Цена жизни

По своему положению известного в прошлом спортсмена я получал немало писем, не оскудевает почта и поныне.

«... Прочитала в «Известиях» интервью с Вами и захотелось сказать доброе слово. Правда, боюсь выглядеть той девицей, которая, как сказано у Саши Черного, «нечаянно «Месяц в деревне» прочла и зашла поделиться. Зачем она замуж не вышла? Зачем (под лопатку ей дышло! ), ко мне направляясь сначала, она под трамвай не попала? »

А с другой стороны, боязнь быть непонятой, выглядеть смешной не обедняет ли? Не разобщает? Не за доброе ли общение, даже такое, посредством письма, ратовал умница Евгений Богат? Впрочем, это мысли вслух.

Я тоже помню Вас на вершине славы. Даже фильм смотрела, где Вы ходили с ружьем по лесу и помогали вытаскивать застрявший «москвичок». Все это хорошо и трогательно, если бы не третий лишний — кинокамера. А при ней человеческие чувства только игровой момент.

Рискую вызвать огонь на себя, но скажу, что большой спорт нередко плодит безнравственность и безнравственных. Поднимать килограммы, отвоевывать секунды, преодолевать сантиметры — личное дело человека. Точно такое, как менять цвет волос или рожать детей. Почему же его возвели едва ли не в ранг государственного? Посмотрите вокруг, что делается. Правда, официально все они состоят на службе, числятся студентами, а на самом деле кто?.. Дельцы от спорта. И аппетиты их растут. А рядом живем мы, «так смешно приметные в пиджаках вчерашних... ». И попробуй внуши своим детям понятия о чести и морали. Однажды мне дочь сказала, что ей надоели мои передовые статьи и политинформация. Или я глупая, или слепая, если не вижу, что происходит. Знаете, как горько было? Попробуй объясни, что истинная ценность человека познается в борьбе за кусок хлеба, как он его добывает с добрым сердцем и чистыми руками. Но презирай не презирай таких любимцев публики, они живут рядом и процветают...

С уважением, Н. А. О. »

В марте 1979 года ко мне обратилась редакция журнала «Семья и школа» с просьбой ответить на письмо читательницы, взволнованной привязанностью сына к тяжелой атлетике. Мальчик к тому же увлекся моими книгами.

24 апреля того же года я отправил в редакцию ответ.

«Уважаемая Софья Львовна (редактор журнала. — Ю. В. ), получил Ваше письмо. Вопрос, который Вы ставите, к сожалению, не может являться предметом публичного обсуждения.

Для начала условимся разделять само понятие «спорт». Есть простой, обычный спорт и есть большой — по существу, не что иное, как профессиональный. Обычный спорт, несомненно, под руководством тренеров только укрепит здоровье, разовьет молодого человека. Но вся беда в том, что большой спорт распространил влияние и на обычный. В обычном спорте дети, подростки подтягиваются к нагрузкам большого спорта. А спорт высших результатов ничего общего со здоровьем не имеет. Я против того большого спорта, который выведен обществом как социалистическим, так и капиталистическим. По беспощадности нагрузок они ничем не отличаются. В том и другом случае это насилие над человеком, даже больше — надругательство. Этот спорт бесчеловечен. Скупаются на корню жизни. Из людей спорт высших результатов выжимает все жизненные соки. Люди великолепного здоровья обрекаются на преждевременное старение, дряхлость, смерть... Да, слишком часто развал, алкоголизм, болезни и смерть...

За красочной внешностью спорта никчемность мускульной дрессировки, вынужденная ограниченность (на другие интересы, другую жизнь сил не остается)... И правда об этом спорте никого не трогает, разве только иногда в качестве газетной сенсации.

У большого спорта в том виде, в каком он сформировался, нет будущего, он движется к бессмысленному, впереди — тупик.

К сожалению, это влияние большого спорта сейчас пронизало любительский, то есть обычный, спорт. Сейчас подключают детей на сверхнагрузки не только физические, но и нервные. Развитие детского большого спорта (а сами большие тренировки начинаются задолго до 13—15 лет — тогда подросток берет старт в самых престижных турнирах) и, безусловно, органически связанного с ним обычного спорта принимает опасный характер. В дело идут даже химические препараты.

Разве психические и нервные нагрузки для подростков не разрушительны? А разве поглощенность спортом, такая поглощенность, при которой нет места настоящей учебе, чтению, не есть извращение самого назначения человека? Здесь можно о многом писать. В одном письме подробно не ответишь.

В свое время я выступал по всем этим вопросам на партийных собраниях в Центральном спортивном клубе армии, на совещании работников спортивной печати, созванном ЦК КПСС, совещании и пленуме ЦК ВЛКСМ и т. п. (1962—1965 годы. — Ю. В. ). Эти выступления вызвали глухую изоляцию от спорта. Мне был приштампован соответствующий ярлык, весьма крутоватый, ставящий фактически вне общества...

Спорт является элементом государственной политики, и этим сказано все. А это «все» — безразличие к судьбам участников так называемой игры в большой спорт... К политическим мотивам примешиваются алчность и недобросовестность кормящихся от спорта бюрократов.

Такой спорт не имел и не имеет ничего общего со здоровьем. Это — ускоренный износ всех систем организма. И преступно вовлекать в подобную «игру» детей.

Повторяю и другую мысль: обычный спорт находится под воздействием большого и в какой-то мере уже работает на оборотах большого. Иначе быть не может, он поставляет кадры для спорта высших результатов. Почти без исключения система обычного спорта — это выгребание талантов (кадров) для будущих золотых медалей и рекордов... Не буду голословным и здесь. Я сотни раз наблюдал, как происходит набор в тяжелоатлетические секции. Преимущество имеют самые сильные подростки. Хилые или те, кто нуждается в дополнительном развитии, не смеют рассчитывать на прием, все верно — они не дадут выход классным результатам. Разве это не принцип большого спорта, распространенный на обычный?..

Не отрицаю, есть нормальная подготовка и ответственность перед жизнью детей, но это исключение. Иначе быть не может, так как нарушилась бы связь в едином целом — от обычного спорта к большому. Что касается письма. А., в открытую об этом поговорить не представляется возможным, как Вы поняли из моего ответа. Ни одна газета, ни один журнал не напечатают ничего подобного. Как человек, все это переживший (я тренировался с 1954 по 1967 год) и сознающий ответственность перед людьми, я не могу выступать с компромиссными статьями, недомолвками или вовсе обходить молчанием зло.

... Я вынужден писать о спорте — в другом качестве меня печатают крайне неохотно. Для чиновников от литературы и редакторов я — «штангист», «чемпион мира», «тяжеловес» или просто «гиревик». Но мои книги — нечто более широкое, чем рассказы о спорте. Я бы сказал, в этих книгах спорт является лишь фоном, формальной привязкой, а на этом фоне решаются совершенно другие задачи и вопросы... вопросы духа, назначения воли, смысла жизни. Даже название моего первого, в значительной мере «ученического» сборника «Себя преодолеть» несет в себе совсем другое понимание жизни — разве там лишь один спорт?.. Прежде всего это преодоление себя ради определенных интеллектуальных ценностей. И при внимательном чтении встает неприглядное и жестокое существо большого спорта. Именно поэтому меня не упрекали, а поносили во всех рецензиях. Поносили за «сгущение красок», «искажение правды жизни», «отпугивание широких слоев молодежи от спорта», «насаждение вредных взглядов и идеологическую близорукость» и т. п. Но я-то прошел сквозь костоломку большого спорта и сознаю ответственность перед сутью дела. Раз сознаю — лгать не имею права. Лгать — значит на других навешивать дополнительные тяготы и беды. И даже когда слабость или усталость склоняют к покою уступок, все равно держусь. Не могу я подставлять других...

Я всегда считал, несмотря на глубокую любовь к физической деятельности и упражнениям, главным развитие интеллектуального и духовного в человеке. В данном случае гармония физическая есть подчиненная субстанция по отношению к гармонии духовной и умственной. Назначение человека — совершенствовать и расширять разум, знания. Все остальное должно быть подчинено этому. И спорт должен укреплять человека, помогать достигать эту главенствующую цель, а не разрастаться в нечто самостоятельное и самодовлеющее... »

Что такое спортивная пресса и какова ее объективность в оценке такого явления, как большой спорт, детский спорт больших результатов, допинги?

