Одна, но пагубная страсть 18 страница

— Вы на московский? — спросила я, таща чемодан.

— Да, я еду через Москву.

— Тогда первая платформа, он всегда здесь останавливается.

Народу набралось уже предостаточно, горели фонари, и на душе почему-то было празднично, точно мы с Ленкой тоже отправлялись в путешествие.

— Что ж, будем прощаться? — сказала Алина Сергеевна.

Тут к нам подскочила девица в очках на кончике носа.

— Пожалуйста, присмотрите за моими вещами, я до буфета, воды куплю. В поезде дорого, а мне…

— Присмотрим, — кивнула я, и девица бросилась в здание вокзала.

— Ну вот, дождемся, когда вы на поезд сядете. Сейчас, наверное, объявят, — сказала я. И сразу же услышала: «Скорый поезд Санкт-Петербург — Омск прибывает на первую платформу».

— Как на первую? — ахнула Ленка. — А где же наш? Значит, мы объявление прослушали.

Точно по заказу, из репродуктора сообщили: «Продолжается посадка…» Короче, наш поезд стоял на восьмой платформе.

— Быстрее! — заорала Ленка, хватая чемодан Павловой. — Нам по переходу, не дай бог эскалатор не работает. Да шевелись ты! — крикнула она мне, потому что омский поезд с грохотом остановился рядом.

— А чужой чемодан? — всплеснула я руками. — Где же эта девчонка? Бегите, я ее дождусь.

Алина Сергеевна с Ленкой устремились к зданию вокзала, а я нервно оглядывалась в поисках девицы. Наконец она появилась с пакетом в руках — Успела… — вздохнула с облегчением. — Спасибо вам.

— Пожалуйста, — кивнула я, прикидывая, стоит мне спешить на восьмую платформу или лучше Ленку здесь дождаться.

— Девушка! — вдруг заголосили у меня над ухом. — А чемодан-то не мой!

— Что? — не поняла я.

— То! — с рыданиями в голосе крикнула девица. — Не мой чемодан!

Я перевела взгляд с нее на чемодан на колесиках.

— Вы проверьте.

— Чего проверять? Здесь в кармашке очки. Чужие…

— О господи, — простонала я, хватая чемодан. — Бегом на восьмую платформу.

Девица с пакетом едва успевала за мной, а я на ходу набирала Ленкин номер. «Обслуживание временно приостановлено». Эта дуреха не только чемоданы перепутала, у нее еще на счету и денег нет. Убила бы, ей-богу.

Я вспомнила, что Алина Сергеевна звонила мне по поводу фотографии. Может, она звонила со своего мобильного. Попыталась отыскать ее номер в принятых звонках и тут же с ужасом вспомнила, что не далее как три часа назад все стерла, потому что Наташка утверждает, что память телефона надо постоянно очищать, хранить ненужную информацию плохой фэн-шуй, старые энергии застаиваются и мешают поступлению новых.

— Черт! — выругалась я.

И тут началось: эскалатор не работал, поднялись по лестнице, но переход ремонтировали, пришлось выходить на четвертую платформу (снова по лестнице) и далее чесать по железнодорожным путям. Прямо перед нами замер товарный, пришлось его обходить, не под вагоном же лезть, в конце концов. Кляня на чем свет нашу железную дорогу, неустроенность и прочее, прочее, прочее, мы с девицей выбрались на шестую платформу, откуда поднялись в переход (там он уже был открыт) и бросились бегом. Сквозь стеклянные стены я видела внизу отходящий поезд и пыталась сообразить, с какой он платформы, потому что в переходе объявления не слышны из-за грохота. И тут заметила Ленку — со счастливым лицом она поднималась нам навстречу, пытаясь отдышаться.

— Ух, — сказала она, — тютелька в тютельку успели. Еще бы пара минут… Надо же предупреждать, что переход закрыт! Там у них что-то обвалилось…

— Чудовище! — заголосила я. — Ты чемоданы перепутала!

