Александр Больных 2 страница

Крошка Енот приоткрыл правый глаз, слабо вильнул хвостом.

‒ Ладно, остановимся. Но если попадем в беду, то лишь из-за твоей лени, симулянт! Ты меня уговорил, давай только отойдем в сторону, не сидеть же прямо посреди дороги.

Крошка Енот моментально оказался на ногах и нырнул под ветви ближайшей ели. Тайлон заколебался ‒ в чаще могли ждать любые неожиданности. Но выбора не было. Он попробовал пройти вслед за приятелем, сразу запутался в колючей плетенке и, поглаживая исколотое лицо, отступил. Пришлось опуститься на четвереньки ‒ продвигаться иначе было просто невозможно. Крошка, однако, не совладал со своей ленью ‒ Тайлон натолкнулся на него у ствола первой же ели. Он сидел, обернув хвост вокруг лап, и выжидающе облизывался.

‒ Может, отойдем подальше?

Крошка Енот энергично замотал головой.

‒ Ты считаешь, достаточно? Нас не заметят?

Да, Крошка считал именно так. И еще он считал, что наступило самое время подкрепиться, а потому выразительно поглядывал на мешок.

‒ Смотри, второй раз я слушаюсь тебя. Но если с нами что-нибудь случится ‒ тебе отвечать!

Крошка Енот был согласен взять на себя любую вину ‒ только дайте же ему перекусить. И побыстрее!

Тайлон опустился на толстый ковер сухой хвои рядом с другом, с наслаждением вытянул гудящие ноги и снял мешок. Крошка Енот сразу сунулся туда.

‒ Брысь, обжора! ‒ отогнал его Тайлон. ‒ Ты, наверное, воображаешь, что мы наедимся вволю?

Крошка против этого совершенно не возражал.

‒ Как бы не так! Неизвестно, сколько нам придется идти, надо экономить продукты.

Мордочка Крошки при этих словах огорченно вытянулась, он даже всхлипнул от жалости к самому себе. Экономить еду! Кошмар! Да как можно придумать такое...

Тайлон развязал мешок, но первое, что попалось ему в руки, была та самая плоская шкатулка.

‒ Давай-ка посмотрим, что там.

Спору нет, Крошка тоже был не против. Особенно если там лежит что-нибудь вкусненькое. А если нет ‒ то сначала лучше бы перекусить, всему свое время. Шкатулка никуда не денется.

‒ Нет, ‒ решил Тайлон. ‒ Я тебя два раза послушался, теперь твоя очередь.

Нащупав крошечную защелку, он подцепил ее ногтем. Тихо звякнув, крышка откинулась. Внутри лежали две вещи ‒ свернутый лист, который Тайлон принял сначала за бумажный, и тонкая металлическая пластинка со сложными фигурными вырезами. Тайлон осторожно достал лист, опасаясь, что тот рассыплется у него в руках. Развернув его, от неожиданности чуть не вскрикнул.

Лист светился!

Под елью было достаточно темно, и это бросалось в глаза. На листе яркими красками были нанесены какие-то непонятные зеленые, коричневые, голубые пятна, линии, точки. Тонкие прямые черные линии пересекали лист от края до края, образуя ровную сетку. И краски светились! Не очень ярко, но ровным, насыщенным цветом.

Тайлон с опаской потрогал лист. Он был холодным и гладким, на ощупь не был похож ни на бумагу, ни на холст, ни вообще на что-либо знакомое. Это было... Это был... Он был такой же непонятный и таинственный, как сам Старый Мир, которому этот лист принадлежал.

На Крошку чудеса не произвели ни малейшего впечатления. Он понюхал лист, лизнул его и, разочарованный, отвернулся. Для Крошки Енота все вещи делились на две категории: съедобные и бесполезные. Эта была бесполезной.

Тайлон пригляделся повнимательней. Что-то ему этот лист все-таки напоминал. Но что? Возникло странное ощущение, будто он продирается сквозь завесу толстой липкой паутины. Она обвивается вокруг ног, цепляется за руки, хватает за одежду, держит, не пускает... Тайлон рвется из последних сил, чувствуя, что нужно напрячься еще чуть-чуть, и преграда лопнет. Но сил уже нет... Перед глазами вдруг все поплыло, голова закружилась, и Тайлон, потеряв сознание, мягко осел на землю.