Вот отрывок из письма одного из сотрудников «Советского спорта» (теперь уже бывшего сотрудника), присланного мне в сентябре 1988 года:

«Интересы тех, кто занят большим спортом, в основном направлены на результаты, медали и, конечно же, на славу, исключая какой бы то ни было серьезный интерес, тем более жертвенный, стойкий, ко всему вне их. И дело не в каком-то особом эгоизме этих людей (хотя это именно эгоизм, и особенный, из-за чрезмерности амбиций, нездорового честолюбия, постоянной готовности и необходимости доказывать свою исключительность, непобедимость). Общество требует таких людей, создает условия для их расцвета и тем самым лепит, как средневековые компрачикосы, для своих нужд и потребностей».

А справедливость?

Справедливость самых обычных залов я познал, что называется, на собственной шкуре. Тысячи взбесившихся людей! Какой тут гуманизм! Давай победу своим любой ценой, но давай!

И часто такая цена окрашивается кровью и драками.

А вообще унизительно выходить на помост, дабы ублажать тех, кто пришел поразвлечься, иначе сказать, на зрелище: курят (сейчас, правда, курение преследуется, а в мою пору дымили всем залом), грызут вафли, хохочут, сосут пиво или что покрепче. Тогда выступление особенно пронимает. Какая уж тут воспитательная функция спорта! Ведь каждый выход на помост на чемпионатах и в турнирах — на грани жизни и смерти, только оступись, дрогни. И никому до этого дела нет, деньги за тебя и тебе уплачены... И все существует под видом того, что это нужно людям.

В годы выступлений меня всюду поражало именно это безразличие публики к цене рекорда, большого результата, которые не могут не угрожать здоровью, порой жизни. Выступая, я всегда вглядывался в зал: что там за люди?.. Этот вопрос часто возникает и сейчас.

Теперь о подлогах силы и мощи, подлоге идеалов, то есть о лицемерии и допингах, в частности анаболических стероидах.

Эти бесспорно ценные лекарственные препараты уже как препараты силы и толстых мышц сурово преследуются международными законами. В свою очередь, практика применения данных препаратов погрузилась в глубокое и темное подполье. Большой спорт научился обходить любые приемы антидопингового контроля, и потребители препаратов (из больших и малых спортивных звезд) стали фактически неуязвимы.

Большой спорт и культуризм на уровне разного класса чемпионов, а также обычный спорт, подчиненный спорту высших результатов, требуют препараты во все возрастающих количествах. Это делает допинговый бизнес лакомым для хозяев наркобизнеса. Таким образом, чума нашего времени — допинги — получает базу бизнеса от наркотиков: его сеть, отлаженные приемы защиты и вообще финансово-гангстерское обеспечение.

Там, где должны быть здоровье, отточенная природная сила и красота, молодежь поджидают... шприц и таблетки. Куда как вольготно шагать к почетным результатам и внушительным мышцам, а иначе результат не сделать...

Всю эту заразу тащит за собой героический большой спорт, триумф чемпионатов и Олимпийских игр. Большой спорт вызвал к жизни эту чуму — мировой допинговый бум. Все знают: препараты применяют, а с ними и средства похлеще (наука и сметливость не дремлют), но доказательства... И все это не происходит, а именно творится под броней крупных материальных интересов, государственных забот о медалях и очках, народной славы и круговой поруки — непробиваемо надежно и уже, пожалуй, неистребимо, во всяком случае при нынешней системе контроля уж точно. Общее притворство, прочувствованные слова... и только. В конечном итоге все ведь оборачивается деньгами...

Вот выдержки из моего интервью «Комсомольской правде» (11 августа 1987 года) — результат близкого и довольно серьезного знакомства с допинговой проблемой:

— А бывают ли по-прежнему в спорте «препаратные» тренировки?

— Объясню, что это такое. Примерно с конца 60-х годов в большой спорт широко вошли медицинские препараты, главным образом такие, как анаболические. Анаболики — это гармональные препараты, стимуляторы биосинтеза клеточного белка. Короче говоря, они сверхинтенсивно наращивают мышечную массу, резко повышают энергию организма. Такие препараты обычно назначают ослабленным, послеоперационным больным и при других заболеваниях. Для спорта нащупали эти препараты американцы. По-моему, американские метатели впервые стали применять анаболики ретаболил, нерабол. Пионером здесь был Гарольд Конноли — знаменитый метатель молота... (Он сам признался в этом в печати, так сказать, никто за язык не тянул). Ныне в обиходе уже куда более мощные препараты. Они вызвали подлинную революцию результатов. Мы, к примеру, могли тренироваться через день и с трудом восстанавливались через день. Сейчас с препаратами тренируются даже несколько раз в день. Поэтому иначе их называют восстановителями.

Нам, для того чтобы достигнуть определенного результата, нужно было два-три года — с препаратами этого достигают за какие-то полгода. Причем наша система тренировок (все, чего наши поколения добились) оказалась бесполезной. Наши методические знания — все-все полетело к черту. Важным стало умение колоться, умение подобрать «свой» препарат, то есть наиболее подходящий твоему организму, умение «спрятать» в себе этот препарат от допингового контроля — тоже целая система ухищрений и опыта. Мировой спорт взращивался на препаратах, которые в дополнение ко всему увеличивают агрессивность, создают психологические проблемы в половой жизни, а долгосрочные последствия от применения стероидов еще более серьезны: возможны заболевания печени, рак, бесплодие.

К середине семидесятых годов мировой спорт пришел в тупик. Бесполезным стали прежние способы тренировки, перевелись старые тренеры-методисты. Это — огромный урон спорту. Появились тренеры-фармакологи. Их знания «химии» обеспечивали ученикам невообразимый рост результатов, медали... и славу. Однако всему этому была объявлена война в мировом спорте. Приборы начали тестировать содержание препаратов в выделениях... Стали бояться их применять. А кто-то стал прибегать к препаратам, которые не тестируются. Открылась своеобразная борьба контроля, то есть закона и спортсмена. Ведь анаболики международным законом приравнены к наркотикам. Вся беда в том, что на месте сложно контролировать спортсмена. Он тренируется дома, сам добывает препарат и колется, нередко становясь очень сильным дома, на сборах, когда он «под анаболиками». Тогда ему важно за какое-то время до турнира вывести эти препараты из организма, дабы не взял допинговый контроль. Поэтому часто при выезде по прошествии времени уже на чемпионатах анаболика нет в крови. Организм освободился от него, то есть препарат не подпирает его, и спортсмен оказывается несостоятельным. Здесь в основном и кроются причины «баранок». Правда, не всегда. К сожалению, борьба сейчас складывается в пользу допингов. Давление в пользу допингов слишком сильное — это сами спортсмены, тренеры, функционеры от спорта и, наконец, заинтересованные фирмы (а теперь и наркобизнес. — Ю. В. ). Появление СПИДа ограничивает контроль: МОК рекомендует отказаться от проб крови. На Западе журналы, которые называют себя журналами здоровья, откровенно рекламируют анаболики как средства для выработки силы и физической красоты (в культуризме. — Ю. В. ). Словом, многие все больше склоняются к безнадежности борьбы с этой чумой — анаболиками.

— А как быть, если запрещенный препарат использован, так сказать, случайно? Тоже наказывать?

— Как заявил недавно доктор Роберт Вой (ответственный по вопросам спортивной медицины США), нет такой врачебной проблемы, которую мы не могли бы преодолеть с помощью препарата, который не запрещен. Имеется очень много продуктов, не содержащих запрещенные вещества и имеющих такое же хорошее действие, когда речь идет о простуде и насморке. Как отметил Вой, есть одна область злоупотребления, которую еще невозможно выявить в результате анализов, — тонизирование организма с помощью переливания крови, когда спортсмену переливают кровь незадолго до соревнований. В результате спортсмен получает дополнительные эритроциты, переносящие кислород, что, по мнению некоторых спортсменов, увеличивает их выносливость. Кое-кто из американских велосипедистов после Олимпиады-84 признался в том, что эта практика применялась на играх в Лос-Анджелесе...

— Давайте поставим вопрос ребром: можно ли реально рассчитывать на то, что в ближайшие годы тяжелая атлетика, как и некоторые другие виды спорта, станет чистой от «химии»?

