З0-е декабря

Однажды новый год пришел на день позже. Ээ, нет, нет – это же конец нашей истории! А дело было так...

Леньке снился сон, как будто он находится на северном полюсе, и к нему по сугробам топает настоящий Дед Мороз.
– Эй, Лёнька, ты хорошо работал весь год! – хлопает его по плечу Дед, – Много песенок, стихов про Новый год знаешь. А за это, на тебе, милый...
Тут Дед Мороз сует руку в пухлый бархатный мешок, долго роется там и наконец вытаскивает айфон.
" Хорошо то как", – думает Ленька, он то уже хотел брать телефон в рассрочку. Он протягивает руку к айфону – холодный! И вдруг тот начинает звонить. Лёнька нервничает, попытается скинуть вызов, но звонок всё настойчивей и настойчивей. Лёнька нажимает на кнопку перезагрузки, не помогает.

– Дед, дед, сделай что-нибудь!

На этом моменте Лёнька проснулся, подтянул замёрзшие ноги под одеяло, схватил разрывающийся телефон и хриплым злым голосом ответил:
– Алло
– Лёня, где ты? Через пол часа дети придут! Мы уже в костюмах
– Какие дети, какие костюмы? Михайловна, ты чего, рухнула.
Трубка раздражённо заорала:
– Ты перебрал что ли вчера? Давай бегом!
– Сегодня ж 31-е, какие утренники?
– Точно перебрал! Пора тебе, дорогой завязывать, не доведет коньяк до добра. Какое 31-е! Сегодня ж 30-е. Бери такси, и чтоб через пятнадцать минут был на работе.
Вызов отключился.
Лёнька уставился в экран: 30-е декабря, 10-20. Он потер глаза – 30-е же было вчера! Это какой-то дурацкий розыгрыш! Наверное, коллеги посмеяться решиться. Он набрал номер друга.
– Серег, привет. Извини, что с утра. Скажи, какое сегодня число? ... Да не пил я, что вы все, сговорились что ли...
– Как 30-е?
***
Радостные нарядные дети галдели в холле, кое-где уже валялись смятые фантики от конфет. Дед Мороз раздражённо снимал с себя бороду и парик.
– Лёнь, че ты сегодня нервный такой? – спросил его тигренок с большой ватной головой.
– Отмечал вчера, небось, – засмеялась Снегурочка, отстегивая от головы косу.
Дед Мороз промолчал. Толку им говорить, все равно подумают, что он тронулся. Лёнька застегнул пуховик, и молча направился к выходу.
Сзади раздался голос режиссера:
– Так, завтра всем быть на месте в 10-30!
Лёнька вздрогнул и нервно обернулся
– Вы дадите хоть в праздник отдохнуть!
– Какой праздник? У нас по плану утренник!
– 31-го – утренник? Кто ж придет? – язвительно сказал Ленька.
– Почему 31-го? Завтра 30-е!
– Да как 30-е, если 30-е – сегодня!
–И завтра тоже 30-е, – невозмутимо сказала Михайловна.
– Да как такое может быть? Вы чего, поехали все? – кипятился Лёнька.
– Леонид Николаевич, – строго сказала Михайловна, – чего ты возмущаешься. Всегда так было: сегодня 30-е, значит и завтра 30-е. Если есть вопросы – к директору, пожалуйста.
***
– 50 грамм " Пять озёр" и бокал " Жигулёвского". И два бутерброда с ветчиной.
Лёнька сел за пластиковый стол и махнул рюмку. День пронесся в голове, как адская фантасмагория. Может ему это просто снится? Щеки загорелись, мысли в голове как-то успокоились и легли каждая в свою извилину. Он отпил пива. Стало совсем хорошо. Надо просто не думать. Это просто сон.
Рядом послышалась какая-то возня, и к нему за столик пристроился дед.
" Столько свободных столиков, а он ко мне", – занервничал Лёнька.
Меньше всего ему сейчас хотелось непрошенного общения.

– С наступающими, молодой человек, – сказал дед и пригубил свой стакан с пивом.
Лёнька искоса глянул на него – знакомое лицо. Может по работе когда встречались, память на лица была плохая.
– И вас, – буркнул он и тоже хлебнул пива.
– Че хандрим? – спросил дед и отпил залпом добрые полбокала.
Лёнька тоже отпил полбокала. И тут его понесло. Он рассказал деду всё, что думает про 30 декабря!
– Понимаешь, отец, – бурчал он, – и вчера 30-е и сегодня. И завтра, чтоб его!
– Понимаю, понимаю, – сказал дед и погладил Лёньку по плечу, рука его была ледяная.
Глаза деда вспыхнули холодным голубым огнем. Лёнька посмотрел ему в лицо и вдруг вспомнил свой сон. По телу пробежала дрожь.