Ленку качнуло. Я уж было хотела подхватить ее под руки, чтоб не рухнула, но тут повело девицу в очках.

— Мой чемодан! — ахнула она. — Как же я теперь…

— Девушка, вы не волнуйтесь. Алина Сергеевна вернется, мы вам ее телефон…

— Когда она вернется?

— Не переживайте, она увидит, что чемодан не ее, и мне позвонит. Мы что-нибудь придумаем.

— Чего придумаем? У меня поезд сейчас отходит, я на каникулы домой еду, в Омск. Вы что думаете, у меня еще деньги на билет есть? Я и так…

— Вернетесь в августе и тогда… Ленка, запиши ей телефон Алины Сергеевны. А хотите, ее чемодан возьмите, — предложила я.

— На кой он мне черт? — завопила девица и бросилась бежать. Потому что в этот момент передали:

— Заканчивается посадка на скорый поезд Санкт-Петербург — Омск.

Вот так мы и оказались с чужим чемоданом на руках и печалью в сердце. Слава богу, девчонка в очках на поезд успела, и телефон Алины Сергеевны мы ей дали. Так что осенью она свой чемодан получит. А с этим-то что делать? Может, как-то переслать его в Ригу удастся?

— Безумный день, — вздохнула Ленка, когда мы покинули вокзал. Она чувствовала себя виноватой и в мою сторону старалась не смотреть. — На такси? — спросила она, косясь на чемодан.

— Перебьемся, на троллейбусе поедем, — ответила я. — Будем экономить, а то у тебя на телефоне денег нет.

— Я же не нарочно… — начала канючить Ленка, и тут у меня зазвонил мобильный.

— Алина Сергеевна! — обрадовалась я, услышав знакомый голос.

— Поздравляю, — сказала она. — Очень ловко. Пять баллов. Что ж, удачи тебе, маленькая стерва.

— Алина Сергеевна! — заволновалась я, но тут пошли гудки, а у меня мысли.

— Чего? — топталась рядом Ленка. — Рассердилась очень, да?

— Вот что, давай-ка отойдем в сторонку.

Мы свернули за угол, и я скомандовала:

— Открывай чемодан.

— С ума сошла? Это же чужое…

— Открывай.

Под ворохом одежды лежала вместительная сумка на «молнии». Ленка «молнию» расстегнула, и мы едва не рухнули в обморок. А потом, нервно облизываясь, запихнули все назад в чемодан.

— Ой, мамочка! — пискнула Ленка. — Как думаешь, сколько здесь?

— Много.

— Так, значит… Все, я сейчас скончаюсь от острой сердечной недостаточности. Что мы здесь стоим как дуры? — рявкнула она. — Надо сматываться.

Мы метнулись к такси, по дороге решая, куда нам деваться с такой прорвой денег.

— Поехали к тебе домой, — предложила Ленка.

— С ума сошла?

— Тогда на дачу. Зароем, а там пусть Наташка голову ломает, что с ними делать.

В общем, мы поехали на дачу и полночи рыли яму в сарае, потому что, начни мы ее рыть в саду, соседи непременно бы заметили и заинтересовались. А в сарае рой в свое удовольствие, дверь закрыв. Темновато, конечно, а что делать? Хорошо хоть луна, точно фонарь, заглядывала в узкое окошко, и я некстати вспомнила Тома Сойера. Правда, ему было еще хуже, сарай — это все-таки не кладбище. В одном нам повезло — пол здесь был земляной. То есть пола вовсе не было, так что хоть ломать ничего не пришлось.

Зарыв деньги вместе с чемоданом, мы рухнули в постель, а утром, проснувшись, позвонили Наташке. Она тоже рухнула. Хорошо хоть подружка по-прежнему лежала, не вставая, и рухнула в переносном смысле, то есть отключилась ненадолго. Убедившись, что она пришла в себя, мы поехали домой. Возле моего подъезда стоял знакомый джип.