— Уверенности нет. Недавно я вернулся из поездки в ФРГ, где находился по приглашению второго канала национального телевидения и журнала «Спорт интернэшнл». Выступал в телестудии, меня попросили прокомментировать результаты анкеты, распространенной среди пятисот ведущих спортсменов мира. Оказалось, шестьдесят процентов из них считают, что имеют право на анаболики по принципу «мое тело — как хочу, так и поступаю». Может быть, это было бы и так. Но если я как атлет нахожу новый, гораздо более сильный препарат, которым не обладает соперник, то я сразу оказываюсь сильнее. Уже побеждает не природно сильный, а более изощренный в «химии» атлет. Вот как заявил об этом мой хороший знакомый (не буду называть его) — великий знаток спорта: «В тяжелой атлетике выигрывает не сильный, а тот, кто больше поднимает». Сказано предельно точно. Поднимает больше тот, кто владеет совершенной фармакологией (не только анаболиками) во всем ее многообразии. Где в таком случае справедливость?

Но этому препятствуют не только международные корпорации с доходами в сотни миллионов долларов, но и сами спортсмены, их тренеры, которые неплохо зарабатывают на победах. Зарабатывают и люди, покрывающие эти «темные» дела. Словом, целый легион людей, порой очень почтенных и титулованных. Настоящий бизнес на здоровье и жизнях. Круг замыкается — порочный круг. Инстинкт наживы оказывается сильнее всего: и здоровья, и морали, в том числе и справедливости.

— Юрий Петрович, но насколько мне известно, борьба с допингом велась задолго до того, как вы и ваши единомышленники во многих странах мира решили идти в наступление.

— Это правда. Но мы в первую очередь боремся с методом, системой. Недостаточно наложить санкции, отстранить нарушителей от участия в соревнованиях. Надо предупреждать, информировать, воспитывать. Смешно сажать в тюрьму спортсменов, применяющих допинг, хотя кое-кого из них можно считать наркоманами. Точно так же было бы иллюзией считать, что отстранение на два года от участия в соревнованиях может совершенно разубедить спортсменов применять допинг. После окончания срока санкций большинство нарушителей берется за свое.

Надо отдавать себе отчет и в том, что наука все время выдает новые препараты, и без сомнения, на смену допингам этого поколения придут новые, скорее всего даже принципиально новые, куда более мощные в смысле извлечения предельной силы из человека. Организм окажется под прессом все возрастающего химического воздействия. Уже и сейчас спорт трудно называть спортом в том понимании, в котором мы его представляем или представляли, а уж этот грядущий спорт и подавно нельзя будет назвать достойным словом «спорт». Это все что хотите, только не спорт. Ибо спорт — это всегда соревнования более мужественных, более сильных, но природно сильных и мужественных (не с помощью препаратов), природно закаленных в турнирах и тренировках. Мы теряем спорт. На наших глазах происходит разрушение спорта.

Таким образом, большой спорт из-за применения допинговых средств теряет свой природный смысл, не являясь больше примером физического совершенства и здоровья. Более того, допинговые средства, которые подпирают большой спорт, распространяясь, отравляют массовый спорт: физический, моральный урон от этого очевиден.

— Тем не менее можно ли устанавливать сейчас мировые рекорды без всяких «укрепляющих» средств?

— Трудно сказать. Но вот то, что контроль несерьезный, формальный — это ясно. (Нет, я убежден: мировой рекорд без помощи допингов не установить. Более того, без допингового подпирания, пожалуй, все нынешние результаты победителей и вообще результаты снизятся килограммов на пятнадцать — двадцать определенно. )»

В Афинах со мной произошел курьезный случай. Вгорячах после судилища я двинул к двери — толком ничего и не видел. В негодование привела та процедура — не процедура, а допрос с пристрастием и плохо скрываемой угрозой.

Я поднадавил на дверь — не подается. Ничего не могу понять и давлю. И вдруг съезжает целая стена. Я просто растерялся. Шагаю, и в руках у меня добрая часть стены — какая-то фантасмагория.

А эта стена была из толстого дерева и соединялась секциями. И выпер я такую секцию сразу на несколько сот килограммов.

После все прояснилось. Господин президент Международной федерации Шодл (Австрия) и господин генеральный секретарь Аян (Венгрия) распорядились дверь запереть, дабы не проникли журналисты. Такого рода дела лучше проворачивать без свидетелей. А мне и в голову не могло прийти, что мы заперты.

Как говорится, и смех, и грех.

Через год на Олимпийских играх в Сеуле (1988) мои предупреждения о препаратах целиком подтвердились, да еще как! Нестандартная проба на допинги вывела из соревнований сразу целую команду, представители которой, кстати, и организовали это судилище в Афинах, уж очень я им мешал, ну кость в глотке.

Недовольство моей борьбой против допингов ряда ответственных работников Госкомспорта фактически вынудило меня оставить должность председателя президиума Федерации тяжелой атлетики СССР.

Как я убедился, что за границей, что у нас отношение к допингам, по существу, одно и то же.

Я удовлетворен тем, что мои выступления в печати Советского Союза, по телевидению в Останкине, Западной Европе, ФРГ в Майнце, на многочисленных пресс-конференциях и особенно в Институте спорта (Кельн) всколыхнули общественное мнение, хотя мне доставили много неприятностей. Это в определенной мере сказалось на качестве допинг-контроля на Олимпийских играх в Сеуле.

Сколько же раз, разматывая прошлое, приглядывался к разорванным нитям когда-то полнокровных живых связей. Нет, не жалел о прошлом — каким другим оно могло быть в те годы... Старался держать верный шаг — вот и весь я. Случалось, спотыкался, оступался, но шаг держал, не изменял смыслу движения, наращивал убежденность.

Нить за нитью перебирал оборванные или иссохшие уже почти чужие связи. Нет в них искренности, а главное, единомыслия. Чем дальше я шел, тем более одиноким становился. Нити отношений истлевали и рвались...

Раздумывал о спорте, испытывая горечь. Я не посторонний спорту. Я вложил не только любовь — поставил на ребро жизнь... А сколько сделал для раскрепощения спорта! Первым в стране стал писать о нем как о профессии — опасной, тяжкой. Тогда это была совершенно недозволенная тема, скользкая своим риском для будущего. Ярлык пришлепывали в момент — и уже вся жизнь наперекос. Я писал о том, что было абсолютно неведомо людям, — об изнанке и подноготной рекордов, олимпийских побед, славы... Меня печатали. Пока я носил титул самого сильного человека в мире (я первым стал носить этот титул в нашем спорте — вырвал его в жестоких поединках и доказательствах рекордами), меня печатали, пусть очень куце, но правда пробивалась к людям. Нельзя было не считаться. Я был довольно знаменит в те времена.

Тогда, на исходе 50-х годов и в самом начале 60-х, я возвысил голос против неуважения спортивного труда, отношения к спортсменам как людям второго сорта, не способным в силу умственной ограниченности ни к какой любой другой работе, кроме самой примитивной — мускульной. Я добивался страхования этого труда и пенсионного обеспечения. Если существует большой спорт, то пусть относятся к нему как к миру, где люди сгорают и разрушают себя в считанные годы. Я жестко и непреклонно выступал против засилья чиновников, жадно сосущих спорт, то есть жизни живых людей.

А скольким же ребятам я просто помог!

И никогда ни слова признательности — стена отчуждения. И если бы только отчуждения — ожидание нового удара все оттуда же — сверкающего мира спорта.

Я достаточно закален. Я не жил с этим ощущением обиды, оно быстро исчезало. Его нет во мне и не было как постоянного живого чувства, определяющего мое поведение.

Разве можно жить, помня о зле, тем более требуя от него справедливости?.. Надо идти. Остальное не имеет значения.

Но как же кусаются крысы!

Как же трудно заживают раны!

Нет людей.

Понимаете крик тысячедневных мук?!

Душа не может немая идти,

А сказать — кому?..

Все равно идти. И навсегда избавиться от такой химеры, как Благодарность тебе. Ее не бывает. От осознания этого только выиграешь. Всегда ждать новое испытание. Лишь в этом случае жизнь не свалит, будешь идти.

Со временем во мне сложилось убеждение, что существует гордость избранного пути. Ничто не имеет значения: ни оскорбления, ни глумление, ни клевета. Шаг ни на мгновение не ослабевает...

И разве только это направление жизни превращалось в глухой тупик, а жизнь ради этого движения — глухое замкнутое пространство. Сколько же раз приходилось все начинать сызнова! И это все из того же закона — ждать новое испытание и продолжать идти.

С того часа, как узнал эти строки, читая исповедь протопопа Аввакума, питаюсь живительностью их:

— Долго ли мука сея, протопоп, будет?

— Марковна, до самыя до смерти!

