Канал в Telegram 24 страница

Смертный грех есть самоубийство души. Это самоубийство происходит, если человек посвящает себя злу с полной силой своего ума, с совершенным знанием добра и зла и при полной свободе действия, которая кажется невозможной практически, но которая возможна теоретически, так как сущность независимой личности есть необусловленная свобода. Божество ничего не навязывает человеку, даже существование. Человек имеет право лишить себя даже божественной доброты, и догма о вечном Аде есть лишь утверждение свободной воли.

Бог никого не извергает в Ад. Именно человек может отправиться туда свободно и по своему же выбору.

Те, кто находятся в Аду, то есть, можно сказать, посреди мрака зла (Ред. " Теос. " – То есть, они вновь рождаются в " низшем мире", который не есть ни " ад", ни какое-либо богословское чистилище, но мир почти абсолютной материи, и который предшествует своему последнему в " круге необходимости", из которого " нет освобождения, ибо там царит абсолютная духовная тьма" – " Книга Кин-те" ) и страданий необходимого наказания, без абсолютного желания этого, призываются выйти из него. Этот Ад для них является лишь чистилищем. Обреченный полностью, абсолютно и без отсрочки есть Сатана, который не есть разумное существо, а необходимая гипотеза.

Сатана есть последнее слово творения. Он есть конец, бесконечно освобожденный. Он хотел быть подобным Богу, противоположностью которого он является. Бог есть необходимая гипотеза для разума. Сатана – необходимая гипотеза для неразума, утверждающегося, как свободная воля.

Чтобы быть бессмертным (К. Х. – Как правило, герметисты, употребляя слово " бессмертие", ограничивают его длительность от начала до конца меньшего цикла. За недостаточность их собственных языков их нельзя карать. Было бы неудачно сказать – полубессмертие. Древние называли это " пан-эонической вечностью", пан – все или природа, эон – период времени, который не имел определенного предела, за исключением для посвященных (см. словари – эон есть период времени, в течение которого живет личность, период, во время которого существует вселенная, и также – вечность. Это было " слово мистерий" и было преднамеренно замаскировано). В добре, человек должен отождествиться с Богом; чтобы быть бессмертным во зле – с Сатаною. Это суть два полюса мира душ; между этими двумя полюсами прозябает и умирает без памяти непригодная часть человечества.

