Острова.Часть первая,

" Острова". Часть первая,

" Остров Англия", глава 16 " Париж, весна 1803 года" (фрагмент). А. Баранов, 2002 г.

Париж, весна 1803 года.

" Лувертюр умер во французской тюрьме - негры Гаити начали войну партизанскую. Бонапарт бросал в эту гаитянскую мясорубку все новые и новые полки - они пропадали там бесследно, оставляя после себя лишь вакантные (впоследствии так никогда и не заполненные) номера в списках армии. В одной из прибывших на остров полубригад спустя месяц из 1400 человек в строю оставалось лишь.. восемьдесят три! На Гаити было отправлено 58 тысяч солдат, из которых пятьдесят тысяч умерли в госпиталях! Лихорадка была неумолима - на острове в основном только тем и занимались, что копали могилы...

Президент Соединенных Штатов прекрасно понимал смысл этой бойни. Гаити был идеальным плацдармом, с которого французы рано или поздно ринутся и на континент. Сдержанно и холодно он заверил французского посла в том, что молодое государство все же поддержит экспедиционную армию: американские торговцы снабжали войска молодого генерала Леклерка (которого, после смерти последнего от " желтой лихорадки", сменил старый Рошамбо) с одной стороны - одновременно поставляя оружие гаитянским повстанцам с другой: бизнес есть бизнес!

Французы окончательно завязли в этих проклятых лихорадочных джунглях - призрак " французской Америки" начал таять, не успев даже в полной мере проявиться. Джефферсон выбрал удачный момент, и Бонапарт был честно предупрежден о вероятных последствиях:

- Первый же выстрел в европейской войне станет для Соединенных Штатов сигналом для удара по французским поселениям на Миссисипи.

Это был политический блеф и откровенный шантаж - но они сработали...

Переговоры по поводу французского Нового Орлеана в Париже вел новый посланник Джефферсона - Роберт Ливингстон из плеяды " отцов-основателей" молодого североамериканского государства... Проницательный Джефферсон затеял эти переговоры, действительно ожидая неминуемого начала новой войны в Европе, и Ливингстон хорошо выражал мысли своего президента:

- Амьенский мир весьма недолговечен, этому можете поверить, - говорил он старому своему знакомцу, маркизу Лафайету. - Между Англией и Францией настолько глубокие противоречия, что ни один конгресс их всех разом не разрешит. А новая война окончательно отвлечет Бонапарта от Нового Света. Конечно, он умело воспользовался сложившимся затишьем, чтобы разобраться с самостоятельностью Сан-Доминго, и все же времени ему не хватило. А без Гаити (это, думаю, Бонапарт понимает прекрасно) и Луизиана для него бесполезна. Моя же задача на данный момент состоит в том, чтобы заставить первого консула продать нам Новый Орлеан.

Первоначальная сумма, от которой отталкивался Ливингстон, была не так и велика - всего шесть миллионов долларов. Пока посланник подбирался к министру иностранных дел Французской республики Талейрану, Джефферсон послал ему в помощь не менее опытного в подобных делах Джеймса Монро:

- Наш президент как всегда категоричен, - сказал прибывший в Париж дипломат (и будущий пятый президент США). - В зависимость от наших с Вами, Роберт, успехов в этом направлении, он ставит само существование государства, так что каких-либо колебаний (а тем более - неудач! ) не преемлет.

С Монро Лафайет тоже был знаком, и тот по секрету сообщил маркизу: не очень надеясь на дипломатию, Джефферсон сосредотачивал на юге Штатов - в форте Адамс - войска; " Луизиана" и " воздух" становились для американцев синонимами...

Перед отъездом на родину предшественник Ливингстона, Барлоу, поведал: " просто так" этот вопрос решить навряд ли удастся, ибо лично себя гражданин Талейран оценивает весьма высоко. Ливингстон намек понял. Американским дипломатам приходилось плясать от четко обговоренной суммы, а сколько попросит за свои " старания" Талейран - оставалось неясным.

Несколько месяцев подряд дипломаты выпрашивали у французов вожделенный порт на Миссисипи. Наконец, Бонапарт принял окончательное решение поставить крест на всем колониальном проекте.

" - Все! - сказал он Бертье. - Война с Англией решена! Но сначала разберемся с этой луизианской пустыней... Нет больше нерешительности и размышлениям - я отказываюсь от Луизианы. Деньги для предстоящей войны с Англией сейчас нужнее.

На очередном дипломатическом приеме Ливингстон и Монро ломали головы над тем, как бы поскорее выторговать Новый Орлеан:

- Президент разрешил мне поднять сумму в крайнем случае до десяти миллионов долларов, продолжая при этом угрожать союзом с Англией, - сказал Монро своему товарищу, оглядывая других иностранных представителей. - Может, мы все-таки сумеем обойтись без взятки гражданину Талейрану.

- Это сомнительно, Джеймс, - отозвался Ливингстон. - В подобных вопросах министр решает всё только через собственный карман. По крайней мере, нас вполне устроило бы свободное плавание по Миссисипи.

Прихрамывая, к ним подошел САМ Талейран, и без лишних предисловий шокировал дипломатов вопросом:

- Сколько вы дадите за ВСЕ ВМЕСТЕ, господа?

" Все вместе" - помимо Нового Орлеана - это бескрайние территории к западу от Великой Миссисипи, будущие Миссури и Арканзас, Дакота и Небраска и прочие - почти миллион квадратных миль!

- Это настолько неожиданно для нас, гражданин Талейран, - вытянул из себя Монро, недоверчиво глядя на министра. Ливингстон, тоже порядком ошарашенный, поспешил на помощь коллеге:

- Да, мы должны связаться и посоветоваться с президентом...

- Как хотите, господа, - невозмутимо ответил Талейран. - Только спешу предупредить, что лучшей возможности у вас, вероятно, уже не будет.

" Бери, пока дают" - так нужно было понимать эти слова. До Вашингтона слишком далеко, ответа от президента ждать слишком долго... Посовещавшись, дипломаты приняли решение рискнуть и взять всю ответственность на себя.

- Восемьдесят миллионов франков - это почти пятнадцать миллионов долларов, колоссальная сумма! - прикинул Монро. - Зато: вместо одного-единственного порта мы увеличим территорию Соединенных Штатов почти вдвое! Так дешево, кажется, не продавались даже индейцы: по 15 долларов за квадратную милю!..

Пятнадцать миллионов долларов - это почти 900 фургонов чистого серебра, более 400 тонн благородного металла...

Президент Джефферсон впоследствии заявил по поводу " луизианской покупки" так:

Препятствиями, отсрочившими колонизацию Луизианы французами, мы обязаны смертоносному климату Сан-Доминго, мужеству и упорству его черных обитателей".

Подписывая договор купли-продажи, Ливингстон многозначительно и пророчески заметил:

- Я достаточно прожил на этом свете, но этот документ - самое благородное дело моей жизни. С этого дня Соединенные Штаты Америки займут свое место среди первых держав мира!.. "