КАПИТУЛЯЦИЯ

Город горел, корчился в жарком пламени, давился жирным черным дымом, кричал и молил о помощи на разные голоса.

Гаубичная батарея на соседнем холме еще раз слаженно рявкнула. От одной из башен магистрата отвалился зубец, тяжело рухнул вниз с высоты десятков локтей, рассыпался разящим крошевом по замусоренной булыжной мостовой, по брошенным пожиткам и телам горожан, которым сегодня не повезло.

Сразу в трех кварталах, купеческом, литейном и цветочном, занялись новые пожары. И только императорский дворец, за закопченной, но пока что нерушимой белой стеной выглядел последним оплотом былого величия.

За стенами дворца и в городе все понимали - столица Эсгенской империи обречена.

Понимал это и его величество король фарамарский, Карл II Лучезарный, чья армия как раз и довела столицу соседнего государства до столь беспомощного и жалкого состояния.

Этим прекрасным солнечным утром король величаво прогуливался по смотровой площадке на вершине одного из пяти холмов окружавших город. Здесь же размещался лагерь армии, королевский шатер, и изысканно сервированный раскладной столик с королевским завтраком.

Король любовался горящей вражеской столицей и предавался размышлениям.

Справа от прогуливающегося Лучезарного замерли в едином строю военачальники, преданно пожиравшие глазами монарха. Слева в выжидательной позе застыл маркиз Дантини - наперсник, первейший советник и правая рука его величества.

Командиры терпеливо ждали приказа о начале решающего штурма, читай - отменного грабежа, резни, насилия и мародерства. Дантини же просто держал королевскую шляпу, футляр со штабными картами, подзорную трубу и откровенно скучал.

- Какая глупость, господа! - вдруг воскликнул монарх обернувшись к свите. - Столь беспечно построить столицу именно здесь! С этих холмов город как на ладони. Его даже бомбардировать не интересно! Какая, право, скука!

Военачальники все как один дружно склонили головы в знак согласия и щелкнули каблуками. Эсгенская стратегическая и тактическая бездарность, действительно, вот уже вторую неделю, а именно столько продолжалась победоносная военная кампания фарамарцев, сомнений ни у кого не вызывала.

- Много ли славы в такой войне? - продолжал Лучезарный. - Что запомнится потомкам? Что напишут летописцы? Что мы вероломно напали на соседнее государство? Коварно разгромили его армию, используя подлые маневры и неконвенционные секретные гаубицы? Сравняли с землей его столицу с тысячами мирных жителей?

- Если ваше величество позволит... - подал голос краснолицый и пузатый барон Лиран - генерал от инфантерии.

Лучезарный милостиво кивнул.

- Летописцам достоверно известно, - продолжал генерал, - что подлые эсгенцы против нашего королевства злоумышляли. Мы только упредили разбойничье нападение. Сомневающиеся же летописцы, коих немного, но нашлось, были рекрутированы в сводный отряд фронтовых историографов. К сожалению, по чистой случайности, отряд вчера накрыло дружественным огнем нашей батареи. Подчиненные славного Санти тщательно там все проверили. Выживших нет.

Стоящий рядом мрачный одноглазый детина, в мундире королевского гвардейского особого разведывательного батальона, поклонился.

- Хм, - улыбнулся король, - занятно.

- Что касается разрушения столицы до основания, то это, осмелюсь доложить, ваше величество, вообще непрактично. Если мы ее разрушим, то в следующий раз штурмовать и грабить будет нечего.

Генерал выдохнул и вытер вспотевший лоб рукавом роскошного мундира.

- Браво, Лиран! - воскликнул монарх. Ваша последняя мысль просто гениальна. Но я хотел бы ее развить. В связи с чем объявляю нашу королевскую волю. Штурм отменяется и мы немедленно потребуем от императора полной капитуляции.

Удивленно поднял брови маркиз Дантини. По командирскому строю прокатился легкий вздох разочарования. Капитуляция - это конечно тоже своего рода грабеж: выкуп за императора, за его семейство, за первых лиц государства, министров, а также прочие репарации. Однако, кровавая баня исключается, а солдаты, которые уже заготовили тюки и мешки для удалого мародерства - очень расстроятся.