Прим. ред. (Е. П. Б. ) – Это может показаться непонятным обыкновенному читателю, ибо это один из наиболее труднопостижимых принципов Оккультной (К. Х. – западной) доктрины. Природа двойственна; у нее имеется физический и материальный аспект, так же как и духовный и моральный аспект, и в ней имеется как добро, так и зло. Последнее есть неизбежная тень ее света. Чтобы вовлечь себя в поток бессмертия или, вернее, обеспечить себе бесконечный ряд перерождений в качестве сознательных индивидуальностей – гласит " Книга Кин-те", том XXXI (К. Х. – глава III), человек должен стать сотрудником природы, – либо на благо, либо на зло, в ее работе творения и воспроизведения, или в работе разрушения (К. Х. – Это предложение указывает на два вида посвященных – Адептов и колдунов. ). Она избавляется только от непригодных трутней, яростно изгоняя их и заставляя гибнуть миллионами (К. Х. – Одно из ее обычных преувеличений). Таким образом, тогда как добрые и чистые стремятся достигнуть Нипанг (Нирвану или то состояние абсолютного существования и абсолютного сознания, которые в мире ограниченных восприятий, суть не-существование и не-сознание) – злые, с другой стороны, скорее будут стремиться к ряду жизней в качестве сознательных, определенных сущностей или существ, предпочитая вечно страдать по закону воздающей справедливости (К. Х. – Кармы), нежели откажутся от своих жизней как части интегрального, всемирного целого. Хорошо сознавая, что они никогда не могут надеяться достигнуть конечного покоя в чистом духе, или Нирваны, они скорее цепляются к жизни в любой форме (К. Х. – Через медиумов, которые существовали везде и во все века. ), нежели отказываются от того " желания жить" или Танха, которое вызывает новую совокупность Сканд или перевоплощение индивидуальности. Природа одинаково хорошая мать как для безжалостной хищной птицы, так и для безвредного голубя. Матерь Природа накажет своего ребенка, но после того, как он стал ее сотрудником на разрушение, она не может извергнуть его (К. Х. – В течение эона, если только они знают, как заставить ее. Но это жизнь мучений и вечной ненависти. Если вы не верите в нас, как вы можете не верить в них. ). Существуют полностью испорченные и порочные люди, однако столь же высокоинтеллектуальные и выраженно духовные на зло, как те, кто духовны на благо (К. Х. – Братья тени). Эго их может избежать конечного разрушения или уничтожения на многие века (К. Х. – Большинство должно уходить с этой планеты на восьмую, как она называет это. Но высочайшие будут жить до самого порога конечной Нирваны. ). Это то, что Элифас Леви подразумевает под становлением " бессмертным во зле" путем отождествления с Сатаною. " О, если бы ты был холоден или горяч, " – говорит видение " Откровения" св. Иоанну (III, 15-16). " Но как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих". " Откровение" является чисто каббалистической книгой. Жара и холод суть два " полюса", то есть добро и зло, дух и материя. Природа извергает " теплого" или " непригодную часть человечества" из уст своих, то есть уничтожает их. Мнение, что значительная часть человечества может, в конце концов, и не иметь бессмертные души, не будет ново даже для европейских читателей. Сам Кольридж сравнивал это с дубом, имеющим, поистине, миллионы желудей, но из которых при номинальных (К. Х. – нормальных) обстоятельствах меньше одного из тысячи когда-либо развивается в дерево, и наводил на мысль, что как большинству желудей не удается развиться в новое живое дерево, так и, возможно, большинству людей не удается развиться в новое живое существо после этой земной смерти.

С А Т А Н А

Сатана есть лишь символ, а не реальный персонаж.

Это есть символ, противоположный Божественному символу, необходимый контраст того в нашем воображении. Это есть воображаемая тень, которая делает для нас видимым беспредельный свет Божественного.

Если бы Сатана был реальным персонажем, то существовало бы два Бога, и верование манихейцев было бы правильным.

Сатана есть воображаемое понятие абсолюта во зле; понятие, необходимое для полного утверждения свободы человеческой воли, которая, с помощью этого воображаемого абсолюта, кажется свободной служить противовесом всей власти, даже Бога. Это наиболее дерзновенная и, быть может, самая грандиозная мечта человеческой гордыни.

" Вы будете как Боги, знающие добро и зло", – говорил аллегорический змий в Библии, Поистине, делать из зла науку означает творить Бога зла, и если какой-либо дух может вечно противостоять Богу, то более нет одного Бога, но есть два.

Чтобы противостать Беспредельному, необходима беспредельная сила, и две беспредельные силы, противопоставленные одна другой, должны нейтрализовать одна другую (*). Если сопротивление со стороны Сатаны возможно, то власть Бога не существует более. Бог и Дьявол уничтожают друг друга, и человек остается один; он остается один с фантомом своих Богов, гибридным сфинксом, крылатым быком, который держит в своей человеческой руке меч, колышущиеся молнии которого гонят человеческое воображение от одного заблуждения к другому и от деспотизма света к деспотизму тьмы.

История земного страдания есть лишь повествование о войне Богов, войне еще не законченной, пока христианский мир все еще поклоняется Богу в Дьяволе и Дьяволу о Боге.