Это протопоп говорил в утешение жене. Оскорбления, голод годами, жестокие побои, ссылки, публичные унижения и поношения — чего только не переносил во имя негасимой для него идеи Аввакум, этот совершенно беззащитный перед всем миром человек: ни средств, ни поражающей воображение физической силы, ни вооруженной рати, ни даже обыкновенного дома, что там дома — угла не было...

Ничего, только одно — слово. Неукротимое слово веры.

«... Да не забвению предано будет дело... Управи ум мой и утверди сердце мое приготовитися на творение добрых дел... »

Без физических нагрузок (и довольно значительных) не воспитаешь человека крепким и выносливым, а ему, этому человеку, не сохранить в будущем здоровье. Современный город, груз школьного учения, вся дневная нагрузка требуют закаленности. В условиях существования (не столь редко это можно назвать и выживанием) человек вынужден обращаться к тренировкам (как единственно действенному средству), дабы выдержать натиск среды, забот и труда.

Но я хочу предостеречь от опасностей, которые подстерегают на этом пути в юности и молодости. Пережив все превращения в спорте (поначалу столь мирного и приятного), от любителя, преданного тренировкам, до профессионала, содержащего на средства от «гладиаторства» себя и семью (более восьми лет), я могу с достаточным знанием и опытностью представить различные личины, ипостаси спорта вообще. Тем более многие родители готовы, что называется, не глядя отдать своих детей в большие тренировки, не сознавая порой, что кроется за ними.

«Физическая культура и спорт ныне не являются однородными. Из этой системы, призванной оздоравливать народ, выделился большой спорт — сложное и противоречивое явление нашей жизни.

Современные Олимпийские игры, чемпионаты мира, история спорта и рекордных достижений — лишь пролог к борьбе за постижение природы организма, а большой спорт — из того же постижения. Он как бы осуществляет физическое посредничество между природой и человеком. Причем посредничество на высочайшем уровне.

Большой спорт — одна из форм познания. Какие угодно причины могут приводить в большой спорт: любовь, мужество, преданность силе, испытаниям, честолюбие, корысть... Однако объективно все это будет оборачиваться не чем иным, как познанием. Большое, малое, но познание. И этот процесс необратим.

Рекордсменство, вызывая порой раздражение в обществе, само того не желая, обогащает то же общество. Знания о силе — прежде всего знания о человеке, как и о других его качествах. И эти знания так или иначе становятся достоянием всех, практикой поведения, культурой управления организмом, новой красотой человека, одной из форм его мышления.

Большой спорт — не только искусство, как модно сейчас писать. И я бы сказал — не столько искусство с его приверженностью к прекрасному и совершенному. Без исследования экономической, общественной и нравственной эволюции общества нельзя объективно оценивать большой спорт. Меньше всего взрыв интереса к большому спорту связан с прогрессом радио и телевидения, доступностью зрелищ. Не даст ответа и объяснение стремлением порадоваться, отойти от забот. Существует сложная совокупность объяснений. Коренным образом заблуждается и тот, кто относит громадный прогресс большого спорта к явлению искусственному. Это в природе самого развития человечества.

Но все ли столь просто и красиво?

Вот одно из множества писем, адресованных мне. Оно начинается так:

«... С первых дней существования Советской власти наше государство поставило физическую культуру и спорт на службу укрепления здоровья народа, гуманной организации труда и отдыха граждан. Эти принципы законодательно гарантируют советским людям право на охрану здоровья, на всестороннее развитие личности. Это должен знать не только каждый студент, оканчивающий институт физкультуры... Я нефтяник. Всю жизнь хотел заняться простой физической культурой, на спорт не хватало здоровья. Однако не хватало времени ходить за тридевять земель на занятия. Ведь в Баку, как и в любом городе, спортплощадки можно пересчитать по пальцам. Так всю жизнь и занимался физзарядкой у себя на балконе, как и многие тысячи советских людей. Спрашивается, разве подобает городу в миллион жителей иметь спортплощадок раз, два — и обчелся? А у тренеров и работников физкультуры одна забота: «выращивание чемпионов».

Как же так? Ведь у нас в стране, пожалуй, самый могучий спорт в мире. Почему же люди страдают от невозможности заниматься физической культурой или спортом? Огромное количество золотых медалей (одних олимпийских чемпионов в стране свыше пятисот! ), великое множество мировых рекордов — и невозможность простым людям тренироваться?.. И ведь такое положение сохраняется десятки лет.

В чем же дело?

Хотят или не хотят руководители Госкомспорта СССР, но достижение этой цели — олимпийское превосходство над другими странами, наибольшее количество побед в мировых и европейских чемпионатах — поглощает основные ресурсы Госкомспорта, в прошлом Комитета по физической культуре и спорту (и не только финансовые). Так что о физической культуре и спорте для народа приходится говорить как о деле, в общем, второстепенном. И это не по какой-то злонамеренности руководства Госкомспорта. Так сложилось исторически, ведь сорок лет — это настоящий исторический отрезок времени, а именно сорок лет назад выкристаллизовалась нынешняя система физической культуры и спорта. Теперь о ней уже можно сказать, что она, выкристаллизовавшись, окостенела.

Именно с конца сороковых годов после соответствующего постановления на самом высоком уровне складывается эта система организации спорта, ее материальная основа. С того времени идеологические и политические задачи тесно сплетаются в один узел со спортивным движением в его высшем выражении — большом спорте. Происходит тотальная политизация спорта. Отныне физкультурные парады, внушительные шествия и праздники на стадионах, конкурсы силачей, массовые заплывы и кроссы должны олицетворять народный спорт — его безграничную массовость и доступность, а стало быть, заботу государства о народе (чистой воды фикция) — его здоровье и счастливой доле.

В печати появлялись цифры, ничего общего не имеющие с истинным состоянием дел. В действительности же спортивное движение в стране развивалось неудовлетворительно, и спорт отнюдь не являлся всенародным по причине малочисленности и недоступности для всей массы желающих заниматься, особенно для людей старше тридцати.

Тут не годится статистика сравнения с другими странами, тем более с дореволюционной Россией. Важно, в какой степени эти цифры соответствуют подлинному характеру движения, отражают его массовость и доступность для народа по всем направлениям. Лет двадцать назад выдавалась цифра от 70 до 80 миллионов — якобы столько людей было охвачено физкультурно-спортивным движением, чуть не каждый третий гражданин (и старики, и младенцы, и инвалиды тоже). Это не просто завышение, этакое тщеславие бюрократического аппарата, это уже высшее достижение в обмане и очковтирательстве, настоящий полновесный рекорд.

Золотые медали, очки, рекорды, гром олимпийских побед, завоеванные европейские, мировые первенства и это в то время, когда в стране остро ощущается недостаток в массовых спортивных сооружениях (не помпезно-олимпийских) и оборудовании. В гигантском количестве не хватает плавательных бассейнов — абонементы достаются счастливчикам (к тому же те немногие бассейны, что есть, сосредоточены лишь в самых крупных городах). На каждый действительно приличный спортивный зал приходятся десятки, если не сотни и тысячи, подвалов — в них зачастую не только тренироваться, а и просто дышать затруднительно. Качественное спортивное оборудование можно увидеть в залах, счет которым можно вести на десятки, в остальном же это самый примитивный и чаще всего кустарный инвентарь. Об этом можно писать бесконечно: здесь подлинная разруха и бедствие. И это при наличии самых современных разработок и готовых образцов. Но и эти «залы» (подвалы, закутки, котельные, гаражи, всякие аварийные помещения, никому не нужные из-за разрушенности) не в состоянии принять и ничтожной части всех жаждущих тренироваться.

Наиболее волевые люди подаются в самодеятельную физкультуру, ибо им нечего дать, даже учебных пособий в достаточном количестве («физзарядки на балконе»). Эти учебники по различным видам спорта для самостоятельных тренировок — одна из самых дефицитных статей литературы. Именно несостоятельность государственной системы физической культуры и спорта для обычных людей привела к такому расцвету самодеятельной физкультуры и спорта, в которой, кроме добра, таится и немало зла из-за незнания людьми основ физиологии и методики тренировок. И над всем этим сияет та самая цифра: 70— 80 миллионов физкультурников и спортсменов в стране. Уж поистине: «сдайся, враг, замри и ляг... »

Ориентация спортивного движения на олимпийские и мировые победы, а также на рекордсменство не могла не породить как соответствующий аппарат, так и структуру самого движения. Сверху донизу его пронизывает одна задача — быть по возможности первыми во всех видах соревнований. Тут, как на производстве, существуют планы — это на первые и призовые места, а также очки, медали, рекорды... Целое ведомство с огромным штатом бьется над реализацией этих планов. И не удивительно, что все спортивное движение уже играет для данных планов подчиненную роль. Таким образом, количество рекордов, медалей и очков на Олимпийских играх и чемпионатах мира является мерилом развития спортивного движения в стране, его народности и доступности, что, безусловно, не отвечает истине, хотя в эту формулу верили (и еще верят).