- Господа, - обратился Карл II к военачальникам, - я вас более не задерживаю. Немедленно распорядитесь прекратить обстрел города и отвести штурмовые отряды с передовых позиций. Но, знаете ли, не очень далеко. Вдруг император еще глупее чем я думаю и начнет артачиться.

Король повернулся на каблуках, поманил пальцем верного Дантини и вместе с ним отправился в шатер. Следом лакеи торопливо потащили столик с королевским завтраком.

В шатре его величество залпом опростал немалый бокал ледяного игристого, со вкусом похрустел зажаристым перепелом в липовом меду, деликатно рыгнул и плюхнулся на походный трон с резным королевским гербом на спинке: орел тащит ввысь в когтях здоровенную змею, а змея извивается и пытается ухватить орла покрепче поперек тулова. Под композицией выгравирован девиз: “Никогда не сдавайся”.

Дантини почтительно ожидал.

Король небрежно махнул рукой в сторону стола.

- Наливай, Марк. Не стесняйся. Закуси, как следует. А то отощаем с этой войной.

- Спасибо, - поблагодарил Дантини, на правах друга детства, опускающий в отсутствии посторонних пышные королевские титулы. - Не откажусь от бренди. Не помешает, чтобы прийти в себя.

- Ну-ну, - рассмеялся король. - Вижу, что тебя удивило мое решение об отмене штурма. Однако, уверяю тебя, оно вполне взвешено и рационально.

- Не сомневаюсь, - прокряхтел Дантини, лихо замахнувший полфужера, - вся эта, ммм..., несколько внезапно затеянная кампания, вообще изначально виделась очень рациональной. С пятитысячным войском на восьмитысячный гвардейский императорский корпус…

- Довольно! - Лучезарный сделал предупреждающий жест и Дантини мгновенно заткнулся. - Итоги кампании обсудим после ее окончания. Пока же я хочу поручить тебе вот что.

- Я - весь внимание! - Дантини снова потянулся за бутылкой.

- Подготовь для императора ультиматум с требованием безоговорочной капитуляции. Посчитай там по репарациям. Скажем, 2 миллиона дукатов за отказ от разрушения столицы. 500 тысяч за жизнь императора. 800 тысяч за жизнь первого императорского министра. Да, да. Не смотри на меня так. Министр вообще в два раза дороже стоит этого барана венценосного, но сделаем скидочку. Еще миллион за членов императорской семьи. Ну там за министров и городских богатеев - сам прикинь. Заложи обязательно призовые нашим солдатам. Допустим, по 250 дукатов на рядовых и сержантов, по 500 - офицерам. Генералы обойдутся. Медальки раздадим и земельных угодий немного. Да, кстати, об угодьях. Империя должна передать нам земли от Ледяной гряды до долины Орны, и снести до основания Радужную цитадель. Как думаешь, не продешевим?

- Я думаю, Карл, после успешного штурма мы могли бы диктовать вообще любые условия, - с деланным равнодушием ответил Дантини.

- Дался всем этот штурм! - разгорячился монарх. - Знаю я вас, негодяев. Только возьми столицу, потом на неделю грабежи и прочие развлечения, за уши не оттащишь. А тут как раз подойдут сводные императорские провинциальные легионы, пограничные корпуса. Это до 15-ти тысяч еще. Думаешь, если мы расколошматили гвадейских бездельников, под началом бездарного Эсгена, то нам все теперь с рук сойдет?

- Возможно ты прав, - примирительно заметил маркиз. - Но такие условия - это лучшее на что они могли рассчитывать. Может быть…

- С сюзереном споришь? - набычился Лучезарный.

- Ни в коем разе, ваше величество.

- Вот и хорошо. Ультиматум пошлешь с парламентером. Отправь кого-нибудь не очень нужного, а то казнят еще сгоряча.

- Я могу идти?! - выразил готовность исполнять королевскую волю Дантини.

- Поспеши.

Маркиз куртуазно поклонился, поставил недопитый фужер с бренди на стол и направился к выходу.

- Погоди-ка, - остановил его монарший оклик. Дантини с готовностью вернулся.

- Самое главное, чуть не забыл.

Король, как-то смущенно почесал нос.