Этот антагонизм сил есть анархия в Догме номер один. Таким образом, церкви, которая утверждает, что Дьявол существует, мир отвечает с ужасающей логикой: тогда Бог не существует, и напрасно стараться избежать этого аргумента и изобретать верховенство Бога, который позволил бы некоему дьяволу стать причиной проклятия людей; такое позволение было бы чудовищностью и равнялось бы соучастию, и Бог, который бы мог быть сообщником дьявола, не может быть Богом.

Дьявол Догматов есть олицетворение Атеизма. Дьявол философии есть преувеличенный идеал человеческой свободной воли. Реальный или физический Дьявол есть магнетизм зла.

Пробуждение дьявола есть представление себе на миг этой воображаемой личности. Это влечет за собой увеличение в себе вне всяких пределов порочности безумия наиболее порочными и бесчувственными поступками.

Результатом этого действия является смерть души через безумие и часто – даже смерть тела, как будто поражаемого кровоизлиянием в мозг. Дьявол вечно требует, ко ничего не дает взамен. Св. Иоанн называет его " Зверем", потому что сущность его – человеческая глупость.

* И так как зло является беспредельным и вечным, ибо оно совечно с материей, то логическим выводом было бы, что нет ни Бога, ни Дьявола – как личностных Сущностей, есть лишь Один Несотвореный, Беспредельный, Неизменный и Абсолютный Принцип или Закон: зло или Дьявол – чем больше он падает в материю, добро или Бог, как только он очищен от последней к вновь становится чистым беспримесным Духом или Абсолютом в его вечной, неизменной субъективности (К. Х. – Верно). – Ред. " Теос. "

Письмо 73

К. Х. – Синнету

Мой дорогой друг!

Прежде чем я даю вам на ваше деловое письмо определенный ответ, я хочу посоветоваться с нашим уважаемым Коганом. У нас, как вы говорите, 12 месяцев времени. В настоящее время у меня маленькое дело, очень важное, а так как оно зависит от целой серии других преднамеренных неправд, доказать истинный характер подошел последний срок. Нас называют в столь многих словах, или, вернее, в пяти письмах " лжецами" и обвиняют в " низкой неблагодарности". Выражения сильны, и хотя мы и желали бы заимствовать много хороших вещей у англичан, боюсь, что вежливости не могли бы научиться у того класса джентльменов, который представлен м-ром Хьюмом. Само по себе дело, которым я сейчас занят, вам действительно может казаться очень незначительным по сравнению с другими фактами, но если хорошими и безупречными показаниями не показать, что это, по меньшей мере, искажение фактов, оно имеет тенденцию превратиться в причину, которая даст неприятные следствия и погубит все строение. Потому я прошу вас, не начинайте обсуждать незначительность пустячного воспоминания, но, доверяя, что мы видим кое-что из скрытого для вас будущего, пожалуйста, ответьте на мой вопрос как друг и брат. После этого вы узнаете, почему это письмо было написано.

Е. П. Б. только что спорила с Джуль Кулом, который отстаивал, что Дэвисон не внес неприятный случай в протокол, а она утверждала, что он это сделал. Конечно, он был прав, а она не права. Все же, если ее память в этой детали и изменила ей, что касается самого факта, она хорошо послужила ей. Вы, конечно, помните этот случай. Собрание эклектиков в бильярдной комнате. Свидетели – вы сами, пара Хьюмов, чета Гордонов, Дэвисон и Е. П. Б. Тема: С. К. Чаттерджи, его письмо к Хьюму, выражающее презрение к теософии и подозрение в честности Е. П. Б. Подавая м-ру Хьюму письмо, которое я ей вернул, она сказала, что я через нее дал приказ Главному Совету просить Бабу отказаться от должности. На это м-р Хьюм очень настойчиво заявил: " В таком случае ваш К. Х. не джентльмен. Письмо частное, и при таких обстоятельствах ни один джентльмен даже не подумал бы действовать так, как он это желает. " Но вот, письмо не было частным, так как м-р Хьюм распространял его среди членов. В то время я на это насмешливое замечание не обратил никакого внимания. Я о нем узнал не от Е. П. Б., а от Д. Кула, который сам его слышал и у которого превосходная память.

