Гости прибыли

#Игра_в_одиноком_октябре Африка и вуду

Гости прибыли

Зеркало выплюнуло ребят на широкую улицу, битком набитую гуляющим народом. Майка, не успевшая сориентироваться, с размаху влетела во что-то мягкое, пушистое, очень тёплое. Оно сердито фыркнуло, начиная рассеиваться. Майка почувствовала, как проваливается сквозь рассеянное нечто, плюхнулась на покрытый каменной плиткой тротуар и только теперь огляделась. Фыркающее тёплое существо оказалось круглым золотоглазым мужчиной, с высокой причёской из тонких красных косичек, одетым в меховую одежду наподобие кавказкой бурки. Он раздражённо восстанавливал рассеянную структуру своего тела, свысока оглядывая валяющуюся на земле Майку.

— Аккуратнее надо быть, когда сквозь амальгаму выходишь! – резко бросил он ей.

— Приносим свои извинения, — вступился за Майку Хунган, поднимая её и помогая отряхнуться, —гости впервые прошли через амальгаму…

— Это не даёт им права втыкаться в прохожих и растворять их праздничный наряд! – прервал Хунгана мохнатый.

— Эти люди гости Барона, — ответил Хунган с угрозой в голосе.

—Добро пожаловать! Приятно отдохнуть! – резко сменив тон на подобострастный, заговорил обиженный, — если хотите, то можете ходить сквозь меня ещё сотню раз. Я почту это за честь! – восторженно приговаривал незнакомец, пытаясь поцеловать руку Майки.

— Нет, спасибо, — выдернула она руку из тонких холодных пальцев золотоглазого, — ещё раз прошу прощения, что прошла сквозь вас. Я не нарочно.

— Что вы, что вы, — продолжал причитать незнакомец, но Хунган подтолкнул ребят и повёл их дальше по улице. Вслед им неслись заверения в преданности и желание всячески услужить достопочтимым гостям Барона. Старый Хунган повёл ребят сквозь толпу, аккуратно раздвигая поток существ, гуляющих по проспекту. Предпраздничная ночь выгоняла из домов всех без исключения.

Вдоль широкого тротуара росли ажурные постройки. Лавки, магазинчики, снова лавки. Широкие проёмы дверей, панорамные окна и высокие зеркала. Зеркальная гладь беспрестанно колыхалась от входящих и выходящих жителейИколе Айе. Дверями тоже пользовались, но реже. Майка обернулась, привлечённая мерцающими огоньками одного из зданий, как раз в тот момент, когда из зеркала вывалился очередной посетитель. Выпавший выглядел как детский рисунок под считалочку «палка, палка, огуречик – получился человечек». Абсолютно белый, покрытый мелкой клеточкой, с глазками точками и улыбкой запятой. Увидев замешательство Майки, незнакомец тонкой палочкой руки приподнял плоский цилиндр с круга - головы и прошелестел приветствие. Затем опустил шляпу и дёргающейся бумажной походкой прошёл мимо. Майка вытаращила глаза и раскрыла рот ещё сильнее – клетчатый незнакомец был плоским, будто вырезанным из листа тетради по математике.

Опомнившись, девушка закрыла рот и помчалась за остальными, ориентируясь на ушастую шапку Хунгана. Она догнала их у входа в маленькую лавку, в которую Хунган настойчиво приглашал гостей, расхваливая ассортимент и редкость товара. Он уверял, что такого невозможно встретить нигде в Иколе айе, кроме как в лавке Попо Митан. Ребята утомлённые шумной толпой и бесконечным потоком уговоров Хунгана, согласились войти лавку редкостей. Радостный гид призывно распахнул дверь и, с поклоном, пригласил гостей внутрь.

Лавка встретила гостей ароматом сандала и полумраком потрескивающих свечей. Неверные огоньки освещали странный товар, разложенный на прилавках. Миллионы фигурок – людей и нелюдей, животных и неведомых существ. Пучки и веники из трав вповалку лежали на витринах. Маленькие, большие, пушистые и куцые, украшенные перьями или лентами. Бусы, ракушки, гребни, ленты, цветы. Разнообразие свечей могло удивить кого угодно, и местного, и пришлого. Красные, чёрные, синие, белые, полосатые – любой цвет на выбор, плати и забирай! Различались свечи и формой. Пирамиды, остро пахнувшие пряностями и травами, шары, непонятно как удерживающие постоянное положение, обычные прямые свечи, но невероятной длины и толщины.