- Кто там у моего августейшего собрата Эсгена нынче в официальных фаворитках числится?

- Насколько мне известно, - графиня Боснарская, - пожал плечами Дантини.

- Отлично, - кивнул Лучезарный. - Так вот, в ультиматуме укажи, что капитуляцию я буду принимать лично, в этом самом шатре, от этой самой графини, и от ее императорского Величества Эмилии Эсген - фон Браун.

Дантини во все глаза уставился на друга детства.

В юности наследный принц Карл был очень хорош собой. Атлетичный, прекрасно сложенный, голубоглазый блондин, с шапкой роскошных кудрей до плеч, неизменно приковывал взгляды и вызывал повышенное внимание у фрейлин и простолюдинок. Вниманием этим он пользовался столь активно и решительно, что отправляя седьмого, что ли, по счету, незаконнорожденного внука в глухую провинцию, с глаз долой, августейший дед Карл I вспылил и поклялся, что ветреного отпрыска незамедлительно женит. Кандидатка в невесты сыскалась в соседнем княжестве Веренштальте, которое Карл I был совсем не прочь присоединить к своим владениям.

Юная, свежая, приятная во всех отношениях Эмилия на удивление быстро завоевала сердце ветреного отпрыска, и вроде даже чувства были взаимны.

Увы.

Батюшка Эмилии - сиятельный князь Людвиг фон Браун решил, что с политической точки зрения будет предпочтительнее брак его молодой дочери и уже немолодого императора Эсгена.

Ветреный принц расстроился и надолго пустился во все тяжкие, несколько придя в себя только три года назад, когда после смерти августейшего родителя, сел на фарамарский трон.

Сейчас на маркиза, не самым добрым взглядом выцветших стальных глаз, исподлобья смотрел слегка обрюзгший мужчина, с приличным животиком и тщательно спрятанной под париком лысиной.

- Что?! - наконец спросил Лучезарный, прервав затянувшееся молчание.

- Карл, скажи, что, черт побери, происходит? - вздохнул Дантини.

- Превратности войны, - пробурчал монарх, отсылая маркиза прочь нетерпеливым жестом и отворачиваясь, показывая, что разговор закончен.

Ночью, его величество, впервые за неделю, прекрасно выспался, поскольку гаубичные батареи молчали. Город тоже затих. Он зализывал раны. Там тушили пожары, разбирали завалы и десятками хоронили мертвых.

Утро также вполне задалось. Король удачно посетил нужник и теперь нежился, принимая военно-полевую ванну, которая, впрочем, немногим уступала помывке в дворцовой бане.

Лучезарный совсем было собрался подремать в хлопьях душистой пены, как вдруг кто-то деликатно покашлял рядом. Король открыл один глаз. Перед ним с серьезным лицом переминался с ноги на ногу Дантини.

- Чего тебе, Марк? - лениво поинтересовался самодержец.

Маркиз с утра был очень официален.

- Покорно прошу простить, что нарушаю благословенный покой вашего королевского величества, но четверть часа назад прибыли две упомянутые в нашем вчерашнем ультиматуме дамы. С капитуляцией, так сказать.

- Что, впрямь?! - Лучезарный подскочил в бадье, расплескивая воду. - Вот, честно, не ждал, что Эсген супруги законной не пожалеет. Хочет жить, старый хрыч. Что, даже парламентера не казнил?

- Никак нет. Напротив, за благую весть пожаловал ему высший орден империи - “Нерушимый щит” первой степени.

- И парламентер принял?

- Принял, но сразу по возвращении утопил в полковом сортире.

- Господи, мои верные удальцы, - практически прослезился король. - Тысячу дукатов награды храброму гонцу! А что дамы?

- Дамы, - доложил Дантини, - изволят ожидать аудиенции в большом гостевом шатре.

- Где?!

Маркиз печально вздохнул.

- Ну, Карл. Мы вчера, как парламентера выслали, твой запасной полевой шатер из обоза достали и быстренько под холмом установили. Дамы появятся - не к саперной роте же их подселять. Вот и появились. А у нас большой гостевой шатер уже готов. Так понапихали туда, тоже из обоза, мебельных трофеев и всякого.