В себя он пришел от какого-то вороватого шороха. Приподнявшись на локтях, с трудом различил в сгустившемся сумраке шевелящийся и вздрагивающий мешок. Он даже не успел удивиться, так как сразу заметил подергивающийся черно-белый хвост, торчащий из мешка. Хмыкнув, Тайлон схватил этот хвост и дернул. Истерически взвизгнув, из мешка вылетел Крошка Енот и закачался в поднятой руке.

‒ Ах ты, воришка!

Крошка, на всякий случай зажмурившись, поспешно дожевывал ветчину.

‒ За это завтра ты будешь у меня поститься! Я еще посмотрю, сколько ты слопал, может быть, заставлю поголодать и подольше.

Крошка Енот висел вниз головой с видом полной покорности и искреннего раскаяния, что, впрочем, не помешало ему доесть ветчину. Тайлон разжал кулак, и Крошка тяжело шлепнулся на землю. Поняв, что трепки не будет, он привычно заскулил, жалуясь.

‒ Отстань, подлиза! ‒ раздраженно сказал Тайлон. ‒ Сожрал половину наших запасов ‒ и еще недоволен! Проглот несчастный!

Действительно, ущерб ветчине был нанесен серьезный. Наскоро перекусив и напившись воды из найденной в мешке фляги ‒ мама позаботилась обо всем! ‒ Тайлон положил обратно в шкатулку таинственный лист и пластинку, которую решил рассмотреть повнимательнее завтра. Сейчас он хотел только одного ‒ выспаться.

‒ Ну, давай укладываться, расхититель, ‒ обратился Тайлон к приятелю, вытянулся во весь рост и поплотнее запахнул воротник куртки, хотя от прелой хвои исходило приятное тепло.

Крошка Енот моментально прыгнул ему на грудь, немного поерзал, сворачиваясь клубочком, и вскоре засопел, уткнувшись носом в собственный хвост. Тайлон еще какое-то время крепился, убеждая себя, что нужно быть настороже, но усталость, сладковатый аромат гниения и тишина сморили его. Последней мыслью было: как там дома, как мама?

Проснулся Тайлон от того, что кто-то осторожно теребил его за ухо. Тайлон завозился, забормотал что-то спросонья ‒ и почувствовал, как маленькая лапка зажимает ему рот. Протирая глаза, сел. Крошка Енот, а это он разбудил Тайлона, испуганно ежился, прижимаясь к нему.

Было еще темно, но первые робкие лучики света уже начинали пробиваться сквозь полог ветвей. Тайлон сразу понял, что встревожило Крошку, ‒ в привычной тяжелой тишине раздавались какие-то непонятные звуки. Он замер, затаив дыхание, прислушался.

Чьи-то шаги... Звяканье железа...

Тайлон прижался к стволу, пожалев, что вчера поленился отойти подальше от тропинки.

Звуки приближались.

Внезапно на тропинке, Тайлону показалось, буквально у него перед носом, возникли большие грязные сапоги со шпорами, плывущие по воздуху. Он сунул кулак в рот, чтобы не закричать, но, приглядевшись, понял, что это всадник. Черную шерсть лошади он в сумраке не заметил.

Лошадь медленно ступала, зарываясь копытами в толстый ковер, устилавший землю и скрадывавший звуки. Теперь-то Тайлон понял, почему ему казалось, будто звуки доносятся издалека ‒ лес очень сильно глушил их. Всадник когда был совсем рядом, его храп доносился совершенно отчетливо.

Лошадь сделала еще несколько шагов и остановилась, шумно дыша. Звякнули колечки сбруи, до Тайлона долетел новый приступ храпа.

Вслед за первым на тропинке показался второй всадник, точнее, вторые сапоги. Большего из своего убежища Тайлон не видел. Да и не очень стремился увидеть, справедливо полагая, что так оно спокойнее.

‒ Что там? ‒ брюзгливо спросил из темноты кто-то невидимый.

