Хелпикс

Главная

Контакты

Случайная статья



Аннотация. Викинг. Оглавление



 

 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.

 

 

Название: Любовь – это боль

Серия: Кровавый роман №1

Автор: Шанна Бэлл

Переводчик: Оксана Ржевская

Редактор: Инна Кучерова

 

Оформление и русификация обложки: Маргарита ВолковаПереведено специально для группы Dark Eternity of Translations

 

Любое копирование фрагментов без указания переводчика и ссылки на группу

 

и использование в коммерческих целях ЗАПРЕЩЕНО! Пожалуйста, уважайте чужой труд! Все права принадлежат автору.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Аннотация

Не все великие любовные истории имеют счастливый конец...

Некоторые начинаются с любви, предательства, одержимости и боли.

 

Елена

Монстры загнали меня в угол.

Затем я встретила своего рыцаря в потускневших доспехах.

Он будет моим первым. Моим последним. Навсегда.

 

Викинг

Она стала моей, как только я ее увидел.

Я убью, чтобы защитить и удержать ее.

Если я когда-нибудь потеряю ее... сожгу мир дотла.

 

Оглавление


 

ЧАСТЬ I


 

 

Глава 19

 


Глава 1


 

Глава 20

 


Глава 2


 

Глава 21

 


Глава 3


 

Глава 22

 


Глава 4


 

Глава 23

 


Глава 5


 

Глава 24

 


Глава 6


 

Глава 25

 


Глава 7


 

Глава 26

 


ЧАСТЬ II


 

Глава 27

 


Глава 8


 

Глава 28

 


Глава 9


 

Глава 29

 


Глава 10


 

Глава 30

 


Глава 11


 

Глава 31

 


Глава 12


 

Глава 32

 


Глава 13


 

Глава 33

 


Глава 14


 

Глава 34

 


Глава 15


 

Глава 35

 


Глава 16


 

Глава 37

 


Глава 17


 

Глава 38

 


Глава 18


 

Эпилог


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

ЧАСТЬ I

 

Глава 1

Елена

 

У Елены быстро заканчивалась косметика, чтобы скрывать свои синяки. Она положила пудру на туалетный столик и взяла с пола свой школьный рюкзак. Бросив взгляд на хлопья пыли под кроватью, она сделала мысленную заметку пропылесосить. Когда ее мама была жива, это место было безупречно чистым.

 

Чистый дом — это чистый разум.

Она все еще могла слышать, как мама это говорила, лежа на больничной койке.

 

Ее тело было хрупким после химиотерапии, но взгляд и разум женщины были по-прежнему живыми. Воскресная уборка была их чудным, веселым маленьким ритуалом.

 

Потом случился ее брат со своими друзьями-наркоманами, которые теперь практически обосновались в этой крошечной квартирке.

 

Ее дверь приоткрылась, и в нее заглянуло знакомое лицо. Ей было больно видеть Рики таким. Некогда красивый брат, выглядел худым и измученным, его зубы уже начали разрушаться.

 

— Прости, Лена.

 

Когда он положил руку ей на плечо, она напряглась. Она знала, какие слова прозвучат дальше.

 

— Я люблю тебя.

 

Не так сильно, как он любил кристаллический метамфетамин. В свои семнадцать она еще не познала любовного опыта, но знала, что это не было братской любовью, что бы он ни говорил.

— Я опаздываю в школу, — она стряхнула его руку. Еще несколько месяцев, и она закончит ее.

 

— Всегда эта учеба, — фыркнул он. — Думаешь, они дадут работу белому мусору вроде тебя? Думаешь, эта собачья клиника наймет тебя?

Надев рюкзак, она оттолкнула брата.

— Да, Рики, я так думаю.

 

Все, что ей нужно было сделать, это много работать, еще больше учиться и получить блестящий диплом. Тогда, наконец, у нее будет все, что она когда-либо хотела. Но что еще важнее, она выполнит обещание, данное матери.

«Будь львом, Лена».

На лице Рики появилось упрямое выражение. Он никогда не мог прекратить пререкаться с

ней.

— Ты глупая, если думаешь, что когда-нибудь выберешься отсюда.

 

— Нет, глупый ты, — прорычала она. — Ты позоришь маму своим образом жизни и тем мусором, который называешь друзьями и приводишь в наш дом. Ей было бы стыдно за тебя.

Когда он занес кулак, она стояла на месте, слишком рассерженная, чтобы двигаться.

 

— Что? — крикнула она. — Хочешь еще раз меня ударить? Как ты собираешься оправдаться на этот раз? Сказать мне, что был пьян? Обдолбан? — она оглядела его с ног до головы, не в силах скрыть отвращение. — Когда мама заболела, она сказала мне: «Никогда не доверяй мужчине заботиться о тебе, Лена. Твоего отца никогда не было рядом, как и твоего брата. Всегда заботься о себе сама».

 

После этой речи мама дала ей нож, который охранял ее, когда она возвращалась домой после многочисленных медсестринских смен.

 

Рики отступил, как она и ожидала. Не дав ему времени среагировать, она бросилась мимо него

 

и выбежала наружу.

 

Даже спустя год после своей смерти мама защищала ее. Пока что упоминание ее имени было единственным, что останавливало Рики. Но чем дальше уходила память об их матери, тем менее сильным становилось ее влияние. Это было неизбежно. Однажды Рики сорвется во время приступов, вызванных наркотиками, и либо убьет ее, либо, что еще хуже, продаст, чтобы заработать деньги.

Завернув за угол и миновав местную мясную лавку, она проскользнула в переулок за ним.

Слева от нее была обычная череда контейнеров для отходов, а в правом углу — ее собака.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Пуччи был маленьким корги, которого она спасла из мусорного бака, и он обычно ждал ее здесь. На этот раз, однако, его маленькие лапки не засеменили в ее сторону.

 

Тихое скуление, полное боли, привлекло ее внимание и пронзило сердце. А затем раздался смех. Ужасный смех трех мужчин, преграждающих ей путь и мучающих ее собаку. Один из них стоял впереди, словно показывая двум другим свою «храбрость» против беззащитного животного. Двое других, более коренастых, бледных парней, которых она видела возле квартала раньше, отступили назад и закурили. Она пронеслась мимо них, одержимая защитой Пуччи.

У нее скрутило живот, когда она увидела порезы и синяки на своей собаке. Пуччи трясся в углу, его маленькие ножки едва держали его. Встав на колени, она погладила его, даря ему тепло и силу.

— Смотрите, кто у нас здесь.

 

Тодд, гроза квартала, считал себя гангстером, потому что носил бандану и мешковатые джинсы с низкой посадкой.

 

Она взглянула в маленькие глазки, которые смотрели на нее, как на еще одно животное, что он загнал в угол.

 

Ярость наполнила ее, превращая тело в печь. И снова пожалела, что ростом не больше метра шестидесяти сантиметров и не такая сильная, как доберман, поэтому не может надрать ему задницу.

— Им не сойдет это с рук, — прошептала она Пуччи, который все еще дрожал.

 

Чья-то рука схватила ее за волосы и потянула вверх. Когда она посмотрела на покрытое прыщами лицо Тодда, то увидела на нем только жестокость. Потом на нем появилось что-то еще. Что-то похуже. Его взгляд скользнул по ее рубашке и остановился на ее губах.

— Уже на коленях. Именно так, как мне нравится.

Его друзья, одетые как точная копия Тодда, засмеялись.

— Ты уверен в этом, Тодд? — спросил один из них, нервно оглядываясь.

 

Елена могла только надеяться, что кто-то придет на помощь, но она знала, что этого не произойдет. Переулок заканчивался заброшенными домами, слишком опасными для жизни, и гаражом. Она вздрогнула, подумав о владельце гаража, парне с вечно хмурым лицом, чьи бледно-голубые глаза, кажется, всегда следили за ней, когда девушка с ним встречалась.

 

— О, да. Эта высокомерная сука должна знать свое место. — Тодд ударил ее по лицу, и по щеке Елены распространился слишком знакомый ожог. — Соси мой член. Если ты хоть немного умеешь, я позволю тебе забрать с собой дворнягу.

 

Противное чувство возникло в ее животе и осело в нем мертвым грузом. Это было похоже на то время, когда Рики все еще был чист и делал действительно плохое тамале (прим.: мексиканское блюдо из кукурузного теста с мясом и перцем чили, обернутое в кукурузные листья и приготовленное на пару). Она скучала по брату. Тому, который всегда стоял ее спиной и убил былюбого, кто к ней прикоснется. Жаль, что он давно ушел, и его место занял демон.

 

Глядя в ликующие глаза Тодда, Елена знала, что сейчас она была одна, как и год назад. Печальным фактом жизни было то, что она не впервые оказалась в таком положении. С тех пор как Рики превратил их дом в притон, было несколько инцидентов.

 

Медленно она завела правую руку за спину, найдя то, что искала.

 

Прежде чем Тодд смог расстегнуть ремень, она нанесла удар. Лезвие ее ножа рассекло руку, которой он держал ее, красиво и глубоко.

— Чертова сука!

 

Успев уклониться от его кулака, метившего в ее лицо, она выпрямилась с ножом в руке и оглянулась вокруг в поисках выхода.

Сверкающие от ярости глаза смотрели на нее.

— Я убью тебя!

 

— Нет, если я доберусь до тебя первой, — бросила она вызов, изо всех сил стараясь не обращать внимания на свое сердце, едва не выпрыгивающее у нее из груди.

«Я лев. Я лев! »

 

Слова не произвели того эффекта, на который она рассчитывала. Тодд и его приятели смеялись. И кто мог их винить? Вот стоит она со своим ничтожным ростом, спиной к стене, лицом к лицу с тремя взрослыми мужчинами, которые без сожалений пытали собаку. Ее единственное средство защиты? Нож, которым она вполне могла бы воспользоваться. В конце концов, ее стратегия


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

всегда заключалась в том, чтобы резать, а затем бежать. Но когда их было трое? Ее сердце забилось безумным стаккато. Она чувствовала, как по спине катится пот.

 

Затем произошло нечто странное. Приятели Тодда отпрянули, будто их оттащила невидимая веревка.

 

Огромный мужчина, который преследовал ее сны, встал между ними. Елена поняла, что двое отскочили, потому что уступали место для него.

 

Ее губы сжались. Она могла только представить, что вот-вот должно было случиться. На мгновение она решила порезать себя и покончить с этим. Часть ее жаждала освобождения и покоя, которые ей это сулило. Она присоединится к своей маме на небесах, которая была с ангелами. Единственное, что остановило, это то, что она была в ней так разочарована.

 

Костяшки пальцев болели от крепкого сжимания рукояти ножа, но она не могла его опустить. Она должна бороться. Держаться до конца. И если они позволят ей жить, она возьмет себя в руки и найдет их. Затем она их выпотрошит. Всех до единого.

Наконец Тодд заметил, что что-то не так. Он повернулся к своим приятелям и нахмурился.

— Викинг? Что ты здесь делаешь?

 

От его прежней самоуверенности не осталось и следа. Елена слышала в его голосе только страх. Сладкий, сладкий страх.

— Я здесь живу.

 

Это был первый раз, когда она услышала его голос, хотя это было больше похоже на рычание. Злое рычание. Его взгляд остановился на ней, а затем на Пуччи позади нее, который все еще скулил. Если Тодд и его приятели были питбулями, то этот человек — волком. Большим, одиноким, страшным волком. Таким, который, понюхав вас, будет преследовать и найдет везде, куда бы вы ни пошли. Неутомимый в своем преследовании.

Внутри нее все упало. Она не могла выбраться из этого угла невредимой.

Викинг посмотрел на приятелей Тодда, и его глаза стали еще холоднее.

— Я не делюсь. Убирайтесь.

 

Они убежали так быстро, будто их штаны загорелись. Тодд остался, стоя с гордо поднятой головой, и Викинга это, казалось, вполне устраивало. Видимо, он был не против поделиться с ним. Вероятно, это был его «процент за наводку».

 

В душе разлилась горечь, но она не позволила ей парализовать ее. Смирившись со своей судьбой, Елена глубоко вздохнула. Не обращая внимания на Тодда, она посмотрела Викингу прямо в глаза.

— Ты будешь первым, — сказала она.

 

Его бровь приподнялась. Он был блондином настолько светлым, что его волосы казались почти белыми. Несмотря на то, что он был старше ее не более чем на несколько лет, было видно у него душа старика. Она видела это в его усталом взгляде. Это был тот самый взгляд, который был иногда и у нее, говоривший о том, что ты вырос слишком быстро.

 

Тот, который содержит в себе немного усталости и, по правде говоря, немного обиды на тех людей, что вели себя в соответствии с возрастом. Как ее одноклассники, которые жили в хороших районах, имели обоих родителей, их больше всего волновало, что надеть на Весенний бал или куда поехать на летние каникулы. Она и ненавидела их, и немного им завидовала.

 

Взгляд голубых глаз пробежался по ее губам, затем по ее груди — от чего она чувствовала себя неловко — и остановился на ее ноже.

— Первым кем? — спросил он.

— Первым, кого я убью.

 

Он просто кивнул, в отличие от Тодда, который засмеялся еще сильнее. Тот отступил в сторону, предлагая свободу действий массивному мужчине, стоявшему рядом с ним.

 

Елена съежилась. Ее даже никогда не целовали, и теперь эти звери собирались ее изнасиловать. Мало-помалу в невидимой стене, которую она представляла, между ней и мужчинами, стоящими перед ней, начали образовываться трещины.

 

— Убьешь, — от его хриплого голоса у нее по спине пробежала дрожь. Она впилась в него глазами, когда он подошел ближе.

— Не думаю, что у тебя хватит на это смелости.

— Хватит.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Он покачал головой.

— Ангелы не убивают людей. Это делают демоны.

 

Прежде чем она смогла это осознать, он развернулся и ударил ножом Тодда в живот. Даже прожив сотню лет, она не смогла бы забыть выражение шока и предательства, отразившееся на лице Тодда, когда он рухнул в мусорный бак. Это было неправильным, темным и извращенным, но она наслаждалась его болью. Он это заслужил. Кто знает, сколько еще женщин он

лапал своими грязными руками?

 

Викинг вытер нож о куртку Тодда, не обращая внимания на его хныканье, и сунул его обратно в карман.

Елена просто замерла, не зная, что он собирался делать дальше.

Затем он отступил в сторону.

— Не забудь свою собаку.

 

Она медленно повернулась, все еще глядя на Викинга. Тодд лежал у его ног, прижимая руки, покрытые кровью, к зияющей ране на животе. Он разражался проклятиями, и она видела пену, образовывавшуюся на его губах.

 

Не желая видеть, что будет дальше, Елена осторожно подхватила Пуччи на руки и поспешила мимо викинга, который возвышался над ней, словно воплощенный гнев.

— Спасибо.

— Семнадцать, — мягко сказал он. — Тебе все еще, нахрен, семнадцать.

 

Она не задавалась вопросом, откуда он узнал ее возраст или что он имел в виду под своим странным замечанием. Это было ясно по его лицу, на котором было написано такое грубое желание, что она едва могла обработать. Ни один мужчина раньше так на нее не смотрел. Друзья Рики окидывали ее беглыми взглядами, когда считали, что брат не видит, но их глаза заставляли чувствовать себя грязной, будто она была чем-то, что они могли просто взять, использовать и выбросить. С Викингом все было иначе, его глаза обещали.

 

Глядя в эти глаза, она была заворожена его притяжением, и темный вихрь эмоций, буря ярости, которую она видела в них секунду назад, испарились. В его взгляде была мягкость, обещавшая ей безопасность, верность, честь.

 

Уродливая правда ударила ее прямо в грудь — этот мужчина был опасен и, может быть, не подходил ей. А может быть, ее мама ошибалась. Может быть, было нормальным доверять мужчине, верить в него.

 

Правильно или неправильно, неважно. Потому что прямо там, в затхлом переулке, воняющем гнилыми фруктами и мочой, Елена сделала то, чего поклялась никогда не делать.

Она безвозвратно отдала свое сердце и душу мужчине.

 

Глава 2

Викинг

 

Он знал это, когда увидел ее несколько месяцев назад: Елена будет либо его спасением, либо падением. Она была сиреной, его кареглазой девушкой, посланной свыше, чтобы спасти его от утопления. Или, возможно, чтобы заманить его на скалы, заставив разбиться и погибнуть.

 

Мужчина смотрел, как Елена уходила, держа собаку на руках. Бл*ть, теперь он ревновал к собаке.

«Скоро», —напомнил он себе.

 

Скоро ей исполнится восемнадцать и это ожидание закончится. Затем, однажды, а это не могло произойти достаточно быстро, она больше не уйдет от него. Он намеревался быть тем, к кому она будет бежать, а не тем, от кого будет убегать.

 

Но сначала он должен был избавиться от грязного куска дерьма, который осмелился прикоснуться к ней.

 

Он посмотрел на Тодда, который лежал у его ног, его белая кожа была бледной, как у призрака. Волна энергии и затуманенное напряжение вырвались из-под его кожи и слились воедино под черепом, побуждая покончить с жизнью этого ублюдка. Это не будет его первым убийством. Он убил мудака, который лапал его младшего брата, загнав того в угол в переулке и пытаясь


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

изнасиловать. Это было то, как жил этот мир, его мир, который чаще всего был темным и унылым, за исключением тех редких случаев, когда сквозь него пробивался маленький огонек, привлекая его внимание, заливая своим светом.

 

Схватив Тодда за ногу, он поволок его в свой гараж. Тодд плакал и скулил, как маленькая сучка. Затащив внутрь, он его бросил, как мешок с мусором, которым тот и являлся. Пока он дотащил этого ублюдка до верстака, тот опрокинул по пути несколько банок с моторным маслом.

— Ты слабак, ублюдок. Можешь причинить боль, но не выдержать ее сам, да?

 

Это было не самое умное решение — пырнуть мудака среди бела дня, но он слетел с катушек, когда увидел, что этот ублюдок загнал Елену в угол и попытался изнасиловать ее.

Изнасиловать.

Ее.

 

Еще одна красная дымка ярости затуманила его зрение, и он едва мог удержаться от немедленной ядерной атаки на задницу Тодда.

«Терпение, Викинг. Держи себя в руках».

 

Он услышал в голове голос своего друга Кристофа так ясно, как если бы тот стоял сейчас рядом с ним. Этот парень всегда был спокоен. У сумасшедшего русского, вероятно, по венам текла ледяная вода с добавлением водки. Викинга нельзя было назвать хладнокровным. Он был скорее смесью скотча и лавы.

 

Он усмехнулся, когда Тодд попытался отползти. Судя по тому, как он истекал кровью, его могла обогнать даже улитка.

 

— Знаешь, почему меня называют Викингом? — спросил он, хватая молоток со стеллажа. — Нет? Тогда позволь мне тебя просветить. Понимаешь, это не из-за светлых волос или моего телосложения.

 

Как и его отец, он был крупным мужчиной, мускулы покрывали все его тело. Присев рядом с Тоддом на корточки, он, сжав его волосы в кулаке, приподнял его голову.

 

— Это потому, что, когда я схожу с ума, мне нравится рубить вещи, как это делали мои предки в былые времена, — объяснил он, опуская молоток заостренным клином на руку Тодда.

 

Крик Тодда эхом разнесся по гаражу. Он мог кричать сколько угодно. Гараж Викинга находился в самой захудалой части самого худшего района города.

 

Глаза ублюдка едва не вылезли от ужаса, когда он увидел свою изуродованную руку. Пальцы были разбросаны по полу, один из них подкатился под машину, под которую Тодд попытался залезть.

— Боже! Стой. Остановись, бл*ть!

Он был не в настроении останавливаться.

— Никто ее не тронет, мудак. Она моя.

Сопли текли по подбородку Тодда, когда он поднял то, что осталось от его руки.

 

— Пожалуйста, остановись. Извини, ладно. Я не знал, что она твоя. Я просто подумал, что она

 

— дырка, которая ищет член.

 

Ублюдок загонял себя в могилу. Он закрыл глаза на секунду и покрутил шеей, чтобы уменьшить напряжение. Никто не знал, что Елена была его. Еще нет. Но они узнают. Он просто должен сначала утвердить ее.

 

— Дело в том, что мне не нравятся такие, как ты, Тодд. Ты кусок дерьма, которому нравится пугать тех, кто слабее тебя. Вот что произойдет: ты назовешь мне имена своих друзей-героев, которые тебя бросили. Сделаешь это, и я позволю тебе жить.

Как и предполагалось, Тодд запел соловьем.

 

Он вырубил Тодда, связал его веревками и затолкал в угол, прикрыв его тело тряпками. Позже он избавится от него. Собирая свое снаряжение и пряча нож в ботинок, он почти видел, как его отец хмуро смотрит на него с небес.

 

Эрик «Хаммер» Скарсгард был морским пехотинцем. Человеком, который жил по кодексу чести. После своего увольнения в запас он продолжил жить с этой честью, работая изо всех сил ради женщины, которая не заслуживала подобного.

 

Какая польза работать на дядю, как это делал его отец? Все, что это ему принесло — больная спина, паршивая зарплата и ранняя могила. В отличие от своего отца, Викинг знал, что он был полностью неспособен работать по найму. У него был только гараж, оставленный ему отцом. Деньги


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

были, но не так много, чтобы содержать женщину или — однажды — свою семью. Хотя он бы этого хотел. Чтобы получить это, все, что ему нужно было сделать, это устранить все до единой угрозы для Елены. Затем он подождет еще немного. Всего три месяца, и ей, наконец, исполнится восемнадцать.

Но сначала нужно было поохотиться.

 

Глава 3

Елена

 

Стоя на стоянке перед школой, Елену охватило предвкушение, подобно приливу радости. То же самое чувство она испытывала, катаясь на американских горках.

Восемнадцать. Сегодня был тот самый день.

 

В любую минуту ее заберет Викинг, и они отметят ее день рождения. Она не могла поверить, что прошло всего три месяца с момента их знакомства. С того дня, когда он спас ее, хотя настаивал на том, что она бы все равно нашла способ спастись. Это было то качество, которое ей нравилось в нем — у него не было комплекса героя, и он был готов спасать даму из беды снова и снова. Не то чтобы она позволила ему. Она могла сама о себе позаботиться. Или, как он сказал, мужчина всегда будет рядом, чтобы прикрыть ее спину.

 

За последние несколько месяцев домашнее положение только ухудшилось, когда ее брат превратил их дом в сортировочный центр всего, что продавал на улице. Один мужчина, с которым работал брат, вызывал у нее озноб, но ей пока удавалось избегать его. Лоренцо Морелли, старший из братьев Морелли, казалось, все время торчал в их доме, и она даже пошутила над Рики, чтобы тот брал с него арендную плату. Глаза ее брата выпучились, и он побледнел. Очевидно, он боялся этого человека, и, хотя Елена знала, что ей, вероятно, тоже следовало его бояться, она этого не делала. В конце концов, у нее был собственный Черный рыцарь. И вскоре они вместе уедут отсюда.

— Похоже, твой парень опаздывает. Типично для него.

 

Ее мечта о лучшем будущем с участием щенков и маленькой квартиры была грубо разбита Джорджией. У кузины, как всегда, наготове был ехидный комментарий.

 

Она стояла рядом с ней и курила, выглядя великолепно в своих джинсах по последней моде и на высоких каблуках. Но это была Джорджия — всегда одевавшаяся по последней моде и одновременно жалующаяся на отсутствие денег. Джорджия была стройной, высокой и очень красивой и знала это. Рядом с ней Елена чувствовала себя ниже своих метра шестидесяти и, если честно, даже толстой. С другой стороны, Викинг заверил ее, что ему нравятся ее формы и особенно грудь. Не то чтобы он уже изучил их, но сделал бы это сегодня вечером, если бы она что-то сказала по этому поводу.

 

— Он скоро будет здесь.

— Будет ли? — сомневалась Джорджия с мрачным выражением лица.

 

— Если он сказал, что приедет, значит сделает это. Викинг никогда не нарушал обещаний.

 

— Мужчины много чего говорят. Но как только они тебя трахнут, возвращаются к своим женам.

 

Она не понимала, как в девятнадцать лет ее кузина стала такой искушенной, и ей было все равно. Елена ни за что не позволит испортить себе настроение.

 

— Тогда, возможно, ты трахаешься не с теми мужчинами. Джорджия ухмыльнулась и вынула что-то из своего кармана.

 

— Возможно. Но, по крайней мере, я не хранила свою девственность, надеясь на то, что мой первый раз будет особенным. Бр-р, не бывает особенного мужчины. Они все одинаковые. С днем рождения, кузина.

 

Прежде чем она успела отреагировать, Джорджия сунула что-то ей в руку и побежала к черному внедорожнику с затемненными стеклами.

 

Открыв свою ладонь, Елена увидела презерватив. Ее щеки вспыхнули, и она тут же бросила его в сумку. Была ли она настолько очевидной? Конечно…

 

В следующую минуту рев «Харлея» Викинга возвестил о его появлении. Ученики, увидевшие его подъезжающим к парковке, таращились на него, а некоторые стали перешептываться. Время от


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

времени она получала от них взгляды, одни смотрели на нее с завистью, другие — с жалостью. Ей было все равно. Они не знали его так, как она. Никто не знал, что за этими рваными джинсами и армейской курткой, прикрывавшей все эти мускулы, был самый милый и самый защищающий парень, которого она когда-либо встречала.

Люди расступались перед ним, когда он припарковал свой байк перед ней.

 

— Привет, мистер Крутой парень, — поприветствовала она его и поцеловала в губы. Он нахмурился, и только тогда, казалось, заметил их внимание.

 

— Кто-нибудь доставил тебе неприятности?

Девушка закатила глаза и села позади него.

Викинг склонил голову набок, ожидая ее ответа.

— Конечно, нет. Меня никто не беспокоит.

 

Как они осмелились бы, учитывая то, как он смотрел на любого мужчину, который приближался к ней.

— Хорошо. Ты все еще носишь с собой нож?

— Всегда.

— Вот это моя девочка.

Он вручил ей шлем, который подарил ей.

— Можем мы сначала заехать ко мне домой?

***

 

Зайдя домой, она бросилась вверх по лестнице в надежде войти и выйти, не встретив своего брата. В доме было не так тесно, как тогда, когда в нем находились его так называемые друзья, и самого Рики нигде не было видно.

«Дорожи мелочами, Лена».

 

Схватив с пола свою сумку с вещами, которые приготовила для ночевки, она бросила последний взгляд в зеркало и поспешила вниз. Сегодня был ее день. Она, наконец, официально перестала быть несовершеннолетней и собирается отпраздновать это с Викингом. Ее брат недостаточно ясно мыслил, чтобы вспомнить о ее дне рождения, да это и не заботило никого. Не то чтобы это имело значение. Викинг был для нее всем.

 

Через день после инцидента с Тоддом он пригласил ее на свидание, и с тех пор они были вместе. До сих пор он был идеальным джентльменом, что она находила милым и… утомительным. Она знала, что на самом деле он не джентльмен. Наслышана о его репутации. Трудно было не заметить того, что, завидев его, люди переходили на другую сторону улицы.

 

В начале каждой недели, по понедельникам, он забирал ее и отвозил в школу. Не то чтобы ей это было нужно, а потому, что он этого хотел. По крайней мере, так он говорил. Он сказал, что это хорошее начало его недели. Конечно, она знала, что это не единственная причина. Ее Викинг был немного чрезмерно опекающим. Ему нравилось показывать другим, что они вместе. Хотя ей нравился его инстинкт защиты, ей все же нужно было с ним поговорить. Как можно скорее. Она хотела поступить в колледж и не знала, как он отреагирует на это. В конце концов, это могло означать, что ей нужно будет переехать в другой штат.

 

Она в последний раз заглянула в сумку и улыбнулась, когда увидела белое кружевное белье тедди, на которое копила месяцами, чтобы его купить. Сегодня вечером она собиралась показать, что принадлежит ему и только ему.

 

Когда она собиралась открыть входную дверь, чья-то рука схватила ее за запястье. Она нахмурилась, когда увидела Лоренцо Морелли.

 

— Отпусти меня.

 

В последнее время дилер ее брата не вылезал из их дома. Она подозревала, что он проводил свои сделки из их гостиной, хотя не могла этого доказать или что-то с этим сделать.

— Нам нужно поговорить.

 

Он потащил ее за собой на кухню и толкнул на стул, затем сел напротив нее, как будто это место принадлежало ему.

 

Даже зная, что от этого человека не будет никакой помощи, она глазами искала брата. Если не считать двух человек, лежавших в отключке на кушетке, дом был пустым.

 

Холодные глаза Морелли блуждали по ее телу, вызывая у нее озноб. Она потерла свое покрасневшее запястье.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— Чего ты хочешь?

— Викинг.

Это слово заставило ее насторожиться.

— Извини?

 

— Тебе следует прекратить работать на Викинга. Он никто, просто мелкий жулик. Рики сказал, что ты собираешься в колледж. Работай на меня. Я заплачу тебе больше, чем он.

 

Ее рот открылся в изумлении. Он действительно думал, что она работала на Викинга? Хуже того, он думал, что может нанять ее, чтобы продавать свою наркоту в университетском городке? Он был не в своем уме.

 

— Я не работаю на него. И я определенно никогда не буду работать на тебя.

 

Сдержавшись, чтобы не показать ему средний палец, она взяла сумку и пошла к двери, молясь, чтобы Морелли не был настолько глуп, чтобы последовать за ней. Выйдя на улицу и увидев, как глаза Викинга ожесточились, она выругалась.

 

Сев позади него, она расположила свою сумку перед собой. Было трудно игнорировать взгляды между мужчинами, но она старалась изо всех сил. Она не собиралась позволить никому из них испортить этот день.

— Не могли бы мы поехать?

— Мне не нравится, когда он рядом с тобой.

— Он не со мной, а с моим братом.

Когда Викинг не сдвинулся с места, она наклонилась ближе.

— Забудь о нем. Он ничего не значит.

 

— Если он хоть раз тронет тебя, ты мне скажешь, — он сурово посмотрел на нее. — Ты слышишь меня, маленький лев?

 

Она кивнула и улыбнулась ему своей самой лучшей улыбкой. Однако в ее животе образовался узел. По спине пробежала тревога, словно она готовилась к катастрофе. Она не могла избавиться от ощущения, что их время вместе подходит к концу, как это было с ее матерью. Как будто жестокие руки судьбы вот-вот вырвут ее у него, разорвут их связь навсегда. Что бы ни случилось, она не позволит никому и ничему разлучить их.

 

Поняв, что он не собирается это отпускать, она положила руку ему на щеку.

— Да, я скажу тебе. А теперь мы можем ехать? У меня есть для тебя сюрприз.

— Не люблю сюрпризы.

Она закатила глаза.

— Этот тебе понравится.

 

По крайней мере, она на это надеялась, потому что, если он снова остановится во время поцелуев, она может воспламениться.

 

Глава 4

Викинг

 

Викинг упал на диван, думая о сюрпризе Елены. Его девушка вместе со своей сумкой исчезла

 

в ванной. Он надеялся, что она поторопится, потому что сегодня вечером собирался пригласить ее на ужин в честь дня рождения.

 

Он оглядел свою крохотную квартирку. Хотя она была опрятной и чистой, все было явно устаревшим. Это было не место для его девушки. У него было подозрение, каким будет ее сюрприз, и часть его боялась этого. Хотя он ожидал, что она поделится хорошими новостями о поступлении в колледж, он еще не был готов отпустить ее.

 

«Не будь эгоистичным придурком».

 

Он выбросил из головы предстоящую головную боль при мысли о ее уходе. Он найдет способ справиться. Стать ветеринаром было ее мечтой. Он не собирается все испортить, став ее цепью с ядром.

 

Затем она вышла из ванной, и у него пересохло во рту.

— Лена… детка…

Она пыталась убить его в этом белом тедди?


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Она подошла к нему, клочки белого кружева едва прикрывали ее изгибы. В ее глазах он видел решимость, смешанную с намеком на неуверенность. Она пыталась скрыть это, но мужчина знал ее лучше, чем самого себя.

 

Елена была нетронутой. Девственницей. Ему не нужно было, чтобы она говорила ему об этом. Это была причина, по которой он сдерживал ее всякий раз, когда они оказывались на диване и целовались. Несмотря на то, что постепенно накапливающийся напряжение убивало, он пообещал себе, что будет действовать медленно.

Очевидно, его маленькая львица была готова рычать и не собиралась принимать отказа.

Хорошо, он перестанет быть бойскаутом.

 

Елена

 

Изменения в Викинге произошли мгновенно. Исчез терпеливый мужчина, который обращался

 

с ней как со стеклом. Его заменил Викинг-мародер, готовый к грабежу, который играл роль в одной из ее фантазий. Он взял ее рот в обжигающем поцелуе, глубоко погрузив в него свой язык. Она могла чувствовать длину его эрекции между своими ногами и не могла удержаться, чтобы не погладить ее.

Зарычав, он опустил вниз бретели ее кружевного белья. Его губы в мгновение ока оказались на ее соске. Когда он заскользил по нему зубами, слегка покусывая, девушка задрожала от нетерпения. Ее спина выгнулась, когда Викинг засосал твердый бутон в свой горячий рот, глубоко втягивая его внутрь.

 

Жар омывал ее кожу. Она раскачивалась на его члене в джинсах. Девушка потянулась рукой к его молнии, неловко возясь с ширинкой. Его член выскочил и прижался к ней.

Он что-то проворчал себе под нос и схватил ее за ягодицы, сильно сжимая их.

 

Елена выпустила из рук его штаны, когда, поднявшись, он понес ее в свою спальню. Бросив ее на кровать, мужчина начал снимать свои футболку и штаны.

 

— Подними руки над головой, — сказал он.

 

Она сделала, как он просил, пока ее глаза блуждали по его напряженному прессу. Его тело было произведением искусства. Твердая как скала скульптура с шестью кубиками пресса и покрывающими ее горами мышц.

 

Наконец обнаженный, Викинг лег на кровать, коленями раздвинув ее бедра и поместившись в пространство между ними.

 

Ее щеки вспыхнули, когда почувствовала, как его твердость прижалась к ее животу. Его руки легли на ее груди, прижимая их друг к другу. Она всегда находила их слишком большими, но, видя, с каким трепетом он смотрел, а затем целовал, пока они не стали розовыми, успокаивалась.

 

Он сжал ее соски, и Елена выгнулась от легкой боли. Кончики его грубых мозолистых пальцев пробежались по ее животу. Он скользнул ими под ее трусики и стянул вниз, ох, как медленно. Хотя они много раз целовались, она никогда раньше не была с ним полностью обнаженной и чувствовала себя сейчас немного уязвимой. Прежде чем она успела осмыслить это, он уткнулся носом в бедро, царапая щетиной чувствительную кожу.

Так невероятно хорошо.

 

Она не могла сдержать стон. Он смотрел на нее так, как будто она была самой большой драгоценностью в его мире, и вся ее неуверенность испарилась в один момент.

 

Его рука коснулась ее киски и начала играть с ней, дразня. Его пальцы рисовали круги вокруг

 

ее тела, сводя с ума. Потребность, это безумное давление, возникшее внутри нее, сделало ее мокрой.

 

— Пожалуйста... — схватив его за плечи, она попыталась притянуть его ближе.

 

— Это только начало, детка, — промурлыкал он, втянув в рот ее сосок и одновременно входя в нее пальцем.

 

Ее внутренности сжались вокруг его пальца, пытаясь втянуть внутрь. Мозг отключился, отдав весь контроль ее телу. Теперь она хотела, чтобы он был в ней. Обняв его за шею, она притянула его к себе для поцелуя. Он пожирал ее рот, с силой проникая в него языком. Чем бы это ни было, то, что сдерживало его раньше, исчезло. Викинг сбросил свои цепи и, наконец, взял ее.

 

— Раздвинь свои ноги. Шире.

 

Схватив ее за колени, он развел их и вдавился в нее. Она почувствовала его толстый член напротив своего входа. Сердце трепетало, когда он медленно входил в нее.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Казалось, это длилось вечность. Она укусила его за мочку уха.

— Просто сделай это. Я готова.

Напряжение прокатилось по нему волнами, но он не ускорился.

 

— Нет, еще не готова, — практически прорычал он. — Ты чертовски тугая, детка. Если я сделаю это быстро, то причиню тебе боль.

 

Она извивалась под ним, как могла, пока его вес давил на нее. Промедление убивало ее. Вскинув голову, он схватил ее за подбородок. Выражение его глаз поразило ее, и она застыла.

Они были темны от желания, как будто он едва держался.

— Я тут главный, Лена. Никогда об этом не забывай.

Он вошел глубже и тут же отступил, словно желая доказать это.

 

— Я заставлю тебя кончить на мой член до конца ночи. Затем сделаю это снова и снова, пока ты будешь объезжать меня, а я трахать — тебя пальцами.

 

Кто знал, что Викинг любил грязные разговоры? Он продолжал говорить, рассказывая ей о том, что собирается с ней сделать. Чем больше он говорил, тем мокрее она становилась.

— Вик… — захныкала она, когда он втянул в рот ее сосок.

Затем в неожиданно стремительном движении бедрами он протолкнулся глубоко внутрь.

Горячая боль прокатилась по ее спине, когда его толстый член проник в плотное кольцо ее мышц.

Она вздрогнула.

— Ты в порядке?

 

Девушка кивнула, хотя боль перевесила удовольствие, которое она испытывала раньше. Он, должно быть, почувствовал это, потому что снова начал ее целовать. Уткнувшись носом в ее шею, он обхватил ее грудь и усыпал ее поцелуями. Его язык творил злые дела с ее сосками, наполняя их вниманием, и искры пронеслись сквозь нее. Все это время его член продолжал двигаться в ней неглубокими толчками, поддерживая пламя внутри нее живым. Когда он почувствовал, как ее тело снова расслабилось, внутри него словно щелкнул переключатель.

После этого все стало диким.

 

Его лобок бился о ее клитор, снова и снова, пока звезды не взорвались за ее закрытыми веками, и ее спина оторвалась от кровати. Он вырвался из нее, и ее бедра дернулись против него, отчаянно желая большего, немедленно вернуть его.

 

Викинг, повернув ее на бок, упал позади нее и прижал ее задницу к своему животу. Он поднял

 

ее ногу только для того, чтобы снова погрузиться в нее. Другой рукой он играл с ее клитором, потирая круговыми движениями. Накапливая удовольствие до тех пор, пока она не стала выгибаться, когда он ходил и выходил из нее.

 

Затем, перевернув ее на живот и положив руки ей на плечи, удерживая ее, он задал жесткий ритм, врезаясь в нее.

 

— Мне нравится видеть твою задницу такой, — прорычал он и шлепнул ее по заднице. — Подпрыгивающей вверх и вниз, пока я сверлю тебя. Бл*ть, ты такая мокрая.

 

Мокрая, горячая, отчаянно нуждающаяся в его прикосновении. Она уткнулась лицом в подушку, которая заглушала ее крики. С его весом, удерживающим ее, она была абсолютно бессильна, когда он втрахивал ее в матрас. Никогда еще она не чувствовала себя так хорошо и такой безмерно любимой.

 

Он скользнул рукой под ее живот, приподнимая бедра, когда он врезался в нее.

 

— О, Боже. О, Боже! — Елена стукнула своими кулаками по матрасу. — Пожалуйста, не останавливайся!

 

Мужчина скользил по клитору пальцем, а затем два погрузил в нее, наполняя еще больше. Ребро его ладони прижалось к комочку нервов, и она кончила, сотрясаясь и выкрикивая его имя. Ее стон эхом разнесся по комнате.

 

Викинг

 

Он ощущал себя в раю, лежа в постели с Еленой. Кожа к коже, ее сладкая задница была прижата к его животу. Викинг хотел бы остаться так навсегда, но ему было куда пойти, на кого посмотреть. Жизнь — это крысиные бега, которые он намеревался выиграть. Приз? Всегда обладать Еленой.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Уткнувшись носом в ее шею, он расчесывал ее волосы пальцами. Это был единственный раз, когда он когда-либо чувствовал себя по-настоящему довольным и в мире с самим собой. Она была его безопасной зоной, которая сдерживала внутри него растущую тьму.

Его рука коснулась ее живота. Он хотел дать ей ребенка. Привязать ее к себе навсегда.

Колледж.

 

Слово, которое значило для нее целый мир. Слово, которое вселяло в него страх. Это шло вразрез со всеми его инстинктами. Он знал, что, если она захочет поступить в колледж за пределами штата, он должен ее отпустить. Туда, где много таких умных людей, как она. Место, полное образованных мужчин и парней из братств, которые попытаются залезть к ней под юбку.

Бл*ть.

Обхватив ее щеку, он посмотрел ей в глаза.

— Ты когда-нибудь полюбишь другого мужчину?

— Никогда, Викинг, никогда.

 

— Если ты когда-нибудь изменишь мне, детка, я заставлю тебя заплатить. Буду причинять тебе боль каждый день до конца твоей жизни.

 

Он ждал, что она взорвется — у нее был немного вспыльчивый характер, но девушка всего лишь поцеловала его ладонь.

 

— Если я это сделаю, то можешь убить меня. Я все равно буду мертва внутри. Никто, кроме тебя, Викинг. Ты мой первый и последний.

— Чертовски верно.

 

Затем она неожиданно схватила его за яйца, и он задержал дыхание, пытаясь не съежиться от легкой боли.

Ее глаза сузились, и она улыбнулась.

 

— То же самое и с тобой. Прикоснешься когда-нибудь к другой женщине — и я ударю тебе

 

битой.

 

Она легонько сжала свой кулак. Маленькая ведьма. Она только начинала понимать, какая у нее власть над ним.

 

Затем на ее лице снова появилось не по годам задумчивое выражение. Скоро она станет его девушкой целиком и полностью. Еще два месяца, и ему хватит на первый взнос за квартиру. Он сделает из нее честную женщину. Подарит ей кольцо с каратами, цветочное дерьмо, которое женщины любят на свадьбе, и самый большой торт, что он сможет найти.

— Давай уедем, — мягко сказала она.

— Уедем? Куда, детка?

 

— Куда угодно. Подальше от моего брата. Этого района. От Сан-Франциско. Поедем куда-нибудь, где будем только ты и я. Мы можем взять с собой Сая.

Ему понравилось, что она включила его младшего брата в их будущее.

— Не раньше, чем я смогу дать тебе все.

Она прижалась к нему и вздохнула.

— У меня уже есть все.

 

Верно. Она говорит это сейчас, но что, если он не сможет ее обеспечить? Дать ей тот образ жизни, которого она заслужила? В конечном итоге она обидится на него, как и его мать на отца. Когда тот был демобилизован и вернулся домой без ноги, весь в шрамах, она отвернулась от него. Викинг не собирался рисковать.

Она повернулась к нему лицом.

— У меня есть ты. Навсегда. Помнишь? Ты обещал.

 

— Навсегда, — поклялся он. — Ты можешь не хотеть большего, но ты это получишь. Обещаю, что однажды ты получишь все это, потому что моя девочка заслуживает самого лучшего.

 

Начиная с обручального кольца. Настоящего, с блестящим камнем и всем остальным. Елена заслуживала большего, чем дешевая подделка.

 

Кстати об украшениях. Он порылся в прикроватной тумбочке и достал коробку. Поскольку они не собирались ужинать, он мог бы сделать ей подарок сейчас.

— У меня есть кое-что для тебя.

 

Она приподнялась, от чего простыня сползла и ее грудь обнажилась. Он должен был остановить себя от того, чтобы не схватить ее немедленно.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

«Ей больно, засранец. Это был ее первый раз. Придержи коней».

Ее глаза заблестели, когда она достала серебряную цепочку с кулоном в виде льва.

 

— О, она прекрасна, — Елена подняла подозрительно блестевшие глаза. — Теперь у меня есть постоянное напоминание, что моя мама и ты всегда со мной.

 

Да, он знал, каково это, когда рвется тесная связь с родителем. Мужчина пожал плечами.

— На самом деле это ничего.

Однажды он подарит ей весь мир.

 

— Это все, — мягко сказала она и повернулась, чтобы он мог надеть на нее цепочку. Вздохнув, она снова прижалась к нему и натянула простыню до носа. В следующую минуту

она заснула.

 

Глядя на часы, он вздрогнул. Черт, час назад он должен был встретиться с Саем. Он не особо жаждал снова увидеть свою мать, но ему все равно пришлось бы сделать там остановку, чтобы забрать кольцо его покойной бабушки. Если Елена уедет в институт, то только с его кольцом на пальце. Его отец сказал, куда он положил его. Он знал, что будет драться со своей мамой, если она узнает, что ему нужно. Черт с ним. Он не позволит этому остановить его.

 

Он оделся, оставил Елене записку, что он вернется, и отправился домой. Нет, не домой. Это место не было домом с тех пор, как умер его отец и мать привела туда Фрэнка.

 

Первым признаком того, что что-то не так, было то, что Сай не открыл дверь. Обычно его брату не терпелось выбраться из этого места и уйти с ним. В основном, чтобы просто потусоваться в гараже или на стрельбище. Его отец открыл в Сае «снайперский талант», как он это называл.

Он несколько раз просил Сая переехать к нему, но, будучи преданным, он не хотел оставлять их мать. Однажды Сай увидит, что преданность — это улица с односторонним движением. До этого времени Викинг мог только уважать решение Сая. В восемнадцать лет он мог решать все сам.

Он снова позвонил в звонок, но ничего не изменилось. То, что дверь оставалась закрытой, было вторым признаком того, что что-то было не так. Он знал, что внутри были люди, потому что был включен свет и он мог слышать телевизор. Викинг постучал еще несколько раз, и как раз когда он собирался вломиться, дверь открыла его мать.

 

В ее усталых глазах появился испуг, когда она увидела его. Третий признак. Бл*ть. Не дав ей времени, что-то сказать, он ворвался внутрь. Справа от него на кушетке лежал Фрэнк и курил. На его лице с жирным блеском ярко выделялся подбитый глаз. Его здоровый глаз метнулся к кожаному ремню, который лежал на журнальном столике.

 

Нет ни малейшего следа Сая. Ужас наполнил желудок Викинга.

 

— Где мой брат? Фрэнк издал смешок.

Его мама схватила его за локоть.

— Сая здесь нет.

 

Дрожь в ее голосе выдавала ее ложь. Он пронесся мимо нее в комнату Сая. Она была пуста. Затем он услышал звуки из ванной напротив.

 

Викинг распахнул дверь. Его брат сидел на краю ванны и зашивал себе предплечье. Судя по его сердитому виду, он заплатил обидчику той же монетой. Викинг тренировал его сам, приняв эстафету от своего отца, который считал, что любой стоящий человек должен быть в состоянии защитить себя.

 

При виде своего брата, избитого и покрытого синяками, в его голове начался звон, который зажег все клетки ярости в его мозгу. Викинг ринулся обратно вниз.

 

Фрэнк вскочил с дивана, его ноги заскользили по дешевому линолеуму, покрывающему пол. Викинг оттолкнул мать, не желая тратить время на слова, и ударил Фрэнка кулаком. Фрэнк

тяжело упал, споткнувшись о диван и потянув за собой лампу.

Его мать начала кричать и подбежала к Фрэнку, чтобы помочь ему встать.

— Ты кусок дерьма, — прорычал Фрэнк.

 

Каждая клеточка Викинга была в огне. Он чувствовал себя возбужденным, готовым к раунду, готовым убить, почувствовать хруст костей под своими ударами.

 

— Вставай, — он ударил себя в грудь. — Вставай, мудак, и сразись с кем-то своего размера. Фрэнк потряс головой, и этот тупой хрен действительно пошел к нему, спотыкаясь.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— Нет! — бросилась между ним его мама.

 

Ему было больно видеть ее такой, с налитыми кровью глазами, спутанными волосами, наркотиками, медленно разъедающими ее. Когда-то она была самой красивой женщиной, которую он когда-либо знал.

— Отойди, мама.

 

— Двигайся, женщина, — оттолкнул ее Фрэнк. — Пора научить твоего мальчика проявить ко мне уважение.

 

— Фрэнк не виноват! — его мать переводила между ними отчаянный взгляд. — Сай здесь живет. Он должен больше нам помогать. Фрэнк был прав, когда попросил его помочь оплатить счета.

 

Как только он подумал, что мать не может опуститься ниже, жизнь показывала ему, что он ошибался. Фрэнк избил его брата из-за денег? Денег, которые для начала он сам должен был приносить в семью?

 

Он не мог скрыть своего отвращения. Время слов прошло. Викинг пошел на кухню и схватил мясной нож. Он был большим, блестящим и идеальным.

Когда он вернулся, глаза Фрэнка расширились.

— Какой рукой ты его ударил?

 

Фрэнк сглотнул. Даже своим затуманенным наркотиками разумом он, наконец, понял, что Викинг собирается делать.

— Неважно, — ответил Викинг. — Ты никогда больше не будешь пользоваться ни одной из

них.

 

Его мать начала истошно кричать, но ему было все равно. Все, что он видел, это синяки на теле своего брата. Он слетел с катушек, сдавшись тьме внутри себя. Никто не трогал то, что ему принадлежало, безнаказанно.

Никто.

 

Глава 5

Елена

 

Она не могла до него дозвониться. Елена положила трубку, когда вызов сразу перешел на голосовую почту, и снова рухнула на кровать. Прошло три дня, а от Викинга до сих пор не было известий. Она также не могла дозвониться до его брата Сая. Что происходило?

Конечно, Джорджия выбрала этот момент, чтобы подколоть ее.

 

— Что? По-прежнему ни слова от твоего мачо? — на ее розовых болтливых губах играла усмешка.

— Отвали, Джорджия.

 

Повернувшись спиной к кузине, она открыла учебник и сделала вид, что читает. Приближались экзамены, и она должна была усердно готовиться к ним, но слова учебника

 

плыли у нее перед глазами. На Викинга было не похоже исчезнуть просто так. Часть ее была обеспокоена и была готова обзвонить все больницы и полицию. Другая часть ее, этот крошечный кусочек неуверенности, который медленно превращался в полномасштабного монстра, приказывал ей открыть глаза.

Знаки были повсюду.

 

«Открой свои красивые глаза, —как сказала бы ее мать. — Понюхай розы и дерьмо, в которое были завернуты красивые цветы. Не игнорируй свой нюх на дерьмо».

Джорджия плюхнулась на кровать рядом с ней.

 

— Я уже несколько дней не видела вас, двух голубков, вместе. Что случилось? Он бросил тебя после того, как ты предоставила ему эксклюзивный доступ к своей вишенке?

Что-то внутри нее сломалось. Через секунду Елена была на ней, держа ее за горло.

— Я сказала заткнуться! Викинг не такой.

 

Только когда ее кузина закашлялась, она отпустила ее. Елена скатилась с нее и встала рядом с кроватью, готовая наброситься на нее, если она снова откроет свой большой рот.

Джорджия скрестила ноги и впилась в нее взглядом.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— Не надо ненавидеть меня за то, что я говорю тебе, как это бывает. Ты наивна, Елена. Мужчинам нужно только одно. И когда ты даешь им это, ну... они больше не хотят тебя. Все дело в погоне.

 

Елена ненавидела ее снисходительный тон, как будто то, что Джорджия на два года старше, делало ее старой и мудрой.

— Может, для мужчин в твоей жизни, но Викинг не такой.

 

Он несколько месяцев воздерживался от занятий с ней любовью. И, честно говоря, она почти умоляла его об этом.

Джорджия закатила глаза.

 

— Дай угадаю. Что между вами двоими такого особенного? Он никогда не оставит тебя, он будет любить тебя вечно, бла-бла-бла.

— Просто уйди. Тебе негде больше быть?

 

Обычно Джорджия не проводила в присутствии Елены ни секунды дольше, чем следовало. С детства они были как огонь и лед, постоянно испытывая друг друга на прочность. По какой-то причине с тех пор, как она была с Викингом, все стало еще хуже. Джорджия, похоже, действительно его ненавидела. С другой стороны, она, вероятно, считала, что каждый мужчина, который не уделял ей внимания, был неудачником. Или геем. Ага, ее двоюродная сестра была одной из тех женщин, которые считали, что если мужчина не падает из-за нее в обморок, то он не любитель женщин. Вот такое клише.

 

Джорджия поправила свои волосы перед зеркалом.

 

— Конечно, мне есть где быть. В гораздо лучшем месте, чем эта паршивая квартира. Прости, что побеспокоилась о тебе и захотела узнать, как у тебя дела.

Еще раз взглянув на нее с жалостью, Джорджия ушла.

 

Прошел час, затем еще один, а телефон Викинга все еще принимал звонки на голосовую почту. Именно тогда из-за закравшихся сомнений ее вера в их отношения дала трещину.

 

Что, если Джорджия была права? В конце концов, у нее больше опыта по части мужчин. Елена упала на кровать и вытащила нож, обдумывая этот сценарий. На случай, если

 

Джорджия права… ну, она собиралась вырвать Викингу позвоночник и скормить его собакам. Нет, не собакам, она любила собак, они заслуживали лучшего. Шакалам. Да, они были более подходящим видом.

 

Подождав еще час, она, наконец, сломалась и позвонила по внушающему страх номеру, который Викинг сказал использовать только в экстренных случаях.

 

Она позвонила его матери.

— Что?

 

Елена откашлялась, не зная, как спросить женщину, которую она никогда раньше не встречала, о ее пропавшем сыне. Она не понимала, почему Викинг их не познакомил. Все, что Елена знала, это то, что между ними произошла ссора. Он больше никогда о ней не упоминал.

 

— Миссис Скарсгард, я Елена, подруга Викинга, — когда ее встретили каменным молчанием, она продолжила. — Хотела бы, чтобы мы встретились при более благоприятных обстоятельствах. Но... эм... я не могу до него дозвониться. Я надеялась, что, возможно, вы что-то знаете?

— Мой сын мертв для меня.

 

Резкие слова были как удар по лицу. Насколько отличались отношения между ней и ее мамой.

 

— Послушайте, я не знаю, что между вами произошло, но...

 

— Что произошло? — завизжала женщина. — Я расскажу тебе, что произошло, девочка. Этот мальчик разрушил мою жизнь.

— Я… — «что произошло? »

— Но на этот раз ему это не сойдет с рук. Я позабочусь об этом!

— Простите, я действительно не понимаю, что...

 

— Викинг в тюрьме и останется там. Он причинил боль моему Фрэнку. Моему бедному Фрэнку, — женщина начала рыдать, говоря о том, как дети разрушили ее жизнь.

«Кто такой Фрэнк? Подождите, что? »

— Викинг в тюрьме? Сай с вами? Могу я поговорить с ним, пожалуйста?

— Его здесь нет, — впервые Елена услышала в ее голосе мягкость.

Не зная, как это расценивать, она спросила:


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— Где он? Звонок оборвался.

 

Ошеломленная, она уставилась на телефон. Женщина повесила трубку. Ей нужно было его увидеть. Сейчас же.

 

Без раздумий она схватила сумочку и побежала вниз, едва не столкнувшись со своим братом

 

под лестницей.

— Куда ты так торопишься?

 

Как будто она ему расскажет. Он не любил Викинга. И как только он узнает о его аресте, он попытается ее остановить.

— Мне нужно увидеться с другом.

— Ты имеешь в виду Викинга.

Голос раздался из-за обеденного стола. Морелли. Почему он все еще здесь?

— Куда я иду не твое дело.

— Вот тут ты ошибаешься.

 

Он подошел к ней, изучая ее с головы до ног. И снова возникло ощущение, что он смотрит на нее, как на жука под увеличительным стеклом. Это было не сексуальное оглядывание, а что-то другое. Что-то, частью чего она не хотела быть.

 

Ей нужно было уйти. Сейчас же. Когда она попыталась это сделать, брат преградил ей путь.

 

— Просто выслушай его, — умолял он.

 

Ее глаза метались по комнате в поисках выхода, но отсюда на улицу был только один путь, который они перекрыли.

 

Даже теперь, после всего, что ей пришлось пережить с братом, она ждала, что он вступится за нее. Ждала, что он выберет ее сторону, как это делал, когда они были маленькими и когда еще не принимал наркотики. Она посмотрела ему в глаза, надеясь, что он подойдет и выгонит Морелли из их дома, из их жизней. Но он не выдержал ее взгляда и уставился в пол.

