Куваев Олег 4 страница

- Возьми адрес, - Сашка вырвал листок из блокнота. - Тут все написано. Это мой тренер. В крайнем случае... через него.

- Ты к птице не очень стремись. Полежи, верно, в больнице.

- Давай прощаться. Иди в вагон.

- Будь, Саня.

- Будь. Антарктиде привет.

Сашка, не оглядываясь, неторопливо пошел по перрону. Дверь электрички зашипела и стала закрываться. Васька сунул ногу, руку, раздвинул дверь и держал открытой, смотрел вслед Сашке. Сашка свернул за угол. Электричка двинулась.

Сашка вскочил в трамвай. Стоял, держась за ручку. Лица пассажиров вдруг расплылись, стали серыми, Сашка тряхнул головой, потер глаза. Ничего не изменилось. Он долго стоял, зажмурив глаза, задерживая дыхание. Открыл. Все было нормально.

... Сашка выскочил из трамвая. Пошарил глазами. Такси шло свободным. Он поднял руку.

- В аэропорт, - сказал он таксисту и отвалился на заднее сиденье. Сидел, кусая губы.

В аэропорту Сашка долго стоял у расписания самолетов, пересчитывал деньги. Самолеты взлетали как мечта о краях, где мы не бывали, и уходили в светлое небо как подтверждение тезиса о том, что побывать в тех краях стоит, и когда-нибудь, черт возьми, это исполнится.

Прижимая руки к груди, Сашка что-то объяснял кассирше и показывал тощенькую пачку денег.

Наконец кассирша дала билет. Сашка сунул его в карман, посмотрел на часы и пошел по зданию вокзала.

ПИСЬМО НИКОЛАЯ ШАВАНОСОВА, ВКЛЕЕННОЕ КЕМ-ТО В ДНЕВНИК

" Вы, конечно, уже почитаете меня. Государыня моя, в царстве мертвых, не получая так давно от меня, ни обо мне ни малейшего известия, Я начну сие письмо тем, что постараюсь оправдаться пред Вами в моём долговременном молчании, и донесу Вам тому причины... "

Вот так, " Государыня моя", начиналась занимательная книга некоего Дела Порта " Всемирный путе-шествователь", написанная около ста лет назад. Свои путевые записки славный " путешествователь" излагал в виде писем некой прекрасной даме.

Я тоже сейчас " путешествователь". Большую часть зимы я провел в Иркутске в сборах и подготовке. В Иркутске же мне сказали: " Мы знаем о тех краях только то, что там жить нельзя".

Ехать же мне надо было от Иркутска до Качуга по зимнему пути. От Качуга после весеннего паводка сплавиться вниз по Лене до Якутска. От Якутска начиналось незнаемое.

В качестве основной карты я взял карту, составленную известным капитаном Гаврилой Андреевичем Сарычевым. Карта эта была составлена им во время путешествия Виллингса, то есть много десятилетий тому назад, но позднейшие путешественники мало что к ней прибавили.

Якутск - деревянный городок, заброшенный в дебри приполярной Азии. На приезжего он производит гнетущее впечатление вследствие полной заброшенности своей после героических деяний землепроходцев.

Больше добавить нечего.

В этом не так уж древнем городе много развалин. Развалины крепости, выстроенной казаками, остовы домов, покосившиеся колокольни. Я же надеялся, что найду здесь сильный и гордый край, сохранивший энергию и предприимчивость основателей.

Если по улицам Якутска пройдет живой мамонт, - по-моему, в Европе об этом узнают лет через сто.

Ближайшей моей целью является отдаленное стойбище Сексурдах.

ДОРОГА

По раскисшей от грязи сибирской дороге с натужным ревом двигалась машина. Был пейзаж из черных сопок с белыми пятнами не сошедшего еще снега, с зеленым пушком лиственниц и с дальними хребтами, на которых лежали низкие темные облака. Низкие облака, грязь и весенняя бесприютность были в этом пейзаже.

Шофер в ватнике с круглым лицом, нос пипочкой, с многодневной небритостью, коренной сибиряк, одним словом, перекатывал руль. Модный приемник ВЭФ-12 шпарил мелодии " Маяка". Рядом сидел Сашка.

- Так как же тебя занесло сюда? - продолжал беседу шофер.

- Билет кончился, - хмуро ответил Сашка.

- А надобно тебе дальше?

- Надобно.

- А деньги, выходит, кончились?