– Так и будет, – сказал дед, – пока ты, Леня, не закроешь свои долги. Так и будет.
– Какие долги?
– Какие, какие, а ты подумай какие, ещё целый вечер впереди. Сейчас у нас, – дед посмотрел на советские серебристые часы, – сейчас у нас 19-00. Так что тебе на всё про всё пять часов. Ну я пошел, дел много.
Дед крякнул, допил бокал, застегнул свой полушубок и пошел к выходу.
" Сереге тысячу должен", – мелькнуло в голове у Лёньке.
Тут дед обернулся и прокричал:
– Долги, Леня, бывают не только финансовые! – и, усмехнувшись в бороду, вышел на зиму.
***
Тысяча полетела Серёге. Ещё Лёнька вспомнил о трехстах рублей соседке, и пятисотке Светке из бухгалтерии. Но 30-е декабря предательски маячило в завтрашнем календаре.
Лёнька устал, он упал на диван и включил телевизор.
" Не только финансовые", – думал он. И тут он вспомнил о маме, оставшейся в далёком Донецке. Когда он ей звонил в последний раз? Лёнька надел красный колпак и включил Скайп.
– Мамочка! С Новым годом тебя! Спасибо, что ты у меня есть! Я очень скучаю.
Мама вначале испугалась, затем прослезилась:
– Как ты сыночек? У тебя все хорошо?
– Конечно, мама, у меня все отлично.
– Как Ирочка, Вика?
Лёнька разговаривал с мамой сорок минут. Столько он разговаривал только с Иркой, и то, когда они еще встречались.
Он посмотрел на календарь – ничего не изменилось. Поздравив ещё человек десять знакомых, друзей и коллег, Лёнька выдохся. Все тщетно. Этот год никогда не закончится. А стрелки уже перевалили за одиннадцать часов.
Он лениво перебирал пультом каналы телевизора. Какая-то полуголая девица пела о Новом годе. Лёнька рассвирепел и побыстрее переключил её. На другом канале шёл фильм о Деде Морозе и Снегурочке. Герои фильма прокричали Леньке: " С Новым годом! С новым счастьем! " «Издеваются», – подумал он, и переключил и этот назойливый канал.
На следующем поучал священник: "... И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим... "
" Долги, долги, – завертелось в голове у Лёньки, – простить... "
Он взял телефон и набрал ещё один номер.
– Ало, что случилось? – послышался до боли знакомый женский голос.
– Ира, прости меня, пожалуйста, за все неприятности, которые я принес тебе в этом году... И вообще, по жизни.
– У тебя что-то случилось? Ты время видел? Ты что, пьяный!
Ну вот, опять...
– Нет, Ир, я не пьяный. Просто подумал, что не нужно тащить в новый год старые долги и неприятности. Давай все оставим в этом году?
Телефон молчал, а потом сказал:
– И ты меня прости, Лёнь, я тоже была не права.
– Можно к вам прийти? Первого? Вику поздравить. И тебя.
– Конечно, приходи, Дед Мороз, – голос Ирки потеплел.
На душе у Лёньки тоже стало тепло и радостно. Он выключил телевизор, и лег в кровать. На календарь он больше не смотрел.

Артист

Иван Степаныч стоял перед зеркалом и пытался прикрепить бороду. Борода то сползала, то, наоборот, задиралась слишком высоко. Затем он надел красный халат, шапку и рукавицы.
– О-хо-хо! С Праздником вас, ребята, – неестественным басом прокричал он.
– Не надоело ж тебе, Степаныч? Чистое дитя!
Анна Игнатьевна зашла в комнату, на ходу вытирая полотенцем мокрые от мытья посуды руки. Дед Мороз подскочил к жене и, обхватив ее, приподнял над полом.
– И тебя, снегурочка моя, с Новым годом!
Снегурочка завизжала и стала отбиваться:
– Да ну тебя, дурень! Сейчас как огрею чем-нибудь!
Поправив халат, она пошла на кухню, открыла заветный шкафчик, посмотрела на бутылку и, не заметив изменений, задумалась.
– А ну, подойди. Подойди, подойди. А ну, дыхни!
– Да не пил я, не пил. Не понимаешь ты, это ж репетиция. Так надо!
Анна Игнатьевна отвернулась к плите и продолжила готовку.
– А помнишь, Ань, как я в молодости, в самодеятельности?
В доказательство Дед Мороз прошел по кухне вприсядку.
– Во ненормальный... Сними шубу, взмокнешь.
Степаныч, хотя был уже на пенсии, работал в Доме культуры сторожем и по совместительству художником-оформителем. Рисовал афиши. Хотя с каждым годом афиш требовалось все меньше и меньше – их теперь печатали в типографии. А тут неожиданно, под самый утренник, заболели Дед Мороз и его заместитель. После недолгих прений, выбор пал на Степаныча, тем более вариантов было не много.
– Ты главное не бойся, – говорила ему Снегурочка Петровна, – ходи за мной и кричи периодически: " О-хо-хо! С Новым годом, ребята! "
– Понимаешь, Игнатьевна, меня выбрали, не кого-нибудь! Знают – талант.
– Да кого у вас там выбирать-то, – ухмылялась жена, отправляя морковку в суп.
– Да ладно! А Лексеич? Он меня, между прочем, лет на десять моложе.

***
Снег скрипел под валенками.
– О-хо-хо, с Новым годом, ребята! – старательно кричал Дед Мороз, теребя мягкими рукавицами попавшиеся под руки детские головы.
Дети хватали его за подол, заглядывали в лицо, кто-то пытался дотянуться до бороды. Некоторые, наоборот, опасливо отходили.
– А теперь, становись в весёлый хоровод! – задорно крикнула Снегурочка. Все побежали вокруг ёлки. Погода выдалась хорошая – не холодно, но и не слякоть. Ёлочка зажглась разноцветными огнями.
– О-хо-хо! С Новым годом!

***
– С Новым годом, детишки, эээ... снегурочка.
– Осторожно, дурень, навернёшься! Ишь нажрался, Дед Мороз. Сапоги сними, куда пошёл!
– Не понимаешь ты... , – Степаныча распирало от пережитых впечатлений, но язык плохо его слушался, – Они такие мне: " Дедушка Мороз, а ты настоящий? " Конечно, детки, сейчас как заморожу!
Он размахнулся рукой, но закачался и чуть не упал.
– Че орёшь? Чай не около ёлки! Иди спать, настоящий ты - пьяница!
– Не понимаешь ты... Сама то хоть раз выступала? – Степаныч повалился на диван.
– Да куда уж нам...
– А ты попробуй вот, а потом говори. С Новым годом, детишки!
Степаныч повернулся к стенке. Он что-то бормотал ещё с пол часа, потом раздался мерный храп.