‒ Гарт уснул, ‒ с довольным хохотком сообщил второй всадник, остановившийся прямо напротив Тайлона.

‒ Разбуди, ‒ приказал голос из темноты, принадлежащий, видимо, начальнику.

Второй всадник тронул свою лошадь, послышался звучный удар, испуганный вскрик.

‒ А?! Что?! Кто?!

Грубый смех.

‒ Дрыхнуть надо поменьше, чучело!

‒ Я тебе это припомню, Явил, ‒ мстительно пообещал бесцеремонно разбуженный Гарт.

‒ Постараюсь не забыть!

Мимо Тайлона прошла третья лошадь, четвертая...

‒ Проклятый мальчишка, ‒ снова раздался брюзгливый голос. ‒ Я падаю от усталости.

‒ Ничего, капитан. Поймаем его ‒ отоспитесь за все, ‒ пообещал ехавший следом.

Капитан гулко зевнул, было слышно, как он шлепает себя по щекам.

‒ Еще немного ‒ и я усну, как Гарт. Вторые сутки в седле. А тут ночь эта... Едешь и думаешь, как бы глаза не выколоть о сучья. Проклятая ночь, поганый мальчишка, мерзкий лес...

Тайлон присмотрелся повнимательней и различил тяжелый боевой арбалет, притороченный к седлу. Стражники из Города! Значит, мама говорила правду, им действительно так важно поймать его, Тайлона. Даже капитан стражи?! Тайлон не мог припомнить, чтобы к ним в деревушке наведывался кто-либо важнее гонца Магистрата, а здесь...

‒ Вперед! ‒ приказал шестой человек, ехавший последним.

Но кто смеет приказывать капитану?

‒ Лошади шатаются. Скоро они просто откажутся идти.

‒ Вперед! Кончится лес ‒ тогда и отдохнем. На равнине он от нас не скроется. Но мы не должны дать ему лишней форы. Две ночи и вчерашний день ‒ достаточно и этого.

Капитан смачно сплюнул и от души выругался.

‒ Ничего, поймаем ‒ отведу душу.

‒ Не переусердствуйте! Мальчишка нужен Магистрату.

‒ Но я не собираюсь убивать его.

‒ Нужен целым, не забывайте!

‒ Вас не поймешь, советник. Все равно ведь сожжете. Так не один ли черт, каким он попадет к вам?

Советник?! Тайлон снова чуть не вскрикнул. Вот это да! Советник Магистрата! Тайлон на мгновение почувствовал прилив гордости: ведь все это из-за него! Но потом вспомнил последние слова капитана и похолодел. «Все равно сожжете»?!

Про аутодафе в деревне если и рассказывали, то лишь шепотом, на ухо, опасливо озираясь. Если потом спросишь человека, он отведет глаза и промямлит, что ничего не знает, ничего не слышал, ничего не видел, ничего не говорил. Дел Магистрата касаться опасались. «Зло способен побороть только огонь! » Страшное правило, применявшееся крайне редко, гонцы Магистрата специально приезжали сообщить о таких случаях... Но действовало оно неукоснительно.

‒ А вы и не пытайтесь понять, капитан. Магистрат велик и мудр, он знает, что делает.

Капитан раздраженно дернул поводья, его лошадь нервно затанцевала на месте.

‒ Слушайте, советник, а не могли мы обогнать мальчишку? Плетется сейчас где-нибудь далеко позади нас. Или вообще лежит под соседним деревом и слушает, как мы с вами беседуем. Слезть, что ли, посмотреть?

Тайлон сжался в комочек, готовясь скользнуть дальше в чащу. Странное дело, он почти совсем перестал бояться. На лошадях им с тропинки не сойти, застрянут на первом же шагу. Значит, никакого преимущества у них не будет. Скорее шансы будут на его стороне ‒ он меньше, ему легче пробираться между деревьями.

‒ Бросьте свои шуточки, капитан.

‒ А что, вполне может быть, что он здесь.