Сделайте одолжение, напишите пару строчек и расскажите, как вы помните этот инцидент. Относились ли слова " не джентльмен" к вашему скромному слуге или вообще. Прошу вас как джентльмен, не как друг. Это имеет очень важное значение в будущем. После этого я покажу вам, как в последнее время развилось присущее нашему общему другу бесконечное " изобилие изобретательности". Возможно, что при любых других обстоятельствах бахвальство м-ра X. о высоком мнении лорда Рипона относительно теософии Хьюма, и его " хвастовство" о своих литературных, денежных и других услугах, сделанных нам, могли бы пройти незамеченными, потому что мы все знаем его слабости. Но в теперешнем случае с этим надо так обходиться, чтобы не оставить ему ни единой соломинки за что ухватиться, потому что последнее письмо его ко мне (которое вы увидите) является не только полным противоречием по всем признанным законам хорошей воспитанности, но также и потому, что если сейчас его ложные заявления не будут доказаны, он будет после хвастаться, что сказал нашему Братству явную ложь, и все члены последнего допустили это. Вы не можете не замечать нелепый контраст между его кажущейся уверенностью в свои удивительные способности и превосходство, и тем чувством обиды, которое он проявляет при малейшем замечании, высказанным ему мною. Надо дать ему понять, что если бы он действительно был так велик, как он утверждает, или даже если он сам был бы вполне удовлетворен своим величием и непогрешимой памятью, то, что бы даже Адепты ни думали, он остался бы равнодушным, во всяком случае, так вульгарно не оскорблял бы как сейчас. Его чувствительность сама по себе свидетельствует о сомнениях, таящихся в его уме, насчет особенности тех претензий, которые он так хвастливо предъявляет; отсюда его раздражительность, возбуждаемая всем и чем угодно, что могло бы нарушить его самообман.

Я надеюсь, что вы не откажете в прямом и ясном ответе на мой прямой и ясный вопрос.

Ваш всегда любящий вас К. Х.

Письмо 74

К. Х. – Синнету

Действительно, прискорбно очутиться так систематически неправильно истолкованным, обнаружить свои намерения неправильно воспринятыми, весь план ввергнутым в опасность этой бесконечной спешкой. Разве нам никогда не будет оказано доверие в том, что мы знаем, чего хотим и никогда не примут на веру наши слова ввиду отсутствия каких-либо разумных доказательств, что мы решили воспрепятствовать развитию Теософического Общества? М-р Хьюм утверждает, что он совсем не говорил, что " К. Х. или кто-нибудь из Братьев неправ", тогда как каждая строка его многочисленных писем ко мне и Е. П. Б. дышит духом жалобы и горьких обвинений. Я вам говорю, мой дорогой друг, он никогда не будет удовлетворен, что бы мы ни делали! И так как мы не можем согласиться наводнить мир, рискуя затопить его учением, которое должно даваться осторожно, мало-помалу, подобно сильному тоническому средству, которое может так же убивать, как лечить. В результате наступит реакция в его неутолимой жажде и затем – вы же сами знаете последствия. Приложенные два письма написаны и адресованы ей, при этом имея в виду меня. Ладно, пока что мы ничего лучшего предпринять не можем. Общество, как институт, никогда не погибнет, хотя филиалы и индивидуумы могут погибнуть. Чтобы угодить, ему, я в последнее время сделал бы для него больше, чем когда-либо сделал для вас; и вы можете судить о положении по хаотическим, но, в общем, разумным замечаниям, с которыми Е. П. Б. сегодня обращается к м-ру Хьюму.

Нужно предоставить нам самим судить и быть лучшими судьями. Все будет объяснено и сообщено в свое время, но нужно предоставить нам действовать так, как мы хотим. Иначе, лучше отказаться от Эклектического Общества. Я получил тома от него в течение прошлой недели! Посылаю вам несколько заметок через нее. Держите это в секрете.