При такой организации спорта, к которой привело упомянутое постановление конца сороковых годов, уже все, даже формирование секций в самых отдаленных городах, выводится на решение головной задачи — рекорды, золотые медали на играх и чемпионатах. Планы работы тренерам на местах (а следовательно, зарплата и продвижение по работе) определяются именно с учетом этой, так сказать, высшей задачи: чемпионы и рекорды (подготовить такое-то количество разрядников, выиграть такие-то места и т. д. ). На практике это оборачивается отбором физически самых перспективных юношей и девушек. Не способные к росту результатов, а тем более нуждающиеся в занятиях из-за болезней сразу же отсекаются. Они не могут представлять интереса для «спорта результатов». С точки зрения большого спорта все происходит логично: такие люди не должны занимать ограниченное количество мест, которые имеются для тренировок в стране. Для них есть «физзарядка на балконе».

Происходит отбор уже на самом нижнем этаже якобы массового спорта. Уже здесь большой спорт диктует свои условия, свою политику — на начальном этапе физического воспитания.

Правда, сейчас главным образом в странах с небольшим количеством населения, жаждущих доказывать свое спортивное превосходство, а значит, и политическое, общественное тоже, путь прохождения к золотым медалям несколько меняется. Создается ограниченное количество специальных детских школ, где идет отбор и воспитание возможных чемпионов (это средние школы с полной спортивной специализацией). Подобный прием позволяет обходиться вообще без массового спорта. Моральная сторона данного принципа не может не вызывать настороженности. И в самом деле, идет добротное воспитание юношей-боксеров, юношей-борцов, юношей-штангистов. И это в возрасте, когда подросток, а нередко и просто еще ребенок не способен дать себе отчет в том, что он делает и с ним делают.

Познав школу большого спорта (на деле жестоко профессионального), я не могу не считать большой детский спорт вредным и ошибочным уклоном в системе большого спорта. Это тот случай, когда очки, медали, рекорды и определенные ложные представления навязывают нездоровый путь вопреки даже обычной логике, не только гуманности.

Этот опасный уклон можно охарактеризовать как стремление решать задачи спортивного престижа (якобы и политического тоже), что называется, любыми средствами, важен конечный результат — медали!

Детский и подростковый большой спорт подчиняется законам борьбы взрослых, ведется по законам борьбы взрослых — без всякой скидки, весь под прессом предельных напряжений (не только физических, но и нервных). А ведь человечество издревле оберегало от подобных испытаний и потрясений — во всяком случае стремилось — детей (подростков тоже) и женщин. Это являлось первой заботой любого человеческого сообщества, включая самые примитивные ступени его состояния. Даже не вооруженные знаниями люди не сомневались, что детский организм не способен без соответствующего урона противостоять жестокостям той борьбы, которая по необходимости выпадает на взрослый организм. И что уж тогда толковать о детстве и всем том, что составляет детство и должно быть в детстве?

Эта практика детского спорта со всех точек зрения недопустима, хотя ее активно подпирают и отстаивают сотни тренеров и спортивно-административных работников. Полагаю, однако, что здесь срабатывает не только недомыслие или эгоизм, но и казенный принцип радения об очках, медалях и победах... Любой ценой, все средства хороши.

Для настоящего, здорового спорта такие победы и медали совершенно не характерны, скорее даже неприемлемы. Рано или поздно этот принцип вовлечения детей и подростков в большие тренировки и соревнования — принцип побед и медалей любыми средствами (что особенно прискорбно: от имени и именем государства) — вступит в противоречие не только с социалистическими принципами, но и с обыкновенной человеческой моралью, всей суммой человеческих ценностей.

В отдельных случаях этот принцип побед и рекордов любой ценой уже вступил в конфликт с совестью общества; например, в практике применения допингов, которые, как чума, поразили мировой спорт.

Итак, о народном спорте, о физической культуре для народа уже приходится говорить как о деле второстепенном для Госкомспорта. И повторяю, не по какой-либо злонамеренности руководства. Госкомспорт действует согласно задачам, которые перед ним поставлены. Одно дело — общие задачи и требования, другое — реальные возможности и реальные требования.

Надо побеждать в большом спорте — решение всех прочих задач смещается на задний план помимо воли руководящих лиц и спортивных организаций. С каждым годом возрастающая конкуренция навязывает все новые и новые вложения средств. Они отпускаются Госкомспорту в заданном размере. Решение все усложняющихся задач большого спорта невольно происходит за счет всего другого спортивного движения, главным образом, как это ни трагично, за счет спорта и физической культуры для народа.

Это очевидно, не надо цифр и выкладок: люди остро страдают от недостатка физической тренированности. Физическое воспитание в школе не дает эффекта. По существу оно отсутствует, его как бы нет. Школы с современными тренажерами, бассейнами, душевыми являются покуда редчайшими исключениями. Тут не следует обольщаться: одной игры в мяч на школьном дворе (если таковой еще имеется) или разминкой в школьных коридорах («руки в стороны, теперь присесть... ») детей не воспитаешь здоровыми. В той же степени это касается и самой школьной программы — в деле физического воспитания она, пожалуй, отстает от требований времени на добрые полвека.

Стране недостает средств на подлинно народный, не показной, не вывесочный спорт и физическую культуру. Нужны залы, оборудование, кадры специалистов. Для подавляющего количества людей большой спорт — это всего лишь грандиозное шоу, спектакль силы, выносливости, мужества, но все же только спектакль, развлечение у телевизора или за чтением спортивного раздела в газетах.

Это тоже очевидно: ради здоровья общества в целом большой спорт должен потесниться. Слишком неравные ценности по разные стороны весов. Это не преувеличение. Ныне школы да и вся страна (одно с другим связано неразрывно) переживают глубокий кризис: ниже падение в физическом воспитании уже невозможно, дальше — вырождение.

Этот кризис физической культуры и спорта в стране в своей главной части сложился и складывается в школьные годы. Именно в эти годы физическое воспитание наиболее действенно, оно формирует человека не только физически, но и определяет культуру отношения к телу, вырабатывает неукоснительные, ненарушаемые правила физической гигиены через движение, следовательно, и здоровья. Дело это настолько серьезное, настолько запущенное и в такой степени касается будущего нашего народа — его духовной крепости, творческой мощи, способности к труду, защите Родины и созданию всей совокупности народных ценностей, что нужно незамедлительно браться за преобразовательскую работу, и никаких ведомственных обид быть не должно.

Различного рода меры (все частичные) по улучшению спортивно-массовой работы обстановку не только не изменят, но и не улучшат существенно. Пока не будет решен вопрос взаимоотношений большого спорта со всем спортивным движением, любые меры окажутся лишь временными, частичными, просто благими порывами.

Необходимо осознать и другой факт. Вопрос здоровья народа, физической культуры и спорта в школе не решить без новой материальной базы. Не следует обольщаться на сей счет. Никакими ухищрениями, временными мерами, постановлениями и циркулярами эту задачу не подвинуть. Нужны залы с современным инвентарем и крайне нужны плавательные бассейны. Нужны кадры преподавателей, особенно для средней школы. Нужны не два часа в неделю физкультуры, а ежедневные, как в большинстве развитых стран мира.

Пока что на здоровье от физической культуры расходуется то, что остается от других, более «важных» дел. К примеру, тяжелоатлетический спорт и весь сопутствующий ему атлетизм — мощную форму физкультурной оздоровительной гимнастики, а также запросы других видов спорта на штангистское оборудование обслуживают заводы с мизерной производительностью. Ежегодная потребность штанг одной только РСФСР составляет сорок тысяч единиц. Заводы производят чуть больше одной тысячи, из которых едва ли не треть уходит за рубеж на валюту. Маленьких обрезиненных штанг, которые предельно приспособлены для занятий в домашних условиях (один из самых полезных и ходовых спортивных снарядов), в 1986 году было произведено по стране всего... десять штук!