 

Сердце колотилось, когда Елена второй рукой медленно потянулась к карману. Если ей придется с трудом выбраться из этого дома, чтобы добраться до Викинга, то так тому и быть.

— Уйди с дороги.

— Ему запрещены посетители до понедельника.

 

Он подошел к ней, изучая ее с головы до ног. И снова возникло ощущение, что он смотрит на нее, как на жука под увеличительным стеклом. Это было не сексуальное оглядывание, а что-то другое. Что-то, частью чего она не хотела быть.

 

Ей нужно было уйти. Сейчас же. Когда она попыталась это сделать, брат преградил ей путь.

 

— Просто выслушай его, — умолял он.

 

Ее глаза метались по комнате в поисках выхода, но отсюда на улицу был только один путь, который они перекрыли.

 

«Морелли знал, где находится Викинг. Откуда? И почему он захотел поделиться с ней этим? »

 

И снова Елена прокляла судьбу за то, что она попала в поле зрения Лоренцо Морелли. Он наклонился ближе к ней, его дыхание обдувало шею, вызывая тошноту.

— Как сказал твой брат, выслушай меня.

— Что бы это ни было, мне все равно. Я хочу уйти.

Думая, как ей выбраться, она опешила, когда Морелли отступил.

— Я не собираюсь удерживать тебя против твоей воли, Лена.

— Не называй меня так, — прорычала она.

Единственные, кто ее так называл, были ее мама и Викинг. Морелли не заслужил этой

привилегии и никогда ее не заслужит.

 

— Хорошо, Елена, — признал он, вытаскивая телефон. — Просто посмотри, и я больше никогда тебя не побеспокою. Видишь ли, я сделаю тебе такое предложение, от которого ты не сможешь отказаться.

 

Ей не следовало слушать или смотреть на его телефон. Она должна была бежать отсюда, сломя голову. Но что-то в угрожающем тоне его голоса, в темноте, скрывающейся в его глазах, заставило ее остановиться и прислушаться к нему.

 

Его следующие слова потрясли ее, определив и разрушив будущее.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Глава 6

Викинг

 

Викинг находился в тюрьме пять дней, когда ему сообщили, что его освобождают. Пять

долгих дней, в течение которых у него не было ничего, кроме времени подумать о том, что он

 

сделал. Не то чтобы он сожалел, что отрубил Фрэнку пальцы, ублюдок это заслужил, а о том, что ему

 

пришлось оставить Елену. Как он собирался объяснить ей, как все испортил? Когда он уже смирился

 

с тем, что не выберется отсюда в ближайшее время, появился Кристофф. Возможно, именно поэтому он когда-то сказал Викингу, что если тот когда-нибудь попадет в тюрьму, то должен использовать свой единственный телефонный звонок для вызова Кристоффа, а не звонить адвокату.

Русский стоял снаружи, ожидая возле машины. Одетый в черный костюм и галстук, он был олицетворением молодого бизнесмена.

 

— Спасибо, брат.

Викинг сел на пассажирское сиденье.

— Обращайся в любое время, братан.

— Как ты меня вытащил?

 

— Легко. Твой адвокат настаивал на твоей невиновности. Свидетелей не было, и адвокат нашел какую-то лазейку.

— Свидетелей не было? — Фрэнк ни за что бы не стал держать язык за зубами.

Взгляд Кристоффа стал жестче.

— Абсолютно никаких.

Там была история, но он слишком устал, чтобы выжимать ее из Кристоффа.

 

— Ты хочешь мне сказать, что меня выпустили потому, что этот сосунок, государственный защитник нашел лазейку? — парень по возрасту был недавним выпускником юридического факультета.

 

— Я нашел тебе другого адвоката.

 

Кристофф назвал первоклассную юридическую фирму, услуги которой Викинг никогда не смог бы себе позволить.

— Он был мне должен.

 

Он не знал, откуда у Кристоффа связи. Если бы тот хотел, чтобы Викинг знал, то сказал бы ему. Единственное, что-то он знал, так это то, что сумасшедший русский был загадкой, если он вообще был русским. С другой стороны, он мог ошибаться насчет этого. Кристофф так легко переключался между сильным русским акцентом и чистой английской речью, что никто не мог догадаться, откуда он. Или какова была его цель, потому что он не просто добывал немного денег на улицах, чтобы позаботиться о своей семье. Нет, Кристофф был в этом давно.

 

Часть его желала последовать за Кристоффом по этому пути и посмотреть, куда это приведет, но он не мог. Нет, если он хотел быть с Еленой. Пребывание в тюрьме в течение нескольких дней только укрепило его желание завязать со своей преступной жизнью, потому что, в отличие от Рэя Лиотты (прим.: американский актер, лауреат премии «Эмми»), он не мечтал стать гангстером. Несмотря на все фильмы Скорсезе, он точно знал, где в конечном итоге оказываются гангстеры. Мертвы и похоронены, если им повезет. Неудачники вначале должны были увидеть, как на их глазах расстреляют их семью. Ты не можешь быть в банде и не беспокоиться о своей самой большой слабости — о своих близких.

 

— Куда мы едем? — он должен был встретиться с Еленой. Объяснить ей, что произошло. «Ты имеешь в виду, что твой гнев снова взял над тобой верх, и ты чуть не испортил свое

будущее? »

— Мы едем праздновать.

 

Празднование звучало лучше, чем встреча с девушкой прямо сейчас. Она будет там, когда он вернется. И ему лучше вернуться с чем-нибудь, потому что, когда Елена узнает, что случилось, она разозлится.

Избранным Кристоффом местом для празднования был дешевый бар в доках, который

 

практически был заброшен. Судя по предупреждающим знакам на фасаде, он был закрыт. Это была


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

задняя часть доков. Место, где люди и имущество приходили и уходили незамеченными. Здесь все было не так, как казалось.

Когда Кристофф вытащил пистолет из бардачка, Викинг спросил:

— Ты ожидаешь неприятностей?

— Всегда нужно быть наготове.

— Твоя правда.

— У тебя есть еще оружие?

На лице Кристоффа появилась редкая улыбка.

 

— Под твоим сиденьем лежит молоток. Ах, черт.

 

— Итак, это будет такой праздник? — схватив инструмент, Викинг почувствовал его вес в своей руке.

— Я помог тебе, теперь ты поможешь мне.

 

Ему это нравилось в Кристоффе. Как и Викинг, он был простым человеком. Он был скуп на слова и никогда не лгал.

 

Они приехали сразу после сумерек. Улица была окутана тьмой, единственный слабый свет исходил из якобы заброшенного здания.

 

Подняв дуло пистолета вверх, Кристофф вошел внутрь и спустился по лестнице. Викинг шел следом. Они миновали главную обеденную зону, которая была кладбищем грязных столов с пятнами кетчупа и вращающихся стульев, разбросанных вокруг, словно кегли для боулинга. Пройдя через подсобку, они оказались в помещении, которое когда-то было промышленной кухней. Все еще пахло жареным мясом, маслом и жиром. У стены рядом с автоматом для газировки выстроились стопки использованных подносов.

 

Вот тогда они увидели их — четверых парней, играющих в покер за столом перед холодильником. Перед ними стояло ведро с куриными крылышками.

 

Взгляд Викинга сразу же упал на тощего мальчишку, прикованного цепью к посудомоечной машине. Ему не могло быть больше девяти, может быть, десяти лет. Когда один из парней бросил в него крылышко, парень зарычал и покачнулся. Цепь обвивала его шею, но мальчишка не отступал, в его глазах сверкала злость. Он выругался на каком-то неизвестном языке. Парни только засмеялись и больше на него не взглянули.

 

Но это сделал Викинг. Глядя на ребенка всего две секунды, он узнал в нем родственную душу.

 

Душа, переполненная гневом, внимательно изучала каждого из игроков в покер, запоминая их лица.

 

Он взглянул на Кристоффа и кивнул. Вскоре ночь была нарушена стрельбой. Кристофф убил двоих из них, прежде чем они смогли добраться до своего оружия. Их головы взорвались, окрасив белую стену позади них в красный цвет.

 

Викинг нырнул за стол, сбив мусорное ведро, и метнул молоток, попав третьему парню прямо в грудь, от чего тот согнулся и упал замертво.

 

Прежде чем последний ублюдок смог достать пистолет, он ударил его в лицо, сломав ему нос.

 

Парень упал, кряхтя, и попытался встать. Викинг стал рыться в его карманах, пока не нашел ключ.

 

Отбросив его пистолет подальше, Викинг подошел к мальчишке. Тот зарычал и выплюнул еще несколько непонятных слов. Что бы он ни имел в виду, его тон был предельно ясен: это было четкое «Отвали от меня нах*й».

Большие черные глаза выглядели усталыми, когда Викинг поднял свои руки вверх.

— Я не причиню тебе вреда, хорошо?

 

Он указал на цепь на шее ребенка и показал ключ. Затем он протянул свой кулак, ожидая реакции ребенка.

Мальчик не двигался, а затем стукнул своим кулаком по кулаку Викинга.

— Хорошо, мы поняли друг друга.

 

Он разомкнул цепь, освобождая ребенка, а затем повернулся к еще живому ублюдку, пытающемуся встать на ноги.

Викинг схватил цепь, обернул ею кулак и начал выбивать дерьмо из засранца.

 

— Сажать детей на цепь? Что… Удар.

— Бл*ть.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Удар.

— Не так с тобой?

Тем временем Кристофф возвышался над ребенком, разговаривая с ним на его языке.

Конечно. Он должен был догадаться, что их пребывание здесь не было случайностью.

Он посмотрел на Кристоффа.

— Итак, кто он?

 

— До меня дошли слухи о похищении ребенка Каплана. Он сын одного из крупнейших в мире торговцев героином. Его семья платит за его обнаружение миллион долларов.

— Миллион?

Кристофф кивнул.

— Поделим пополам, братан.

 

Эти деньги, мягко говоря, пригодились бы, хотя Викинг предпочитал считать своих цыплят по осени. Но, зная Кристоффа, награда не могла быть единственной причиной спасения ребенка.

— Он тебе для чего-то нужен.

 

— Не он, — сказал Кристофф, доставая телефон. — Его отец. С этим человеком обычно невозможно связаться.

 

Ребенок устало смотрел на них, в его темных глазах горел безмолвный огонь. Он так сильно напомнил Викингу его брата. Он не сделал достаточно, чтобы защитить Сая от Фрэнка, но, увидев этого мальчишку, он дал себе клятву, что ребенок не пострадает.

 

Кристофф протянул ребенку свой телефон. Тот набрал номер того, кому Кристофф хотел позвонить. После нескольких слов он вернул телефон Кристоффу.

 

— Iyi akş amlar (прим.: с тур. «Добрый вечер), мистер Каплан. Я один из тех, кто освободил вашего сына. Я отправил вам наше местоположение. Вы можете прийти и забрать его в любое время.

А пока давайте поговорим о деле.

Викинг схватил со стола открытую бутылку виски.

 

— Козел, — пробормотал он, наливая себе выпивку. — Ты никогда ничего не делаешь без причины, не так ли?

 

Кристофф приподнял бровь, как бы говоря, что это, само собой разумеется, продолжая говорить с отцом ребенка.

 

Викинг протянул руку за ключами и ушел. Он отсутствовал. Он не был и никогда не мог быть таким, как Кристофф, крутым, расчетливым, но, прежде всего, целеустремленным. Несмотря на то, что часть его чувствовала, что подставляет Кристоффа, уходя от него, пока тот строил империю, это было правильное решение. Он собирался создать семью с Еленой. Продолжать заниматься криминальными делами означало прикрепить мишень ей на спину, а он не мог этого допустить.

Кристофф все понял. Он не сказал ни слова, когда Викинг сказал ему, что скоро уйдет.

 

Он припарковался перед своим гаражом, желая принять душ и поехать к Елене. Однако через час все покатилось к черту. Словно сама Вселенная была против его только что обретенного внутреннего мира, у его двери появилась Джорджия.

 

Двоюродная сестра Елены была отравой его существования, она преследовала его везде, куда бы он ни пошел, якобы случайно натыкаясь на него. Любую другую женщину он бы уже давно поставил на место, но это была семья Елены. Кроме того, он ее не особо интересовал, она просто хотела то, что принадлежало Елене.

 

— Не сейчас, Джорджия.

Когда она отказалась двигаться, он вздохнул, молясь о терпении.

 

— У меня для тебя новости, — она осмотрела его с ног до головы. — Хотя, я слышала, что у тебя тоже есть. Итак, ты наконец-то слопал ее вишенку, а?

— Бл*ть.

— Похоже, она больше не святая Елена.

Будто он когда-нибудь расскажет ей о своих любовных делах.

— Какого хрена ты хочешь? У меня нет времени на твое дерьмо.

 

Ему нужно было принять душ и заехать к Елене, извиниться и убедить ее, что с грязными делами покончено, как и со вспышками ярости. Со всем этим. Он будет доказывать ей каждый день, что может быть гребаным честным трудягой и работать на заурядной работе.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— Я здесь, чтобы помочь тебе, конечно, чтобы ты перестал выставлять себя на посмешище из-за Елены. Видишь ли, я знаю кое-что, чего ты не знаешь. Я знаю, где она сейчас, — она понизила голос для драматического эффекта. — С кем она.

 

Он закрыл глаза, медленно считая до десяти. Если бы она не была женщиной, он бы ее раздавил. Но он не стал бы так позорить своего отца.

«Никогда, никогда не трогай женщину, сынок. Как бы ты ни злился. Просто уйди».

Он осторожно оттолкнул ее и демонстративно повернулся к ней спиной.

 

Потом Джорджия заговорила. Выдумывая сказки об обмане и разрушении. Каждое злорадное слово, каждый дурной слог был ножом в спину, пулей, пронзившей его сердце.

«Лгунья! »

Она лжет.

Этого не может быть.

 

Глава 7

Викинг

 

Стоя на крыше, Викинг наблюдал, как его девушка вышла из часовни напротив здания. Елена была в белом платье, кружевная вуаль закрывала ее темные локоны. Она держала под руку другого мужчину. Лоренцо Морелли: мужчину, который сначала украл его территорию, а затем его женщину.

 

Видя ее предательство собственными глазами, он стоял как вкопанный. Казалось, что его живот вскрыли тупой бритвой. Увидев женщину, которая, как он думал, однажды станет матерью его детей, внутри него сломалось что-то такое, что никогда нельзя было починить.

«Лучше бы я ослеп... »

— Просто скажи слово, и я их прикончу, — сказал Сай, целясь из винтовки в счастливую

пару.

 

Он попытался ответить, но его горло отказывалось воспроизводить звуки. Его голосовые связки были бесполезны. Каждая кость в его теле была сломана, в венах плескалась кислота. Казалось, что его укусила змея и он умирает в пустыне, пылающий яд разлился по его телу, парализовав его конечность за конечностью.

 

Как, черт возьми, это случилось? Он пробыл в тюрьме несколько дней, и за это время его жизнь превратилась в пепел. Что бы он ни делал, Елена всегда была в его голове. На каждой копейке, которую он заработал, было написано ее имя. Он собирался одеть ее в шелк и завалить драгоценностями, сделать королевой своего замка.

«Теперь это сделает другой мужчина».

Кристофф положил руку ему на плечо.

— Думай, прежде чем действовать, братан.

 

Да, они были братьями — не по крови, но по готовности ее пролить друг за друга. Несмотря на то, что казалось, будто он смотрит в глубокую бездну, пытающуюся поглотить его целиком, Викинг не хотел бы, чтобы сейчас с ним был кто-то еще, кроме Сая и Кристоффа.

 

Его взгляд был прикован к Елене и Морелли. Мерзавец рукой держал ее под локоть, ведя к машине через дорогу. Он держал ее своей гребаной рукой. Ледяная тьма закралась в сердце Викинга, заморозила его, покрыла цементом и украсила колючей проволокой.

«Ты любишь меня, Лена? »

«Люблю, Викинг. Только тебя».

«Как сильно ты меня любишь? »

«Я не могу выразить это словами, вот как сильно».

Большая. Еб*нная. Ложь.

 

В его мире лжецов наказывали. И он предупреждал ее. Если она когда-нибудь изменит ему, он заставит ее истекать кровью. Его слово было железным.

— Сай.

Его брат кивнул и прицелился.

— Не надо.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Кристоффу было легко говорить.

— Не твоя женщина тебе изменяет.

— Она больше не твоя женщина.

Его слова были такими же болезненными, как и его апперкот.

 

— Я говорил ей, — Викинг ухватился за перила. — Я сказал, что если она когда-нибудь изменит мне, то заставлю ее заплатить. Я, бл*ть, сказал ей, что буду причинять ей боль каждый день до конца ее жизни. И мы все равно собирались убрать Морелли. Они слишком быстро расширяются.

К черту бросать улицы. На хрен быть семейным человеком.

 

Глаза Кристоффа сузились на Морелли и его команду. Скользкий итальянец уже несколько месяцев был занозой в их шкуре, постепенно завоевывая все большую и большую часть их территории. Этот засранец, который вскоре должен был умереть, был мелким торговцем наркотиками и женщинами. Неделю назад Морелли положил глаз на их канал поставки оружия. Поскольку у него была большая итальянская мафиозная семья, он считал, что у него есть преимущество.

 

Вот только он не знал Кристоффа так, как Викинга. Их команда неудачников была небольшой. У них не было традиционных кровных связей или общей расовой принадлежности, из которой складывались банды и группировки. Но у них было то, чего не хватало итальянцам, ирландцам и армянам в Сан-Франциско — они были побратимами, связанными верностью, скованными невзгодами. Они были завтрашним днем. Они были гребаным Кровавым Рассветом.

По крайней мере, он всегда так думал. Прямо сейчас, видя, как его будущее уходит от него с другим мужчиной, ему было все равно. Другие кланы могут иметь улицы. Все, для чего улицы были нужны ему, это выкрасить их кровью в красный цвет.

 

— Помнишь ту ночь, когда мы нашли близнецов? Когда тот полицейский пытался изнасиловать Энджела? — глаза Кристоффа превратились в черную яму, когда он снова пережил это воспоминание.

— Да.

 

Викинг хорошо это помнил. Это был день, когда они, уходя от преследования, случайно попали под мост. Коп и сутенер нырнули под мост. Это было похоже на начало плохой шутки.

— Помнишь, что я сказал тому копу, что сделаю, если он не отпустит ребенка?

— Ты сказал, что заставишь его съесть свой собственный член.

— Был ли я верен своему слову?

— Черт, да.

 

Образ той праведной ночи навсегда запечатлелся в его памяти. Энджел стоит на коленях перед продажным копом, его брат, Дэймон, избитый, в синяках, со связанными за спиной руками, изо всех сил сопротивляется сутенеру.

— Что еще я сказал тебе той ночью?

«Оставайся со мной и, в конце концов, мы будем управлять этим городом. Просто…»

— «Что бы ты ни делал, не сажай свою задницу в тюрьму», — повторил Викинг.

— Совершенно верно.

 

Он ненавидел, когда Кристофф использовал причину, чтобы успокоить его. В любом случае, несмотря на свое обещание, он подвел Кристоффа, так как на несколько дней его посадили в тюрьму. Увидев лицо своего брата, разбитое отчимом, он слетел с катушек. Викинг знал каким является — жестоким, импульсивным, а иногда безрассудным. Что есть, то есть. Но когда мужчина избил твоего брата, ты ломаешь ему руки. Или, как в его случае, хватаешь нож и по одному отрубаешь ему пальцы.

— Но меня посадили в тюрьму.

 

— И я вытащил тебя. Верь мне, когда я говорю, что ты отомстишь. Мы заберем у него все. У них обоих. Месть похожа на водку. Ее лучше всего подавать холодной.

Сай издал сзади нетерпеливый звук.

 

— Они почти в машине, Вик. Я теряю свой шанс, — он фыркнул. — К черту это. Эта сука не заслуживает жизни.

 

Он прицелился, и Викинг, резко подавшись к нему, попытался забрать у него винтовку. Когда его брат не отпустил ее, Викинг ударил его кулаком в лицо. Сай вырубился.

Кристофф посмотрел на Сая и покачал головой.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— Молодежь.

— Ты всего лишь на пять лет старше.

— У меня старая душа.

 

Так и было. Точно так же, как Викинг верил, что он и Елена были двумя старыми душами, нашедшими друг друга в этом гнилом мире. Он ошибался, чертовски ошибался.

 

— Я отомщу, — поклялся Викинг. — Не знаю когда, не знаю как, но клянусь могилой отца, что заставлю ее заплатить. Скарсгарды всегда наносят ответный удар.

 

Последнее, что он видел, был кусок белой вуали Елены, когда она села в машину и уехала в гребаный закат.

 

«Желаю тебе больше никогда не улыбаться». «Желаю тебе никогда не найти покоя». «Желаю тебе никогда не попасть в рай».

 

ЧАСТЬ II

 

Глава 8

Елена

16 лет спустя

 

Елена Морелли уставилась на гроб Лоренцо, молясь, чтобы ее муж каким-то образом не выполз обратно из грязи. Пока священник читал свои молитвы и вел душу Лоренцо через долину теней смерти, она пожелала ему билет в один конец в огненные бездны ада.

 

Ублюдок украл шестнадцать лет ее жизни. Ему удалось покалечить ее душу, даже не коснувшись рукой. Слежка, которую он установил за ней, распоряжаясь каждой частью ее жизни, была ужасной. Драгоценности королевы были менее защищены, чем она. Какая между ними была разница? Драгоценности были спрятаны под замком, чтобы сохранить национальное наследие в безопасности, ее же поместили в золотую клетку, чтобы защитить его тайну. Поддержание внешнего вида в своей итальянской семье было для него всем. Хотя этот ублюдок разрушил ее жизнь, часть Елены не могла не пожалеть его. Общество, его мир не приняли его таким, какой он есть, и он был недостаточно силен, чтобы вырваться из его цепей.

 

В конце концов, она просто существовала, а не жила. Но это того стоило. Все того стоило, пока спасало ее маленькую девочку. Она не могла дождаться, когда Вики вернется из Швейцарии и снова окажется в ее объятиях. Побыть с ней наедине без небольшой армии телохранителей, окружающих их.

 

Ее остроносые черные туфли от «Гуччи» выпачкались в грязи. Елене не терпелось поскорее избавиться от них. Сегодня будет последний раз, когда она носит каблуки выше семи сантиметров. То же самое касалось обтягивающего черного платья и еще более узкого корсета под ним.

Она мечтала о том дне, когда снова сможет носить джинсы. Для Лоренцо она всегда должна была выглядеть как идеальная жена гангстера. Дизайнерская одежда, стрижки за триста долларов, шпильки и украшения, на которые ни один человек не должен тратить столько денег.

 

Лоренцо ненавидел ее формы и требовал, чтобы она выглядела «подтянутой» во время обязательных встреч с другими капо, на которых она играла покорную жену. Первая вещь, которую она собиралась сделать с утра, это съесть макароны. Вкусную пасту со сливочно-грибным соусом, который просто тает во рту, затем тирамису. К черту калории.

 

Один за другим люди подходили, чтобы утешить ее, отдать дань уважения мужчине, который этого не заслуживал. Если бы они только знали, кем он был на самом деле... Но они не знали. О, они знали, что он был человеком с положением, стоящим во главе собственного синдиката. Но это была самая забавная вещь в Семье: неважно, сколько людей вы убили, сколько денег получили от продажи наркотиков и проституции — до тех пор, пока вы внешне казались «семьянином», все было хорошо. Они будут сидеть за вашим столом во время воскресного обеда и ловить каждое ваше слово.

Рядом с ней стоял еще один фальшивый семьянин, ее зять, Педро. Младший из двух братьев Морелли. Несмотря на всю их мантру «семья — это все», братья ненавидели друг друга с неслыханной страстью.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Лоренцо был проклятием ее существования. Но, по крайней мере, он позволял ей оставаться, пока Елена не делала ничего, чтобы опорочить его доброе итальянское имя. Педро, с другой стороны, был коварным сукиным сыном, который продал бы свою мать, если бы это соответствовало его планам. К счастью, его мать не дожила до этого дня. В отличие от Лоренцо, он нездорово ценил

ее формы. Единственное, что до этих пор ему мешало подкатить к ней, был его брат. Это был лишь вопрос времени, когда он сделает попытку. Еще одна причина, по которой ей нужно было убираться к черту из этого места.

 

Когда последние дяди и племянницы Лоренцо выразили свое уважение и они остались одни, Елена посмотрела Педро прямо в глаза.

— Нам нужно поговорить.

Он кивнул.

 

— Да, нам есть что обсудить. Нет, не было.

 

— Я уезжаю, — когда его челюсть сжалась, она добавила: — Я больше не могу играть скорбящую вдову. Я не такой хороший актер, как ты.

 

Его губы сжались, но он не отрицал этого. Они оба знали, что он чувствовал, живя в тени брата всю свою жизнь.

— У тебя есть то, чего ты хотел все это время. Теперь ты глава семьи.

— Адвокату потребуется твоя подпись для завещания.

 

Она очень сомневалась, что Лоренцо что-то оставил ей и Вики. Более того, она ничего от него не хотела. Все, чего она хотела — это их свободы.

 

— Я подпишу любую бумагу, если будет ясно, что я уезжаю утром. После этого я больше никогда не хочу видеть ни одного Морелли.

 

Его глаза вспыхнули, и все еще мятежная часть Елены упивалась этим. Было ли разумно выступить против него? Наверное, нет, но прошло слишком много времени, когда она могла высказать свое мнение, не опасаясь результатов, к которым это может привести. Каждый раз, когда она делала что-то, что не нравилось Лоренцо, это приводило к серьезным последствиям.

 

Лишение Вики ее первого дня рождения.

Елене не разрешили общаться с ее девочкой целую неделю.

 

Лоренцо был мастером в использовании ее слабости против нее. Именно так он заставил ее выйти за него замуж. Это уже не имело значения. Прошлое было в буквальном смысле мертвым и похороненным. Все, что она могла теперь сделать, это смотреть вперед.

 

К сожалению, когда она посмотрела прямо перед собой, холод этого дрянного дня отразился в

 

ее глазах — она увидела свою двоюродную сестру Джорджию. Почти двухметровый питон в одежде Версаче с фигурой супермодели. В отличие от Елены, она идеально носила свои дизайнерские наряды. Ее губы были покрыты ярко-красной помадой, слишком яркой для похорон, но опять же, это была Джорджия, которая всегда хотела, чтобы все смотрели только на нее. И это сработало — мужчины всех возрастов, от официанта, раздающего напитки, до собравшихся капо, смотрели на нее.

— Сожалею о твоей утрате, — сказала Джорджия, надев вечную фальшивую улыбку.

По крайней мере, она не сделала попытку ее поцеловать.

— Спасибо, — сказала Елена, вернув ей ее улыбку.

— Должно быть, тяжело потерять еще одного мужчину в своей жизни.

 

Педро напрягся рядом с ней. Их было трое, и все они знали, о ком говорила Джорджия, об убийце Лоренцо. Хотя Викинг был чем-то большим. Еще одной вещью, о которой они все знали, но никогда о ней не говорили.

Когда она не поднялась, Джорджия продолжила:

— Стать вдовой в твоем возрасте — я тебе не завидую.

 

Классическая Джорджия, намекающая, что в тридцать четыре года Елена уже одной ногой на пенсии. Кажется, она забыла, что разница в их возрасте всего два года, и сама Джорджия была старше.

— А еще есть Вики, которая...

Елена, схватив ее за руку, притянула к себе, делая вид, будто они обнимаются.

 

— Не надо, — сказала она, изо всех сил сжимая пальцы Джорджии. — Еще раз произнесешь

 

ее имя — и на этот раз я подобью оба твоих глаза.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Ее костяшки пальцев побелели при мысли о той ночи шестнадцатилетней давности, когда она ударила кузину кулаком в лицо.

Ах, сладкое воспоминание...

 

Джорджия поморщилась, но больше не сказала ни слова. Как только Елена отпустила ее, она убежала прочь, как ядовитый скорпион, которым она и являлась.

 

Когда вереница людей, желающих отдать последнюю дань уважения, иссякла, Елена вернулась в особняк. Несколько тётушек Лоренцо последовали за ней в дом, передавая ей миски с жарким и огромные тарелки с едой. Две из них, королевы сплетен, болтали, вынимая тарелки из холодильника.

 

— По крайней мере, линия Лоренцо не умерла вместе с ним. Елена проигнорировала быстрый взгляд в свою сторону.

— Я не видела Викторию, а ты? — сказала другая тетя.

— Говорят, что она не успела приехать вовремя из интерната. Она будет утром.

 

Ага, Елена об этом позаботилась. Ее маленькая девочка последние годы была благополучно спрятана в Швейцарии. К сожалению, она была не в силах полностью скрыть ее, но она купила им немного времени. Педро не нужна была Вики, и Елена ожидала, что он согласится оставить ее в покое.

— Жаль, что у него больше не осталось бамбино.

 

В ее сторону был послан еще один взгляд. На этот раз в фальшивой «скорбящей» улыбке даже не было скрыто неодобрение.

 

Елена вернула ей улыбку. Искреннюю, поскольку она предпочла бы залить свою матку отбеливателем, чем вынашивать ребенка Лоренцо. Был только один мужчина, которого она когда-либо хотела дать своим детям. Только один.

 

Ее рука легла на серебряный кулон в виде львицы.

Он ненавидит меня.

 

Она ухватилась за кухонный островок. Бесполезно было вспоминать о прошедших днях. Прошлое было мертво. Так же, как и ее шансы когда-нибудь вернуться к своему дикому Викингу. Теперь она хотела от жизни только одного — вытащить свою дочь и себя из Семьи.

 

— Привет, сестра. Рики.

 

Были такие моменты в жизни, когда Елене хотелось просто моргнуть — и человек, стоящий перед ней, исчез.

 

Она моргнула один раз. Второй. Нет. Ее брат все еще стоял перед ней, все его девяносто килограммов. В одной руке он держал миску жаркого, а в другой — пиво. И так будет до конца этого ужасного дня. С тех пор как Рики завязал, он компенсировал наркотики едой. О, и с тех пор, как она вышла замуж за Лоренцо, он поднялся по служебной лестнице в организации Морелли. Он был таким жалким тупицей.

— Что тебе нужно, Рики?

— Так ты приветствуешь своего брата?

 

— Я бы предпочла не видеть и не приветствовать тебя вообще. И завтра ей больше не придется этого делать.

 

Его улыбка напряглась, но не дрогнула. Это означало, что он чего-то от нее хотел.

— Ну, ты должна это делать. Я имею в виду, кто у тебя еще есть?

Она ненавидела, когда он ей говорил: «Я твой брат. Мы — вся семья, которая у нас есть».

 

— Просто скажи мне, зачем ты здесь. Если ты беспокоишься о своем положении, обсуди это с Педро. Я не имею права голоса в семейном бизнесе.

Как будто он еще этого не знал. Она просто хотела, чтобы этот день закончился.

 

Он оглянулся вокруг и выглянул в окно кухни. Убедившись, что никто не подслушивает, он подошел к ней ближе.

 

— Нам нужно поговорить. С уходом Лоренцо ты должна действовать. Ты не можешь позволить этим стервятникам получить все. Все, что мы создали за все эти годы.

 

Она почувствовала тошноту, когда увидела жадность в его глазах. И снова она задалась вопросом, как они могли быть кровными родственниками. Знала ли она его когда-нибудь по-настоящему?


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— Что мы создали? — прошипела она. — Мы ничего не создали. Я не хотела иметь ничего общего с кровавыми деньгами Лоренцо. И все еще не хочу. На самом деле, завтра я уезжаю. Ты и вся эта семья можете пойти в...

Его рука зажала ей рот.

— Говори тише, — прошептал он.

Если бы ее глаза могли стрелять лазерными лучами, он был бы уже мертв.

Она убрала его руку со своего рта.

 

— Если ты не хочешь слышать, что я говорю, то не делай таких глупых комментариев. Меня нет, Рики.

 

Когда он зашипел, она отвернулась от него. Он не мог сказать ничего такого, что смогло бы переубедить ее.

— Не будь дурой. Ты должна сохранить деньги Морелли. Позволь мне помочь тебе.

Она бросилась к нему, едва сдерживаясь, чтобы не выцарапать ему глаза.

 

— Ты имеешь в виду, как ты защищал меня от Лоренцо? Или как ты защищал от него Вики? Его рот закрылся, затем снова открылся, но слов не было.

 

— Я так и думала, — прошептала она и оставила его позади. Она собиралась оставить позади все это.

***

 

Сбросив туфли, она поднялась по лестнице в свою спальню. Целый день, в течение которого она принимала соболезнования от людей, чувствуя себя обманщицей, сказался на ней негативно. Проходя мимо кабинета Лоренцо, она услышала грохот, словно разбилось стекло. Затем знакомое рычание.

— В каком смысле он изменил свое завещание?

Голос Педро немедленно заставил все ее чувства насторожиться.

— Говори тише!

 

Это было сказано гораздо более низким тоном, но, тем не менее, Елена узнала Майка, семейного адвоката.

 

Она быстро прошла в соседнюю комнату и прижалась ухом к вентиляционному отверстию. Лоренцо, пусть дьявол мучит его беспокойную душу, был параноиком по поводу жучков. Еженедельно в кабинете проводилась генеральная уборка, чтобы убедиться, что он может вести там свой теневой бизнес, не беспокоясь о том, что кто-то подслушает. Ему следовало заглянуть в соседнюю комнату — бывшая детская Вики превратилась в тренажерный зал. Елену очень порадовало, что комната, которую он сделал специально для нее, стала его величайшим источником утечки информации.

— Мы все еще можем исправить это, — продолжил Майк.

 

— Я должен был знать, что братец выкинет что-то вроде этого. Педро издал маниакальный смешок.

 

— Так он думает, что может просто передать все этому бастарду?

 

Сердце Елены забилось в груди. Они говорили о Вики. Что сделал Лоренцо? Ему было наплевать на Вики, кроме того, что она служила «щитом». У него, должно быть, был скрытый мотив, он всегда так делал.

 

— Технически он передал это не ей, — сказал Майк. — Он передал это ее мужу. Все до последней копейки чистых денег, каждое поместье и собственность, которыми он владел. Мы говорим сейчас о миллионах.

Нет…

 

Желчь поднялась к ее горлу, когда она осознала последствия того, что сделал Лоренцо. Она знала, что он ненавидит своего брата, но никогда не ожидала, что он зайдет так далеко.

 

Педро выплюнул еще несколько проклятий, но потом замолчал. Она могла слышать, как он расхаживает по толстому ковру.

— Тот, кто контролирует ее мужа, контролирует его волю.

— Совершенно верно.

 

Затем Педро сделал нечто похуже проклятия, он засмеялся. Как будто она могла заглянуть прямо в его грязный извращенный разум.

— Девушке через несколько месяцев исполнится шестнадцать, — напомнил ему Майк.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— Идеальное время для помолвки.

— А что насчет Елены? Она может запротестовать.

— Елена сделает так, как я скажу. Если она будет знать, что это для нее хорошо.

 

О, она знала, что для нее хорошо. Но самое главное, она знала, что хорошо для ее маленькой девочки, и это был явно не вариант идти по стопам матери. Она не позволит им использовать себя как рычаг, чтобы заставить Вики подчиниться. Она скорее убьет его.

— У тебя есть кто-нибудь на примете? — спросил адвокат.

— Я знаю идеального кандидата.

Ну, конечно, он знал, ублюдок.

Только через мой труп моя маленькая девочка обручится с одной из твоих марионеток.

 

Ей было всего шестнадцать. Елена хотела, чтобы у ее дочери появился шанс стать обычным подростком. Влюбляться и расходиться, наслаждаться жизнью. Прийти к ней и поплакать из-за мальчика, а потом вместе съесть мороженое перед телевизором, смотря девчачьи фильмы.

Ее дочь ни за что не появится в этом доме. Больше ни один из Морелли не будет их контролировать. В то же время Елена знала, что Педро никогда не оставит их в покое, не тогда, когда он многое терял и ничего не выигрывал.

 

Елена тихо вошла в свою комнату и достала телефон. Ее руки дрожали, когда она набрала номер Вики. Казалось, что за ней гнался дракон, чтобы снова сжечь ее мир дотла. Однако на этот раз она уже не была той доверчивой восемнадцатилетней девочкой.

Она была мамой.

 

Итак, она сделала то, что репетировала с Вики десятки раз, она послала своей дочери простое сообщение.

Код красный.

 

Глава 9

Викинг

 

Подвальный этаж был залит кровью. Слева и справа от него валялись трупы, некоторые из них были сложены у стены. Это была самая красивая картина, которую Викинг видел за долгое время. Потребовалось шестнадцать лет, но он один за другим уничтожил то, что осталось от его врагов. Семью Морелли больше не возглавляла коварная свинья Лоренцо. Если бы только у него был шанс убить этого человека самому.

Наверное, стоило подумать об этом до того, как взрывать его дом, пока он в нем находился.

Он хрустнул костяшками пальцев, наслаждаясь болью, которую причиняли окровавленные

руки.

Внутри него сидел всепоглощающий зверь. Вот почему он тренировался, поднимал тяжести

 

— что угодно, чтобы сдерживать ярость. Усталость и боль были хорошими. Без них ярость взяла бы верх, сровняла бы все вокруг. Даже в детстве он никогда не был спокойным, поскольку после смерти отца ему приходилось заботиться о себе и своем младшем брате. Благодаря уличным дракам на задворках в подростковом возрасте на их столе была еда. Особенно, когда его мать попала не в ту компанию, приводя домой мужчин-наркоманов. Эрика Скарсгард, первая женщина, которая его предала.

 

Осматривая тела, валявшиеся на цокольном этаже, он вспомнил о второй — Елена Морелли. Та, о которой он поклялся никогда не говорить. Та, которой он отдал свою душу, а она разорвала ее на куски.

— Ты закончил? Больше никого не осталось.

 

Кристофф звучал холодно и собранно, как всегда, возможно, с ноткой раздражения в голосе. Лидер Братвы, крупнейший торговец оружием на Западном побережье, всегда был незыблемой силой в его жизни. Он был скалой, когда фундамент под ногами Викинга рухнул. Верным, когда его предали самые близкие. Его гребаный дьявол-хранитель, спасший его задницу от тюрьмы, когда его собственная мать чуть не отправила его туда. Но больше всего Кристофф был его братом по клятве на крови, которую они дали.

— Осталась еще одна.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— Тогда забери ее. Убей, если тебе нужно это сделать, или отпусти ее, но возьми себя под контроль.

 

Заманчиво. Может быть, ему, наконец, стоит сделать то, чего он не сделал шестнадцать лет назад — убрать королеву Морелли. Может быть, тогда это напряжение внутри него уйдет. Иногда оно было похоже на заснувший вулкан внутри него — спящий, но всегда готовый излиться.

Независимо от того, в скольких драках он участвовал или скольких женщин трахал, чтобы снять напряжение, оно было похоже на живой ток, электризующий его.

 

Он понимал, о чем говорил Кристофф — ярость вредила бизнесу. «Возьми свое дерьмо под контроль»

 

Он знал, что был нестабилен, но в последнее время все стало еще хуже. За последнюю неделю две фракции пытались от них избавиться. Они вывели из игры ирландских новичков и сокрушили армию Морелли. Последнего с неожиданной помощью его вероломного брата Педро. Итак, в жизни Викинга снова все было хорошо.

 

Тогда почему, черт возьми, он все еще чувствует себя так чертовски беспокойно?

 

Обычно после большой операции он расслаблялся между бедрами одной из своих цыпочек, но это больше не работало. В глубине его разума раздавался голос, взывающий о крови и возмездии. Кричащий, что ему осталось сделать только одно, прежде чем он сможет закрыть главу о Морелли — уничтожить скорбящую вдову, превратив ее жизнь в ад.

 

Тогда какого хрена ты еще не обрушился на нее, не заставил ее дрожать у твоих ног, умоляя тебя о пощаде?

«Были похороны», —сказал он себе.

 

Совершить набег на дом Елены до того, как труп ее мужа не бросили в землю, было границей, которую даже он не переступал. А может, потому что через несколько лет ему стукнет сорок, и он станет старше и мудрее. Он фыркнул. Вряд ли.

 

Прошло шестнадцать лет, а она все еще была в его голове, а в его работе это смертельно опасно. Ему нужно было положить этому конец. Так же, как он положил конец Лоренцо Морелли.

Потом его осенило. Он изгонит ее. Не только из Сан-Франциско, но и с гребаного континента. Ибо, да поможет Бог, если бы ему еще дольше придется дышать с ней одним воздухом, один из них должен уйти.

— Завтра у нас встреча с Соколовым, — напомнил ему Кристофф, возвращая его мысли к

«здесь и сейчас».

 

Старый наставник Кристоффа, пахан из Санкт-Петербурга, хотел расширить свои каналы сбыта до Западного побережья. Днем этот мужчина был российским олигархом, а ночью правил преступным миром. Он был последним патриархом в своей семье и славился тем, что придерживался старых обычаев.

Темно-зеленые глаза пристально посмотрели на него.

— Мне нужна твоя голова в игре.

— Я буду там.

 

— Под контролем, — добавил Кристофф. Этот человек умел держать все под контролем.

 

— Я буду чертовски хладнокровным и собранным, как вор, прежде чем выпить тринадцать бутылок водки.

***

 

Викинг вернулся в свою квартиру, расположенную над клубом «Flux», готовый смыть с себя грязь и завершить этот день. Его встретят паркетные полы и модная мебель черного и стального цвета, словно картинка из журнала по дизайну и интерьеру. На этом настоял Кристофф, утверждая, что его заместитель не может продолжать жить в трущобах. Неважно, насколько велика твоя группировка или влиятельна репутация, это было необходимо для поддержания внешнего вида. Людям нравилось смотреть на кого-то или что-то снизу вверх. Особенно, если ты был человеком с положением.

 

Возле его двери стояли Боран и Юрий. Потом дверь открылась, и к нему подскочила полуобнаженная девушка в чулках до бедра.

— Папочка!


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Судя по ее дыханию, в котором явственно чувствовался мартини, было чудо, что она все еще могла стоять.

 

Он едва сдержал вздох, приобнимая ее. Он пытал и убил множество людей, его боялись на улицах, но была одна вещь, которую он не мог понять — как избавиться от студенток с комплексом отцовской любви, ищущих жесткого траха.

— Что ты здесь делаешь?

 

Она надулась, что выглядело нелепо на взрослой женщине с таким огромным количеством коллагена в губах.

 

— Наступили весенние каникулы и Мэнди соскучилась по папочке. — почему-то она говорила о себе в третьем лице.

 

Она облизывала его шею, осыпая поцелуями, заводя его.

 

Может быть, это было то, что ему нужно, чтобы очистить свой разум. Просто трахнуть эту девушку и забыть о другой. Кареглазой ведьме, которая до сих пор являлась ему во снах и мучила его.

Схватив Мэнди за задницу, он зашел внутрь.

 

Под его ногами раздалось рычание, и золотистые лапы, поднявшись в воздух, оперлись на его ноги. Тридцать килограммов пуха требовали внимания хозяина. Хотя иногда грань между хозяином

и питомцем стиралась.

— Он все еще здесь? — сказала Мэнди, поморщившись.

Его собака не любила незнакомцев. Особенно женщин.

Потому что моя собака умнее большинства мужчин.

Он не ответил Мэнди, просто пошел в свою спальню и бросил ее на кровать.

— Раздевайся. На четвереньки.

Как только она собралась снять бюстгальтер, Локи запрыгнул на кровать.

Мэнди вскрикнула, выглядя раздраженной.

— Похоже, он собирается меня укусить.

— Он не укусит. — Локи делал это только по команде.

Ее пальцы возились с бюстгальтером. Затем она сказала слова, которые решили ее судьбу.

— Не мог бы ты его где-нибудь запереть?

Он схватил ее за локоть и одним плавным движением поднял с кровати.

— Никто не поставит Локи в угол.

— Что? — она выглядела ошеломленной, когда он вывел ее из квартиры.

 

Выглянув в коридор, он увидел, как Боран, щелкнув пальцами, протянул руку Юрию. И Викинг знал, просто знал, самодовольный ублюдок предсказал такой исход. Возможно, даже поставил на это деньги. Он всегда, бл*ть, это делал. Вот почему никто никогда не играл с ним в покер. Юрий, кто никогда не встречал киску, которую бы он не мог заставить мурлыкать, выглядел удивленным, а затем выругался. Да, теперь он был должен Борану.

— Ты выгоняешь меня? — дошло, наконец, до Мэнди. — Из-за глупой собаки?

 

Он толкнул ее к стене, отчего ее глаза расширились, и в них промелькнула тревога. Локи был капризным ублюдком, ворчливым в плохой день и раздражающе бодрым в

хороший, но это была его долбаная собака.

 

— Еще раз назовешь его глупым, и я разобью твое красивое личико. Извинись. Ее рот удивленно раскрылся

— Что...?

 

Он сжал ее губы вместе, бесплатно придав ее лицу то утиное выражение, за которое она, очевидно, заплатила много денег.

— Не «что». Извинись. Перед моей собакой.

 

Как всегда, Локи был рядом, когда он нуждался в нем. Стоял у его ног и лаял на женщину, вторгшуюся на его территорию.

Мэнди посмотрела вниз и сглотнула.

 

— Прости за то, что я обидела тебя… собака. Он отпустил ее и бросил взгляд на своих людей.

— Выведите ее. И не позволяйте ей снова войти. Я покончил с этим дерьмом.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Тихий голос в глубине его разума, в темном водовороте, поглощающем весь свет, объяснил ему настоящую причину, по которой он был так зол. Глупая девушка напомнила ему одну любительницу собак.

 

Они утверждали, что месть — это блюдо, которое лучше всего подавать холодным. Это была ложь. Викинг ждал шестнадцать лет, чтобы убить своего давнего соперника и заклятого врага. Это не сделало ничего, чтобы погасить кипящую в нем ярость. Хуже того, казалось, что она растет внутри него каждый день. Как ревущий зверь, готовый наброситься на любого, кто даже косо посмотрит на него.

 

Он вернулся в свою одинокую квартиру и включил пластинку. Сразу же через динамики зазвучала песня AC / DC «Highway to Hell», текст которой идеально соответствовал его настроению. Проигрыватель выглядел старинным, но ничто не звучало лучше винила. Едва он достал свой энергетический напиток «Monster» из холодильника, как в дверь постучали.

Это был Боран со странным выражением лица.

— Что на этот раз?

 

Боран отступил в сторону и Викинг увидел молодую девушку, стоящую позади него в темном коридоре. Она была высокой, с вьющимися волосами и выглядела совсем юной.

 

Викинг едва не выругался. Казалось, что они всегда находили его — девицы с комплексами отцовской любви, любившие секс на одну ночь с серебряным лисом. Если бы кто-нибудь из них промурчал ему это нелепое имя, он бы ее отшлепал, и не в хорошем смысле.

 

— Она искала мистера Скарсгарда, — объяснил Боран, смотря на него пристальным взглядом.

 

Что, черт возьми, происходит с ним сегодня вечером?

 

— Разве я только что не сказал тебе, что покончил с этим дерьмом? Какую часть из этого ты не понял? «Покончил» или «дерьмо»?

— Я думаю, ты захочешь разобраться с этим… дерьмом.

Затем ублюдок просто отвернулся и оставил его наедине с девицей.

 

Эта была даже моложе большинства, кто приходил к нему, и казалась неуместной во многих отношениях. Во-первых, она выглядела утонченно в своих дизайнерских джинсах и рубашке, застегнутой на все пуговицы. Кроме того, ее пальцы побелели от сжимания сумки, что указывало на то, что она чувствовала себя неуютно.

Он покачал головой.

 

— Что бы ты ни искала, малышка, я не тот, кто тебе нужен. А теперь иди к своему настоящему отцу, пока какой-нибудь мудак не принял твое предложение.

 

Девушка закусила губу.

— Я не могу этого сделать, сэр.

 

Сэр? Посмотрите на это. Он оказался в компании девушки из элитного района. Той, которая выросла, зная, как пережить обед из семи блюд, каждый раз используя правильную вилку. Милая папенькина дочка, такая вежливая снаружи, но желающая делать грязные вещи в спальне. Некоторые девушки были так испорчены. Они любили, когда их унижают и называют плохими словами. Другие просто искали опасную интрижку, чтобы рассказать о ней позже своим подругам.

 

Чего он не мог точно определить, так это то, что в ней было что-то странно знакомое, хотя раньше они не встречались, потому что не вращались в одном кругу. И этот слабый европейский акцент — он бы запомнил его, потому что часто слышал акценты, имея каждый день дело с сумасшедшими русскими.

 

— Да? И почему ты, бл*ть, не можешь этого сделать? Она прочистила горло.

 

— Потому что я уже со своим отцом. Я имею в виду, с моим настоящим отцом, — ее взгляд остановился на нем. — Вами.

— Что ты, черт возьми…

 

Его дыхание замерло, когда она вышла вперед, и встала на яркий свет — длинные белокурые волосы ниспадали ей на плечи.

 

Ему не нужно было делать анализ ДНК, чтобы узнать, что она была его дочерью. Девушка была его точной копией. Как, черт возьми, это случилось? Он никогда не хотел иметь детей, поэтому всегда был осторожен. С его испорченным детством он был бы ужасным родителем.

Бледно-голубые глаза смотрели на него с удивлением и любопытством.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Девушка неловко махнула рукой.

— Привет, папа.

Наверное, впервые в жизни он не знал, что ответить.

 

Глава 10

Елена

 

Елена проснулась от кофейного дыхания. Ее глаза резко распахнулись, и она посмотрела на угреватое красное лицо Педро. Он завис над ее кроватью, положив обе свои руки по обе стороны от ее головы.

Она попыталась вскочить, но он схватил ее за горло и прижал к подушке.

— Вон из моей комнаты, — прошипела она. — Если Лоренцо...

Он засмеялся.

— Моего старшего брата больше нет, помнишь?

Верно…

Она забыла. В ее защиту, это был только второй день, когда она проснулась в мире без

 

Лоренцо. Ошибка, которая может дорого ей обойтись. Глупая, глупая. Почему она не заперла дверь?

 

Потому что раньше в этом не было необходимости — ни разу Лоренцо не посетил ее спальню.

 

Педро схватил подол ее ночной рубашки, и Елена замерла. Часть ее всегда знала, что этот день наступит. День, когда Педро больше не будет скрывать свое истинное «я» и перейдет эту черту.

Она медленно скользнула рукой под подушкой.

— Где она? Где твоя дочь?

Вики была там, где было ее место.

— Ты хорошо меня знаешь, Педро. Я никогда этого тебе не скажу.

 

Он ударил ее по лицу. Боль пронзила ее череп. Она чувствовала вкус крови, но отказывалась показывать ему свою боль или тревогу, поднимающуюся по ее животу. Такие люди, как Педро, наслаждались страхом. Они упивались им, думая, что он делает их сильнее. Елене это принесло только раздражение, а не страх, как он ожидал.

— Ты скажешь мне все, что я захочу.

Его глаза блуждали по ее телу, как будто оно принадлежало ему.

 

Никогда. Был только один мужчина, который когда-либо владел ее телом, ее душой, и потеря его почти ее уничтожила. Такой человек, как Педро, не мог понять, каково это полностью отдать себя одному человеку. Греться в свете, что они принесли вам, или в темноте, в которую они вас втянули.

Он схватил ее за грудь.

— Ты дашь мне все, что я захочу.

Она съежилась, когда он скрутил ей сосок.

 

Ее рука на сантиметр скользнула под подушку и еще на один. До тех пор, пока она не нащупала нож.

 

Оставив притворство, Педро вскочил на нее и прижался к ней. Одеяло из кислого пота и несвежего вина покрыло ее, прилипая к ней, как грязь, которой он и был.

 

Она попыталась вытащить из-под подушки свою руку, но он схватил ее и прижал к матрасу, используя свое тело, чтобы удержать ее.

 

Воспоминания о ее детстве вернулись в ее сознание, как извращенный черно-белый немой фильм. Тот раз, когда брату пришлось оттащить от нее одного из своих друзей-наркоманов. Или, точнее, когда он почти опоздал. Пока его дилер ощупывал ее, она смотрела на треснувшую плитку в ванной, надеясь, что это скоро закончится.

Затем, как она вспомнила предсмертные слова матери.

«Будь львом, Елена».

 

Педро сорвал с нее рубашку, обнажив грудь. Ее взгляд упал на кулон в виде льва. И она издала гребаный рев.

В ту секунду, когда его руки коснулись груди, прижимаясь к ней губами, она нанесла удар.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Педро завизжал, как свинья. Чья-то рука коснулась его шеи, и он спрыгнул с нее. Но не раньше, чем, схватив за волосы, он стащил ее на пол.

 

Снова и снова он бил ее ногами. Ковер обжигал ее лицо, когда она отчаянно пыталась отползти. Она уменьшилась, пытаясь как можно больше спрятаться от его избиений. Это не сработало. На полу она была обнажена. К тому времени, как Педро остановился, Елена почувствовала себя так, словно в нее попал увесистый металлический шар для сноса зданий. В ней не было ни одной части, которая бы не болела.

Он поднял ее с пола, потянув за волосы.

 

— Ты глупая сука. Я тебя сломаю. И когда найду твоего ублюдка, я сломаю и ее. Она выплюнула слова ему в лицо.

 

— Ты никогда ее не найдешь.

 

Елена знала о Викинге две вещи: он ненавидел ее больше, чем кого-либо в этом мире, и отдал бы свою жизнь за свою кровь.

 

Педро схватил ее за горло и начал его сжимать. Последней ее мыслью перед тем, как темнота затуманила ее зрение, было то, что ее дочь находится в безопасности.

На этот раз судьба была на ее стороне, потому что она сделала так.

***

 

Когда Елена проснулась, она была прикована цепью к стене в подвале. На ней не было одежды, и она лежала на грязном полу.

 

Она подползла к стене, пытаясь спрятаться от мужчин, стоявших перед ней — Педро и Тони,

 

ее бывшего телохранителя. Глаза Тони блуждали по ее телу так же, как и глаза Педро, и это было похоже на удар в живот. Елена знала, что здоровяк не любит ее, но за все эти годы, что Тони сопровождал ее, он никогда не проявлял неуважения. Почему-то его пребывание здесь было большим предательством, чем отношение к ней Педро.

 

Педро схватил ее за лодыжку и притянул к себе. Она боролась с ним на каждом шагу, но не могла ему противостоять.

— Грязная свинья!

 

Он схватил ее за грудь и сильно сжал. Елена отказалась кричать, отказалась пролить хоть одну слезу, как бы ей ни было больно. Ее слезы не предназначались для него.

Тони схватил ее за запястья, удерживая, а Педро занял место между ее ног.

 

Паника затуманила зрение, и она посмотрела мимо него на потолок. Ее разум не мог обработать происходящее. Он отказывался принять это.

Я обещала ему.

Никто, кроме тебя, Вик. Никого другого.

 

Педро ущипнул сосок до почти невыносимой боли, а затем его рука опустилась ниже. Он засунул в нее палец, вызывая дурноту.

 

— Верно, сука, — прорычал он, его горячее дыхание коснулось ее уха. — Это только начало.

 

Я не просто дам тебе свой член, я заставлю тебя умолять об этом. Когда найду малышку Вики, ее я тоже трахну. Если только ты не сделаешь меня счастливым, правда?

— Нет… нет…

 

Он продолжал рассказывать чудовищные вещи о том, что собирался сделать с ее маленькой девочкой. Все время ковыряя внутри и ломая ее, причиняя ей боль. Затем, наконец, он вытащил палец.

 

Все, что она могла сделать, это не вырвать. Она отказывалась это делать. Заблевывание его дорогих мокасин показало бы ему ее горе. Это заставило бы ее выглядеть слабой. У нее не было времени на слабость.

