Заговор. Лютичи. Поединок. Тризна. Решение. Завещание

⇐ ПредыдущаяСтр 11 из 11

Заговор

Ночью тёмной свинцовые тучи

Опустились на древние горы,

Затенили седые утёсы,

Ледники и леса по долинам.

Между тучами с тихим шипеньем

Проносились огнем сине-белым

Мириады таинственных молний,

Освещая туманы ущелий,

Где бурлящие светлые воды

Пеной воли шелестели по камням,

Унося в мир долин трепет ночи

Сны вершин, пляску молний и свежесть.

В это время в пещере глубокой,

В тёмном гроте под озером Тихим

Собрались два властителя мира,

Два наместника чёрного бога,

Те, кто властью невидимой тайной,

Опираясь на мощь чёрных магов,

Управляют Христьянством Европы

И калифами в странах Ислама.

Они молча сидели напротив

И смотрели на пламень горящий,

Что пылал, освещая их лица

И пергамент таинственной карты.

Наконец первый жрец тихо молвил:

«Торопились, не все доглядели,

Но закончить нам надо достойно…»

«Это так, — жрец второй поднял брови, –

Слишком многого сразу хотели,

Не наполнили силой, как надо,

То, что мыслью сложили на карте.

И теперь войск христианам не хватит,

Слишком много потерь — нет единства.

И помочь им нам вряд ли удастся,

В мире высшем нам нет больше места,

Там царит воля тех, кто не с нами…»

Оба мага, смотря друг на друга,

Ненадолго опять замолчали.

«Ничего, — первый маг молвил снова, –

К нам победа придёт непременно,

Мы строители нового Мира,

Новых истин. Нам преданно служат

Иудеи, христиане, суфии,

Магомета сыны в странах южных».

«Чтобы Русь покорить — сил не хватит», –

Маг второй прошептал еле слышно.

«Я согласен, — жрец первый продолжил, –

Для победы создать нам придётся

Тайный заговор против народов.

Мы его вдохновим, и раввины

Управлять будут им силой слова,

Словом власти и жёстким законом.

Это тайное братство возникнет

Из людей жадных к деньгам и власти,

Из рабов по природе и духу…»

Жрец второй, посмотрев на собрата,

Снова тихо, но внятно продолжил:

«Понимаю, я думал об этом,

Разрушать надо душу — не тело.

Тело может служить, как источник

Дармовой и заслуженной силы.

Кто-то должен усердно служить нам

И уверенным быть, что он счастлив…»

Первый маг, улыбнувшись глазами,

От себя с расстановкой добавил.

Оба Чёрных откинулись в креслах,

Погрузившись в себя, замолчали.

«Будет длиться война, но другая, –

Жрец второй посмотрел на собрата, –

Вместо копий, мечей, арбалетов

Только слово, «правдивое» слово…

Ложь в обёртке светящейся прави,

Ложь о жизни, о вере, о прошлом,

О героях, которым народы

Поклоняются в сказах и песнях.

Ложь о зле, о добре, о победах,

Что когда-то ушедшие предки

Добивались над силами тёмных.

Эта ложь проникать будет в души

Древних арктов потомкам далёким,

Разрушать будет верой сознанье,

Заменяя в нём ценности Гора

На бесценное золото Сэта».

Первый жрец, соглашаясь с собратом,

Наклонился над древнею картой

И сказал, указав на Европу:

«Всё устроиться так, как нам надо,

Из христьян наберём своё войско,

Ведь христьяне и жадны, и глупы,

Да и вера у них больше в деньги,

Так что надо нам браться за дело.

Мы тогда подорвем силы света

Изнутри без войны и сражений

Через власть на местах — власть «от Бога»,

Нашу власть — власть «людей из народа».

И сказавши слова свои чётко,

Жрец взглянул на лежащую карту:

«Посмотри, вот владенья венетов,

Это Русь, это финские земли,

Дальше тёмных кочевников степи,

Где стояло рождённое нами

Государство могучих хазаров».

«Его нет», — жрец второй тихим словом

Оборвал говорящего мага. –

«Не трудись, я давно всё обдумал,

Там Китай, там земля сильных Индов.

Много нам предстоит потрудиться.

И начнём мы с тобою с похода

В беспокойную землю Египта.

Там найдут наши люди сокрытый

Манускрипт с указанием древних,

И создастся могучая сила

Наступления нашей идеи…»

Оба мага опять замолчали,

Наблюдая за пламенем бойким,

Что бросало горбатые тени,

Освещая их мрачные лица…

«Только надо

Закончить с войною… –

Первый жрец вновь

Подал своё слово, –

Лучше, если найдет смерть Никлота.

Нам придётся приложить усилья

И помочь косолапой старухе

Разорвать его старое сердце.

Если это опять не удастся,

То венеты и руссы с карелой

Отодвинут на долгие годы

В этом гроте незримом и тайном

План, рождённый богами и нами».

Время вышло, жрецы поднялися,

И погас их огонь в склепе тёмном.

Тихо вышли они в ночь глухую

И исчезли в мерцании молний.

Только волхв — белый маг

Бледной тенью

Не спешил уходить из пещеры,

Он сидел на ступенях гранитных,

Глядя в ночь, дожидаясь рассвета.

Он всё слышал и знал, что случиться,

Что ждет мир, разделённый врагами.

И теперь его главной задачей

Было разумом острым и скорым

Унестись в храм Арконы далёкой.

Совет

Поздно вечером в зал для приёма

Поднялись на совет свой военный

Семь союзников верных, надёжных,

Шесть славянских князей с князем Чуди,

Светлоглазой Карелы далекой

Латикайненом — братом по духу.

Все князья разместились по лавкам,

Стали ждать, что им скажет старейший,

Что откроет Никлот — князь венетов –

Всем, в кого он и верит, и любит,

Кто пришел сокрушить силы тёмных

В осаждённый, измученный Дубин.

Наконец старый князь поднял руку

И, поднявшися с лавки промолвил:

«Братья крови, решит наше дело

Встреча в поле с врагами венетов.

Здесь я полностью с вами согласен,

Я — за битву жестокую, злую.

Лишь блестящая наша победа

Отодвинет на долгое время

Натиск тёмных на отчие земли.

