Иосиф Бродский. Новый Жюль Верн (1976)

Иосиф Бродский

Новый Жюль Верн (1976)

Л. и Н. Лифшиц I Безупречная линия горизонта, без какого-либо изъяна. Корвет разрезает волны профилем Франца Листа. Поскрипывают канаты. Голая обезьяна с криком выскакивает из кабины натуралиста. Рядом плывут дельфины. Как однажды заметил кто-то, только бутылки в баре хорошо переносят качку. Ветер относит в сторону окончание анекдота, и капитан бросается с кулаками на мачту. Порой из кают-компании раздаются аккорды последней вещицы Брамса. Штурман играет циркулем, задумавшись над прямою линией курса. И в подзорной трубе пространство впереди быстро смешивается с оставшимся за кормою. II Пассажир отличается от матроса шорохом шелкового белья, условиями питания и жилья, повтореньем какого-нибудь бессмысленного вопроса. Матрос отличается от лейтенанта отсутствием эполет, количеством лент, нервами, перекрученными на манер каната. Лейтенант отличается от капитана нашивками, выраженьем глаз, фотокарточкой Бланш или Франсуаз, чтением " Критики чистого разума", Мопассана и " Капитала". Капитан отличается от Адмиралтейства одинокими мыслями о себе, отвращением к синеве, воспоминаньем о длинном уик-энде, проведенном в именьи тестя. И только корабль не отличается от корабля. Переваливаясь на волнах, корабль выглядит одновременно как дерево и журавль, из-под ног у которых ушла земля. III Разговор в кают-компании " Конечно, эрцгерцог монстр! но как следует разобраться -- нельзя не признать за ним некоторых заслуг... " " Рабы обсуждают господ. Господа обсуждают рабство. Какой-то порочный круг! " " Нет, спасательный круг! " " Восхитительный херес! " " Я всю ночь не могла уснуть. Это жуткое солнце: я сожгла себе плечи". "... а если открылась течь? я читал, что бывают течи. Представьте себе, что открылась течь, и мы стали тонуть! Вам случалось тонуть, лейтенант? " " Никогда. Но акула меня кусала". " Да? любопытно... Но, представьте, что -- течь... И представьтесебе... " " Что ж, может, это заставит подняться на палубу даму в 12-б". " Кто она? " " Это дочь генерал-губернатора, плывущая в Кюрасао". IV Разговоры на палубе " Я, профессор, тоже в молодости мечтал открыть какой-нибудь остров, зверушку или бациллу". " И что же вам помешало? " " Наука мне не под силу. И потом -- тити-мити". " Простите? " " Э-э... презренный металл". " Человек, он есть кто?! Он -- вообще -- комар! " " А скажите, месье, в России у вас, что' -- тоже есть резина? " " Вольдемар, перестаньте! Вы кусаетесь, Вольдемар! Не забывайте, что я... " " Простите меня, кузина". " Слышишь, кореш? " " Чего? " " Чего это там вдали? " " Где? " " Да справа по борту". " Не вижу". " Вон там". " Ах, это... Вроде бы кит. Завернуть не найдется? " " Не-а, одна газета... Но оно увеличивается! Смотри!... Оно увели... " V Море гораздо разнообразнее суши. Интереснее, чем что-либо. Изнутри, как и снаружи. Рыба интереснее груши. На земле существуют четыре стены и крыша. Мы боимся волка или медведя. Медведя, однако, меньше и зовем его " Миша". А если хватит воображенья -- " Федя". Ничего подобного не происходит в море. Кита в его первозданном, диком виде не трогает имя Бори. Лучше звать его Диком. Море полно сюрпризов, некоторые неприятны. Многим из них не отыскать причины; ни свалить на Луну, перечисляя пятна, ни на злую волю женщины или мужчины. Кровь у жителей моря холодней, чем у нас; их жуткий вид леденит нашу кровь даже в рыбной лавке. Если б Дарвин туда нырнул, мы б не знали " закона джунглей" либо -- внесли бы в оный свои поправки. VI " Капитан, в этих местах затонул " Черный принц" при невыясненных обстоятельствах". " Штурман Бенц! ступайте в свою каюту и хорошенько проспитесь". " В этих местах затонул также русский " Витязь". " Штурман Бенц! Вы думаете, что я шучу? " " При невыясненных обстоя... " Неукоснительно надвигается корвет. За кормою -- Европа, Азия, Африка, Старый и Новый свет. Каждый парус выглядит в профиль, как знак вопроса. И пространство хранит ответ. VII " Ирина! " " Я слушаю". " Взгляни-ка сюда, Ирина". " Я же сплю". " Все равно. Посмотри-ка, что это там? " " Да где? " " В иллюминаторе". " Это... это, по-моему, субмарина". " Но оно извивается! " " Ну и что из того? В воде все извивается". " Ирина! " " Куда ты тащишь меня?! Я раздета! " " Да ты только взгляни! " " О боже, не напирай! Ну, гляжу. Извивается... но ведь это... Это... Это гигантский спрут!.. И он лезет к нам! Николай!.. " VIII Море внешне безжизненно, но оно полно чудовищной жизни, которую не дано постичь, пока не пойдешь на дно. Что подтверждается сетью, тралом. Либо -- пляской волн, отражающих как бы в вялом зеркале творящееся под одеялом. Находясь на поверхности, человек может быстро плыть. Под водою, однако, он умеряет прыть. Внезапно он хочет пить. Там, под водой, с пересохшей глоткой, жизнь представляется вдруг короткой. Под водой человек может быть лишь подводной лодкой. Изо рта вырываются пузыри. В глазах возникает эквивалент зари. В ушах раздается бесстрастный голос, считающий: раз, два, три. IX " Дорогая Бланш, пишу тебе, сидя внутри гигантского осьминога. Чудо, что письменные принадлежности и твоя фотокарточка уцелели. Сыро и душно. Тем не менее, не одиноко: рядом два дикаря, и оба играют на укалеле. Главное, что темно. Когда напрягаю зрение, различаю какие-то арки и своды. Сильно звенит в ушах. Постараюсь исследовать систему пищеваренья. Это -- единственный путь к свободе. Целую. Твой верный Жак". " Вероятно, так было в утробе... Но спасибо и за осьминога. Ибо мог бы просто пойти на дно, либо -- попасть к акуле. Все еще в поисках. Дикари, увы, не подмога: о чем я их не спрошу, слышу странное " хули-хули". Вокруг бесконечные, скользкие, вьющиеся туннели. Какая-то загадочная, переплетающаяся система. Вероятно, я брежу, но вчера на панели мне попался некто, назвавшийся капитаном Немо". " Снова Немо. Пригласил меня в гости. Я пошел. Говорит, что он вырастил этого осьминога. Как протест против общества. Раньше была семья, но жена и т. д. И ему ничего иного не осталось. Говорит, что мир потонул во зле. Осьминог (сокращенно -- Ося) карает жесткосердье и гордыню, воцарившиеся на Земле. Обещал, что если останусь, то обрету бессмертье". " Вторник. Ужинали у Немо. Было вино, икра (с " Принца" и " Витязя" ). Дикари подавали, скаля зубы. Обсуждали начатую вчера тему бессмертья, " Мысли" Паскаля, последнюю вещь в " Ля Скала". Представь себе вечер, свечи. Со всех сторон -- осьминог. Немо с его бородой и с глазами голубыми, как у младенца. Сердце сжимается, как подумаешь, как он тут одинок... " (Здесь обрываются письма к Бланш Деларю от лейтенанта Бенца). X Когда корабль не приходит в определенный порт ни в назначенный срок, ни позже, Директор Компании произносит: " Черт! ", Адмиралтейство: " Боже". Оба неправы. Но откуда им знать о том, что приключилось. Ведь не допросишь чайку, ни акулу с ее набитым ртом, не направишь овчарку по' следу. И какие вообще следы в океане? Все это сущий бред. Еще одно торжество воды в состязании с сушей. В океане все происходит вдруг. Но потом еще долго волна теребит скитальцев: доски, обломки мачты и спасательный круг; все -- без отпечатка пальцев. И потом наступает осень, за ней -- зима. Сильно дует сирокко. Лучшего адвоката молчаливые волны могут свести с ума красотою заката. И становится ясно, что нечего вопрошать ни посредством горла, ни с помощью радиозонда синюю рябь, продолжающую улучшать линию горизонта. Что-то мелькает в газетах, толкующих так и сяк факты, которых, собственно, кот наплакал. Женщина в чем-то коричневом хватается за косяк и оседает на пол. Горизонт улучшается. В воздухе соль и йод. Вдалеке на волне покачивается какой-то безымянный предмет. И колокол глухо бьет в помещении Ллойда.