 

Он поднялся на ноги, и Тони выпустил ее запястья из мертвой хватки своих рук. На самом деле ему не нужно было этого делать. Ее тело было побеждено, оказалось полностью беззащитным в его власти. Но ее разум был по-прежнему прочным, как сейф, и отказывался раскалываться или ломаться. И внутри ее живота огонь ненависти перерос из крошечных искр в настоящее адское пламя.

Педро пригладил свои волосы и посмотрел на нее.

 

— Завтра ты позвонишь Вики и заставишь ее приехать сюда. Если ты этого не сделаешь, Тони тебя трахнет. Потом это сделают остальные мои люди. Каждый еб*нный день. Ты слышишь меня?


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Каждый гребаный день они будут использовать тебя до тех пор, пока ничего не останется. У тебя есть двадцать четыре часа, чтобы подумать.

 

Пол под ней заморозил ее спину, парализовав конечности. Каждая часть ее тела казалась сломанной и грязной, и все же она не могла позволить ему уйти вот так.

«Львы не сдаются, Лена».

«Они ревут».

 

— Нет, Педро, ты слушай меня. Не знаю когда и как, но я заставлю тебя заплатить за это. Шестнадцать лет я жила только с половиной души. Если мне придется продать оставшуюся часть дьяволу, чтобы вернуться и преследовать тебя, то я сделаю это. Если мне придется выбирать между жемчужными вратами рая или вечными мучениями твоей темной души, я выберу чертову пытку.

Быть прикованной в холодном подвале ничего не значило. Еще одна кочка на дороге, которую она выбрала давным-давно. Это была просто еще одна вмятина, пытающаяся сломать броню, которой она себя окружила.

 

Она пережила кое-что и похуже. Она причинила боль мужчине, которого любила больше всего, только для того, чтобы жить с мужчиной, которого больше всего ненавидела. С тех пор каждый день она немного умирала. Единственное, что сохранило ей жизнь, это ее дочь. Вики была самой красивой и единственной вещью, которую она когда-либо создавала. Она была добра, умна и удивительна. Ад замерзнет прежде, чем она позволит Педро наложить на нее свои грязные лапы.

 

Глава 11

Викинг

 

Он был отцом. Девочки-подростка. В одночасье.

 

Викинг, оторвав взгляд от девушки, подошел к бару. Если не сейчас наступил момент открыть дорогую водку Кристоффа, то он не знает, когда.

 

Он схватил бутылку и два стакана. Сбросив бомбу, девушка не проронила ни слова. Тем не менее, она, похоже, воспринимала это намного лучше, чем он. Ему потребовалось больше минуты, чтобы осознать это.

 

Поставив стул напротив нее, он открыл бутылку. Как раз когда он собирался наполнить ее стакан, его осенила мысль.

— Тебе есть двадцать один? — она точно не выглядела на этот возраст.

 

Она нахмурилась. Это так сильно напомнило ему Сая, что было больно. Его младший брат только что стал дядей и даже не подозревал об этом.

— Нет.

 

Она казалась задетой. И он знал, что она никогда в жизни не пила. Он собирался сделать так, чтобы так и оставалось.

 

— Тогда никаких напитков для тебя. На ее лице появилась улыбка.

— Все в порядке. В любом случае, я не хотела пить.

 

Эта маленькая засранка испытывала его. Он мог прочитать это на ее милом ангельском личике.

— Как тебя зовут?

— Вики. Думаю, меня назвали в честь тебя.

Она говорила нерешительно, будто боялась, что он ее отвергнет и прогонит.

 

Мужчина проглотил свой напиток, который обжег его горло. Этого было недостаточно, поэтому он налил себе еще одну порцию.

— Назвал кто?

 

Вероятно, это должен был быть его первый вопрос. Но, черт возьми, какая разница, как зовут ее мать. Скорее всего, она была любовницей на одну ночь, и он все равно не вспомнил бы ее.

Она подтянула колени и прижала их к себе. В ее глазах появилось усталое выражение.

— Моя мама. Елена.

 

Стекло в его руке треснуло. Его зрение потемнело. Стрелы предательства попали ему прямо в живот, заставив его истекать кровью. Знакомое давление внутри него поднялось и выросло, достигая


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

невиданных ранее высот, и он позволил тьме поглотить его целиком. Затем дракон внутри него высвободился, вылетев из ворот ада.

 

Раздался крик. Затем последовали проклятие. После этого он почти ничего не слышал и не видел. Некоторые слова исчезли в тумане, поглотившим его зрение, и который рассеялся так же быстро, как и появился.

— Господи, Викинг. Ты пугаешь девушку.

 

Снова появились звуки, крики и возникло давление на его грудь. Он стал вырываться. Никто не мог остановить его приступ ярости. Никто. Он был неистовством. Он был ненавистью. Он был возмездием.

— Юрий, выведи девушку, и позови Кристоффа.

В отголосках его разума раздался еще один крик, на этот раз он звучал дальше.

 

— Нет! Я не уйду. Не раньше, чем он мне поможет. Он должен найти мою маму. Пылающая боль заволокла его разум, когда он сражался с невидимыми врагами,

разрушающими его кирпичные стены.

— Что, черт подери, ты ему сказала? И кто, черт подери, твоя мама?

 

Глубокая пустота смотрела Викингу прямо в лицо. Старые неприятные воспоминания всплыли из канализации его мозга и грызли его кости, словно голодные крысы. Он не мог отвести глаз от ужаса, разыгравшегося в его голове. В первый раз он поймал свою мать на измене отцу. Потом во второй раз. Потом было то утро, когда на пороге их дома появились полицейские, объявившие об автомобильной аварии, унесшей жизнь его отца. Потом его разум перенесся на год спустя, когда Эрика пригласила своего дилера Фрэнка жить с ними. Он уходит из дома, злой. Затем возникла картинка, на которой Фрэнк избивает Сая. Его сожаление о том, что он дерьмовый брат. А потом был его тесак.

 

Он слышал чей-то плач, но не узнавал звука. Это не могла быть его мать: она была слишком холодной, чтобы проливать слезы по своим мальчикам.

— Елена. Мою маму зовут Елена. И ты должен ее найти.

— Черт. Я так и знал. Юрий! Убери ее.

 

Последовали новые крики. Постепенно образы исчезли, и пылающий огонь остыл, оставив после себя след пепла. Когда его зрение прояснилось, он стоял, прислонившись к стене, тяжело дыша, положив руки на колени. Подняв голову, он уставился прямо на кулак Кристоффа.

Звезды взорвались в его голове, а затем он вырубился.

***

 

Викинг пришел в себя, чувствуя головную боль, и съехал по стене на пол. Он снова посмотрел в лицо Кристофу, однако на этот раз кулака не было.

 

Кристофф протянул ему напиток. Викинг проглотил его одним залпом, даже не удосужившись посмаковать коричневую жидкость.

— Ты в порядке?

 

Он хмыкнул. Нет, он, бл*ть, не был в порядке. Оглядевшись вокруг, он обнаружил, что его гостиная разрушена. По кофейному столику было разбросано стекло, след которого шел в коридор. Его дочери нигде не было видно.

Черт, на этот раз он точно облажался.

— Где Вики? Она в порядке?

 

Он не смог бы простить себе, если бы причинил ей боль. Он знал ее всего лишь несколько часов, но уже чувствовал, что подвел ее. Точно так же, как подвел Сая, оставив его с матерью и ее парнем.

 

— У меня. Там она будет в безопасности, и у Кати будет компания. У тебя замечательная дочь. Она не плакала и не впала в истерику, когда ты набросился на нее.

 

Кристофф сложил пальцы домиком. Это была его черта, когда он что-то замышлял и планировал. Безжалостный ублюдок не стал бы номером один на Западном побережье, если бы не продумывал все до мелочей.

 

— У меня есть ребенок, Крис. Как, черт возьми, это произошло? — Викинг все еще не мог в это поверить.

— Тебе никто не рассказывал о птичках и пчелках?


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— Я серьезно. Ее мать — она, бл*ть! — Викинг сделал глубокий вдох и постарался умерить закипающую ярость.

 

— Я знаю, что она держала ее в секрете. Смирись с этим. — в его глазах было выражение, которое Викинг не мог понять.

— Что?

 

— Твоя дочь все время повторяла, что ее мать пропала. Последнее, что она слышала от нее — это смс. Какой-то код, который велел ей бежать и найти тебя.

 

— Я найду ее, — а потом он заставит ее заплатить.

Изгнать ее с континента больше не было удовлетворительным вариантом.

 

— Ты сделаешь это, а затем успокоишься и соберешься. Меня не волнует, как ты справишься со своим личным дерьмом, но позаботься об этом до приезда Соколова и его племянниц. Ты нужен мне с ними.

 

— Ты хочешь, чтобы я поиграл с девочками Соколова в дочки-матери?

 

— Мне плевать на них. Но мне нужна эта сделка. Соколов — наш ключ к Европе и не только. Он всегда берет их с собой, когда уезжает за границу, потому что слишком много людей хотят завладеть последними членами его семьи. Просто соберись. В последнее время ты был нестабильным. Я много думал над этим и нашел решение.

 

Викинг покрутил головой и хрустнул шеей.

— Да? И какое? Ты отправляешь меня в йога-лагерь?

Лицо Кристоффа потемнело.

— Даю тебе неделю.

 

Он говорил своим серьезным голосом босса всех боссов. Как бы то ни было, Кристофф был прав. Викинг упал на диван и закрыл глаза. Казалось, что в его мозгу копошатся крошечные человечки.

— Неделю на что?

— Жениться.

 

— Смешно, — когда никакой реакции не последовало, он искоса взглянул на Кристоффа. — Ты не шутишь.

 

Кристофф встал и поправил свой пиджак.

— Как давно ты меня знаешь?

— Слишком долго и недостаточно долго, — честно ответил он.

— Что происходит, когда я шучу?

 

— Обычно кто-то умирает. — ребята это заметили и шутили по этому поводу, даже делали ставки.

 

— Брак даст тебе стабильность. Даже если это будет не так, он хотя бы сделает тебя более устойчивым внешне. Я не могу допустить, чтобы сделка с Соколовым провалилась. Найди женщину за семь дней, или я найду ее для тебя. Я слышал, что Соколов ищет для своих племянниц высокопоставленных мужчин из Братвы. Ты мой заместитель и соответствуешь его запросам. Либо жениться на одной из его племянниц, либо на женщине с улицы. В любом случае, сделай это в течение недели.

 

— Ты говоришь мне это как мой друг или как мой босс?

— И то и другое. Просто сделай это.

 

— Отлично. Выберешь одну из них, мне все равно. — не имело значения, на какой из племянниц Соколова он женится, ему было все равно.

 

— Невеста Братвы на подходе. Считай себя помолвленным.

С этими сердечными словами Кристофф ушел.

 

Викинг не стал больше терять время на мысли о своем символическом участии. Это был брак по расчету, чтобы укрепить их связи с Соколовым. Он разберется с этим позже.

 

Прямо сейчас у него были более насущные проблемы. Такие, как найти ядовитую змею и отрубить ей голову. Он послал сообщение Дэймону, чтобы тот нашел ее как можно скорее. Их главный силовик не смог найти никого.

«Я иду за тобой, Елена».

«И готовься за все заплатить».


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Глава 12

Елена

 

Она проснулась от холода. Ледяной холод сковал ее голое тело, лежащее на кафельном полу. Единственным источником света в комнате была лампочка, висевшая в правом верхнем углу и выглядевшая так, словно могла перегореть в любую минуту. Елена хотела оказаться в темноте. В слабом свете были видны коричневые пятна на стене, в которых она узнала свою засохшую кровь.

Елена закрыла глаза и прислонилась к стене. Она ожидала, что Педро разозлится, когда не сможет найти Вики, но не настолько, чтобы сделать это.

 

Она глубоко вздохнула и сделала то, что делала всякий раз, когда жизнь сдавала ей плохие карты — сосредоточилась на позитиве. Во-первых, и что наиболее важно, ее присутствие здесь означало, что Педро все еще не добился своего. Если бы он это сделал, то больше не нуждался в ней

в качестве рычага. Во-вторых, и даже от мысли об этом у нее заболел живот, она могла только предположить, что это означает то, что Вики нашла своего настоящего отца.

 

Одна только мысль о нем ранила ее. Это было похоже на то, что ее снова и снова режет стекло. Елена знала, насколько важна для него семья. Викинг практически вырастил своего младшего брата, когда сам был подростком. Она вспомнила, как в восемнадцать лет вынашивала его ребенка. Испуганная и возбужденная одновременно. Они никогда об этом не говорили, но Елена знала, что ему нужно все: белый забор из штакетника, два с половиной ребенка и даже собака. В их суровом мире это было пределом мечтаний — сбежать из трущоб и просто быть вместе. Когда она была с ним, все казалось правильным. Викинг всегда был ее самой большой поддержкой, ее защитником. Пока он не попал в тюрьму. Пока она не привлекла внимание Лоренцо Морелли, и все полетело к черту.

 

У нее перехватило горло, и она вытерла слезы. Викинг будет любить их дочь — как он может этого не делать — и охранять ее. В конце концов, это все, что имело значение.

 

Услышав доносившиеся до нее спорящие голоса, она попыталась прикрыться. Независимо от того, насколько мало это помогло, как только она пошевельнулась бы, ее обнаженные части тела стали бы заметны. Никогда раньше она не чувствовала себя такой уязвимой.

 

Дверь открылась, и Елена приготовилась. Она убрала все эмоции со своего лица, отказываясь доставить Педро радость своим страхом.

 

В дверях стоял мужчина лет двадцати с небольшим, в черных брюках и белой рубашке на пуговицах. Полы его кожаной куртки разошлись, когда он скрестил руки на груди. Рядом с ним стоял коренастый парень в рваных джинсах и толстовке с капюшоном. В его глазах отсутствовало всякое выражение, тогда как презрение во взгляде первого парня трудно было не заметить. Это, должно быть, кто-то из новых людей Педро. Когда Лоренцо умер, тот захватил поместье и повсюду разместил своих доверенных лиц.

 

Парень в кожаной куртке присвистнул.

— Только посмотрите на это. Легендарная Елена Морелли.

 

— Держись от меня подальше. — она чувствовала себя усталой, как будто ее держали в плену целую вечность.

Из-за недостатка солнечного света она потеряла чувство времени.

— Поднимайся.

Когда она не двинулась с места, он указал на парня, стоящего рядом с ним.

— Возьми ее, Арт.

Арт прищурился, глядя на нее.

— Она голая.

— Я вижу.

 

Ее кулаки сжались, и Елена поклялась, что выцарапает ему глаза, если он хотя бы прикоснется

 

к ней.

— Ты хочешь, чтобы я прикоснулся к его женщине?

 

Ей потребовалась секунда, чтобы понять, что он имел в виду. Затем ей потребовалось еще одна, чтобы понять, что они не смотрели на нее как на кусок мяса, в отличие от мужчин прошлой ночью. С другой стороны, Педро дал ей двадцать четыре часа. Видимо, у нее еще оставалось время.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— Она не его женщина. Чертовски верно.

 

— Я для Педро никто. За исключением статуса его невестки. И это продлится недолго. — она изменит свое имя при первой же возможности.

 

Арт снял пиджак и накинул на нее. Она с благодарностью приняла его и завернулась в него настолько плотно, насколько могла.

Другой парень, с глазами, которые, казалось, ничего не упускали, ухмыльнулся.

— Только пока не благодари его.

 

Прежде чем она успела спросить, что он имел в виду, Арт вытащил шприц и воткнул иглу ей в бедро. Все стало размытым, и она завалилась на бок.

 

***

 

В следующий раз она проснулась, лежа на матрасе. С потолка свешивалась единственная люминесцентная лампочка, освещающая пространство мягким желтым светом. Незнакомая комната,

 

в которую ее засунули, была побольше, но все равно это была клетка. Судя по потолку и крошечному окошку, она подозревала, что ее поместили в другой подвал. Елена не знала, зачем Педро перевел ее, но, увидев матрас, у нее появилась неплохая идея.

 

Больной еб*рь.

 

Почувствовав дурноту, она вскочила, заворачиваясь в пиджак, который все еще был на ней. Прошло несколько часов, прежде чем дверь открылась, что было и благословением, и ужасом одновременно.

 

Вошел язвительный парень с подносом с едой и практически сунул его ей в руки. Она выглядела ошеломленной при виде тоста и стакана воды.

— Вода и хлеб? В самом деле?

 

Она не знала, почему была удивлена, но что-то в этой ситуации казалось ей неправильным. Парень приподнял бровь.

 

— Что? Думаешь, ты заслуживаешь лучшего?

 

Она не поняла намек на обвинение в его голосе, и ей было все равно. У нее было достаточно проблем, чтобы задумываться о его враждебности к ней.

 

— Я думаю, что заслуживаю быть свободной.

 

Она поставила поднос на пол и обернулась к нему, готовая умолять его или предложить взятку.

 

Он толкнул ее, и она, споткнувшись, упала на матрас. Посмотрев вверх, она увидела пару сердитых глаз.

 

— Свободной? Ты думаешь, что заслуживаешь свободы после того, что сделала с ним? Он должен пустить тебе пулю в голову и покончить с этим.

С этими зловещими словами и взглядом, полным отвращения, он ушел.

 

Холод охватил сердце Елены и ее конечности оцепенели. Они чувствовали, что она предала Семью. Она знала, что это значило. Она никогда не покинет это место. Несмотря ни на что, Педро заставит ее истекать кровью, лишь бы доказать, что достоин короны Морелли. Таков их мир, мир, в котором она жила столько лет и не могла уйти.

 

Следующий визит к ней не будет связан с хлебом и водой, чтобы показать, что она пленница и находится в его власти. В следующий раз он закончит работу, которую начал в ее спальне. Что ж, она не сдастся без боя. Педро, казалось, забыл о первом правиле выживания: загнанной в угол кошке нечего терять.

 

Елена разбила стакан об стену, и осколки рассыпались по полу. Взяв самый большой, она превратила его в оружие.

Пусть приходит.

 

Шли часы, но никто не приходил. Свет в окнах дважды показывал смену дня и ночи, но никого не было. Тем временем холод проникал в ее кости, покрывая кожу слоем льда. Она начала ходить, чтобы согреться, то и дело подпрыгивая. Со своим импровизированным оружием Елена бдительно ждала, когда кто-нибудь нападет на нее.

 

К концу третьей ночи ее глаза закрывались от усталости. Пальцы, держащие осколок, онемели, голодное тело устало от ходьбы. В конце концов, она просто упала на матрас, измученная, уже не в состоянии стоять на ногах.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Потом это произошло. Как раз, когда глаза закрылись, щелкнул замок и дверь открылась. Перед глазами возникла пара армейских ботинок. Прежде чем она смогла сделать ход, жалкое

оружие было вырвано из ее руки и отброшено в сторону.

 

Чья-то рука потянула ее за волосы, заставив голову подняться. Готовая плюнуть Педро в лицо, она собралась с силами.

 

Из тени появился Викинг. Светлые волосы были такими бледными, что казались почти белыми. Его лицо было ледяной маской. Слова замерли на ее губах, когда она увидела стену мышц перед собой. Шок и чувство глубокого предательства ударили в живот, когда она посмотрела в бледно-голубые глаза.

— Викинг? — выдохнула она.

 

Его глаза источали яд. Волны жара и гнева хлынули от большого тела и окружили ее, словно пытаясь задушить, как корсеты, к которым она привыкла.

 

Его рука поднялась к горлу и охватила, как будто он хотел задушить ее. Темная, извращенная часть Елены хотела, чтобы он этого сделал. Покончил с ней. Покончил с ними. Может быть, тогда она, наконец, сможет обрести покой и положить конец ноющей боли в своей душе. Другая ее часть возмутилась при мысли о том, чтобы сдаться. Та безумная часть, которая никогда не сдастся без боя, та часть, что была львом, рычала.

 

В ту секунду, когда он отпустил ее, Елена поднялась на ноги и повернулась к нему. Он был намного больше и сильнее ее. Он также был тем человеком, который оставил ее на несколько дней в ледяной склепе только с куском хлеба и стаканом воды. Дней, когда он заставил ее поверить в то, что

в любую секунду ее могут изнасиловать. Часы агонии, страха, все столкнулось вместе.

 

Она ударила его по лицу так сильно, что его голова откинулась назад от удара. Звук в тихой комнате был похож на выстрел.

— Разве ты не знаешь, что я ненавижу холод? — выплюнула она.

 

Кто-то выругался, и только тогда Елена заметила парня в кожаной куртке, стоящего позади Викинга.

— Подумай, прежде чем что-либо делать, — предупредил он.

— Вон, — прорычал Викинг. — Сейчас же, Боран.

 

Елена сглотнула, затем стала искать способы убежать. Их не было. Она была в ловушке, и ее вот-вот собирался уничтожить зверь-убийца.

Викинг, слизнул каплю крови, выступившую на губе, ухмыльнулся.

— Ты пролила первую кровь. Я пролью последнюю.

 

Он схватил ее пиджак и разорвал его надвое. Она вскрикнула, когда он повернул ее и прижал лицом к стене.

Его дыхание было горячим на ее ухе, когда он прижался к ней.

— Ты пожалеешь об этом. — прошептал он.

 

Глядя в его глаза, полные ненависти, она поняла, что от человека, который когда-то сжег бы для нее весь мир, ничего не осталось. Он снова вскрыл раны в тех местах, которые, как она думала, уже покрылись шрамами.

— Я уже это сделала, — призналась она.

 

Он прижался к ней, и она почувствовала его твердость на своей заднице. Она не знала, кого из них это удивило больше. Судя по его проклятию, наверное, его.

 

Ее сердце колотилось в горле. Она чувствовала себя промерзшей до костей, и ее сердце болело. Это был не тот мужчина, которого она знала. Иногда они оба могли быть горячими. У Викинга были проблемы с гневом, а она, ну, она была импульсивной и делала то, о чем позже сожалела. По крайней мере, до того, как вышла замуж за Лоренцо, который, используя дочь против нее, подрезал ей крылья.

 

Каким бы болезненным и извращенным это ни было, столкновение с Викингом снова заставило ее почувствовать себя полностью живой впервые за долгое время. Он может думать, что держал ее в плену, но для Елены была большая разница, что в плену ее держал он, а не Педро. Если и было одно, на что Викинг был не способен, так это причинять ей боль.

 

Он дернул ее за волосы, изогнув шею, а затем впился зубами в ключицу, отмечая ее. Слезы навернулись на глаза, но она отказывалась хныкать. Плач никогда не приносил пользы. Он только


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

делал тебя слабым. А когда ты выглядел слабым и уязвимым, ты практически приглашал людей причинить тебе боль и обидеть тебя.

 

Она задрожала, когда его зубы заскребли по кости, но не пошевелилась. Не то чтобы она могла, когда он прижимал ее к стене.

 

Затем Викинг отпустил ее, его рваное дыхание заполнило комнату, и отошел, глядя на нее так, словно она была грязью под его ногами.

 

— Пришло время попробовать свое собственное лекарство. Привыкай к своему новому жилищу, принцесса, — прорычал он. — Ты никогда его не покинешь.

Это была извращенная версия того обещания, которое он дал ей много лет назад.

Привыкай к нам, принцесса, я тебя никогда не покину.

 

Она держалась, пока он не захлопнул за собой дверь, оставив одну в комнате, холодной, как склеп. В непроницаемой стене, которой она окружила себя, образовалась трещина, и она упала на матрас.

 

Викинг Скарсгард.

 

Моя любовь. Моя жизнь.

Мой похититель.

 

Глава 13

Викинг

 

Он не должен был ее трогать. Тем более, что Елена была почти полностью обнажена. Боран рассказал ему, как они нашли ее в подвале Педро. Его глаза вспыхнули, но он сдержал свой гнев. Почему его должно волновать то, что Педро собирался отдать ее своим людям? Она доигралась. Вот что с тобой случается, если ты доверяешь Морелли. Елена заслужила все, что он запланировал для нее. Это уже не имеет значения. Теперь она была его, обманутая и похищенная для того, чтобы делать с ней все, что ему заблагорассудится. Таков был их мир: кто не успел, тот опоздал.

Тем не менее, прикасаться к ней было ошибкой. Одно прикосновение и запах кожи Елены вернули его на шестнадцать лет назад. Даже тогда все, что требовалось, одно прикосновение, один взгляд — и он бросал все и вся, чтобы взять ее. Исчезала причина, по которой они ссорились, каждая гребаная работающая клетка мозга вылетала прямо в окно.

 

Он вспомнил, как несколько недель назад снова увидел Елену после стольких лет. В коротком платье, туфлях на каблуках с шипами, с прической за сто долларов, с наманикюренными ногтями, под которыми не было и следа машинного масла. От его кареглазой девушки не осталось ничего. Девушки, которая не вылезала из джинсов и кроссовок. Девушки, которая раньше имела привычку проводить время в его гараже, передавая инструменты, когда он работал над своим байком. Она тоже была намного худее, чем он помнил. Нет, Елена Морелли стала всем, что когда-то сама ненавидела

— красивая кукла высшего класса, не что иное, как эскортница для мужчины.

 

Как сказал Кристоф: узнай свою слабость, а затем вырежи ее, как болезнь. Именно так он и поступит. Он ампутирует Елену из своей жизни, как больную конечность при гангрене.

Он протолкнулся мимо Борана, который маячил в коридоре.

 

— Чертова гангрена. Боран посмотрел на него.

— Гангрена?

Отлично.

 

Теперь он разговаривал сам с собой. Поднявшись по лестнице, он вышел на улицу и направился в сад Кристоффа. В конце имения, у фонтана, сидела Вики и разговаривала с Катей. Эти двое нашли общий язык, хотя ему сообщили, что дочь продолжала просить с ним встречи. Викинг избегал ее, так как подозревал, о чем она хотела поговорить.

 

Поместить Елену в старый винный погреб Кристоффа в то время казалось разумным решением. Теперь он уже не был в этом так уверен. Пройдя через заднюю дверь, он вошел в библиотеку. Кристофф любил проводить там встречи. Каждое утро комнату, по центру которой


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

лежал персидский ковер, стояли многочисленные дубовые книжные шкафы и была даже зеленая библиотечная лампа на столе из красного дерева, проверяли на наличие «жучков».

 

Викинг плюхнулся в кожаное кресло и сделал глубокий вдох. Он все еще чувствовал ее запах. Будто ее волосы имели собственный аромат, от которого у него кружилась голова. Как, черт возьми, это стало возможным после дней, которые она там провела?

 

Боран, последовавший за ним, закрыл за собой дверь. Парень был его тенью с тех пор, как в подростковом возрасте Викинг спас его от похитителей. Настолько предан ему, что, когда его отец

 

— один из крупнейших дилеров в Стамбуле — решил послать кого-то для налаживания канала сбыта между Европой и Азией, Боран вызвался быть посредником. Когда сделка была заключена, парень остался, заявив, что обязан Викингу жизнью и не уйдет, пока не выплатит свой долг. С тех пор он следовал за ним по пятам. Эти турки относились к своим клятвам чертовски серьезно.

 

— Позови Артиста. Я хочу, чтобы он был с Вики двадцать четыре на семь. Взгляд Борана стал жестким.

— Что? Вы не доверяете мне свою дочь?

 

— Я задел твои чувства? Теперь ты превратился в женщину? У меня для тебя другая работа. Кроме того, ты большой ловелас и расчетливый бессердечный ублюдок. Если ты сделаешь или скажешь что-нибудь, что расстроит мою девочку, мне, возможно, придется тебя убить.

Шансы на то, что он порежет Арта на куски за это, были менее вероятными. Парень симпатизировал женщинам и все еще оплакивал свою жену.

Тень набежала на лицо Борана.

— Во-первых, сейчас я считаю Вики своей сестрой.

 

Викинг знал, что сказать эти слова для него было нелегко. Сестра-близнец Борана была похищена вместе с ним, когда они были еще детьми. Они так и не нашли ее.

 

— А во-вторых, Артист показывает Соколову товар и вернется только через несколько часов. Конечно, лидер петербургской Братвы уже прибыл. Он привез с собой своих племянниц,

 

которые по-своему участвовали в сделке. Будучи старомодным, Соколов никогда не был женат и не имел детей, как это часто было с Братвой.

 

Ужин будет завтра. Он должен оставаться сосредоточенным и следить за мячом. Чтобы сделать это ему придется, забыть о том, что Елена находилась в той дерьмовой дыре внизу, дрожа от холода, не имея настоящей еды. На секунду это ему не понравилось. Всего на секунду. Затем на другом его плече появился дьявол с вилами, прогоняя сочувствие прочь.

К черту это. Она заслужила худшего.

 

— Итак, какую работу вы мне поручаете? — Боран выглядел слегка скучающим, как всегда. Парень гордился своим происхождением, утверждая, что его предок был султаном, правившим на трех континентах. Ни одна работа не была для него достаточно сложной, ни одна гора не была слишком высокой.

 

Викинг заложил руки за голову и откинулся назад. Затем на его лице появилась самодовольная улыбка, которая словно говорила, что задание будет парню не по зубам.

— Да, это серьезная операция. Большая ответственность и все такое.

Глаза Борана сузились.

 

— Мне это не понравится, да? Парень слишком хорошо его знал.

— Это зависит от того, что тебе нравится. Как ты относишься к обязанностям няни?

***

 

Дав Борану последние инструкции, Викинг спустился вниз, чтобы присоединиться к Кристоффу. Именно тогда Вики перехватила его в коридоре. Девушка была чертовски бесшумной, он не заметил ее, пока не стало слишком поздно.

Уперев руки в бока, она нахмурилась.

 

— Ты меня избегаешь? Да, так и было.

— Зачем мне это делать?

 

— Потому что я не видела тебя снова после того, как сказала, кто я. Прошло четыре дня. Он зашел в ближайшую комнату, не желая говорить в открытом месте.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Она последовала за ним и села на кушетку напротив. Увидев стены, окрашенные в красный цвет, он понял, что зашел в «военную комнату» Кристоффа.

 

Забавно, как его ноги привели его сюда. Судя по лицу Вики, она была готова к битве. Дело в том, что он не знал, как разговаривать с ребенком. Их первая встреча не удалась. Нет, это было преуменьшение. Их первая встреча обернулась катастрофой. Он потерял контроль, и его удивило, что она не убежала от него в ужасе. Не то чтобы он когда-либо выпустит ее из виду. Теперь она была

в его жизни, и он позаботится о ней.

— У нас с тобой все в порядке? — спросил он.

— Почему это должно быть не так?

Он вздохнул.

— Я напугал тебя.

 

— Было не совсем весело видеть, как ты слетаешь с катушек, но, ну… — она остановилась на полуслове, на ее щеках появился румянец.

— Закончи свое предложение.

 

Она посмотрела на дверь с намеком на панику на лице, и в этот момент он немного возненавидел себя.

— Не думаю, что должна.

 

— Вики, посмотри на меня, — Викинг схватил ее за руку и был рад, что она не отдернула ее.

 

— Я слетел с катушек. Мне жаль, что это произошло. Я сделаю все возможное, чтобы это не повторилось. Ты меня еще не знаешь, но можешь сказать все, не опасаясь, что я когда-нибудь причиню тебе боль. Итак, что ты собиралась сказать?

 

— Гм, мне не нравилось видеть, как ты нервничаешь. Но я знала, что ты не причинишь мне вреда, — она внимательно посмотрела на него. — Мама сказала, что ты похож на торнадо. Красивый на вид, опасный для окружающих, но никогда для близких, для тех, кто важен тебе. Она сказала, что я всегда буду стоять в центре торнадо.

 

Он не знал, как на это реагировать. Это было красиво, поэтично, какой могла быть только Елена. В то же время это только усугубило ситуацию, напомнив ему о том, что он потерял.

— Как давно ты знаешь, что Лоренцо не твой отец?

 

Не может быть, чтобы она узнала это только что. Не может быть, чтобы он был единственным, кто был шокирован этим.

 

Казалось, она на секунду задумалась. Он видел интеллект в ее глазах. И мягкость. Девушка почти не знала его и уже учитывала его чувства. Черт, он должен постоянно работать над собой. Он не может позволить себе больше подобных вспышек с ней. Иначе его торнадо превратится в цунами, причинив ей боль.

 

— Гм, думаю, я всегда знала, — призналась Вики. — Лоренцо почти не проводил со мной время, и, — она накрутила на палец свои светлые волосы, — мы не совсем похожи. Однажды я услышала, как он разговаривает с мамой. Она была зла, что он хотел отправить меня в школу-интернат. Лоренцо сказал ей, что должен, потому что с каждым днем я все больше и больше походила на «этого долбаного Викинга», и люди могли бы это заметить.

 

Значит, Морелли знал, что Вики не его ребенок. Он задавался вопросом, когда же тот обнаружил эту уродливую правду. Он, должно быть, был так разочарован.

 

— Он делал тебе больно? — он снова пожалел, что убил ублюдка слишком рано и слишком

легко.

— Мама никогда бы этого не допустила. Он в основном просто игнорировал меня.

 

— Когда ты узнала, что я твой отец? — он все еще не мог поверить, что Елена скрывала от него этот секрет. Ей за многое нужно ответить.

 

— Мама сказала мне неделю назад, за несколько дней до смерти Лоренцо. Думаю, она знала, что с ним случится что-то плохое.

 

Вики с любопытством посмотрела на него, и он знал, о чем она спрашивает, даже не произнося это вслух.

— Что-то плохое — это я, — признался он.

 

Она не моргнула глазом при его признании. Викингу стало интересно, что сделало ее такой жесткой. Ее окружало беспокойство, она явно была настороже, взвешивая каждое свое слово.

— Ты убил Лоренцо.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Так и есть. Это не только доставило ему огромное удовлетворение, но и, как оказалось, непреднамеренно подарило ему дочь. Это было единственное, что могло объяснить, почему предательская сука внезапно изменила свое мнение и сказала их дочери правду. Елена, должно быть, боялась, что, если он узнает, что у Лоренцо есть ребенок, то причинит ей боль.

 

— Ты не выглядишь слишком грустной из-за смерти твоего отца, — сказал он. Она пожала плечами.

 

— Он никогда не был моим отцом. Никогда меня не обнимал. Фактически, он почти не разговаривал со мной. Я уверена, что собака привлекла бы больше его внимания, чем я.

— У тебя была собака?

 

— Нет, — улыбнулась она. — Лоренцо ненавидел собак. Но я уверена, что если бы она у нас была, то нравилась бы ему больше, чем я.

Черт, она была милой. Может, ему стоит познакомить ее с Локи.

— Нет, уверен, ты понравилась бы ему так же, как и собака.

Она просияла, потом стала более серьезной.

— Я... гм, искала тебя, но ничего не нашла.

 

Да, как член Братвы, он не использовал социальные сети. Фактически, на них работали люди, следящие за тем, чтобы они оставались как можно более анонимными. В отличие от некоторых других братств и банд, Кристофф предпочитал оставаться на дне.

 

Кстати, о том, чтобы оставаться на дне. Почему Вики ждала целую неделю, чтобы связаться с ним? Неужели он хоть немножечко не был ей любопытен? Обидно, что на поиски Викинга у нее ушла целая неделя. Она была подростком. Разве она не должна была восстать против своей матери? Наехать на нее за то, что Елена не рассказала ей о нем раньше? Он понял, что спрашивает не того человека. Ему нужно было помнить, что Вики его не знала. Она была преданна матери. Ее вероломство, ложь, кража его ребенка, мать. Если он хотел установить с Вики какую-либо связь, ему нужно было сначала позаботиться о ней. Убедиться, что дочь будет в безопасности, о ней позаботятся и у нее есть время, чтобы познакомиться с ним. Елена прожила с ней пятнадцать лет. Теперь пришло его время.

 

Вероятно, ему нужно было купить дом. Настоящий, семейный, вместо того, чтобы жить в номерах над клубом. Он понятия не имел, где она обычно останавливалась. Она упомянула школу-интернат. Судя по ее европейскому акценту и тому факту, что Лоренцо хотел от нее избавиться, он предположил, что школа находится где-то в Европе. Ей нужно было вернуться?

— Тебе понравилось у Кристоффа?

— Катя была очень добра со мной. Она потрясающая.

 

Она была такой. Маленькая пикси была их талисманом и единственной женщиной, которая могла управлять домом, заполненным крутыми парнями, не будучи напуганной. Не то чтобы Кристофф кому-то позволил бы это сделать.

— Хорошо.

Он встал, вспомнив, что нужно было сделать во время визита Соколова.

Вики тоже вскочила.

— Я должна найти маму.

— Не волнуйся. Я найду ее и верну тебе в целости и сохранности, — мягко сказал он.

 

Он сделал мысленную пометку привести Елену в порядок, прежде чем та встретится с Вики.

 

Она посмотрела на него невинным детским взглядом.

— Ты обещаешь?

— Обещаю.

И в отличие от ее вероломной матери, он сдержит свое обещание.

 

Но сначала пришло время для допроса. В зависимости от его результата он либо оставит Елену в живых, сдержав свое обещание дочери, либо Вики скоро посетит еще одни похороны.

 

Глава 14

Елена


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Четыре стены, тонкий матрас и все еще никакого отопления в ледяном подвале. Елена обхватила руками ноги, растирая их в отчаянной попытке согреться. Ублюдок даже не передал ей одеяло. Началось осознание того, что ужасные обстоятельства не будут временными. Викинг изменился. И дело не только в добавленных татуировках. Не то чтобы она была удивлена. Прошло шестнадцать лет, и никто из них больше не был тем же самым человеком.

«Если бы время можно повернуть вспять…»

 

Она прижалась щекой к колену. Буквально неделю назад они увидели друг друга впервые за шестнадцать лет. Это произошло в клубе «Flux», там была стрельба. Елена едва выбралась на улицу. Увидев его, она почувствовала боль, как и в первый раз, когда они встретились. Прижав ее к стене возле клуба, когда снова разразилась стрельба, Викинг защищал ее ценой своей жизни. Всего несколько минут она наслаждалась его прикрывающим телом, зная, что рядом с ним ничего не может случиться. Затем, доставив ее в безопасное место, он прошептал ей на ухо, его слова были полны злобы.

 

«Ты еще не можешь умереть. Сначала ты помучаешься».

Холод, охвативший обнаженную плоть, вернул ее в настоящее.

 

Все мысли о том, что он защищал ее, исчезли в ночи. Викинг оставил ее на стоянке, одну, обиженную и напуганную. Это было несправедливо. Все, что Елена когда-либо делала, было для того, чтобы защитить его, и все, что она получила, это его ненависть. Хуже всего было то, что где-то

в глубине души, в той сказке, в которой она жила последние годы, она никогда не теряла надежды на них. Когда все стало совсем плохо, возможность их воссоединения была тем, что поддерживало ее. Она полагала, что наступит тот день, когда сможет все ему объяснить. Что однажды снова сможет посмотреть ему в глаза и увидеть в них любовь вместо ненависти и гнева. Никогда в этой глупой фантазии ей не приходило в голову, что она окажется его пленницей.

 

Возможно, Викинг действительно хотел, чтобы эта дыра была ее могилой. Возможно, он говорил не просто в гневе, что она никогда не покинет это место.

 

Эта проницательная мысль заставила Елену вздрогнуть, и она стянула поплотнее разорванный пиджак — единственную одежду, которая была — чтобы немного согреться. Это не помогло. Пальцы ног превратились в маленькие кубики льда, и дрожь охватила тело. Она упала на матрас, на котором спала, и скрутилась клубочком. Ей нужно было сберечь энергию. Если Викинг намеревался держать ее здесь, ей, возможно, придется пробиваться к выходу.

 

Кстати о боях. Поднявшись, она пошла искать свой осколок стекла. Викинг выхватил его из руки и отбросил в сторону. Он даже не позаботился забрать его с собой, в любом случае думая, что она не представляет никакой угрозы. Возможно, когда-то давно он был прав насчет этого, но последние десять лет она училась заботиться о себе и своей дочери. Частью этого было умение надирать задницу. Ради его же блага она надеялась, что он не узнает о ее навыках метания ножей поближе и лично. Ее губы сжались, когда она вспомнила, с какой легкостью он забрал ее оружие. Тогда онаЕлена не была готова к этому, но теперь будет. Что бы ни случилось, она выберется отсюда живой. Слова «сдаться» не было в ее словаре.

 

Найдя осколок стекла застрявшим в бочке слева, она зашипела, когда он порезал ей палец. Кровь потекла по ее ладони, согревая кожу. Подавив проклятие, она упала обратно на матрас.

Оружие — есть.

 

Еще одна дрожь сотрясла ее тело, и ее бросило в пот, отчего онаЕлена еще больше замерзла. Проклятье, ей нужно было сохранить свои силы. Ей нужна была приличная еда. За целый день еды не приносили, и она подумала, не пытался ли он уморить ее голодом. Вот вам и дни, наполненные тирамису.

 

Викинг Скарсгард теперь был в ее истории одновременно и рыцарем, и злодеем. Вспоминая, как сегодня утром ее тело отреагировало на него, Елена почувствовала, что

 

краснеет. Это было чистое безумие. Даже по прошествии всего этого времени, хотя ее сердце и мозг знали, что между ними все кончено, ее тело тосковало по Викингунему. Он был единственным мужчиной, с которым она когда-либо спала. Ни до, ни после него никого не было. Он был так терпелив с ней в первый раз, делая все возможное, чтобы не причинить ей вред, давая ей почувствовать себя комфортно. Эта нежность длилась недолго, но она и не хотела этого. Как только ее тело привыкло к его размеру — а он был большим во всех отношениях — Викинг отпустил поводья. Он владел каждым сантиметром ее тела, брал то, что хотел, давая взамен все, что ей было

                         
 

 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

нужно. Находиться рядом с ним и не прикасаться к нему было невыполнимой задачей. Они сказали, что лучшие друзья девушек — бриллианты, для нее это был Викинг. Он был ее лучшим другом, ее любовником, ее всем. Никогда за миллион лет она не ожидала, что они так закончат — от самого высокого максимума до самого низкого минимума.

Она плотно закрыла дверь в переулок воспоминаний и сосредоточилась на Вики. Она в

 

порядке? Она отреагировала на сообщение Елены, которое являлось сигналом бедствия от ее имени,

 

и — как и было условлено — выбросила свой телефон. Вики должна была стать неотслеживаемой, чтобы Педро не смог ее найти. К сожалению, это означало, что Елена тоже не смогла с ней связаться. Вики должна была найти Викинга, как только получит это сообщение. Однако Викинг не упомянул о ней, и, узнав, что это он бросил ее в это сырое место, она была слишком озадачена, чтобы спросить. Елена знала, что он никогда ее не простит, но ей нужно было увидеть свою дочь. Нужно было знать, что с Вики все в порядке.

 

Когда она подумала, что еще один день пройдет без еды, пришел Боаран или как там звали этого язвительного придурка.

— Вставай, коварная роза.

— Я-я замерзла, — сказала Еленаона, стуча зубами. — Можно мне, пожалуйста, одеяло?

 

— У меня есть восхитительный сухой хлеб и вода дневной выдержки, — сказал он, игнорируя ее просьбу. — Сначала я хотел принести тебе турецкий чай, лучший чай в мире, но потом решил, что твой напиток должен быть похожим на твое сердце. Знаешь, такой холодный. Просто ледяной.

Единственная лампочка осветила его темные как смоль волосы и сшитый на заказ костюм. ЕленаОна уловила на его шее отблеск золотой подвески с полумесяцем и звездой.

 

Ее рука легла на кулон в виде льва. Цепочка была на ее шее с того дня, как ее надел Викинг. Однако прямо сейчас она подумала об использовании его острого конца, которым хотела выколоть ему глаза.

 

Боаран подошел к ней и поставил перед ней поднос и чашку.

 

Сев на матрасе, она потянулась за чашкой. Ее сСердце Елены упало, когда она увидела, что это действительно простая вода. Холодная вода. Очевидно, никакого кофе или чая для нее, чтобы согреться.

 

Скрестив руки на груди, он прислонился к стене. Его темные глаза изучали ее так, словно она была какой-то диковинкой, которую он не мог понять.

— Итак, ты легендарная Елена? Та, которая вышла сухой из воды.

 


Судя по его тону, он хотел, чтобы она исчезла.

 

Медленно она поднялась на ноги. На секунду мир закружился, но она проигнорировала это. Возможно, это ее единственный шанс выбраться из этого склепа. Хотя Боаран был высоким и подтянутым, у него не было мускулов Викинга, а это означало, что у нее был шанс одолеть его.

     
 


Его брови нахмурились, когда она подошла к нему, держа в руке осколок стекла.

 

— Если ты не отведешь меня к моей дочери, я перережу тебе горло. Он приподнял бровь.

— Сейчас? Сейчас? — он приподнял бровь.


Прежде чем он успел моргнуть, она прижала осколок к его горлу. Он даже не вздрогнул. Либо он устал от жизни, либо по-настоящему был бесстрашен. Елене вспомнились слова ее матери.

 

Людям без страха просто нечего терять. Если тебе нечего терять, значит, тебе нечего любить. Если у тебя нет ничего, что ты любил, ты уже мертв внутри или, возможно, просто хочешь умереть.

Она задавалась вопросом, было ли это правдой.

— Как я уже сказала, мне нужно поговорить с дочерью.

— Дай угадаю. Я помогу тебе с этим?

По крайней мере, он был догадливым.

— Бинго.

Прижав к нему осколок, она кивнула в сторону двери.

 

Он вздохнул и пошел. Ей приходилось практически вставать на цыпочки, чтобы не отставать от него. Ее сердце затрепетало, когда он открыл дверь. Она почти почувствовала запах победы, путь к своей сладкой свободе.


Боаран остановился на ступеньках и, вытянув шею, посмотрел вверх на лестницу.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations


 

— Что именно ты планируешь делать после того, как поднимешься наверх? Ты в доме Кристоффа Романова. Здесь дюжина солдат. Любому из них насраать, если ты перережешь мне горло. Они убьют тебя, как только заметят. Итак, каков твой план?

О нет.

 

Она была в доме Кристоффа Романова? Единственного человека, которого Лоренцо боялся больше всего. Он мог замышлять и планировать убить его, но он также видел в нем своего рода мифического бугимена.

 

— Это не твое дело, — съязвила она и толкнула его, изображая уверенность, которой не чувствовала.

 

Он фыркнул в ответ, но сдвинулся с места. Ее ноги дрожали, и волны холода и тепла омывали

 

ее тело, вызывая головокружение. Держать свое оружие против него, поднимаясь по лестнице, было похоже на толкание камня в гору.

Когда они, наконец, достигли коридора, онаЕлена тяжело дышала и была вся в поту. Толстый персидский ковер под ее ногами казался раем, хотя он не согрел пальцы ее ног.

Как оказалось, первый встреченный ими «солдат» был последним, кого она хотела видеть — Викинг. Он закончил телефонный разговор, когда заметил их. Девяносто с лишним килограммов мускулов, одетых в рваные джинсы и тяжелые армейские ботинки, подошли к ним, как будто он собирался наброситься на нее.

На секунду она раздумывала, сбежать ей или вернуться обратно в подвал. «Будь львом, Лена».

«Будь гребаным львом».

Викинг выглядел раздраженным.

— Какого хрена ты делаешь?

 


Наконец, кто-то воспринял ее всерьез.

 

— Ты слепой? Я взяла его в заложники. Его губы сжались.

— Я спрашивал не тебя.

Что?


Ее «заложник» засмеялся, соблазняя ее вонзить оружие глубже ему в горло, просто. чтобы указать на текущее положение вещей.


— Я веду к тебе твою мамочку, — сказал Баоран.

— Вот так?


Боаран пожал плечами.

 

— Что я должен был делать? Сломать ей запястье? Викингу эта идея показалась заманчивой.

— Иди сюда, — прорычал он.


И снова он говорил с Боараном. Прежде чем она осознала, что происходит, Боаран сделала какой-то странный поворот и вырвалсяась из ее хватки. Ее щеки вспыхнули, когда она Елена поняла, что он играл с ней.

 

Взгляд Викинга скользнул по ее телу, и онаЕлена задрожала. На этот раз дрожь возникла не из-за волн холода и жара, омывавших ее.

 

Она уронила свое жалкое оружие и умоляюще посмотрела на него.

 

— Пожалуйста. Мне нужно увидеть Вики. Мне нужно знать, что она в безопасности. Его глаза вспыхнули.

 

— Ты думаешь, я причинил бы боль собственной дочери?

— Я больше не знаю, на что ты способен.

 

наЕлена пожалела об этих словах, как только они вышли, и узнала их такими, какие они есть

 

— средством причинить ему боль, точно так же, какболь точно так же, как Викингон причинил боль ей.

Он схватил ее за волосы и потянул их назад, задирая ей голову.

 

— Думаю, ты скоро это узнаешь. — затем он наклонился к ее уху и прошептал: — Ты забрала у меня моего ребенка. Мою дочь!

 

 

Formatted: Font: Italic


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

В его голосе нельзя было не заметить собственнические нотки. Его слова успокоили в ней страх — что бы с ней ни случилось, Викингон никогда не отвернется от своей плоти и крови, как онаЕлена и предсказывала. Вики будет в безопасности.

Затем ее осенило то, что он только что сказал. Ее сердце забилось быстрее.

— Ты говорил с Вики? Она тебя нашла? Слушай, ты должен...

 

Он перебросил ееЕлену через плечо и снова спустился по лестнице обратно в ее тюрьму. Бросив ее обратно на матрас, онВикинг возвышался над ней, словно мстительный бог.

 

— Никогда не говори мне, что делать. Меня выворачивает наизнанку при мысли о том, чтобы выполнять твои требования.

 

Черт! Он ее не слушал. ЕленаОна вскочила, готовая отстаивать свое дело, когда он замер. Его взгляд упал на ее грудь, и его рука обернулась вокруг львиного ожерелья, которое она все еще носила.

 

Она тяжело дышала, когда онВикинг пристально смотрел ей в лицо, его горячее дыхание касалось ее щеки.

— Ты сука, — прошептал он. — Ты двуличная, вероломная сука, крадущая детей.

 

Каждое слово было осколком льда, проникавшим в ее сердце. Они разрезали его на части, так что она боялась, что еще одно слово разнесет его на миллион частей.

Окончательно разобьет.

 

ЕленаОна уставилась на его твердые губы, находившиеся так близко от нее. Может быть, это был способ удержать его от ее дальнейшего уничтожения, а может, ее охватило чистое безумие. Как бы то ни было, что-то внутри нее щелкнуло, и она прижалась губами к его губам.

Тепло. Восхитительное тепло и вкус, который она никогда не забывала.

 

Проклятие сорвалось с его губ, а затем он повернул ее и толкнул на матрас лицом вниз. В следующую секунду на нее упала стена тепла. Ее задница была прижата к его паху, спина — к его груди. Он источал столько тепла, что она сразу почувствовала жар. Темный, холодный мир вокруг нее исчез, сменившись теплом Викинга.

 

Он сорвал с нее пиджак и раздвинул ей ноги. Жар наполнило ее тело, и она почувствовала, что становится мокрой.

 

Викинг обхватила ее горло и задрала ее голову до боли. Она попыталась повернуться и посмотреть ему в глаза, но он этого не позволил, снова прижав ее лицо к матрасу. Его рука все еще лежала на ее шее в знак его собственности. ЗЕго зубы задели мочку ее уха, когда он укусил ее за шею. Влажность покрыла ее бедра, когда он толкнулся в нее сзади.

 

Звук открывающейся молнии в комнате, наполненной ее тяжелым дыханием, был похож на

канон.

 

Викинг раздвинул ее ноги, устроившись между ними, а затем стремительно вошел в нее, заставив ее вскрикнуть.

 

— Я ненавижу тебя, — прошептал он, продолжая вколачиваться в нее. — Я. Тебя. Ненавижу. Положив руки ей на плечи, он удерживал ее, задавая карающий ритм. Комната наполнилась

шлепающими звуками их сталкивающихся тел.

 

Это вовсе не было занятием любовью. ЕленаОна знала, что это было — способ вывести ее из его системы. Потому что, как бы он ни ненавидел ее, его тело этого не делало. И разве это не был болезненный поворот их ситуации?

 

ЕленаОна охнула, когда он толкнулся в нее глубже, широко растягивая и причиняя ей боль. Сладкую, сладкую боль. С ревом он кончил, наполнив ее до краев своим горячим семенем, затем отодвинулся и вскочил с нее.

 

Чувствуя себя разбитой и сломленной, она обернулась, надеясь найти в его глазах проблеск доброты, но его там не было. ОнВикинг казался еще более злым, чем раньше, на его лице отчетливо отражалась ненависть к себе. Не желая стыдиться случившегося, Елена приподняла подбородок.

Сделав глубокий вдох, она поднялась на ноги. Дело не в ее или его гордости. Ей нужно было думать о дочери. Именно по этой причине она изначально оказалась в таком положении.

— Викинг… Нам нужно поговорить…

 

— Заткнись, — прорычал он, застегивая джинсы. — Ты предала меня. Не один раз, а дважды. Ты действительно думала, что можешь украсть моего ребенка и избежать наказания за это? Считай,

 

 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

что тебе повезло — если бы ты была мужчиной, то была бы сейчас на два метра ниже после того, как я выбил бы из тебя все дерьмо.


Он не понимал. Не знал, в какой опасности находится Вики. Когда онаЕлена попыталась сказать ему это, он зажал ей рот рукой.

 

— Ты не сможешь говорить, пока я тебе не скажу. И ты права — ты меня больше не знаешь. Словно я никогда тебя не знал. Но позвольте мне сказать вам одну вещь, миссис Морелли. Ваша жизнь, та, которую вы знали, кончена.

Он убрал руку так, словно она была чем-то грязным.

Слезы жгли ей глаза, но она стояла прямо, пока он не ушел. Затем холод вернулся, заставляя

 

ее тело дрожать так сильно, что она упала на пол, испытывая тошноту… а затем наступила темнота.

 


Глава 15

Викинг

 

Викинг вылетел из подвала, как летучая мышь из ада. Он не должен был трогать ее.

Она не сказала «нет». Она должна была сказать гребаное «нет».

 

Только вот он знал в ту же секунду, как прикоснулся к Елене, что рано или поздно это произойдет. Потому что он был одержим и зациклен. Викинг представлял себе сотню разных способов взять ее, если когда-нибудь снова до нее доберется. Запрещенных, отвратительных способов. Способов, которые причинят боль и пристрастят к его телу.

Он нашел глазами Борана, который ждал в коридоре.

 

— Не теряй ее из виду, — рявкнул он, а затем поднялся по лестнице, направляясь в библиотеку.

 

Викинг прошел мимо нескольких рядовых членов мафии, которые прибыли в Сан-Франциско из Калифорнии на время визита Пахана. Несмотря на то, что он успел получить несколько косых взглядов, мужчины знали, что не стоит ни о чем спрашивать. Не то чтобы он кому-то рассказал. Слабость в Братве тебя убивала. Если бы кто-нибудь из них почувствовал запах крови, Викинг бы погнался за ним, как акула. Не всегда в команде Кристофа были верные люди. На горизонте появилось множество наблюдателей, жаждущих заменить его. Кроме их ближайшего окружения Викинг не доверял никому. В конце концов, история, которой он поделился с близнецами и Бораном, выходила за рамки крови, банды и денег.

 

Юрий, который разговаривал с новичком, поздоровался с ним, а затем быстро отвернулся. Умное решение. Наверное, на лице Викинга было написано, что он рвется в бой. Вместо того, чтобы провести пару раундов, он решил выбрать вариант Б. Ему нужно было покурить, плохо.

 

Войдя в комнату отдыха, он вытащил из шкафа пачку сигарет. Близнецы играли в бильярд, и Викинг упал в кресло у окна.

 

Затем он отправил Вики сообщение, чтобы она пришла. Закурив, забросил ноги на стол и расслабился. Да, это была хорошая жизнь.

— Я думал, ты бросил, — сказал Дэймон.

— Так и есть.

— Я вижу, — многозначительно сказал Энджел.

— Как ты вообще получил имя Энджел? — Викинг нахмурился.

 

В характере этого дерзкого засранца не было ничего ангельского, если только его не назвали в честь Люцифера.