Но сказать полководцы я должен,

Что разбить латинян будет трудно,

К ним идёт подкрепление с юга:

От германских границ — готы, франки,

С ними саксы и кнехты из Вены,

И везут они к нашим твердыням

На специальных дубовых повозках

Камнемёты и амфоры с зельем,

От которого плавится камень.

Так что надо спешить нам с победой,

Чтобы войско, идущее в помощь,

Не успело добраться до моря,

И пополнить собою остатки

Сил папистов, стоящих у вала.

Время наше пришло — собирайтесь,

Дайте знать и боярам, и воям,

Пусть готовятся к яростной сече,

Каждый павший — Ирия достоин»

Так сказавши, Никлот встал и жестом

Сделал знак, отпуская сидящих,

Но остались на лавках дубовых

Братья духа союза венетов.

Они молча с улыбкой смотрели

На стоящего старого князя

И совсем не спешили к воротам

Выполнять наставления старца.

Князь венетов, подняв свои брови,

С удивленьем смотрел на сидящих,

Силясь разумом воина и князя

Угадать мысли в зале сидящих.

Наконец он спросил, что волнует

Полководцев земли Светорусской,

Почему среди первых и равных

Он не видит ответного жеста?

Что случилось, что скрыто за маской

Их молчания и ожиданья?

И услышал от князя карелов,

Что решили союзники вечем

Власть отдать над войсками и флотом

Седовласому славному вену,

Охранителю древних традиций

Процветающих градов Поморья,

Полководцу и князю Никлоту.

После слов Латикайнена твёрдых

Окружили князья ободрита

И склонились в старинном поклоне,

Сбросив шлемы булатные наземь.

«Князь и брат наш, — сказал с расстановкой

Твердослав воевода Смоленский, –

Не взыщи, что ответственность сняли

Мы с себя перед яростной битвой.

Нужен войску один полководец,

Этим армия будет сильнее.

Ты ж из нас самый старший и мудрый,

И тебе в этом деле виднее».

Услыхав о решении братьев,

Князь вгляделся в их светлые лица

И сказал с дрожью в голосе тихо:

«Если честно, хотел я молиться

Перуну, чтобы дал сердцу твёрдость,

Чтобы вы мне доверили войско,

Отнеслись к моей просьбе серьёзно.

Ведь мы все здесь заложники битвы,

А случилось, чего и не ждал я.

Низко кланяюсь вам, дети Солнца,

Дети нашей славянской победы! »

Так сказавши, Никлот сел на лавку,

Размышляя о том, что случилось.

Сердце пело — услышали Боги!

То, о чем он просил этим летом.

А князья, быстро выйдя из зала,

Поспешили к полкам своим славным,

Стали войско готовить к сраженью,

Как просил их об этом долг чести.

Старый мудрый Никлот, зал покинув,

Поднялся на Копорную башню

И оттуда с высокого вала

Осмотрел лагерь рыцарей шумный.

Он увидел шатры, и палатки,

И костры, где готовился ужин,

Также площадь, куда латиняне

Потащили сушняк и солому.

Было видно, что герцог готовит

Место тем, кто спешит по дорогам:

К ним на помощь по берегу Лабы.

И подумал старик: Что ж, хижане?

Доличане, ретарии Ретры?

Неужели иссякли их силы?

И пропустят они войско злое

По земле и своей, и лужицкой?

Неужели для красного слова

Лютичи той зимой собирались

Подойти своей армией смелой

На подмогу сидящим в Дубине? »

Мысль недобрая в душу закралась

Полководцу земли ободритов,

Что лукавит князь лютичей гордых,

Не торопится выступить вместе.

И теперь всё зависит от Бога

И от воли союзного войска.

С этой мыслью Никлот вниз спустился

И увидел волхва в платье белом,

Тот стоял на ступенях у башни,

Дожидаясь, когда полководец,

Своё дело военное кончив,

Подойдёт перемолвиться словом.

Князь Никлот по традиции древней

Знал, что жрец просто так не приходит,

Хочет Белый совет дать Никлоту,

Что-то нужное для полководца.

И поэтому вен быстрым шагом

Подошёл, и, приветствуя гостя,

В лоб спросил, что томит Велеслава,

Что заставило ночью безлунной

Идти в гости к уставшему князю

Ведуна из Велесова храма.

И услышал: «Пресветлый, премудрый

Ты для них — не для нас, так что слушай

И перечить не смей, завтра в битву

Ты отправишь за князя в доспехах

Кого хочешь — боярина, брата…

Горожанина, воя простого…

Это дело твоё, сам же встанешь

Во главе запасного порядка

И командовать будешь оттуда

Всеми силами братного войска.

Ты обязан сберечь воина Света,

Его имя Никлот — имя помни,

Не забудь его, князь своенравный

Нужен этот Никлот светлым силам

С головою — живым и здоровым,

Впереди у него труд нелёгкий,

Эта битва лишь только начало…»

Так сказавши, замолк волхв высокий,

Он смотрел на стоящего князя,

Дожидаясь, что скажет пресветлый,

И ответил ему князь венетов:

«Больно сердцу, что биться с врагами

Не придётся мне завтрашним утром.

Но закон есть закон — повинуюсь,

Как ты мне повелел, так и будет.

Видно, очень паписты желают

Старика уничтожить Никлота».

«И не только они, — волхв ответил, –

Потому и храни князя, витязь».

Лютичи

На поляне широкой и ровной

У ручья, что журчал среди камней,

В полдень встали,

Построившись спешно,

Для сражения сильные рати.

Над одной развевались знамёна

Со значками креста и распятья,

Над другой — синий флаг с ярким солнцем

И разводами златного цвета,

То собою закрыло дорогу

Войско лютичей верных союзу.

Оно встало железной стеною,

Отражая удар вероломный

Силы тяжкой пришедшей с заката.

Три державы в поход снарядили

Эту армию злого вторженья.

Она набрана была из немцев,

Генуэзцев, французов, фламандцев.

В ней достаточно было пехоты

Из пикариев жадных до крови,

Было много в ней конников смелых,

Знатных рыцарей сильных и гордых,

Что себя с малолетства ковали

На турнирах для трудных сражений.

Латинян раза в два было больше

Силы лютичей, ждущей сраженья.