Ваш К. Х.

Письмо 75

К. Х. – Синнету

Получено в августе 1882 г.

Мой дорогой друг!

Я чувствую себя ужасно обескураженным (ментально) этим непрекращающимся состоянием неизбежного противодействия и продолжающихся атак на наши твердыни? В течение всей моей тихой сознательной жизни я никогда не встречал человека более цепкого и неблагоразумного. Я так не могу продолжать, проводя свою жизнь в бесполезном протесте; и если вы не можете распространить свое дружеское влияние на него, нам всем придется расстаться в недалеком будущем. Я был у Когана, когда получил письмо, которое прилагаю, и Коган был совершенно возмущен и назвал все это дело тибетским названием, означающим " комедию". Не то, что он стремится " творить добро" или " помочь успеху Т. О" Это просто, верите вы мне или нет, ненасытная гордость в нем; свирепое интенсивное желание чувствовать себя и показать другим, что он " избранный", что он знает то, о чем другие едва могут догадываться. Не протестуйте, это бесполезно. Мы знаем, а вы не знаете. На днях Коган слышал идиотские, но до боли искренние жалобы " жены" и обратил на них внимание. Не таков человек, который стремится стать " совершенной душой", и тот, кто способен писать о брате теософе так, как он писал мне о Ферне, тот не теософ. Пусть это будет строго секретно, не доводите до его сведения ничего, кроме того, что он прочтет сам в моем письме к нему. Я хочу, чтобы вы прочитали оба письма, прежде чем отнести их к нему, и я прошу вас присутствовать, когда он их будет читать.

Я посмотрю, что можно будет сделать для полковника Чезни и полагаю, что Джуль Кул следит за ним. Думаю, что я первый раз в жизни пришел в настоящее уныние. Все же ради Общества я бы не хотел терять его. Ладно, сделаю все, что могу, но опасаюсь, что когда-нибудь он сам испортит суп.

Ваш искренне К. Х.

Письмо 76

Синнет – К. Х., К. Х. – Синнету

Получено обратно 22. 8. 1882г. 12 августа 1882 г.

Мой дорогой Хранитель, боюсь, что нынешние письма по теософии немногого стоят, ибо я работал, основываясь на слишком буквальном понимании некоторых фрагментов из вашего письма о Дэва-Чане. Кажется, положение случайно убитых и самоубийц подвержено опасности привлечения их на сеансы.

Вы писали: " Но существует другой вид духов, которых мы упускаем из виду – самоубийцы и случайно убитые. Духи обоих этих видов могут сообщаться и оба должны дорого платить за такие посещения… " (К. Х. Правильно. ) И далее, рассмотрев детально положение самоубийц, вы говорите: " Что касается жертв несчастных случаев, их положение еще хуже… Несчастные тени… отрезанные в полном расцвете земных страстей… Они суть пишачи и т. д. Они не только губят своих жертв и т. д. "

(К. Х. Опять правильно. Запомните, что исключения подтверждают правило. )

А если они ни очень плохи, ни очень хороши, " жертвы несчастных случаев и насилия" извлекают новую группу Сканд из медиума, который их привлекает.

(К. Х. Я объяснил это положение на полях корректуры. См. примечание. )

Вот над этим текстом я работал. Если это не должно быть изменено, или каким-то образом, пока что мне неизвестным, эти слова имеют не то значение, которое, казалось бы, им принадлежит, может быть, будет лучше аннулировать совсем эти два письма или же хранить их для полной переработки. Предупреждение сделано в слишком торжественном тоне и опасности придано слишком много значения, если это отнести только к самоубийцам, и в последнем после корректуры удаление " случайно убитых" сделает остальное смешным, потому что тогда мы разделяем самоубийц только на чистых и возвышенных, и медиумистических людей и т. д.