Как тут организовывать секции, с чем, спрашивается, им придется работать? Вот и варят, куют, точат самодельные снаряды по всей стране,

Общество не стоит на месте, оно развивается — трудно, сложно, но нащупывает дорогу вперед. Гонка, в которую оказался вовлеченным советский спорт, победы любой ценой требуют осмысления путей. Пора остановиться, обдумать, что и как происходит в системе этого спорта; решить, что нужно и нужно ли, какие ценности суть истинные, а какие химерические, наносные, ложные; взглянуть по возможности беспристрастно, куда идет советский спорт и какой спорт в действительности нужен социалистическому обществу. И вообще, что призван доказывать большой спорт и доказывает ли?..

Ведь с конца все тех же сороковых годов мы, по существу, обретаемся на путях профессионализма, купли-продажи здоровья и силы (точно так же покупаем здоровье детей, подростков и юношей во имя золотых побед в большом спорте). Ведь сам такой принцип был отвергнут революцией как безнравственный по отношению к человеку. Долгое время после революции в стране практиковались спорт и физическая культура не как профессия или замаскированная профессия, а как средство оздоровления людей, и только. Мысль о купле-продаже здоровья и силы ради эксплуатации на спортивных подмостках представлялась категорически несовместимой с принципами революции. Тогда это было аксиомой. Мы гордились таким взглядом перед всем миром, и понятно почему.

С того времени многое изменилось, но сам принцип отношения к человеку (его здоровье, призвание, назначение — самые значительные ценности, своего рода святыни) остается смыслом и нервом социалистической морали.

Нужны ли нашему обществу люди, профессия которых с самых юных лет только прыгать, только бить, только поднимать тяжести и нырять?.. Нужны? Тогда с какого возраста? С какими гарантиями для них, людей, посвятивших себя этому? И вообще, в каком размахе все это потребно обществу — не вывеске, не ложным фетишам, а практическим нуждам общества?..

Никто никогда не пытался решить на государственном уровне вопросы философии спорта, его смысла, места в обществе, направления движения, наиболее рациональной и гуманной формы использования. Уже более сорока лет наблюдается лишь голое администрирование: приказ, запрет, наставления. За это время физическая культура и спорт выросли в одну из самых заметных отраслей знания, культуры и потребностей общества. Без крутой ломки определенных взглядов, выросших из системы бюрократических традиций и ложных фетишей, без нового революционного взгляда на народную физическую культуру и спорт их полноценное развитие невозможно.

И в большом спорте, в его, так сказать, угодьях и владениях нужна основательная переоценка определенных установок. Здесь тоже представляется сомнительным ряд основополагающих посылок, покуда официально бесспорных для нас. Вряд ли стоит следовать им только потому, что этой дорогой идет мировой спорт. Мы можем отстаивать и утверждать свои ценности. В этом проявятся социалистические принципы морали, но это уже особый и своего рода профессиональный разговор.

При всем этом надо отдавать себе отчет и в том, что такое большой спорт пусть даже в своем нынешнем понимании. Прежде всего это самостоятельная и очень значительная культурная ценность. Традиции большого спорта уходят в века и тысячелетия. В этом движении замыкаются опыт множества поколений, их усилия, открытия, великие свершения духа и силы.

Современное общество немыслимо без большого спорта (скажем, футбола, хоккея). И жизнь дает этому доказательства. Нельзя огульно ограничивать это могучее проявление человеческой природы. Большой спорт решает далеко не только идеологические и политические задачи. Он является реакцией общества на современную жизнь, ее по-своему беспощадный пресс. Он защищает общество от насилий техники, урбанизации жизни и еще множества других неблагоприятных, а порой очень жестоких воздействий. И кроме того, а может быть, это и самое главное, он — праздник человеческой мощи и духа.

Однако большой спорт нуждается в своей регламентации, определении места в обществе.

Для долгой и здоровой жизни занятия спортом важны в той же мере, что и разумное питание (естественно, и при соблюдении режима). Но я знавал людей весьма преклонных лет — они курили, помаленьку выпивали, да что там, случалось, и не помаленьку!

Их долголетие я относил исключительно к природно крепкому здоровью, так сказать, генетически обеспеченному. Но однажды я услышал от девяностолетнего человека (он был, кстати, женат на далеко нестарой женщине) слова, которые, я думаю, отчасти высветили существо долголетия. Старик, а его трудно было назвать стариком, суховатый и прямой мужчина с умным, пытливым взглядом, сказал:

— Мне очень приятно жить...

Я услышал и окаменел. Сколько же в этом смысла! Да ведь именно здесь объяснение долголетия множества людей и, наоборот, болезней и преждевременной гибели других.

Если человек находится в обстановке, которая не угнетает его, ему по душе дом, люди, которые его окружают, и он с удовольствием (а не брюзжанием и тревогами) встречает каждый день, он будет долго жить, если не долго — все равно выберет свои годы, не рухнет на подходе к истинно зрелым летам.

«Счастлив тот, кто счастлив у себя дома», — написал Лев Толстой, уже прожив долгую жизнь. Здесь ответ если не на все, то на большинство вопросов, и прибавить нечего. Как это мало и как вселенски много!

Целый мир радостей, больших и малых, — нет без них пульса жизни. В тоске по любви и радостям у Бетховена вырываются не слова, а стон:

«О провидение... ниспошли мне хотя бы один миг чистой радости!.. »

Можно встретить и перешагнуть через горе, беды, потрясения, если есть этот мир любви и радостей. Именно чувство любви (не крохоборство случайно-собачьих встреч) делает и мужчину и женщину красивыми и несокрушимыми...

Великий музыкант Пабло Казальс, просыпаясь утрами, непременно спешил к любимой виолончели и не по долгу, обязанности урока, репетиции, а в радость, наслаждение играл около часа. И уже после — обряд умывания, бритья, завтрака... И еще любовь к женщине до самых седин... Это как раз та самая гармония бытия. И она свойственна (и доступна) далеко не только людям известным, защищенным достатком и славой.

Казальс прожил почти столетнюю жизнь, концертируя едва ли не до последних дней.

Да простит меня Бог за обращение к сугубо практической материи, но именно она является предметом нашего разговора. Итак, продолжу.

Функции человека при такой жизни действуют в оптимальном режиме. И даже вред курения и алкоголя, а порой и обильной закуси сводится к ничтожному.

Именно современные условия существования, особенно в городе, ежеминутно расстраивают здоровье, во сто крат увеличивая пагубность любой нездоровой привычки. Дабы выстоять в подобных условиях, не сломаться, человек вынужден обращаться к интенсивным занятиям спортом в сочетании с жестким режимом питания и поведения (сон, прогулки и т. п. ). Отсутствует насилие над жизнью — человек раскрепощен, и жизнь уже не нуждается в суровом и неукоснительном подправлении ценой покоя и дополнительного труда.

Выработка привычки к физической работе — почти всегда болезненный и тягостный процесс. Большинство людей отказываются от тренировок, скажем, через три — пять недель. Зачем добровольно истязать себя бегом или поднятием тяжестей? Ведь это, оказывается, труд...

Привычка к тренировкам — процесс далеко не механический. На первых порах (может быть, пять-шесть месяцев... может быть, и год) понуждать себя к занятиям не просто, какая уж тут отрада, человек сознает, что тренироваться надо, и гоняет себя в беге или упражнениях. Но с какого-то времени, когда нарабатываются определенные физические качества: выносливость, сила, ловкость, занятия начинают приносить удовольствие. И чем выше тренированность, тем выраженнее это чувство. Именно оно, а не одно сознание того, что физические нагрузки необходимы, и привязывает к тренировкам. Человек испытывает удовлетворение от владения своим телом, выносливости в движении, силы в упражнениях с тяжестями. Он освобождается от слабостей, двигательных ограничений, присущих дряблости, при этом неизбежна и перестройка психики. Заметно крепнет уверенность в себе, резче проступают определенные черты характера — из новых и полезных, жизнь приоткрывается с неизвестной стороны. Все это смягчает, а после существенно ослабляет необходимость неволить себя. В конце концов, действиями человека уже руководит не столько физическая потребность, сколько психическая.

Но для этого в тренировках нужно преодолеть рубеж принуждения, основанный на сознании необходимости поддерживать системы организма и тело в порядке.

К принуждению, пусть не в той мере, приходится прибегать после каждого более или менее заметного пропуска тренировок (болезнь, командировки... ). Первые занятия опять идут в тягость, даже с насилием над собой, однако очень скоро процесс физического обновления возрождает и чувство удовольствия, а за ним и привязанности, нерасторжимости с тренировками.