‒ Может ‒ не может... Охота связываться с колючками... Да и не дурак же он, бежал небось как ошпаренный все это время. Ведь ему в Неправильный Мир нужно попасть обязательно раньше нас. А равнины ему не миновать, там и поймаем. Впрочем, если хотите щеголять потом с изодранной физиономией ‒ не смею вам препятствовать. Лезьте. Только пропустите меня вперед, я не буду вас ждать.

Капитан снова выругался.

‒ Хватит, ‒ резко оборвал его советник. ‒ На этой тропе мы не сможем догнать стражников, если задержимся еще. А мне не хочется ехать одному по лесу.

‒ Мне тоже, ‒ согласился капитан.

‒ Тогда вперед.

Капитан хлестнул лошадь, и та неуклюжим галопом пошла вслед за скрывшимися стражниками.

Тайлон, в котором любопытство пересилило наконец осторожность, высунулся из-за ствола и даже рискнул отвести в сторону ветку, мешавшую ему смотреть. Но, кроме неясной серой тени, скользнувшей по тропинке, различить ничего не смог.

‒ Ладно, ‒ мирно сказал он, щелкнув по носу все еще дрожавшего Крошку Енота. ‒ Посмотрим на советника в следующий раз. Еще встретимся, я это чувствую. ‒ И сокрушенно добавил: ‒ Хотя мне этого совсем не хочется.

‒ Что мы теперь будем делать? ‒ спросил Тайлон Крошку Енота после завтрака.

Тот облизнулся и поправил бакенбарды. Снова облизнулся, прозрачно намекая, что самое лучшее ‒ это продолжить еду.

‒ Нет, хватит. Ты наелся на три дня вперед. ‒ На мордочке Крошки Енота отразилось такое смятение, что Тайлон, не выдержав, рассмеялся. ‒ Скажи лучше, куда пойдем? Ведь они ждут нас на опушке. А может быть, даже подкарауливают где-нибудь на тропе. ‒ Тайлон пощекотал горлышко Крошке Еноту. ‒ Но идти надо.

Крошка фыркнул и шумно почесался. Идти или оставаться на месте ‒ ему было безразлично. Лишь бы вместе с Тайлоном.

Тайлон задумался. Потом снова полез в мешок. Крошка Енот встрепенулся было, решив, что сейчас они займутся приятным и полезным для здоровья делом. Увидев, что Тайлон достает всего лишь невкусно пахнущую железку, разочарованно отвернулся.

Открыв шкатулку, Тайлон расправил загадочный лист. Днем он не казался ни таинственным, ни колдовским. Тайлон напряженно смотрел на него, пытаясь разгадать смысл непонятных рисунков, которые чуть мерцали, переливаясь, и казались живыми. Было в них что-то знакомое... Тайлон вспомнил мамины слова, что шкатулка поможет ему найти дорогу. Поможет. Только как? Снова перед глазами все поплыло, закружилось, в висках застучали сотни крошечных молоточков. Тайлон почувствовал, что проваливается куда-то, летит...

Он зажмурился и обхватил голову руками.

Перед мысленным взором медленно поползли огненные буквы.

Карта... Карта!

Теперь он знает, что делать. Решительно, словно всю жизнь только этим и занимался, он разложил ее на земле, чуть повернул. Откуда-то в памяти всплыли слова «ориентировать по азимуту». Что это такое, Тайлон не знал, но был уверен, что поступает правильно. Ладно, если это называется именно так, будем ориентировать по азимуту. Крошка Енот, заинтересовавшись, подполз поближе. Но для него карта была бесполезной.

‒ Глупыш, ‒ потрепал его по загривку Тайлон.

Крошка Енот обиженно чихнул.

‒ Ладно, ладно. Я пошутил. Ты у меня хороший, умница. Что бы я без тебя делал? А ведь я до сих пор не поблагодарил тебя, ты очень вовремя предупредил меня ночью. Спасибо.

Крошка Енот потерся мордочкой о щеку Тайлона и сел рядом, страшно довольный.