- Да, - король осторожно принялся выбираться из бадьи, - к саперам это как-то не того. Это ты хорошо придумал с шатром. Вот что. Дам принять как надо. Кормить и развлекать. Аудиенцию назначим на два часа. А пока пришли ко мне Кривого Санти и две бутылочки ледяного игристого.

С командиром гвардейского особого разведывательного батальона король имел долгую беседу с двух глаз на глаз, после чего Кривой Санти откланялся и покинул не только королевский шатер, но и расположение фарамарской армии.

Его величество же, призвав камердинера, принялся облачаться к аудиенции. Дело это было не простое, поскольку Карл II слыл записным модником и щеголем, за что и заслужил прозвище Лучезарный. Было перемеряно не меньше двух десятков камзолов, кружевных рубах, чулков, туфель, штанов из тончайшего батиста. В итоге остановились на небесно-голубом камзоле и прочем с ним сочетающимся.

Водрузив на голову треугольную шляпу с загибающимися кверху полями, король принял из рук камердинера изящную резную трость с надалбашником в виде змеиной головы, и величаво вышел из шатра.

Милостиво приветствуя, вытягивающихся при его появлении в струнку, солдат и офицеров, Лучезарный проследовал через армейский лагерь. Он с наслаждением вдыхал ароматы полевых кухонь, лошадиного пота, пороха и оружейной смазки. Король любил военные забавы и все что с ними связано.

Спустившись по пологому склону холма, самодержец очутился перед большим полевым шатром, который был оцеплен гусарским полувзводом.

Завидев сюзерена бравые усачи отдали честь, а гусарский ротмистр нырнул внутрь и через мгновения возвратился в компании маркиза Дантини.

- Ваше величество, - склонился в поклоне маркиз, - вы выглядите совершенно ослепительно.

- Полно, полно, что за наглое подхалимство, - улыбнулся довольный король. - Скажите лучше, как там наши гостьи?

- Покорнейше ожидают.

- Покорнейше - это прекрасно, - заметил самодержец. - Что же, не будем заставлять ждать их слишком долго. Начнем аудиенцию.

Маркиз предупредительно откинул полог шатра и Карл II вошел внутрь. Дантини следом.

- Его величество, король фарамарский! - объявил маркиз.

Навстречу вошедшим, поднялись две дамы и склонились в глубоком книксене.

Одна из них, изящная стройная брюнетка в красном платье, смуглокожая, с оливковыми глазами и высокой грудью, не помещающейся в корсет, выглядела настоящей красавицей. Лучезарного она встретила ослепительно-белозубой улыбкой.

Вторую гостью, с первого взгляда, вряд ли кто-то посчитал бы красивой. Непропорциональные черты лица, острый птичий носик, жиденькие белоснежные локоны. Корсет под светлым довольно простеньким платьем скорее призван скрыть отсутствие пышной груди, чем подчеркнуть ее наличие.

Но стоило рассмотреть даму пристальнее, как открывалась величавая сила, прячущаяся в глубине васильковых глаз, проявлялась плавная гибкость фигуры с мягкими женственными линиями; а в посадке головы, безукоризненной осанке, чуть надменно вздернутом подбородке - угадывалась истинно аристократическая стать.

На короля дама бросила лишь один быстрый взгляд, и тут же отвернулась.

- Благородные дамы, - обратился к гостьям Лучезарный, - я рад приветствовать вас. Присаживайтесь. По душе ли вам наше гостеприимство? Всего ли у вас в достатке?

- О, ваше величество, - откликнулась брюнетка, продолжая улыбаться, - ваше гостеприимство - поистине королевское. Мы восхищены и очарованы!

- Правда?! А почему же тогда ее императорское величество молчит? Возможно благородная Эмилия Эсген - фон Браун не разделяет вашу точку зрения, графиня?

Повисла неловкая пауза.

Императрица неспешно опустилась в изящное резное кресло, отпила вина из бокала и довольно мрачно взглянула на короля.

- Чем скорее мы опустим все эти фальшивые любезности, Карл, тем лучше, - заявила она. Я объявляю, что император согласен на все условия ультиматума и уполномочил меня подписать капитуляцию. Надеюсь, соответствующие бумаги уже подготовлены.