- Кончились.

- Ну, положим, проедем мы восемьсот километров. Я машину сдам. Буду ждать вертолета. А ты?

- А я дальше.

- Там трасса кончилась, куда я еду.

- Как-нибудь, - сказал Сашка. - Раз надо, как-нибудь доберусь.

- Интересное " надо" у тебя получается, - шофер повернул к Сашке лицо, усмехнулся, показал прокуренные зубы, покачал головой. - Первый раз такое интересное " надо" вижу.

Дорогу окружал мокрый кустарник. Дальше шел мелкий лиственничный лес и поднимался полускрытый туманом бок сопки. Закатный луч солнца прорвался сквозь этот туман, и тайга вспыхнула розовым светом, и молодой пушок лиственниц заиграл изумрудной расцветкой.

Машина тяжко забуксовала. Шофер переключал скорости, но машина садилась все глубже.

- Обожди, - сказал Сашка. Он выскочил из кабины. - Сейчас что-нибудь подброшу.

- Плащ сними, - шофер вытащил из-под сиденья телогрейку, кирзовые сапоги. - Одевай сибирскую форму.

... Пламя костра металось, вырывая из темноты то автомобильный скат, то древесные стволы, то задумчивое усталое лицо шофера, то Сашку.

Шофер взял веточку, прикурил и долго смотрел на огонь. Сашка, задумавшись, смотрел куда-то в темноту за костром.

- За морем телушка - полушка, - сказал, продолжая беседу, шофер. - Все едут. Кто за рублем, кто от жены, кто приключения на свою голову ищет. У меня, между прочим, тоже мечта была в твоем возрасте.

Сашка повернулся к нему.

- Верблюдов водить. Караваны. Накладную подписал, груз принял и дуй полгода в одном направлении. Ни штрафов тебе, ни дырок в талонах, ни правил движения. через полгода груз этот сдал, полежал на ковре, винца выпил и снова в другую сторону. Другие места. Другие люди. Только звезды одинаковые. А звезды зачем одинаковые? Чтобы себя, что ты есть, не забыть. Понял почему?

- Мечта что надо, - сказал Сашка.

- Светать скоро будет, - шофер зевнул. - Пойду посплю.

- Я посижу.

И остался Сашка один у дымящегося костра.

Догорающие ветки изредка вспыхивали и освещали сгорбленный Сашкин силуэт и стволы деревьев за ним, а дальше, за деревьями, глушь, пугающий мрак.

ШАВАНОСОВ

Лет семьдесят назад с Шаваносовым происходило следующее.

Костер горел дымно и плохо. На тайгу давно уже опустился вечер. Верхушки деревьев еще краснели в закате, а внизу уже ложился легкий ночной туман.

Шаваносов перестал дуть на огонь, разогнулся, потер слезящиеся глаза. Он был худ и грязен. Голова в войлочной шляпе, на шею, затылок и уши опускалась тряпка от комаров.

Он подбросил в костер остатки дров, взял топор и пошел в сгущавшиеся сумерки леса. Взгляд его остановился на сухой лиственнице, торчащей на маленькой, заросшей травой прогалинке. Он перехватил топор и пошел через прогалину. Неожиданно дерн стал оседать. Шаваносов сделал несколько больших шагов и провалился.

Он медленно погружался в трясину.

- Господи! Яви волю твою, - тихо сказал Шаваносов.

- Своевременное обращение, - раздался насмешливый голос.

Шаваносов вскинул глаза. Человек в добротном парусиновом костюме, меховой дошке как будто вырос из тумана. Крепкие сапоги, бородка, в руке он держал короткий винчестер. Незнакомец насмешливо смотрел на Шаваносова.

- Кто вы? - спросил Шаваносов.

- Господь явил свою волю. Но господу надо помочь. Топор можете кинуть?.

Шаваносов размахнулся и швырнул топор.

Незнакомец ловко поймал его. В два удара он срубил лиственницу. Кинул ее Шаваносову.

- Держите, любезный. Сейчас я вас вытащу! Вот уж не думал быть посланцем господа.

Он срубил еще несколько тонких березок и снес их к краю болотца.

- Вы кто? Не дьявол ли? - спросил Шаваносов. Он держался теперь за лиственничный ствол.

- Хо-хо! Узнаю российского интеллигента. Мистика заедает. И главное: отсутствие логики. Что в Якутии, что на Тверской.