‒ Сейчас мы с тобой сидим и дрожим от страха вот здесь, ‒ палец Тайлона уперся в змеящуюся по зеленому полю прерывистую черную полосу. ‒ Вот наша тропа, а вот здесь мы. Что же это значит? Это значит, что нам надо идти по тропе не до опушки, ‒ палец скользнул к тому месту, где зеленый цвет сменялся бледно-коричневым, ‒ а всего лишь досюда. ‒ Тайлон ногтем подчеркнул место, где черный пунктир раздваивался. ‒ Про вторую тропу они не знают, и ждать на ней нас не будут. А на равнину она выходит достаточно далеко от первой. Спрячемся как-нибудь.

Тайлон сложил карту, спрятал в шкатулку, а ее убрал в мешок.

‒ Господин советник умный человек, но он учел не все. Иногда лишние знания очень полезны, хотя он наверняка думает иначе.

Тайлон чуть удивился, что смеет так говорить о советнике Магистрата. Механически удивился, как бы по обязанности.

‒ Однако кроме умного советника там есть еще глупый капитан, от которого можно ждать любой пакости. Не желаешь ли, приятель, прогуляться, посмотреть, не поджидает ли нас впереди засада?

Нет, Крошке Еноту не хотелось.

‒ Пойми, у нас нет другого выхода. Мне снова нужна твоя помощь, Крошка. Ты ведь смелый, иначе остался бы дома, у печки. ‒ Крошка Енот приосанился, чувствовать себя смелым ему нравилось. ‒ Ты должен идти первым, ты маленький, тебе легче прятаться. И если увидишь кого-нибудь, предупреди меня.

Крошка Енот лизнул Тайлона в щеку, высунулся из-под ели, настороженно поводя носиком. Потом неслышной тенью скользнул наружу.

Лес кончился внезапно, хотя Тайлон и ждал этого. Вырвавшись из колючих зарослей шиповника, они с Крошкой Енотом оказались вдруг на открытом пространстве. Перед ними лежала слегка всхолмленная равнина, заросшая высокой травой, расцвеченная пестрыми мазками диковинных цветов. Солнце, стоявшее прямо над головой, светило так ярко, что щурились глаза, привыкшие к полумраку мертвого леса.

‒ Как красиво, ‒ прошептал Тайлон. Крошка был с ним совершенно согласен.

Но они всю жизнь провели в лесу и впервые видели так много пустого места. Ведь не сравнивать же с этой равниной маленькие полянки? И Тайлон невольно попятился к такому родному и привычному лесу. На равнине он чувствовал себя голым и беззащитным: постоянно казалось, будто на него смотрят чьи-то недобрые глаза, в памяти ‒ вставали тяжелые арбалеты с толстыми стальными тетивами.

Крошка Енот, напротив, пришел в полный восторг и с радостным писком гонялся за перепархивающими с цветка на цветок бабочками.

Тайлон присмотрелся повнимательней. Вдалеке, среди зеленых холмов, стелилась узкая коричневая ленточка дороги, которая, как он понял, была продолжением старой тропинки. Приставив ладонь козырьком ко лбу, чтобы прикрыть глаза от солнца, он с трудом различил шесть крошечных точек, ползущих по дороге, далеко-далеко, там, где холмы незаметно переходили в серо-голубую линию горизонта.

Тайлон довольно усмехнулся. Они решили, что беглец опередил их, и сейчас мчатся вперед, нещадно нахлестывая лошадей.

Он потянулся, раскинув руки и подставляя лицо ласковым солнечным лучам. Хорошо! Потом снял куртку, рубашку и упал на спину, блаженно щурясь на солнце. Сквозь полуприкрытые ресницы он различил в голубом небе маленькую черную точку...

Тайлон и не пытался определить, сколько провалялся, греясь на солнышке. На небе ‒ ни тучки, ласковый ветерок приятно холодит разгоряченное тело... Он просто наслаждался, а спохватился, лишь когда грудь и руки начало жечь, как огнем. С сожалением посмотрев на покрасневшую кожу, Тайлон натянул рубашку и свистнул Крошке Еноту.

‒ Приятель! Не желаете ли прогуляться?!

Пережевывая какой-то корешок, Крошка Енот уставился на Тайлона. Тот махнул ему рукой и, мурлыча что-то веселое, зашагал вниз по пологому склону, крутя над головой снятой курткой.