- Ну вот, - огорчился король, - сразу капитуляцию. И скорее назад в объятья любящего супруга. А мы с Дантини останемся здесь одни и будем скучать. А поговорить?

При упоминании объятий любящего супруга, графиня Боснарская откровенно подавила смешок. Императрица же оставалась куда как серьезной.

- После вашего вероломного нападения на мою страну, не вижу смысла вести с вами беседы, Карл, - отрезала она.

Король горестно вздохнул, также присел в одно из кресел и знаком велел Дантини поработать виночерпием. Маркиз немедленно принялся разливать.

- Право, не понимаю, - грустно пожаловался Лучезарный, - что происходит?

Еще каких-то одиннадцать лет назад мы с вами, дорогая Эмилия, столь романтично держались за руки в дворцовом саду, в кустах возился и шуршал подслушивающий и подглядывающий папенька, а я спрашивал вас: “Будете ли вы моей, от сего мига и навечно, о солнце моей души?! ” “Да, да, да! ” - шептали вы. И что в итоге? Разбили мне сердце, вышли замуж за другого. И вот теперь, когда состоялась наша долгожданная встреча через столько лет, вы холодны, чопорны и официальны. Графиня, может быть вы, как женщина, объясните мне, чем я лично обидел императрицу?

- О, ваше величество, - отозвалась графиня, - императрица просто расстроена из за всей этой военной кутерьмы. Снаряд из вашей пушки случайно угодил в ее любимый розарий. Ужасное зрелище. Стеклянный купол вдребезги. Почти все цветы погибли. И потом там в городе, кажется, когда пушки палили, кого-то убили, что-то сломали. Император сам не свой. Нервничает, на всех кричит. Посудите сами - такая обстановка…

- Хватит! - воскликнула императрица. - Не желаю выслушивать бред этой потаскушки! И ваш, Карл, тоже. То, что было много лет назад - осталось там же! Да, меня выдали за другого. Да, это была политика, и да, я не самая счастливая супруга в мире, но это не дает никому права меня изощренно унижать! Где бумаги?!

Графиня обиженно надулась.

Король меж тем внимательно наблюдал за Эмилией.

- О, да, - сказал он, - ваше несчастное положение при дворе хорошо известно. Супруг не обращает на вас никакого внимания, не допускает к делам государственным и даже благотворительным. И, ходят слухи, иногда даже поколачивает. Гнусный разврат. Фаворитки эти...

- Я, кстати, тоже жертва, - вставила графиня. - Что толку числиться фавориткой, если император последнее время не обращает на меня внимания? Вообразите, господа, пощипывает за задницы молоденьких пажей. Право, я была рада бы перебраться ко двору другого самодержца.

Графиня многозначительно глянула на Лучезарного.

Тот удивленно поднял брови.

Маркиз Дантини жизнерадостно хохотнул.

- Беспринципная мерзавка, - процедила Эмилия сквозь зубы.

- Это очень интересно, - заметил король. - И мы обязательно вернемся к этому вопросу позднее. Но пока нам надо разрешить самый насущный вопрос, связанный с безоговорочной капитуляцией Эсгенской империи.

- Как я уже сказала, - гордо вскинула голову императрица, - я уполномочена подписать все обязательства.

- Разумеется, разумеется, - подтвердил Лучезарный. - Однако вопрос капитуляции несколько сложнее, чем вам представляется. Видите ли, королевство мое получит от победоносной войны несомненную пользу: новые территории, пополнение казны, ослабленную, а следовательно менее агрессивную, империю с Севера. Солдаты, офицеры и генералы, получат заслуженные награды и в карманах их приятно зазвенит золото. А, что же получу я, несчастный самодержец? Сомнительную славу победителя бездарного в полководческом отношении императора? Мне это не льстит и не греет душу. Обо мне сложат баллады и песни? Так я и сам могу нанять сто менестрелей и через месяц славословья в мою честь будут распевать во всех пяти королевствах. Я огорчен. Разве я не заслужил большего?

В шатре воцарилось молчание, нарушаемое лишь бульканьем. Маркиз полностью вошел в роль виночерпия.