И поэтому герцог из Берна,

Что командовал войском латинским,

Не продумав в деталях ход битвы,

Дал команду и двинулись рати

На друг друга с неистовым криком.

На мгновенье летящие стрелы

Солнце светлое тенью закрыли,

Копья бились в щиты и доспехи,

А секиры, мечи из булата

Довершать стали в сече жестокой

То, что начали стрелы и копья.

Над поляной поднялся столб пыли,

В нём кружились, качаясь знамёна,

Кони ратников павших давили,

Поражённые падали сами.

Пять часов шло сраженье на равных,

И не верил глазам своим герцог,

Лютичи от удара второго,

Перестроившись, вновь устояли.

И тогда повелел полководец

Обойти войско лютичей с флангов,

Но славяне в неистовой рубке

Сами стали вперёд продвигаться.

От ударов мечей, криков, ржанья

Помутнело сознанье паписта,

И не знал он, что делать с бедою,

Как от бешеных руссов отбиться,

Как построить опять свои рати,

Что попятились с поля сраженья,

И уйти от позора и плена,

Если ждёт латинян пораженье?

Между тем князь ретариев смелых

Дал команду засадным порядкам,

И обрушился из лесу в спину

На спесивые рати папистов

Конный полк лучших рыцарей Ретры.

Завязалась кровавая сеча,

Где её латиняне не ждали,

В этой давке погиб знатный герцог,

И его полководцы все пали,

А войска латинян разбежались,

Кто куда, только б ночь их укрыла.

Лютичи одолели в сраженье,

Помогла им небесная сила!

После битвы собрали ретари,

Доличане, хижане и сербы

Своих раненых воев-героев

И отправились к градам лужицким

По дорогам союзников сербов,

Через день погребли в битве павших

На кострах со щитами и пеньем,

И насыпаны были курганы

На поляне, где сеча кипела,

А потом, поделив справедливо

Скарб латинского битого войска,

Маршем двинулись в Дубин далёкий

К ободритам, державшимся стойко.

Лютобор, полководец доличан,

И ретариев добрый хранитель

Не жалел ни коней, ни повозок.

День и ночь шли на север славяне,

Торопились на помощь собратьям,

Знали Лютичи, что ободриты

Вступят в битву с врагами венетов

До прихода в их отчую землю

Новой армией собранной в Берне,

Что спешила недавно с обозом

На подмогу христьянскому войску.

Поединок

Перед утром свинцовые тучи

Наползли на встревоженный Дубин,

И повеяло близкою смертью,

Смертью лютой, холодной и страшной.

В белых длинных одеждах с косою

Смерть стояла на поле широком

И, поднявши костлявые руки,

Пела гимн свой безрадостный долгий.

В своей песне она призывала

Бросить суетный мир поднебесный

И уйти в бесконечную вечность,

С ней вступивши в сговор до рассвету.

Своим жертвам она обещала

Долгий тихий покой и забвенье,

Говоря, что нет радости боле,

В смерти жизнь, и любовь, и спасенье.

Люди просто не знают мир теней

И не ценят покойную радость,

Зря боятся костлявой старухи,

Не хотят видеть смертную сладость.

Смерти гимн услыхав заунывный,

Волки выли в дубраве далекой,

Ухал филин, слышны были вопли

Черных нежитей[51] в ночи парящих,

Слышен крик был голодных анчуток[52],

Ждущих крови живой человечьей,

Всё, казалось, давно уж проснулось

И предчувствует грозную сечу.

Между тем тучи черные ниже

Опустились на землю и море,

И внезапно взметнулись зарницы,

Освещая леса и равнину.

Стон раздался глухой и далёкий,

Между тучами молнии вились,

И тяжелое чёрное небо

Говорило громами с землею.

Над волнами бурлящими моря

С криком ужаса чайки носились.

Вся природа, казалось, дрожала

Перед демоном в белых одеждах,

Что спустился с небес в час безлунный

И застыл на равнине с косою.

Слыша голос, зовущий в мир теней,

Поднялись воеводы на башню

И смотрели на молнии в небе,

На мельканье зарниц на востоке,

И закралась тревога в их сердце,

Показалось князьям, что старуха

За венетами с острой косою

С царства теней спустилась на землю.

Стали думать они, что им делать,

Как к богам обратиться за силой

И увидели в сумрачном небе,

Как сражаются сокол и ястреб.

Птицы в схватке смертельной кружили,

То сцеплялись, то снова взмывали,

Бились крыльями, бились когтями,

Видно было, что оба устали.

Наконец сокол, с силой собравшись,

Поднялся выше ястреба в небо

И оттуда, ударив стрелою,

У соперника выбил из крыльев

Маховые блестящие перья, –

И понесся кругами на землю

Ястреб яростный — сокола недруг.

В это время заметили люди,

Как из тёмных кустов появился

Серый волк и размашистой рысью

Побежал за израненной птицей.

С удивленьем, тревогой и страхом

Наблюдали венеты, как в небе

Шла отчайная битва пернатых.

Они видели также и волка,

Что помчался за ястребом в поле,

И не знали, что думать и делать,

Как знамение грозное это

Перед битвой понять и осмыслить,

Что хотят боги Сварги высокой

Передать в страшный час своим воям.

И с тревогою в сердце венеты

С башни наземь высокой спустились

И пошли по дороге к воротам

Посмотреть, что творится средь поля,

Но их встретил ведун в платье белом

И сказал, улыбнувшись спокойно,

Что видение боя птиц хищных

Не должно их смущать перед битвой.

«Боги соколу дали победу,

Сокол ясный — посланник Самаргла,

Сам Сварожич придет нам на помощь.

Ну а волк — это лютичей тотем,

Что же вы позабыли об этом?

Не тревожьтесь, идите к дружинам

И готовьте их к выходу в поле».

Так сказавши, ведун поклонился

И исчез в темноте, как виденье.

Но боярам слова его впали

В сердце стойкое якорем крепким.

И пошли они с радостью светлой

Своим воям сказать о виденье.

Рано утром туманом от моря

Затянуло и Лабу, и Дубин,

Белой дымкой он полз, заполняя

Всё пространство от града до леса,

И в тумане невидимы с вышек

Стали строить полки свои вены.