Говоря все это, незнакомец ловко выкладывал на трясине дорожку из срубленных стволов.

Облепленный грязью, вздрагивающий от холода, Шаваносов доставал из мешка сухую одежду. Незнакомец лежал, подперев голову локтем, и насмешливо смотрел на него.

- И все-таки, господин Шаваноссв, я в который раз прошу объяснить цель вашего путешествия. Все-таки я ангел-спаситель.

- Я ищу местожительство чудеснейшей птицы. Розовой чайки, - устало сказал Шаваносов.

- Жар-птица! - поднял голову незнакомец. - Оставьте, милейший, эти небылицы для якутов. Они всему верят.

- Она есть. Просто люди забыли, что она существует въяве.

- Допустим, есть. Зачем она вам?

- Испокон веку человек ищет прекрасное. Прикоснувшись к таинству красоты, люди становятся лучше.

- Хотите переделать человечество с помощью птички? Старо как мир! И куда вы денете купца первой гильдии Шалимова?

- Откуда вы знаете про Шалимова?

- Заглянул в ваш дневник, пока вы спали. Я иду за вами неделю. Я от природы, знаете, любопытен. Из любопытства, знаете, торчал в Сорбонне, затем в Гейдельберге. Искал россыпи знаний, но вовремя понял, что рациональнее искать другие россыпи, настоящие. У здешних людей я закончил еще один университет - таежный. Профессура его не знает бритвы и мыла, но в отличие от Сорбонны и Гейдельберга здесь твердо знают предмет. Я авантюрист, Шаваносов! Рассорился с проводниками. И вижу, топаете вы. По виду босяк-старатель, что само по себе интересно. Кстати, совет: нельзя так опускаться. Вас могут легко пристрелить. Лоток в сочетании с рваной одеждой - это в тайге опасно. Я решил последить. Может быть, вы идете не с места, а к месту. Потом заглянул в дневник и понял, что ошибся. У вас в роду не было казаков?

- Каких?

- Крепких ребят, покорявших Сибирь порохом и крестом. Может быть, у вас карта предка? С человечками и крестиком в нужном месте. Я ее не нашел. Хотя, признаться, искал. Держите в голове?

- Я ищу розовую чайку. Целей иных у меня нет.

- И именно под эту птичку Шалимов дал вам деньги на экспедицию.

- Если я что-нибудь найду, Шалимову отходят права первооткрывателя.

- Вы пропадете без меня, господин Шаваносов. Ружье вы потеряли. Кстати, я его подобрал. И спрятал. Вам оно ни к чему, пока я здесь. Я хочу посмотреть... гнездовье. Из любопытства. И.... можете не опасаться меня. Кстати, три года назад в верховьях Вачыгана эвенк нашел гнездовье. Ветер выдул песок, и остались желтые камушки. Как яички. Эвенк сгинул. Кое-кто... Почему не я? Где логика? Нет, я должен вас охранять, Шаваносов.

ВНИЗ ПО РЕКЕ

Облепленная грязью машина въехала в таежный поселок. Вперемежку с потемневшими от времени домиками стояли новые двухэтажные деревянные дома, и улицы были засыпаны стружкой, щепками - обломками досок.

Машина остановилась у новенького двухэтажного здания с вывеской на фанере: " Хангарское геологическое управление".

- Прибыли, - сказал шофер.

- Это что? - спросил Сашка.

- Хангар. Поселок, неизвестный на картах.

- А Буюнда? Ты же у отвилки на Буюнду обещал меня высадить.

- Это, парень, двести километров отсюда. Проспал ты отвилок.

Шофер достал бумажки из ящичка.

- Пойду машину сдавать.

Сашка вышел из кабины. Обогнул машину, вплотную подошел к шоферу.

- Ты что, шутишь? - он остановил за телогрейку собравшегося было уходить шофера. - Ты объясни все-таки.

- Дорогу видел? Одному по ней можно ездить? А такие, как ты, не спешат.

Шофер резко вырвал телогрейку и пошел прочь.

- Эй, постой! - крикнул Сашка.

- Сапоги и ватник оставь себе... путешественник. - Шофер вошел в управление.

Сашка двинулся за ним. Длинные коридоры были пусты и тихи.

Сверху слышался треск машинки. Сашка поднялся наверх по деревянной скрипучей лестнице.

В крохотном кабинете сидела женщина.

- Вам кого?

- Начальник есть? - спросил Сашка.

- На связи. По коридору направо.