— Иуда, — прокомментировала Ленка. А тут и сам Иуда появился из машины, заметив нас.

— Чего на звонки не отвечаешь? — спросил хмуро.

— Деньги кончились, — ответила я.

— Я думал, вы спите до обеда, а вы в такую рань уже на ногах, — попробовал улыбнуться он.

— Мы фазера проверяли, — ответила Ленка. — Он когда в запое, ест нерегулярно, надо его обязательно с утра отлавливать.

Мы вошли в подъезд, и Матвей за нами. Впрочем, какой он Матвей? Но называть его по-другому язык не поворачивался.

Мы устроилась на кухне и стали пить чай.

— Как дела? — вяло поинтересовалась Ленка.

— Нормально. Гошу вашего домой отпустили, до суда. Думаю, все обойдется.

— Мне все покоя не дает вот что, — вздохнула я. — Куда диск делся? Мы его не брали, Гоша его не брал, так? И Лебедеву с Геной он не достался. Так где же Дима его спрятал?

— У вашей подруги, — усмехнулся Матвей.

— Да мы все диски проверили, — махнула рукой Ленка. — Пусто. Ничегошеньки нет. — Она загрустила, а Матвей убрал улыбку с лица.

— Но ведь где-то есть, — не унималась я. — Вот я все думала, думала… Представьте, вы хотите спрятать вещь, справедливо подозревая, что ее будут искать. Девяносто девять человек из ста скажут: прятать надо в сейфе. Так?

— Само собой, — кивнула Ленка.

— Но ведь так и грабители думают. И первым делом сейфом интересуются. А классическая детективная литература учит, что прятать надо на виду, то есть положить вещь на видное место. И тогда…

— О господи! — возопила Ленка и предприняла попытку вырвать на себе волосы. — Ноутбук. Ну конечно. Стоит на виду, а в нем диск. На своем, так сказать, законном месте.

— Какой ноутбук? — нахмурился Матвей.

— У Димы в кабинете на столе ноутбук стоял, — вздохнула я. — И когда там Гоша появился, Ленка его по тыкве им треснула.

— И что?

— Переклинило ее, вот что, с перепугу. И она с ним так и бегала, то есть стырила его из офиса. Наташка его велела выбросить, потому что вещдок.

— И вы выбросили?

— Нет, — вздохнула Ленка. — Уж больно вещь хорошая. Спрятали.

— Где спрятали?

— Здесь, На чердаке.

В общем, мы полезли на чердак. Думаю, Матвей сомневался, что мы там что-то найдем. Но нашли: ноутбук лежал запыленный и грязный, но вполне в рабочем состоянии. Вернувшись в квартиру, Матвей сразу же устремился с ним за стол. Мы решили не портить человеку удовольствие, прыгали рядом, таращились на экран и часто дышали в большом волнении. Потом, конечно, заскучали и перебрались на диван. А потом Матвей сказал:

— Фуфло. — Забавно, что он употребил именно это выражение.

— Да? — подняла я голову от книги. И добавила удовлетворенно:

— Значит, все сходится.

— Что сходится? — нахмурился он.

— Ты знаешь, что Алина Сергеевна вчера уехала в Ригу? Вроде бы в какую-то клинику.

— Нет, не знаю. И что?

— Давай пофантазируем. Допустим, живет на свете человек, вроде бы неплохо живет, и вдруг выясняется, что он смертельно болен. Лежит на больничной койке, ждет подтверждения диагноза, как приговора, а муж в это время веселится с любовницей. Врач сказала, Алина Сергеевна очень сильная женщина. Так, наверное, и есть. Обычно человеку выжить помогает любовь, она принуждает его бороться. До последнего. Но иногда сильнее любви бывает ненависть. Желание во что бы то ни стало наказать того, кого еще совсем недавно любил и кто тебя предал. Эта ненависть заставила победить болезнь и даже завести роман с человеком, который, скорее всего, был ей просто противен.

— И она застрелила мужа? — нахмурился Матвей.