Вот только не проходило неприятное чувство, что кто-то следит за ними, зудело ядовитой занозой. Тайлон несколько раз останавливался и внимательно осматривался ‒ никого поблизости не было. Шлемы стражников по-прежнему слабо мерцали на дальних холмах и не приближались. Однажды, правда, рядом с ними вспыхнул ослепительный отблеск, больно резанувший по глазам, холодное ледяное сверкание, завораживающее и такое же страшное, как взгляд змеиных глаз. Но это было лишь однажды... А в небе, как соринка в глазу, не отдаляясь и не подходя ближе, плыла черная точка. Она не могла быть опасной, и Тайлон перестал обращать на нее внимание.

Кажется что-то? Мало ли что может показаться, если он впервые в жизни оторвался от привычной стены деревьев, укрывающей со всех сторон. Ведь и мертвый лес сначала показался мрачным и угрюмым, однако ужасного не произошло. Сейчас то же самое. Но почему запрещали ходить по этой тропинке? Ведь здесь так хорошо...

Забыв о недавних страхах и опасениях, Тайлон не спеша шел по мягкой траве, жалея лишь о том, что провалялся слишком долго под солнцем ‒ натертая рубашкой кожа горела все сильнее, а раздеться снова было бы еще хуже. Крошка Енот челноком сновал вокруг, холмы нравились ему гораздо больше, чем лес. Черно-белый полосатый хвост флажком мелькал то спереди, то сзади, то справа, то слева.

Вдруг в лицо ударил сильный порыв ветра, раздалось басовитое шипение и свист воздуха, рассекаемого исполинскими крыльями. Солнце на мгновение пропало, скрытое громадной тенью. Тайлон остановился, втянув голову в плечи. Крошка Енот, путаясь в траве, с испуганным писком бросился к нему, прижался к ногам.

Снова налетел порыв ветра, и в следующий момент перед Тайлоном возник чей-то силуэт. Стоя против солнца, он не сразу разглядел ‒ чей. Но потом понял ‒ и по коже пробежали холодные мурашки.

Орел. Орел-великан!

Огромная, втрое выше Тайлона, птица стояла перед ним, аккуратно складывая большие крылья. Бросился в глаза длинный тяжелый клюв. Крючковатый, хищный...

Обрывки страшных сказок, запомнившихся в детстве, и еще более страшных историй, услышанных позднее, закружились в голове. Они были разными, но сходились в одном. Орел-Великан, жуткое порождение Неправильного Мира, изредка прорываясь в обычный мир, съедал всех попавшихся...

Орел тем временем наклонил голову, как-то несолидно ‒ по-куриному, одним глазом ‒ разглядывая путешественников. Деловито пощелкал клювом, переступил с лапы на лапу, выворачивая когтями крупные комья земли, и посмотрел другим глазом.

‒ М-да. Рассмотрев дело более внимательно, я вынужден признать со всей откровенностью, что ситуация складывается далеко не столь блестяще, как представлялось на первый, нужно прямо заявить ‒ легкомысленный взгляд.

Тайлон слабо икнул и опустился на траву, едва не придавив Крошку Енота. Говорил Орел!

‒ Тем не менее, приняв во внимание все привходящие обстоятельства, можно все-таки предположить, что обед, хотя и не столь сытный, как предполагалось первоначально, состоится.

Слова выскакивали из клюва с едва уловимой задержкой, и Тайлону казалось, что разговор дается Орлу с большим трудом.

‒ Какой обед? ‒ машинально спросил он.

Орел солидно откашлялся.

‒ Давайте мыслить логически. Тогда мы легко придем к единственно правильному выводу: в данном случае лишь один из присутствующих имеет основания рассчитывать на более или менее солидный обед. А именно ‒ я.

‒ Что ‒ я? ‒ не поняв, переспросил Тайлон.

‒ Как ‒ что? ‒ в свою очередь не понял Орел, увлеченный собственным красноречием.

‒ А что ‒ как?

Орел замотал головой и нетерпеливо махнул крыльями, опрокинув поднявшегося было Тайлона обратно на траву.

‒ Спокойнее, спокойнее... Давайте вернемся к самому началу логической цепочки, начнем, так сказать, с яйца.