- Так вот, - продолжил король, - чтобы утолить мои не такие уж непомерные, но значимые для меня тщеславные запросы, я мог бы заставить императора явиться сюда лично, поунижать, заставить почистить сапоги куцей бороденкой, например. В общем, все ограничивается только моей фантазией. Но, увы, я изначально твердо убежден, что этот августейший трусишка не прибудет самолично. Поэтому, я затребовал вас, дамы. Вы, так сказать, олицетворяете в своем лице вашего малодушного венценосца. И, клянусь Тремя Богами, что капитуляцию приму от одной из вас сегодня ночью, на моем королевском ложе в самом интимном смысле.

Рядом с Лучезарным со звоном разлетелось по полу стекло, пополам с винными брызгами. Это Дантини выронил поднос с только что наполненными бокалами.

- О, я вижу, вы взволнованы! - ничуть не смущаясь продолжал король, по прежнему обращаясь к дамам. - Вам кажется надо это обсудить! Расставить приоритеты! А может вы хотите капитулировать в паре, одномоментно? Я не против.

- Ваше величество, - мгновенно встрепенулась ничуть не смущенная графиня, - если того требуют интересы моей несчастной родины, я готова на все. Предоставить вам полную капитуляцию, минимум в трех экземплярах! Если понадобится я капитулирую даже перед охраняющим нас гусарским полувзводом и их бравым ротмистром. Располагайте мной полностью.

Грудь графини, стянутая корсетом, бурно вздымалась.

- Дааа, - протянул король, глядя на эту волнительную картину, - Графиня, я восхищен! Вы настолько очаровательны в своей испорченности, что я всерьез подумываю предложить вам перебраться к моему двору. Но что скажет, ее величество императрица Эсгенская? Возможно она тоже хочет принять посильное участие в почетной сдаче хм... главной крепости империи.

Эмилия Эсген фон Браун поднялась во весь рост, прямая как палка, и злобная как фурия.

- Положительно, это самое отвратительное и непристойное предложение, которое я слышала со времен своего двенадцатилетия, - провозгласила она ледяным тоном. - Тогда некий заезжий барон, на балу в моем родном княжестве, предложил мне за семьсот серебряных грошей поласкать его нефритовый жезл. Естественно, через полчаса его разорвали лошадьми под окнами дворца. Я вижу, Карл, вы уверены в своей полной безнаказанности, раз позволяете себе подобные речи.

- Уверяю вас, Эмилия, - ответил король скучающим тоном, - это вовсе не предложение. Капитуляция состоялась бы так или иначе, даже если бы при подписи всех трех экземпляров в моей спальне, вас пришлось бы придерживать за все места тому самому гусарскому полувзводу. Однако, я рад, что в общем, какой-никакой конценсус достигнут. И вам не нужно кипятиться.

Король поднялся, подошел к графине и со вкусом приложился поцелуем к моментально протянутой холеной руке.

- Прекрасная графиня согласна, а значит я жду ее в опочивальне, после ужина. Не смею больше отнимать ваше время. Дантини, принесите императрице эти глупые бумажки. Пусть подпишет уже. И да, распорядитесь для артиллерии, если ее величество решит поиграть в оскорбленную гордость, рвать бумаги, бросаться перьями и чернильницами - пусть немедленно возобновят обстрелы столицы. Всего хорошего, дамы.

Король собрался уйти, но его остановил голос Эмилии.

- Я обязана, сказать, Карл, что вы превратились в ужасное чудовище и в вас не осталось ничего от того легкомысленного, но доброго юноши, которого я когда-то знала.

Казалось, императрица или вот-вот заплачет, или бросится на Лучезарного. В глазах ее бушевал огонь, пальцы судорожно комкали некстати подвернувшуюся салфетку, голос интонировал от ночной песни холодных звезд, до жерла пышущего вулкана.

- Я была наслышана о ваших разнузданных деяниях и ужасных похождениях. Я не хотела им верить. Я думала, что вы остепенились, взойдя на престол. “Он - хороший человек”, - говорила я себе, “ведет целомудренный образ жизни, даже не пытается найти себе супругу, свою королеву. Потому что, он… он…”

Руки императрицы безвольно опустились. Несчастная салфетка скользнула по подолу и распласталась на усыпанном осколками стекла ковре.

- Но я ошибалась, - тихо продолжила она. - Все эти годы вы растили в себе зверя, строили планы мести, потому что я вышла за другого. И вот к чему это все привело.