Именно так: следует противопоставить волю в те первые месяцы, когда нет ни выносливости, ни силы мышц, ни самих мышц. В наличии лишь жалость к себе (под видом озабоченности о здоровье), хилость, усталость и очень часто болезни. Надо все создавать заново, порой под прессом обострения недомогания, сомнений, даже страхов (еще как дает знать о себе инстинкт самосохранения) и не только усталости, но и отвращения к физическим нагрузкам. Это уже испытание, это груз; его надо просто тащить, тащить... Это тот исключительный случай, когда покорность нужна и не постыдна.

Вообще же грамотные тренировки — это осторожность и постепенность в нагрузках. К тому же нередко фоном такого втягивания являются болезненность, нездоровье — их тоже следует преодолевать мужеством поведения, но мужеством разумным, далеким от слепого упрямства.

Удовлетворение от управления своим телом, физическое возрождение и неутомимость, непременно переносимая уже на всю жизнь (не только тренировки), награждают многими радостями далеко не одного животного характера. Эти радости подпирают, обогащают чувства самого высокого психического свойства.

Тут как при изучении иностранного языка. Два-три года человек зазубривает слова, проклинает глаголы, спотыкается на любой фразе — и вдруг на последних курсах речь начинает литься сама, он читает бегло, уже без словаря, восхищаясь оттенками языка, которые столь часто непереводимы на русский. И в физическом воспитании поначалу все скрыто, и дабы прорваться к силе, выносливости, закаленности, нужны время и воля. Без принуждения себя этот путь к здоровью не взять.

За этим преодолением уже не только избавление от болезней и немощи, но и наслаждение работой, которая делает тебя более совершенным и неутомимым; в результате множество дел становится доступным, возрастают ширина и глубина охвата жизни, само качество жизни.

Это удовлетворение от физического обновления, накопления силы для некоторых молодых людей превращается в самоцель. Необходима подстройка этого влечения. Это и воспитательная работа тренера, и отношение родителей, и вся мораль общества — не могут слепая сила, животная мощь и выносливость являться первостепенным достоинством, тем более содержанием жизни. Не могут заменять главные ценности жизни мускулы-шары, безупречное владение приемами рукопашного боя или какие-то иные сверхкачества, если только молодой человек не избрал профессией физическое воспитание людей. Молодости с ее динамичностью нравится власть над людьми (над мнимой заурядностью), превосходство, которые дают сила и умение ею распоряжаться. Не меньшую власть над молодым сознанием имеет хвастливое чувство превосходства своих мускулов, их внушительное и по-своему грозное развитие — это сразу ставит юношу над сверстниками, наделяет все той же мнимой исключительностью.

В общем, это свойственно людям. Не одна привязанность к технике, искусству управляет будущим инженером, поэтом или артистом. Здесь страсть, воля и честолюбие лепят (нет, не обязательно созидают) человека. Если честолюбие не отрывается от реальностей, не смыкается с маниакально-тщеславным чувством единственности своего дарования, в нем нет ничего ущербного, ничего от бесчувственности к человеку и человечеству. Вся суть в том, что упование силой, возведение ее в абсолют, в верховного распорядителя отношений между людьми неизбежно калечат личность, дают простор сорным и опасным чертам характера, обрекают на умственную и душевную ограниченность. Ценность такого человека для общества весьма скромная, ибо он способен лишь к самой примитивной работе; отсюда неизбежность столкновения высоких амбиций с невысокой стоимостью действительных способностей и возможностей.

За культом героев Олимпийских игр — тысячелетние традиции, и нет здесь передержек; человек в спортивной борьбе выявляет те черты характера, которые не могут не вызывать восхищения, волю, презрение к риску и болям, преодоление трудностей, большинство из которых не по плечу обычным людям. Какая же убедительная демонстрация превосходства над любым из смертных, что за сила, ловкость, неутомимость!

Демонстрация превосходства — вот это для довольно существенной части молодых людей оказывается определяющим, самым притягательным в спорте. И опять-таки это естественно, ведь это спорт, значит, соревнование. Но рука об руку с этим чувством поспешает другое, кровный брат его — агрессивность, утверждение кулаком и насилием своего «я», так сказать, своей исключительности и, конечно же, самовлюбленность, самолюбование.

Спорт — это обязательность соперничества, а стало быть, воспитание воли, умение через риск и трудности прорываться к победам, но всегда и во всем здесь непременно присутствует, пусть в зачаточном состоянии, чувство превосходства. Оно из необходимости силой и выносливостью подавлять соперников — то самое ощущение исключительности. Присутствие данных черт характера прослеживается у всех великих и невеликих чемпионов и часто в таких дозах, когда уже и от самих побед разит... разит и мутит. Для людей несложившихся, а в большом спорте, как это не прискорбно, нередко встречаются такие, это неизбежно оборачивается сужением интересов, обеднением личности, а в соответствующих условиях — и вырождением. Немало я встречал подобных суперменов с самыми громкими именами, зализанных почтительностью газет, подобострастием публики и с своеобразным сознанием вседозволенности (выше закона и вне закона — это все прописи для «заурядностей» и «ничтожеств», разных там «доходяг», «очкариков»... ).

Не надо забывать и о том, что существует и популярность, основанная на откровенном невежестве.

Есть кумиры черной силы, кумиры невежества и грубых, примитивных чувств.

Спорт соединяет в себе два начала: воспитательное, созидающее и разрушительное, низменное, тяготеющее к животному. Эти два начала находятся в непрерывном борении. Животное всегда имеет преимущество в этом противоборстве — оно от более древней основы человека, от инстинктов, от бережения прежде всего себя и подавления всех других.

Ведь древняя поговорка греков «В здоровом теле — здоровый дух» переведена неточно. На деле она звучит так:

«Надо молить богов, чтобы в здоровом теле был здоровый дух».

Это уже совсем другой смысл!

Сила сама по себе не означает нравственного и духовного здоровья. Так сказать, качество ее будет прямым образом зависеть от воспитания. Что будет заложено в человека, то и станет воспроизводить сила.

Спорт — могучее средство здорового воспитания и не менее действенное средство разложения личности.

Без понимания этого вряд ли можно определить верное направление спортивного движения, характер отношения к нему, всего того, что формирует нашу мораль.

Знания, культура, понимание и любовь к труду — вот то скальное основание, которое должно подпирать спорт. Если бы речь шла только об отдельных людях, не стоило об этом и беспокоиться, но в определенных условиях эти качества — звериная энергия, правота кулака, всеядность как выражение философии побед во что бы то ни стало и любой ценой (победителя не судят, победитель всегда прав и привлекателен) — становятся частью морали общества, сказываясь уже на всех людях.

В нынешнее время возвеличивания героизма большого спорта, общего, безусловного преклонения перед его идолами, гипнотического влияния на массы (выражаясь языком сталинской эпохи), особенно на молодежь, воспитательная функция спорта дает трещину (да что там трещину — пропасть! ), открывая поистине безбрежный простор прославлению мускулов и носителей разных видов физического превосходства над обычными людьми. Хотят этого люди или не хотят, но животная мощь, физическое подавление одного человека другим, преобладание грубой силы над духом, чувствами самого высокого порядка, сложным миром души уже занимают ведущее место в морали части общества. Извечные ценности, добытые (и добываемые, хотя они извечные) упорной работой мысли, мученичеством и горьким опытом судеб целых поколений и государств, в том числе и прежде всего искусство (обращение к душе как высочайшей святыне, смыслу всех деяний рода гомо сапиенс), а также разум, творящий мысль, уважение к труду, созидание через добро тускнеют, смахивают на уродцев, достойных лишь снисхождения. Сужается круг культуры духовной — расширяется замах животных инстинктов, уже определяющий живучесть общества. Это тоже, разумеется, культура, новая культура. Ее уже подпирают своя музыка, свой язык, свои духовные ценности и свои пророки...

Против кого эта сила и энергия инстинктов, какой мир, какие ценности они утверждают, что за ними? Выражением каких процессов в обществе они являются?..

Из торжества красоты, мужества, дружбы, уважения соперничества спорт на ступенях высшего развития зачастую вырождается в разрушителя человеческих ценностей, в том числе в весьма значительной степени и от самого спорта блекнут, вянут исконные цели поколений юных: умом, культурой, преданностью добру и справедливости служить человечеству.

Примитивность и самодовольство присваивают и осваивают жизнь.