Князь присветлый Никлот со Светояром

На конях и доспехах злачённых

Появлялись средь войска, как тени,

Они молча флажками махали,

Управляя боярами войска,

Те же строили венов, и руссов,

И руян, и карелов могучих

В монолитную братную силу,

Силу сплавленных душ перед смертью.

Старый мудрый Никлот в центре войска

Ставил отроков в лёгких доспехах

И наказывал им, чтобы в битве

Отступили они до повозок

И оттуда разили папистов

Топорами и цепами из стали.

За повозками полк он поставил

Конных лучников в латах надёжных

И наказ им отдал, чтобы били

Они стрелами тех, кто прорвётся.

Правый фланг укрепил князь пресветлый

Конной ратью словен новгородских,

А на левом поставил смоленских

Кривичей и дружины из Пскова.

Также выделил князь ободритов,

Конный сильный резерв, скрытый в роще,

Сам Никлот полк засадный возглавил,

Повинуясь кудесников воле.

Светояр же стал в центре сил Прави,

Чтобы видели князя паписты

И стремились к хоругвии князя

Порубиться в рядах братьев крови,

Чтобы клин их поглубже вонзился

В центр порядков славянского войска

И, увязнув, не смог повернуться

К своим крыльям на помощь в час трудный.

Когда войско построено было,

Оно двинулось к лагерю тёмных,

Где гроссмейстер, бароны и герцог

Своих воинов готовили к битве.

Вот на поле широком и ровном,

Когда белый туман вверх поднялся,

Оба войска сошлись в силе тяжкой

И застыли в немом ожиданье.

Силы тёмных построены были

В мощный конный квадрат со щитами,

На которых кресты красовались

И гербы со значками из меди.

Латинян было больше, чем руссов,

Вся равнина заполнилась ими,

И невольно закралась тревога

В сердце венов, готовых к сраженью,

Но, увидев парящего в небе

Над войсками лесного орлана,

Пересилили страх свой славяне,

Стали верить в победу над тьмою.

В это время от рыцарей храма

Отделился в плаще сине-белом

Сам гроссмейстер и голосом громким

Закричал, вызывая на поле

Поединщика войска венетов.

Он скакал меж войсками, махая

Своим длинным копьём с белой лентой,

И качались орлиные перья

На его полированном шлеме.

Грозен вид был у рыцаря храма,

Было видно, что воин он смелый

И в сраженьях не знает пощады

Тем, кто меч с ним скрестить пожелает.

Вот из войска венетов навстречу

Тамплиеру надменному вышел

На коне чисто белом в попоне

Светояр. И размашистой рысью

Прокатился под крики венетов

Перед вражеским воинским строем.

Он приветствовал рыцаря храма

Своим длинным копьем по-венедски

И, отъехав, застыл изваяньем,

Приготовившись к смертному бою.

На венете был шлем золочёный

И нарядный чешуйчатый панцирь,

Он держал синий щит с желтым солнцем

И покрыт был плащом темно-красным.

Было видно, что вен полон силы

И гроссмейстеру будет противник

Не из лёгких — достойный и славный.

Вот раздался звук рога тревожный,

И помчались навстречу друг другу

Граф-гросмейстер и русский боярин,

Светлый князь Светояр, брат Никлота.

В центре поля два рыцаря сшиблись,

Кони на дыбы встали у воев,

Разлетелись в куски древка копий,

Но остались в седле воеводы.

Успокоив коней, они снова

Стали биться теперь уж мечами,

И трещали щиты от ударов,

Гнулись латы из стали калёной.

Оба войска латинов и руссов

Наблюдали за боем жестоким

И ударами, криком и свистом

Наполняли дух ратников силой.

Вот раздался опять вой папистов

И увидели все, как распался

Щит гроссмейстера — графа из Берна

Под ударом меча Светояра.

Потеряв щит, гроссмейстер взял в руки

Свой кинжал и, мечом защищаясь,

Снова ринулся в бой на венета,

Его с лошади сбросить пытаясь.

Светояр, отступив, щит свой прочный

Кинул наземь и вынул надёжный

Левой дланью стилет из булата,

И на равных бой начался снова.

Снова кони кружились, и вои

Наносили удары друг другу.

Наконец, тамплиер, изловчившись

Поразил скакуна Светояра.

И упал конь венета на землю,

Увлекая с собою и князя.

Но успел Светояр кинуть стремя

И подняться на резвые ноги.

Он стилетом отбил меч паписта

И вонзил свой клинок в горло графа.

Захрипев, тамплиер пал на землю

Под «Ура» светорусского войска.

Светояр же, поймав его лошадь,

Сел в седло и галопом помчался

В центр венетов под знамя Никлота.

В это время две рати начали

Наступать друг на друга, и битва

Началась. Стрелы солнце затмили,

Копья в панцири били и шлемы,

Кони ржали… неистово трубы

Надрывались над полем сраженья.

Битва

Три часа пыль висела над полем,

Три часа битва злая кипела.

И Никлот, управляя сраженьем,

Видел трудности братного войска.

Центр подался венецких отрядов,

Отступили славяне к повозкам,

Их подпёрли там лучники сербы,

Но пробили паписты строй венов.

В центре длинник совсем истончился,

Укрепить бы его, но вот нечем!

Ещё видно венедское знамя,

Видно шлем Светояра и Волха,

Оба вена сражаются вместе,

Где руяне, там слава и доблесть,

Но насколько их хватит — героев?

И Никлот осмотрел полк запасный,

Может, двинуть его в это место?

И не дать расчленить силы венов?

Или ждать, пока сами попросят

Его помощи в трудное время?

Князь, поднявшись на холм, огляделся:

Правый фланг новгородцев надёжен,

Охватили словене германцев,

Но удастся ли им удержать их?

Рубка там — это видно Никлоту,

Идёт смертная: ломят паписты,

Наступают сомкнутым порядком

Конных сотен — тараном из стали,

Но не гнутся словене покамест.

Радимир битвой правит умело

И не просит у князя подмоги.

С этой мыслью Никлот, повернувшись,

Оглядел левый фланг армий венов.

Он увидел, что знамя смоленцев.

Вьётся гордо и держатся руссы.

Растеклись кривичи по христьянам

И железным кольцом охватили

Их квадрат, даже к стягам прорвались.

Защищают штандарты паписты,

Видно князю, как белой волною

Устремились туда тамплиеры.