 

Когда Энджел плюхнулся в кресло рядом с ним и перекинул ногу через подлокотник, Викинг застонал.

 

— Забавно, что ты спросил. Видишь ли, наша мать, которая, как ты знаешь, была могиканской знахаркой, пусть дух ее упокоится на могиканских небесах...

 

Викинг бросил на него острый взгляд.

 

— Не надо. Я уже жалею о том, что спросил. Слушайте, мне нужно, чтобы вы двое сделали кое-что для меня. Это насчет Вики.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Они уже слышали о ней и, как он и ожидал, доставили кучу неприятностей. Викинг стал объектом целого ряда неуместных шуток об отцовстве, пока не направил на Энджела пистолет, чтобы заставить того заткнуться.

 

— Тебе нужно, чтобы мы забрали ее отсюда до появления Соколова, — предположил Деймон.

 

— В точку, брат.

 

Как всегда, Дэймон был на два шага впереди. Его работа как стратега — выявлять любые угрозы. Кроме их ближайшего окружения, о Вики еще никто не знал. И так и должно было оставаться. Не раньше, чем Викинг ее надежно спрячет. Если его враги не узнают о ее существовании, они не смогут воспользоваться его слабостью.

 

Все знали, что не стоит связываться с воровской семьей. Но время от времени появлялся какой-нибудь идиот, который пытался занять трон, игнорируя неписаные правила Братвы.

У них когда-то была такая проблема с Катей, когда какой-то болгарин подумал, что может похитить ее и использовать против Кристоффа. Конечно, это была ошибка с стороны парня. Смертельная ошибка. В тот день в жилах Кристоффа не было водки со льдом. Не было «думай, прежде чем действовать». Он был объят огнем и кровью, готовый разорвать Сан-Франциско на части.

— Артист уже здесь?

 

Зная Викинга, его девочке потребовалась бы круглосуточная охрана, и лучше Артиста в этой области не было никого. Он знал, что парень примет пулю за его дочь.

— Он будет здесь утром, — сказал Дэймон.

 

— Хорошо. Скажи ему, чтобы он отвез ее к вам. Ваш дом находится на окраине города, так что это будет достаточно уединенно. Я хочу, чтобы Вики исчезла отсюда до завтрашнего приезда Соколова.

 

Викинг уже заметил внизу одного из бригадиров пахана.

— Расскажи мне про бригадира Соколова.

Его правая рука был тем, с кем им придется иметь дело больше всего.

 

— Василий — зверь. Некоторые говорят, что он полный псих. Его сила в том, что у него нет совести.

 

— Слабости?

— Достаточно предсказуемо, женщины, — сказал Дэймон, сжав челюсть.

 

— Какая-нибудь конкретная женщина? — может, он где-то держал любовницу. Это могло быть полезно.

 

— Пока они дышат, молодые или зрелые, он не разбирается. Другие говорят, что он неравнодушен к одной из племянниц Соколова. Кстати о племянницах Соколова. Я слышал, что ты женишься на одной.

 

Викинг нахмурился.

— Как ты узнал? — он согласился на это всего несколько дней назад.

 

— Это то, что я делаю. Выясняю разное дерьмо. Как их шпион, это правда.

Энджел посмотрел на Дэймона.

 

— Я думаю, Викинг должен спросить о маленькой птичке, которую он держит в клетке внизу. Дэймон кивнул.

— Думаю, он захочет узнать, почему Педро ее запер.

— Я бы уже спросил, — согласился его брат.

— Я бы тоже хотел знать.

 

Они продолжали говорить о нем так, словно Викинга не было у них перед носом. Надоедливые ублюдки. Он не собирался доставлять им удовольствие просьбой.

— Маленькая птичка — мое дело. Держись подальше от этого.

 

— Я слышал, что ее ищет Педро Морелли. Предлагает сладкий приз тому, кто ее ему доставит, — сказал Дэймон.

Энджел выглядел так, словно обдумывал эту идею.

 

— Я мог бы надеть новый костюм от Zegna. Старый совершенно потерял внешний вид, когда

 

я брал того болгарина.

Деймон покачал головой.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— Никогда не дерись с бывшим борцом. Как только они зажмут тебя между этими мясисто-сосисочными руками, то могут раздавить тебе череп.

— Он назвал меня красавчиком.

 

Викинг держал рот на замке. Он знал, что нельзя затрагивать больную тему Энджела. Назвать его так было все равно что предложить каплю крови животной акуле близнецов — это не могло закончиться хорошо.

 

— Завтра я переведу птицу. После того, как Вики поселится у тебя. — меньше всего ему было нужно, чтобы Василий или его гончие почуяли запах его дочери.

Когда Викинг взял еще одну сигарету, Энджел приподнял бровь.

— Плохи дела, брат.

 

Викинг воскресил в памяти все причины, по которым Елена была плохой для него, но члену было наплевать, что думает мозг. Он просто хотел получить еще один раунд.

— Тебе нужен мой совет?

— Нет.

Он не нуждался в чьих-либо советах, особенно от трахни-и-забудь Энджела.

 

— Я думал, ты сможешь, — сказал Энджел, игнорируя его. — Просто трахни ее и покончи с

 

этим.

Был там. Сделал это.

Все еще не покончил с этим.

— Заткнись. — Викинг собирался столкнуть его со стула, когда вошла Катя.

 

Она села на стол рядом с его ногами. Ее руки лежали на коленях, а подбородок держал ту твердую линию, с которой он был слишком хорошо знаком.

— Мне нравится Вики, — ее глаза сузились. — Я хочу, чтобы она осталась.

Некоторые женщины коллекционировали украшения, другие дизайнерские сумки, Катя

коллекционировала людей.

— Она не может остаться здесь, ты это знаешь.

Катя задумчиво посмотрела на лестницу справа от них.

— Когда ты позволишь Вики увидеть свою маму?

 

В этом доме не происходило ничего, о чем бы она не знала. Но, зная правила, Катя не вмешивалась. Тем не менее, у нее было большое сердце, и она могла решить пойти исследовать подвал, поскольку была немного любопытной. Еще одна причина, по которой Викинг должен переселить оттуда Елену.

 

— Не лезь в это, Тинкер Белл.

 

По ее надутым губам и по блеску глаз он видел, что она еще не закончила с этой темой. Пора сваливать.

Он подтянулся, поцеловал ее в висок и спустился вниз.

 

Вики уже ждала его в холле. Его девочка выглядела немного растерянной с чемоданом, стоящим рядом, и сумкой в руках. Краем глаза слева он увидел Юрия, наблюдающего за ней.

Викинг почувствовал близнецов позади себя еще до того, как на них посмотрела Вики. Он знал, что за последние дни она познакомилась с несколькими людьми, но не знал, как Вики все это восприняла. Прошли дни, а он все еще не знал, как с ней поговорить. Какие темы им нужно было обсудить? Викинг не знал о ней самого главного. Но он это сделает. Как только спрячет Елену и визит Пахана закончится, он собирается с ней познакомиться.

Он схватил ее чемодан.

— Пойдем.

Вики не двинулась с места.

— А как же моя мама?

— Я позабочусь о твоей маме.

Она скрестила руки на груди и посмотрела на него.

— Позаботишься о ней?

 

В ее голосе была легкая дрожь. На секунду Викинг возненавидел себя за то, что напугал собственного ребенка. Он знал, что Вики хотела услышать, но этого не случилось. Он не мог простить ее мать. Елена должна заплатить.

 

— Да, позабочусь о ней.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— Я не уйду, не увидев ее. Так что тебе лучше найти ее, прежде чем отправить меня куда-нибудь.

 

Упрямая до мозга костей. Она была настоящей Скарсгард. Викинг напрягся, вспомнив, что девочка носит не его фамилию. Еще одна вещь, которую Елена украла у него.

 

— Ты уедешь из города сегодня вечером, — когда Вики начала протестовать, он указал на нее пальцем. — Здесь тебе не демократия. Моя работа — обеспечивать твою безопасность, хочешь ты того или нет. Не беспокойся о своей матери. С ней все будет в порядке.

— Знаешь, я не ребенок. Немного поздно говорить мне, что делать, не так ли?

 

Викинг посмотрел на нее взглядом, который заставил бы любого здравомыслящего человека отступить, а затем убежать. Жестким.

Она приподняла подбородок.

— Я не вернусь в Швейцарию, не увидев маму.

 

Очевидно, его взгляд на нее не подействовал. Хотя он был рад, что Вики не боялась его, в то же время он был раздражен. Она увидит свою маму? Этого не произойдет. Не раньше, чем Викинг примет кое-какие меры и придет к взаимопониманию с Еленой. Он не мог позволить Вики увидеть свою мать в винном погребе.

 

— Ты поговоришь с ней через сутки, — пообещал он. И это все, что Викинг был готов сделать.

Елена не покинет своей тюрьмы. Никогда.

***

 

Они уже собирались уходить, как появился Василий. Правая рука Соколова имел коренастое телосложение. Жадный взгляд его глаз сразу же обратился к Вики. Викинг еле сдерживался, напоминая себе, что старая пиявка не знала, что это его дочь. Кроме жен и дочерей членов Братвы остальные женщины были общедоступны для всех в его мире.

— А ты кто такая?

Викинг твердо встал перед своей девочкой.

 

— Причина, по которой я врежу тебе молотком по черепу, если ты когда-нибудь снова на нее посмотришь.

 

Василий приподнял удивленно брови, и на его лице появилось хмурое выражение.

 

— Соколов не обрадуется тому, что ты приволок сюда свою игрушку, будучи помолвленным

 

с Анникой.

Палец впился в его спину.

 

— Анника? — прошептала Вики позади него. Это было не вовремя.

— Уверен, он с этим справится, — прорычал Викинг.

 

Как будто пахан не знал, что так устроен их мир. Брак по договоренности не значил ничего, кроме установления деловых связей между двумя бандами.

Не теряя больше времени, Викинг схватил Вики за руку и вытащил на улицу.

 

Поездка к жилищу близнецов прошла в тишине. Они жили на окраине города в двухэтажном доме, окруженном лесом. Учитывая склонность Дэймона к уединению, это было идеальное место для них. Когда показался большой особняк, Викинг вспомнил, почему они выбрали это место. Дом стоял, окруженный густым лесом. Это была крепость, вокруг которой было достаточно земли, чтобы вместить несколько футбольных полей. Викингу, наверное, стоит присмотреть для себя нечто подобное.

— Так кто эта Анника?

Черт, если бы он знал. Он никогда не встречал эту женщину.

— Никто.

— Она та, с кем он помолвлен.

 

Викинг вышел из машины и вытащил из багажника чемодан. Когда он поднял глаза, рядом с ним стояла Вики с упрямым выражением лица.

 

Его внезапно осенило, что она ждала ответа. Викинг был заместителем босса Романовской Братвы, грозный бригадир в их рядах, и не отвечал ни перед кем, кроме Кристоффа. Люди знали, что

с ним нельзя связываться и нельзя расспрашивать. Очевидно, Вики этого еще не поняла. Викинг нахмурился, мягко давая понять, что она должна закрыть эту тему.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— Давай проведем тебя внутрь. — не дожидаясь дочери, он последовал за близнецами.

— Я все еще хочу знать, кто она, — крикнула Вики ему вслед.

Черт подери.

Дэймон ухмыльнулся, распахнув дверь.

— Помнишь, когда Энджел был подростком?

 

— Вы близнецы, и я помню, что вы были еще хуже, — усмехнулся Викинг и бросил чемодан

 

в угол.

Их домработница, коренастая полька, тут же подняла его и скрылась из виду.

Вики огляделась вокруг и ее глаза расширились, когда увидела клетку в углу гостиной.

— Клетка? — для человека, кажется, говорили ее глаза.

 

— Для нашего питомца, — ответил Энджел, упав на диван. Викинг покачал головой.

— Вы все еще одержимы этим?

Взгляд Деймона ожесточился.

— Никому не сойдет с рук отказ от сделки с нами.

 

Из них двоих Дэймон был самым упрямым, а Энджел — более непредсказуемым. Викинг почти пожалел хакера, который заключил с ними сделку и сбежал, воспользовавшись их услугами. Почти. Оникс должна была знать лучше. Романовская Братва и пальцем не шевельнет, не попросив взамен руки. И ему было наплевать на то, что она была в списке ФБР самых разыскиваемых хакеров

и до сих пор умудрялась годами от них ускользнуть. Каждый рано или поздно совершает ошибку. И когда она это сделает, близнецы почувствуют запах крови и найдут ее.

 

Викинг чувствовал их боль. В конце концов, он был обманут женщиной гораздо хуже. И так же, как они, он собирался заставить свою женщину заплатить.

 

Глава 16

Викинг

 

Его дочь с нескрываемым любопытством огляделась вокруг. Он попытался увидеть жилище близнецов ее глазами. Внутри дом больше походил на большое открытое пространство с зоной отдыха посередине. Справа был большой аквариум. Вики подошла ближе к аквариуму, чтобы полюбоваться рыбками. Ее встретило чешуйчатое длинное скользкое тело.

Вскрикнув, она попятилась назад.

 

— Аль безобидный, — сказал Дэймон, плюхнувшись в кресло напротив огромного телевизора.

 

Викинг нахмурился. Может, ему стоило предупредить ее о любви близнецов к экзотическим животным. Он не привык принимать во внимание чувства девочки-подростка. Конечно, была Катя, но ее положение было другим. Здоровье не позволяло ей часто покидать дом, поэтому Викинг нечасто ее видел. С Вики все будет по-другому. Она была для него незнакомкой, и он хотел ее узнать.

Он все еще думал об этом, когда мир взорвался.

 

Викинг давно не знал страха. Единственным человеком, за которого он чувствовал ответственность, был его брат Сай, и он чертовски хорошо мог о себе позаботиться, в чем была заслуга Викинга. Но когда окно гостиной разбилось и раздались выстрелы, едва не зацепившие Вики, его сердце почти остановилось.

 

— Ложись!

Он подбежал к своей девочке. Она упала на пол рядом с раковиной.

 

Викинг провел руками по ее телу, чтобы убедиться, что в нее не попали. Ночь наполнили звуки рикошетной стрельбы. Стекла и тарелки разлетались на миллион осколков, превратив пол в минное поле.

Он накрыл своим телом дочь.

— Ты в порядке?

Она кивнула, ее глаза были большими, как блюдца.

— Да.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Нет, она была далеко не в порядке. Но он собирался убедиться, что она будет. И когда Викинг выберется отсюда живым, то собирается убить того ублюдка, который стрелял в них. После того, как отрубит ему пальцы за то, что тот посмел выстрелить в его дочь.

 

Звук взведенного дробовика эхом разнесся по комнате. Ему не нужно было оборачиваться, чтобы увидеть, что близнецы уже начали наступление. Они процветали во времена хаоса и безумия.

Викинг выругался, когда заметил, что оставил свой пистолет на кофейном столике. Достав телефон, он отправил сообщение Кристоффу, а затем повернул за угол в поисках близнецов.

 

Энджел укрылся за камином с двумя пистолетами наготове. Викинг посмотрел на столик, на котором лежал его пистолет. Единственный способ до него добраться — долго ползти по разбитому стеклу. Это будет не первый раз, когда ему будут разрывать руки и ноги острые предметы. По крайней мере, стекло было лучше, чем колючая проволока. Последняя была сукой, раздирающей плоть до костей.

Когда Энджел увидел, куда Викинг направляется, то покачал головой.

— Под островом.

 

Викингу потребовалась секунда, чтобы понять, что тот имел в виду. Затем, поискав под кухонным островом, нашел «Глок».

 

Его руки наткнулись на что-то еще. Это был автомат, приклеенный под кухонным островом.

 

Глаза Вики расширились, когда он вытащил «АК-47».

— Это…

 

Да, это был он. Викинг не удивился, обнаружив у близнецов автомат. Дэймон был прирожденным убийцей. Он был хладнокровен, когда казнил кого-то. Дэймон также был готов к Судному дню и руководил их поставками оружия и испытаниями новых образцов. Викинг просто не ожидал найти часть этого груза возле корзины с бананами.

 

В его голове всплыли слухи о питомце близнецов, горилле. Что, если она действительно была

 

в подвале или где-то в лесу?

Тогда я, нахрен, надеюсь, что Конг избавится от ублюдков снаружи.

Внезапно стрельба прекратилась. В доме воцарилась жуткая тишина.

 

— Викинг? Я знаю, что ты там. Энджел усмехнулся.

 

— Кто бы это ни был, он явно хочет умереть. Знаешь, как смерть от копа, но в данном случае от Кровавого Рассвета (прим.: смерть от копа или самоубийство от копа — метод самоубийства, при котором преступник намеренно ведет себя угрожающе с целью спровоцировать смертельную реакцию со стороны сотрудников правоохранительных органов).

 

— Я думал, это была шутка. Ходили слухи о нескольких больных ублюдках, которые действительно пошли этим путем. Это дважды случалось с Дэймоном, но они сочли это совпадением. Какой идиот попытается убить Дэймона в перестрелке? Этот человек был похож на Карателя (прим.: вымышленный антигерой во вселенной Marvel Comics) на стероидах.

 

— Пока что шутка над ними, — Энджел выглядел раздраженным. — Я не знаю, почему они выбрали его вместо меня. С таким же успехом и я могу всадить пулю им в мозг.

 

В этом не было никаких сомнений. Дело в том, что Дэймон больше походил на ледяного ублюдка. Люди понятия не имели, что в некотором смысле Энджел был даже более хладнокровным убийцей.

— Это Викинг. А ты кто, нахрен, такой? — крикнул он, укрывшись за диваном.

 

Краем глаза он увидел, как перемещается Дэймон. Он был как чертов кот, исчезающий в тени.

 

Прижавшись спиной к стене, он держал в руке еще один «АК-47».

— Я Вито. Нам нужна только девушка!

Он посмотрел на Вики. Ее глаза были огромными, а сцепленные вместе пальцы побелели.

— Какой Вито? Это имя должно что-то значить для меня?

 

Каждый ублюдок в эти дни думал, что он был каким-то крупным гангстером. Правда в том, что если бы ты сделал себе имя, тебе никогда не нужно было представлять.

 

— Вито Гевезе. Я работаю на Педро Морелли, — голос ублюдка прозвучал раздраженно, потому что ему пришлось представиться. — Вышли Вики, и мы оставим тебя в живых.

Ага, как будто это может произойти. Викинг помахал Вики.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— Слушай меня. Видишь ту дверь справа от аквариума? Она ведет к убежищу. Мне нужно, чтобы ты открыла эту дверь и добралась туда. Что бы ни случилось, там ты будешь в безопасности. Оказавшись внутри, позвони Кате и скажи ей, где ты.

Она колебалась.

— Я умею стрелять.

 

Когда она научилась стрелять? Проклятье. У него не было времени вдаваться в подробности.

 

— Тащи свою задницу в убежище. Сейчас же.

 

Чем дольше она говорила, тем дольше Викингу приходилось сдерживать Энджела и Дэймона. Они выглядели так, словно были готовы взорваться. Это была резня, и он был к ней готов. Вито совершил большую ошибку, охотясь на близнецов на их собственной территории.

 

Когда Вики исчезла в единственном безопасном месте в доме, Викинг схватил свой автомат и занял позицию напротив Энджела.

Дэймон держал в руке брелок, его лицо было непроницаемой маской.

 

Когда Дэймон нажал на кнопку, произошло два события. В стене комнаты открылось потайная ниша, в которой находился большой выбор оружия, боеприпасов и даже несколько ручных гранат. Затем раздался металлический щелчок, как будто их заперли. Опустились толстые металлические щиты. Викинг видел, как на окнах закрываются ставни.

— Чтобы закрыть весь дом, нужно три минуты, — объяснил Дэймон.

 

Викинг знал, что это значит. Кто бы там ни был, он должен был атаковать входную дверь и окно в гостиной. Они должны удерживать форт, пока не прибудет подкрепление.

 

Парень схватил еще два пистолета из оружейного хранилища, засунул в карман несколько ручных гранат и занял позицию перед входной дверью. Поскольку это была наименьшая точка входа, было легче защищать ее в одиночку.

 

Не успел он подготовиться, как началась первая атака. Дальше все выглядело как сцены из фильма про бойню. Но, как всегда, реальность была гораздо кровавее.

Судя по донесшейся до него стрельбе, Энджел вел перестрелку у окна.

 

Оглушительный звук наполнил воздух, когда Вито усилил атаку. В какой-то момент Викинг услышал звук разбивающегося огромного аквариума и проклятия Дэймона.

— Ты, бл*ть, стрелял в мою змею!

 

Проклятье. Это было нехорошо. Брат обожал своего старого скользкого Аль Капоне. Дэймон схватил что-то с пола и швырнул нападавшему в лицо. Судя по последовавшему за

 

этим шипению и крику, Викингу не пришлось гадать, попал ли он в цель. Или чем было «это». Проклятье. Как бы он ни был в восторге от этой весьма ощутимой помощи, появился еще

 

один хищник, за которым нужно было присматривать. Внутри было темно, любой источник света был погашен Деймоном. Ползущую змею невозможно было заметить.

Викинг хмуро посмотрел на Деймона.

— Он ядовитый?

 

— А горилла любит бананы (прим.: то, что обезьяны любят бананы является распространенным стереотипом. Бананы растут в основном на плантациях, поэтому обезьяны не сталкиваются с ними в дикой природе)? —раздраженно ответил Деймон.

 

Дерьмо, гребаное дерьмо. До него доходили слухи о том, что близнецы владеют гориллой и кормят ее людьми. Хотя было заманчиво проверить эти слухи на этом парне Вито, отдав его Кинг Конгу.

 

Кто-то выломал входную дверь. Как только Викинг пустил ему пулю в голову, ворвался еще один. Стреляя по коленным чашечкам, Викинг почувствовал удовлетворение, когда этот ублюдок упал, споткнувшись о своего предшественника.

 

Он посмотрел на медленно опускающиеся стальные прутья над входной дверью. Почти готово. Почти. Вито, должно быть, подумал так же, потому что их опять стали обстреливать. Викинг пригнулся, когда пуля, просвистевшая над его головой, вошла в стену позади него.

 

Перекатившись и укрывшись за телом, он выглянул в открытый дверной проем и заметил ползущего к ним человека. Прикрываясь мертвым мудаком, Викинг вытащил две гранаты и метнул их наружу.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Перед домом раздался громкий взрыв, после которого к его ногам полетели брызги крови и части тела. Затем, наконец, раздался металлический звук удара стальных прутьев об пол, и зияющий дверной проем был закрыт.

 

Схватив свой автомат с пола, Викинг вернулся внутрь. Дэймон был на том же месте, где он его оставил — возле стены, прилегающей к камину. Кровь текла из его лба. Энджел же выглядел так, словно был готов пойти на собрание совета директоров.

 

— Какого хрена на твоем костюме даже нет складок? — резко спросил Викинг, когда пуля попала в стальной стол, за которым он прятался.

 

— Это называется «сшито по спецзаказу», — надменно ответил Энджел, затем прицелился в запрыгнувшего внутрь мужчину. Этот мудак успел выстрелить, едва не попав в Викинга, прежде чем упал замертво.

 

Затем прозвучал звук закрывшейся решетки, защищающей окно. Наконец, все двери и окна были закрыты снаружи. Теперь никто не мог войти.

Дэймон зашел в кладовку и вернулся, неся еще боеприпасов.

— Запасайтесь. Мы не знаем, какой огневой мощью они вооружены. Они могут взорвать

стену.

Он выглядел мрачным, но в то же время в своей стихии.

 

Викингу не нужно было повторять дважды. Эти решетки продержатся долго, но на планете не было дома, который нельзя было бы взломать, если у вас было подходящее оборудование. Он сомневался, что приспешники Педро принесли с собой такое. Вероятно, они их переоценивают, но нужно быть готовым ко всему.

 

Дэймон вооружился достаточно, чтобы посрамить Рэмбо, и занял позицию за кухонным островом. Энджел и Викинг последовали за ним, поскольку это был центр дома.

 

Вито и его люди неистовствовали у входной двери целых десять минут, пока, наконец, не сообразили, что не смогут взломать ее, или, возможно, у них закончились патроны.

 

Затем грянуло крещендо новой стрельбы. На этот раз гораздо громче. Значительнее, круче. Это звучало так, словно на заднем дворе близнецов разразилась полномасштабная война.

 

Викинг ухмыльнулся. Прибыл Кристофф.

Адские псы были выпущены на свободу.

***

 

Двор превратился в кладбище свежих тел. Судя по черным фургонам и парням с мешками для трупов, Кристофф прибыл с бригадой зачистки. Викинг стоял на пропитанной кровью траве, обдумывая свой следующий шаг.

 

— Ты знаешь, что это значит, — это не был вопрос. Морелли только что объявил им войну. Был только один способ ответить на огонь, и это был огонь.

Кристофф выглядел мрачным.

— Мы не будем воевать с Морелли.

— Почему, нахрен, нет?

 

— Нападение на вас не санкционировано Комиссией. Дамиан Капуто говорит, что Педро действовал самостоятельно.

 

Гребаная фантастика. Если глава семьи в Лас-Вегасе, Дамиан «Железный кулак» Капуто, потрудился позвонить Кристоффу по поводу Морелли, там происходило какое-то полное дерьмо. Дерьмо, которое выплеснулось на их задний двор.

 

— Самостоятельно? — Викинг усмехнулся. — Даже если это и так, это еще хуже. Он все равно должен принять за это пулю. — пойти против приказов твоего Пахана означало верную смерть

в Братве, независимо от твоего ранга. В итальянской мафии все было точно так же.

 

— Должен, — согласился Кристофф. — Но только Педро и его приспешники, а не вся семья. Педро больше не глава семьи Морелли. Капуто позаботился об этом.

Это означало, что Педро был фактически отлучен от Семьи.

 

— Есть ли причина, по которой Капуто до сих пор не позаботился о нем? — как всегда, Дэймон задал самый важный вопрос, ища стратегическую причину, по которой Капуто позволил этому восстанию в своих рядах остаться безнаказанным.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— Система сдержек и противовесов, — сказал Кристофф. — Морелли — одна из пяти семей в Вегасе. В городе грехов назревают проблемы. Капо убивают соперничающих капо. Семьи враждуют между собой. Капуто был неофициальным боссом всего год, проявив терпение, но терпения становится все меньше. На данный момент он поставил троюродного брата Педро командовать семьей Морелли, но все знают, что у этого парня нет яиц и он марионетка.

 

Викингу было наплевать на семьи Вегаса и их проблемы. Все, что он услышал, это то, что Педро был объявлен вне закона.

 

— Семья больше не поддерживает Педро. Поэтому… — ему нужно было услышать слова Кристоффа. Не должно быть никаких недоразумений. Как бы сильно он ни хотел разорвать Педро на куски, Братва была в приоритете.

Кристофф протянул ему пистолет.

 

— Итак, сезон охоты только что открылся, и Педро Морелли стал добычей. Пусть шансы будут в твою пользу.

 

Глава 17

Елена

 

Елена проснулась от боли и приглушенных спорящих голосов. С каждой секундой голоса становились все более злыми, что только усугубляло ее страдания. Ее зубы стучали, и она попыталась залезть под одеяло в надежде согреться. Только потом Елена вспомнила, что не было ни одеяла, ни даже кровати. Она даже не могла полностью открыть глаза. Боль пронизывала все ее тело каждый раз, когда Елена кашляла. Что-то холодное коснулось лба, давая ей временную передышку от этой волны жара, окружавшей ее.

 

— Все в порядке, — словно напевая, произнес мягкий женский голос. — Ты сильно простудилась. Просто попробуй немного поспать. Доктор о тебе позаботится.

 

Елена попыталась открыть глаз, но ей показалось, что на веки положили мешок с цементом. Она сделала еще одну попытку, на этот раз более решительную, и сумела увидеть свою сиделку. Это была девушка со светло-розовыми волосами, доходившими ей до плеч. Затем глаза Елены закрылись, и она больше не смогла их открыть.

 

Может быть, девушка была ангелом. Или, может быть, она действительно отправилась на небеса.

 

Затем порыв ветра прошел мимо Елены, охладив тело. Ее голову наполнил грохот сердитых голосов, спорящих друг с другом. Громких голосов. На секунду она забеспокоилась о розовом ангеле.

 

— Отлично. Отлично, — голос ангела звучал раздраженно. — Я найду ей женщину-врача. С ума сойти, с каких это пор ты стал таким скромником и...

Голоса на заднем плане исчезли, и все снова стало черным.

***

 

Когда Елена открыла глаза во второй раз, то обнаружила, что смотрит на потолок в стиле барокко. Сквозь шторы пробивались солнечные лучи каскадами света. Дрожь сотрясала ее тело, и она начала кашлять. Ей потребовалась минута, чтобы заметить, что она больше не в том ужасном подвале. Она лежала в кровати с одеялом, достаточно толстым, чтобы раздавить ее, однако это не помогло ей согреться.

 

Подтянувшись, Елена села в кровати, облокотившись спиной на изголовье кровати. Затем она скинула одеяло и встала ногами на пышный ковер. Кто-то одел ее в розовую фланелевую пижаму с утятами. Интересно.

 

Еще один приступ кашля охватил девушку, посылая легкую боль по всему телу. Решив выбраться из комнаты, Елена попыталась подняться, но, зашатавшись, схватилась за спинку кровати, когда ее настиг новый приступ кашля.

 

— Черт тебя подери, Викинг, — добавив еще несколько отборных слов, Елена вернула свою задницу на кровать, опасаясь упасть лицом вниз на пол. Падение могло и не повредить ей лицо из-за ковра, но она сомневалась, что сможет подняться.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Кто-то откашлялся и Елена замерла. Моргнув, она заметила человека в комнате. Это был розовый «ангел», сидевший перед туалетным столиком, и расчесывающий свои светло-розовые волосы.

 

— Дядя Вик иногда может быть ублюдком, но он хороший парень, — упрекнула она с укором

 

в голосе.

Дядя Вик? Хороший?

— Мой опыт говорит обратное.

 

Заговорив, Елена вздрогнула от боли, которая за этим последовала. Смотря на девушку, она думала, как сбежать, ища глазами носки, обувь, все, что могло помочь ей в побеге, когда очередной приступ кашля заставил ее ссутулиться.

 

Нет. Она не уйдет отсюда в ближайшее время. Елена не может даже встать с этой проклятой кровати, не рискуя выплюнуть свои легкие. Ничего не остается, как мужественно перенести это испытание. Чувствуя себя несчастной, она заползла обратно в кровать и вздохнула, признавая свое поражение.

К губам поднесли холодную воду, и она открыла глаза.

 

— Меня зовут Катя, — представилась девушка. — Делай маленькие глотки. Ты сильно простудилась.

«Она не хотела ничего из этого, ей было это дано. Ее дядей Виком», —проглотила слова

Елена.

 

Девушка, похоже, не ненавидела ее, как любой другой человек, с которым она сталкивалась в последние дни. Елене сейчас не помешает дружелюбное лицо.

— Спасибо.

Елена отпила воду. Следующим был сироп от кашля с отвратительным запахом.

 

— Дядя Вик внизу, развлекает наших гостей, — девушка скривилась. — Особенно одну — Аннику. Она высокомерная особа, как и ее старшая сестра, и мой дядя обычно не обращал на нее внимание. Но они помолвлены, поэтому он должен провести с ней некоторое время.

В желудок Елены словно упал тошнотворный ядовитый шар. Викинг был помолвлен?

 

— Конечно, Анника не так ужасна, как ее сестра Анастасия. Катя протяжно произнесла имя.

 

— Та всегда пыталась вонзить свои когти в Кристоффа. Кто вообще сейчас так называет свою

 

дочь? Мужчины такие тупые. Они не могут увидеть то, что находится прямо перед их носом. Девушка выглядела угрожающе и говорила, как собственница, напоминая ей… ну, себя. Елена

решила, что не хочет портить с ней отношения.

Катя взбила подушки у нее за спиной.

— Лежи на спине. Тебе скоро станет лучше. Сироп должен помочь в течение суток.

 

— Спасибо, это очень мило с твоей стороны. Приятно, когда о тебе не думают как о вероломной суке, — сказала Елена.

 

— О, я никогда не говорила, что не считаю тебя сукой. Я просто никогда не принимала полностью всю эту «Церковные колокола»-историю.

— «Церковные колокола»?

 

— Песня Этты Джеймс, — пояснила Катя, как будто это должно было что-то прояснить. — Хотя мне больше нравится версия Бейонсе.

 

— Понятия не имею, о чем ты говоришь, — осторожно сказала Елена, заметив невнятность в своем голосе. Должно быть, подействовал сироп от кашля, вызывая сонливость.

 

Катя удивленно приподняла бровь.

 

— Как ты можешь не знать? Всем известна история о том, что Викинг видел, как ты вышла замуж за другого мужчину в день его освобождения из тюрьмы. И не за кого-то, а за его врага. Его сердце превратилось в камень, когда Викинг увидел, как вы вместе выходили из церкви. Звон церковных колоколов? — Катя подмигнула.

 

О, Боже.

Она не знала, как на это ответить. Как объяснить этой девушке самый мрачный день ее

 

жизни? К счастью, ей не пришлось этого делать, потому что лекарство, наконец, подействовало. Вся сила покинула тело Елены, и она упала обратно в кровать. Усталая, она закрыла глаза и погрузилась

в сладкое забвение.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Глава 18

Викинг

 

Викинг смотрел на Елену. Ее щеки покраснели от лихорадки, волосы потемнели от пота и прилипли к черепу. В целом, она выглядела довольно слабой. И разве ее вид не жалок? Он действительно с нетерпением ожидал возможности устроить разнос Елене.

 

Он вернулся в дом Кристоффа час назад. После того как его с трудом вытолкали из дома близнецов, у Викинга не было особого выбора. Он был в неведении, когда вез туда свою дочь, полагая, что никто и не подумает искать ее там. Он ошибался. Итак, теперь Викинг собирался спрятать Вики в особняке Кристоффа, который был гребаной крепостью. Любой ублюдок, который рискнет на него напасть, грозит встретиться с десятками романовских бойцов. По всем этажам особняка размещались бригадиры высшего ранга со своими бригадами. Одно слово, и это место будет кишеть небольшой армией, готовой защищать его, и, по сути, Вики.

 

Вики, ставшую целью в скором времени мертвого дяди Педро Морелли. Кусок дерьма, который Викинг собирался замучить перед тем, как убить. Происходило что-то, о чем он не знал. Педро был тем, кто предал своего брата. Он самолично передал ключи от секретного убежища Лоренцо Морелли самому Викингу. Викинг узнал в этом жадность и неприязнь — братья Морелли не любили друг друга и все это знали. Вот почему не имело смысла то, что этот ублюдок стрелял в его дочь.

 

Появилась Елена. Она должна была ответить. И если Викингу нужно будет вытащить ее из отключки, чтобы получить ответы, он так и сделает.

— Оставь нас.

Катя отложила мочалку и сузила глаза.

— Если я вернусь, и она пострадает…

— Когда ты видела, чтобы я причинял боль женщине?

 

Викинг без всяких угрызений совести выпотрошит мужчину, который этого заслуживает, но никогда не поднимет руку на женщину. Он был ублюдком, но это правило настоящего мужчины привил ему его отец.

Катя посмотрела на кровать.

— Я никогда не видела, чтобы ты выглядел так сердито из-за кого-то.

 

Это потому, что никто не предавал его так как Елена. Каждый раз, когда Викинг видел ее, его охватывал водоворот противоречивых чувств: ненависть, ярость, желание, и он постоянно переходил от одного к другому. Трах с ней только усугубил ситуацию. Он никогда не собирался ее прощать, но уже думал о том, чтобы оставить Елену своей сексуальной рабыней. Брать снова и снова, пока она не сможет больше жить без его прикосновений. Осквернить столькими способами, чтобы в ее теле не осталось бы и части, на которую он бы не претендовал.

 

— Она выживет, — он взял стул, стоящий рядом с кроватью, развернул его и сел. — Елена слишком крепкая, чтобы умереть прямо сейчас от простуды.

 

В своей голове он убивал ее более десятка раз. Идя к укрытию Лоренцо, Викинг с нетерпением ждал возможности убить их обоих. Нашпиговав дом взрывчаткой, количество которой было достаточным, чтобы разрушить здание, он наслаждался мыслью о том, чтобы похоронить парочку в развалинах. Но, вот она. Жива и здорова.

 

Не так здорова сейчас, но, если будет возможность, она это сделает. Викинг помнил, как в ее венах горел огонь. Когда-то давно Елена подумала, что он посмотрел на другую женщину, а Викинг был достаточно глуп, чтобы спровоцировать ее. Черт, он даже не заметил, как официантка флиртует

с ним, но Елена точно заметила. Маленькая львица была яростной собственницей.

 

Когда на поверхность всплыло еще одно приятное воспоминание о прошедших днях, Викинг вскочил со стула. Что бы ни было между ними давным-давно, Елена это уничтожила. Во-первых, изменив ему, во-вторых, украв его дочь. Этому не было прощения. Из тюрьмы, в которую он собирался ее запереть, не было обратного билета.

 

— Дай мне тридцать минут, а затем отправь сюда Вики. Катя оживилась.

— Ты, наконец, позволишь ей увидеть свою маму?


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— Просто иди, маленький чертенок.

 

Ворча, она сделала так, как он просил. Проверив свой телефон, Викинг откинулся на спинку стула. Дэймон организовал поиски Педро Морелли. Ублюдок еще не знал этого, но его дни были сочтены. Разведчики искали его по всему штату. Не было такого места, где Педро мог спрятаться и его бы не нашли. Что-то заставило этого ублюдка наброситься на них, и ключом была Вики. Вернув

ее на попечение Кати, Викинг не спрашивал ее о Педро. Его девочка была храброй, но он мог видеть тени под ее глазами. Он видел ее взгляд, когда Вито попросил отдать ее. Его убило то, что она действительно поверила, что Викинг может это сделать. У Вики не должно быть сомнений в том, что она для него стоит на первом месте. В семье всегда так происходит. Его убило то, что его дочь смотрела на него с недоверием. И кого он должен за это благодарить?

 

Гнев Викинга рос, когда он смотрел на объект своей ненависти. Схватив простыню, он отбросил ее в сторону.

— Просыпайся, принцесса. Твой дракон прибыл и готов дышать огнем.

Елена захныкала во сне, сжимая простыни. Затем она застонала и снова захныкала.

 

Викинг подождал, пока она откроет глаза и в них появится некоторая ясность. Будучи правой рукой Кристоффа он служил во всех рядах Братвы от бойца до специалиста по пыткам. Викингу было известно, когда его цель полностью проснулась, а когда лишь настолько, чтобы понять его слова. Елена сейчас сделала последнее. Это было все, что ему требовалось.

 

— Твой муж-кусок дерьма знал об этом? О том, что Вики не была его дочерью? — дерьмо, Викинг не хотел этого спрашивать. Для него было бесполезно копаться в прошлом. Все, что ему нужно было знать, это то, чего хочет Педро.

Елена сглотнула, ее глаза слезились от лихорадки.

— Знал.

Викинг схватился за стул, пытаясь удержаться от того, чтобы схватить ее.

— Когда?

 

Внезапно ему захотелось узнать. Это было важнее всего. Важнее, чем Педро, сбежавший из штата, важнее, чем визит Пахана, или даже его невеста, которая ждала внизу в гостиной. Его прошлое и настоящее переплелись в запутанный, беспорядочный узел, и Викинг ничего не мог сделать, чтобы распутать его. Ему очень хотелось услышать ответы на свои вопросы. Ответы, в которых так долго отказывали.

Елена отвернулась, глядя в стену, но Викинга это не устраивало.

Схватив ее за подбородок, он повернул ее лицо к себе.

— Когда он узнал, что ты беременна моим ребенком?

 

— Я сказала ему, как только узнала. Практически сразу у меня появилась утренняя тошнота. Практически сразу.

— Как ты узнала, что отцом был я?

— Я просто знала.

Елена снова отвернулась.

 

На этот раз Викинг позволил ей это сделать. Он не хотел думать о том, что она занималась сексом с Морелли. Он даже не хотел думать о том, что к ней прикасался другой мужчина. Прямо здесь и сейчас Викинг придумал для нее другое наказание. Ни один мужчина больше не дотронется до нее в этой жизни. Никто кроме него.

 

Он сгреб в кулак ее волосы на затылке. Взгляд Елены был напряжен, когда она была вынуждена посмотреть на него.

 

— Когда узнала, что беременна, ты когда-нибудь собиралась рассказать об этом мне? На ее лице появилось странное выражение. Не то чтобы ему было наплевать на то, какие

мысли витали у нее в голове. Молчание Елены, однако, сказало больше тысячи слов. По крайней мере, он так думал.

 

— Да, — прошептала она. — Я искала тебя, когда была близка к дате родов. Викинг отпустил ее.

— Чушь.

Что-то темное вспыхнуло в ее глазах.

— О, это не чушь. Я пришла к тебе. Ты не сменил замки, поэтому я смогла войти.

— Это бы ничего не изменило, — усмехнулся он. — Однажды предатель…


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Викинг бы никогда ее не простил, просто не мог, но был бы рядом со своей девочкой. Он никогда бы не позволил другому мужчине сделать за него свою работу. Особенно, когда этим мужчиной был Лоренцо Морелли, который нанес ему ужасный удар.

 

— Я не искала тебя для себя, — сказала Елена, натягивая на себя одеяло, словно пытаясь защититься. — Все, чего я хотела, это чтобы ты знал, что будешь отцом. Я хотела, чтобы моя девочка… — она покачала головой. — Это уже не имеет значения. Когда я открыла твою дверь, ты трахал мою кузину.

 

Подняв глаза, Викинг увидел, что ее челюсть сжата. В глазах виднелась ярость, которую Елена пыталась скрыть, глядя вниз. Тот, кто сказал, что месть — это палка о двух концах, ошибался. Сейчас она била по одной стороне, и было чертовски приятно, что кровь текла не из тебя. Он наслаждался ее болью. Елена всегда была ревнивой. Очевидно, он причинил ей боль в тот день, переспав с ее кузиной. Если бы она почувствовала хотя бы половину его боли в тот день, когда Викинг увидел, как Елена выходит замуж за другого, он умер бы счастливым человеком.

— Она была хороша в постели, — сказал он, посыпая солью ее раны.

 

По правде говоря, Викинг едва мог вспомнить гребаную Джорджию. Все, что он знал, это то, что она каждую неделю приходила к нему в квартиру, чтобы «утешить» его. Викинг был пьян в стельку, когда, наконец, сдался.

Когда губы Елены сжались, но она не проглотила наживку, он добавил:

 

— Мне нравится, когда женщина знает, как доставить удовольствие мужчине. Вот почему я больше не трахаю девственниц.

 

На этот раз она покраснела не от лихорадки, Викинг просто знал это. Глубоко вздохнув, он откинулся на спинку стула, стоящего рядом с кроватью, и на его лице появилось мечтательное выражение.

 

— И то, как она умела сосать…

Елена бросилась на него с боевым кличем. Ее кулак почти попал ему в глаз.

— Сволочь!

 

Стараясь убрать ее когти от лица — Елена пыталась выцарапать ему глаза — Викинг завел ей руки за спину. Затем она ударила его головой, и они тяжело упали на пол.

 

Прежде чем Викинг понял, что произошло, зубы вонзились в мочку уха, и он почувствовал, как теплая струйка крови стекает по шее. Злобная сука.

— Черт подери!

 

Схватив Елену за руки и сцепившись с ней ногами, Викинг перевернул ее на спину и навис над ней.

— Я ненавижу тебя!

— Взаимно! — процедил он сквозь зубы, удерживая ее.

 

Во время их драки ее рубашка задралась вверх, обнажив живот. Ее соски были твердыми, ее лоб блестел от пота, но взгляд Викинга был сосредоточен на камешках, бывших в непосредственной близости от его рта. На днях у него не было возможности их попробовать. Втиснувшись, Викинг устроился между ее бедер.

В карих глазах вспыхнул дьявольский свет.

— Даже не думай об этом.

 

Это было все, о чем он мог думать. А почему бы и нет? Не то чтобы Елене не понравилось их

 

маленькое занятие в подвале. Она могла потом ненавидеть себя, как и Викинг, но это не значит, что ей не нравилось, когда он был внутри нее.

 

Можно даже утверждать, что эта проклятая женщина задолжала ему ребенка. Эта безумная идея поразила Викинга, как молния, вдохновляя его. Внезапно он точно знал, что собирался делать. Выход гневу был прямо перед ним все это время. Единственное, что могло удовлетворить его потребность в мести. Единственное, что могло бы его успокоить. Миллион вещей возник в его голове, но Викинг откинул их все.

Прямо сейчас были более насущные проблемы, и его член не входил в их число.

 

Скатившись с нее, Викинг поднял ее с пола, а затем бесцеремонно толкнул Елену на кровать. На этот раз она не протестовала, а упала как бревно. Девушка выглядела бледной и дрожащей, когда залезла обратно под одеяло.

— Убирайся, — пренебрежительно сказала она.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Как будто Викинг собирался позволить ей командовать здесь. Не получится.

— Педро Морелли приходил сегодня за Вики.

Глаза Елены резко открылись. Да, это привлекло ее внимание.

 

— Она нашла тебя? Она в порядке? Пожалуйста, скажи мне, что она в безопасности. Если Педро...

— Он и пальцем ее не тронет.

— Но…

Викинг набросился на нее, раздувая ноздри.

 

— Что? Ты сомневаешься в моей способности защитить собственную дочь? Елена моргнула.

 

— Конечно, нет. Я бы не послала Вики к тебе, если бы не думала, что ты не сможешь ее защитить.

 

Он увидел искреннюю правду в ее глазах, и это его немного успокоило. В отличие от дочери, Елена верила, что Викинг сделает что угодно для своей дочери.

 

— Вики здесь, ждет тебя внизу. Для ясности — расскажешь дочери что-нибудь о том, что между нами происходит, и я позабочусь о том, чтобы ты видела ее в последний раз. Ты не можешь настроить мою дочь против меня. Самое малое, что ты должна мне — это время с ней.

 

Губы Елены сжались, но затем она кивнула.

 

— Просто чтобы ты знал, я бы никогда такого не сделала. Я имею в виду, настраивать Вики, чтобы она отвернулась от тебя.

Как будто Викинг когда-либо поверит ей на слово.

— Так же, как ты никогда не отвернулась от меня?

В глазах Елены вспыхнула боль, но ему было все равно.

— Викинг, я…

— Не надо. Я здесь не для того, чтобы говорить о нас. Я здесь ради своей дочери. А теперь

скажи мне, почему ты послала ее ко мне. Не упускай деталей.

 

Последовавшая за этим история заставила Викинга захотеть вырвать горло Педро через ноздри. В былые времена у его предков был способ топить людей и снова их оживлять. Возможно, пришло время освежить свои знания о средневековых методах пыток.

***

 

Спустившись вниз, чтобы проверить Вики, Викинг нашел ее, с последним человеком с которым хотел бы видеть, разговаривающей с Анникой. Рядом с русской блондинкой, словно сторожевой пес, стоял Василий. Его невеста, нахмурившись, пристально смотрела на Вики.

Черт. Викинг не хотел, чтобы они встречались. Вики стояла у всех на виду, словно ненароком

 

с ними столкнулась. В этот момент подошла Катя и, схватив Вики за руку, извинилась. По возбужденному взгляду Вики он понял, что Катя рассказала о ее маме.

Его девочка, подойдя к лестнице, остановилась рядом с ним.

— Спасибо, — сказала она и побежала наверх.

 

Что бы ни случилось между ним и Еленой, Викинг позаботится о том, чтобы Вики не пострадала от этого.

 

«Она — единственная причина, по которой ее мать все еще жива», —подумал он и сразуосознал лживость этих слов. Елена была все еще жива потому, что не мог заставить себя убить ее. Впрочем, были вещи и похуже смерти.

 

Анника схватила подол своего платья — почему-то к ужину она была одета формально — и подошла к лестнице.

Она посмотрела ему в глаза.

— Не знала, что у тебя есть дочь.

 

Викингу не понравился обвинительный тон, как будто он обманул ее. Их брак был бы коммерческой сделкой, не более того. Викинг знал это, Анника знала это. Она должна хорошенько это запомнить.

— Теперь знаешь.

 

В ее глазах застыл холод. Человек мог получить обморожение, просто глядя на ее ледяную красоту. Викинг подозревал, что, как и большинство красивых женщин, Анника привыкла к тому,


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

что мужчины падают к ее ногам, борясь за внимание. Она ошибается, если думает, что он будет одним из этих болванов.

— Где она будет жить? — судя по тону, ей хотелось, чтобы это было где угодно, только не с

ними.

— Там, где я захочу.

 

Закончив бесполезный разговор, Викинг оставил Аннику стоять у подножия лестницы. Идя к комнате Кристоффа, он слышал, как Василий тихо утешает ее на родном языке, и

 

внутренне чувствовал, что правая рука Соколовской Братвы недоволен этим брачным соглашением. Или тем, что они вообще работают с Романовской Братвой. Однако Василий был слишком умен, чтобы открыто высказывать свое мнение.

 

Кристофф разговаривал по телефону, сидя за своим столом. Викинг выхватил из шкафа бутылку водки премиум-класса и два стакана и упал на диван.

 

Кристофф закончил свой телефонный разговор и взял стакан. Стукнувшись стаканами, как делали это годами, они выпили свой напиток.

 

Викинг нуждался в этом огне. Он хотел бы напиться, но этого не произойдет в ближайшее время. Поскольку переговоры продолжались, ему нужно было оставаться в игре.

— Тяжелый день?

 

— Тяжелая неделя, — ответил Викинг, ставя стакан. — Не знаю, что хуже — женщина, которую я ненавижу, горящая в лихорадке и практически лишающая меня этим ярости, или женщина, дарящая мне холодность своего взгляда и заставляющая почти потерять свое равнодушие.

— Ты уже решил, что будешь с ней делать?

Они оба знали, что он имел в виду не Аннику.

 

— Я собираюсь оставить ее. Пока. — когда Кристофф не ответил, он добавил. — Ты думаешь, что это ошибка.

Кристофф помолчал.

— Я думаю, она твой криптонит. Твоя одержимость.

 

Викинг никогда раньше не лгал ему, и сейчас не собирался начинать, поэтому ответил ворчанием.

 

— Я знаю, что такое одержимость, — продолжил Кристофф, глядя вдаль. — Однажды она придет и укусит тебя за задницу. Просто подумай об этом. Сколько времени прошло с твоей атаки клонов?

 

Кристофф в самом деле так назвал момент ярости, когда ему сорвало крышу на глазах у дочери. Ублюдок.

— Два дня, — признал Викинг.

— А сколько прошло времени до этого?

Годы.

 

— На этот раз все будет по-другому. Я больше не глупый двадцатилетний парень. Я видел ее истинное лицо. Она больше не задурит мне мозги. — кроме того, Викинг намеревался держать ее взаперти.

 

— Делай с ней что хочешь, если только это не повлияет на сделку с Соколовым. — Кристофф вопросительно посмотрел на него. — Ты же не думаешь о разрыве помолвки?

 

— Я думаю, что этот корабль уже уплыл, не так ли? — из ситуации с помолвкой с племянницей Пахана не было выхода без уплаты высокой цены, и эта цена была не в долларах США.

— Нет, если ты не готов его потопить.

Викинг точно знал, что имел в виду Кристофф, но не собирался этого делать.

 

— Нам нужен этот корабль, если мы хотим расширяться. Я просто буду трахать ее, пока она не растает.

 

Неожиданно появилось видение Елены. Как он вжимает ее в матрас длинными глубокими движениями. Она была чистым огнем, жидким золотом, обжигающим его. Он должен выбросить эту ведьму из головы и как можно скорее.

 

Глава 19


 

Елена


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

 

Воссоединение с дочерью было горько-сладким. Елена знала, что это невозможно. Казалось, что ее маленькая девочка выросла с тех пор, как последний раз она видела Вики. Обе плакали, когда упали в объятия друг друга. Но Елена знала, что их время ограничено. Хищник преследовал ее маленькую девочку, и каждая минута их разговора была еще одной минутой, которую Вики не была спрятана подальше от Морелли. Слишком рано, но Елена знала, что пора прощаться.

Вскоре Вики ушла, и в комнату зашел Викинг.

 

— Тебе не о чем беспокоиться. Я не рассказала дочери о том, что ты бросил меня в подвал и оставил там голодать, — или о других действиях, которые были между ними. Независимо от возраста девочка все еще была впечатлительной, и как ее матери Елене нужно было соблюдать приличия или, по крайней мере, пытаться это сделать.

 

— Когда ты меня отпустишь?

— Когда мне захочется.

— И когда именно ваше королевское высочество думает сделать это?

Его ноздри раздулись.

 

— Мне понадобилось пятнадцать лет, чтобы узнать, что я отец. Ты знаешь, что я не забываю обиды легко. Попробуй посчитать.

 

Елена удивленно раскрыла рот. Викинг не может иметь в виду того, о чем она подумала, не так ли? Пятнадцать лет? Он планировал держать ее взаперти больше десяти лет?

— Ты же не серьезно...

Викинг схватил ее за подбородок.

 

— Ты, кажется, не понимаешь всей серьезности ситуации, в которой находишься. Позволь мне просветить тебя. Это называется «военный трофей». Ты — трофей. Мы воевали. Я выиграл. Ты проиграла. Это значит, что ты теперь моя, и я буду поступать так, как мне захочется. Считай это королевским указом.

 

— И что теперь?

— А как ты думаешь?

— Я не вернусь в этот заплесневелый склеп!

— Ты пойдешь туда, куда я тебя пошлю.

Невероятно.

— И позволишь мне снова простудиться? Тогда зачем вся эта возня с доктором?

 

— Я ему не звонил, — выплюнул Викинг. — Боран сделал это, когда увидел, что ты лежишь в луже собственной слюны. Он решил, что его работа — сохранить тебе жизнь, поэтому поднял тебя наверх и попросил помощи.

 

Это было действительно так? Единственная причина, по которой она все еще не выкашляла свои легкие, было чувство долга?

— А если бы он этого не сделал?

 

— Он знает, что происходит, когда ты облажался. Боран! — проревел Викинг, не сводя с нее глаз ни на секунду.

 

Елена отказывалась первой отводить взгляд. На его лице был все тот же вихрь эмоций как тогда, когда он похитил ее — ярость, ненависть и плохо скрываемое желание. Она устала от этого взгляда, как и от его тирании.

 

Когда вошел Боран, Елена знала, какой будет ее судьба, еще до того, как Викинг произнес эти

 

слова.

— Утром отведешь ее обратно в подвал. И на этот раз дашь ей свитер и носки.

 

Елена держала рот на замке, пока Викинг не вышел из комнаты. Она ожидала, что Боран ухмыльнется и выдаст очередную остроту, но он этого не сделал.

 

— Что? Не будет полных ненависти слов перед тем, как я вернусь в свою тюрьму? Никакого злорадства?

Он высокомерно приподнял бровь.

 

— Какое удовольствие пинать того, кто уже упал? Ты выглядишь так, словно один порыв ветра может свалить тебя с ног. Ты ни для кого не представляешь угрозы. Завтра Викинг женится на этой русской красотке. У него будет женщина, преданная этой жизни, которая не изменит ему. А ты? Он забудет о тебе. Вы оба получите то, что заслуживаете.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Бросив на нее еще один презрительный взгляд, он ушел.

 

В дуновении ветра не было необходимости. Его резких слов было достаточно, чтобы заставить ее упасть на кровать. Видимо, Елена выглядела такой измученной и побежденной, что даже Боран не счел достойной скрестить с ней мечи.

 

Все ненавидели ее за предательство, которого она не совершала. Елена знала, как это выглядело шестнадцать лет назад. В свою защиту она могла сказать, что у нее тогда не было другого выбора. Елена была подростком, едва сделавшим первые шаги во взрослую жизнь. Возможно, тогда она совершила самую большую ошибку в своей жизни, но это был ее единственный выход.