— Думаю, что да. Убеждена, что она. Может, Павлов доверился Лебедеву, и от него Алина узнала, что он собирается сбежать с любовницей, он ведь хапнул большие деньги и оставаться здесь счел для себя опасным. Деньги, скорее всего, он держал при себе. Поэтому я считаю, что убила его жена. Если бы Лебедев, то деньги бы забрал он, и наша история стала бы иной. Алина Сергеевна убила мужа и получила деньги. Но это было далеко не все. Возможно, Лебедев ее шантажировал, о чем-то догадываясь. К тому же были еще и дяди от криминала, которых наверняка заинтересовал вопрос, куда исчезли денежки. И тогда появляется на свет этот диск, который вдова якобы нашла в тайнике мужа. Она передает его брату, не забыв проболтаться об этом Лебедеву. Уверена, она еще кому-то шепнула о диске, и слух пошел гулять по городу, пока не достиг нужных ушей. Ей необходимо было время, чтобы покинуть страну. Надеюсь, она все-таки не желала брату зла. Расчет прост: Лебедев, украв диск, потратит какое-то время на то, чтобы в нем разобраться. Вряд ли он с компьютером раньше имел дело, а довериться кому-то поостережется. Если вдруг объявятся господа бандиты, они пойдут по ложному следу. Все заняты поисками диска, а значит, у нее есть время. Но Дима решил схитрить, и в результате все пошло наперекосяк. Когда мы у нее появились, она сообразила, что как только мы выйдем на Лебедева.., дальше понятно. Я позвонила ей, и она среагировала моментально. Предложила ему встретиться, а то, что такое место для встречи выбрала, объяснила стремлением соблюдать осторожность. И дядя сгорел в машине. Похоронив брата, вдова уехала в неизвестном направлении, и еще вопрос, смогут ли менты доказать ее причастность ко всему этому. Доказательством могли бы быть деньги. Они наверняка при ней, только вот у меня нет уверенности, что сама вдова сейчас следует в Ригу.

— Да-а, — протянул Матвей, глядя на меня с каким-то странным выражением на физиономии. — У тебя потрясающая фантазия. Ты где учишься?

— На юридическом, — буркнула я. — Буду таких, как ты, в тюрьму сажать.

Ленка нервно кашлянула, а Матвей продолжил:

— С выбором профессии ты, пожалуй, поторопилась, ты же авантюристка до мозга костей.

— Она на инязе учится, — все-таки встряла Ленка, с беспокойством глядя на Матвея.

— Меня не интересуют деньги, — помедлив, сказал он с той особой интонацией, которую так любит папа, когда пытается мне втолковать, что надо избегать поспешных решений. Меня это ужас как разозлило, и я ответила, наплевав на осторожность:

— Я верю. Тебя беспокоило другое: не завалялся ли у Павлова компромат на тебя. Что-то такое, что не пристало иметь в прошлом порядочному бизнесмену. Ты так переживал по этому поводу, что решил проверить свои догадки лично, чтобы, упаси боже, кто-нибудь не узнал. И для начала познакомился с Наташкой, чтобы заручиться ее поддержкой. Я права, Александр Максимович?

— Права, — пожал он плечами. — Расхожее мнение, что блондинки дуры, давно пора сдавать в архив.

— Ну вот и отлично, во всем разобрались. Буду рада, если вы поскорее нас покинете.

Матвей поднялся и направился к двери, но возле меня остановился.

— Деньги у тебя, — усмехнулся он, но усмехался без злости или сарказма, а скорее грустно. — Я не знаю, как ты это провернула, но они у тебя. Я даже догадываюсь где: в сарайчике зарыты на Наташкиной даче.

— Ты за нами следил, — ахнула я.

— Я не следил, а приглядывал, опасаясь, что вы сделаете глупость или, того хуже, головы лишитесь. Я рад, что ты их получила. Чувство победы и все такое… Только, знаешь, к сожалению, деньги в жизни не главное. Когда-то я думал, как и ты. Потом поумнел. Но многое поправить уже было нельзя.