И жестокую смертную сечу

Конных рыцарей облако пыли

Перекрыло, поднявшись над полем.

И тогда порешил полководец

Бросить в центр

Вспомогательный корпус,

Чем усилить прогнувшийся длинник,

И помочь удержать наступленье

Конных тысяч христьян из резерва.

Так и сделал Никлот: дал команду –

И запасный полк сдвинулся к центру.

Снова трубы запели, и снова

Встреч волны наступавших сил Нави

Встало свежее сильное войско,

Закалённое в трудных сражениях.

Вены были тяжелее латинов.

Их могучие крупные кони

Накрывались булатной бронёю.

Сами всадники в латах из стали,

Лица их украшали личины,

От которых христьянские кони

На дыбы поднимались, пугаясь.

Снова сеча жестокая, злая

Закипела — и воинство тёмных

Наступленье своё прекратило.

И тогда князь пресветлый решился:

Он подал знак засадным отрядам.

Князь увидел, что герцог не в силах

Перестроить полки для прорыва,

Что пора взять в кольцо его войско

И сдавить, расчленяя на части.

Вот из рощи сосновой в тыл тёмным,

Подымая клубы сизой пыли,

Понеслись на конях белогривых

Сотни всадников в крепких кольчугах.

И воспрянуло войско венетов,

Видя новый удар по христьянам.

Стало ясно славянам, что в битве

Перевес им дают боги Прави.

В это время вдруг трубы запели,

И из леса, построившись к брани,

Вышло воинство лютичей верных,

И, смешавшись с засадным отрядом,

На папистов обрушилось сзади.

С возвышения князь ободритов

Видел лютичей, в битву вступивших,

И отряды ретариев гордых,

Торопливых, напористых, сильных.

Видел князь, как построившись клином,

Проломили они тыл христьянам

И замкнули кольцо окруженья

Вместе с конным засадным отрядом.

Снова трубы ревели над полем.

Пыль клубилась, небес достигая,

Били копья в щиты и доспехи.

И под ноги коней, умирая,

Сотни всадников разом валились.

Вид ужасен был сечи безмерной.

Клин ретариев шёл, наползая

На заслон из щитов тамплиеров.

Эту битву жестокую, злую

Видел светлый Никлот своим взором.

И глаза его слёзы затмили,

А уста прошептали: «Победа!

Боги светлые, вы не предали!

Предки добрые дали нам силы!

Вот что значит мечи русской стали;

Наша воля к победе над тьмою! »

И Никлот, подняв меч высшей власти,

Стал махать им, чтоб видели вены,

Что настал миг решительный в битве.

Надо коло сжимать до предела

И не дать из кольца рокового

На свободу папистам прорваться.

В тот момент увидал князь пресветлый,

Как из третьего ряды охраны

На него арбалет поднял витязь,

Но закрыла великого деда

Золочённым щитом от удара

Его правнучка Лада-Светлена.

Щит стальная стрела проломила

И проткнула чешуйчатый панцирь.

Жизнь Светлене спасли кольца стали

Тонкой крепкой и легкой кольчуги…

Вот откуда ждал смерти кудесник

«От своих же», — мелькнуло у князя.

И Никлот дал приказ разобраться

Со стрелком: кто такой этот воин?

Вскоре князю бояре сказали,

Что стрелял в него сакс в справе вена,

И убийц таких много средь войска,

Надо их обезвредить умело:

Но всё это потом — после сечи.

Битва злая уже догорала.

В Круге смертном метались христьяне,

Проклиная поход свой и венов.

Пали наземь их гордые стяги,

И значки, и хоругвии в злате,

Только герцога знаки остались.

Вокруг них собрались силы тёмных:

Тамплиеры, бароны Ландцкнехты

И другая латинская нечисть.

Но сжималось кольцо силы братной,

Всех земель и племён войска света.

Всё сильней и сильней наступали

Руссы вольные духом единым.

И к полуночи пали знамена

И гербы со значком королевства.

Войск латинских не стало на поле,

Только трупы, и не было бегства.

Тризна

Ночью тёмной закончилась битва,

И Никлот повелел всем собраться

У ворот и у вала германцев,

Чтобы утром, проникнув в их лагерь,

Захватить всё, что будет полезно.

Вот под рог боевой стали вены

Собираться у знамени князя,

Шли по полю, бряцая щитами,

Подымая оружие павших,

Помогая собратьям по крови,

Если раны идти позволяли,

Опереться на братские плечи.

Ну и раненых тяжко ложили

На носилки из связанных копий

И несли в крепость древнюю венов,

Чтобы женщины раны промыли

И лекарствами трав обернули.

Ночью тёмной венеты с огнями

Разбирали завалы из мёртвых.

Выносили на берег пологий

Павших венов, кривичей, чудинов,

Рядом с речкой ложили погибших,

Чтобы утром с восходом Купалы[53]

Вымыть чистой и светлой водою

Их тела и одеть по-венедски,

Ведь погибли они как венеты,

Как герои земли ободритов.

И поэтому их погребенья

Должны помнить потомки Даждь-бога.

Рано утром славянское войско

Захватило весь лагерь латинский.

И увидели руссы, как жили

Их враги целый год у Дубина.

Много в лагере было повозок

С драгоценным кузнечным товаром:

Там лежали калёные стрелы,

Топоры, жала копий, чеканы,

Много было мечей из булата

И доспехов добротных из стали.

Также в лагере вены открыли

Погреба, где хранились припасы.

Там нашлась и мука, и соленья,

Также рыба и вина в бутылях.

Сотни бочек славяне подняли

С коньяком и оливковым маслом.

Но ценнее всего для венетов

Оказались шатры и палатки.

Ткань годилась на мачты как парус

Для лодей и для лодок рыбацких.

И поэтому их разбирали

Осторожно, со знаньем, без спешки.

В центре лагеря тёмных был погреб,

Где томились в плену ободриты.

Их достали в цепях и колодках,

Чуть живых от жестоких побоев.

Руссы пленные плакали, видя

Своих братьев, пришедших на помощь,

Победителей воев — героев,

Разгромивших надменных пришельцев

В трудной битве у стен их столицы.

Поздним вечером в поле у леса

Рядом с местом неистовой сечи

Кругом встали костры погребенья.