Викинг никогда не спрашивал. Он ни разу не спросил, почему она вышла замуж за Лоренцо Морелли.

 

Конечно, Елена не могла сказать ему, не поставив под угрозу жизнь своей дочери, но ее убивало, что Викинг этого даже не спросил. Он просто предположил, что она его предала. Даже сейчас, когда Викинг держал ее в плену, все, что он хотел знать, это почему Елена никогда не рассказывала ему о Вики. Это был еще один действенный способ показать, что ему на нее наплевать. Единственная причина, по которой она все еще дышала, заключалась в том, что была матерью его ребенка и потому, что он хотел ее помучить. Ярость в глазах Викинга нисколько не потускнела за последнюю неделю. Казалось, она только выросла.

 

Викинг собирался жениться на какой-то принцессе русской мафии и держать Елену в плену. Хуже того, она знала, что не сможет ему противостоять. Так было всегда. Она жаждала его запаха, его прикосновения, его близости.

 

Елена вспомнила времена, когда они были вместе. И долгие, одинокие годы после этого, когда жила изолированной жизнью. Лоренцо руководил каждым ее движением. Будь она проклята, если позволит Викингу стать следующим мужчиной в ее жизни, думающим, что Елена будет его марионеткой. Он не знал Педро так, как она. Викинг понятия не имел, что для того значит имя Морелли и на какую жестокость Педро пойдет, чтобы защитить его. Викинг не знал обширный клан Морелли так, как она. Даже если он убьет Педро, его место займет другой, также преследующий Вики.

 

Она обдумывала свой следующий шаг, когда в комнату вошла Катя с подносом в руке. В отличие от Борана, она принесла теплую еду.

Увидев горячий суп, Елена едва не заплакала. Она была так несчастна.

— Почему ты со мной так добра?

 

— Я не верю, что тот, кто заботился о Вики, может быть злым. У тебя отличная дочь. Я бы хотела, чтобы Викинг позволил ей остаться, — Катя надула губки с собственническим блеском в глазах. — Я думаю попросить об этом на свой день рождения.

 

Елена не могла не улыбнуться. Каким бы ни было положение Кати в этом доме, она точно не любила расставаться с людьми, которые ей нравились.

— Спасибо.

Катя пожала плечами.

— Я думаю, что всем нам время от времени нужна помощь.

— Так ты мне поможешь? — она не могла не быть подозрительной.

 

Что если Катя притворится, что помогает ей, а как только Елена выйдет из комнаты, позовет на помощь? Так было с одной из племянниц Лоренцо: маленькая ведьма притворялась, что подружилась с ней, но Елена обнаружила, что она его шпионка. Это был последний раз, когда она кому-то доверяла.

 

Катя достала из шкафа джинсы и рубашку и положила их на кровать.

 

— Давай начнем с того, чтобы помочь тебе надеть приличную одежду. Надеюсь, они подойдут. Думаю, это самая близкая к твоему размеру вещь, которую я смогу найти за такой короткий срок.

 

Она неуверенно взглянула на гибкое тело Кати. Мало того, что Елена была на голову ниже, так еще и ее задница никак не могла поместиться ни во что, кроме, может быть, спортивных штанов Кати.

— Они принадлежали дочери экономки. Просто примерь их.

 

Наконец-то она могла вылезти из пижамы, Елена накинула одежду. Джинсы определенно обтягивали задницу, а вырез рубашки был слишком глубоким, чтобы держать большую грудь, но в


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

остальном Елена снова почувствовала себя человеком. Как и предполагалось, сироп от кашля снизил температуру. Она все еще чувствовала себя немного не в себе, но это было не то, с чем она не могла справиться.

Катя задумчиво постучала пальцем по подбородку.

 

— Хм, похоже, грудь может вырваться из этой рубашки, но я видела и похуже. По крайней мере, задница выглядит как сон. Ты заплатила за это?

— Только если посчитать все деньги, которые я потратила на шоколадные десерты.

— Ах, шоколад, — мечтательно произнесла Катя. — Первая любовь каждой женщины.

 

— Я чувствую, что ты моя родственная душа, — призналась Елена, заплетая волосы. — Жаль, что я должна уйти. — почти, но не совсем.

 

Катя, открыв дверь, выглянула наружу, а затем помахала ей.

— Горизонт чист.

 

— В самом деле? Даже Борана нет? — Елена не могла поверить, что ее тень покинула ее. Катя покраснела.

 

— Возможно, я сказала ему, что послежу за тобой вместо него. Кроме того, никто не ожидает, что ты сбежишь, будучи окруженной всеми ими. К тому же они развлекаются. Думаю, мужчины используют предстоящую свадьбу Викинга как предлог, чтобы выпить хорошей водки Кристоффа.

Елена почувствовала укол сожаления. Ее тошнило при мысли о том, что Викинг будет навсегда привязан к другой женщине. Поймать его с ее кузиной ранило Елену и заставило кровоточить в том месте, в котором она не думала, что может что-либо чувствовать. Но даже тогда Елена всегда держалась за надежду, что однажды они будут вместе, как бы ни глупо и неосуществимо это не было. Странно, но ей никогда не приходило в голову, что однажды Викинг женится на другой.

 

Должно быть, какое-то время она стояла, застыв на месте, потому что Катя повернулась к ней.

 

— Прости, — тихо сказала она.

— Не надо.

 

Елена должна была знать, что этот день наступит. Возможно, это было и хорошо. Теперь она могла навсегда закрыть эту главу своей жизни, перестать цепляться за несбыточную мечту ее восемнадцатилетнего «я», потому что Викинг никогда не бросит свою жену. В его мире не было разводов.

 

— Я знаю, что это такое… — Катя покачала головой. — Неважно. Не могу думать об этом. Мне нельзя об этом думать. — закатив глаза, она изобразила улыбку на лице, но Елена могла заметить скрытую боль.

 

Чувствуя, что девушке нужно сменить тему, она спросила:

— Ты уверена, что у тебя не возникнут проблемы, если ты поможешь мне?

Катя отмахнулась от ее беспокойства.

 

— Главное — все отрицать. Пока они не увидят, что мы покидаем эту комнату вместе, со мной все будет в порядке. Пусть докажут, что я тебя вытащила.

 

Катя снова высунула голову из двери и, выглянув в коридор, подняла большой палец вверх. Елена попыталась почувствовать немного уверенности, когда они вместе вышли из комнаты. Катя указала ей налево, молча подсказывая куда идти, а сама пошла направо, расходясь с ней.

Она навсегда останется в долгу у Кати. Сделав еще один поворот налево, Елена поднялась по лестнице. Эта часть дома казалась заброшенной. Услышав приближающиеся шаги, она прыгнула за дверь и прижалась спиной к стене. Мимо нее прошли двое мужчин, говорящих по-русски. Елена подождала, пока их голоса затихнут, и продолжила свой путь. Согласно планировке помещения, рассказанной ей Катей, Елене нужно было повернуть направо, и она сразу же попадет в гараж. Катя будет ждать ее там и вывезет ее на машине. Не было другого способа покинуть это место, если только кто-нибудь не откроет ей дверь.

 

Пройдя коридор и повернув налево, Елена врезалась в тело. В нос ей ударил запах пота и спиртного.

Она немедленно отступила, но жадные руки притянули ее к себе.

 

— Что у нас тут? Угощение для меня? — сказал мужчина с сильным русским акцентом. Елена вскрикнула, когда его рука нащупала ее задницу. Стиснув зубы, она наступила ему на

ногу и давила до тех пор, пока он не отпустил ее.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— Сука! — прошипел он и ударил ее тыльной стороной руки по лицу наотмашь.

 

Елена отлетела, врезавшись в высокий столик, стоящий у окна, и чуть не сбив с него вазу. Ее щека горела. Опершись рукой о столик, она попыталась выпрямиться. Едва Елена восстановила равновесие, как он притянул ее к своей груди.

— Все в порядке, Василий?

 

Елена повернула голову в надежде найти дружелюбное лицо, кого-то, кто мог бы помочь ей.

 

К сожалению, этот человек выглядел исключительно услужливым.

 

— Оставь нас, Юрий. — ответил Василий раздраженно. Губы Юрия сжались.

— Она принадлежит Викингу.

 

На лице Василия появилась усмешка, превратившая его толстое лицо в страшную маску. И каким-то образом она просто знала. Да, этот человек хотел причинить ей боль, но причинить боль Викингу он хотел еще больше.

Не задумываясь, Елена схватила вазу и разбила ее о голову Василия.

 

Глава 20

Викинг

 

Развалившись в кресле, Викинг опрокинул еще один рюмку водки. Алкоголь обжег его внутренности до самого желудка. Напротив него рядом с Кристоффом сидел Соколов. После того как Викинг выставил бесчисленное количество бутылок в честь его предстоящей свадьбы, остальные, наконец, успокоились. Весь последний час они пересчитывали цифры. Остальные русские, вероятно, все еще пили как сапожники. Они никогда не оставляли бутылку полной.

 

Василий, который пил больше, чем Викинг только для того, чтобы показать, что может перепить его, решил сдаться и оставить их троих одних. Викинг подозревал, что у Василия были другие планы на ночь, на которые в принципе ему было насрать. По словам Дэймона, у бригадира была любовница в Сан-Франциско, как, вероятно, и в других частях земного шара. Это не имело значения. Они пожали друг другу руки и открыли новый рубеж для торговли оружием.

— Будем! — еще раз отсалютовал Соколов. — Пускай она подарит тебе много сыновей. Викинг подозревал, что старик был так пьян, как притворялся. В конце концов, это был

 

человек, который сформировал Кристоффа. Человек, который ковал его, как сталь, бил, обучал, пока их жестокий лидер не превратился в хладнокровного и расчетливого, но, в то же время, яростно преданного тем, кого Кристофф считал своей семьей.

Взгляд Соколова стал задумчивым.

 

— В былые времена это было бы невозможно. У вора в законе не могло быть семьи. Мой брат должен был слушаться, сохранять эту традицию. Тогда бы он не оставил после себя убитую жену и детей без отца.

Кристофф протянул мужчине сигару.

— Времена меняются, старик.

Взяв сигару, Соколов кивнул.

 

Викинг не мог с этим не согласиться. Ничего не было постоянным, кроме изменений. Просто посмотрите на него сейчас. Он прошел путь от бедного механика, пытающегося оплачивать медицинские счета своего отца, до заместителя босса, у которого теперь было больше денег, чем он мог потратить за всю свою жизнь. Викинг не думал, что его жизнь так сложится. Когда-то он был готов отдать все ради Елены, но потом она продалась человеку, который мог дать все, чего он не мог. Викинг вспомнил, как Джорджия рассказывала ему о дорогих подарках, которые Морелли дарил Елене во время заключения Викинга. Он никогда не думал о ней как о ком-то, кого заботят такие вещи, но они явно ее заботили. В конце концов, это было хорошо. Иначе бы он закончил, как его старик, который убивал себя, работая для того, чтобы обеспечить женщину. Женщину, которой всегда этого было мало. Хорошие люди, такие как его отец, всегда проигрывали. Потому что жизнь была дерьмом.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Как только эта сделка будет заключена, и он сотрет Педро Морелли с лица земли, у него будет достаточно времени, чтобы разобраться с Еленой. Настанет день ее расплаты, и никто не будет стоять у него на пути.

В дверь постучали. Затем вошел Боран. Викингу не понравилось серьезное выражение его

лица.

— У нас проблема.

 

Услышав крик снаружи в коридоре, Викинг узнал женский голос, наполненный ужасом, и вцепился в ручки своего кресла, зарывшись пальцами в плюшевую ткань. Бежать к Елене, чтобы проверить ее, было все равно что встать под прицел.

 

Соколов, как и Кристофф, не проявил никаких эмоций. По слухам, мужчина был бывшим российским шпионом. Его учили держать лицо под контролем.

— Так разберись с ней, — сказал он Борану, откидываясь назад.

— Твоя... маленькая птичка вылетела из клетки.

— Тогда подрежь ей крылья и засунь обратно.

 

Губы Борана скривились. Что бы он ни собирался сказать, Викинг знал, что ему это не понравится.

 

— О ней уже позаботились. Но, к сожалению, прежде чем я смог связать ее, она впилась когтями в гостя. Видишь ли, Василий взъерошил ей перышки, поэтому она разбила ему вазу на голове. Он истекает кровью, как недорезанная свинья, и требует... свой фунт мяса в качестве наказания.

 

Страх наполнил желудок Викинга, а затем ярость на ублюдка, который осмелился прикоснуться к тому, что было его. Затем в голове возникла картинка того, как он шлепает Елену паддлом. Женщина искала способ его поиметь? Как, черт возьми, она умудрилась затеять драку с единственным человеком, которого должна была избегать? И вообще, что Елена делала за пределами спальни? Неужели она искренне верила, что сможет запросто уйти отсюда?

 

Викинг встал с кресла и поставил рюмку на стол. Следуя за Бораном, он не мог не заметить, что Кристофф и Соколов пошли за ним. Все больше и больше людей, видя его приближение, уступали дорогу. Викинг миновал главный зал и вошел в гостиную. Напряжение в комнате было ощутимым. В центре этого находилось проклятие его существования, причина, по которой Викинг был втянут в скандал на глазах у Пахана. С демонстративно непокорным выражением лица на кофейном столике сидела Елена. Его взгляд ожесточился, когда он увидел ее ушибленную щеку. Вошла Катя с чем-то вроде пакета замороженного горошка и, отдав его Елене, посмотрела на Василия, стоявшего в другом конце комнаты. Кровь залила его белый воротничок, отчего он стал темно-бордовым. Между женщинами и людьми Василия стоял Юрий со своей командой, превосходящей численностью русских.

 

Викинг дал подбородком Юрию знак отойти. Этот человек был предан до мозга костей и всегда поддерживал их. Речь шла не только о Елене и о соблюдении границ, когда вы были гостем в чьем-то доме. Но и о том, чтобы показать Василию, что этот дом и все вокруг — это территория Романова. Боран стратегически встал перед Катей, защищая ее от людей Василия и напоминая Викингу о другой причине, по которой комната была забита их людьми. В каком-то смысле это было также для защиты их нового альянса. Василий будет мертв если совершит такую глупость, как ударить Елену или прикоснуться к Кате каким-либо образом. Кристофф пленных не брал. И Викинг не стал бы, если бы кто-нибудь коснулся розовых волос на ее голове.

 

Василий, похоже, этого не понял. Его, должно быть, в детстве мама уронила на голову, потому что он произнес слова:

— Сука заставила меня истекать кровью. Я требую кровь за кровь.

 

Так было у них. В данном случае это означало, что Василий заявляет о своих правах на Елену. Викинг напрягся, но знал, что лучше не реагировать. Девушка не могла скрыть страха в своих глазах, когда смотрела на него.

— Что?

Возмущенный возглас Кати заставил Кристоффа сделать знак Борану.

— Уведи ее отсюда.

— Я никуда не пойду…


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Дальнейшие слова Кати были заглушены, когда Боран перебросил ее через плечо и вынес из комнаты.

Викинг ждал решения Кристоффа. Как лидер, это должен был сделать он.

Кристофф посмотрел ему в глаза и во взгляде был вызов.

 

— Кровь за кровь — наш путь. Таким образом, Василий имеет право потребовать свой фунт мяса и крови (прим.: фунт мяса, Шейлоков фунт мяса — крылатое выражение из драмы У. Шекспира «Венецианский купец», которое означает тяжелое, несправедливое требование).

 

Елена выглядела странно облегченной. Потом Викинга осенило. Она думала, что отделается простой поркой. Ему было немного жаль разрушать ее мечту.

 

— Она мать моего ребенка, — напомнил Викинг своему другу. Только вот сейчас Кристофф был не его другом. Он выступал в качестве лидера самой большой Братвы на Западном побережье.

— Тем не менее, она не твоя кровь, — сказал Кристофф. — Только жена попадает под твою защиту и занимает более высокую позицию, чем бригадир, если женщина не является твоей кровью.

 

Как будто Викингу нужно было напоминание. Все знали, как это работает. По этой причине Кристофф держал Катю на коротком поводке. Поскольку она не была его кровью или женой, любой мужчина, у которого были яйца, мог использовать ее как пешку против него, просто, чтобы разворошить осиное гнездо. Как этот ублюдок Василий сейчас поступал с Еленой. Он мог получить ее. Почему это вообще должно заботить Викинга? Разве он не хотел, чтобы она страдала? Василий устроит ей жесткую езду. После того, как он закончит с ней, от Елены ничего не останется.

Перед ним возник образ семнадцатилетней Елены, когда они впервые встретились. Какой сильной и напуганной она выглядела, держа в руках раненую собаку, над которой издевались хулиганы. Такая смелая, с поднятым подбородком вверх и с ножом в руке, она пригрозила убить Викинга первым. И вот они снова вместе, на этот раз над ней издевается мужчина, гораздо более опасный, чем тот подонок в глухом переулке. Ты не можешь ударить бригадира и выйти сухим из воды. Елена должна столкнуться с последствиями. Эта сделка с Соколовым была слишком важна, чтобы испортить отношения из-за женщины, которая для него не значила ничего, кроме как служила объектом мести. Викинг как раз собирался сказать это, когда сделал нечто глупое — он открыл свой большой рот.

 

— Он не может ее получить. Она моя. Она может быть злой, кровожадной ведьмой, но она моя ведьма. У нас есть незаконченное дело.

 

В комнате воцарилась тишина, которая заполнила каждый угол, каждый сантиметр пространства между ним и Кристоффом. Викинг говорил себе, что делает это для Вики. Его дочери нужна была мать. Кроме того, он никогда не отступал. Это было просто не в его природе.

 

Глаза Кристоффа сузились.

— Готов ли ты заплатить цену, чтобы сохранить ее за собой?

 

Был ли он готов? Существовал только один способ сохранить Елену за собой. Ему придется нарушить свою клятву. Нарушение правил в Братве означало верную и медленную смерть. Нарушение клятв влекло за собой то же самое.

 

Глава 21

Елена

 

Елена нервно расхаживала по ковру. После того, как она ранила члена Братвы, девушку затолкали обратно в комнату, в которой она проснулась. Мужчина первым схватил ее и ударил. Собирался сделать намного хуже, если была бы возможность, но все это не имело значения. Не в их мире. Там она была чем-то второстепенным, пустым местом. Свиная морда потребовал ее крови, и какой-то парень по имени Юрий увел ее, и с тех пор Елена была как на иголках. Ее охватила тревога, сердце билось так, словно она была на стероидах.

 

Быть львицей здорово, когда ты в джунглях и являешься хозяином положения. Но не так здорово, когда тебя заточили в крепости, наполненной здоровенными мужчинами с оружием. Глупая. Глупая. Глупая.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Когда она научится? В лучшем случае они убьют ее, в худшем — будет завернута в подарочную упаковку и передана этому зверю. Елена просто хотела, чтобы об этом не узнала Вики. Конечно, Викинг позаботился о том, чтобы их дочь не стала свидетельницей ее падения.

 

Одна мысль о Викинге принесла ей боль. Его глаза горели, когда он вошел в гостиную. Плохо скрываемая ярость на лице парня ошеломила девушку. Даже будучи окруженной всеми этими мужчинами, сидя на кофейном столике, ее глаза сразу же нашли его. Как бы безумно это ни звучало, в его присутствии Елена чувствовала себя в безопасности. Еще больше глупых мыслей.

 

Все глаза были прикованы к человеку, стоящему справа от Викинга. Судя по тому, как люди смотрели на него, и как тот отослал Катю, это, скорее всего, был Кристофф Романов. Абсолютное отсутствие эмоций в его глазах сделало ее благодарной за гнев Викинга. Он мог быть неуравновешенным и обозленным, но, по крайней мере, хоть что-то чувствовал. Викинг был человеком. Насчет Романова она не была так уверена. Конечно, в своем черном костюме тот выглядел элегантно, но в нем было что-то такое, что заставляло ее поежиться.

 

Дверь с грохотом открылась. Елена подняла глаза, надеясь, что это Катя, но, к сожалению, это был Боран. Она видела стены, которые выглядели менее твердыми, чем его лицо. Сердце забилось у нее в горле.

— Обувайся.

— Что?

Он смотрел на нее так, будто она была идиоткой.

— Не обувайся. Мне все равно. Пойдем.

 

— Подожди. Куда ты меня ведешь? — спросила Елена, хватая свои сникерсы. Куда бы они ни направлялись, она не собиралась идти туда босиком.

— Туда, где ты не заслуживаешь быть, — неопределенно ответил парень.

— Ну, это все проясняет, — огрызнулась она, завязывая шнурки.

— Позволь мне сказать так, Викинг милосерден. Ты должна быть благодарна, — заявил

Боран.

 

— Милосердный? Запереть меня в винном погребе на несколько дней, а затем здесь, кажется тебе милосердным?

 

— Мои предки поступили бы намного хуже.

— Предки, ты говоришь? Те, которые, возможно, были родственниками Аттиле Гунну?

Он нахмурился, выглядя удивленным.

 

— Фактически, да, были. В Османской империи таких предателей, как ты, сажали на кол или душили. Я предложил это здоровяку, но он еще не проникся этой идеей. — Боран пожал плечами. — Но он может это сделать после того, как выживет сегодня.

 

Выживет? Елена не была уверена, была ли его издевка серьезной или нет.

 

Боран открыл дверь, и внезапно она столкнулась лицом к лицу с Викингом. С холодным выражением лица он ждал в коридоре, скрестив руки перед собой.

 

Увидев Елену, он положил руку ей на талию и держал, будто боялся, что та убежит. Ей было грустно знать, что часть его всегда будет так думать. Викинг никогда не будет доверять ей полностью. И она не могла рассказать ему о сделке, которую заключила с Лоренцо. Если она чему-то

и научилась у Морелли, так это выживанию в катастрофах. Они будут последними выжившими после ядерной атаки, пережив даже тараканов.

 

Викинг провел ее вниз, минуя библиотеку и кухню. Внезапно он остановился перед дверью. Это произойдет сейчас? Он собственноручно доставил ее на смерть? От нервов ее затошнило.

 

— Слушай меня внимательно, — приказал Викинг. — От этого зависит твоя жизнь. Как только мы войдем в эту комнату, ты будешь смотреть в пол. Мы входим туда, и ты опускаешь голову.

 

Он действительно ожидал, что Елена сдастся без боя, как ягненок, который добровольно пришел на бойню?

— Черта с два я…

 

Викинг прижал ее к стене и приблизил свое лицо. Своим огромным телом он закрывал свет, оставляя Елену в тени.

 

— Делай так, как я говорю. Мне плевать, что будет с тобой, но не с Вики. Я не могу снова подвести ее, потому что ее мама решила нагрубить бригадиру.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— Я не…

 

Он выругался и хватил Елену за горло. Ее сердцебиение ускорилось, и часть Елены гадала, не это ли конец. Собирается ли он, наконец, сделать это? Сможет ли он, наконец, сжать ее горло и положить конец страданиям, в которых они оказались?

 

Викинг, похоже, чувствовал себя не лучше, чем она. Было ли это из-за энергии, которая окружала их, обволакивая и соединяя друг с другом, как магниты. Не смотря на то, как их тела соответствовали и дополняли друг друга, этого нельзя было сказать об их разумах. Ее, собственно говоря, все еще отказывался верить, что Викинг причинит ей боль. Если даже он приставит ствол к голове Елены, она испустит последний вздох, цепляясь за надежду, полагая, что как бы он ни был зол, Викинг не причинит ей вреда.

 

Его тугие канаты мышц готовы были сломать ее, словно ветку. Его глаза впились в Елену, осуждая снова и снова. Мрачная линия сжатых губ, готовых снова обрушиться на нее, была способна причинить боль гораздо большую, чем любой жесткий контроль. Назовите ее глупой, но она отказывалась терять надежду. Они дали друг другу обещание. Они обещали друг другу вечность. Для Елены не имело значения, что это было шестнадцать лет назад. Даже если он забыл, когда стер память о ней из своей жизни, Елена отказывалась это сделать. Викинг был единственным мужчиной, который заставлял биться ее сердце. Единственный, кто наедине, кожа к коже, заставил ее забыть обо всех и обо всем вокруг. В мире, полном страданий, он был ее единственной постоянной. Отец ее ребенка, проклятие существования Елены, кем бы он ни был, Викинг был ее. Даже если упрямец этого не осознавал.

 

Однако это не означало, что она позволит ему быть своим палачом. Если бы Викинг был тем, кто собирался привести Елену к той свинье, которая лапала ее прошлой ночью, она бы не подчинилась так просто. Она больше не была напуганным подростком. Ее кожа затвердела, превратившись в броню, когти заострились, как и разум. Елена подняла подбородок, отказываясь отступать.

 

Она проигнорировала предательские слезы, выдавшие ее страдания. Маленькие лужицы, намочившие щеки и собиравшиеся вокруг пальцев, все еще державших ее подбородок в тисках.

В уголке его челюсти дернулся мускул.

 

— Я ничего так не хочу, как наказать тебя за то, что ты сделала. Ты не заберешь это у меня и не отдашь какому-то русскому засранцу. Так что слушай внимательно. Я ничего не хочу слышать от тебя до конца дня, кроме слова «да».

 

— Что…

— Это не «да».

Черт возьми. Что происходит?

— Лучше бы тебе стоить этого.

 

Понимала ли она его слова? Что они вообще означали? Схватив ее за руку, Викинг кивнул Борану и тот распахнул двойные двери. Комната была заполнена теми же людьми, которые были свидетелями нападения прошлой ночью, но появилось еще несколько человек. Лицо Кати было единственным дружелюбным в море незнакомых. Потом она вспомнила, что должна была опустить взгляд вниз. Когда она увидела хмурое поросячье лицо, Елена так и сделала. Часть ее ненавидела себя за то, что она показала ему свой страх. Разумная часть мозга взбесилась, крича, чтобы она — хотя бы раз — сделала, как ей сказали. Ее инстинкт выживания сработал, и Елена уставилась в пол.

Викинг практически подтащил ее к человеку, сидящему за столом у окна. Нажав рукой на плечо Елены, он заставил ее сесть. Все, происходившее после этого, было похоже на странный сон.

 

Оглядываясь назад, можно сказать, что в жизни Елены было три решающих момента. Трижды она делала выбор, который изменил ее жизнь и преследовал до сегодняшнего дня. День, когда она решила уехать с Викингом, день, когда она вышла замуж за его врага, и день, когда она поймала Викинга с Джорджией.

 

А теперь еще и это. Мужчина прочистил горло.

— Мы собрались здесь, чтобы соединить…

Елена моргнула, когда мужчина, который, очевидно, был ведущим церемонии, продолжил:

— …чтобы с этого дня и впредь быть вместе, в хорошие времена и плохие, в богатстве и в

бедности, в болезни и здравии, любить и лелеять, пока смерть не разлучит нас…


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Прежде чем Елена смогла осознать происходящее, она повторяла слова, а затем произнесла одно слово. Как и требовал Викинг.

Елена сказала «да».

 

Свершилось. Она была навсегда связана с Викингом Скарсгардом. День, о котором она когда-то мечтала. Хотела больше всего на свете.

Почему это было похоже на пожизненное заключение?

 

Глава 22

Викинг

 

У него был час.

 

Викинг пытался выбраться из библиотеки, попутно принимая поздравления от своих людей. Затем он пожал руку Соколову. Как и ожидалось, старому Пахану было наплевать, что его племянница притворилась брошенной невестой. С другой стороны, пока бизнес криминального авторитета процветает, ему, вероятно, будет наплевать на нарушенное обещание Викинга. Все останется в прошлом, когда Викинг выполнит свои обязательства по кодексу Братвы. Женитьба на Елене была лишь средством держать ее подальше от лап Василия.

Настоящее дерьмо начнется сейчас. Меньше, чем через час.

 

Он знал это. Пахан знал это. Все в этой комнате знали это, кроме его невесты, которая выглядела бледной. Катя болтала с Еленой, делая вид, что это был обычный день с обычной свадьбой, хотя все было совсем наоборот. Опять же, это была Катя — как только она объявит тебя частью своей жизни, то никогда не отпустит. Он обменялся взглядом с Кристоффом, схватил Елену за руку и вышел из комнаты под свист и улюлюканье.

 

Викингу не нравилось молчание Елены. Ему не нравилось, как дрожала ее рука или бледный цвет лица. Неужели Елена так сильно расстроилась от того, что вышла за него замуж? И почему его это вообще должно волновать? И был основной и самый важный вопрос в его мыслях — почему ему не наплевать на чувства Елены? Он должен легко отмахнуться от них. Викинг должен наслаждаться этим моментом, с обреченностью в глазах Елена выглядела так будто наконец, смирилась с тем, что

ее судьба предрешена. Она знала, как и любая другая женщина в их мире, что это конец. Развода в Братве не существовало. Елена была привязана к нему до конца своих дней. Если она сбежит от Викинга, это будет означать смерть. Как только вы попали в их мир, выхода не было. Даже если бы он решил отпустить Елену, Кристофф не сделал бы этого. Так они защищали себя, потому что женщина, с которой ты развелся, легко могла превратиться в бывшую жену, ставшую доносчиком.

 

Проходя мимо коридора, ведущему к винному погребу, Викинг почувствовал, как Елена напряглась. Он еле удержался, чтобы не прорычать, что хотел бы бросить ее обратно внутрь. К сожалению, это больше не вариант.

 

Викинг был на распутье, понимая, что больше не сможет быть надзирателем Елены. В Братве жена считалась священной и заслуживающей уважения. Она была основой его семьи. Это означало, что Викинг больше не мог обращаться с ней как с пленницей. Между заключением случайной женщины и заключением женщины, носившей его имя, была огромная разница.

 

Дело в том, что Елена была кем угодно, только не традиционной женой мафиози. Она снова попытается сбежать. Она была тем, кем была и в чем преуспела — ведьмой.

 

По правде говоря, Викинг не был уверен, что, черт возьми, собирается делать со своей невестой. Он посмотрел на свои часы осталось всего сорок пять минут.

 

Он усмехнулся, ведя ее наверх, в прежнюю комнату. Елена повернулась к нему, уперев руки в бока.

— Что смешного?

Викинг запер дверь и снял пиджак.

— Я уже подумал, что ты проглотила язык.

— Мне сказали заткнуться, — сухо ответила девушка.

— Когда ты делаешь то, что я тебе говорю?

 

Ее глаза превратились в крошечные пули. Викинг не понимал, почему затеял с ней еще один бой, но отчаянно нуждался в этом. Это могла быть их последняя ночь вместе, и, хотя он ненавидел


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Елену, тело не понимало этого сообщения. Оно хотело жестко трахнуть ее. Перегнуть через кресло и врезаться в нее так, чтобы весь дом услышал ее стоны. Викинг хотел бросить ее на кровать и вбиваться, пока Елена не начнет выкрикивать его имя на каждом толчке. Он хотел, чтобы этот ублюдок Василий знал, что никогда больше не сможет коснуться ее, потому что она была собственностью Викинга.

Елена не попалась на крючок, сев на кровать и скромно положив руки на колени.

 

Ему не нравился ее побежденный вид. Это была не та Елена, которую он знал. С другой стороны, Викинг никогда не знал ее по-настоящему, не так ли? Девушка, которую он знал, никогда бы не ударила ножом в спину. И все же ему не нравилось, что она просто сидела там, опустив плечи

и смотря в сторону. Было время, когда Викинг представлял себе этот момент каждый день, как надевает ей кольцо на палец и переносит, одетую во все белое, через порог их дома.

 

Но вот они сейчас. На ней джинсы, облегающие формы, и простая белая блузка. Викинг не позволил Кате навестить Елену, чтобы подготовить к тому, что должно было произойти. В некоторой степени это было мстительной стороной Викинга — невежественного врага легче контролировать и манипулировать им. Отчасти потому, что парень боялся, что Елена найдет способ разорвать их брак.

 

Скорее всего, Кристофф был прав. Судя по всему, она действительно была его криптонитом, потому что Викинг не мог по-другому объяснить тот факт, что ему нравилось владеть Еленой до конца ее жизни. Ни разу он не хотел обладать другой женщиной. До этого Викинг не терпел женщину рядом с собой дольше, чем на несколько часов, пока они трахались. Но он не мог лгать самому себе. Ему нравилась идея сломать Елену постепенно. Может, это было и к лучшему. Теперь он имел массу времени, чтобы поквитаться с ней.

 

Викинг снял пиджак. Никогда не любивший строгую одежду, он бы отказался от нее, если бы Кристофф не настоял на ней. Парень любил произвести впечатление на Пахана. Если бы их дело не было срочным, даже послал бы кого-нибудь за свадебным платьем.

 

Только вот дело Викинга было срочным. Настолько, что у него оставалось всего полчаса, прежде чем сможет вернуться к своей жене. Точнее, если выживет после ночных испытаний.

 

Технически это была их брачная ночь. На самом деле его жена смотрела куда угодно в этой комнате, кроме него. И это чертовски беспокоило Викинга. Потом Елена сделала еще хуже: встав с кровати, она зашагала прочь, даже не взглянув на него.

В два коротких шага Викинг настиг девушку и, встав позади, развернул к себе лицом.

— Что ты делаешь? — голос Елены звучал раздраженно.

 

— Смотрю на собственность, на которой только что написал свое имя. Когда она подняла руку, он перехватил ее.

— Я никому не принадлежу! Меньше всего тебе.

 

— Ошибаешься. Ты вся моя, детка. До конца твоей жизни. Елена фыркнула.

 

— Очевидно, кто-то никогда не слышал о разводе.

— В Братве нет развода. Только смерть может разлучить нас.

Викинг не знал, что на него нашло, но в следующий момент их губы соединились. Она

 

попыталась его оттолкнуть, но Викинг проигнорировал это, слегка подавшись вперед, отчего они упали на кровать.

 

Ее глаза расширились от удивления, а затем сузились. Он не дал ей встать, упав на нее сверху.

 

— Отпусти меня!

— Нет.

 

Викингу нравилось там, где он был, прямо между ее ног. Схватив ее за колени, он раздвинул ноги. Елена ударила его, хотя он едва почувствовал удар крошечной руки. От гнева ее грудь приподнялась и тем самым привлекла к себе внимание Викинга. Рванув блузку, отчего пуговицы разлетелись во все стороны, он обнаружил черный кружевной бюстгальтер, едва сдерживавший идеальную упругую грудь.

— Боже… — Викинг не мог сдержать благоговения в голосе.

 

Чтобы сорвать лифчик потребовался лишь один сильный рывок. Горы идеальной плоти подпрыгнули перед лицом, и он вдохнул ее аромат.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Елена была напряжена и неподвижна, пока Викинг не лизнул ее соски и не начал их сосать. Когда ее стон заполнил комнату, и он понял, что Елена погибла. Ее соски были чрезвычайно чувствительными и моментально возбудили ее. Викинг хорошо помнил, как часами облизывал и прикасался к ним. Он месяцами целовался с Еленой на диване, удерживая себя от погружения в тугие глубины. Это не означало, что он не мог играть с ее грудью. Обхватив одну, едва умещающуюся в руке, он усыпал ее поцелуями.

 

У Елены перехватило дыхание, и она вскрикнула, когда Викинг прикусил сосок. Она не пыталась сбросить его с себя, и парень не был уверен, что сможет встать. Викингу нравилось считать себя более сильным, но не был уверен, способен ли отпустить ее.

 

Ее аромат окружал Викинга, напоминая о былых временах. Елена могла получить удовольствие только от игры с сосками. Переключившись ртом на другой сосок, он, проведя рукой по небольшому изгибу ее живота, потянулся к молнии на джинсах. Еще один рывок, и Викинг стянул их с Елены, обнажая ее естество. Его средний палец нашел влажную горячую киску, которая едва не обожгла его.

 

Елена вообще знала, что доверяется его руке? Что раздвинула ноги еще больше, и скрестила лодыжки за его спиной? Чувствовала ли она охвативший его и сводящий с ума жар? Песнь огня и льда, которая пела в сердце Викинга, рассеивая холод?

 

Возможно, просто, возможно, он может иметь это. Только на одну ночь. На один прекрасный момент Викинг может притвориться, что они никогда не расставались. Что лежат на диване в его убогом жилище, исступленно занимаясь любовью, и ее предательства не было. Викинг скользнул в нее до упора.

 

— О, Боже…

 

Елена выгнулась на кровати, когда Викинг начал неистово вбиваться в нее. Шлепающие звуки ударов бедер наполнили ночь. Обхватив руками его голову, Елена притянула его ближе и ее губы обожгли его поцелуем в столкновении похоти и битве их силы воли. Она крепко вцепилась пальцами

в плечи Викинга и мысль о следах, которые Елена оставит на нем, стала началом его конца.

 

Не было ни прошлого, ни будущего. Было только здесь и сейчас. Все, что он хотел, это любить тело Елены, заставляя таять под собой. Викинг хотел забыть, что, возможно, это была последняя ночь в его жизни. Он не хотел думать, что у него никогда не будет возможности узнать свою дочь.

 

Со стоном он входил в тугую плоть Елены, снова и снова задевая клитор, пока она не закричала. Только когда она достигла оргазма, Викинг последовал за ней, глубоко в нее погрузившись.

И часть его, больная и извращенная часть, молилась, чтобы он снова оставил в ней частичку

себя.

 

Глава 23

Елена

 

Это случилось снова. Елена уперлась головой в стену душевой кабинки, закрыла глаза и мысленно отругала себя. Дважды она занималась сексом с Викингом без предохранения. Можно было подумать, что жизнь ничему ее не научила. К сожалению, так и было. Как еще она могла объяснить тот факт, что всякий разум покидал мозг, как только Викинг к ней прикасался? Почему Елена позволяла ему использовать свое тело снова и снова, хотя знала, что он ее ненавидит? Хуже того, она присоединялась к нему. В этом мире не было ничего слаще, чем сомкнутые в поцелуе губы. Ничто не заставляло чувствовать себя более живой, чем быть кожа к коже со своим Викингом. К тому же, это было безопасное время месяца, так что она не должна беспокоится. Чего нельзя сказать

 

о сердце. Оно по-прежнему лежало в кусках, разбитое тем фактом, что Викинг женился на ней только, чтобы отомстить на совершенно новом уровне. Елена знала, что свадьба, о которой она мечтала, никогда не состоится. Также и мечта о том, что они будут вместе, когда в один прекрасный день сможет все объяснить Викингу, разбилась вдребезги. Это невозможно было исправить.

И как именно он думал это сработает? Неужели Викинг искренне верил в то, что Елена будет подчиняться ему только потому, что вынудил выйти за замуж? Будь она проклята, если он думает,


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

что может запереть Елену в каком-нибудь заплесневелом подземелье и притвориться, что ее на самом деле не существует, пока не решит достать с антресоли для того, чтобы поиграть.

 

У нее были дела, которые нужно было сделать, места, которые нужно было посетить, и дочь, которую нужно было защищать. Викинг отправил их дочь куда-то, чтобы она была в безопасности, однако реальная угроза — Педро — все еще существовала. Но даже если Викингу удастся убить его, Вики все равно будет в опасности — Морелли никогда не откажутся от своих активов. Лоренцо был даже более жестоким, чем она полагала. Он не только причинил боль Елене, доставив неприятности Вики, но и показал своей смертью семье большой палец.

 

За окном что-то происходило. Рядом с Викингом она заметила Кристоффа Романова. Напротив них выстроились в ряд мужчины, среди которых был и тот мудак, который ее лапал. Даже из своего окна она чувствовала напряжение между двумя сторонами. На лице Викинга было серьезное выражение, решимость, которую Елена не могла понять. Он женился на ней, затем оставил, поцеловав так, будто это был поцелуй перед смертью. Тот момент, этот неожиданный кусочек рая, превратился в тяжелый коктейль из желания и страсти с оттенком гнева.

 

Он все время на меня так злится...

 

Елена, надев джинсы и свитер, распахнула дверь и снова лицом к лицу столкнулась с Бораном.

Она вздохнула.

— Ты всегда должен быть рядом?

 

— К сожалению, да, — он посмотрел на свои часы. — К счастью, ненадолго. Моя замена должна прийти с минуты на минуту.

 

В его обычно резком тоне слышался намек на возбуждение. Что-то определенно было не так. Что делал Викинг снаружи? Почему все эти люди там собрались? Она устала от всех этих вопросов,

и никто не удосужился на них ответить.

 

— Что происходит на заднем дворе? Его губы презрительно скривились.

— Мой маниакальный брат совершает ошибку, вот что происходит.

— Что ты…

 

Послышавшиеся шаги объявили о приходе другого гостя. Сердце Елены забилось от радости, когда она увидела Сая. Прошло много лет с тех пор, как она в последний раз видела маленького брата Викинга. Хотя, судя по его рельефной фигуре, одетой в брюки-карго и тесную для него рубашку хенли, он уже не был маленьким. И Сай явно не разделял ее чувств, когда встретился с ней лицом к лицу. Его угрюмый вид говорил сам за себя вместо тысячи слов на любом языке.

Подбородок Сая напрягся.

 

— Привет, Елена. Хотел бы сказать, что мне приятно снова видеть тебя, но это не так. С радостью бы затолкал тебя обратно под тот камень, из-под которого ты выползла, но, к сожалению, это больше не вариант. По какой-то глупой причине мой брат решил привязать себя к тебе. Меня не волнует, что ты мать его ребенка. Ни одна женщина не стоит того дерьма, которое испытал мой брат. Дело в том, что Викинг из тех людей, которые готовы на все ради своей семьи. Для своей дочери.

«Не для тебя», —казалось, говорили его глаза.

 

То, что из всех людей ее ненавидел Сай, было еще одним ударом в грудь. Елена не знала, сколько еще сможет выдержать. Он был таким милым ребенком, ходил с ними в кино, ел мороженое

в торговом центре. В каком-то смысле Сай был и ее младшим братом.

Раздался звонок, и Боран вытащил свой телефон.

— Ах. Итак, это началось. — после этих зловещих слов он просто ушел.

 

Застывшая на месте, Елена не могла произнести ни слова. Только когда Сай жестом показал ей вернуться в свою комнату, она сдвинулась с места.

 

Елена вышла на балкон и схватилась за поручни, увидев две группы мужчин, занявших позиции друг напротив друга. Викинг, Боран и Юрий стояли по одну сторону и три человека — русских, как она предположила — по другую. Среди них был тот мерзавец, который напал на нее. Это было похоже на противостояние.

 

— Это требование Василия твоего фунта мяса, — злобно объяснил Сай, стоя рядом с Еленой

 

и глядя на группу — Кровь за кровь.

— Я удивлена, что тебя нет рядом с ним.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— Он не выбрал меня. Похоже, Сай обиделся.

 

— Ну, я уверена, что у него были свои причины. Почему-то ей хотелось его утешить.

 

— Так и есть. Это называется любовью. То, о чем ты ничего не знаешь. И вот он — следующий кинжал, вонзившийся прямо ей в сердце.

— Это из-за меня, — мягко сказала Елена.

 

Она должна была знать, что просто жениться на ней было бы недостаточно. В их жестоком мире этого никогда не будет достаточно. Пока не прольется кровь.

 

— Да, из-за тебя и из-за того, как поступил Василий. Он был гостем, неуважительно лапать прислугу хозяина.

— Я не прислуга.

Сай пожал плечами.

— Василий этого не знал, так что ты вполне могла ею быть.

 

— Почему ты мне это говоришь? — Елена решила, что он попытается усилить ее вину, а не уменьшить.

 

— Кармен рассказала мне, — неохотно объяснил он. — Она рассказала мне, как ты пыталась спасти ее в клубе во время стрельбы.

 

Ах да, Кармен Карузо. Вдова Франко «мясника» Карузо, босса одной из семей. Елена слышала о нем и его пристрастии к причинению вреда женщинам. Об этом шептались по углам особняка Морелли. В ту ночь, когда они встретились в уборной, Елена почувствовала связь с Кармен. Они обе жили в одном мире в похожих обстоятельствах, хотя Кармен пострадала гораздо больше, чем она. По крайней мере, снаружи. Елена не видела ее после той роковой ночи, когда их чуть не застрелили.

 

— Как она?

Сай внезапно засиял.

— Глубоко беременна.

 

О, это объясняло, почему Викинг не выбрал его сражаться рядом с ним, потому что тот станет

 

отцом.

— Я рада.

 

— Я хочу, чтобы мой ребенок знал своего дядю, — голос Сая снова стал холодным, обвиняющим, словно она каким-то образом приговорила Викинга к смерти.

 

— Уверена, что с Викингом все будет в порядке. Если и есть что-то, в чем он хорош, так это в умении надирать задницу.

 

Елена хотела успокоить его и себя. Викинг был большим, злым и вырос на улице. Ни за что на свете эти русские не вытрут об него ноги.

На челюсти Сая дернулся мускул.

— Знаешь, я тогда чуть не убил тебя.

Смена темы едва не нанесла ей травму, когда она резко повернула к нему голову.

— Что?

 

— В тот день, когда ты вышла из часовни, держа под руку своего мужа, мы находились на крыше напротив. Викинг, Кристофф и я. У меня была с собой винтовка, и я собирался пустить пулю

в голову и тебе, и Морелли, но меня остановил Викинг.

 

Сердце Елены колотилось, колени дрожали, все, что она могла делать, это слушать, чувствуя себя в ступоре.

 

— Все эти годы я задавался вопросом, почему он меня остановил, — продолжил Сай. — Я имею в виду, если бы ты была моей, то пустил бы тебе пулю в голову без вопросов. Теперь, когда вижу тебя такой, бледной и сломленной, я понимаю. Видишь ли, я не терпеливый человек. Я говорю, как есть, и поступаю, как хочу. Думаю, в этом мы с моим братом разошлись. Викинг никогда не сможет отпустить того, кого любит. Он пройдет за них через ад. Но дело в том, что он также не может отпустить того, кого ненавидит. Однажды мы поймали парня, который плохо обращался с несколькими нашими стриптизершами. Викинг несколько дней мучил парня, пока не сломал его. В конце концов, тот умолял Викинга убить его. Тогда и только тогда Викинг остался доволен. Он, наконец-то, смог выбросить это из головы и успокоиться, — взгляд Сая остановился на ней. —


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Умоляй его убить тебя, Елена. Попроси его прекратить это. В моем брате горит ненависть к тебе больше десяти лет. Он заслуживает покоя. Если он выживет, тебе нужно дать ему это. Ты, бл*ть, должна ему.

 

Елена не заметила слез, текущих по щеке, пока его взгляд не упал на них. Прерывисто вздохнув, она вытерла их.

Затем что-то еще толкнуло ее.

— Подожди, что ты имеешь в виду, говоря «если он выживет»?

 

Сай снова заскрежетал челюстью. В его глазах было отвращение, когда он посмотрел на людей, стоящих напротив его брата.

 

— Драка с этими ублюдками — лишь первая часть покаяния Викинга. Это кровь за кровь, которую он должен пролить за тебя, потому что ты пренебрегла Василием. Вторая часть будет за разрыв помолвки с племянницей Соколова.

 

Конечно. Женившись на ней, Викинг успешно аннулировал свою помолвку. Почему она не подумала об этом раньше?

Она едва осмелилась спросить.

— Что насчет второй части?

— Ты когда-нибудь слышала о русской рулетке?

 

Глава 24

Викинг

 

Стервятники ждали. Кристофф и Соколов сели на шезлонги справа от Викинга, налили себе по рюмке и взяли по сигаре. Вокруг них стояли как люди Соколова, так и их собственные, и все жаждали наблюдать за предстоящей дракой. В былые времена вас заставляли пройти через серию испытаний за нарушение кровной клятвы. Викинг должен быть благодарен за то, что у него был шанс увидеть новый день.

 

Женщин на улице не было, но, скорее всего, они наблюдали из-за занавесок. Парень чувствовал, как мстительный взгляд Анники буравит ему спину. До Викинга дошли слухи, что бывшая невеста лично потребовала возмездия за пренебрежительное отношение к ней. Он это понимал. В конце концов, она была принцессой русской мафии и имела свою гордость. Судя по всему, даже пролила пару слезинок. Ее крокодиловы слезы не обманули Викинга: Анника была кровожадной сукой, чью гордость оскорбили.

 

Тем не менее, чтобы спасти ее лицо и лицо Пахана, Кристофф придумал решение: драка между двумя братвами, с Василием, возглавляющим, выбранных Викингом, людей Пахана. Было понятно, что это способ сохранить лицо для обеих сторон. Можно только догадываться, что Соколов на самом деле думал о разрыве помолвки. Викинг знал, что бизнес для него — всё. Старику наплевать за кого выходит замуж его племянница, главное, чтобы можно было использовать это.

Соколов внимательно наблюдал с ничего не выражающим лицом, а затем поднял свою рюмку.

 

— Ничто не создает более прочных уз, чем истекающие кровью мужчины.

 

Словно по команде Василий шагнул вперед в сопровождении двух своих людей. Если и существовало трио, которых всю жизнь кормили мясом и кукурузой (прим.: кукурузу используют для откорма крупного рогатого скота в целях повышения мышечной массы), то это были эти злобныерусские. Все они были возбуждены и выглядели так, будто завтракали котятами.

Викинг был больше, так что это не имело значения. Рядом появился Боран, а за ним встал

Юрий.

 

— Красавчик-принц Капланов, — усмехнулся Василий. — Ты уверен, что сможешь постоять за себя, мальчик? Не хотелось бы, чтоб твой старший брат искал меня, когда я испорчу тебе лицо,

 

ракы-бой (прим.: крепкий алкогольный напиток, распространённый в Турции и считающийся турецким национальным крепким напитком).

 

Оскорбление было очевидным. Как и большинство людей, знавших Борана только по его наводящей страх фамилии, Василий недооценивал его.

 

Губы Борана растянулись в широкой ухмылке.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— Я собираюсь заткнуть твою глотку бутылкой водки, доказав раз и навсегда, почему ракы лучше.

Парни пожали руки и обменялись любезностями. Пора начинать шоу.

 

Без лишних слов Викинг, схватив Василия за воротник. Затем ударил его головой в лицо, игнорируя боль, возникшую в черепе. Услышать хруст ломающегося носа Василия и получить возможность победить стоило всего.

 

Затем началась полная неразбериха: избивали кулаками, били локтями в лицо, ломали кости. Викинг сплюнул кровь, наполнившую рот, отталкивая Василия от себя. Ублюдок оказался на

удивление быстрым. Вся эта водка в его жилах, должно быть, притупляла боль. Викинг, получив еще один удар по ребрам, не стал наносить ответный, увидев выход из этой ситуации. Соколов был гордым человеком. Если бригадир будет побежден на его глазах, это заставит Соколова выглядеть слабым, и он может почувствовать себя униженным. Разъяренный Пахан вреден для бизнеса.

Справа от себя Викинг увидел, что Боран не придерживался того же мнения. Зажав одну из этих свиных голов подмышкой, он душил до тех пор, пока красное лицо противника не стало пурпурным и парень, упав на траву, не потерял сознание. Вот что вы получаете, если недооцениваете турка и оскорбляете его наследие, думая, что масса сможет победить мозг.

 

Юрий тоже веселился. Из брови текла кровь, но он улыбался, явно наслаждаясь дракой. Опять же, жизнь Юрия была тяжелой с того дня, как он родился. Кристофф подобрал избитого сбежавшего ребенка, найдя его в протекающей лодке. Либо так, либо вернуть в приемную семью.

 

Викинг пригнулся, когда Василий попытался попасть кулаком ему в лицо. Встретившись глазами с Юрием, он сделал знак глазами вниз и вверх, давая сигнал заканчивать. Он знал, что Борана будет бесполезно уговаривать уклониться от драки — когда тот входил в раж, его было уже не остановить. И, черт возьми, Викинг ни за что не проиграет этому засранцу Василию. При мысли о его руках, лапающих Елену, Викингом снова овладела ярость. Ну, хотя бы Юрий понимал, что нужно делать.

 

Как и ожидалось, Юрий совершил «ошибку» новичка и пропустил удар кулаком по своему виску. Крутанувшись на месте, он тяжело упал на землю. Викинг поблагодарит парня за это позже. Василий ударил его головой в живот, сбивая с ног их обоих.

 

Викинг услышал звон рюмок за столом. Краем глаза он увидел, что Кристофф и Соколов встали со своих стульев.

— Давайте пить!

И вот так, когда Соколов поднял рюмку, драка закончилась.

 

Викинг встал, не потрудился подать Василию руку, и пошел за рюмкой, которую только что налил Кристофф. Вытирая кровь с подбородка, Викинг опрокинул ее, затем еще одну. Алкоголь обжег разбитую губу, но это было ничто по сравнению с тем, что ждало впереди.

Наступило Судное время.

 

Мужчины собрались вокруг стола. Кристофф встретился взглядом с Викингом, а затем достал пистолет. По этому случаю он принес с собой шестизарядный револьвер, так как Соколов ценил традиции. И ему наверняка понравится это, потому что не каждый день кто-нибудь добровольно вышибает себе мозги.

 

Кристофф вынул пули одну за другой. Затем, взяв одну со стола, вложил ее обратно в барабан и крутанул его.

На заднем дворе воцарилась тишина.

 

Викинг приготовился. Один шанс из шести превратить свой мозг в кашу. Он имел дела и похуже. Парень чувствовал, как все взгляды застыли на нем. Возникло движение наверху, на балконе комнаты, которую он занимал последние дни. Елена наблюдала за этим? Она, должно быть, уже знает, что сейчас происходит. Сай сказал бы ей. Она надеялась, что снова станет вдовой?

«Может, тебе не стоило обращаться с ней как с дерьмом».

«Она это заслужила».

«Жизнь коротка».

 

Викинг знал, что его ждет. Он знал, что это его последний день на земле. Он не боялся умереть, никогда не боялся. В подростковом возрасте парень много раз боялся. Боялся, что отец не вернется из очередного задания, переживал, что не сможет позаботиться о маме и брате, как обещал ему. Встретив Елену, волновался, что будет недостаточно хорош для нее. Однажды она проснется и


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

бросит его, возненавидев за то, что Викинг отнял у нее мечты. В конце концов, это произошло. Она ушла от него, как и предсказывала Джорджия. Как и сказал ему брат Елены Рики. Сделал бы Викинг все по-другому, зная, что однажды она станет его падением не один, а два раза? Что из-за Елены он будет вынужден каждый день, просыпаясь, пытаться ощутить ее запах на своей коже. Каждое чертово утро желать услышать ее смех. Когда Кристофф жестом пригласил подойти поближе, Викинг в последний раз посмотрел в сторону балкона.

 

Нет, ни хрена бы он не сделал иначе. Елена была его, как только ее увидел. Может быть, она была наказанием за все то плохое, что он сделал, за людей, которых обидел. Может быть, судьба подарила ее Викингу как самый очаровательный подарок, чтобы обогатить его мир, а затем быть оторванной от него, заставляя истекать кровью. Чем бы это ни было, божественным наказанием, кармой или еще каким-то дерьмом, но теперь Елена была его, и Викинг не собирался умирать сегодня. Но если бы это все-таки произошло, то умер бы, зная, что прожил свою жизнь в полной мере. У него были самые лучшие друзья, нет, братья, как по крови, так и по клятве на крови, которых парень мог только иметь. Он бы отправился в могилу, зная, что познал любовь до состояния одержимости и потерял ее, но получил дочь. Все могло бы быть и хуже.

 

Супруга. Да, эта идея нравилась гораздо больше. Если он доживет до восхода солнца, то будет относиться к Елене как к жене мафиози. Приняв это решение, тяжесть, которую Викинг не осознавал, была снята с его груди.

 

Не желая больше откладывать неизбежное, он, протолкнувшись мимо Борана, встал перед Кристоффом.

— Ты мой братан, — заявил Кристофф.

Черт подери. Они были братьями по клятве на крови. Их связь была сильнее кровных уз.

 

— Но ты еще и бригадир в моей Братве, — продолжил Кристофф. — Прошлой ночью ты нарушил клятву, данную Пахану. Согласно нашей традиции, теперь только шанс определит, заслуживаешь ли ты жить, будучи оправданным, или умереть. Викинг Скарсгард, скажешь что-нибудь напоследок?

 

Кристофф умел обращаться со словами. В отличие от Викинга.