А спорт? Ослепительное свечение и бряцание олимпийских наград. Рев и буйство стадионов. Кумиры с надутыми мускулами и пустыми глазами. Огромный механизм машин государственного и общественного возвеличивания силы и мощи, наркотическая притягательность титулов, медалей, поклонений... Твоей единственности...

Совершенно не случайны побоища на стадионах — люди выхватывают из спорта именно это звериное, оставаясь совершенно невосприимчивыми ко всему прочему. Не случайны столь убого-позорные явления, как школы, где воспитывают из детей лишь штангистов, лишь прыгунов или гимнастов (и уже во всех без исключения не дерзость ума, пытливость, самостоятельность, а послушание). Не случайна и народная любовь к победам подобного рода — это уже отравление и отравленные... Не случайно и почитание победителей вне их других достоинств. Да будь победитель трижды негодяй и ничтожество, но ведь он выпекает золотые медали — и уже молитесь на него, подражайте... У каждого общества свои идеалы, свои герои и назначенность героев...

Смысл дней — разум, творчество, созидающая работа, верность справедливости, поклонение истине и утверждение добра. Не могут, не должны и не смеют инстинкты от силы, превосходство мускулов менять расстановку ценностей в жизни. Это не пустые слова — масштаб ценностей.

Нет юности и молодости без идеалов (к прискорбию, от них весьма свободны так называемые зрелые годы). И когда в эти мечты, образы незаметно укладывается представление о физической мощи как идеале жизни, олицетворяющем едва ли не смысл бытия, — это уже вырождение. Нет и не может быть отрицания спорта — это нелепо, глупо, однако недопустима и такая его роль, такое значение, когда неизбежен размен коренных человеческих ценностей на инстинкты, а с ними и неизбежно размывание опорных понятий жизни. Спорт в любом его масштабе тогда служит обществу, когда выполняет подчиненную роль в системе общественных и моральных отношений.

Нельзя не видеть, что нынешняя эпоха героизма в спорте воспитывает, зовет к совершенству, так или иначе благотворно сказывается на каждом. И тем не менее эта эпоха героизма в спорте, непрерывно расширяя границы своих владений, урезает пространство других ценностей нашей жизни. Без понимания двуликой природы спорта нельзя и дальше относиться безучастно, бездумно к такому феномену нашей жизни, как большой спорт и вся система спорта вообще.

Мир вокруг — вечная природа, любовь, продвижение к цели в научном поиске, искусство и достоинство честного труда. Разве это изжило себя, утратило смысл? Разве все чувства замыкаются лишь на деньгах, наживе, карьере, насыщении животного? Разве достойно дней исступленное почитание славы, погоня за славой — славы во что бы то ни стало, пусть ценой любых потерь, разрушения здоровья, благополучия близких, но славы, больше славы!..

Эти черты зримо просматриваются в современной жизни и с особенной явственностью в большом спорте и подпирающем его обычном спорте.

Цена жизни... Естественно, каждый волен распоряжаться своей жизнью, и все же...

За что класть жизнь, ради каких идеалов? В спорте гибнут на склонах неприступных гор, в океанских просторах, расстаются с жизнью на ринге, даже в рискованно-обыденных тренировках и, само собой, в различного рода трюках за определенную плату.

Жажда подвига в крови человека. Но ведь складывают голову и в столкновениях с врагом, защищая родину, справедливость, женщину, преодолевая насилие догм и мертвящую одинаковость, серость существования...

Какова же цена саморазрушения, риска и даже гибели в спорте?

Цена подвига...

А если нет подвига, если жизнь выше всех этих предлогов и подлогов. Я не описался, в спорте высших результатов, на мой взгляд, происходит подлог тех целей, во имя которых святы и оправданы риск и саморазрушения. Вокруг предостаточно того, ради чего приходится поступаться здоровьем и жизнью.

Слов нет, риск присутствует и в обычной жизни, как и саморазрушение (часто, к сожалению, вынужденное): автомобильная и авиационная катастрофы, ошибка врача да и просто несчастный случай. Однако все круче и, так сказать, охватней берет свое риск очевидный, сознательный. Риск жизнью единственно ради славы и... денег, причем слава и деньги чаще всего выступают общим понятием. Процент людей, согласных на это, невелик, его и не углядишь на бумаге. Но суть в том, что этот процент от людей, которые, рискуя собой, являются примером для массовых подражаний, входят своим поведением, обликом, моралью в плоть и кровь поколений юных.

Чего ради риск, это безудержное разбазаривание энергии и здоровья? Какой предстает цена жизни? Кому нужно обесценивание и обесчеловечивание жизни? Что выражают и отражают дробление, измельчание смысла нашего бытия?

Достижения искусства, как и науки, по своей природе требуют от своего создателя всех сил и в конечном итоге жизни. И люди отдают ее. И эти творения, открытия, труд становятся движением вперед всего человечества, облегчают, украшают жизнь едва ли не каждого. Иное же отношение прежде всего свидетельствует о коренном неблагополучии в обществе, выражением чего и является невысокая стоимость жизни. А спорт — золотые, серебряные медали... ордена, почет… Спорт так часто мажет несправедливо устроенную жизнь в розово-благостные тона.

Камни месить человеческой красотой...

Жизнь подставляет людям лживые и ложные идеалы. За лозунгами спортивной красоты, здоровья, силы происходит дробление ценностей, подменяется высокая устремленность к добру, чистоте, расширению границ разума бешенством и неразборчивостью побед.

Это все так смыкается с окопно-ущербным представлением бытия, когда весь мир зрится враждебным, его надо покорять — топтать, брать и покорять.

Лев Толстой писал незадолго до смерти:

«... Человек признает себя Богом, и он прав, потому что Бог есть в нем; сознает себя свиньей, и он тоже прав, потому что свинья есть в нем. Но он жестоко ошибается, когда сознает свою свинью Богом».

От Пушкина, Гоголя, Льва Толстого, Владимира Соловьева, Достоевского, Чехова, Булгакова — преклонение перед человеком, яростная рубка зарослей предрассудков, непримиримость к насилию, надругательствам во имя ложных представлений, расчистка путей к душе, освобождение души — вся упорная, кроваво-жертвенная работа поколений, биение мысли и совести, надежды всех и каждого... Освобождение души. Душа без оков. Свет души. Отрицание насилия.

Любое социальное, общественное и всякое иное движение обречено на провал, не будь в центре его, смыслом его человек и человеческое. Сами по себе не могут существовать раздельно экономическая потребность и духовная потребность общества. Прежде всего и всегда в центре любого движения, претендующего на прогрессивность, созидательность, должны стоять человек и человеческое.

Общество, которое не научится беречь свою культуру, не вырвет детей из цемента бездушия школ, не покончит с издевательски пренебрежительным отношением к делам и вере пращуров, общество, которое не в состоянии заметить у людей душу и осознать, что нельзя топтать ее, то бишь относиться к людям только как средству, — обречено на варварство. Никакая развитая экономика, послушная наука послушных академий, форумы различных организаций, тем более Олимпийские игры, не в состоянии обеспечить такому обществу здоровье и процветание.

Все извращения недавней нашей истории, вся та убогость существования били (и всегда будут бить) прежде всего по человеку и человеческому. Опасно это не замечать или отметать как нечто метафизическое, лишенное реальных связей с жизнью и вообще противное духу передовых идей.

Было и будет (и ничто не изменит этот постулат, даже террор и нужда, — это тоже исторически доказано, и не раз), так было и будет: сначала — человек, признание его высшей ценности. Эта та твердыня, которая не имеет зримых очертаний, тем более грозных, но отрицание которой всегда будет оборачиваться жесточайшими катастрофами как жизни отдельных людей, так и жизни целых обществ.

В речи на митинге 16 ноября 1983 года Фидель Кастро заявил:

«... никакое преступление не может быть совершено во имя свободы и революции... »

Никакое.

«... Правда и состоит в том, дабы говорить то, что думаешь, даже если заблуждаешься... »

«Нужно повиноваться истине, а не большинству... »

Сказано это было Бальдассаре Кастельоне еще в XVI веке, задолго до возникновения идей научного коммунизма.

А три века спустя эти истины еще раз прозвучали из уст человека, им был Достоевский:

«Правда выше Некрасова, выше Пушкина, выше народа, выше России, выше всего, а потому надо желать одной правды, искать ее, несмотря на все выгоды, которые мы можем потерять из-за нее, и даже несмотря на все те преследования и гонения, которые мы можем получить из-за нее... »

Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке Royallib. ru

Оставить отзыв о книге

Все книги автора

⇐ Предыдущая 1 2 34