В центре коло подняли венеты

Самый главный костёр для боярства,

Для князей, что погибли геройски,

И для воев высокой отваги.

Их ложили рядами как равных

В белоснежных холщовых одеждах.

Первым место на ложе для мёртвых

Занял князь Светояр, князь Дубина,

Рядом Волха с мечом положили

По обычаю руян бесстрашных.

Лютобора подняли в доспехах

Из вощоной просаленной кожи,

Так того пожелали хижане,

Доличане и ратники Ретры

По обычаю древнему венов

Всех бояр и героев погибших

Положили в ряды меж князьями

И прикрыли льняным покрывалом.

А потом на костры коло смерти

Понесли остальных побратимов.

Их сплотила в единство союза

Воля к свету и воля к свободе,

Также смерть, что забрала в мир высший

К предкам добрым высоким и славным.

Наконец был получен от тренья

Чистый пламень — подарок Даждьбога.

Вот его поднесли факелами

К погребальным кострам среди поля,

И запел жрец гимн Солнцу-Даждьбогу,

Славя пращура русского рода,

Его внуков, чтоб встретил их светлый

Как героев земли Святорусской.

Жрец пел гимн, а костры полыхали,

Унося в высший мир души павших.

Войско русское кругом стояло,

Воины молча смотрели на пламя,

На звезду, что зажглась в ясном небе,

Освещая высокую Сваргу,

Куда мчались славянские души…

На твердыни Дубина седого,

Что склонил свои головы башень

Перед теми, кто жизнь свою отдал

За свободу и землю Святую,

На поля и дубравы родные,

На всё то, что зовется Руссия,

И в глазах у них слёзы дрожали,

Слёзы боли, великой утраты.

Вот князья подошли к коло смерти, –

Твердослав и Радимир с Никлотом,

И, сняв шлемы и став на колени,

Поклонились кострам восхожденья.

Вслед за ними всё войско склонилось,

Закачались знамена в прощанье,

Тихий шёпот таинственной клятвы,

Женский плач и детишек рыданье.

Ночь горели костры погребенья.

Рано утром собрали венеты

Пепел павших героев по урнам.

Эти урны на помост широкий

Принесли, поделив меж собою.

Прах погибших словен и кривичей,

Также прах их союзников чудских

Порешили князья Руси Светлой

Отвезти на Ильмень и на Волхов.

Там стоят родовые курганы

Кривичей, всех словен и карелов,

Только там место праху героев.

Чтоб не гневались древние предки,

Что нарушен закон права рода,

В свою очередь вены поморья

Стали насыпи ставить курганов,

Насыпая их выше и выше,

По заслугам погибших в сраженье.

Им в работе тяжёлой и нудной

Помогали карелы и руссы,

Также женщины, матери павших,

Старики и ребята постарше.

Вот закончены были курганы,

И туда отнесли прах погибших.

А потом по традиции древней

Стали ставить столы поминанья.

Сколотили столы из сосновых

Длинных досок, окрашенных охрой,

Их накрыли льняным покрывалом

И поставили лавки на кольях.

На столы привезли из Дубина

Бочки сбитня, напитки и пиво,

Привезли также красную рыбу,

Много птицы и дичи из бора,

Также мясо добытых оленей

И кабаньего вкусного сала.

Все продукты славянами были

Приготовлены тут же на камнях.

И уселись венеты и руссы

За столы помянуть в битве павших.

Пили суру сначала славяне,

Запивали её белым пивом,

Пили сбитни и сладкие соки,

Ели творог, отменное мясо,

Также рыбу, икру и дичину.

И погибших в сраженье кровавом

Поминали, как будто в застолье

Они рядом с живыми сидели.

Пели песни славяне о жизни,

Пели гимны богам, общим предкам,

Танцевали, вели хороводы.

А когда закатилось светило

И костры загорелись на поле,

Разделившись на группы, начали

Состязаться борьбою с оружием.

Бились воины мечами в кольчугах,

На конях со щитами сражались.

Побеждённых всем миром хвалили,

Победивших князья награждали.

Эта битва велась в честь ушедших,

И поэтому не было крови.

Судьи зорко смотрели за строем,

Чтобы правила все соблюдали.

После боя оружием острым

Стали войны в кулачные стенки.

И сходились бойцы в рукопашной

До утра, до зари Светлоокой.

Бой кулачный был люб ободритам,

Люб руянам, словенам, кривичам.

Очень сильных бойцов показали

Лютичи на ристалище света.

Только князь Латикайнен не принял

Вызов, брошенный Русью чудинам.

Он сказал, что карелы не любят

Драк потешных с друзьями по духу.

Вот в борьбе и в стрельбе по мишеням

Его воины с охотой покажут

Свою доблесть, сноровку и силу,

А пока награждают пусть руссов.

Сколько битых носов, сколько крови!

Латикайнена выслушав слово,

Порешили князья, что настало

Время честной борьбы до победы,

Ведь борцов среди воинов немало.

И сходились борцы меж собою,

И валились на землю сырую,

А потом без обид, обнимаясь,

Становились для боя из луков.

Целый день вены, руссы, карелы

Меж собою отчайно боролись,

Только к вечеру князь-воевода

Наградил лучших витязей войска.

По мишеням стрелять же из луков

Пригласили и девушек юных.

И стреляли красавицы точно,

Обходя в мастерстве своих братьев.

И за это их те поздравляли,

Говорили, что жены венетов

За себя постоять тоже могут,

Что уже доказали в дни штурма,

Когда тёмные лезли на стены

И грозили столицу святую

Превратить в груды пепла и тлена.

После тризны широкой и шумной

Отпустили славяне всех пленных,

Что работали больше недели,

Погребая тела побеждённых.

Были ими зарыты христьяне

Войска битого, воинства Нави,

Немцы, франки и жители Пада,

Все, кто шёл на венетов с войною

И нашёл свой конец у их града.

Отпустили без выкупа пленных,

Чтобы зла на славян не держали,

Напоследок их в Дубин пустили

И столицу свою показали,

Накормили, одели в дорогу,

Наказали им быть поумнее,

Не ходить воевать против венов.

Пусть приходят как гости с товаром

И торгуют — так будет надёжней.