Мне кажется, навряд ли подойдет, если даже оставить письмо в стороне, хотя оно и не заключает в себе этой ошибки, ибо у него не было бы reison d`rtre, если бы за ним не последовало бы письмо.

Оба письма отправлены к Стейтону Мозесу для переброски в " Свет" – первое отсюда почтой 21 июля, второе – последней почтой – вчера. Теперь, если вы решите, что лучше их остановить или аннулировать, я как раз успею протелеграфировать домой Мозесу, как поступить. Я это сделаю немедленно, как только об этом получу телеграмму от Вас или от Старой Леди.

Если ничего не будет предпринято, они появляются в " Свет" такими, как они написаны, т. е. как рукопись с присланной корректурой, исключая несколько малых ошибок, которые, как я вижу, сделала моя жена, переписывая их.

В общем, это очень неприятная путаница. По-видимому, я был неосмотрителен, посылая их домой, но я думал, что так тщательно прочитал изложенное, в вашем длинном письме о Дэва-Чане.

В ожидании ваших приказаний Всегда преданный вам А. П. С.

К. Х. На полях я писал " редко", но я не произнес слова " никогда". Несчастные случаи происходят при различнейших обстоятельствах, и люди бывают убиты не только случайно или умирают, как самоубийцы, но их также убивают – что-то такое, чего мы даже не коснулись. Я хорошо понимаю ваше затруднение, но едва ли смогу вам помочь. Запомните, что на каждое правило имеются исключения, а на них опять исключения с другой стороны, и будьте всегда готовы узнавать нечто новое. Мне легко понять, что нас обвиняют в противоречиях и несоизмеримостях – даже в писании чего-то и отвергании этого завтра. То, чему мы вас учили, есть правило. Хорошие и чистые " случайные" (жертвы) спят в Акаше, не зная о происшедшей с ними перемене; очень порочные и нечистые переносят страдания и муки ужасного кошмара. Большинство – не очень хороших и не очень плохих, жертвы несчастных случаев или насилия, включая жертв убийств, некоторые спят, другие становятся двухпринципными призраками, тогда как малое меньшинство могут пасть жертвами медиумов и извлекать новую группу Сканд из привлекшего их медиума. Как бы мало ни было их число, их судьба весьма достойна сожаления. Что я сказал в своих заметках на вашей рукописи, было ответом м-ру Хьюму на его статистическое вычисление, которое привело его к заключению, что в таком случае " на сеансах духов больше чем оболочек".

Вам нужно многому учиться, и нам нужно вас многому научить; также мы не отказываемся идти до самого конца. Но мы, действительно, должны вас просить воздержаться от спешных выводов. Я не упреждаю вас, мой дорогой друг, я, скорее, упрекаю самого себя, если тут надо было бы упрекать кого-либо, за исключением наших соответственных образцов мышления и привычек, так диаметрально противоположных одно другому. Так как мы привыкли обучать учеников, которые знают достаточно, находясь за пределами всяких " если" и " но" во время уроков, то я весьма способен забыть, что занимаясь с вами, делаю работу, обычно доверяемую этим ученикам. Впредь я уделю больше времени ответам на ваши вопросы. Ваши письма, отправленные в Лондон, не могут принести вреда, и я уверен, что, наоборот, принесут пользу. Они прекрасно написаны, а исключения могут быть упомянуты и все остальное охвачено в одном из будущих писем.

У меня нет возражений, чтобы вы сделали выписки для полковника Чезни, кроме одного, он не теософ. Только будьте осторожны и не забудьте ваших подробностей и исключений, когда будете объяснять ваши правила. Запомните еще, что даже в случаях самоубийц имеются многие, кто никогда не позволят себе быть втянутыми в вихрь медиумизма, и пожалуйста, не обвиняйте меня на " несовместимости" или противоречиях, когда мы подходим к сути. Если бы вы только знали, как я пишу свои письма и сколько времени я в состоянии уделить им, вероятно отнеслись бы к ним менее критически, чтобы не сказать придирчиво. Ладно, а как вам нравится идея и искусство Джуль Кула? В течение последних десяти дней я даже мельком не видел Симлы.