— С проповедями лучше в церковь, — хмыкнула я. — Проваливай.

Он вздохнул, глядя мне в глаза, и направился к двери, но на пороге все-таки задержался.

— Когда успокоишься.., в общем, позвони мне. Я буду ждать.

— Не дождешься, — ответила я.

— Я могу ждать долго, — мягко сказал он. — Даже если такое желание у тебя возникнет через год или два, все равно позвони. Договорились?

— Ты уйдешь наконец? — возмутилась я.

И он ушел.

— Катенька, — посидев в молчании, позвала Ленка, — а как же наши денежки? Перепрятывать поедем?

— Да ну их! — отмахнулась я.

* * *

А потом позвонила Наташка и велела срочно ее забирать из больницы, потому что лежать там у нее больше нет никаких сил, тем более что все детективы ею уже прочитаны, а она худо-бедно может передвигаться на костылях.

Мы бросились за билетом на самолет и на следующий день уже мчались в Геленджик. Наташку из больницы забрали и перед обратным рейсом успели искупаться в море. По дороге у нас было достаточно времени, чтобы подробнейшим образом все рассказать подруге. Наташка скакала на костылях, а я готова была ее на руках носить. А еще я чувствовала себя ужасно виноватой, оттого что хоть на мгновение могла усомниться в подруге.

К тому моменту, когда мы вернулись, дядя Юра вышел из запоя, но, узнав, что мы летали на юг, ворчать не стал, даже наоборот, похвалил, что мы о подруге заботимся. На машине Наташкиных родителей мы поехали на дачу, и у меня был двойной праздник. Во-первых, я предвкушала восторг, с которым Наташка увидит наши денежки, а во-вторых, я была за рулем, потому что подруга по инвалидности расположилась вместе с костылями сзади.

Устроив Наташку на террасе, мы вначале полезли под крыльцо, а потом уединились в сарайчике и вскоре торжественно разложили на столе наши денежки. Вместе с теми, что мы прихватили у Димы, получился миллион двести семьдесят пять тысяч. Ленка, пересчитывая пачки, дважды пила капли и время от времени бормотала:

— Ой, мамочка, я сейчас умру.

Потом мы сидели и пялились на стол, пока Наташка вдруг не заревела. Мы-то думали, она плачет от счастья, но все оказалось хуже некуда.

— И что мне теперь делать? — запричитала она. — Вот я мечтала, как буду работать, потом выйду замуж за хорошего парня, и мы будем работать вместе. И к тридцати пяти годам заработаем миллион. А теперь он лежит на столе… Вы лишили меня мечты.

— Наташка, — заволновалась я, — ты же мечтала о миллионе. И вот он, миллион.

— Ага. Я же мечтала его заработать, а не стырить. Почувствуйте разницу. И что мне теперь делать, раз он у меня уже есть? По салонам красоты болтаться с собакой под мышкой, точно я дура безмозглая? Нет уж, спасибо. Знаете что, забирайте его себе. А я уж как-нибудь сама. В конце концов, это вы здесь мучились, а я в Геленджике полеживала без всякой общей пользы.

— А нам куда столько денег? — возмутилась я.

— Ну.., не знаю. Подумайте.

— Чего думать-то? Купить я на них ничего не смогу. Что я предкам скажу?

— Соври, что ко мне устроилась работать на полставки, — подсказала Наташка.

— И сколько я там буду получать?

— Ну, можно соврать, что тысяч пять, чтоб не вызывать подозрение. Шмоток себе купишь, родителям необязательно знать, сколько они стоят.

— Мы с мамой покупаем шмотки в одних и тех же магазинах, так что ее не проведешь. Что обо мне родители подумают? Еще решат, что я шлюха. И на фига мне это?

— Я попробую фазеру бабки впарить, — задумчиво произнесла Ленка. — Но ведь не такую же прорву. Если твои могут решить черт-те что, то моего вообще инфаркт хватит, а я должна его беречь, один он у меня.