Сашка пошел. В комнате по коридору направо пищала морзянка, хрипел динамик, и на двери висела краткая вывеска: " Посторонним! В радиорубку! Категорически! "

Сашка остановился у двери.

- Сорок пятая. Сорок пятая. Как слышите? Прием. Кто на рации? Здравствуйте. Хавелев! Да, Хавелев! Прием. Принято. Двенадцатая. Хавелев, вызываем двенадцатую. Прием...

Сашка отошел к стенке, закурил.

- Что? - взорвалось за дверью. -Как ушли? Всех каюров на поиск. Сколько пропало? Оленей сколько? Все? Третьи сутки? Под суд! Под суд тебя отдам, Димитренко!

Радиошум и энергичный голос Хавелева бушевали за стенкой, куда вход был категорически...

Сашка прислонился к стене, решил ждать.

-... Ничем не могу помочь, - выслушав Сашку, сказал товарищ Хавелев, свирепого облика грузный мужчина. - Весной! Весной я тебя ждал, дорогой товарищ. Весной были люди нужны.

- Не так меня поняли. Я спрашиваю совета: как проще выбраться, чтобы попасть на восток.

- Ты что: странник? - изумился Хавелев.

- Сексурдах. Мне надо на Сексурдах.

- Сек-сур-дах! Значит, не просто странник. Завтра наш бот идет вниз по реке. Там порт. Попробуй оттуда.

- Спасибо, - сказал Сашка.

- Я за спасибо бродягам не помогаю.

- А за что вы им помогаете?

- Поможешь завхозу. Доплыть. Получить. Погрузить.

- Договорились.

- Ночевать в общежитии. Разыщете сами. Пока!

- Спасибо все-таки, - сказал Сашка.

- Весной приходи, - буркнул вслед Хавелев. - Весной мы странников хорошо встречаем.

Сашка шел по улице, поглядывая по сторонам. Увидел вывеску: " Смешанный магазин". Зашёл. В магазине, где справа консервы, а слева ситцы, было пусто. Потом откуда-то из-за стенки медленно выплыла продавщица.

- Новенький! - удивилась она. - Новый человек, убей меня гром. И сразу же за спиртом пришел, а?

- Нет.

- Тогда что же?

- Сапоги, -сказал Сашка. - Размер сорок три. И рюкзак. Вон тот за семь пятьдесят.

Прямо на крыльце он снял кирзовые разбитые сапоги и натянул болотные резиновые. Поставил старые сапоги рядом с крыльцом. И возле примостил опустевший чемодан.

В свитере, болотных сапогах он превратился сразу в видного парня, каким и был когда-то во времена соревнований и тренировок.

Продавщица выплыла на крыльцо.

- Приезжий. Непьющий. И, наверное, холостой, - определила она.

- Точно, - ответил Сашка.

Продавщица неторопливо с головы до ног осмотрела его оценивающим женским взглядом. Сашка встретился с ней глазами, усмехнулся.

- И красивый какой, - заключила продавщица.

Она ушла и тут же вернулась:

- Держи!

- Что это?

- Дефицит. Штормовка на " молнии". И брюки из непромокаемой ткани. Размер твой.

Сашка посмотрел на этикетку. Отсчитал деньги.

- При магазине живу, - сказала вслед продавщица. - Заглядывай вечерком.

Сашка обернулся.

- Телевизор вместе посмотрим. - Продавщица засмеялась.

Сашка месил грязь. Улыбался.

Черный остроносый дощаник шел вниз по реке. Был пасмурный день, ветер гнал по серой воде мелкую, но упорную волну, и берега были под стать этому дню - черные торфяные обрывы, поросшие мелкой сосной Приполярья.

На руле сидел бывалый мужик в полушубке, под полушубком ковбойка без пуговиц, всезнающий прищур узеньких глаз.

- Приезжий, -- сказал мужик. - Тебя для чего ко мне посадили? Чтобы я плыл не один. Не отъеди-няйся.

Хватаясь за борта лодки, Сашка перебрался на корму. Мужик вытащил неизменный " Прибой", молча предложил Сашке. Закурили.

- Как зовут?

- Александр. Саша.

- Меня Василий. Васька Феникс - это и есть я. Феникс - это птица такая.

- Почему Феникс?

- Возникаю из пепла жизни. Судьба норовит обратить меня в пепел. Через судимости, алименты или статью сорок семь пункт " Г" КЗОТ. А я, обманув судьбу, возникаю.

