесь разместился радиоцентр. Во времена СССР основной задачей радиоцентра являлось обеспечение трансляции 2-й («Маяк»), 3-й и 4-й общесоюзных программ на территории Ленинграда и Ленинградской области в ДВ- и СВ-диапазонах. Была и другая сфера деятельности: здесь глушили западные («вражьи») радиоголоса – «Голос Америки», «Радио «Свобода», Би-би-си и т. д.

В конце 1990-х годов на Радиоцентре № 1 построили современный автоматизированный комплекс, позволивший значительно расширить объем услуг по эфирной трансляции программ УКВ- и FM-радиостанций на территории Петербурга и близлежащей части Ленинградской области. В 2007 году здесь смонтировали центральную земную передающую станцию спутниковой связи (ЦПЗССС) «Лахта-5».

Надо отметить, что, несмотря на сугубо утилитарное использование дворца, содержится он в хорошем состоянии. Это касается и его фасадов, и сохранившихся внутренних интерьеров. До наших дней от старинного убранства дворца сохранилась мраморная парадная лестница, на решетке которой можно увидеть инициалы Стенбок-Ферморов. Лестница ведет из вестибюля на второй этаж, где расположен большой двухсветный зал, который также сохранился, хотя все его внутреннее пространство занято оборудованием. Согласно описанию 1909 года, зал украшал камин, облицованный голландскими кирпичиками с отделкой из резного дерева, а также «укрепленный к полу трон», представлявший «археологическую редкость».

Как рассказал Вячеслав Рогатский, «экскурсантов» во дворце не бывает – за редким исключением сюда их просто не пускают. Правда, иногда дворец посещают бывшие воспитанники детского дома, располагавшегося тут до войны, а в 2000 году здесь побывали потомки бывших владельцев Стенбок-Ферморов, приезжавшие из Франции. Естественно, никаких претензий на собственность они не предъявляли: в России ведь нет закона о реституции...