Пленным дали продукты, лекарства,

Даже мулов для раненых дали

И за них помолились Стрибогу,

Чтобы дождик и холод осенний

Не застал их в пути одиноком.

Пусть идут восвояси христьяне

К своим семьям домой, славя Бога.

Когда Дубин покинули «гости»

И ушли восвояси на запад,

Затопили тогда ободриты

Бани русские с огненным жаром.

Наступило спокойное время,

Теперь можно и снять напряженье:

Разогреть своё тело в парилке,

Искупаться в настое целебном,

Массажом разогнать кровь по жилам,

Со стихиями слиться в единстве

И наполниться новою силой

Для дальнейших высоких свершений.

Вот к обеду все бани Дубина

Жаром огненным в небо дышали,

Пар валил из-под крыш и отдушин,

Воробьев и ворон разгоняя.

В них толпою весёлой и шумной

Шли славяне, и войны, и жёёны,

Также девушки, отроки, дети

И седые премудрые старцы.

Прихожан в банях сбитнем встречали

Знатоки разных трав и заклятий.

Были рады они дать по чарке,

Пряным мёдом помочь в исцеленье.

Вот заполнили пологи люди:

Воины в шрамах, весёлые дети,

Девы милые, отроки, старцы

И плеснули водицы с настоем

Трав лекарственных с листьями силы

На каменья горячие в печках.

Пар прозрачный пахучий и жаркий

В миг заполнил собою парные,

И со смехом скатились на лавки

Ребятишки с пологов высоких.

Воины, шапки надев и взяв травы,

Также веники с дуба, березы,

Стали ими хлестать свои спины,

Обливаясь водою студёной.

В клубах пара красавицы-девы

Растирали тела их хвоею,

Разминали ушибы руками

И маслами из трав благородных.

Любовались венедками руссы,

Русокосы, точены и ладны,

Без изъяна фигуры красавиц,

Даже речи их нежны и складны,

Что тут скажешь — богини и только!

Лады дочери Светлой Прекрасной!

Можно им, и как в поле цветами,

Любоваться безмерно в день ясный.

Только это, а мысли худые

Жечь огнём благородного сердца.

Нет продажной любви на Поморье!

Нет продажной любви на Руссии!

Также нет и предательства женщин.

Жены руссов в семье — берегини,

Их сердцами мужчины согреты.

И зовут их венеты и руссы

Словом ёмким — земные богини.

Видят женщины в мужах на полках

Только воинов, защитников Прави,

Не зверьков, не христьян с ложью в сердце,

Порождение низменной Нави.

В банях долго плескались славяне,

После жара купались в ушатах

С дождевою прохладной водою,

Пили сбитни, меды и настои,

Отдохнув, вновь в парную спешили.

Снова парились листьями дуба

И горячие сбитни вновь пили.

После тризны разгульной и бани

Собрались воеводы у князя.

Решено было пир на прощанье

Среди града для братьев по духу

И союзников верных устроить.

Порешили бояре Дубина

Сделать руссам и чуди подарки,

Чтобы помнили венов Поморья,

Свой союз и победу над тьмою.

Рано утром взялись ободриты

Ставить лавки для нового пира.

Площадь города крыли коврами,

Факела размещали вдоль улиц,

Также флаги подняли на башнях

И ворота украсили лентой,

А под вечер собрали на площадь

Население шумного града.

Только после словен с «чудью белой»,

Кривичей и руян пригласили.

Шли союзники между рядами

Ободритов с цветами стоящих,

А цветы им бросали под ноги

И кричали: «Ура — слава руссам!

Слава ариям! слава карелам!

Слава доблестным братьям Арконы!

Слава, слава, союзникам слава! ».

У ворот же, у входа на площадь

Их встречали венедские девы

В ярких белых красивых нарядах

И венки надевали на воев,

Обнимая и в губы целуя.

За воротами в платье из шёлка,

В золоченом шеломе и латах,

Окружённый боярами града,

Князь пресветлый стоял, улыбаясь.

Брал он за руки воев союза

И дарил им на память подарки:

Меч булатный, секиру, доспехи

Или кубок золоченый готский.

Никого не обидел высокий,

Всем сказал: «Ты герой и союзник!

И народ наш тебе благодарен,

Будет помнить он доброе дело! »

Когда вои одарены были

И заполнили площадь застолья,

Князь пресветлый к князьям обратился:

«Братья крови и духа! Родные!

Не взыщите, возьмите подарки.

Мой народ пять драккаров наполнил

Не для чванства и спеси — для дела,

Для победы над силами Нави.

Корабли нагрузили щитами

И доспехами кованой стали,

Также сёдлами и скакунами.

Нет на лодьях ни денег, ни злата,

Только справа военная наша,

Всё, чем земли поморские эти

И столица родная богата».

Решение

Осень тёплая золотом светлым

Обернула кусты и деревья.

Воды чистыми стали, и ветры

Дули с севера с моря седого,

И дожди из холодного неба

Шли всё чаще и чаще на землю.

В это время осенних ненастий

Собрались у огня вечной жизни

Пять кудесников в белых одеждах,

Пять волхвов Световида и Рода,

Кто волшебным магическим словом

Сокрушил силы тёмных в Ладоне.

Они молча уселись у пламени

И смотрели в него неотрывно,

А потом старший маг слово молвил,

Обратившись к собравшимся братьям:

«Да, победу смогли мы приблизить,

Но потери какие, потери!

Сколько крови пролилось на землю,

Сколько пало героев сражённых!

Световид нам помог, но ведь скоро

Силы венов поморья иссякнут.

Вся надежда на Русь за Ильменем,

На словенов, кривичей, тиверцев

И других близких братьев по крови.

Там подымется наше начало,

Там империя русская встанет,

А сейчас надо пламень горящий,

Пламень жизни венетов и руссов

Скрыть от глаз самого Чернобога,

Чтобы жил он без времени вечно».

«Значит, надо нам храм потаённый

Из Поморья убрать высшей силой,

Пусть горит пламень жизни у руссов

На Двине под защитой Рарога.

Средь лесов и болот есть там остров,

Он не виден для воинства Нави», –

Молвил слово второй маг подумав.

Но ответил ему третий старец:

«Не на русской земле надо прятать.

Там, где нет ни людей — только тени,

Тени наших божественных предков».