Сашка усмехнулся.

Резкая стремнина подхватила лодку и понесла, прижимая к берегу. Мелькали торфяные берега, огромные завалы - груды стволов, нагроможденных весенним паводком. Неожиданно мотор зачихал и замолк. Васька Феникс неторопливо наклонился к мотору, почесал в затылке. Лодку разворачивало по течению и прибивало к берегу.

- Смотри, на завал несет, - спокойно предупредил Сашка.

- Может, проскочим, - беспечно отозвался Феникс.

- Заводи!

Феникс глянул на стремительно приближавшийся завал и начал лихорадочно пинать заводной рычаг. Лицо его побелело. Сашка взял загребное весло, подошел к борту лодки и стал отгребать, но было поздно. Со скрежетом, треском лодка трахнулась о завал, и тотчас струи воды ударили в днище и стали наклонять лодку, клокочущая струя запихивала ее под нагромождения стволов. С обезьяньей ловкостью Феникс вспрыгнул на борт и стал хвататься за ослизлые бревна. Сашка одной рукой сдернул его обратно и тут же уперся веслами в завал. Вздулись жилы на шее.

- Заводи! - заорал Сашка.

- Счас! Счас! Если удержишь, так я заведу, - дрожащими руками Феникс вывинтил свечу и стал продувать цилиндр.

Лицо Сашки было темно-красным от напряжения, огромные жилы вспухли на лбу. Лодка вибрировала.

- Чистого бензинчика сейчас в цилиндр, сразу схватит, - шептал Феникс.

Сашка молчал.

Весло с треском лопнуло, и в тот же миг застучал мотор.

Несколько минут лодка вибрировала на месте и наконец медленно пошла от завала.

- Силен ты, однако, - удивился Феникс. - Прошлый год шесть человек под завал угодили. Неделю его разбирали, чтобы, выходит, трупы извлечь.

Сашка молчал. На месте Феникса маячило только зыбкое пятно, из которого летели трескучие, полные радости от пережитого страха слова.

- А еще в позапрошлом, значит, году был такой случай...

- Дерьмо ты, - перебил Сашка. - Никогда ты не возникал из пепла. Ты так и родился в пепле, дерьмо собачье.

Стучал движок, мелкая злая волна била о борт лодки. Надвинув капюшон штормовки на брови, Сашка сидел зажмурив глаза. Лицо его было мертвенно-бледным.

Берег стал ниже, и все реже стояли низкорослые, искривленные морозом и ветром деревья. Тундра вгрызалась в них.

У ЭВЕНКИЙСКОГО ЧУМА

Шаваносов и незнакомец вышли на тундровую равнину. Невдалеке маячили сглаженные горы.

- Не в этих ли горах ваша цель, Шаваносов?

Шаваносов молчал.

- Не бойтесь. Маршрут к вашей птичке умрет в моем сердце.

- Гуси! - показал Шаваносов.

Низко над тундрой, вытянувшись косяком, тяжко летела гусиная стая. Незнакомец вскинул винчестер, повел стволом. Грохнул выстрел. Один гусь сломался в полете и, кувыркаясь, упал на землю.

- Вот и ужин, - весело сказал незнакомец.

На близком бугре возникла человеческая фигурка.

Вскоре они сидели у эвенкийского чума. Эвенкийка кормила грудью младенца, мальчик лет семи не спускал с них глаз, а старый худой эвенк говорил о дороге:

- Не надо туда ходить, - эвенк махнул рукой на дальний хребет. - Его зовут Крайний Камень. Дальше шибко худое место. Озер много, рыбы много, ягеля для оленя много - ходить нельзя.

- Почему?

- Шибко опасно. Сверху трава, внизу лед. Во льду эти... Выкрутило водой. Сверху трава. Стенки гладкие. Олень провалился - пропал. Человек если один, тоже пропал.

- Встречал такие места, - сказал незнакомец. -Явление термокарста.

- Озера, - как во сне пробормотал Шаваносов. - Равнина... множество птицы...

Парнишка возбужденно поглядывал на Шаваносова и на отца.

- Маленько кочуем здесь, потом в Сексур-дах, - рассказывал старый эвенк. - Там наше стойбище.

Шаваносов вынул обтрепанный дневник и принялся писать, положив его на колено. - Заботитесь о потомках? - усмехнулся незнакомец.