Любящий вас К. Х.

Письмо 77

Получено 22. 8. 82 г. А. П. Синнету, эскв. Симла.

Я сделал несколько изменений и указал добавить к вашим " Письмам" подстрочное примечание. Во всяком случае, всегда существует опасность, как я вижу, обнаружить наши идеи подмененными конкретными и ложными образами в умах ваших читателей. Если бы вам удалось дать им лишь относительную, не абсолютную, истину, вы сделали бы для публики большое благо.

К. Х.

Письмо 78

К. Х. – Синнету

Получено 22 августа 1882 г.

(Секретно)

Мой добрый друг!

Помните, что в феномене, предназначенном для полковника Чезни была, есть и будет только одна действительно феноменальная вещь или, вернее, акт оккультизма – сходство вашего покорного слуги с лучшим из двух произведений Д. Кула, к сожалению, для вас. Остальное в этом представлении, несмотря на его таинственный характер, является чем-то слишком натуральным, чего я совсем не одобряю. Но я не имею права идти против традиционного образа действия, как бы я ни хотел избегнуть его практического применения.

Держите все это строго в вашем дружеском сердце, пока не настанет день открыть некоторым лицам, что вы будете предупреждены об этом. Я не осмеливаюсь больше сказать. Испытания суровы в течение всего цикла и, определенно, не совпадут с европейскими понятиями о верности и искренности. Но, каково бы ни было мое нежелание применять такие средства или даже только разрешать их применение к моему ученику, все же я должен сказать, что обман, недостаток доброго доверия и западни, предназначенные заманить Братьев, столь умножились в последнее время, и так мало времени осталось до того дня, который должен решить отбор учеников, что я не могу не думать, что наши Владыки, и в особенности М., в конце концов правы. В борьбе с врагом следует применять равное или лучшее оружие, но не дайте себя обманывать внешностью. Хотелось бы, чтобы я мог быть так же откровенным с м-ром Хьюмом, которого я так же искренне уважало за некоторые его настоящие полноценные качества, как упрекаю за другие. Когда кто-нибудь из вас узнает и поймет, кто мы такие в действительности, вместо погружения в мир выдумок!

В случае, если полковник Чезни будет говорить вам о некоторых вещах, скажите ему, чтобы он не доверял видимости. Он джентльмен, и недопустимо, чтобы находился в заблуждении, которое никогда не предназначались для него, но только как испытание для тех, которые хотели навязать себя нам с нечистым сердцем. Кризис близок. Кто окажется победителем?

К. Х.

Письмо 79

К. Х. – Синнету

Мой дражайший друг!

Простите меня, пожалуйста, что я беспокою вас своими личными делами – но хотя Коган заставляет меня ответить, я действительно не знаю, нахожусь ли я в пределах вашего кодекса вежливости или вне его – я должен писать вам длинное письмо о чем-то, что меня беспокоит и прошу вашего совета. Я поставлен в очень неприятное положение, так как рискую изменить другу и вашему кодексу чести (друг этот не вы). Я надеюсь, что могу полностью полагаться на вашу личную дружбу и, конечно, честь.

Честь! Какое странное, очень странное представление вы имеете об этом священном понятии! Не путайтесь, потому что действительно все это скорее смешно, нежели опасно. Однако имеется опасность потерять м-ра Хьюма.