Майка медленно шлапо лавке чудес, внимательно рассматривая, а иногда и щупая, непонятные предметы. Её внимание привлекла изящная деревянная статуя женщины, стоящая возле витрины с яркими бусами, кольцами и перьями. Очень талантливый резчик на славу постарался, обрабатывая тёмное дерево. Он аккуратно вывел тонкие брови, изящный нос, чувственный рот и миндалевидные глаза. Тщательно вырезал длинную шею, узкие плечи, высокую грудь и тонкую талию. Старательно отполировал хрупкие руки с длинными пальцами и стройные ноги. После, насладившись содеянным, одел статую в цветастую многослойную юбку, белую блузку. Повесил на грудь множество ожерелий из драгоценных бусин, привезённых из земель Денье, на руки надел браслеты с колокольчиками, чтобы звенели они от малейшего дуновения ветра. Голову тёмной статуи укутал объёмной чалмой, замысловато закрученной и украшенной белыми перьями.

Майка подошла почти вплотную к статуе, так близко, что уже различала тонкие прожилки – рисунок древесины, намереваясь пощупать дерево, из которого та была выточена. Девушкапротянула руку, когда статуя неожиданно моргнула и произнесла низким, грудным голосом.

— Приветствую тебя в Лавке Чудес!

Майка взвизгнула от неожиданности и шарахнулась, больно стукнувшись о ближайший прилавок. С него градом посыпались кожаные куклы. Они с глухим стуком ударялись о паркетный пол лавки, а потом, стремительно перебирая маленькими ножками, прятались под прилавки и витрины. «Статуя» всплеснула руками, ахнула, а потом, плавно присев на корточки, принялась ловить разбегающийся товар. Майка, извиняясь, бросилась ей на помощь. Вдвоём они успели выловить большую часть кукол, изготовленных из мягкой кожи. Последнюю, особо шуструю и бесконечно сопротивляющуюся, Майка вытянула из-под витрины с бусами и передала «статуе», снова извиняясь. «Статуя» взяла беглянку, дунула на неё и замершую куклу водрузила на витрину. Потом отряхнула руки, белозубо улыбнулась и представилась.

— Меня зовут Попо Митан, я хозяйка этой лавки. А кто ты?

— Я Майя… - начала говорить девушка, но была прервана подоспевшим Хунганом.

— Тёмной полуночи, Попо, - поздоровался он со статуей, - позволь представить тебе гостей Барона. Я сопровождаю их на прогулке. Хочу показать им макумбу. Ты же знаешь, на каком террейро сегодня собирается кандомбле?

— Тёмной полуночи, Хунган. Не ожидала увидеть тебя в столь ранний час, но понимаю, что по зову Барона покинул ты постель, — мягко улыбнулась Попо, — гости Барона и мои гости. Могу предложить им ужин…

—Если мы останемся чтобы отведать твоих знаменитых кушаний, то не покинем лавку и до рассвета, а как же макумба? – отказался Хунган.

—Жаль. – Искренне огорчилась Попо Митан, - мне было бы интересно пообщаться гостями, прибывшими на праздник. Но, что же, тогда отправлю вас на лучшую в городе макумбу. – Она оглядела всех гостей и улыбнулась. – Веди их на террейро Дамбала. Чтобы сократить путь, воспользуйтесь моей амальгамой. Личной. Жду вас после, если будете мимо проходить, то обязательно загляните. Я угощу вас на славу.

Она мягко улыбнулась и пригласила гостей следовать за собой, а сама, плавно покачивая бёдрами, направилась вглубь лавки. Хунган, а за ним и ребята, устремились следом. Попо привела их к большому красивому зеркалу, вмонтированному в стену и обведённому непонятными символами. Хозяйка лавки снова улыбнулась и пригласила гостей проходить. Хунган горячо поблагодарил Попо Митан и первым шагнул вглубь зеркала, а за ним и все остальные, кроме Майки, которую перехватила хозяйка лавки.

— Я хочу вас предостеречь. Есть существа, которые хотят насолить Барону. Напрямую связываться с ним зловредники не хотят, опасно. Однако они знают, что в праздничную неделю у Барона бывают гости. Понимаешь?

— Они могут напасть на нас? – испугалась девушка.

— Могут. Поэтому не отходите от Хунгана ни на шаг, что бы вам не слышалось. Ясно?

— Хорошо, - растерянно проронила Майка и шагнула в зеркало.