На лице короля не дрогнул ни один мускул. Во время пламенной речи Эмилии, он лениво поигрывал тросточкой. Наконец губы его презрительно скривились.

- При чем тут вы, императрица? Всему виной превратности войны. А все о чем вы говорили - так скучно, что мой завтрак просится наружу. Вы не то что мне, а никому не нужны вовсе. Мне вас жаль.

Лучезарный равнодушно кивнул Дантини, застывшему словно соляной столб, послал воздушный поцелуй просиявшей графине Боснарской, и вышел вон.

Остаток беспокойного дня в своем шатре король фарамарский провел отнюдь не за приготовлениями к ночной капитуляции. Погруженный в свои мысли, он мерил пол шагами, отказался от обеда и, пожалуй, слишком часто прикладывался к бутылке выдержанного бренди.

Пушки молчали, а значит все необходимые документы о капитуляции были императрицей подписаны.

Дантини монарх к себе не звал, а сам он, видимо появляться в королевском шатре не осмеливался.

Зато Лучезарный несколько раз посылал вестовых в расположение штаба, чтобы узнать не вернулся ли Кривой Санти. Его все не было.

Где-то около восьми вечера, когда самодержец успел последовательно отказаться и от ужина, а время капитуляционного акта неумолимо приближалось, у входа в шатер послышалась возня, кто-то с кем-то оживленно переговаривался.

- Кто там?! - крикнул Лучезарный. - Санти прибыл?

Но нет, в шатер вошел бледный и растрепанный Дантини. Не теряя времени на формальности он приблизился к королю и что-то горячо зашептал ему на ухо.

- Да быть не может! - воскликнул потрясенный Лучезарный. После чего вместе с наперсником стремительно выскочил наружу.

Неподалеку от большого гостевого шатра несколько запыхавшиеся друзья детства остановились отдышаться.

- Слушай, Карл, - спросил маркиз, переводя дух, - я никак не пойму. Это ты вот такого развития событий добивался и, чего ты добивался вообще?

Вместо ответа Лучезарный стянул с августейшего пальца здоровенный перстень с бриллиантом.

- Со мной не ходи, - распорядился он. - Дождись возвращения Санти. Покажешь ему перстень, он все тебе расскажет. Только тогда зайдешь с докладом. Но не орать - погрозил король пальцем. - На ушко. На ушко.

Ничего не понимающий маркиз принял перстень, поклонился и растворился в вечерних сумерках.

Король глубоко вздохнул и вошел в большой гостевой шатер.

Там было живописно. Столик, на котором ранее стояли яства и напитки валялся опрокинутый, тут же на полу были раскиданы другие предметы интерьера и сервировки, а на софе через все, расположившиеся в уютном беспорядке подушки, протянулась цепочка жирных красных капель. Под софой на ковре тоже засыхала изрядная красная лужица.

Графиня в шатре отсутствовала, зато имелась императрица, которая застыла безмолвной статуей в кресле, скрестив руки на груди, под неусыпным присмотром двух здоровенных разведчиков-гвардейцев.

- Вон! - коротко приказал король и стража моментально испарилась.

Некоторое время Лучезарный с интересом разглядывал окаменевшую Эмилию.

- Нет, ну я конечно все понимаю, - наконец начал он. - Сучка - разлучница. Мужика увела. Так и хочется прикончить. Но, милая, есть же пристойные способы. Отравление, несчастный случай, наемные убийцы в конце концов. Но чтобы вот так. вилкой для фруктов в сонную артерию! Скажите, Эмилия, где вы понабрались таких манер?

Императрица продолжала гордо молчать.

Король развел руками.

- Ну вот не ожидал, не ожидал. Я вовсю настраиваюсь принимать капитуляцию, и вот, выходит, принимать ее не у кого. Бедную графиню не факт, что лекари откачают. Там крови сколько вытекло, и дырку штопать. Ей точно не до капитуляции. Ума не приложу, что делать в такой ситуации.

- То, что вы и собирались, - презрительно выдавила из себя императрица, - то ради чего вы это все и затеяли. Вы так хотели обладать мной, что развязали эту глупую войну, придумали эту мерзкую историю…

Она не закончила, поскольку король оглушительно захохотал.