‒ Какого яйца? ‒ снова вмешался Тайлон.

Орел досадливо зажмурился и затопал ногами.

‒ Ты все время мешаешь мне мыслить логически! Я вынужден заметить, что твое поведение не укладывается в рамки правил приличия, которые предписывают внимательно выслушивать собеседника, который высказывает свои соображения, которые, в свою очередь, могут быть подвергнуты обсуждению оппонентом, который обязан излагать свои аргументы в порядке строгой последовательности, которая...

‒ Стой-стой-стой! ‒ замахал руками Тайлон. ‒ Я совершенно перестал понимать. Ты говоришь так умно. Нельзя ли попроще и помедленней?

‒ Да? ‒ приосанился Орел. ‒ Эх, если бы тебя слышал сейчас злокозненный Эскистафелькунгсхольм! Этот мерзкий злопыхатель в своих гнусных и абсолютно безосновательных выпадах постоянно обвиняет меня в легковесности и даже, с возмущением должен отметить, мнимой беспочвенности суждений.

‒ Вот это да, ‒ восхищенно прошептал Тайлон.

О Крошке Еноте и говорить не приходилось ‒ он сидел, вытаращив глаза и свесив розовый язык из открывшегося от удивления рта, совершенно забыв о первоначальном испуге. Странно, но и Тайлон совсем перестал воспринимать Орла как стр-рашного хищника, хотя внушительный клюв назойливо лез в глаза.

‒ В то же время я с удовлетворением отмечаю, ‒ продолжал Орел, ‒ что безукоризненная завершенность моих силлогизмов становится заметной свежему взгляду, не скованному предвзятым мнением, особенно априорно негативным, как у неисправимого зложелателя Эскистафелькунгсхольма, закосневшего в неизлечимой желчности и не видящего решительно ничего далее своего противного крючковатого носа, с первой же минуты.

Орел гордо вскинул клюв.

‒ Очень хорошо, ‒ сказал Тайлон, поднимаясь. ‒ Просто великолепно. Я чрезвычайно польщен, что удостоился чести побеседовать со столь образованной и мудрой птицей, ‒ нужные слова сами выскакивали из памяти, ‒ Но сейчас, к величайшему сожалению, неотложные дела настоятельно побуждают меня удалиться.

‒ Да-да, разумеется, ‒ автоматически ответил Орел, слегка кланяясь. ‒ Не смею вам препятствовать, хотя с немалым огорчением лишаюсь вашего исключительно приятного общества.

Тайлон дернул за шкирку совсем обалдевшего Крошку Енота и начал медленно отступать к не столь уж далекому лесу. Орел, грустно прикрыв глаза, следил за ним без всякого выражения. Но вдруг спохватился.

‒ Нет, па-азвольте! А обед?!

Одним прыжком, чуть шевельнув крыльями, он снова оказался перед Тайлоном, закрывая ему дорогу.

‒ Позвольте опять потревожить вас. Мне крайне жаль причинять вам неудобства, но, смею вас уверить, это кратковременное явление не будет служить для вас источником неприятных воспоминаний. Дело в том, ‒ Орел немного засмущался, ‒ что я намерен вас съесть.

Тайлон посмотрел на него снизу вверх.

‒ А зачем?

‒ А-а... ‒ Орел явно растерялся. ‒ Э-э... Мне так хочется.

‒ Но это логически необоснованно.

Орел расправил крылья, как бы пожимая плечами.

‒ Должен с сожалением признаться, что над таким аспектом данной проблемы я до сих пор не задумывался. ‒ Он замолчал, от смущения перебирая клювом перья под мышкой. ‒ Но я ведь в некотором роде неловко, конечно, в этом признаваться, однако объективная истина для меня всегда была дороже всего на свете, я где-то, знаете ли, хищник.

Тайлон, полностью успокоившись, назидательно погрозил Орлу пальцем.

‒ Но прежде всего вы мыслящее существо!

‒ Разумеется, ‒ выпятил грудь Орел.