Зеркало выплюнуло их на большую украшенную площадь. Народ кишмя кишел на ней. Шум голосов сливался с грохотом барабанов, гулом бубнов, звонов колокольчиков. В центре площади танцевали разномастно одетые люди. Они сходились в пляске потрясая огромными мечами, норовя разрубить друг друга, но в последний момент отступали и отводили оружие, а потом расходились, чтобы впустить новых танцоров. Женщины, одетые в длинные белые платья, увешанные ожерельями, кружились под звуки атабаке, страстно отплясывая ритуальный танец. Их крики – призывы перекрывали шум музыки и грохот толпы. В воздух взмывали ракеты-шутихи, взрываясь и осыпая всю площадь миллионами ярких брызг.

Ребята заворожённо наблюдали за танцем, постепенно начиная поднимать руки и вплетать свои голоса в ритм музыки и движения толпы. Майка, в очередной раз, вскидывая руки и крича «огун», встретилась взглядом со смеющейся Катериной и ответила ей улыбкой. Катька, отбросив свою вечную сдержанность, азартно повторяла движения и хохотала, указывая взглядом на Хунгана. Он присоединился к танцорам на площади и теперь, немного нелепый в своём халате и ушастой шапке, яростно плясал, время от времени теряя домашние туфли, но не теряя чувство ритма.

Внезапно Майку что-то отвлекло. Она услышала какой-то жалобный звук, где-то на границе слуха. Услышала и тут же потеряла. Майка оглянулась. Звук снова звучал, чуть громче, но всё равно тихо и очень жалобно. Где-то неподалёку плакал забытый ребёнок. Один. В тёмном переулке. Брошенный и испуганный. Майка не раздумывая пошла на звук, намереваясь спасти испуганного малютку. Её догнала Катька, остановила, крепко схватив за руку.

— Ты куда? – спросила она.

— Слышишь? – тихо ответила Майка, - плачет. – Катерина недоумённо уставилась на подругу, а потом тоже услышала жалобные причитания, - пойдём, найдём его. Ему страшно, - уговаривала Майка подругу.

— Хорошо, - согласилась Катерина.

Они уходили с площади, сворачивая в переулок и ориентируясь на звук плача, который становился всё громче и жалобнее. Покинутый ребёнок был уже где-то рядом. Он рыдал с надрывом, тихонько причитая, жалуясь на злость и чёрствость мира, оставившего его в тёмном месте одного. Плач терзал душу, заставляя девушек торопиться и спешить. Они сделали ещё несколько десятков шагов и упёрлись в тупик. Улица оборвалась глухими стенами. Без окон, дверей, зеркал. Плач теперь доносился со всех сторон, словно ребёнок прятался, резко перебегая от стены к стене. Девушки звали испуганного малыша, подбирая самые ласковые слова, но ребёнок не выходил, продолжая плакать. Тишина обрушилась внезапно, мягкой ватой окутав подруг. Шелест, едва различимый, раздался в воздухе, а затем сменился злым детским смехом. Тонкий голос начал считать:

- Раз-два, шунья пришла. Три-четыре, зло в вашем мире, Пять-шесть, шунья хочет есть…

Считалочка оборвалась, голос затих, а из тьмы, отделившись от высокой стены, вышло высокое существо, облачённое в плащ с широкими рукавами и широкополую шляпу. Оно сначала зарыдало детским голосом, а потом захохотало шелестящим смехом.

— Я иду за вами давно. Сложно мне было, сложно, но хозяин помог, открыл дверь, — прошептало оно, — хозяин будет рад, что Бубак справился…

Существо подняло голову, и неверный свет взрывающихся в небе шутих, выпущенных на далёкой теперь площади, выхватил скалящийся череп, скрытый под полями шляпы. Бубак раскинул в сторону руки. Тонкие ножи-кисти взмыли в воздух, выпуская длинные мерцающие нити, вставленные в острые иглы. Нити рассекли воздухи направлись к замершим от испуга девушкам. Острые звенящие иглы вонзились в землю у ног подруг, отрезая путь к бегству. Нити оплели руки и ноги девушек, обездвиживая их и парализуя волю. Бубак вновь запрокинул голову и захохотал.

Мерцающие сети, плотно обвившие тела девушек, теряли свою плотность, становясь прозрачными. Они проникали сквозь одежду, подбираясь к коже и обжигая её холодом. Девушки зашлись криком от боли и страха, тщетно пытаясь сбросить путы. Бубак хохотал, распахивая плащ и доставая зловещего вида веретено. Он готовился начать вить нить из душ жертв, когда яростный рёв нарушил его планы.

— ЭШУ! ЛАРОЙЕ! – ревел знакомый голос, перекрывая и останавливая смех Бубака.