Завтра напишу подробнее. Ферн маленький осел, но он ясновидящий и также немного галлюцинирует. Но м-р Хьюм слишком строг к нему. Мальчик надеется, что если мы являемся мифом или обманщиками, то нас выявит. Хорошо, какой же вред в такой галлюцинации? Однако, X. предает его доверие и присылает мне письмо длиною в три ярда с советом, как выйти из наших затруднений! Он хочет быть нашим благодетелем, чтобы мы были вечно перед ним в долгу за то, что он еще раз спас М. от ловушки Ферна. Я послал бы вам его письмо, но на нем надпись " частное и конфиденциальное", и я был бы в его глазах не джентльменом, если бы он узнал о таком нарушении доверия. Ну, во всяком случае я хочу, чтобы вы прочли это письмо и оставляю вам для выбора отослать его или уничтожить. Если вы не хотите, чтобы он знал, что вы читали его – ну, тогда наклейте на него марку и бросьте в почтовый ящик. Я не думаю, что он на этот раз доверит вам свою тайну. Впрочем, я могу ошибаться. Скоро вы узнаете больше.

Любящий вас К. Х.

Письмо 80

К. Х. – Хьюму

Мой дорогой Брат!

Возможно, что неделю тому назад я едва ли пропустил бы этот удобный случай, чтобы сказать, что ваше письмо, касающееся м-ра Ферна, является полнейшим злотолкованием духа и, более всего, позиции М. по отношению к упомянутому молодому джентльмену, что является следствием вашего полного незнания целей, им преследуемых, и больше ничего я не сказал бы. Но теперь многое изменилось. И хотя вам " стало известно", что мы " в самом деле не обладаем силою чтения мыслей", на что претендовали, все же мы знаем достаточно о духе, в каком мои последние письма были восприняты, о произведенном недовольстве, чтобы заподозрить, если не знать точно, что какой бы непривлекательной ни казалась бы часто истина, все же для меня настало время поговорить с вами в открытую. Ложь – убежище слабых, но мы достаточно сильны, даже несмотря на все те недостатки, которые вам угодно было раскрыть в нас, чтобы ничуть не побояться правды. Также мы не собираемся лгать только потому, что в наших интересах показать себя мудрыми в вопросах, в которых мы невежественны. Итак, возможно, что было бы более благоразумно сказать, что вы знали, что мы действительно не обладаем силою чтения мыслей, если мы не будем совершенно в единении, т. е. не сконцентрируем целиком внимание на человеке, чьи мысли мы желаем узнать, – так как это был бы неотрицаемый факт, вместо пустого предположения, каким оно является в вашем письме. Но как бы то ни было, я нахожу, что перед нами два пути и ни малейшей возможности компромисса. С этого времени, если вы желаете работать с нами, мы должны это делать на основе полного взаимопонимания. Вам предоставляется полная свобода говорить нам, раз уж вы пришли к такому убеждению, что большинство из нас, благодаря тайне, которая нас окутывает, живет, приписывая себе владение знанием, которого в действительности у нас нет. Мне, в свою очередь, должно быть предоставлено такое же право, как и вам, доводить до вашего сведения, что я думаю о вас, причем с вашей стороны вы должны обещать, что вы не будете внешне смеяться и испытывать недоброе чувство внутренне (нечто, чему вы, несмотря на ваши усилия, редко можете помешать), но если я буду ошибаться, то вы будете доказывать это более вескими доводами, нежели голословными отрицаниями. Если вы не даете такого обещания, то совершенно бесполезно для любого из нас тратить время на возражения и переписку. Лучше обменяться астральным рукопожатием в пространстве и подождать, пока или вы приобретете в большей степени дар отличать истину от фальши, чем вы обладаете теперь, или пока не будет доказано, что мы самозванцы (или еще хуже – лживые призраки), или, наконец, что некоторые из нас в состоянии продемонстрировать наше существование вам самому или м-ру Синнету – не астрально, потому что это могло бы подкрепить теорию, что мы только " духи" – но посредством посещения вас лично.

⇐ Предыдущая 19 20 21 22 232425 26 27 28 Следующая ⇒