 

— Давай покончим с этим. — схватив пистолет, он приставил его к виску, посмотрел другу в глаза и нажал на курок.

 

Глава 25

Елена

 

Викинг приставил пистолет к своей голове. Сердце Елены остановилось. Несколько драгоценных секунд она не чувствовала его биения. Может быть, оно никогда не забьется снова. Затем, услышав щелчок, такой тихий и громкий одновременно, ее колени подогнулись.

— Черт.

Сай привлек ее к себе.

— Кажется, меня сейчас вырвет.

 

Желудок явно согласился с ней, сократившись, и в следующую секунду она бросилась в ванную, свесив голову над унитазом. Для опорожнения желудка потребовалось несколько минут.

 

Вернувшись в комнату, Елена обнаружила, что Сай все еще расслабленно стоит у окна, засунув руки в карманы. Она не знала, что сказать. Единственное, что девушка понимала, это то, что она была так близка к тому, чтобы потерять Викинга. Все еще чувствуя тошноту, девушка упала в кресло рядом с Саем.

 

Истерический смех сорвался с губ, как каноник в комнате. Сай повернулся, сузив глаза. Но Елена не могла остановиться. Даже зловещий взгляд в глазах деверя — о, Боже, маленький Сай теперь деверь — не мог ее удержать.

— Что за херня.

Последовало еще больше ругательств, когда слезы потекли по лицу.

Скрестив руки на животе, Елена не могла перестать смеяться. Это было слишком хорошо.

Судьба в очередной раз показала ей средний палец.

— Если бы ты знал всю иронию этого, то тоже смеялся, — икнула она.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Викинг так бессердечно приставил пистолет к своей голове, не смотря на все испытания и ошибки, через которые прошла Елена ради сохранения ему жизни.

 

— Щелк, — щелкнула она языком. Сай выругался.

— Прекрати смеяться. Он будет здесь с минуты на минуту и...

 

— И что? Снова закроет меня в подвале? — Елена пришла в себя. — Как он посмел застрелиться? — чем больше она думала об этом, тем больше злилась. — Как он посмел!

Брови Сая приподнялись, и он сделал шаг назад.

— Черт, Лена, ты потеряла его.

Видимо, так и было, потому что он даже не заметил своей оговорки, назвав ее этим именем.

— Ты плохо меня знаешь, — пробормотала она.

 

На прошлой неделе на нее напали, едва не изнасиловали, затем похитили и бросили в подвал.

 

А сегодня, после того как насильно заставили выйти замуж, Елена увидела, как мужчина, которого любила, добровольно приставил пистолет к своей голове. И это, не считая постоянного страха в животе от беспокойства за свою маленькую девочку. Если она позволит себе думать об этом, то может слететь с катушек.

 

Елена вскочила, когда дверь распахнулась, и в комнату вошел Викинг. Он выглядел побитым и в синяках. Она хотела подойти к нему, но волны гнева все еще витали в воздухе, окружавшем его.

Сай опередил ее.

— Рад, что ты еще дышишь.

Мужчины обнялись, а затем взгляд Викинга остановился на ней.

— Возьми свои вещи. Мы уходим.

 

Что? Елена огляделась и вспомнила, что у нее не было ни сумочки, ни телефона. Все, что у нее было — это одежда на ней, которую дала ей Катя. Надев туфли, она подошла к Викингу.

 

Поездка туда, куда они направлялись, прошла в тишине. Боран был за рулем, Викинг сидел рядом с ней сзади. Его тело было напряжено, мускулы застыли. Они не говорили о том, что произошло. Девушка подозревала, что сейчас не время поднимать эту тему. Закрыв глаза, Елена прижалась лбом к холодному окну. Викинг мог умереть сегодня, умереть, думая, что она предала его, полагая, что нарушила клятву, данную ему. Клятву, которая не была произнесена вслух мировым судьей или записана в официальных бумагах, но, тем не менее, они произнесли ее друг для друга. Казалось, это было целую жизнь назад, но слова этой клятвы врезались в мозг.

 

— Ты когда-нибудь полюбишь другого мужчину?

— Никогда, Викинг, никогда.

 

— Если ты когда-нибудь обманешь меня, детка, я заставлю тебя заплатить. Я буду причинять тебе боль каждый день до конца твоей жизни.

 

— Если я это сделаю, ты можешь убить меня, потому что внутри я все равно буду мертва. Никто, кроме тебя, Викинг. Ты мой первый и мой последний.

 

Елена была верна своим словам. Верна ему. Даже когда пришел один человек и разрушил весь

 

ее мир. А теперь они поженились, и Викинг ненавидел ее, а Елена обижалась на него. Судьба свела их вместе извращенным и жестоким образом, и она не знала, как к этому относиться.

«Иногда ты просто должна рискнуть, Лена».

 

Ее мама была права. Не то чтобы у нее был другой вариант. Размышляя о том, в каком затруднительном положении оказалась, Елена едва заметила, как машина остановилась. Викинг вышел, и она последовала за ним в его квартиру в центре города.

 

Викинг схватил девушку за руку — ну, правда, куда ей бежать? — и затащил в лифт, нажав кнопку верхнего этажа. Боран остался позади. Елена не имела ни малейшего понятия, где он остановится, и не хотела этого выяснять. Парень не был ее самым большим поклонником, и это чувство было взаимным.

 

Лифт звякнул, двери распахнулись и они, пройдя по коридору, остановились у массивной двери. Викинг открыл ее, и они вошли в холл, который вел в большую гостиную с серым ковром и деревянной мебелью. На всем вокруг лежал отпечаток мужского присутствия, от темных плюшевых подушек до хромированной кухни в задней части. Что теперь? Елена не решалась задать этот вопрос, боясь, что Викинг выполнит свою угрозу и запрет ее на следующие пятнадцать лет. И все же ей нужно было время, чтобы собраться с мыслями. Время подумать. Предпочтительно в одиночку.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— В какой комнате я...

 

Схватив за руку, Викинг медленно подтолкнул ее к комнате справа. Судя по огромной кровати с балдахином, это была главная спальня, а значит, его. Елена никак не могла спать с ним там. Она не забыла, как он обращался с ней до сих пор. В отличие от того, что он мог подумать, Елена не была тряпкой для вытирания ног.

— Я не хочу...

Рука Викинга тяжело приземлилась на ее задницу, и она вскрикнула.

 

— Мне плевать, чего ты хочешь, — почти прорычал он. — Я устал. Я не в духе. Но больше всего я, бл*ть, на взводе.

— Рада за тебя. Почему бы тебе не пойти и не высвободить всю эту энергию на…

Викинг приблизился к ней, и Елена прижалась спиной к стене.

— Высвободить мою энергию? Хочешь знать, как я это делаю?

 

Глядя в его штормовые глаза, Елена поняла, что совершила ошибку. Ей следовало продолжать держать свой рот закрытым. То, как тепло Викинга согревало ее, то, как его тяжелое дыхание отражало ее собственное, было слишком сильным. Это был рецепт катастрофы. Что в парне было такого, что Елена находила неотразимым? Почему независимо от того, как Викинг относился к ней, все еще жаждала его прикосновений? Почему до сих пор отчаянно нуждалась в словах любви и собирала хлебные крошки, надеясь вернуться в его сердце?

 

Боясь издать хоть один звук, Елена просто покачала головой. Нет, она не хотела знать. Не было необходимости — это было написано на лице парня: вожделение, смешанное с желанием, болью, усталостью и постоянно присутствующий налет гнева.

Викинг прижался к ней своим телом, и она могла почувствовать его твердость.

 

— В любом случае позволь мне сказать тебе. Я обычно дерусь или трахаюсь. Так что, если ты не хочешь драться или трахаться, тащи свою задницу в кровать в этой комнате. Я не потеряю еще одну ночь сна, наблюдая за тобой, беспокоясь о том, куда ты денешься в этот раз.

 

Елена не двигалась. Между ними повисло молчание, сделав напряжение невыносимым. Когда Викинг не отступил, она опустила глаза. Он был на грани срыва, Елена чувствовала это, поэтому ей нужно было действовать очень осторожно. На этот раз она решила прислушаться к его предупреждению.

 

Медленно положив ладони на его грудь, она мягко надавила на нее. Мышцы под пальцами были твердыми и теплыми, намного крупнее и отчетливее, чем в последний раз, когда она прикасалась к нему. Елене хотелось ласкать их, целовать. Положить на них голову, закрыть глаза и забыть обо всех своих заботах.

 

Не сегодня…

Елена сделала глубокий вдох.

— Пожалуйста.

 

Он перевел взгляд на ее пальцы, словно только что заметил, что это он мешает ей сделать то, что сказал.

 

Выругавшись, Викинг отошел от нее. Затем он исчез в ванной, и комнату наполнил шум воды.

 

Пульс Елены нормализовался, когда она поняла, что предотвратила еще один кризис.

 

Чувствуя головокружение от облегчения, Елена вошла в спальню, разделась и стала искать, где можно поспать. На кресле у окна она заметила черную рубашку. Надев ее, быстро залезла под одеяло, думая, что должна быть благодарна за то, что Викинг не засунул ее в кладовку. Взгляд Елены упал на кольцо на пальце. Это золотая полоска была простой, в отличие от ее смыслового наполнения. Елена знала, что это было за обещание. Не лелеять и любить, а держать взаперти и мучить. Это был его способ показать, что владеет ею. Что это значило для их будущего? Было ли оно

у них? Или он решит в ближайшее время стать вдовцом? Викинг сказал, что женился на ней только ради Вики. Чтобы спасти Елену от Василия, он должен был владеть ею. Так было принято в их гребаном мире. Она знала, как проходит тренировка. В Семье не так уж все отличалось. Лоренцо женился на ней, соблюдя правила. Он сделал то, чего от него ожидали. И посмотрите, что это принесло ей. Елена не думала, что планы Викинга были лучше. Но еще она знала то, что знает каждая жена мафиози: как жена она имела права. Тем более как воровская жена.

Пристегнись, Викинг. Мучитель.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Возлюбленный.

Муж.

 

Глава 26

Викинг

 

Викинг проснулся в пустой кровати с раскалывающейся от боли головой. События вчерашнего дня вернулись к нему, ударив, как товарный поезд. На безымянном пальце не было обручального кольца, но теперь он, тем не менее, был женатым человеком. На женщине, которую ненавидел. Прошлой ночью парень лег спать только после того, как оприходовал бутылку Jack Daniel's. Может, даже две, он точно не помнил. Ему нужно было напиться до отключки, иначе бы трахнул свою молодую жену.

 

Скатившись с кровати, Викинг направился прямо в душ. Ему нужно было подумать. Чуть больше недели назад Елена была пленницей, а теперь стала его гребаной женой. Планы относительно нее сбылись не совсем так, как он этого хотел. Вероятно, следует установить некоторые основные правила. Выключив душ, Викинг вышел, вернувшись в свою комнату, чтобы одеться. Новобрачной все еще не было.

 

А где она вообще? Услышав лай, Викинг не смог сдержать улыбки. Конечно. К настоящему времени она уже должна была встретиться с Локи. Злой пес, вероятно, облаивал ее щиколотки, показывая, кто здесь хозяин. Локи не любил незнакомцев.

 

Надев джинсы и рубашку, Викинг стал искать часы. Надев их, медленно прошел на кухню, где его встретил аромат кофе и вафель. Он любил вафли. Обычно утро начиналось с того, что он перехватывал несколько перед тем, как приступить к работе, на которую его отвозил Боран. Кстати,

а где был он? Должно быть, остался в квартире внизу, чтобы дать Викингу время на «брачную ночь». Боран был странным парнем — современным в обычной жизни, но старомодным в том, что считал традицией.

 

Елена присела возле кухонного острова, гладя Локи. Его пес, виляя хвостом, демонстрировал

 

живот.

 

— Предатель, — пробормотал Викинг. Карие глаза посмотрели на него.

— Что, прости?

— Я спросил, где мой кофе?

 

Викинг упал на стул напротив, отводя взгляд от ее майки. Тонкая бретелька упала с плеча, а грудь облегал тонкий материал. Заметив деревянную ложку, идеально подходящую для того, чтобы шлепать девушку по заднице, он на мгновение закрыл глаза, пытаясь прогнать фантазию о том, как прижимает Елену к раковине и входит в нее сзади. За исключением того, что она не заслуживала того, чтобы кончить. Викинг мог бы бороться с этим.

Продолжай себе это повторять.

 

Еще раз потрепав Локи, Елена встала и поставила перед ним две кружки. Только в одной из них был кофе.

— Это твой напиток от похмелья, — объяснила она и села напротив.

 

Это были неправильные слова, которые напомнили о том, что она уже делала этот напиток раньше. В другой жизни. Время, которое он пытался забыть.

 

Тем не менее, Викинг схватил кружку и залпом выпил. Зеленая субстанция имела отвратительный вкус, но он знал, что это подействует.

 

— Сколько раз ты делала это для Морелли? — слова вылетели из его рта прежде, чем Викинг смог их остановить. Ему не понравилось, как они прозвучали. Как будто он ревновал.

 

Брови Елены взлетели вверх, и на секунду она выглядела застигнутой врасплох вопросом. Затем ее лицо снова стало непроницаемым, и Викинг задумался, какие еще секреты она от него скрывает.

 

— Никогда, — заявила Елена, разделив вафли по двум тарелкам. — Он не напивался. Викингу было трудно в это поверить. С другой стороны, Лоренцо Морелли был известен

своей тщательно охраняемой личной жизнью.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Он еще немного подумал об этом, принимая от нее тарелку. То, как они завтракали, сидя за кухонным островком, было сюрреалистично. Локи сидел у их ног, где-то посередине, как будто принадлежал им обоим. Конечно же, этого не было. Пес должен помнить, кому он должен быть предан. Чертов дворняга даже не поздоровался с ним, увлекшись завтраком.

 

— Итак, что теперь? — спросила Елена. Она не смотрела Викингу в глаза, когда ткнула вилкой вафлю.

 

Хороший вопрос. Что теперь? В действительности ничего не изменилось, и в то же время изменилось все. Он не знал, как с этим справиться, да и не хотел. Эта идеальная жизнь, которую посторонний мог бы увидеть, заглянув в их окно, была ненастоящей. Проглотив свой завтрак, Викинг встал.

 

— А как ты думаешь? Теперь мы начинаем наш гребаный медовый месяц.

Она сузила глаза от сарказма в голосе, но Викингу было наплевать.

 

Наклонившись, Елена протянула руку Локи. Чудовище облизало пальцы и перекатилось на спину. Старый ублюдок уже влюбился в нее. Отвратительно.

 

— Он красивый, — мягко сказала она. Так и было.

— Он напоминает мне Пуччи.

 

Слова, невинные по своей природе, были как удар в грудь. Меньше всего ему хотелось напоминаний о старой Елене. Он смотрел на нее такую беззаботную на его кухне, и казалось, будто последних шестнадцати лет никогда не было. Викинг не мог попасть в эту ловушку. Он не мог позволить себе простить непростительное только для того, чтобы снова получить удар в спину. Те дни прошли. И уж точно не собирался отвечать на невысказанный вопрос в ее глазах о своей собаке.

— Не уходи отсюда без Борана. Он будет присматривать за тобой.

 

— А ему нужно это делать? — неужели Елена действительно думала, что Викинг когда-нибудь ее отпустит? Конечно, она знала, как устроен их мир. Если воровская жена ушла от тебя, ты должен был броситься за ней в погоню, а затем найти и наказать.

Елена выпятила подбородок.

— Возможно.

 

Она прямо бросила ему вызов. Сначала показав, что может вить из его пса веревки, а теперь ставя под сомнение власть над ней.

 

— Попробуй, — прорычал Викинг. — Только попробуй и увидишь, что произойдет. Он бы приволок ее назад, пинающуюся и кричащую.

***

 

Утро Викинга началось не лучшим образом, да и день не выглядел так, как будто будет намного лучше. Единственным лучом света был ежедневный звонок дочери. Пока он пропустил только один день, и Артист сказал, что Вики весь день выжидающе смотрела на свой телефон. Ему нравилось думать, что это из-за него. Было отстойно разговаривать друг с другом только по телефону, но это все, что он мог сейчас предложить. Викинг не собирался рисковать жизнью дочери, пока они не знали, где находится Педро Морелли. К сожалению, этот ублюдок пропал. Как будто земля разверзлась и поглотила его, предлагая убежище. Викинг и сам частенько пребывал в недрах земли, но до сих пор благоприятная возможность найти Педро не представилась. Даже обширный круг шпионов Дэймона еще не обнаружил его.

Дэймон протянул рюмку ракы и сел напротив.

— Ты выглядишь дерьмово. Семейная жизнь плохо на тебя влияет?

Викинг проглотил две обезболивающие таблетки и запил их белой жидкостью.

— Ты сейчас берешь пример с Борана?

 

По словам турка, ракы была первым средством от похмелья. Неважно, что на вкус она была как ядовитая отрава с легким оттенком боли.

Дэймон ухмыльнулся.

 

— Похоже, ты поцеловал разъяренного быка, и он не ответил тебе взаимностью. Да, Василий нанес несколько хороших ударов.

— Видел бы ты другого парня.

— Я видел. Он похож на еще большую кучу дерьма.

— Он и есть куча дерьма.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— Кстати о… дерьме на вентиляторе. — Дэймон указал подбородком в сторону задней комнаты. — Дамиан Капуто появился час назад. Я должен был позвонить, если бы тебя долго не было, но сейчас ты здесь.

 

— Как ты думаешь, зачем он здесь? Вражда? — если и был кто-то, кто что-нибудь знал, то это был Дэймон.

— Возможно. Хотя ему не нужны наши люди. У него своих хватает, он босс всех боссов.

 

— Этого титула больше не существует. — у итальянских семей с давних пор не было настоящего лидера.

 

— Благодаря Счастливчику Лучиано, — согласился Дэймон. — Он отменил старые обычаи. Все знали эту историю, и Дэймон был экспертом в ней, будучи очарованным старыми

 

американскими гангстерами. Счастливчик убрал своего конкурента и заявил, что больше не будет capi di tutti capi, босса всех боссов. Вместо этого он создал Комиссию. Затем переорганизовалорганизованную преступность, сделав управление преступными синдикатами подобно корпоративному. Эта система все еще действовала.

Викинг поставил рюмку и вошел в заднюю комнату. Капуто жестом подозвал его к себе.

 

— Слышал, слышал, мои поздравления. — сказал он, протягивая ему коробку сигар. Затем достал из коробки одну себе, одну ему и Кристоффу.

Викинг опустился рядом с Капуто и сделал хорошую затяжку.

— Спасибо.

 

Завтра он бросит курить. Вы не будете оскорблять босса, отказываясь от его подарка. Тем не менее, мафиози посетил их не по этой причине. Едва ли он знал заранее о женитьбе, и Капуто, вероятно, спланировал свой визит до неожиданной свадьбы.

Викинг недоуменно посмотрел на Кристоффа.

 

— У Дамиана возникли проблемы в Вегасе. Я дал ему несколько советов, как их решить. Капуто был не из тех, кто спрашивает совета о том, как вести свой бизнес. Нет, если только он

 

не искал другого пути, кроме кровопролития. Кристофф был известен своим более... творческим подходом к вещам. Еще более творческим, когда дело доходило до избавления от тел, но это была уже совсем другая история.

Кольца серого дыма вышли изо рта Капуто.

— Если бы я только мог сделать это в стиле Братвы.

— Что тебя останавливает? — приподнял бровь Кристофф.

 

— Мои карманы, — возразил Капуто. — Мне нравится, когда они глубокие. Мертвые боссы и капо означают меньше бизнеса.

— Делай то, что сделал я, — сказал Кристофф. — Жени людей, устрани угрозу.

 

Викинг мысленно показал ему средний палец, так как в присутствии Капуто не стал бы этого делать открыто. Они всегда выступали единым фронтом перед посторонними. И, несмотря на дружеские отношения между двумя боссами, Капуто был и всегда будет аутсайдером.

Капуто задумался.

 

— Переженить пять семей? — в голосе слышался смех, пока он не увидел чертовски серьезное лицо Кристоффа.

 

Викинг сел прямо. Он всегда знал, когда творческий гений Кристоффа сгенерирует что-то хорошее — конечно, это зависело от того, на чьей ты стороне. Кажется, сейчас был один из таких моментов.

 

— У нас в России есть поговорка: неважно, кто напротив, важно, кто рядом. У тебя пять враждующих семей. Люди, которые ненавидят друг друга. Они убили капо без разрешения Комиссии.

 

Глаза Капуто сузились. Технически никто, кроме членов семей, не должен был знать о существовании Комиссии. Но не стал комментировать замечание Кристоффа, а жестом попросил его продолжать.

 

— Твоя проблема очень похожа на то, как в средневековые времена короли, завоевывавшие новые земли, справлялись с местным дворянством. Вместо того, чтобы позволять убивать друг друга

в боях один на один, их женили друг на друге. Таким образом, хотели того или нет, дворяне становились семьей. По прошествии одного поколения семьи становились все более и более сплоченными. Были созданы новые, лучшие, более прочные союзы.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Капуто в последний раз затянулся сигарой.

— Вот так просто?

 

— В общем-то, да. Только вначале ты должен взять под контроль женщин, а затем заставить мужчин подчиниться. Все дело в правильной организации.

 

Викинг показал своему другу еще два мысленных средних пальца. Ублюдок, по сути, использовал эту тактику на нем. Проклятая изобретательность Кристоффа.

 

— Буду иметь это в виду, — сказал Капуто, а затем его лицо потемнело и стало серьезным. — Итак, настоящая причина, по которой я здесь. Слышал, ты искал Торговца Куколками.

 

Викинг напрягся. Этот засранец, кем бы он ни был, приложил руку к похищению жены Сая. Более того, он привез детей в город Кристоффа, чтобы продать в качестве секс-рабынь. С тех пор они его искали и собирались показательно наказать. Он нарушил самое священное правило Кристоффа — не трахать детей.

 

Кристофф небрежно откинулся назад, но Викинг знал лучше. Ликвидировать Торговца Куколками было в списке его приоритетов.

— Что с ним? — спросил Кристофф.

— Я хочу, чтобы ты отступил, — сказал Капуто. — Эта пиявка моя.

— Почему?

— Это личное.

— Не знал, что у тебя личная жизнь.

Глаза Капуто сузились.

— Пошел ты, Романов.

 

Вот дерьмо. Называть Кристоффа так было опасно. Ситуация быстро могла выйти из-под контроля.

 

Викинг встал и небрежно встал между двумя мужчинами, которые выглядели так, будто были готовы сцепиться рогами в любую секунду. Затем произошло нечто труднообъяснимое — оба снова упали на свои стулья.

 

— В этом нет нужды, здоровяк, — сказал Капуто, жестом показывая Викингу сесть. — Мы не собираемся убивать друг друга.

 

— По крайней мере, не сегодня, — согласился Кристофф. — Скажи мне, почему для тебя это личное?

Капуто наклонился вперед.

— Дело не в нем. Дело в девушке, которая на него работает.

 

— Семь, — догадался Викинг. Эта сумасшедшая убийца-мучитель тоже была в их списке. За то, что могла бы спасти его невестку, но в первую очередь за то, что похитила ее. Так что они чувствовали себя неопределенно по поводу нее.

 

— Семь, — подтвердил Капуто.

 

— Не совсем девушка, скорее убийца-психопат, — задумчиво сказал Кристофф. — Мы покопались по ней, чтобы посмотреть, может ли она привести нас к нему. Пока что безуспешно, но мы выяснили, что она была с Торговцем Куколками с тех пор, когда была маленькой девочкой. По слухам, она его самый верный помощник и самый жестокий солдат. Какое у тебя с ней дело?

Губы Капуто сжались.

— У нас есть история.

 

Пока мужчины говорили об истории Капуто, Викинг размышлял о своей собственной. В данной ситуации он думал, что Капуто рехнулся, тратя свое время на сумасшедшую женщину, когда сам женился на своем прошлом. Что делать? Что, черт возьми, делать?

 

Глава 27

Елена

 

Елена кипела от ярости после «тонко» завуалированной угрозы Викинга о расправе над ней, если покинет квартиру. Помешивая кофе, она пыталась бороться с реальностью новой жизни, пытаясь сосредоточиться на счастливой картине, которую нарисовала дочери, когда позвонила ей. И да, брак с Викингом имел свои преимущества.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Девушка была рада, наконец, выбраться из особняка Романова, подальше от этого ужасного винного погреба. Но что теперь? Через три дня жизни как жены Викинга это был главный вопрос на повестке дня. Последние несколько дней он избегал ее, вставая рано и возвращаясь домой поздно, предположительно из-за бизнеса. Не то чтобы она когда-либо спрашивала, куда он идет или что делает. Елена не вчера родилась — члены Братвы не говорили о работе. Никогда. Особенно жене, которой они не доверяли. Тем не менее, хотя его отношение к ней оставалось ледяным, сейчас Викинг обращался с ней лучше, чем Елена могла надеяться, узнав, что он будет держать ее взаперти всю жизнь.

 

Она может заставить это работать. Не лезть на рожон, ища способ остановить Педро. Этот брак был счастливым стечением обстоятельств. Викинг хотел, чтобы Елена притворилась, будто приняла свою судьбу? Она может это сделать. Притвориться довольной маленькой мафиозной женой не составит труда. Она делала это раньше.

Это было тогда, когда тебе было наплевать на своего мужа.

И что?

И что? Ты любишь этого большого ублюдка.

 

Это не имело значения. Она могла поймать все, что Викинг в нее бросит. Елена была экспертом в отбивании крученых мячей.

Раздался звонок в дверь, и она открыла ее, ожидая увидеть Борана или Юрия.

 

Но на пороге оказалась птица другого полета. Это был первый крученый мяч за день. Высокий, худой, в узкой юбке и топе с завязками на шее, который, вероятно, был незаконным в некоторых штатах.

 

— Ты кто? А где папочка? — на лице стоявшей на пороге блондинки появилось ошеломленное выражение.

Выражение, которое Елена собиралась стереть с лица девушки.

— Твой папочка?

Как интересно. Она произнесла эти слова, стараясь изо всех сил не задушить блондинку.

Девушка, закатив глаза, промчалась мимо Елены, оказавшись в холле.

 

— Ты, должно быть, новая домработница, — заявила та в своей безграничной мудрости. Послышался стук собачьих лап, и из-за угла показался Локи. Блондинка побледнела, но затем изобразила фальшивую улыбку. — Привет, песик, ты нравишься Мэнди.

Конечно.

— Тогда почему ты выглядишь так, будто только что проглотила лимон?

Мэнди моргнула.

 

— Эм-м... разве ты не должна предложить мне выпить или что-нибудь в этом роде? Локи зарычал, и девушка вскрикнула.

Елена погладила пса.

— Хороший мальчик, — он заслужил дополнительное собачье печенье.

Мэнди, притопывая ногой, приподняла бровь.

 

Ах да. Девушка ожидала, что ей подадут выпить. Елене пришлось очень глубоко копнуть, чтобы найти в себе силы улыбнуться. Она пошла на кухню и взяла первое, что увидела. Это был энергетический напиток, имевшийся у Викинга в запасе. Превосходно. Затем немного встряхнула банку — ладно, чуть больше, чем немного — и вернулась к Мэнди. Та все еще стояла в холле, внимательно глядя на Локи. Елена, встряхнув банку еще раз на всякий случай, открыла и распылила все содержимое на блондинку. Мэнди издала еще один вскрик, будучи облитой энергетическим напитком «Монстр» с ног до головы.

 

— Что ты…

 

О нет, она не могла спросить ее об этом. Схватив девушку за руку, Елена подтолкнула ее к двери, открыла ее и вышвырнула ту вон из квартиры. Мэнди едва не упала с лестницы, когда уходила. Боран, стоявший возле частного лифта, разговаривал по телефону. На его губах появилась ухмылка. Ублюдок. Он точно знал, для чего сюда пришла Мэнди, и мог ее остановить.

 

Показав ему средний палец, Елена захлопнула дверь.

 

Было ли справедливо, что она вымещала свой гнев на Мэнди? Возможно, нет. Чувствовала ли она угрызения совести? Ни капли.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Снова оказавшись вдвоем в квартире со своим четвероногим другом, Елена, убрав беспорядок

 

в холле, упала на диван. Прошел час, а она все еще обдумывала утренние события. Закипающая в ней ярость боролась с рациональной стороной, которая еще час назад решила, что лучший способ выжить в этом браке — плыть по течению. За исключением того, что эта девушка казалась первой волной прилива, которая затопила бы Елену, если бы она не вытащила пробку.

 

Вытащила пробку? Ты имеешь в виду, построила целую плотину.

Иногда ей хотелось заглушить свой внутренний сарказм.

 

Пришло время занять твердую позицию. Елена должна была сделать это для себя, для своей дочери как образец для подражания и для каждой женщины на этой проклятой планете, которой когда-либо изменяли.

 

Викинг может иметь право злиться на нее. Он может даже хотеть наказать Елену, запереть, лишить еды, но ему не удастся жениться на ней, произнести клятвы верности, а затем сбиться с пути истинного, переспав с другой женщиной. Черта с два. Хуже того, он ожидал, что Елена будет сидеть дома, играя послушную жену. Ха!

 

Как будто вселенная согласилась с ней, потому что спустя час на пороге стояла Катя. Позади нее Елена могла видеть Юрия, очевидно привезшего ее.

— Я купила тебе одежду, — сказала Катя.

Елена впустила ее, удивленно посмотрев на сумки, которые Катя держала в руках.

 

— Одежду? Мне? — она прекрасно помнила, что, когда оказалась в особняке Романова, на ней ничего не было. На самом деле, если бы не парень по имени Артист, который дал ей свой пиджак, Елена была бы совсем обнаженной.

 

— Мне нужно было выбраться из дома, — заявила Катя, растянувшись на удобном диване перед телевизором.

— И ты решила пройтись для меня по магазинам?

Улыбка Кати задрожала.

 

— Мне нужно было сделать что-нибудь полезное, чтобы выбросить кое-что из головы. Елена не могла не вспомнить те времена, когда утешала Вики после того, как ее девочка

пережила тяжелый период. А в особняке Морелли их было достаточно.

— Не выбрасывай эту мысль из головы. Для начала я сделаю тебе горячее какао.

— С маленькими зефирками? — спросила Катя с надеждой.

 

— Само собой разумеется, — улыбнувшись, ответила Елена. Приготовив для них напитки, она села напротив Кати.

 

Затем Катя неожиданно сказала:

 

— Я думаю, он женится на ней и отошлет меня. — бедная девушка казалась опустошенной. Елене не нужно было спрашивать кто такой «он». Ей потребовалась всего секунда, чтобы

понять это, увидев Катю с Кристоффом в одной комнате. Девушка была безнадежно влюблена, до чертиков. С другой стороны, печально известный лидер Братвы казался ее противоположностью. Елена не могла сказать, обожал ли он Катю, был ли от нее в восторге, страстно ли влюблен или же полностью лишен каких-либо чувств. Его щиты были крепко подняты.

— На ком по-твоему он может жениться? Катя хмуро посмотрела на нее.

 

— Знаешь, я была одновременно счастлива и зла на тебя, когда Викинг на тебе женился. Ага.

— Объясни.

 

— Я была счастлива, потому что действительно думаю, что вы двое заслуживаете второго шанса. К тому же Анника — ужасный человек. Она пробыла у нас всего неделю и за это время успела оскорбить весь персонал своим злым языком. Ей невозможно угодить. То, как ты относишься

к своим подчиненным, говорит о тебе больше, как о человеке, нежели о начальнике. Это одна из вещей, которые мне однажды сказал Кристофф. — Катя закатила глаза, ее любовь к нему была очевидна. — Он большой любитель вдохновляющих и тактических вещей. Он заставлял меня читать в его библиотеке все, что касалось человеческого мышления.

 

Елена отхлебнула какао.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— Не могу представить Кристоффа Романова человеком слова, — призналась она. — Он больше похож на человека, который полагает, что добрым словом и пистолетом можно добиться гораздо большего, чем одним только добрым словом.

Катя едва не подавилась какао от смеха, которое окрасило ее губы в цвет мокко.

— Ты серьезно только, что процитировала Аль Капоне?

— Я удивлена, что ты знаешь эту фразу.

 

— Мой дядя Дэймон одержим гангстерами. Он даже назвал своего питомца-птицееда Готти

 

(прим.: знаменитый американский гангстер).

 

Даже Елена, живя изолированной жизнью у Морелли, слышала о сумасшедших близнецах и их обширной коллекции экзотических домашних животных.

 

— Теперь, раз уж ты упомянула о них... эта история об их горилле-убийце. Она правдива? Катя ухмыльнулась и сделала вид, что запирает свои губы на ключ.

 

— Счастливчик Лучиано? Извини, на моих губах печать молчания, и я не могу говорить ни о каком обезьяньем деле. Однако могу сказать, что знаю об их животном царстве больше, чем они хотели бы, чтобы я знала, но не так много, как мне хотелось бы знать.

— Это все совершенно бесполезно.

— О, я собираюсь быть полезной сегодня вечером. Не переживай.

Елена почувствовала себя неблагодарной стервой.

— Прости, я не это имела в виду. Еще раз большое спасибо за одежду и...

Катя отмахнулась.

— Забудь об этом. Я имела в виду, что вытащу тебя! — уверенно заявила она.

— Ты? — Елена не была в этом так уверена. На лице Кати появилась решимость.

 

— Да. Почему мы должны оставаться дома и быть несчастными, если можем устроить девичник и разделить наши страдания друг с другом?

 

В этом был смысл. Странно, но не хотелось слишком много думать об этом. За исключением одной вещи.

— Я никогда раньше не была на девичниках.

 

Большие голубые глаза уставились на нее, заставив Елену чувствовать себя жучком под микроскопом.

— Никогда?

 

— Никогда. Лоренцо бы этого не допустил. — Не то, чтобы у нее остались подруги, с которыми можно было бы провести девичник после того, как он, по сути, запер ее в особняке Морелли.

 

— Кристофф не разрешил мне проводить их, пока мне не исполнился двадцать один год. Почему-то Елена сомневалась, что его мотивация была такой же, как у Лоренцо. Одной из

причин, по которой Лоренцо запрещал ей выходы в свет, было то, что боялся, что она раскроет его секреты. Тем более, если выпьет.

Елена поставила кружку.

 

— Кроме того, в восемнадцать я стала мамой. И все дальнейшее время я была в значительной степени занята сменой подгузников и подогревом бутылочек. Для вечеринок не было времени.

 

Да она и не хотела. Вики была всей ее жизнью, единственным осязаемым доказательством проведенного ею времени с Викингом. Дочь была связующим звеном между ними.

— Так значит, ты никогда не напивалась? — спросила Катя с блеском в глазах.

— Не-а.

 

Было много вещей, которых Елена никогда не испытывала. Вещей, которые девушки ее возраста, молодые, беззаботные и неугомонные, могли делать, даже не задумываясь. Она испытывала приступы зависти, узнавая о бывших одноклассниках, которые поступали в колледжи, путешествовали по миру или выходили замуж за свою школьную любовь. В самый худший момент, вовремя еще одной холодной и одинокой ночи, держа на руках ребенка, с усталостью, наполнившей воспаленные глаза, Елена даже винила в этом свою маленькую девочку. Это воспоминание все еще вызывало стыд и сожаление. Потом были времена, когда она винила во всем вселенную.

Катя вскочила с дивана с широкой улыбкой на лице, вытащила телефон и начала печатать на нем как сумасшедшая.

 

— Будь готова к сегодняшнему вечеру. Тебе понравится тема этого месяца, — заявила Катя.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— Тема?

— Угу. Каждый месяц один из нас выбирает дресс-код. В этот раз была моя очередь.

— И какая же тема? — несмело спросила Елена.

 

— Леопард. Я определенно вижу тебя в этих пятнах. Мы даже будем рычать! Рычать? Елена поморщилась. Это было похоже на грандиозную ошибку. Во что она

ввязалась?

 

Глава 28

Елена

 

Катя была права — сидеть дома и хандрить из-за Викинга не шло Елене на пользу. На самом деле в крови бурлило волнение от перспективы красиво одеться — пусть даже это будет маленькое платье с леопардовым принтом — и провести ночь на танцполе.

 

— Я не уверена, что это подходящий наряд для меня, — сказала Елена самым вежливым образом. Облегающее платье крепко обнимало изгибы и подчеркивало пышную грудь.

 

— На тебе это смотрится изумительно, — категорично заявила Катя, расчесывая волосы Елены, пока те не заблестели и не рассыпались по плечам волнами. Единственным макияжем, которым она воспользовалась, была тушь и блеск для губ.

 

После этого Елена держала при себе любые замечания. В любом случае это казалось бесполезным. Катя заявила, что они идут на вечеринку, и с тех пор практически взяла над ней руководство. Девушка переодевалась трижды, пока не осталась довольна своим внешним видом. Мало того, также пришлось поменять пять пар обуви. У Елены не хватило духу сказать, что поклялась никогда больше не носить туфли на шпильках. Волнение Кати отразилось на ней, и Елена просто плыла по течению. Альтернатива заключалась в том, чтобы провести еще одну ночь в одинокой квартире, ожидая, пока не появится вечно недовольный и ворчащий на нее Викинг.

 

Итак, они вышли, спустились вниз по лестнице в «Flux», который располагался на другой стороне здания. По словам Кати, это было самое жаркое место в городе, и судя по длинной очереди за углом, она не преувеличивала. Они пронеслись мимо длинной вереницы людей, стоящей у входа.

Елена удивилась, обнаружив, что за столиком их уже ждут друзья Кати. Увидев Томми и Тесс, которые выглядели готически шикарно в кожаных штанах и леопардовых майках, она почувствовала себя бомжом.

Катя прогнала Борана.

 

— Уходи. Просто оставь нас в покое, чтобы мы могли повеселиться. Блин, помнишь это слово

 

— веселье?

Парень ухмыльнулся.

 

— О, я умею веселиться, маленький чертенок. Просто по моему представлению это не включает в себя охрану вашего девичника.

 

— Это не девичник, — возразил Томми, закатив глаза, и леопардовая бандана приподнялась вместе с бровями. Из них четверых он выглядел наиболее потрясающе, как будто только что сошел с подиума.

 

— Конечно.

 

Боран, покачав головой, пошел прочь, скользнув оценивающим взглядом по группе женщин за соседним столиком. Они явно пялились на его задницу. Елене хотелось сказать, что он на самом деле был задницей.

— Говорят, он игрок, — сказала одна из женщин.

Ее подруга, блондинка с внешностью черлидерши, закатила глаза.

— Разве большинство горячих парней не играет?

 

— Не так, как он. Он делает ставки со своими друзьями на то, насколько далеко сможет заставить кого-то выполнять его приказы. Иногда он даже не трахает тебя, просто так заводит, что ты делаешь все, что он говорит.

 

Затем они начали обмениваться новыми сплетнями о Боране и его причудах. Лицо Кати помрачнело.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— Фу, они бы смутили весь женский род, — когда Елена взглянула на нее, то объяснила. — Я не хочу слышать о сексуальной жизни Борана. Он мне как брат. Большую часть времени надоедливый старший брат, но все же. Я знаю его практически всю свою жизнь, как и других ребят. Хотела бы я, чтобы они дали мне больше свободы? Конечно. Хотела бы иногда надрать им задницы за то, что они отпугивают моих парней? Определенно. Жизнь была бы намного лучше без охраны, которая окружает меня все время, как стена. Чего не хватает, так это появления близнецов.

— И Викинга, — добавила Елена.

 

Она бы не позволила ему ворваться сюда и затащить обратно в свою квартиру, просто, чтобы испортить вечер.

 

— Близнецы на другом конце города, — вмешалась Тесс. Томми покачал головой.

— Ты все еще отслеживаешь их?

— Конечно, — заявила Тесс, словно это было самое обычное дело.

Елена ждала, что девушка объяснит. Когда этого не произошло, то спросила:

 

— И почему ты это делаешь? Тесс убрала телефон.

— Не могу тебе сказать. В конце концов, ты новая жена Братвы. Я еще не знаю, предана ли ты девочкам.

 

— И мальчику, — раздраженно сказал Томми. — Нам действительно нужно переименовать эту ночь.

 

— Ты боишься, что я настучу на тебя? — удивленно спросила Елена. Видимо, Тесс не знала, как она попала в романовскую Братву.

Тесс наклонилась к ней ближе.

 

— Возможно. Я еще не видела тебя с твоим муженьком. Может быть, ты так им очарована, что тут же сдашь ему все наши секреты.

 

— Я однозначно уверена, что это не так, — сухо сказала Елена.

Катя закатила глаза.

— Тесс следит за ближним кругом для того, чтобы узнать, не приближаются ли они к ее

сестре.

— Эй! — закричала Тесс и ударила Катю по ноге.

 

— Не волнуйся. Твой секрет со мной в безопасности, — заверила ее Елена. — И можешь быть уверена, что я не очарована ни одним мужчиной, тем более Викингом.

 

Тесс оживилась.

— Правда? Медовый месяц уже закончился? Он стал злюкой почище Дарта Вейдера? Так

скоро?

Елена не совсем понимала, что она имела в виду, но суть поняла.

 

— Ну, он вроде запер меня в ледяном погребе, лишив приличной еды, а потом, не спрашивая, надел кольцо мне на палец.

 

— Я слышала любовные истории и похуже, — заявила Тесс, заставив Елену усомниться в ее рассудке. В этой истории не было любви.

— Поддерживаю, — сказал Томми, делая еще один глоток своего напитка.

 

Над столом раздался коллективный вздох. Когда Елена бросила на него беглый взгляд, ответила Тесс.

— Мальчик Томми печально известен своими неудачными свиданиями.

 

— Не могу сказать, что понимаю, — призналась Елена. — Я встречалась только с Викингом.

 

И посмотрите, чем это обернулось.

Непроизвольный смех вырвался из горла, ей нужно было еще выпить.

 

Томми, словно прочитав мысли Елены, сделал официанту вращательное движение. Она не знала, что это значит. Это могло означать как еще один бокал, так и целую бутылку.

— Могло быть и хуже, — заявила Тесс. — До встречи с Лукой я встречалась со своим

 

бывшим профессором из колледжа, который украл мою работу и продал ее «Биг Фарме» (прим.: Big

 

Pharma — термин используется для обозначения мировой фармацевтической промышленности).

 

Затем у него хватило наглости заявить, что я должна быть благодарна, поскольку я, — она сделала воздушные скобки, — «не имела никаких деловых навыков и вела себя странно».


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Елена тоже видела в ней странности, но благоразумно держала рот закрытым. Катя, однако, не намерена была этого делать.

 

— Ты странная, Тесс, и мы любим тебя за это. Тесс просияла.

 

— Я тоже люблю тебя, розовая пантера. И знаю, что я не совсем обычная девушка. И слава Богу, быть нормальным — это скучно. Тон профессора указывал на то, что женщинам не хватает мозгов, чтобы производить расчеты.

— Это было грубо, — согласилась Елена.

— У меня завтра вечером свидание, — сказала Катя.

— Правда? А что насчет Кристоффа? — спросила Елене.

— А что насчет него? Он едва замечает мое существование.

— Это отстой, — сказали одновременно Елена и Тесс.

 

Было замечательно просто высказывать свое мнение, зная, что никто не будет противостоять ей. Какая невероятная свобода. Может быть, Елене нужно постоянно носить с собой фляжку.

Катя играла вишенкой в своем напитке.

 

— В любом случае, я решила перестать ждать, пока он меня заметит. Быть капитаном своего корабля и все такое.

Томми присвистнул.

— Иди, Катя!

 

— Тише! — Катя взглянула на Борана, стоявшего в нескольких метрах от нее. — Я вроде как не сказала Кристоффу. Не хочу, чтобы он начал проверять парня, а затем, обнаружив всевозможные недостатки, помешал моему свиданию. Или, что еще хуже, послал со мной охрану.

Тесс, опершись локтями на стол, наклонилась вперед, выглядя сосредоточенной.

— Тебе нужно, чтобы я отвлекла его?

Елена хотела спросить, как она это сделает, но Катя покачала головой.

— Нет. Я сказала ему, что иду к подруге позаниматься уроками. Затем я улизну.

 

— Просто убедись, что он не какой-нибудь чудик, — посоветовал Томми. — Мне попадалось несколько сумасшедших. Давай посмотрим — пока что у нас есть Человек-Попугай, Дыхание Канализации и Капитан Воробей.

 

— Джонни Депп горяч, так что это не могло быть так уж плохо, — предположила Елена. Томми посмотрел на нее с жалостью.

 

— Мало того, что этот парень не был похож на горячего актера, так еще и хотел, чтобы я сыграл Капитана Крюка. С настоящим резиновым крюком, если ты понимаешь, о чем я.

— Не надо визуализировать, — проворчала Катя.

— И это только первое, что приходит в голову, — сказал Томми.

 

По мере того, как длился вечер, Томми придумал еще несколько примеров. Некоторые из них заставили съежиться, некоторые — смеяться, но больше всего они заставили Елену почувствовать себя частью клуба. Она бы не променяла свою девочку ни на что. Если бы пришлось делать это снова и снова, она бы все равно предпочла стать молодой мамой, будучи подростком. Но прямо сейчас, в этот момент, часть Елены, о которой она даже не подозревала, ожила. Она жаждала человеческого контакта, дружбы и всего, что с этим связано. Эти люди были близки, и она считала честью быть частью этого.

 

По мере того, как вечер продолжался, Елена, не привыкшая к алкоголю, быстро опьянела и погрузилась в истории своих новых приятелей. Родители отреклись от Томми после того, как он признался в своих предпочтениях. Катя была веселой феей, которая пережила рак после того, как стала сиротой в юном возрасте. Тесс, компьютерный фанат, как она себя назвала, принадлежала к совершенно новому мировому порядку. Елена была убеждена, что девушка оказалась на расстоянии одного чрезвычайного лабораторного происшествия от того, чтобы стать суперзлодейкой и захватить мир.

Елена подняла бокал в сторону Тесс.

 

— За твою возможность изменить мир по одному IP-адресу за раз! Тесс дала ей пять, пролив зеленую жидкость на стол.

— За мир во всем мире, во главе которого буду я!


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— Я бы проголосовала за тебя, — невнятно проговорила Елена. — Не за бывшего мудака-профессора. Опять же, по крайней мере, он всего лишь украл твою работу, Лоренцо же украл мою жизнь! Ублюдок.

— Ублюдок! — согласились они хором.

 

Укрепленная их поддержкой и расслабленная после очередного «Космо», Елена продолжила.

 

— Он шантажировал, чтобы я вышла за него замуж. Потом практически запер меня. Я все время находилась под наблюдением. Должна была есть то, что он говорил, одеваться так, как он любил, и разговаривать только с теми людьми, которых он одобрял. — Елена вздохнула, вспомнив те дни. — Глупая! Я думала, что если скажу ему, что беременна от другого парня, то он меня отпустит,

 

— она икнула и посмотрела своему отряду в глаза. — Он не отпустил меня, — пояснила она на тот случай, если они еще не поняли эту часть.

Катя выглядела потрясенной.

 

— Я понятия не имела... То есть, я подозревала, что что-то не так. То, как ты смотришь на Викинга… Только слепой не заметит, что ты в него влюблена. К сожалению, мужчины глупы. Особенно когда они злятся, но...

 

Увидев, что девушки и Томми сочувственно смотрят на нее, на Елену словно кто-то вылил ведро ледяной водой.

Она подняла руку.

 

— Остановись, пожалуйста, — ей, наверное, стоит бросить пить. И она это сделает. Сразу после этого бокала восхитительного сливочного Бейлис. — Ты не можешь ему сказать. Ни один из вас. Никогда.

Глаза Кати смягчились.

 

— Твой секрет будет в безопасности с нами. Мы бы никогда так не предали твое доверие. Но не думала ли ты просто сказать ему, объяснив, почему ты...

 

— Нет. И я не буду этого делать. То есть, да, конечно, я думала над этим. — Елена не могла сдержать горький смех. — Миллион раз представляла наше воссоединение. Я во всем признаюсь, он умоляет меня о прощении, но это версия Диснея. В реальной жизни, как только Викинг начинает злиться, то теряет контроль. Я не могу рисковать, чтобы он раскрыл мой секрет и использовал его против Морелли. Клан Морелли большой. Его щупальца простираются от Западного до Восточного побережья. Что, если Лоренцо сдержит свое обещание даже из могилы?

 

— Ну, это отстой, — сказала Тесс, допивая очередной бокал. — Но не волнуйся, дорогая, на наших губах печать молчания. Кроме того, не думаю, что утром я хоть что-нибудь вспомню.

 

Елене понравилась эта мысль. Амнезия от алкоголя сейчас казалась неплохим вариантом. Допив бокал, она едва вспомнила, о чем они говорили.

Когда из динамиков зазвучала песня Леди Гаги «Just Dance», глаза Кати загорелись.

— Да! Давайте просто потанцуем, — чуть не завизжала она.

 

Пол под Еленой, казалось, покачнулся. Странно. Медленно ставя одну ногу перед другой, она вышла на танцпол.

 

Елена хотела верить словам песни — все будет хорошо, просто нужно танцевать. Прежде чем она осознала это, была окружена морем врезавшихся в нее тел. Краем глаза Елена заметила, как какой-то парень заигрывает с Катей. Затем Боран сделал правый хук, и чмошник упал. Хорошо для него.

 

Чуть позже кто-то дернул Елену за руку и попытался утянуть ее. Голова была тяжелой, а глаза закрывались, поэтому она не могла разглядеть темную фигуру. Все, что она знала, это то, что он портил весь кайф.

 

— Уходи, — промямлила она. Странное ощущение охватило ее, когда попыталась вырваться,

 

и Елена подняла руку к виску, когда мир вокруг начал вращаться. Наконец рука отпустила, и призрачный человек исчез.

 

Закрыв глаза, она отдалась ритму ночи. Всего на одну ночь Елена могла забыть обо всем. Когда она снова открыла глаза, то посмотрела в самые красивые бледно-голубые глаза, которые когда-либо видела. В море красочно одетых людей Викинг выделялся своими черными джинсами и серой футболкой.

 

Когда кто-то толкнул Елену в спину, его глаза загорелись. Он притянул ее к своей груди. Викинг выглядел таким сексуальным, что девушка хотела его съесть.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— Что, черт возьми, мне с тобой делать? — прорычал он.

 

— Я надеюсь, что слово «делать» здесь — ключевое. Его глаза загорелись.

 

— Ты пьяна, не так ли?

Она погладила его по груди.

— Мне нравятся твои мышцы, они такие твердые и сильные. Я хочу облизать их.

— Пьяная в стельку.

 

Вздохнув, она положила голову ему на грудь. Заигравшая медленная песня заставила ее покачиваться напротив него. Разноцветные огни раздражали глаза, поэтому она закрыла их. Как только ее окружила темнота и мир перестал вращаться, Елена расслабилась.

 

— Я никогда не танцевала после тебя, — призналась девушка. — Никогда после тебя не целовала другого парня. Я сдержала свое обещание.

 

Смешок сорвался с ее губ. Это прозвучало глупо, совсем не похоже на грозную взрослую женщину. Ей нужно было исправить это.

И она взревела.

 

Глава 29

Викинг

 

Слова Елены ударили его по всему телу. Она никогда не спала с Морелли? В этом не было никакого смысла. Затем она, мяукнув, как котенок, обмякла напротив его груди.

Викинг замер.

— Что ты только что сказала?

 

— Я никогда не играла в капитана Крюка с Вики, — она казалась несчастной. Схватив за подбородок, он запрокинул голову девушки.

 

— Нет, до этого, — уточнил он. Голова Елены запрокинулась, и он положил ее себе на плечо.

 

— Мне нравятся пираты, — невнятно пробормотала она, по-прежнему не открывая глаз. Подхватив девушку на руки, Викинг понес ее через весь танцпол, на заднюю парковку в

машину. Юрий тронулся, стоило Викингу закрыть дверь.

 

Елену, должно быть, разбудил холод, потому что она внезапно открыла глаза. Веки у нее все еще были тяжелыми. Она стала ерзать у него на коленях в поисках удобного места для своей задницы поверх его паха.

— Перестань ерзать, — прорычал он.

 

Конечно же, Елена его не послушалась. Не раньше, чем добралась до твердого как камень члена, который требовал внимания. Схватив ее за задницу, Викинг нажал кнопку, чтобы закрыть окно между ними и Юрием.

Елена, уткнулась носом ему в шею, затем поцеловала.

— Если ты не прекратишь это делать, я трахну тебя прямо здесь и сейчас.

 

Викингу было все равно, что она наполовину пьяна. Он устал держать на поводке своего внутреннего зверя, устал принимать во внимание ее чувства. Он был тверд, как гвоздь и хотел вбиваться в нее до тех пор, пока завтра она не сможет ни сидеть, ни ходить.

— Хорошо, — вздохнула она.

Он не промахнется с такой пьяной соблазнительной женщиной как Елена.

 

Вернувшись в квартиру, Викинг отнес ее в ванную и снял с нее одежду. Узкую леопардовую юбку и топ было снять легче, чем он думал. Он вымыл ей голову и зарычал, когда обнаженное тело продолжало прижиматься к нему. Ее глаза были полуоткрыты, и Викинг подозревал, что Елена вряд ли осознает, что происходит. Его ярость усилилась, когда подумал о том, что могло бы случиться этой ночью, если бы Боран не связался с ним. Какой-нибудь мудак мог причинить ей боль.

Когда ее лицо порозовело, он завернул Елену в огромное белое полотенце и отнес обратно в спальню. Без тепла от горячего душа девушка начала дрожать. Ее глаза все еще не были ясны, но он видел, как она оценивает его взглядом. Черт, Викинг был твердым только от того, что она смотрела на него, будто хотела попробовать.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Он снял с себя одежду и, уложив Елену под одеяло, прижался к ней сзади. Дрожь сразу прекратилась. Ледяные пальцы ног прижались к его икрам. Еще раз вздохнув, Елена расслабилась напротив него, чего он не мог сказать о себе. Его жена, может быть, и устала, но он — нет. Его член, прижатый к ее заднице, оставался твердым и кричал от боли. Восхитительный аромат окутал его, и Викинг не мог не поцеловать ее лопатку. Глупая ошибка. Простого поцелуя было недостаточно. Только не с ней. Поймав себя за размышлениями о том, следует ли ему трахнуть ее сзади или в миссионерской позе, Викинг выругался и заставил себя лежать неподвижно.

 

«Разум сильнее тела. Гребаный разум сильнее тела».

 

Он повторял это снова и снова, пока, наконец, не почувствовал, что напряжение начинает покидать тело. Его глаза почти закрылись, когда Елена захныкала. Возможно, ей снова стало холодно. Викинг притянул девушку к себе ближе, но ее беспокойство не исчезло. Затем она начала говорить во сне. Он почти забыл о том, что она это делает.

— Забрал ее…

Он нахмурился, когда она монотонно повторяла имя их дочери.

Елена ахнула.

— Не забирай ее. Нет, нет, нет.

 

Викинг повернул ее к себе лицом. Теперь ее глаза были широко открыты, но она, казалось, не замечала его. По лицу Елены текли слезы.

 

— Он забрал ее, — выдохнула она. — Не забирай мою маленькую девочку. — ее глаза были огромными, наполненными слезами, когда она все еще находилась в объятиях кошмара.

— Проснись. — он нежно потряс ее за плечо.

 

— Что угодно, — прошептала она. — Я сделаю все, что ты захочешь. Надену все, что захочешь. Сяду на диету. Верни ее. Пожалуйста, верни ее. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…

Викинг не мог заставить ее проснуться. Через некоторое время Елена снова заплакала. Он обнимал ее, пока она рыдала у него на груди. Ему не нужно было уметь читать мысли, чтобы понимать, о чем идет речь.

 

Разве ты не этого хотел? Видеть ее в боли?

 

Да…

 

Тогда почему ее рыдания разрывали ему сердце? Почему они делали его кровожадным? Почему они заставляли Викинга желать за нее отомстить, хотя именно Елена его предала?