И услышав слова его, маги

Снова долго на пламень глядели.

А потом тихо молвил старейший:

«Говорил я об этом с Тримиром,

С тем, кто вечен и смерти не знает,

Кто хранит храм пресветлого Рода,

На Валдае в дубраве стоящий.

Он сказал мне, что пламень надежды

Надо скрыть далеко на востоке,

Среди гор и озёр Путорана,

Где покоится в градах подземных

Арианское наше Наследье[54].

Эти горы сам Род охраняет,

Не доступно плато Чернобогу.

И Тримир там частенько бывает,

Он хранитель и знает дорогу».

Вновь кудесники все замолчали,

А потом, поклонившись огнищу,

Все из храма на улицу вышли.

Старший молвил: «Уходим к Тримиру,

Он нас ждёт, поспешите за мною…»

И растаяли маги, как тени,

Будто не было их на тропинке.

Через день тайный храм бор покинул.

Он исчез, растворился средь сосен.

Только леший, как прежде, ночами

Посещал то волшебное место.

Завещание

За столы село войско союза:

Ободриты, хижане, словене,

Кривичи, долечане, ретари

И руяне с отвагою в сердце,

Чреспетяне, полабские сербы

С ними верные долгу и чести

Воины доблестной братской карелы.

И под радостный смех и веселье

За победу подняли бокалы.

В это время торжеств и братанья

С ёмким словом к князьям и боярам,

Также к славному воинству руссов

Обратился Никлот, князь пресветлый.

Он поднялся на помост высокий,

И затихла широкая площадь.

Все смотрели на князя и ждали,

Что им скажет премудрый сегодня.

Перед тем как сказать, князь склонился,

А потом пояснил, что поклоном

Он приветствует братство народов

Одной крови и общего предка.

«Только в этом залог наших судеб,

Он в единстве, поверьте мне, други!

Вы должны осознать на примере

Нашей доблести общей на поле.

Силы тёмных пытаются править,

Разделяя единство народов.

Нам внушают, что нет братства руссов,

Нет славянского в мире единства.

Дескать, в дикости тёмной славяне,

Им доступны лишь страсти животных.

Так ли это? Смотрите — мы вместе!

Все несём мы кровавую ношу!

И пока наш союз будет крепок,

На земле сил таких не найдётся,

Чтоб сломить нас. Поэтому, братья,

Заклинаю, молю вас богами,

Будьте вместе — в единстве победа!

Ведь мы ветви единого корня,

Одной крови и общих традиций! »

Замолчал князь пресветлый, высокий

И услышал, как общее сердце

Стало биться на площади града,

Собирая в духовное братство

Все славянские отчие земли.

[1] Поморье — Южный берег Балтийского моря, заселенный в X–XII веках славянами.

[2] Венеты — общее название западных славян.

[3] Навь — силы тьмы.

[4] Дубин — столица ободритов. Торнов, Ретра, Волин — города западных славян.

[5] Лаба — река Эльба (соврем. )

[6] Свеи — древнее название шведов.

[7] Норвены — норвежцы (славян. ).

[8] Велес — древнерусский бог мудрости, духовного и материального богатства.

[9] Лужичане — полабские сербы.

[10] Ободриты — северные соседи сербов.

[11] Хижичи, ретары — племена Лютичей.

[12] Аркона — священная столица руян на острове Рюген (Руян).

[13] Рум — Рим.

[14] Киликия — юг малой Азии.

[15] Таврида — Крым.

[16] Волхвы — белые маги, жрецы, хранители культов у славян.

[17] Имеется в виду тонкий план (парапсихология).

[18] Миры Световида — имеется в виду астральный план (парапсихология).

[19] Белый волхв — высший жреческий уровень.

[20] Правь — общие законы развития космоса.

[21] Род — главный бог всех славян. Прародитель богов.

[22] Чернобог — славянский Шива — бог разрушения.

[23] Лада — древнерусская богиня любви и согласия.

[24] Числобог — славянский бог математики.

[25] Автор путает тамплиеров и папских наёмников. О том, кем в реальности были тамплиеры, читайте в книге Светланы Левашовой «Откровение». Глава 39 и далее. (Д. Б. )

[26] Сварог — главный славянский строитель вселенной.

[27] Перун — славянский бог гравитации и бог-победитель.

[28] Руевит — военная ипостась Перуна, славянский бог неотвратимой победы.

[29] Сегтуна — древняя столица шведов, разрушенная русскими и карелами.

[30] Имеется в виду ледниковое время.

[31] По приказу Сварога был зажжен огонь Даждьбогом — прародителем всех славян.

[32] Веста — священная ведическая книга ориан-гипербореев и позднее ведических славян. По преданию, она состояла из 5 тыс. томов.

[33] Ледяное пламя Чернобога.

[34] Полночь Сварога — время со II–XVII в. в.

[35] Кветень — соврем. месяц май.

[36] Белбог — светлая добрая ипостась Световида.

[37] Мара — славянская богиня смерти и разрушения.

[38] Силы Прави — высшие добрые силы потустороннего мира, силы Богов.

[39] Сварга — славянское небо.

[40] Воды Хельда — прибрежные воды Дании.

[41] Ладона — (славян. ) зелённый астрал (парапсихология).

[42] Сура — славянский медовый настой из трав.

[43] Седава — полярная звезда, центр Галактики.

[44] Магура — славянские валькирии. Подруги павших героев.

[45] Восход звезды русской победы. Знак Сварога.

[46] Лютень — славянский январь.

[47] Комоядцы — праздник весеннего равноденствия, Масленица (соврем. )

[48] Стрибог — славянский бог ветров.

[49] Травень — славенский июнь.

[50] Торцовый настил — славянский тротуар из поставленных вертикально обрубков брёвен.

[51] Нежити — славянские духи смерти.

[52] Анчутки — ведические славянские черти.

[53] Купало — славянское июльское солнце.

[54] Арианское наследие. По преданию славян, когда погибла прародина Ориана-Гиперборея или Арктида, то белая раса, уйдя с погибшего континента, 10 тыс. лет жила на Таймыре и плато Путорана. Там якобы и сейчас стоят как надземные, так и подземные города индоевропейских народов, в том числе и предков славян.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 6 7 8 9 1011