Майка, соскальзывая в забытьё, успела увидеть, как между ними и маньяком влетел Хунган. Он страшно рычал, раскладываясь на ходу, как игрушечный трансформер. Через секунду вместо милого и нелепого старика, появился некто иной. Высокий сильный мужчина, такой тёмный, словно кусок полуночи решил спуститься в переулок. В правой руке сверкал жезл, увешанный погремушками – калабасами. Ярким огнём горели его глаза, освещая череп Бубака.

— Эш-ш-ш-у, — прошелестел маньяк, — явился…

— Огун капе дан межи! – произнёс колдовской заговор Эшу – Хунган.

Две огромные анаконды выросли по бокам от колдуна. Бубак яростно зашипел и, размахивая огромным мерцающим веретеном, кинулся на Эшу. Взметнулись змеи, кинулись наперерез маньяку. Они попытались обвить тонкую костяную крестовину пугающего пугала, но Бубак высоко подпрыгнул, стряхивая их с себя. Он приземлился позади Эшу и метнул веретено.

Гневом сверкнули глаза Эшу. Он легко, двумя пальцами, перехватил в воздухе веретено и переломил его надвое. Страшный рёв потряс воздух. В нём смешались ненависть, боль и страх Бубака. Никто не мог сломать его оружие. Никогда. А чёрный Эшу сумел. Как Бубаку жить теперь? Как прясть нити из душ пленников? Маньяк снова кинулся на Эшу – Хунгана. Острыми костяными ножами разорвёт он врага. Нечего ему терять.

Но и Эшу не дремал. Он взмахнул посохом, страшно зашуршали погремушки – калабасы, и послал на врага огненные спирали. Они с визгом встретили Бубака, закружились вокруг и принялись нарезать на куски его плащ. Бубак громко и отчаянно закричал, словно разом возопили все демоны ада. Две анаконды оплели крестовину пугала, не давая ему не прыгнуть, не исчезнуть.

Увидев, что Бубак уже никуда не денется, Эшу – Хунган развернулся к девушкам и одним лёгким движением разорвал призрачные сети и растоптал иглы, воткнутые в землю. Бубак заревел ещё сильнее, теряя своих жертв, а девушки бессильно опали на землю.

Хунган, одним грациозным прыжком, перескочил к Бубаку, а потом, ударом посоха, отделил его череп от костлявого перекрестья. Маньяк осыпался грудой костей, прошелестел обрывками одежды и затих, накрытый собственной широкополой шляпой. Хунган – Эшу наклонился и поднял головной убор Бубака, внимательно его осмотрел, а потом пнул груду шелестящих костей, которые начали истлевать прямо на глазах. Они рассыпались пылью, истлевали пеплом, исчезали с лица земли. Последней истаяла шляпа. Она рассыпалась прахом прямо в руках колдуна.

— Вы как? – спросил Хунган меняя обличие прямо на глазах. Мгновение и нет Эшу с горящими глазами, есть только старый колдун в ушастой шапке и старых стоптанных туфлях.

—П-п-плохо, — простучала зубами Майка, — меня к-к-колотит, как будто я-я-я из п-п-проруб-б-би в мороз вылезла, — выдохнула она.

— Хунган, ты откуда з-з-здесь? – спросила трясущаяся Катерина.

—Оттуда. Вы думали, мы вас одних хоть на минуту оставим? – усмехнулся колдун и продолжил, —нужно возвращаться. Сейчас заберём остальных и к Барону. – Он подождал, пока девушки пройдут немного вперёд, а потом тихо добавил, — нужно торопиться. Что-то не то происходит. Никогда раньше Бубак не покидал параллель. – Он напоследок оглянулся на кучку пепла, оставшуюся от уничтоженного маньяка и, поспешил за девушками. Праздничная неделя она такая. Никогда не знаешь, откуда гости прибудут и с какими целями…

Примечания: Вся сказка является вольной интерпретацией культа вуду.

Кандомбле – танец в честь богов.

Макумба – религиозный обряд вуду.

Эшу – двойственный бог вуду, свободный в выборе стороны (тьмы или света, добра или зла). ЭшуЛаройе – посланец богини любви Ошун.

Хунган – жрец вуду. Здесь использовано как имя.

Попо Митан – священный деревянный столб, расположенный в центре хунфора (место, где проводят ритуалы вуду). Попомитан является символом Легба Али Бон (Дерево Добра Легба) и служит средством общения с богами и духами. В рассказе превращено в женщину с именем Попо Митан.

Калабасы (калебасы) – высушенные тыквы небольшого размера, внутрь которых помещают позвонки змей и священные камни.