 

— Надеюсь, оно того стоило, — сказал он хриплым голосом. — Надеюсь, эти модные автомобили, большой особняк и власть, которая была с этим связана, того стоили.

 

Когда она снова заплакала, Викинг впервые задумался, была ли ее жизнь с Лоренцо такой прекрасной. Тот был известен своим скрытным и странным образом жизни, а также был известен как доминирующий ублюдок с проблемами контроля. Судя по всему, он контролировал не только семейный бизнес Морелли, но и свою жену. Это была самая жестокая вещь в мире — держать ребенка вдалеке от матери. Если бы Викинг был немного большим засранцем, то сам бы подумал об этом, но он не мог. Он никогда бы не смог причинить этим боль своей дочери. И хотя Викинг никогда бы не признался об этом вслух, он также никогда не смог бы использовать этот козырь против Елены.

 

Он помнил, как хорошо им всегда было вместе. Ему нравилось, как она прижималась к нему,

 

и в то же время обижался на нее. Его также задевало то, что Елена выбрала деньги и власть вместо него. Но больше всего Викинг ненавидел себя за то, что все еще любил ее.

 

Елена

 

Она проснулась с ужасной головной болью. Держась за голову одной рукой, Елена медленно пыталась открыть глаза, на которых, казалось, сидел слон. Когда ее взгляд сфокусировался, то обнаружила, что смотрит в прищуренные бледно-голубые глаза.

— Рад, что ты, наконец, проснулась.

 

Викинг выглядел безупречно, одетый в черный костюм. Это только заставило ее почувствовать себя еще более растрепанной. Расправив на себе одеяло, Елена села в постели, опершись спиной на подушку и пытаясь выглядеть хоть немного пристойно.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— Интересная была ночь. И что он имел в виду?

 

— Гм, да. Думаю, я не создана для того, чтобы пить. На самом деле, думаю, что больше не буду пить до конца своей жизни.

В его глазах появилось странное выражение.

— Я не говорил о том, что ты напилась в стельку.

Она вздрогнула.

 

— Ну… — этого нельзя было отрицать. — Мне кажется, нам нужно держать это втайне от Вики. Ей не пойдет на пользу знать, что ее мать была пьяницей.

— Я говорил о твоем сне.

Мир на секунду перестал вращаться.

 

— Что ты имеешь в виду? — о, Боже. Что она ему сказала? Елена ломала голову, пытаясь представить, но понятия не имела, что это могло быть. Время от времени у нее случались разговоры во сне. Она не могла вспомнить, когда в последний раз ей кто-то об этом говорил, потому что со времен Викинга не проводила ни с кем ночь.

 

— Ты сказала кое-что интересное.

Елена подтянула вверх одеяло и согнула колени.

 

— Что бы я ни сказала во сне, ты не можешь относиться к этому серьезно. Мне, наверное, снились какие-то глупости.

— Как по мне, так это больше походило на кошмар.

 

Это было еще хуже. Тем не менее, она попыталась улыбнуться, хотя улыбка вышла явно натянутой.

 

— Ну, эм-м, если это все, то я хочу принять душ. Поэтому… — просто уйди, пожалуйста. Викинг скрестил руки на своей широкой груди. Плечи Елены поникли. Она знала эту позу,

которая означала, что он никуда не уйдет, пока не получит некоторые ответы.

 

— Перед кошмаром, когда я вытащил тебя из этого клуба, ты сказала мне, что никогда не спала с Морелли.

Ее пульс участился. Это было плохо. Что еще она ему сказала?

— Я была пьяна и...

 

— Лоренцо получил ножевое ранение в одно из бедер, — сказал Викинг, его глаза удерживали ее на месте, заставив поежиться. — Я полагаю, это оставило красивый шрам. На каком бедре он был?

 

Почему он не мог отпустить это? Елена умирала изнутри, желая рассказать ему. Рассказать ему все, чтобы Викинг понял ее и простил. Но она не могла. Прошло шестнадцать лет с тех пор, как расцвела их любовь. Викинг мог измениться в чем-то, но не так уж сильно. Он был и всегда будет тем парнем, который мстит за тех, кого любит. Это также означало, что он попытается отомстить за нее, начав охоту за другими Морелли. Елена не могла этого допустить. Достаточно было одного Морелли, чтобы, убив Вики, заставить ее замолчать.

 

— Я задал тебе вопрос, — в его голосе было слышно нетерпение.

— На левом, — выпалила Елена. Это был шанс пятьдесят на пятьдесят, верно?

Викинг покачал головой.

 

— Я только что это придумал. Его не ранили ножом в бедро. Вот дерьмо. Она облажалась, да?

— Я не знаю, что ты пытаешься...

Он наклонился и схватил ее за подбородок.

— Скажи мне гребаную правду, сейчас же.

 

Видимо, все отрицать было бесполезно. Но это не означало, что она не сможет вывернуться, не позволяя ему приблизиться к секрету Лоренцо.

 

— Хорошо, это правда. Мы никогда не спали вместе. — Елена видела, как в голове Викинга закрутились колесики. — Я его не привлекала.

— Человек должен быть мертв для этого.

 

Тихие слова заставили ее на мгновение закрыть глаза. Никогда в жизни она не чувствовала себя более желанной, чем в присутствии этого парня. Никто не зажигал огонь в ее венах так, как это мог сделать Викинг. Елена отдала бы почти все, чтобы он снова посмотрел на нее так, без тени


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

подозрения, затуманившего его взгляд. Но она не могла. Некоторые секреты должны были быть унесены в могилу.

 

— Лоренцо нравилось стройное, очень миниатюрное телосложение, — честно сказала она. Он находил ее сорок шестой размер слишком большим, пытаясь посадить на диету, потому что у Морелли было определенное представление о том, как должна выглядеть его жена. Когда Викинг не выглядел убежденным, Елена добавила. — Ты ведь знаешь, что он женился на мне, чтобы досадить тебе, верно?

 

Как будто напоминание о ее браке что-то переключило в нем. Викинг попятился от нее.

 

— Как я могу это забыть? — он схватил свой пиджак с комода и снова посмотрел на нее. — Не жди меня сегодня вечером домой.

 

— Где ты будешь? — спросила она прежде, чем поняла это. Елена не хотела показывать, что этот вопрос преследовал ее каждую ночь. У него не было причин быть ей верным. Викинг так часто повторял, что задача его жизни — сделать жизнь Елены несчастной и трахаться за ее спиной с кем попало был бы лучшим способом причинить боль. Но если Викинг думал, что она будет одной из тех жен, которые закрывали глаза на то, что муж изменял ей, то должен дважды над этим подумать.

Он надел пиджак, не сводя с Елены глаз.

— В клубе. Стриптиз-клубе. Там меня ждут люди.

— Люди? Ты имеешь в виду женщин?

— Это стриптиз-клуб, так что да, там будут женщины.

 

Невозможно было не заметить радостный сарказм в его голосе. Елена внимательно посмотрела на него.

— Понятно.

Викинг приподнял бровь.

 

— Что? Ты ведь действительно не ожидала от меня эту хрень с верностью? Единственная причина, по которой мы женаты, это Вики.

 

Что ж, Елена была немного ревнивой. Возможно. Иногда. Она не могла не почувствовать, что он был слишком самодоволен, используя эту ее слабость.

 

Ну, в эту игру могут играть двое. Елена пожала плечами.

— Конечно. Я имею в виду, ты прав. Развлекайся. Я поступлю также, — улыбнулась она.

 

Сейчас. Сейчас… Викинг прищурил глаза.

 

— Что, черт возьми, это должно значить?

Елена сбросила одеяло и потянулась. Его взгляд упал на ее грудь. О, я люблю вас, девочки.

 

— Только то, что я полностью согласна с этим соглашением до тех пор, пока ты помнишь, что то же самое касается и меня.

 

Викинг замер.

— Что это должно означать?

 

Она не стала напоминать ему, что он повторяется. Бедный парень уже приобрел красивый красный оттенок.

— Все просто. Что я тоже буду ходить на свидания.

 

— Я убью этого ублюдка! Только назови мне его имя. На этот раз сузились ее глаза.

 

— Это не кажется справедливым, не так ли? Ты изменяешь мне, а я просто должна это принять? Ты это хочешь сказать?

 

Смех вырвался из его груди. Елена могла видеть точный момент, когда его ярость была аккуратно вложена обратно в бутылку.

Интересно.

 

Елена вскрикнула, когда он толкнул ее на кровать. В следующую секунду Викинг уже лежал на ней сверху, и ласкал пальцами соски. Проник языком в рот Елены, пожирая и заставляя забыть, из-за чего они ссорились. Заставляя забыть даже свое имя.

Затем Викинг оторвался от Елены, поправляя пиджак.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— Не знаю, с чего ты взяла, что эти отношения между нами когда-нибудь будут справедливыми, — сказал он. — Есть только одно правило, основное правило власти — кто сильный, тот и прав. Если я когда-нибудь увижу, как ты прикасаешься к другому мужчине, я сниму с него кожу живьем.

 

С этими словами и ухмылкой, заставившей ее волосы на затылке встать дыбом, он ушел.

 

Глава 30

Елена

 

Кто сильный, то и прав? Неужели он только что сказал это ей в лицо? Елена всегда считаласебя пацифисткой. Она верила в лозунг «сам живи и давай жить другим» и все такое прочее.

 

Заявление Викинга о состоянии их брака… задело за живое. Все всегда возвращалось к одному и тому же — парень имел над ней власть и не давал ей никакой. То же черное облако, которое витало над ней и над ними с того дня, как он ее похитил. Несмотря ни на что она, кажется, не избавилась от него.

 

Утро началось плохо, потом стало еще хуже. Запах жареного бекона вызвал тошноту. Елена, выключив плиту, едва успела вовремя добраться до ванной. Пот заливал лицо, когда она пыталась сохранить свой жалкий завтрак при себе.

 

У тебя просто похмелье. Не о чем беспокоиться. Теперь ты просто лжешь себе.

Когда ее вырвало в унитаз еще два раза за час, то поняла, что у нее проблемы. Елена взяла

 

крекер, сварила кофе и устроилась на кушетке. После разговора с Вики по телефону она почувствовала себя намного лучше. Она могла сделать это, шаг за шагом. Во-первых, ей нужно было добраться до аптеки и…

Раздался звонок в дверь. Открыв ее и увидев своего брата, Елена решила, что день стал еще

хуже.

— Рики.

 

Брат выглядел изможденным в помятом костюме, а его живот свисал над коричневым кожаным ремнем.

 

— Привет, сестренка, — когда она не двинулась с места, то спросил: — Ты меня не впустишь?

Елена неохотно отступила в сторону.

— Как ты сюда попал? — бросила она через плечо.

 

В конце концов, это была квартира Викинга, а Рики все еще был солдатом Морелли. Его нельзя было считать другом романовской Братвы, независимо от их семейных связей.

 

Его взгляд упал на бар, и она кивнула. Рики собирался выпить независимо от того, хочет она этого или нет.

 

— Я пришел к взаимопониманию с твоим новым мужем, — сказал он, хватая бутылку из шкафа и наливая себе напиток.

 

Когда он жестом спросил, не хочет ли она присоединиться к нему, Елена покачала головой. Больше никакой выпивки для нее, большое спасибо. Не после вчерашней ночи, и уж точно не после… утренней тошноты. Черт, она не хотела об этом думать. Сосредоточившись на этой мысли, Елена отложила все заботы на потом.

 

— Ты уверена, что не хочешь выпить? — впервые в жизни спросил брат. — Теперь ты можешь это сделать, знаешь ли. Лоренцо больше нет.

Елена сжала губы, когда Рики признал то, о чем она все время подозревала.

— Итак, ты знал.

— Знал что? — он налил себе еще одну порцию, глядя на нее невинными глазами.

 

— Как он со мной обращался. Что он держал меня на коротком поводке. Ты знал все это время и все равно побуждал меня оставаться с ним.

Рики вздохнул.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— Что еще мне оставалось делать? Мы жили на помойке, а Морелли был как ангел-хранитель. Он пришел, забрал тебя с улицы и поместил в большой особняк. Ты ездила на лучших машинах, носила лучшую одежду и могла купить все, что только пожелаешь. У тебя было все.

 

Все, кроме мужчины, которого любила. Елена открыла было рот, но передумала. Это было бесполезно. От того, что она расскажет Рики о том, что чувствовала годами, ничего не изменится. Брат никогда не понимал ее и никогда не поймет. Он был тем, кто получил все от ее брака с Морелли. Он был тем, кто, став солдатом в его семье, дошел до капо. И он превратился из мусора в кого-то, кто заслуживает уважение в преступном синдикате. А что до нее? Что ж, именно она способствовала этому, предав Викинга. В каком-то смысле Елена помогла Рики, и в отличие от нее, он обернул эту плохую ситуацию в свою пользу.

 

Возможно, пора перестать его винить. Рики не играл никакой роли в ее женитьбе на Морелли, кроме того, что Лоренцо был в их доме и видел ее.

Елена села на стул рядом с ним.

— Ты сказал, что пришел к взаимопониманию с Викингом. Какому взаимопониманию?

Рики наклонился ближе, словно делился с ней секретом.

 

— Я помогаю ему найти Педро. Елена ахнула.

— Ты предаешь Морелли? Если они когда-нибудь...

— Это убьет меня, я знаю.

Похоже, Рики, наконец-то, решил показать себя с хорошей стороны.

— Я не знаю, что сказать.

— Он не получит мою племянницу, — твердо сказал Рики. — А где она вообще?

 

— Викинг отослал ее, — в Европу, но никому об этом не нужно было знать. Рики нахмурился.

— Я надеюсь, за пределы штата.

— И не только, — признала она.

Он кивнул.

— Хорошо, там она будет в безопасности.

— Так и будет.

С Вики был один из самых доверенных людей Викинга, который нарочно хранил сведения о

 

ее местоположении в секрете, чтобы не было утечек. Насколько Елена могла судить, Вики наслаждалась своей тайной поездкой в Европу, хотя немного жаловалась на того, что сопровождающий ее мужчина был не очень разговорчив.

 

— Знаешь, я мог бы защитить Вики, — Рики казался оскорбленным. — Я все еще могу, знаешь ли. Просто дай мне знать, если тебе когда-нибудь понадобится моя помощь.

 

Неожиданно Рики обнял Елену, чего не делал с тех пор, как они были детьми. В каком-то смысле это было трогательно, и это было бы отличным шагом, чтобы наладить их отношения, если бы не его алкогольное дыхание, заставившее ее скривиться.

 

Елена отстранилась, зажав рукой рот, чтобы удержать желчь внутри. Не сейчас. Пожалуйста, не сейчас.

— Ты в порядке, сестренка? Ты выглядишь бледной как полотно.

 

— Все нормально. Мой желудок немного расстроен. Должно быть, что-то съела вчера вечером.

 

— Должно быть. — Рики встал, выглядя гораздо более воодушевленным. — Ты же знаешь, что он никогда не простит тебя, верно?

 

Эти слова были подобны удару в живот, хотя он не сказал ничего, о чем бы Елена сама не думала.

Рики окинул ее взглядом. Жалость таилась в его глазах.

 

— Я не удивлен, что он женился на тебе. Я имею в виду, ты мать его ребенка. И я полагаю, что Викинг хочет еще одного. Возможно, мальчика, которого на этот раз сможет воспитать сам.

 

Елене стало плохо. Когда взгляд Рики переместился на ее живот, она не вздрогнула, даже не пошевелилась, но боялась, что он знает. Умение читать слабости людей всегда было его сильной стороной.

 

— Я не буду говорить об этом с тобой.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— Тебе необязательно. Просто помни, что я твой брат, твоя единственная семья. Я всегда буду защищать тебя. Викинг? Он объявил вендетту. Он никогда не позволит тебе вырастить еще одного своего ребенка.

С этими мрачными словами он ушел.

 

После этого Елена расхаживала по квартире в течение получаса, обдумывая слова брата. Рики просто заботился о ней. Возможно, он действительно взялся за ум и снова стал ее старшим братом.

 

Она убрала бутылку в бар, вспоминая о том, как хорошо это было когда-то. Возможно, у них был шанс. Возможно, у Елены все еще могли быть какие-то отношения с ее последней семьей. Ее матери понравилось бы это. Неожиданным поворотом стало то, что день оказался не таким мрачным, как она ожидала.

 

Чего нельзя было сказать о вечере. Той ночью Викинг не вернулся домой. Елена не звонила ему — не то, чтобы она ожидала, что он возьмет трубку — но и не ложилась спать. И определенно отказывалась думать о том, что он сейчас делает и с кем. С другой стороны, это была ложь. Она думала об этом. В конце концов, он был ее мужем. Никто не заставлял его жениться на ней. Она не просила его об этом, и Викинг не спрашивал, хочет ли она. Хотя она произносила клятвы во второй раз в своей жизни, Елена действительно намеревалась их сдержать. А также убедиться в том, чтобы их сдержал и Викинг. Она высказала свою точку зрения, теперь мяч был на его стороне поля. Если она когда-нибудь поймает парня с другой женщиной, она убьет его. Это было ее право, как матери его ребенка и его жены.

 

Елена приняла душ и легла спать. К сожалению, сон ускользал от нее, и она продолжала вертеться и ворочаться, пока не сдалась и не открыла глаза. Взглянув на часы, стоявшие на прикроватной тумбочке, она увидела, что была почти полночь.

 

Через несколько минут раздался звонок телефона. Елена взглянула на экран и увидела, что звонит Катя. Ей не помешает отвлечься от размышлений о своих личных проблемах. А что может быть лучше, чем поболтать с неунывающей девушкой? Было странное время для звонка, но потом она вспомнила, что у Кати сегодня было свидание. Возможно, поздний звонок означал, что это было плохое свидание, и она хотела выговориться.

— Привет, Катя.

 

В трубке стояла тишина. Елена, оторвав телефон от уха, проверила, идет ли еще вызов, когда Катя откашлялась.

— Не могла бы ты приехать за мной, пожалуйста?

Беспокойство стало покалывать спину. Елена села прямо и зажгла лампу.

— Конечно. Я приду сейчас же, просто пришли мне адрес.

 

Елена не стала спрашивать, зачем Кате нужна машина. Что-то явно пошло не так. Снова наступила тишина, прежде чем Катя произнесла:

 

— Пожалуйста, не говори Викингу, что едешь. Или любому другому парню. Теперь Елена действительно заволновалась.

 

— Викинга нет дома, поэтому он не заметит, как я уйду.

 

Девушке все еще оставалось разобраться с Бораном. Она знала, что он все еще следил за каждым ее движением.

— Спасибо, Лена.

 

Именно то, как Катя произнесла ее имя, заставило Елену застыть на месте. Она казалась такой уязвимой, и действительно ли она услышала дрожание в ее голосе?

 

— Катя, скажи мне, пожалуйста, что с тобой все в порядке. — она немного волновалась, но не могла позволить этому беспокойству проскользнуть в ее голосе. Что девочке сейчас было нужно, так это мама Елена, а не только ее подруга Елена.

 

— Я... он... это было плохое свидание.

 

Елена уже догадалась об этом. Не теряя больше времени, она вскочила с кровати и схватила джинсы.

 

— Насколько плохое? Катя вздохнула.

— Он забрал мои ключи и не отдает их. Ублюдок.

— Оставайся на месте. Я уже в пути. — она схватила с пола черную майку.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Телефон завибрировал — Катя прислала свое местонахождение. Елена обыскала квартиру в поисках ключей от машины, а затем стала искать во всех укромных уголках, пока не нашла то, что искала. Бинго. Викинг мог бы говорить, что изменился, но он все еще хранил бейсбольную биту в кладовке. Она надела первую попавшуюся пару обуви, которую смогла найти — это оказалась пара остроносых туфель на шпильке.

 

Сунув в карман ключи от машины и телефон, Елена медленно открыла дверь. Девушка знала, что Борану понадобится меньше минуты, чтобы понять, что она ушла. Она нажала кнопку лифта, ведущего на стоянку. Адреналин растекался по телу, учащая пульс. Яростно нажимая на кнопку автомобильного брелка, Елена быстро шла по стоянке, пока не увидела загоревшиеся огни черного BMW. По ее расчетам меньше, чем через минуту должен был появиться Боран.

 

В салоне машины пахло новой кожей. Елена, включив передачу, просто помчалась мимо Борана, который посмотрел на нее, как на сумасшедшую. Было очень приятно видеть через заднее стекло, как он орет на нее.

 

Когда из динамиков раздалась песня Стеффлон Дон «16 выстрелов», она прибавила громкость. Песня идеально отражала настроение.

 

Елена нашла Катю сидящей на бордюре под фонарным столбом, белое платье и розовые пряди волос служили маяком.

 

Заглушив двигатель, Елена поспешила к девушке. Катя держала в руках одну туфлю.

 

— Я бросила другую ему в голову, когда он отказался вернуть ключи от машины, — объяснила она, глядя вниз.

— В каком доме он живет?

— В том, что с петунией.

 

— Катя, посмотри на меня. — когда она этого не сделала, Елена осторожно приподняла ее лицо. Отек на левой щеке заставил ее замереть.

 

— Это не так плохо, как кажется. Я пнула его по яйцам.

 

— Он ударил тебя. Катя пожала плечами.

— Я дала ему столько же, сколько получила.

 

Слова обрушились на Елену, сделав ее обнаженной и уязвимой. Сколько раз она была в такой же ситуации? Сколько раз какой-нибудь из друзей-наркоманов брата пытался овладеть ею? Темные воспоминания обрушились на нее, как удар в живот. Она чувствовала боль Кати как свою собственную, почти ощущая ее страх.

 

— Гм, Елена, твои глаза выглядят действительно… странно.

 

На Елену снизошло спокойствие. Оно сосредоточило ее, указывая направление и давая ей задание. То, которое она с радостью выполнит.

 

— Садись в машину и запри двери, — скомандовала она. Как только Катя села в машину, Елена достала биту. Катя ахнула и выскочила.

 

— О, Боже, подожди! Ты не можешь...

Да, она могла. Она была яростью и возмездием.

 

Елена проигнорировала крик Кати вслед и не обратила внимания на визг покрышек машины Борана, вылетевшей прямо из-за угла. Все рациональные мысли покинули разум, когда она подошла

к проклятому дому с проклятыми петуниями.

 

Елена держала палец на дверном звонке до тех пор, пока дверь не открылась. Открыл ее приятный на вид парень лет двадцати. Брюки цвета хаки были безупречными, как и мальчишеская стрижка и весь его образ милого парня.

— Что, черт возьми, случилось со звонком?

 

После этого Елена не знала, что ее возбудило — воинственный тон или запах алкоголя в дыхании. Она говорила себе, что не собиралась бить его по колену битой. Она также не собиралась бить его по яйцам своими остроносыми туфлями, но именно это и произошло. Некоторые вещи просто должны были произойти.

Парень свалился на пол, и крики наполнили безмолвную ночь.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— Нравится тебе это? — крикнула Елена. — Нравятся эти ощущения? Тебе нравятся эти ощущения?

Сидя на заднице, он начал отползать от нее назад в коридор, помогая себе руками и ногами.

— Сумасшедшая сука!

 

Ни страха в голосе, ни боли в глазах было недостаточно. Она наступала на него, следуя за ним внутрь.

— Это за Катю, — Бум. Бум. — А это за всех остальных женщин, которых ты ударил до нее,

мудак.

 

Не было никого, кто мог бы помочь ей в свое время, но будь она проклята, если бы просто отпустила эту ситуацию. В эту ночь, в это время и в этом месте, казалось, этому суждено было случиться. Леди Справедливость временами запаздывала, однако, торжествовала она непостижимыми способами.

 

Глава 31

Викинг

 

Викинг обошел клуб, магазины, с которыми у них были сделки, а также другие места, которые они крышевали. Юрий, идущий рядом с ним, собирал деньги и информацию, время от времени поглядывая на него. Он продолжил это делать даже тогда, когда они вернулись в машину.

 

— Вы в порядке, босс? — спросил Юрий, садясь за руль, и явно задаваясь вопросом, почему тот присоединился к нему для выполнения этого тривиального поручения, которое не было достойным бригадира.

— Да. А теперь перестань волноваться на меня, словно мама-наседка.

 

Назойливое беспокойство Юрия действовало Викингу на нервы. Неужели человек не может спокойно провести плохой день? Ему просто нужно было выбросить все из головы. Занимать себя делами, потому что в плохом настроении не мог скрывать то, что чувствовал. Этот брак оказался труднее, чем он думал. В очередной раз Елена морочила ему голову. Темные мысли поселились в голове, все сосредоточилось вокруг одной фигуристой женщины и того, что Викинг хотел сделать ей, сделать с ней. Гадкие, подлые вещи, которые могли бы накормить зверя, но какой ценой? Не время и не место.

Жестом он велел Юрию вести машину.

— Что-нибудь известно о Педро?

 

Этот кусок дерьма не может оставаться незамеченным так долго. Не с их обширными ресурсами. И уж точно не тогда, когда собственная семья объявила его изгоем. Это означало, что ему кто-то помогает. Кто-то вне семьи Морелли. Кто будет настолько глуп, чтобы помогать заведомо обреченному человеку, внесенному в список смертников в романовской Братве?

— Его никто не видел. — Юрий покосился на него. — Вы в порядке, босс?

— Почему бы мне не быть в порядке?

— Просто это, знаете...

— Нет, бл*ть, не знаю. Пожалуйста, просвети меня.

Юрий пожал плечами.

— Вы выглядите расстроенным и сбитым с толку, и...

— Это был риторический вопрос, — прорычал Викинг.

— Вы этого не говорили.

 

— Это подразумевалось. В этом весь смысл этого слова. Найди его сам или присоединись к близнецам в их гребаном словесном поединке.

 

— Они не пускают меня, — пожаловался Юрий. — Как будто у них есть чертов словарь или что-то в этом роде. Эти двое так соревнуются. Вы бы видели, как они пытались превзойти друг друга, когда им пришлось использовать слово «гиппокампус». Я пытался помочь, но они пригрозили скормить меня своей горилле, если...

 

— Забудь об этом, Юрий. Забудь, нахрен, или я всажу тебе пулю в лоб.

 

Как специалист по выживанию, Юрий после этого заткнулся. Викингу удалось вздремнуть на пятнадцать минут, прежде чем они вернулись во «Flux». Он не выспался прошлой ночью после того,


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

как оставил Елену в их постели. Нужно было либо возвращаться к работе, либо вернуться и трахать

 

ее до потери сознания. И он склонялся ко второму варианту. Что Елене бы, несомненно, понравилось. Что, по его мнению, было просто пи*дец. Совместный сон с ней доставил ему наслаждение больше, чем с любой другой женщиной. Но это вознаградит ее, а Викинг женился не для того, чтобы Елена чувствовала себя лучше. Только теперь он был пойман в эту запутанную неразбериху брака, который начинался как способ защиты и причинения вреда, и Викинг не знал теперь, как с этим справиться. Все, что он знал, было то, что это сводило с ума. В обычный день он уже был раздражен. Как он предполагал справиться с этим, не ища ежедневно повода для драк, что могло бы вывести из себя Кристоффа? Оказывается, брак не для слабонервных. Эти клятвы связывают тебя с другим человеком на всю жизнь без всякого шанса на условно-досрочное освобождение. Затем человек поглощает все твои мысли, как здравые, так и безумные.

 

Кристофф уже ждал его в задней части клуба, стол был завален книгами. Было похоже, что тот уже некоторое время занимался подсчетами. Когда Викинг сел напротив, Кристофф отослал их бухгалтера, и они остались только вдвоем.

— Ты выглядишь как смерть, готовая к убийству, — приветствовал его друг.

Ублюдок всегда мог прочитать его, как книгу. Это была одна из его самых раздражающих

черт.

 

— Как дела у новеньких? — спросил Викинг, пытаясь сменить тему. Две новые потенциальные стриптизерши подали заявки вчера вечером и должны были прийти сегодня на кастинг.

 

— Не знаю. Уверен, что кто-нибудь пришлет их к тебе, — Кристофф сузил глаза. — Супружеская жизнь, кажется, не для тебя.

 

— Ты ведь не собираешься отпускать это, не так ли? — Викинг в этом режиме был похож на гребаного питбуля.

Кристоф, откинувшись назад, закинул ноги на стол.

 

— Я вижу, ты испытываешь трудности со своей колючей женой, поэтому я тебе помогу. Понимаешь, жизнь на самом деле очень проста. Ты делаешь выбор, и он имеет последствия. Например, моя мать решила переспать с женатым американским политиком. В результате, когда она забеременела, он вышвырнул ее. Действие, следствие. Ты запер женщину, которую вроде бы ненавидишь.

Викинг бросил на него язвительный взгляд.

— Нет никакого «вроде бы». Она предала меня, так что да, я чертовски ее ненавижу.

 

Он не простил и не забыл. Не то чтобы его телу было наплевать. Если такое возможно, сейчас Викинг хотел ее даже больше, чем шестнадцать лет назад. У парня были все киски на свете на выбор, но все, чего хотел его член, — это его вероломную жену, и разве это не было немного грустно?

 

— Ты похитил ее, — продолжил Кристофф, игнорируя его тираду. — И держал под замком. Ты мог убить ее. Мог отдать Василию, когда он требовал ее крови, но ты этого не сделал. Вместо этого сделал Елену своей женой. Ты скорее пустил бы себе пулю в лоб, чем отдал ее. Вот как сильно ты хотел сохранить ее у себя. Теперь ты выглядишь как обиженный человек. Как человек, застрявший в прошлом, хотя он хочет идти вперед.

Викинг посмотрел на часы.

— Ты закончил?

— Ты когда-нибудь задумывался, почему люди находят Джокера таким завораживающим?

— Не могу сказать, что делал это.

 

Этот вопрос еще раз напомнил ему, что Кристофф был немного не в себе. Они все были не в себе, но никто из них не был таким чокнутым, как Кристофф.

 

— Потому что он сумасшедший, абсолютно невменяемый, но в то же время хитрый, и не скрывает этого. Люди хотят быть им, пусть даже немного, даже если никогда не признаются об этом вслух. Только представь себе, какой у тебя будет жизнь. Иметь возможность делать то, что ты хочешь, когда хочешь и не волноваться о последствиях. Это свобода. Это сила. Если бы он был настоящим, мы были бы либо смертельными врагами, либо большими друзьями.

 

У Викинга не было сомнений на этот счет. С другой стороны, Кристофф был нездоровым человеком. Он мог бы дружить с самим Мрачным Жнецом.

— Есть ли смысл в этой истории?


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Кристофф приподнял бровь.

 

— Разве это не очевидно? Иногда для создания хорошей истории нужен плохой парень. Возможно, Елена и есть твой плохой парень.

 

Викингу показалось, что Кристофф должен знать, куда он может идти со всем этим.

— Значит, ты говоришь, что мне решать, чем закончится моя история.

 

— Я говорю, что думаю, что ты держишь Елену в своей жизни, потому что с ней не соскучишься. Если ты хочешь предсказуемости, тогда тебе следует жениться на бухгалтере. Так что перестань ныть по этому поводу и прими это как мужчина.

Зазвонил телефон Викинга, и он вытащил его из кармана.

— Не могу дождаться того дня, когда ты женишься.

— Я не намерен этого делать.

Викинг собирался сказать своему другу, куда ему идти, когда слова Борана остановили его.

— Что, черт возьми, ты имеешь в виду, говоря, что она сбежала?

 

— Возьми с собой Кристоффа, — сказал Боран на другом конце провода. Тон его голоса казался зловещим.

Викинг посмотрел на человека, о котором шла речь.

— Зачем он тебе нужен?

— Поверь мне, он захочет здесь быть.

***

 

Картина, которую он увидел на окраине города, была совсем не тем, чего ожидал Викинг. Ноб-Хилл был милым и тихим районом, в котором в основном проживали яппи и «белые воротнички». Дом, координаты которого прислал Боран, находился в центре тупиковой улицы.

Увидеть, как его маленькая жена сражается с парнем в штанах цвета хаки, было картиной, которую Викинг никогда не забудет. Как и то, какой сломленной выглядела Катя, когда Кристофф подходил к машине.

 

— Это за Катю, — кричала Елена, избивая парня битой. — А это за всех остальных женщин, которых ты ударил до нее, мудак.

 

Стена деревьев отделяла дом от соседей. Это объясняло, почему до сих пор еще никто не вызвал полицию.

 

— Черт, она смеется, — сказал Боран, стоя на крыльце. — Психованная часть ее мозга должно быть активирована, — он издал звук взрыва. — Женщина в ударе. Прервать миссию. Прервать миссию.

 

— Не нужны гребаные комментарии, — прорычал Викинг, подходя к жене. — Елена. Похоже, она его не слышала. Ее глаза горели огнем, когда она избивала парня. Викинг

выхватил биту из ее рук.

Она повернулась и наконец, казалось, осознала его присутствие.

— Что ты…? Отдай обратно.

Когда Елена попыталась схватить ее, Викинг отвел биту в сторону.

— Нет. Достаточно.

 

— Достаточно? Думаешь, этого достаточно? Конечно, ты так думаешь. В конце концов, ты же мужчина! Но ты не знаешь, на что это похоже, — прохрипела она. — Каково это, когда кто-то причиняет тебе боль, и ты ничего не можешь с этим поделать.

 

Боль в ее голосе разорвала его на части. Он притянул Елену к себе, прижав голову к своей груди. Легкая дрожь сотрясала ее тело, и Викинг знал, что адреналин уходит из нее.

 

Он хотел спросить, кто причинил ей такую боль, но часть его боялась ответа. Возможно, ее пребывание в особняке Морелли не было таким уж раем, как он считал. Может быть, Елена не всегда была заинтересованной участницей. Но тогда она должна была быть права? Потому что это значило, что Викинг ошибался?

 

Нет. Она снова морочит тебе голову. Не пускай ее внутрь.

 

Но она уже была там. Викинг мог отрицать все, что хотел, но Елена уже была в его разуме, снова вливалась в его кровь... И если быть полностью честным в этом вопросе, то должен был признать, что она никогда и не уходила. Скорее всего, он никогда не сможет простить то, что она сделала, но дальше так продолжаться не может. Кристофф был прав, Викинг сделал выбор,


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

женившись на ней, и теперь ему придется сесть на шипы. Возможно, Елена изменилась. Может быть, одна серьезная ошибка шестнадцатилетней давности не должна была определять ее. Разве она не действовала сейчас в защиту Кати? Разве это не показало, что она может быть верной?

 

Внезапно Штаны Цвета Хаки оторвались от пола. Прежде чем тот смог встать, Викинг ударил его ногой в лицо, и парень замер.

 

Чувствуя себя намного лучше, он обнял Елену и вывел на улицу, кивнув Борану, который прошел мимо него в дом. Боран уже звонил по телефону, вызывая службу зачистки.

 

Свежий воздух снаружи заставил снова дышать. В некотором смысле он прояснил ему голову. Свежий воздух также вывел Елену из транса, потому что ее голова вскинулась. Она оглянулась назад.

— Ему не сойдет это с рук.

Викинг осторожно усадил ее в машину.

— Не сойдет.

Кристофф шел за ним. Жизнь парня Его жизнь была кончена. Он просто еще не знал об этом.

 

Глава 32

Елена

 

Ночной душ очистил множеством способов. Викинг обнял ее после истории с Катей и отвел в душ. Он вымыл ее волосы с той нежностью, о которой Елена почти забыла. Затем обернул в огромное полотенце, в котором она почти исчезла.

 

Теперь он разговаривал по телефону в гостиной, одной рукой облокотившись на каминную полку, с хмурым выражением на лице. Спортивные штаны, низко сидящие на бедрах, обнажали низ живота, а на груди были видны татуировки и несколько побледневших шрамов. На кофейном столике перед ним лежала футболка. Пистолет Викинга лежал на каминной полке рядом с фотографией его и Сая. От оружия у Елены появились мурашки, но это было напоминанием о его жизни, о том, кем был Викинг. Но, даже несмотря на ту жизнь, которой она жила с Лоренцо раньше, ей все еще не нравилось видеть оружие.

 

Елена надела простую хлопковую пижаму с совами. Еще один подарок Кати, который напомнил ей о том, что нужно делать покупки самостоятельно. Ходить в пижамах с животными было совсем несексуально.

 

Затем ее заметил Викинг. Когда его глаза стали темно-синими, Елена совершенно забыла о своем ночном наряде. Судя по глазам и растущей выпуклости в штанах, не имело значения, была ли она одета в сексуальный шелковый тедди или в пижаму с животными.

 

Возможно, это была ужасная ночь, как и все остальное, что происходило до этого момента, но Елена чувствовала себя возбужденной. Ее тело страстно желало его. Она чувствовала себя возбужденной и желающей с ним переспать. Их ссора меньше чем за день до этого, когда он угрожал пойти в стриптиз-клуб, забылась. Видя то, как Викинг смотрел на нее сейчас, Елена верила, что он соблюдает их клятвы. Принудительный брак или нет, в тот момент она решила верить в них. Даже если это будет ненадолго, она нуждалась в нем.

 

Елена спустила вниз свои штаны. Когда ее рука потянулась к верху, раздался звонок в дверь. Викинг, продолжая говорить по телефону, пошел открывать дверь. Елена схватила штаны, готовая броситься в их спальню, когда услышала хихиканье. Точнее два хихиканья.

 

То, что произошло после, было как будто в замедленной съемке. Елена повернула голову в сторону двери и остановилась взглядом на группе женщин, стоящих в дверном проеме. Они были одеты в крошечные блестящие платья и, если честно, имели убийственные тела, в сравнении с которыми, она тут же почувствовала себя дурнушкой.

— Итак, где ты хочешь, чтобы мы станцевали? — спросила одна из девушек.

 

Викинг не выпроводил девушек. Одна из них схватила его за руку, покачиваясь на своих двадцатисантиметровых каблуках на платформе. Другая блондинка, поднырнув под руку, пробралась

в гостиную, расхаживая вокруг с таким видом, словно это место принадлежало ей.

 

— Мне нравится твоя квартира, — сказала Высокая Блондинка и, забравшись на журнальный столик, стала медленно танцевать под воображаемую мелодию.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Чуть менее высокая Блондинка последовала за своей подругой и присоединилась к ней на столике. Ярко-красные губы блестели по направлению к Викингу, их глаза излучали интерес, словно неоновая вывеска.

 

Все это время Елена стояла, как вкопанная, на своем месте между креслом и пристенным столиком. В папоротнике, стоящем рядом с ней, было больше жизни, чем в ней. Она закрыла глаза и стала ждать. Заиграла песня, и Елена услышала, как танцуют женщины, щелкая и стуча своими каблуками по деревянному столику.

 

— Или, может быть, тебе нравится эта песня? — сказала одна из игривых блондинок, ставя на своем телефоне другую песню.

 

Когда Елена открыла глаза, Викинг все еще разговаривал по телефону. Похоже, он не торопился убирать их из помещения.

 

Она понимала, что женщины просто пытались заработать на жизнь. Так устроен мир. У каждого была своя история, свои причины для того, чтобы заработать в этом собачьем мире. Разве она сама не делала ничего, чтобы выжить? Однако это не означало, что девушка должна мириться с тем, что это происходит под ее собственной крышей.

 

Елена подошла к Викингу и махнула в сторону женщин.

— Сделай что-нибудь с этим, или это сделаю я.

Его глаза сузились.

— Или это сделаешь ты? Что ты собираешься сделать? Обрызгать их газировкой?

 

Елена напряглась. Очевидно, он слышал об инциденте с Мэнди и решил посмеяться над ней.

 

Она этого не оценила. Вообще!

 

Вот, стоя посреди ночи в уродливой пижаме и сравнивая себя с двадцатилетними девушками, Елена поняла две вещи. Во-первых, это был явный признак того, что Вселенная была против нее. Во-вторых, она совершила ошибку, оставив убирать этот беспорядок своему мужу. Оглядываясь назад, возможно, это было не самое умное решение — расширять просвет этого неиспользованного колодца женского гнева, который она накопила за долгие годы. Или, может быть, это произошло потому, что крышка этого колодца, открытая всего несколько часов назад, еще не закрылась полностью.

 

Затем она задала себе вопрос. Что бы на ее месте сделала нормальная женщина? Она бы, наверное, психанула. Тем не менее, Елена вначале решила попробовать дипломатию.

— Дамы, не могли бы вы дать нам минутку? Мне нужно поговорить с моим мужем.

 

Похоже, они ее не слышали. Возможно, дело было в музыке, а возможно, они просто отчаянно нуждались в этой работе и предпочли игнорировать ее. У танцующей слева были темные круги под глазами, которые нельзя было скрыть с помощью макияжа. Независимо от причины, даже дипломатия имела свои пределы, и она тоже.

 

С улыбкой на лице Елена подошла к каминной полке, схватила пистолет Викинга, а затем указала им на него. Женщины, закричав, спрыгнули со столика. В поспешном бегстве обувь Высокой Блондинки застряла в толстом ковре. У нее хватило наглости остановиться и посмотреть на свою туфлю.

 

Елена покачала головой.

— Действительно? Обувь в обмен на жизнь?

 

Девушка попятилась и прижалась к стене, словно какой-то ужасный плакат из реальной жизни. Ее подруга, наткнувшись на диван, замерла, боясь пошевелиться и привлечь к себе внимание.

 

К сожалению, Викинг не испугался так явно или вовсе не был напуган. Он подошел к ней, словно ему было на все наплевать. Ублюдок.

— Я рада, что привлекла твое внимание.

Он остановился перед ней, но не стал забирать пистолет.

 

— Что теперь? — прорычал он, взгляд его глаз был твердым. — Помнишь, что я тебе говорил?

 

— Никогда не наставляй пистолет на кого-то, если не собираешься стрелять, — усмехнулась

 

она.

 

Но ей не нужно было стрелять, чтобы изложить свою точку зрения. Женщины, спотыкаясь друг о друга, спешили выбраться из квартиры. Резкий свист Елены заставил их замереть и повернуть головы.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— Спасибо за внимание. Любая женщина, которая прикоснется к нему, истечет кровью. У меня везде есть свои люди, поэтому я всегда буду все знать. Скажите это всем, — ласково сказала она.

После этого они ушли. В квартире воцарилась оглушительная тишина. Теперь остались

 

только она и Викинг, выглядящий как большая стена из тестостерона и гнева, готовая обрушиться на нее в любую секунду.

Забрав у нее пистолет, он бросил его на диван, а затем схватил за руку.

— Все равно не собирался их трахать.

Как будто это имело какое-то значение.

 

Елена ударила его кулаком в живот. Когда он схватил вторую руку и прижал обе к бокам, она пнула его. Это была тотальная драка, по крайней мере, в ее голове. После каждого удара ногой Викинг приближался, прижимая ее руки к телу, затем начал толкать Елену назад до тех пор, пока ноги не ударились о диван, и он бросил ее на него.

 

Затем он упал на нее сверху. Ее одежда исчезла в мгновение ока. Прижатся грудью к его груди, ощущая его обнаженное великолепие на своей разгоряченной коже — это все, что Елена могла сделать, чтобы не задохнуться. Между ног скопилось тепло. Часть мозга говорила, что она должна сопротивляться Викингу. Завтра, говорилось ей, завтра ты пожалеешь об этом. Но сердце не слушало. И, возможно, это был ее самый большой недостаток — не просто любить большого дикаря, но и быть беззащитной перед ним независимо от того, сколько бы раз он не причинил боль. Возможно, весь смысл любви был в боли. Или, возможно, это была их мрачная, извращенная версия. Версия, от которой она не могла избавиться, сколько бы раз ни практиковала это в своей голове. Когда Викинг сорвал с нее рубашку, Елена не остановила его. Когда его руки стянули с нее трусики, она выгнула спину, вместо того чтобы попытаться ударить его. Затем толстые пальцы толкнулись в ее сердцевину, покоряя изнутри.

 

После этого не было никаких остановок. Что бы Елена ни хотела сказать, что бы ее гордость ни говорила, все исчезло. Все, что осталось, это ласкавшие ее пальцы. Девушку всегда удивляло, как такой крупный мужчина, как Викинг, мог быть таким нежным, когда хотел. Это длилось около двух минут. Как только его пальцы окутал поток влажного тепла, его глаза загорелись. Викинг ущипнул клитор, заставив ее прикусить губу, чтобы подавить стон.

— Отпусти, — прохрипел он.

 

Никогда. Он мог бы играть на ее теле, как на скрипке, но она не доставит ему удовольствия кричать об этом на весь мир.

 

Еще один палец скользнул в ее горячую влажную сердцевину, заставляя желать, нет, жаждать его. Она приподняла ноги и прижалась ими к его бокам, побуждая войти в нее. Рукой Елена прижала голову Викинга к своей груди, которая казалась набухшей и обделенной вниманием. Когда он зубами задел сосок и втянул его в горячий рот, Елена больше не могла молчать.

— О, Боже…

 

В следующий раз она сотрет эту ухмылку с его лица. В следующий раз, когда он засунет в нее свой член, Елена не станет взывать к богам. И она определенно не станет хватать его за мускулистую задницу и шлепать ее.

 

Викинг выругался.

— Тебе нравятся извращения.

 

Елена была не в состоянии ответить ему. Она впилась ногтями в его задницу, оставляя на ней следы в виде полумесяца. С каждым ударом она подавалась ему навстречу. Глубже. Елена нуждалась

в нем глубже. Сильнее. Быстрее.

 

Шлепанье яиц по ее заднице заполнило комнату. Слова слетали с губ, но затуманенный мозг с трудом мог их обработать.

Викинг издал рычание.

— Черт, ты сводишь меня с ума.

 

Елена еще раз шлепнула его по заднице. Он закрыл глаза на секунду только для того, чтобы широко открыть, пылая голубым огнем, обещавшим ей возмездие. Хорошо, она была к этому готова. Какое бы уважение он ни проявлял к ней раньше, теперь оно исчезло. Викинг принялся трахать ее жестко, быстро и безжалостно. В какой-то момент Елена на секунду потеряла сознание. Когда она снова открыла глаза, он стоял рядом с ней. Его член был все еще твердым. Ее рука легла на него.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Викинг схватил ее за руку. На его лице было написана боль, смешанная с сожалением.

 

— Стоило ли оно того? — спросил он. — Модные машины, большой особняк и все остальное, что к этому прилагалось?

 

Откуда это взялось?

— Что…

 

— Не пытайся этого отрицать. Твой брат рассказал мне все об этом. Ему нравилось постоянно втирать мне то, что ты заслуживаешь большего и что я никогда не смогу дать тебе то, что ты заслуживала.

— Он так говорил?

Когда это случилось?

 

Зазвонил его телефон и Викинг, схватив с пола свои джинсы, сунул руку в карман, чтобы найти его. Сказав несколько слов, он повесил трубку.

 

Не говоря ни слова, он оделся и ушел. Ошеломляющая тишина воцарилась в комнате. Внезапно Елена почувствовала холод и что угодно, только не желание. И еще она почувствовала гнев. Много гнева.

 

Снова они оказались в том месте, где позволили своим телам говорить. Снова она позволила ему уйти безнаказанным. Может быть, это было их проклятием. Может быть, им суждено было так провести вечность. Сражаться словами, чтобы покончить с этим своими телами.

Елена просто хотела не чувствовать себя после этого такой чертовой святой.

 

Глава 33

Викинг

 

Он женился на сумасшедшей. Викинг, схватив бутылку виски, упал на один из плюшевых диванов в клубе. До открытия оставалось несколько часов. Бригада уборщиков уже приступила к работе, бармен наполнял бар, а несколько девушек-танцовщиц бродили вокруг.

 

На то, чтобы найти перепуганных новых стриптизерш потребовалась большая часть ночи. Благо, Боран нашел их, чтобы пресечь эту ситуацию на корню. Конечно, этот засранец был причиной, по которой их впустили внутрь, поэтому самое меньшее, что парень мог сделать, — это убедиться, что девушки будут держать свой язык за зубами. Они знали, что нельзя обращаться в полицию. Никто в здравом уме не подаст жалобу на жену Братвы, но Викингу нужно было убедиться, что они не будут сплетничать о том, что произошло этой ночью.

 

Он также должен убедиться, что парни больше не будут направлять стриптизерш в его квартиру. Некоторые вещи настолько укоренились в жизни, что он даже не задумывался об этом. Елена определенно задумалась. Эта женщина сегодня вечером была в ярости. Ему повезло, что она не выстрелила ему по яйцам. Одна лишь мысль о том, что он кончил внутри нее, снова сделала его твердым. Викинг, сделав глубокий вдох, заставил стояк опуститься. Он не знал, что именно в Елене заставило его превратиться в озабоченного подростка, но это было все, о чем он мог думать. Она была всем, о чем он мог думать.

 

Викинг поманил к себе Сильвию, одну из танцовщиц в клетке, но она его не заметила. Черт, теперь ему нужно было встать и самому взять себе стакан. Ну и ладно, пить из бутылки тоже было неплохим вариантом.

 

Заметив другую танцовщицу, Викинг позвал ее по имени, но она, похоже, его не слышала. Когда третья танцовщица поспешно прошла мимо, он начал подозревать. В любой другой день, по крайней мере, одна из них подходила, чтобы поговорить о получении аванса или рекомендовать подругу. Они были Братвой, но, в отличие от многих других мест, их девочки были в безопасности и под защитой. Здесь не было никакого «снятия проб».

Не имея другого выбора, он подошел к бару и протянул свою бутылку бармену Бренту.

— Стакан виски в пути, босс.

 

Викинг взял стакан и выпил содержимое одним глотком. В конце концов, он решил прямо спросить Брента. Парень знал все, что здесь происходило.

 

— Скажи мне, Брент, мне кажется или женщины меня избегают? Брент наклонился.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— Тебе не кажется. Благодари свою жену — слухи о том, что произошло сегодня, распространились быстро.

Заебись.

— Налей еще.

На полпути к отличному скотчу появился недовольный Боран.

 

— Те новые танцовщицы, которые попробовались у тебя дома. Они не для «Flux», — съязвил он. — Я позвоню им, если ты решишь дать им второй шанс.

 

— Да, я слышал, что они не смогли удержать языки за зубами.

Боран сел рядом с ним.

 

— Мне нужно выпить. И не наливай мне это пойло для кисок, которое пьют эти русские. Брент отсалютовал.

— Одна рюмка чистой ракы уже в пути.

 

— Я всю ночь «тушил пожары», — продолжил Боран. — Думаю, эти девушки, как только я привел их домой, разослали сообщение. За час мне позвонили три девушки, опасающиеся того, что твоя жена их пристрелит. Я сказал им, что это просто супружеская ссора. Когда я объяснил ситуацию, две из них защищали твою жену. Третья попросила номер ее телефона, чтобы «нанять» застрелить своего бывшего.

Викинг застонал. Одна бутылка его не спасет.

— Они боятся ее, как Бабу Ягу, — насмешливо прошептал Боран.

— Кто это, черт возьми?

 

— Так называли Киану Ривза в том фильме (прим.: речь идет о фильме «Джон Уик» с Киану Ривзом в главной роли), где он играет киллера. Когда гангстер убивает его собаку и крадет егомашину, он впадает в ярость. Конечно же, он это сделал.

 

— Что еще делать парню, когда кто-то стреляет в его собаку?

— Я услышал тебя.

 

Когда вошел Кристофф, Викинг пожалел, что находился еще здесь. Сегодня была не та ночь, когда он хотел получить еще одну лекцию. Как по часам в эту ночь года его настроение резко упало. Он уже боялся того, что собирался сделать, но ничего не мог с собой поделать.

Снова наступила та самая ночь. Ночь, когда Елена вышла замуж за Морелли.

— Ты будешь сегодня в бункере? — спросил Кристофф.

 

Они никогда об этом не говорили, и Викинг это ценил. Даже спрашивать его об этом как сейчас было не в характере Кристоффа. Как ни странно, впервые за много лет он не почувствовал тяги закрыться в бункере и напиться в хлам. Затем этот образ вернулся к нему — Елена, одетая в белое, такая красивая, что от этого у него заболели глаза и разбилось сердце.

 

Викинг взял еще одну бутылку виски и направился к бункеру на пристани. Там он сделал то же самое, что делал каждый год в течение последних шестнадцати лет — поставил пластинку и рухнул на диван, поставив бутылку рядом собой.

 

Почему на этот раз, закрыв глаза, он не представил Елену с Морелли? Почему на этот раз он перед своим мысленным взором он увидел совсем другое — она у него на руках, в его доме, гладит его собаку, борется за Катю? Кристофф был прав — эта внутренняя война за то, прощать ее или нет, разрывала его на части.

Викинг схватил бутылку.

 

Глава 34

Елена

 

Елена смотрела на палочку больше часа — две полоски говорили о том, что она и так уже знала. Она собиралась снова стать мамой после шестнадцатилетнего перерыва. Матерью ребенка, отец которого все еще ненавидел ее. Между ней и Викингом было так много нерешенных проблем, что она даже не знала, с чего начать.

 

Не обращая внимания на образовавшуюся внутри пустоту, Елена выбросила тест на беременность в мусорное ведро, а затем приняла долгий душ. Горячие струи били по спине, делая напряженное тело мягче и податливее. После того, что было похоже на самый длительный душ в


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

истории, она вышла, завернулась в огромное банное полотенце и села на край своей кровати. Нет, это была не только ее кровать, это была их кровать. Елена была совсем одна в квартире, но было одно место, где Викинг и она сближались вместе каждую ночь, и это была постель. Будет ли этого достаточно, чтобы удержать их вместе? Будет ли этого достаточно для фундамента их нового начала? Новая жизнь была новым началом, и, возможно, их ребенок станет для них тем же.

Надев спортивные штаны и майку, она позвонила дочери, голос которой всегда поднимал ей настроение. Елена еще не могла заставить себя сообщить Вики новость, что она станет сестрой. Ее маленькая девочка всегда хотела брата или сестру, за что Елена всегда чувствовала себя виноватой, поскольку никогда не собиралась дарить ей брата, пока была замужем за Лоренцо.

Следующей в ее списке была Катя. Девушка сняла трубку после первого звонка.

— Привет, Елена.

В ее голосе отсутствовала обычная задорность.

— Все плохо, да?

Она могла только представить, как Кристофф отреагировал, узнав о прошлой ночи.

— Хуже, — девушка тяжело вздохнула. — Кристофф словно... ну, я никогда не видела его

таким взбешенным.

У Елены участилось сердцебиение.

— Что ты имеешь в виду? Он причинил тебе боль?

 

— Боги, нет, — Катя рассмеялась, и Елена почувствовала облегчение. — У него просто такой способ сказать, что он разочарован во мне. Он угрожал воткнуть в меня чип, и я сомневаюсь, что в ближайшее время выйду из дома без телохранителей.

Она могла только представить себе, как Катя расстроена.

— Мне жаль, что он узнал. Ты злишься на меня?

— За что мне на тебя злиться?

 

— Возможно, я немного погорячилась с этой битой. Если бы я этого не сделала, возможно, я смогла бы разминуться с Бораном, и Кристофф бы ни о чем не узнал.

На мгновение воцарилась тишина.

 

— Моя щека опухшая и зеленая, — сказала, наконец, Катя. — Так что это было бы невозможно скрыть. Кроме того… Кристофф дотронулся до моей щеки. Это было... он никогда этого не делает. Обычно он избегает прикосновений ко мне, как будто у меня чума или что-то в этом роде.

Сердце Елены словно разбилось от этого признания. Катя казалась такой счастливой из-за кусочка нежности от человека, у которого, казалось, не было сердца. Было хуже от того, что в ее голосе звучала надежда на то, что однажды Кристофф ответит ей взаимностью.

 

«Ты проецируешь». «Я знаю это».

— Я рада, что с тобой все в порядке, малышка.

Последовало раздраженное сопение.

— Я не ребенок, знаешь ли. Мне двадцать два года.

 

— Я мама, поэтому мне разрешено называть тебя ребенком, — пока она это говорила, к ней подошел еще один «ребенок». Локи положил голову ей на колени, смотря на нее щенячьими глазами.

Катя засмеялась, потом ее голос стал мягким.

— Спасибо, Елена.