— Да… — вздохнула Наташка.

В общем, праздника не получилось. Мы сидели молча и думали, как жить дальше.

— Может, их это.., в милицию? — предложила Ленка.

— Задолбают. Еще решат, что убили кого.

— А мы про Алину Сергеевну расскажем.

— Так решат, что ее и убили. Где ее теперь искать? А пока не найдут, нам жизни никакой не будет.

— Наташка, — обратилась я к подруге, — Димки теперь нет, и что там с вашей фирмой, неизвестно. Может, ты свою организуешь, а мы там будем этими.., соучредителями? У тебя появится цель заработать миллион не только для себя, но еще и для нас. Ну, как?

— Не знаю, — вздохнула она. — Давайте их пока зароем. Что-то у меня глаза на них не смотрят. Если понадобятся, так всегда можно вырыть. А мои деньги, ну, те, что у Димки взяли, делим на троих, как договаривались. Вы их в банк можете положить, а документы оставите у меня, чтоб предки не нашли.

На том и порешили. Баксы закопали, сто тридцать пять тысяч поделили и отвезли Наташку к ее бабушке, которая встретила ее громким оханьем и сразу же окружила заботой. Бабуля всегда огорчалась, что у Наташки нет времени побыть у нее подольше, и теперь, получив внучку в полное распоряжение, подозреваю, была счастлива, хоть и здорово за нее переживала.

А мы с Ленкой отправились впаривать ее фазеру деньги. Дядю Юру мы застали на кухне возле плиты. Он ласково нам улыбался, слегка стыдясь, что Ленка столь долгое время была без присмотра, причем исключительно по его вине.

— Привет, папа, — сказала Ленка. — Хочешь, я борщ сварю?

— А я уже… Вот, скоро готов будет, — засуетился он. — Катюша, ты с нами покушаешь?

— С удовольствием.

— Родители еще на гастролях?

— Ага. На днях вернутся.

— Ну, слава богу.

Мы с Ленкой удалились в ее комнату Петра Ильича слушать, а минут через двадцать дядя Юра нас позвал есть борщ.

— Папа, давай решим, что с деньгами делать, — съев ложек пять и похвалив родителя, сказала Ленка.

— С какими деньгами? — не понял дядя Юра.

— Пап, соберись, — нахмурилась Ленка. — Мама же звонила, ты что, забыл?

В лице дяди Юры наметилось страдание. Потом вроде что-то в нем колыхнулось, но тут же успокоилось.

— Доченька, я это.., ты напомни папе.

Ленка вздохнула, демонстрируя родителю недовольство.

— Мама звонила, сказала, что ее дела идут прекрасно. Помнишь?

— Да, — кивнул дядя Юра неуверенно.

— Мама оставила подводника, и теперь у нее этот.., нефтяник Сибири. Олигарх, короче. У мамы своя машина и еще большой дом, по нему хоть на велике езди. Это так мама сказала. А ты разозлился и сказал: чем на велике ездить, лучше б алименты заплатила, а то ребенок вырос без матери, все годы денег от нее ни копейки, а ребенок в драных джинсах ходит… Папа, ты чего к джинсам-то привязался? Они не от старости лопнули, просто мода такая…

— Я, дочка… — брякнул дядя Юра и замолчал, а Ленка продолжила:

— Мама заплакала и сказала, что алименты вернет. За все годы, раз уж у нее теперь денег куры не клюют. Вот. И через два дня пришел дядька, пакет принес, сказал, что там деньги, мама передала через знакомых. Папа, ты извини, что я пакет вскрыла, меня любопытство мучило. Короче, там сорок пять тысяч баксов.

До сих пор для меня загадка, как дядя Юра со стула не свалился. Попытку, конечно, предпринял, то есть качнуло его основательно. И говорить он временно разучился, только мычал. Потом произнес:

— Где деньги?