Смеялся Лучезарный долго, с переливами и всхлипами.

У императрицы от обиды задрожали губы. Она вскочила!

- Вилки не трогать! - рявкнул король, мигом прекратив веселиться.

- Вы думали я поверю, что вы настолько сошли с ума и потеряли человеческий облик, - продолжала императрица, - что в нашем лице намерены были отсношать моего супруга и потешить свое тщеславие. Это - вранье!

- Нет, Эмилия, - ответил король очень серьезно, - это та самая правда!

- Вранье!

- Правда!

- Вранье!

- Правда!!! - заорал Лучезарный так, что воцарилось молчание.

Мужчина и женщина глядели друг в другу глаза. В обоих взглядах жгучий огонь плавил вековой лед, но без результата.

В этот драматический момент в шатер скользнул Дантини, подскочил к Лучезарному и быстро зашептал что-то ему в ухо.

Король улыбнулся.

- Дорогая, Эмилия, - сказал он очень-очень ласково. - Я больше не смею вас задерживать. Сейчас подадут вашу карету и вы отправитесь домой.

- Как?! - непонимающе воскликнула императрица. - Но капитуляция…

- А что капитуляция? - пожал плечами король. - Бумаги подписаны. Все в общем-то.

- Но, но…- я ничего не понимаю.

Женщина закрыла лицо руками.

- Домой, домой, - еще ласковее промолвил самодержец. - Рад был увидеться.

Помолчали.

Маркиз по своему обыкновению незаметно исчез.

- Знаешь, Карл, - промолвила императрица тусклым голосом, отнимая руки от лица. - Я пырнула эту тварь безмозглую вилкой. Это так. Я заготовила патетическую речь о том, что я - олицетворение империи, ее плоть и кровь, и не позволю никому капитулировать от ее имени, в каком бы виде это не выражалось. Ну и далее в том же ключе - делайте со мной что хотите, история нас рассудит.

- Это очень трогательно, - вставил Карл фарамарский.

- Не перебивай. Так вот на самом деле - это ложь. Мне просто стало так обидно, что из нас двоих ты вдруг так просто выбрал ее, просто моментально матрас расчехлил. Хотя между нами было почти что все. Или было все, как теперь понять?

- Я в общем - то шутил, - неловко выдавил из себя Лучезарный. - Ну глупая шутка, конечно. Совсем с этой войной оскотинился.

- Негодяй, - как хлыстом хлестнула Эмилия и выбежала в ночь, навстречу поданной карете, трем километрам до столицы и позору проигравшей державы, вынужденной платить репарации.

Король стоял и улыбался, но улыбка его была не радостной.

В шатер вновь вошел Дантини.

- Эмилия Эсгенская фон Браун изволила отбыть, - доложил он.

- Прекрасно. Давай подробности от Санти.

- Несчастный случай, - серьезно сказал маркиз. - На его императорское величество Эсгена случайно упал бронзовый канделябр. Четыре раза. Не удивительно. Гвардейцы с гвардейцами всегда договорятся.

- Безусловно, - подтвердил король с непроницаемым лицом. - Передай Санти, что по возвращении его ждет королевская сокровищница. Сколько за раз унесет, столько и вынесет. Из сокровищницы убрать все камешки. Оставить много серебра и чуть-чуть золотишка.

- Будет исполнено, - заверил маркиз.

- Ну что же, - улыбнулся Карл фарамарский. - Император умер, да здравствует императрица! Кстати, как там наша графиня?

- Извольте знать, ваше величество, дырка пустяковая, в момент залатают.

- Очень хорошо, - важно заявил Лучезарный, - мне кажется, что в столицу Эсгенской империи ей возвращаться не стоит. Там же кажется тоже казнь через разрывание лошадьми в ходу. Придется взять с собой, как думаешь?

- Карл, Карл, ну ты, Карл. Это просто, - пролепетал внезапно прозревший наперсник, друг детства и правая рука короля, - чтоб меня! У меня мозг капитулирует и я тебя обожаю.

- Налей-ка лучше, если тут целая посуда осталась, - распорядился монарх.

Хрустальные бокалы встретились с победным певучим звоном.