‒ Из этого следует совершенно естественный вывод: достойно ли существа, почитающего себя мыслящим, слепо идти на поводу у низменных инстинктов, не пытаясь даже подвести под них логическую базу?

‒ Разумеется, нет, ‒ сразу согласился Орел.

‒ Тогда до свидания, ‒ поклонился Тайлон.

‒ Нет, па-азвольте! ‒ снова возопил Орел. ‒ Должен я пообедать или нет?!

‒ Если это будет логически обосновано. Потому что из всего вышеизложенного с неопровержимой ясностью следует, что поддержание жизнедеятельности, каковая является постоянным и совершенно неотъемлемым признаком и, более того, абсолютно обязательным условием...

‒ Пе-ре-кра-ти-те! ‒ затопал лапами Орел. ‒ Пе-ре-стань-те!

Он опустился на землю, судорожно отдуваясь и встопорщив перья.

‒ Есть хочу! ‒ жалобно сообщил он.

‒ Это прекрасно, но при чем тут я? ‒ холодно спросил Тайлон. ‒ Давайте мыслить логически...

Продолжить ему не удалось. Глаза Орла подернулись белесоватыми пленками, голова бессильно упала, стукнув клювом о камень.

‒ Вот тебе раз, ‒ удивился Тайлон. ‒ Неужели я его до смерти заговорил? Ведь только-только во вкус вошел. Крошка...

Он обернулся, разыскивая Крошку Енота. Тот сидел на задних лапах, мерно раскачиваясь и бессмысленно глядя остекленевшими глазами прямо перед собой. Тайлон, встревожившись, подергал его за усы. Крошка Енот очнулся, ошалело крутя головой, тяжело задышал.

‒ Пошли-ка побыстрее, пока он не очнулся, ‒ предложил Тайлон, но тут же остановил бросившегося валкой рысью Крошку Енота. ‒ Постой, постой...

Он подошел к лежащему без чувств Орлу, взъерошил перья на груди и с удовлетворением отметил: живой.

Похлопал Орла по щекам. Приоткрылся мутный глаз со слезой.

‒ Уже? ‒ слабым хриплым голосом спросил Орел.

‒ Уже, уже, ‒ успокоил Тайлон и намеренно грубо продолжил: ‒ Жрать хочешь?

‒ Да, ‒ выдохнул Орел.

‒ Тогда смотри. ‒ Упираясь обеими руками в холодный клюв, Тайлон с трудом повернул огромную голову.

‒ Вижу, ‒ послушно согласился Орел.

‒ Целых шесть лошадей! Совершенно не мыслящих и не строящих никаких силлогизмов по первой фигуре, что абсолютно адекватно...

Глаза Орла опять закатились.

‒ Надо же, ‒ с досадой произнес Тайлон. ‒ Хищник, а какая слабая нервная система. Стыдно.

Он дунул Орлу в ноздри. Тот, постанывая от натуги, упираясь крыльями в землю, кое-как поднялся.

‒ Я с неизбывным удовольствием буду вспоминать нашу встречу, ‒ полузадушенным шепотом вымолвил он. ‒ Но, если мыслить логически... Век бы тебя не видел! ‒ энергично, с чувством закончил Орел.

Тайлон беззвучно хихикнул.

Орел несколько раз, пробуя, неуверенно взмахнул крыльями, потом подпрыгнул и полетел.

‒ Мы еще встретимся, ‒ донеслось сверху.

‒ Ты с ним хочешь встретиться? ‒ спросил Тайлон Крошку Енота. ‒ Вот и я не хочу... Ладно, двинулись. А то смотри, солнце уже садится, а впереди болото. Но все равно кое-кому я не завидую...

Низкие серые тучи, подгоняемые сильным ветром, стремительно неслись на Тайлона. Не долетев нескольких десятков шагов, натыкались на невидимую преграду и взлетали вверх чудовищным фонтаном. Рваные клочья поднимались высоко в небо, скрываясь из глаз, так что Тайлону казалось, будто перед ним колеблется диковинный плотный занавес, за которым скрывается вход в Неправильный Мир. Мелкий и на вид очень противный дождь косой сеткой стелился ниже туч.

⇐ Предыдущая 123 4 5 Следующая ⇒