— Для этого и нужны друзья.

 

Произнеся эти слова, Елена поняла, что действительно считает Катю другом. Своим первым настоящим другом в зрелом возрасте. Знание того, что в жизни есть кто-то, кому она небезразлична,

с кем может поделиться своими мыслями и чувствами, придало ей сил.

— Надеюсь, ты не попала дяде Вику под горячую руку.

— У нас все в порядке, — еще немного поговорив, Елена повесила трубку.

 

Локи нужно было немного еды, да и ей тоже. Когда она кормила собаку и наводила порядок в кухне в третий раз, то задумалась. Прошлой ночью Викинг был ее опорой. Он поддерживал и на самом деле внимательно слушал, когда Елену накрыло. Впервые он не осуждал и не бросал в ее сторону никаких ненавистных замечаний. Значит ли это, что он изменился? Что он был готов отпустить их прошлое? И если да, то разве она не была обязана сделать то же самое? Есть ли лучший способ заглянуть в новое будущее, чем рассказать ему об их ребенке?


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Просмотрев обширную коллекцию пластинок, она включила альбом Андры Дэй и, свернувшись на диване, погладила себя по животу.

«На этот раз все будет по-другому, малышка или малыш».

«Ты будешь расти с папой, и он будет любить тебя».

 

Затем снова началось мучительное ожидание возвращения Викинга домой. Она почти заснула, когда ее разбудил какой-то звук. Испугавшись, она села, натянув плед на ноги.

 

— Викинг не вернется сегодня домой. Он на пристани. Обернувшись, Елена обнаружила, что в гостиной стоит Боран.

— Он всегда ходит туда в эту ночь, — парень вопросительно посмотрел на нее. Елена нахмурилась.

 

— В эту ночь? Ты говоришь так, будто это какая-то особенная ночь, о которой я должна знать.

 

— Единственная ночь в году, которую Викинг тратит впустую, слушая одну и ту же песню снова и снова, — когда она все еще выглядела озадаченной, он добавил. — Твоя первая брачная ночь

с Лоренцо Морелли.

Она ахнула, когда ее осенило.

— «Церковные колокола», — прошептала она, вспомнив, что ей говорила Катя.

 

— Те самые гребаные колокола, — бросив на нее мрачный взгляд, Боран просто ушел. Елена чувствовала смятение и разрывалась на части. Мысль о том, что Викинг, находящийся

 

на другом конце города, страдает из-за нее, не давала ей покоя. Через час после того, как Боран ушел, она больше не могла этого выносить. Надев джинсы и кроссовки, Елена стала разрабатывать план. Бесполезно было просить Борана отвезти ли ее к Викингу. Парень действительно не был ее большим поклонником.

 

Итак, она попросила об этом Юрия. Он дежурил снаружи, и Елена просто подошла к нему и попросила отвести ее в бункер. Она была готова превратить это в драку прямо на улице, но, к удивлению, в этом не было необходимости. С другой стороны, Юрий казался менее храбрым, чем Боран.

 

Привезя ее на пристань, он остановился перед кирпичным зданием и выйдя из машины, открыл ей дверь.

— Я подожду снаружи.

— Спасибо.

 

Войдя внутрь, Елена почувствовала запах опилок. Справа находилась большая комната, заполненная ящиками и верстаком. Но Викинга нигде не было видно. Ей не нужно было далеко идти, чтобы найти его. Все, что ей нужно было делать, это следовать за песней, этим звуком боли. Он был

в первой комнате справа. Его большое тело лежало на диване, рукой закрывая глаза, словно он хотел отгородиться от всего мира. В скудно обставленной комнате стоял запах выпивки и гнева. Все было так, как и сказал Боран — Викинг отключился, будучи потерянным для внешнего мира. Увидеть его таким было для нее как удар в живот. Слезы потекли по лицу, когда она упала на колени рядом с ним.

Елена уронила голову, не в силах больше смотреть на его боль.

 

— Прости за боль, которую я тебе причинила. Хотела бы все вернуть назад, чтобы каким-то образом могла собрать сломанные части твоей души и вместить их в свою. Я бы лучше умерла тысячу раз, чем причинила тебе боль. Вот почему я не могла позволить ему причинить вред Саю. Я просто не могла позволить ему убить твоего младшего брата.

 

Елена хорошо помнила тот день, когда Лоренцо показал ей прямую трансляцию того, как кто-то приставил пистолет к голове Сая. Мальчик, весь покрытый синяками, спал в своей постели, выглядя усталым, и совершенно не чувствовал присутствия убийцы в своей комнате.

 

Она горько усмехнулась.

 

— Мой брат может и лживый подонок, но Сай никогда им не был. Он предан тебе до мозга костей, всегда поклонялся тебе, и я думаю, был даже немного влюблен в меня. Если бы они его убили, то никогда не смогла жить в мире с собой. Как бы я могла снова смотреть тебе в глаза?

Это было так, словно внутри нее прорвалась плотина, очищая изнутри. Елена просто не могла остановить последовавший за этим поток слов, поэтому рассказала ему все. Каждое последующее слово, каждое событие, которое она пережила, как жена Лоренцо, рассказанное ему, чувствовалось так, словно гора падала с плеч.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Викинг никогда этого не услышит, но она может рассказать свою историю вслух.

Когда Елена закончила, она поцеловала его руку.

 

— Я никогда никому этого не рассказывала, — прошептала она. И ушла.

 

Викинг

 

У него не было слов. Викинг смотрел, как Елена уходила после исповеди. Рассказав это, она лишила его дара речи, потому что, похоже, у него его больше не было. Услышав ее признание, он был потрясен, и потребовалось все силы, чтобы оставаться на месте и держать глаза закрытыми.

Если быть честным, часть его желала напиться. Требовала осушить бутылку, как он делал это каждый год в эту ночь. И Викинг уже собирался это сделать, когда подумал о своей дочери. Он не хотел снова впадать в ярость или терять время понапрасну. Не тогда, когда за ней все еще охотился Педро. Итак, разбив бутылку о стену, Викинг рухнул на диван, чтобы немного поспать, и проснулся, услышав, что кто-то вошел. Никто не знал, где он, кроме парней, и уже собирался послать их на хер, когда почувствовал слабый запах ее духов.

 

Признание Елены пролило новый свет на клан Морелли и на Лоренцо, в частности. Ему плевать, что Лоренцо всю жизнь прожил скрытно. Викинг не только ненавидел этого мертвого ублюдка, но и негодовал на него за то, что тот выбрал Елену в качестве своей марионеточной невесты. Но больше всего на свете парень чувствовал сожаление и стыд. Слова Елены обрушили на его плечи и совесть гору вины, которая осела на груди непомерной тяжестью. Когда она призналась, что все еще не может сказать ему правду из-за страха, что Морелли причинит боль их дочери, Викинг впервые в жизни почувствовал себя маленьким. Потому что, хотя она и не говорила этого вслух, он знал правду — она не призналась бы ему, а скорее сгнила бы в подвале, потому что боялась, что он не сдержит свою ярость. Елена ожидала, что Викингу сорвет крышу, и он начнет войну с Морелли. Его приступы гнева стоили ему большего, чем он ожидал.

 

Он потер подбородок и повернул голову в сторону коридора.

 

— Я знаю, что ты там, — и, конечно же, Боран вышел из тени, очень довольный собой. — Ты это устроил.

Боран пожал плечами.

 

— Эта женщина чертовски властна по отношению к тебе, даже если пытается это скрыть. Кроме того, она никогда ничего не просила, кроме теплой еды. Просто не складывалось впечатление, что она была охотницей за деньгами. Я подумал, что, возможно, она расколется, когда подумает, что ты пьяный в стельку.

 

— Ты хладнокровный ублюдок.

 

— Виновен по обвинению, — ухмыляясь, он вытащил свой телефон и отправил сообщение. Викинг встал с дивана.

 

— Ты только что заработал на мне деньги, не так ли?

Засранец даже не попытался ради приличия выглядеть виноватым.

— Я никогда не упускаю возможность сделать ставку.

— Ты ублюдок.

— Я больше считаю себя успешным предпринимателем.

 

Викинг показал парню средний палец и встал с дивана. Ему нужно было добраться до Елены и срочно поговорить.

 

Улыбка Борана исчезла.

— Еще у меня есть подарок, — мы поймали Вито Гевезе.

 

Ублюдок, который возглавил нападение на дом близнецов, желая забрать у него Вики, и правая рука Педро.

— Он заговорит? — прорычал Викинг.

 

— У Дэймона был разговор с ним, включающий бензопилу. Полагаю, парень все еще злится, потому что Вито разрушил его дом. В любом случае, Гевезе готов к беседе.

Хорошо. Викинг собирался заставить его петь как гребаного соловья.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Глава 35

Елена

 

Ее разбудила волна тошноты, и она, выскочив из постели, бросилась в ванную комнату. Беглый взгляд показал, что Викинг не вернулся домой. Елена полагала, что он вот-вот должен проснуться с сильным похмельем. Часть девушки пожалела его, она чувствовала его боль, как свою собственную. Другая же часть, где находился дьявол с вилами, говорила, что головная боль — это всего лишь незначительное неудобство по сравнению с утренней тошнотой от того, что Елена вынашивала его ребенка. Ребенка, о котором все еще не могла ему рассказать, потому что последние несколько дней Викинг избегал ее.

 

После того, как ее перестало рвать над унитазом, Елена быстро приняла душ и пошла на кухню. Одна только мысль о яйцах или беконе вызывала тошноту, поэтому она решила перекусить тостом и бананом. Мысли Елены мчались со скоростью сто километров в час — нужно было записаться к врачу, рассказать Викингу, а затем и Вики. В первую очередь необходимо было знать, что ее дочь находится в безопасности от Педро. Каким-то образом этот ублюдок все еще свободно ходил по этой земле, пока за ним охотилась вся Братва.

 

Елена, взяв еще один тост, села на диван, чтобы промониторить местные клиники, когда раздался звонок в дверь. Она открыла дверь только для того, чтобы встретиться лицом к лицу с братом и Джорджией. Кузина выглядела потрясающе, как и всегда, в зеленой юбке-карандаш и белом шелковом топе, облегавшем фигуру. Девушка знала, что это всего лишь фасад. За дорогим платьем и безупречным французским маникюром скрывался красивый питон, готовый проглотить любого, кто окажется поблизости, пока не будет сыт до отвала.

— Почему она здесь?

Елена была не в настроении вести светскую беседу или притворяться счастливой семьей.

— Мы можем войти?

 

Рики выглядел ужаснее, чем в последний раз, когда она видела его. Рубашка была готова треснуть на нем по швам в любой момент.

 

— Ты можешь, а она останется снаружи, — сказала Елена, указав подбородком на Джорджию.

 

Кузина покраснела и выглядела угрюмой, но Елена не пропустила вспышку гнева на лице. Если бы она не знала ее так хорошо, то могла бы это пропустить. Вот только если кто-то предал тебя, то ничто из того, что скажет или сделает этот человек, никогда этого не изменит. Каждый раз, когда Елена видела свою кузину, перед ней разыгрывался один и тот же образ — Джорджия в постели с Викингом.

Рики нахмурился.

 

— Это важно, сестренка. Джорджии есть что сказать, и кажется, что тебе нужно это услышать.

 

Елена очень сомневалась в этом, но, желая начать все с чистого листа с братом, не захлопнула дверь перед их носом. Развернувшись, она пошла вглубь квартиры, не утруждая себя взглядом, идет ли за ней Джорджия. Похлопав Локи по спине, Елена села на диван, не побеспокоившись предложить кузине сделать то же самое. Брат сел напротив, а Джорджия осталась стоять. Высокие каблуки утонули в плюшевом ковре, но, конечно же, она не упала. Очень жаль.

Елена вздохнула и, не задумываясь, взяла с прикроватного столика крекер. Две пары глаз наблюдали за этим действием, а затем брат и кузина обменялись взглядами, от которых у девушки перевернулся живот. Что бы они ни пришли ей сказать, это было плохо. Елена больше не могла выдерживать напряженное молчание.

 

— Итак, что тебе так отчаянно нужно мне сказать, Джорджия? — спросила она, скрестив руки

 

и сжав губы.

— Засунь себе в задницу свое отношение, Лена.

 

— Джорджия! — глаза Рики полыхнули огнем, оставив Елену потрясенной. Прошло много времени с тех пор, как брат вставал на ее защиту.

 

— Что? — ноздри Джорджии раздувались. — Я стараюсь помочь ей, а она смотрит на меня, как на грязь под своими туфлями. И я должна терпеть это?


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Елена улыбнулась.

 

— Не могу сказать, что ты не поняла того, что я к тебе чувствую. Джорджия зло прищурила глаза.

 

— Ты беременна.

Дерьмо.

— Откуда ты… я…

Рики нетерпеливо махнул рукой в воздухе.

 

— Я сказал ей, когда подозревал это в последний раз после нашего с тобой разговора, — Елена бросила на него неодобрительный взгляд, но брат покачал головой. — На это нет времени. Что бы ни случилось раньше, мы остаемся семьей. Хорошее и плохое. Мы по-прежнему помогаем друг другу. Это то, чего хотела бы мама.

 

Елена была готова порвать его на куски, когда он произнес последние слова. Да, это было то, чего хотела мама.

«Семья — это все. Это фундамент, на котором ты строишь свою жизнь».

 

Слова мамы, эхом пронесшиеся в голове, успокоили Елену достаточно, чтобы она могла проглотить свое колкое замечание.

 

— Ты говоришь так, будто действительно имеешь это в виду, — прохрипела она, чувствуя себя уязвимой из-за того, что они знают секрет, который еще предстояло рассказать Викингу. Она еще никому этого не говорила.

Рики пододвинулся к ней и взял за руку.

 

— Так и есть, Лена. Я уже говорил тебе раньше, что ты можешь всегда рассчитывать на меня.

 

Я могу защитить тебя и ребенка от Викинга.

Она забрала свою руку.

— Что тебя заставляет думать, будто нам нужна от него защита?

Викинг скорее отрежет себе правую руку, чем причинит вред собственному ребенку.

Почувствовав, что совершил ошибку, брат начал вилять.

— Я не это имел в виду, — сказал он, кивнув Джорджии, которая закатила глаза.

 

— Вижу, что ты все еще ослеплена любовью, как и раньше. Это печально, правда. Хуже того, ты снова от него забеременела.

 

— Ближе к делу, — оборвала ее разглагольствования Елена. — Я всего в одном шаге от того, чтобы выгнать тебя.

 

Джорджия, положив руки на свои стройные бедра, наклонилась вперед, словно собиралась рассказать большой секрет.

 

— На днях я была в клубе и услышала, как Викинг говорил о тебе. Говоря кратко, он хочет, чтобы ты забеременела, а потом заберет ребенка. Кажется, он сказал, что ты ему должна.

 

Живот Елены скрутило, и она зажмурилась, отчаянно борясь с желанием вырвать. Каждый момент, когда Викинг говорил, что отомстит, возвращался к ней — когда назвал вероломной сукой, крадущей детей. Когда клялся, что будет держать взаперти столько, сколько его не было в жизни Вики. Конечно. Викинг был умным парнем. Почему она не поняла этого раньше?

 

«Потому что ты любишь его и доверяешь ему».

 

«Потому что до сих пор его изощренный план мести был в основном пустым сотрясанием воздуха».

«И потому что Джорджии нельзя доверять».

— Я тебе не верю.

Джорджия пожала плечами.

 

— Меня не волнует, во что ты веришь. Я рассказала это Рики только потому, что мы все еще семья. Делай с этим что хочешь.

 

В этом не было смысла. Викинг не был болтливым человеком, который обсуждал бы свою личную жизнь со всеми.

 

— Так ты говоришь мне, что Викинг просто сидел в клубе за столом и обсуждал свои планы по похищению ребенка?

Джорджия покраснела. Затем в ее глазах появился циничный взгляд.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— Давай, сестричка, читай между чертовых строк. Когда я сказала «услышала», то имела в виду постельные разговоры. Я пыталась пощадить твои чувства, но ты же не думала, что я спала с ним только один раз, не так ли?

 

Как бы наивно это ни казалось сейчас, да, Елена так думала. Глупая, глупая, глупая. Джорджия могла быть злой змеей, но она была потрясающе красива. Какой мужчина не клюнет на нее за секунду? Извергнув эту маленькую ядовитую пикантную деталь, Джорджия ушла, оставив Елену наедине с братом.

 

Ей казалось, что пол сейчас разверзнется под ногами.

— Я могу вытащить тебя отсюда, — сказал Рики.

— Я не уйду.

— Лена…

— Я сказала нет.

 

Однажды она ушла от Викинга, больше этого не повторится. Елена подтянула к себе колени и крепко обняла их. И снова ее мир превратился в темное и пугающее место, но на этот раз она не убежит от него, не получив сначала ответов.

Рики вздохнул.

— Отлично. Но хотя бы спроси его, ладно? Позвони мне, когда я понадоблюсь.

 

«Когда», а не «если». Рики казался таким самоуверенным, что Елена немного его за это ненавидела. Каким бы необъективным это не было, она ненавидела брата за то, что он принес плохие вести и за то, что, возможно, открыл ей глаза.

 

Елена сквозь завесу слез смотрела, как брат уходит. Она не знала, как долго оставалась на диване, лежа неподвижно.

***

 

Викинг вернулся домой почти к обеду. К этому времени в голове Елены пронесся миллион мыслей. Это было похоже на эпическую битву, где тьма боролась со светом, а надежда пыталась превзойти отчаяние. Когда Викинг вошел в гостиную, положил пистолет на каминную полку и пошел на кухню, чтобы взять один из своих энергетических напитков, Елена все еще не знала, что сказать.

 

Мужчина, сидевший на кресле напротив нее, не был той же оболочкой, что и вчерашней ночью. Рваные джинсы облегали мускулистое тело, и он выглядел более собранным. В лазах была странная мягкость.

— Лена…

— Я беременна, — выпалила она.

 

Он моргнул. Затем на его лице расплылась широкая улыбка. Это было все, чего она когда-либо хотела, и одновременно все, чего боялась. Елена чувствовала противоречие. Был ли он счастлив от того, что у него будет ребенок от нее, или от того, что ребенок будет у него? Была ли правда в том, что сказала Джорджия? Он собирался украсть ее ребенка в качестве последнего акта возмездия?

Викинг, упав перед ней на колени, положил руку ей на живот.

— Я рад, — сказал он хриплым голосом.

 

Мягкость его взгляда не успокоила ее подозрение, закравшееся в разум и распространившееся, как рак.

— Рад?

Он нахмурился.

— Конечно, рад. Я всегда хотел, чтобы у нас с тобой были дети. Ты знаешь это.

 

Только вот это неправда, не так ли? Он хотел детей с прежней ней. Еленой, которая его не предала. Еленой, которая не украла у него первого ребенка. Девушкой, ради которой он был готов пролить кровь, солгать и убить. Это была уже не она. Не в его представлении.

 

— Ты много чего говорил, — напомнила она ему. — Помню, как ты запер меня, сказав, что я больше не увижу дневного света. Ты сказал, что заставишь меня заплатить...

— Лена…

 

Нет, она не будет тронута тем, что он назвал ее этим именем. Даже если то, с какой любовью он его произнес, заставило ее истекать изнутри кровью. Это звучало почти так же, как Викинг произносил его раньше. Как тогда, когда он любил ее. Когда мир был красивым и простым, и все, ради чего они жили, это быть друг с другом. Но между ними ничего не изменилось. Вовсе нет.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— Я знаю тебя, Викинг. Ты можешь подумать, что больше нет, но я знаю тебя лучше, чем кто-либо, — взяв его руку, Елена прижала ее к своему сердцу. — Я чувствую тебя лучше, чем кто-либо. Прямо здесь, где это важно. Итак, мне нужно знать. В своем стремлении отомстить ты когда-нибудь думал о том, чтобы сделать меня беременной, а потом забрать у меня ребенка?

 

Тень промелькнула у него в глазах, и Елена прочитала правду на его лице. Слезы навернулись на глаза. Страх свернулся в животе, как змея, шипя и распространяя яд по венам, пронзая прямо в сердце. Этого не могло быть. Не снова.

 

— Скажи мне, что это неправда. Скажи, что ты никогда не думал, чтобы отнять у меня этого ребенка в качестве компенсации!

 

Викинг застыл на мгновение, но Елена могла видеть это в его глазах. Ужасная правда, которую он никогда ей не говорил. Он собирался украсть ее ребенка. На ее плечи легла сокрушительная тяжесть. Камень настолько большой, что она не думала, что когда-нибудь сможет выбраться из-под него. Елена схватила первое, что попалось ей в руки — вазу — и швырнула ему в голову.

Викинг пригнулся, и стекло разбилось о стену позади него.

— Я ненавижу тебя, — прошептала она.

— Успокойся.

О, нет, не знал.

 

— Успокойся? Ты хочешь, чтобы я успокоилась? — схватив еще одну вазу, Елена швырнула

 

ее в него. — Вот тебе мое спокойствие!

Викинг успокаивающе поднял руки и отступил.

— Успокойся.

 

Его успокаивающий голос был подобен маслу, льющемуся на огонь, пылающий в ее сердце. В глазах Елены потемнело. История повторялась, и она ничего не могла с этим поделать. Она снова стала пострадавшей стороной в мужской погоне за местью и личной выгодой. Но на этот раз все было иначе. На этот раз, не смотря на темноту окутавшей взор, к ней пришла ясность. Слова матери возникли в голове, подобно солнечному свету, пронзившему мрак.

 

«Влюбленные слепы, дитя мое. Любовь благоговеет перед женщиной, ибо та готова ради нее на все. Но если женщина одновременно любит и ненавидит мужчину, помолись за него дважды».

Елена не позволит другому мужчине украсть ее ребенка.

 

— Я отдала свою жизнь за тебя! И вот как ты мне отплачиваешь? Снова сделав беременной, а затем попытавшись украсть моего ребенка?

 

Взгляд Елены остановился на пистолете Викинга, лежащем на каминной полке. Воспоминания о том, как он трахнул Джорджию в той же самой постели, в которой она отдала ему девственность, вернулись к ней. Внезапно ей захотелось убить его, снова и снова. К сожалению, убийство в данной ситуации не вариант. Так что она сделала то, что сделала бы любая нормальная женщина в ее положении — наставила на него пистолет.

Его глаза сузились.

 

— Тебе действительно, черт подери, нужно бросить эту дурную привычку брать мой пистолет.

— Тогда не заставляй меня угрожать им тебе!

— Убери пистолет. Нам нужно поговорить.

Трясущимися руками Елена подняла пистолет выше.

 

— Я хочу убить тебя, но не могу. Потому что, как бы я ни ненавидела тебя прямо сейчас, я люблю тебя больше.

— Елена, подожди...

— Нет.

 

Ей надоело ждать. Надоело выслушивать людей. На этот раз она собиралась сделать то, что хотела, то, что было хорошо для нее. На этот раз Елена выбрала себя и своего малыша, который заслуживал того, чтобы его растила мама.

 

— Нет, — повторила она. — Знаешь, что хуже всего? Что разбивает мне сердце? Ты никогда не спрашивал. Ты ни разу не спросил, почему я вышла замуж за Лоренцо. Ты просто подумал, что я охотница за деньгами, готовая продать себя как шлюха. Может, это и хорошо, что у нас ничего не вышло? Может, ты просто не заслуживаешь быть отцом? Я даже не уверена в том, что ты


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

заслуживаешь называться хорошим любовником. Потому что угадай, что? Для того чтобы любить кого-то больше, чем себя, ты должен быть готов пойти на жертвы. Это означает, что нужно ставить потребности этого человека выше своих, даже если это тебя убивает. — Елена взяла со стойки ключи от машины и сумочку. — А теперь я собираюсь убрать свою беременную задницу подальше от тебя. Найди себе другую идиотку в качестве суррогатной матери, у которой ты сможешь украсть ребенка.

Я ухожу.

С окаменевшим сердцем, Елена выстрелила в Викинга.

 

Глава 37

Елена

Восемь месяцев спустя…

 

Ребенок отказывался появляться на свет. Елена расхаживала по коридору одноэтажного дома, который сняла несколько месяцев назад. Ее сын, который отказывался рождаться, оказался таким же упрямым, как и его отец. Если в следующие сорок восемь часов воды не отойдут Елене сделают кесарево сечение.

 

Часть девушки боялась оставаться в больнице совсем одной, но в основном она не могла дождаться момента, когда родится ребенок. Елена просто надеялась, что рождение сына будет не таким суматошным, как бегство от его отца, который хотел его украсть.

 

Прошли месяцы с тех пор, как Елена сбежала от Викинга к Кате. У нее тогда не было времени все обдумать. Все, чего девушка хотела — это просто уйти от мужа. Она была бормочущим плачущим беспорядком, когда рассказывала Кате о случившемся. Затем вошел Кристофф, и у Елены едва не случился приступ панической атаки. К удивлению девушки, он не сразу сдал ее.

— Я в долгу перед тобой за Екатерину, поэтому не собираюсь задерживать тебя здесь. Я позволил тебе жить шестнадцать лет назад, и разрешаю тебе жить сейчас. Это делает нас равными.

— Кристофф посмотрел на часы. — Думаю, что час форы будет справедливым.

— Час?

Кристофф пожал плечами.

— Это сработало для Джона Уика.

 

Это сработало и для нее. Катя свела Елену с наемным хакером, женщиной по имени Оникс, оказавшейся сестрой Тесс. По требованию хакера, их единственным средством связи были телефон и электронная почта. Оникс снабдила Елену телефоном с записывающим устройством, поддельным удостоверением личности, чемоданом с наличными и всем остальным, что нужно человеку в бегах. Когда Елена спросила ее об этих деньгах, та назвала их будущими алиментами. Оникс даже позаботилась о доме для нее в небольшом городке, который был в нескольких часах езды от Сан-Франциско. Поначалу Елену пугала близость к родному городу, но, в конце концов, она успокоилась, потому что это было хоть что-то знакомое. Она выбралась из Сан-Франциско невредимой, оставив позади свое сердце и заменив его осознанием того, что за ней охотятся. С тех пор девушка пребывала в состоянии паранойи, ожидая на каждом углу встретить членов Братвы.

 

Елена регулярно говорила с Вики по телефону, но не рассказывала дочери о том затруднительном положении, в котором оказалась. Судя по их разговорам, девушка понятия не имела о том, что произошло, а именно этого и хотела Елена. Вики не нужно было вмешиваться в беспорядочную ситуацию родителей. И какой это был беспорядок. Чем больше Елена думала о нем, тем труднее было выйти из состояния катарсиса своего брака.

 

У нее было много времени для размышлений и волнений. Последние несколько месяцев Елена чувствовала, что за ней следят, но говорила себе, что страдает паранойей. Никто ее не нашел. Если бы это был Викинг, он бы не прятался в кустах. Нет, он ворвался бы в ее жизнь и запер в своем доме. Девушка, вероятно, никогда бы больше не увидела дневного света. Не после того, как стреляла

в него. Да, она специально избегала попадания в жизненно важные органы, но почему-то думала, что ей это не поможет.

 

Одно Елена могла сказать наверняка — так не могло продолжаться вечно. Невозможно жить, будучи изолированной ото всех вокруг, опасаясь, что кто-то может связать ее с романовской Братвой. Елена жила так под пятой Лоренцо и отказывалась проходить через это снова. К


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

сожалению, она еще не нашла выхода из своей непростой ситуации. Если бы только Викинг мог быть здравомыслящим человеком — отбросить гнев и найти в сердце желание простить ее. Они могли бы быть семьей, иметь все, о чем когда-то мечтали. Этот ребенок мог бы стать их новым началом, новой надеждой. Вместо этого история повторялась.

 

Резкий удар в живот привел девушку в состояние повышенной боевой готовности. Елена застонала, почувствовав, что живот сжался. Сделав глубокий вдох, она с трудом побрела к лестнице и крепко вцепилась в поручень.

 

Когда боль усилилась, Елена поняла, что у нее начались схватки. Вызвав такси, девушка пошла в гостиную за своей сумкой. От очередной схватки колени едва не подкосились, пот выступил на шее. Задыхаясь, Елена вернулась к лестнице, боясь, что, если снова сядет на плюшевый диван, то больше никогда не сможет с него встать. Через десять минут раздался звонок в дверь.

— Секунду! — сделав глубокий, медленный вдох, Елена побрела в сторону входной двери. Девушка была уже на полпути к ней, когда у нее отошли воды, и еще одна схватка скрутила

внутренности, от чего она не могла сдержать слезы.

 

Затем дверь распахнулась и, подняв глаза, Елена лицом к лицу столкнулась с обеспокоенным Викингом. Предательское сердце затрепетало в груди, пока она смотрела на его крупное тело, взлохмаченные светлые волосы и щетину на лице. Облегчение затопило Елену, потому что она больше не была одна в этом большом доме. Надежда наполнила девушку, потому что на лице парня не было и следа гнева, а только облегчение, словно Викинг был счастлив от того, что нашел ее.

«Глупая, глупая девочка. Разве ты ничему не научилась? »

 

Разум, затуманенный гормонами беременности, воображал разные вещи. Она не могла снова ему доверять.

Подавив свое сердце, Елена выпалила:

 

— Ты не получишь моего сына! Викинг моргнул.

 

— У нас будет сын?

О, Боже, этот надрыв в голосе. Нет, она не позволит ему обмануть себя.

— Как ты меня нашел?

Парень смотрел на нее, словно Елена сошла с ума.

— Ты хочешь поговорить об этом сейчас?

— Да, — отрезала она.

 

Очередной приступ боли пронзил ее живот словно сотней игл. Подавив крик, Елена вцепилась обеими руками в лестницу. Викинг выругался и вошел внутрь, отчего коридор стал казаться меньше. Приблизившись к ней, он встал рядом.

— Я должен отвезти тебя в больницу.

— Я не буду рожать этого ребенка.

 

Елена сделала еще одну серию глубоких вдохов в отчаянной попытке удержать ребенка внутри.

Взгляд Викинга смягчился.

— Думаю, будешь, Лена.

 

— Не-а, — девушка покачала головой. — Я не буду рожать этого ребенка только для того, чтобы ты его украл, — ее сын навсегда останется в животе. — И я задала тебе вопрос. Как ты меня нашел?

 

Викинг вздохнул.

 

— Я уже несколько месяцев знаю, где ты. Нет такого места, где бы я не мог найти тебя. Я всегда тебя найду.

 

В его голосе не было угрозы, но она, должно быть, что-то такое услышала или скорее всего это был еще один побочный эффект беременности мозга.

— Не смей мне угрожать.

Он выругался.

— Это не угроза. Я имею в виду…

 

После этого Елена не слышала, что говорил Викинг. Боль пронзила тело, когда ребенок сказал ей, что не задержится внутри надолго.

После второго крика Викинг поднял Елену на руки и развернувшись направился к двери.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— Подожди! — она указала на нижнюю часть лестницы. — Мне нужна моя сумка.

 

Викинг застал девушку врасплох. Никогда раньше Елена не чувствовала себя такой уязвимой.

 

Но если парень думал, что у нее нет плана «Б», то он сильно ошибался.

***

 

Четыре часа спустя Елена держала их сына на руках. По сравнению с первыми родами, эти были прогулкой по парку. Викинг дремал на стоящем рядом с кроватью и неудобном на вид стуле, выглядя измученным.

Елена поцеловала мягкую головку своего ребенка.

 

— Здоровяк, сидящий там, — твой отец, — представила она его сыну. — Судя по его измученному виду можно подумать, что это он рожал вместо меня. Вот почему Бог выбрал для родов женщин, а не мужчин. Женщины намного круче.

 

Викинг настоял на том, чтобы принимать участие в родах. К тому времени, как Елена начала тужиться, он был бледным, как привидение. На секунду она испугалась, что парень упадет в обморок, проломив дыру в полу.

— В этом ты права.

Сонный рык поразил ее.

— Он проснулся, — насмешливо прошептала Елена сыну.

Викинг наклонился вперед, положив локти на колени, и посмотрел на сына.

 

— Женщины намного круче, а твоя мать — самая крутая из них. Она отдаст свою жизнь за тех, кого любит и даже выйдет замуж за другого, чтобы защитить брата любимого человека.

Сердце Елены пропустило удар.

— Как…

Он посмотрел на нее с извиняющейся улыбкой.

 

— Скажем так, я был не так пьян, — взгляд Викинга обратился к ней, и ее сердце затрепетало.

 

— Спасибо за нашего сына, Лена. После Вики это лучший подарок, который ты могла мне подарить. У меня нет слов.

— Я… — очевидно, у нее тоже.

Он придвинул стул ближе и взял ее за руку.

 

— Прости меня, — сказал Викинг хриплым голосом. — Прости меня за все, через что я заставил тебя пройти. Если ты дашь мне еще один шанс, я проведу остаток жизни, пытаясь все исправить.

 

Елена хотела сказать ему миллион вещей, но все, что смогла сделать, это разрыдаться. Причем сильно. Как и большинство мужчин, вид слез заставил Викинга почувствовать себя неуютно, и он вскочил с места прежде, чем девушка успела моргнуть.

 

— Я принесу тебе салфетки и поговорю с врачом.

Поцеловав ее в голову, Викинг исчез до того, как Елена смогла бы его остановить.

Она посмотрела на спящего сына.

— Думаю, мы все-таки едем домой с твоим отцом, малыш.

 

Ребенок действительно был началом нового, и с его появлением произошло чудо. Впервые с тех пор, как Елена узнала о своей беременности, она не боялась будущего. Ей не терпелось вернуться домой с Викингом и провести с ним остаток жизни.

 

Когда дверь открылась, вошел не Викинг. Это был Рики. Она совершенно забыла, что просила брата забрать ее. Елена улыбнулась ему. Девушке было стыдно за то, что часть ее сомневалась, что Рики справится с этим.

— Спасибо что приехал.

 

— В любое время, сестренка. — поспешно подойдя к шкафу, он достал ее сумку, одним глазом наблюдая за дверью. — Нам нужно спешить.

Верно. Он все еще думал, что должен спасать ее от Викинга.

 

— Теперь все в порядке, — объяснила она. — Это все было недоразумением. У нас с Викингом все хорошо. — им нужно было о многом поговорить, но первый шаг был сделан. — Ты можешь идти. Я имею в виду, тебе не обязательно уходить, конечно, но...

— Боюсь, что не могу, — сказал Рики.

 

Его взгляд то и дело метался между ее сыном и дверью. По спине Елены пробежала волна беспокойства.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— Что ты имеешь в виду, говоря, что не можешь?

Рики опустился на стул рядом с кроватью и похлопал ее по ноге.

 

— Разве ты не видишь, что он не подходит для тебя? Он никогда не был достаточно хорош для моей сестренки. Вот почему я выбрал для тебя Лоренцо и вбил ему в голову мысль, что ты станешь идеальной кандидатурой на роль его невесты. Это был беспроигрышный вариант. После того, как я поймал его с тем официантом, это был лишь вопрос времени, что Морелли сделает ради того, чтобы сохранить свою тайну. Смешно, насколько консервативна его семья. Мой план был окончательным решением всех проблем — у Лоренцо была жена, а у тебя все, что только может пожелать женщина.

 

Елена потеряла дар речи. Она была раздавлена предательством Рики.

— Не забывай о себе, Рики.

 

Именно он получил самую большую выгоду от ее брака с Лоренцо. Это подняло брата от мелкого наркодилера до бригадира в рядах Морелли.

 

— Я не могу вернуться, — с надрывом сказал Рики, лишь подтверждая ее слова. — После смерти Лоренцо и изгнания Педро из семьи я был следующим. У меня все забрали, Лена. Мою территорию, моих людей, мои деньги. У меня ничего нет! — он казался безутешным. — Я не вернусь на улицы.

 

Елена глубоко вдохнула аромат розовой головки сына, чтобы успокоиться. Позже она разберется со своим братом.

— Полагаю, ты пожинаешь то, что посеял.

На лице Рики отразилась мрачная решимость.

— Я тоже так думаю.

Почему-то она сомневалась, что они говорили об одном и том же.

 

— Мне нужно, чтобы ты помогла мне в этом, сестренка. Мы можем снова все получить, просто работай со мной.

 

— Я не понимаю.

На его лице появилось виноватое выражение.

— Мы все продумали, и это единственный выход.

— Мы?

 

Затем дверь открылась, и появился дьявол. Педро Морелли собственной персоной вошел в палату так, словно владел этим местом.

Ледяной ужас охватил Елену, когда она, наконец, связала все воедино.

— Нет, — прошептала она, и страх сковал горло.

 

— Так приятно снова видеть тебя, Елена. — Педро, откинув полу куртки, продемонстрировал свой пистолет. Его хищный взгляд остановился на ее сыне. — Готов поспорить, Викинг готов отдать за своего мальчишку все, что угодно.

 

Глава 38

Викинг

 

Викинг вернулся в пустую палату. Он вспомнил, как медсестра в коридоре рассказывала о купании младенцев. По-видимому, в этом было все дело. Должно быть, они ушли туда.

Он посадил плюшевую собаку, которую держал в руках, на стул рядом с кроватью. Игрушка наклонилась в сторону и едва не соскользнула со стула на пол. Оформление документов переросло в визит в сувенирный магазин. Может, он слегка переборщил, купив собаку почти в натуральную величину. В свою защиту парень мог сказать, что ничего не знал о младенцах и их потребностях. Он знал только то, что в детстве всегда хотел собаку. Поскольку младший не собирался играть с Локи в ближайшее время, плюшевый вариант казался приемлемым.

 

Измученный, Викинг рухнул на стул рядом с игрушкой. Роды были утомительными. Он не был уверен, сможет ли пережить это снова. Было много сопения и криков. Елена едва не сломала ему пальцы, когда держалась за него. Искать жену в течение нескольких месяцев, не зная, в безопасности ли она, было пыткой. К счастью, Елена была беременна. Это была их единственная зацепка в ее поисках — беременная женщина с определенной предполагаемой датой родов и конкретным


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

возрастом. Оникс так хорошо спрятала ее, что это было все равно, что искать иголку в стогу сена. И все же чувство страха от тех мучительных месяцев было ничем в сравнении с ужасом родов. Викинг не мог перестать улыбаться, вспоминая, как Елена представила его их сыну. Он был чертовски идеален.

 

Осмотрев пустую палату, Викинг почувствовал сожаление от того, что не вернулся раньше, чтобы помочь с купанием. Он пропустил очень много первых раз с Вики, и был полон решимости исправить это с сыном. Кроме того, парень хотел изучить всю информацию о детях, которую только мог бы найти. Не похоже, чтобы младенцы рождались с инструкциями по эксплуатации. Достав телефон, Викинг решил написать Юрию, чтобы тот принес ему пару книг о младенцах для чайников, но увидел, что пропустил несколько звонков от Борана. Больницы не одобряют громкие звуки.

Боран снял трубку после первого гудка.

— Давно пора перезвонить, — саркастически заметил он.

 

— Я был немного занят, — проворчал Викинг. — Знаешь, роды и все такое. Несколько дней им придется обойтись без него.

В трубке возникла минутная тишина, а затем Боран произнес:

 

— Я оставлю разговор о мужских яичниках на потом. Прямо сейчас мне нужно, чтобы ты засунул свою задницу в машину. Я слежу за твоей женщиной и ребенком. Не могу сказать, куда они направляются, но это не может быть слишком далеко. Без поддержки они бы не сделали этого самостоятельно.

 

Сердце Викинга почти остановилось. Елена. Младший. Он должен был напомнить себе, как дышать. Кто-то забрал его жену и сына.

— Кто? — стиснув зубы, спросил Викинг.

 

— Педро Морелли и ее гребаный брат. Я видел, как они закатили ее на больничной коляске в черный фургон. Я отправляю тебе свое текущее местоположение.

 

Викинг сжал кулак так сильно, что костяшки пальцев хрустнули. Его женщина и ребенок находились в лапах Педро Морелли, человека, которому нечего было терять, и это пугало его до чертиков.

 

Елена

 

Они привели ее в пустое здание, в котором стоял запах опилок и моторного масла. Судя по кладбищу подержанных автомобилей перед зданием, здесь когда-то продавали подержанные машины. Теперь это было просто четыре стены, сквозь которые проникал ветер, и дырявая крыша. Похоже, здание было заброшено уже много лет назад, и она догадалась, что именно поэтому они здесь.

 

Елена, поправив на сыне одеяльце, поцеловала его в макушку. Она должна была держать его в тепле и безопасности.

 

По дороге брат вел светскую беседу, словно не он только что похитил свою сестру и племянника, и не ему помогал мстительный человек, держащий их на прицеле. Рики, вкатив их внутрь, поставил коляску около капающей раковины. Рядом с Еленой, на боковом столике, лежала пачка влажных салфеток. Брат сделал несколько замечаний о том, как она может использовать их на ребенке. Как будто у нее на руках было растение вместо крошечного человечка. Елена оставила его комментарии без ответа.

 

Вместо этого ее взгляд метался по захламленному месту в поисках выхода. Слева от нее располагалась полка с покрытыми слоем пыли ржавыми автомобильными деталями. Елена все еще не оправилась от родов, но если постараться, то, возможно, ей удастся схватить что-нибудь блестящее и забить этим Педро до смерти. Сын зевнул, напомнив о том, что она не в том положении, чтобы с кем-то бороться. Не с ним на руках, и она не могла его оставить.

Рики встал на колени рядом с больничной коляской.

 

— Я не позволю, чтобы что-нибудь случилось с тобой или моим племянником. Нам просто нужно, чтобы Викинг заплатил. Это меньшее, что он нам должен.

 

Он так заблуждался. Елена подавила готовые сорваться с языка ядовитые замечания. Меньше всего ей хотелось, чтобы Педро обратил на нее внимание. Она не пропустила кровожадный блеск в его глазах, хотя брат, казалось, не обращал на это никакого внимания. Рики сквозь свои розовые


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

очки не видел очевидного — Педро Морелли не собирался оставлять кого-либо из них в живых, когда получит то, что хотел. Если Елена не найдет способа выбраться отсюда, он убьет ее сына. Она боролась с волнами тошноты, поднимающимися из живота вверх.

 

Педро закончил свой телефонный разговор и подошел к ним. Раньше он казался нервным, а теперь был пугающе уверенным. Выключив телефон, он жестом попросил Рики сделать то же самое.

— Деньги будут переведены в течение суток, — сказал парень бесстрастным голосом. — Если бы я знал, что Викинга так сильно волнует его мальчишка, я бы рассказал ему о Вики много лет назад. Мы могли бы заключить какую-то сделку.

 

Педро смотрел на нее холодными глазами, в которых не было ни малейшего страха. Неужели он действительно думал, что это сойдет ему с рук? Разве он не понимал, что подписал себе смертный приговор? На земле не было такого места, где он мог бы спрятаться от Братвы.

 

Опять же, отчаянные времена. Ему было нечего терять. Почувствовав небольшой вес на руках, Елене снова вспомнила о том, что ей есть что терять. Ее сын забеспокоился, издавая негромкие звуки. Сердце Елены наполнилось любовью к той крохотной жизни, которую она держала на своих руках. Скоро его нужно будет переодеть и накормить. Думали ли они о том огромном количестве вещей, которые нужны новорожденному?

 

Окинув помещение взглядом, девушка поняла, что единственный выход находился на противоположной стороне. Педро расхаживал туда-сюда, разговаривая по телефону, скорее всего, одноразовому. Из фрагментов разговора Елена поняла, что он разрабатывает план побега. Справа на верстаке сидел брат. Позади нее находилась еще одна дверь, которая в данный момент была слегка приоткрыта. Этим можно было бы воспользоваться, но если она даже попытается пошевелиться, они

 

ее услышат. Елена боялась того, что может сделать Педро с ней или с ее сыном, если поймает при попытке к бегству.

 

Затем внимание девушки привлекло какое-то движение за окном слева от нее. Она могла бы где угодно узнать ухмылку этого наглого придурка. В груди зародилась надежда, а сердцебиение ускорилось. Елена быстро взглянула на Педро, который все еще разговаривал по телефону, нервно расхаживая, а брат вытащил еще один телефон и начал яростно что-то на нем печатать.

 

Переведя взгляд на Борана, она увидела, что он указывает на дверь позади нее. Если он был здесь, значит, поблизости должен быть и Викинг. Затем Боран исчез. Она должна быть готова и как-то сбежать. Елена опустила ноги на пол, приготовившись оттолкнуться. Внезапно двери распахнулись настежь, и она услышала свое имя.

 

Викинг.

 

Разразилась стрельба, когда Педро открыл огонь, и девушка увидела, как брат спрятался за верстак. Елена хотела бежать к Викингу, но не могла попасть под перекрестный огонь. Крепко прижимая к себе сына, она бросилась к задней двери. Еще несколько метров. Еще немного. Боран ворвался в дверь, быстро покрывая расстояние между ними. Внезапно выражение его лица сменилось с облегчения на ужас.

— Лена! — закричал Викинг.

 

Боран устремился вперед, выдернув пистолет из-за пояса, и прицелился в точку позади нее. На мгновение ошеломленная, Елена повернулась, чтобы увидеть то, что видел он. Она отпрянула, увидев, что Педро направил свой пистолет прямо на нее. Кровь хлестала из живота, и девушка задалась вопросом, как он вообще все еще стоит.

 

Сгорбившись и прикрывая руками ребенка, Елена попыталась отскочить в сторону. Раздался выстрел, когда она заметила движение — Боран, пролетев в воздухе, заслонил ее собой. Еще один выстрел разорвался в воздухе. Сквозь пелену слез Елена увидела, как Викинг подошел к телу Педро. Она не стала спрашивать, мертв ли он. Она упала рядом с Бораном, в левом боку которого зияло пулевое отверстие, а кровь заливала рубашку.

— Боран! — Елена ударила парня по лицу, пытаясь заставить его ответить.

— Черт подери, — простонал он. — Какого хрена это было?

— Ты в порядке? Очнулся? Конечно, ты не в порядке, что я такое болтаю.

 

Елена не могла поверить, что он вот так бросился перед ней. Она ему даже не нравилась. Слезы наполнили ее глаза, и она крепко обняла своего сына, который чудесным образом не выплакивал свои легкие. Малыш просто зевал и, похоже, ему было все равно.

Чего нельзя было сказать о Боране. Его темные глаза остекленели от боли.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

— Перестань смотреть на меня, словно я умираю. — раздраженно сказал он.

 

Не было слов, у нее не было абсолютно никаких слов. Медленно Елена поднялась и ее сразу же схватили в медвежьи объятия. Вдыхая окутавший ее запах Викинга, и она знала, что они в безопасности.

 

— Ты в порядке? Ты и ребенок в порядке? — он пробежался руками по телу их сына, ища на нем какие-либо травмы.

 

Елена кивнула, но сдержать слезы не смогла. Последние двадцать четыре часа были похожи на поездку на американских горках, и она не знала, сможет ли когда-нибудь сойти с них. Она перешла от наивысшей точки к самой низкой.

 

Викинг, схватив с раковины стопку салфеток, прижал их к ране Борана. Вызвав медицинскую помощь, он осторожно усадил Елену в больничное кресло, затем взял на руки их сына и присел рядом с ней.

 

Он казался изможденным.

 

— Никогда в своей жизни… — Викинг сделал глубокий вдох и продолжил. — Никогда в своей жизни я не был так напуган. Думаю, я умер тысячу раз, когда Боран сообщил мне, что ты у них. Я был счастлив как никогда, думая, что у меня было все время на свете, чтобы рассказать тебе, что я чувствую, чтобы вырастить нашего сына, когда все это было просто отобрано у меня. Время — странная вещь. Она проскальзывает сквозь пальцы, а ты даже не замечаешь этого. Ты думаешь, что у тебя есть еще куча времени, и ты живешь так, словно сегодняшний день не будет твоим последним.

Я знаю, что всегда так жил. После тебя я никогда больше не строил никаких планов на будущее. Мне было все равно. Ничто или никто никогда не застал бы меня врасплох и не причинил бы мне снова вреда. Затем, сегодня утром, после того, как я сказал тебе, что знаю, почему ты бросила меня столько лет назад, я подумал, что у меня будет много времени, чтобы загладить свою вину перед тобой. Думаю, есть причина, по которой говорят, что самое подходящее время для какого-то дела — это настоящее.

 

Викинг нежно коснулся пальцами ее щеки.

 

— Я люблю тебя, Елена Скарсгард. Я люблю тебя больше, чем свою жизнь и свой рассудок. Я всегда тебя любил, и всегда буду любить. Будешь ли ты моей женой на этот раз по-настоящему?

 

Горячие слезы жгли ей глаза.

— Да, — на этот раз, когда Елена сказала эти слова, они почувствовались правильными.

— Никогда больше не оставляй меня.

— Никогда, — прошептала она.

Он не отделается от нее всю оставшуюся жизнь.

 

Эпилог

Елена

Месяц спустя

 

Елена наблюдала за работой людей на заднем дворе, готовивших барбекю. Собрались все. Боран, замечательно идущий на поправку, нежился на солнышке у бассейна. Катя подходила к его креслу каждые пять минут, чтобы спросить, не нужно ли ему чего-нибудь, и парень в полной мере этим пользовался, на что близнецы не преминули обратить свое внимание.

Кристофф подарил им огромный гриль, на котором, вероятно, можно было зажарить целую корову. Сай и Юрий спорили, кто из них лучше готовит и должен взять на себя инициативу.

 

Если не считать этой бурной дискуссии, новоселье было вполне удавшимся. Они переехали в новый дом всего неделю назад и теперь стали соседями с близнецами. Викингу понравилась идея жить на окраине Сан-Франциско, где они могли бы владеть огромным участком земли.

Елена была согласна на все, качаясь на качелях на задней веранде. Сын спал в только что обставленной детской, дочь разговаривала с Катей, пока они накрывали на стол. Викинг исчез десять минут назад, вероятно, в энный раз проверяя это место на предмет детской защиты.

 

Девушке следовало встать и сыграть роль хозяйки, но она просто хотела насладиться теплом своего нового дома и новой семьи, которую она обрела.


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

Впервые за долгое время Елена чувствовала себя удовлетворенной. Сердце расширилось до такой степени, что казалось, будто оно не помещается в груди. Солнце приятно ласкало кожу, и она смотрела в чистое голубое небо. Девушке нравилось думать, что мама, смотря на них оттуда, чувствует себя такой же счастливой, как и она.

— Мне есть о чем беспокоиться?

Елена улыбнулась своему мужу, который появился рядом с ней.

— Я не видела дрона, кружащего рядом, если ты это имеешь в виду.

 

Викинг слишком серьезно относился к безопасности этого места, чем ей бы хотелось. Он нахмурился.

— Дроны. Почему я не подумал об этом? Мне нужно привлечь к этому Дэймона.

 

Когда он собирался уйти, Елена, схватив его за руку, потянула к себе на качели. Учитывая то, насколько Викинг был большим, на деревянной конструкции было не слишком комфортно. Когда он попытался подняться, девушка закинула ноги ему на колени.

 

— Оставь Дэймона в покое. Он уже занят другими делами. — прямо сейчас парень собирал детский бассейн.

— Нет ничего важнее моей семьи.

 

Ее сердце смягчилось. С тех пор, как Елена едва не получила пулю от Педро Морелли, Викинг был непреклонен в вопросе безопасности. Он стал немного одержим этим. Елена потакала ему неделями, потому что понимала, что мужу нужно преодолеть страх того, что его жену и сына чуть не застрелили. Ей тоже. Но пока Елена приходила в норму, организовывая такие вещи, как перевод Вики в городскую школу и выбор нового дома, Викинг, казалось, застрял в том моменте времени.

 

Они говорили практически обо всем, что произошло между ними. Он много извинялся, они все обсудили, и у них все было в порядке. Даже лучше, чем когда-либо. Тем не менее, Викинга накрыло облако печали и беспокойства, и Елена не знала, как его вытащить из этого состояния.

Проведя пальцами по щетине на лице мужа, Елена повернула его так, чтобы смотреть прямо в

 

глаза.

 

— Детка, ты должен отпустить. Пожалуйста. Я знаю, ты хочешь как лучше, но мы в порядке. Все мы в порядке. Мы вместе, мы здоровы, мы любимы. — она подчеркнула последнюю часть, потому что знала, как ему нравится слышать эти слова.

— Я опоздал, — сказал он хриплым голосом. — Я подвел тебя.

 

Ее сердце забилось быстрее, поскольку Викинг, наконец, казался готовым обсудить то, что произошло в тот день. До сих пор он не сказал о случившемся ни слова, кроме того, что ее брат больше не будет проблемой. Она не спрашивала о Рики, не хотела знать, даже никогда больше не хотела слышать его имя.

Он потер лицо руками.

 

— Если бы не Боран, ты была бы мертва. Я бы снова все потерял. Ты не знаешь, какой урон может нанести телу пуля, но я знаю. Когда Педро стрелял в тебя, казалось, будто мир остановился. Та секунда, когда я подумал, что он убил тебя и нашего мальчика, была самой долгой секундой в моей жизни. Мое тело застыло, мой разум стал пустым, и мое проклятое сердце перестало биться. Все, что потребовалось для того, чтобы поставить меня на колени, — это одна секунда и пуля. Я больше не смогу пройти через это. Мне почти сорок — сердце не выдержит. Уверен, что в следующий раз оно просто перестанет биться.

 

Викинг поцеловал Елену в щеку.

 

— Так что ты должна проявить ко мне терпение. Если мне периодически нужно будет обеспечить безопасность каждого сантиметра этого дома, ты должна будешь позволить мне это. Если

я решу окружить этот дом высоким забором и расставить вокруг него солдат, ты должна будешь позволить мне это. Мне нужно сделать это для того, чтобы не сойти с ума, думая обо всем зле в этом мире и о том, что оно может достаться моей семье. Никто никогда не доберется до тебя, не пройдя сначала через меня. Я — гребаная стена между тобой, моими детьми и любым ублюдком, который будет достаточно глуп, чтобы когда-либо еще раз навести на тебя пистолет.

 

Сердце Елены сжалось от этих слов. Что бы Викинг ни делал, он делал это из любви. Тем не менее, парню нужно было понять, что он не может поместить их под стеклянный колпак. Пока что Викинг демонстрировал впечатляющие навыки в своей попытке стать отцом года, помогая сыну купаться, одеваться и вставая среди ночи для того, чтобы покормить из бутылочки. Он был


 

Шанна Бэлл — «Любовь – это боль» / Dark Eternity of Translations

 

изможден, пытаясь наверстать упущенное с Вики, и получал от этого огромную радость. Но до сих пор он ни разу не решился вывести их из дома. Каждый раз, когда она упоминала о выходе, Викинг находил оправдание, почему им не следует этого делать.

Елена взяла его лицо в руки.

 

— Дорогой, я люблю тебя за желание защитить свою семью, но сидеть дома целыми днями сводит меня с ума. Мы не можем жить в аквариуме. Ребенку нужен свежий воздух, мне нужен свежий воздух, и мне он нужен сейчас. Поэтому завтра я отвезу его в парк двумя кварталами ниже. Пожалуйста, отнесись к этому спокойно.

 

Она скрестила пальцы, надеясь, что он не сделает из мухи слона. Викинг кивнул.

— Я сам отвезу тебя.

— Ты сможешь это сделать? — Елена не могла скрыть удивления в своем голосе.

— Они пригнали новую машину сегодня утром.

— Новую?

— Пуленепробиваемую.

 

Викинг кивнул еще раз, и Елена с трудом сдержала смех. Он был абсолютно очарователен. Настолько, что она не стала протестовать против новой машины, которая, вероятно, была привлекающим внимание чудовищем. Серьезное выражение его лица велело отпустить это.

«Маленькими шагами», —напомнила себе она.

 

Еще раз посмотрев в небо, Елена увидела над собой группу облаков и в этот момент почувствовала переполняющую ее радость и любовь мамы.

 

«Если тебя любят, значит, ты счастлива, Лена. И это делает тебя самым богатым человеком в мире».

Правдивее слов еще не было сказано.



  

© helpiks.su При использовании или копировании материалов прямая ссылка на сайт обязательна.