— Под кроватью лежат, где ж еще? — пожала Ленка плечами и принесла пакет.

Мы оставили дядю Юру разглядывать пачки долларов, а сами вернулись в Ленкину комнату.

— Ты не боишься, что мать и в самом деле позвонит, и все твои хитрости наружу выйдут? — спросила я.

— Нет, — покачала Ленка головой. — Не позвонит. Батя только по пьянке выдумывает, что мама объявилась. Может, ему мерещится, а может, хочет, чтобы я думала, что она беспокоится, как мы тут. Она ни разу не звонила, — тихо сказала Ленка. — Она нас не любит. Совсем.

— Ну и бог с ней, — сказала я. — Зато у тебя папа хороший. И я тебя люблю, и Наташка, и мама ее…

Мы с Ленкой обнялись и заревели.

* * *

А через два дня вернулись мои родители. По такому случаю бабуля с дедом с дачи приехали, и вечером мы закатили семейный ужин. Бабуля, конечно, стала выговаривать, что я к ним на дачу редко езжу, но я их осчастливила, что на время каникул работать устроилась и у меня совсем нет времени.

Папа с мамой весь день вели себя загадочно, все переглядывались и на меня смотрели со значением. Я даже подумала: может, они решили завести еще ребенка? А что? Лично я возражать бы не стала. Но мои догадки ничего общего с действительностью не имели.

— Катенька, — торжественно начала мама, — мы с папой уже давно хотели сделать тебе подарок. Наконец-то это стало возможным. Сегодня папа, пока мы готовили ужин, съездил и все оформил. Мы считаем, что ты уже хорошо водишь машину и тебе вполне можно доверить…

— Вы купили мне машину? — ахнула я.

— Вместе с бабушкой и дедушкой.

— О господи! — вскочила я из-за стола. — Где она?

Мы все вместе вышли во двор. Рядом с папиной машиной стояла новенькая «Ока».

— Вот она, — с сияющим лицом сказал папа и протянул мне ключи.

Конечно, родителям невдомек было, что я запросто могла бы купить «Мерседес» последней модели. Поэтому я раздвинула губы в счастливой улыбке, расцеловала всех по очереди и сказала с чувством:

— Спасибо вам большое!

Вымыв посуду, я пошла во двор и позвонила Ленке. Мы с ней немного послонялись по парку, она то и дело поглядывала на часы, потому что батя велел ей в одиннадцать быть дома.

— А мне предки тачку купили, — вздохнула я.

— Правда? Вот здорово. — обрадовалась Ленка.

— «Оку», — опять вздохнула я.

Ленка немного подумала и сказала:

— Ну и что? Нормальная тачка. Зато твоя. Будешь меня возить, и парковаться на ней без проблем. В городе все равно особо не полихачишь. — Она тоже вздохнула. — Фазер деньги мне на книжку положил. Сказал, раньше обходились и сейчас обойдемся, а когда ты, говорит, институт закончишь и замуж выйдешь, они тебе очень пригодятся. Вот так.

Я проводила Ленку и пошла домой. Небо было темным, а звезды как лампочки, кажется, протяни руку — и достанешь. А на душе грустно и светло. Я достала мобильный, повертела в руках, а потом набрала номер Матвея. То есть Александра.

— Рад, что ты позвонила, — сказал он. — Как дела?

— Нормально. Я тут долго думала над твоими словами. Знаешь, ты прав. Деньги в жизни не главное.

— Да? А что главное?

— Много всего. Человек, которого, любишь, друзья, которым веришь. Мама, папа, бабуля с дедом. Чтоб все были здоровы и рядом. Ленка с Наташкой, я ведь их очень люблю. А еще ты… Я решила, не совсем ты пропащий, иначе вел бы себя по-другому.

— Не знаю, как насчет пропащего, но одно я знаю точно: я тебя люблю, — сказал он.

— Здорово. И я тебя.

— Ты сейчас где?

— Возле своего дома.

— Буду через двадцать минут.

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 13 14 15 16 1718