ГИДРОГРАФЫ

Деревянная причальная стенка была выстроена на берегу. Наверху, на обрыве, маячили темные северные избы. Вонзалась в бледное небо мачта радиостанции.

У причальной стенки стояло несколько обшарпанных катеров.

- Прибыли! - хрипло сказал Васька Феникс.

Он вылез из лодки, кинул на песок небольшой якорь, ткнул его сапогом.

Сашка Ивакин отошел к причалу. Сел. Закурил.

Из-за берегового мыса вышло небольшое белоснежное судно. Остановилось поодаль от берега. Загремел якорь. Шлюпка отвалилась от судна.

... В шлюпке было трое парней. Они причалили лодку, выпрыгнули на берег и ушли в путаницу домов. Белоснежное, низкосидящее судно маячило на окрашенной закатом воде как мечта.

Ребята вернулись со звякающими и булькающими рюкзаками. Сашка подошел к ним:

- Что за судно, ребята?

- Гидрографы. Картируем отмели, - сказал хрупкий, совсем юный парнишка. Он был молод, белокур, красив какой-то девичьей красотой и оттого, видно, старался говорить тоном бывалого волка.

- А куда вы сейчас? На восток.

- Высокий, похожий на эстонца парень доброжелательно смотрел на Сашку, низенький бородач укладывал рюкзаки.

- Меня не возьмете?

Бородач разогнулся, хмуро глянул на Сашку:

- Анекдоты можешь травить?

- Нет.

- Коку помочь, гальюн драить?

- Попробую.

- Несерьезный ты бич. - Бородач сплюнул. Они начали сталкивать шлюпку.

- Надо, ребята. Я не бич. Мне надо быть на востоке.

- Сказано, что нельзя, - ответил жестокий юнец.

Бородач оценивающе глянул на Сашку.

- " Надо" - слово серьезное, - сказал он, помолчав. -Садись, если " надо"!

Высокий эстонец ободряюще кивнул головой и улыбнулся, показав прекрасные зубы.

В тихом моторном рокоте, в безоблачном солнце по гладкой воде медленно двигалось гидрографическое судно.

В рубке крутился самописец эхолота, вычерчивая прямую линию, и человек возле эхолота, прищурившись, сосал папиросу, косил взгляд на бумажную ленту и мурлыкал привязавшуюся с утра песенку:

... Мы люди моря. Живем на суше.

Нам делать нечего, мы ходим,

бьем баклуши...

С высоты птичьего полета можно было видеть, как судно, пройдя короткое расстояние, описывало кривую и снова двигалось параллельным галсом, и снова разворачивалось, и снова шло параллельно... Как будто настойчивый упрямец разыскивал оброненную на морское дно небольшую вещицу.

В тесном кубрике с двухъярусными койками было трое. Один после вахты спал, укрывшись по самый нос байковым одеялом, другой читал толстую книгу, а Сашка Ивакин смотрел в потолок и кусал губы.

- Собеседник ты, Саша, изумительный. Как эта книга, - парень повернулся к Сашке и показал обложку " Пятизначные математические таблицы", Б. И. Сегал, К. А. Семендяев.

Сашка молчал.

- И это человек, пользующийся прославленным гидрографическим гостеприимством. Бесплатным проездом... к... месту следования. Ты случаем не младенца зарезал?

- Нет, - ответил Сашка.

- И всесоюзный розыск на тебя не объявлен? Или ты сам майор Пронин?

- Тоска, - сказал Сашка. - Третьи сутки на одном месте. Третьи сутки одну и ту же сопку видать. На сколько мы за месяц уплывем?

- Миль двести пройдем. Работа.

- Я понимаю.

- Ты, Саня, плохой человек. Спешишь куда-то. Мозгу точишь. А был бы ты тунеядец. Бродячие тунеядцы, понимаешь, для компании хороши. Анекдот тебе свежий. Пример из собственной жизни. Ужасный случай, который видел своими глазами. От нашей работы обалдеть можно.

- Можно, - согласился Сашка.

Парень глянул на часы, спрыгнул на пол. Посмотрел на спящего, натянул одеяло на его босые ступни, взял с полки мичманку, надел, поправил набекрень и вышел.

Сашка следом за ним поднялся на палубу. Дремотное, как будто никем не управляемое судно двигалось по гладкой воде. С севера, с океана, шли длинные пологие валы.

- Штормит где-то, - сказал парень. - А у нас курорт.

Из-за рубки доносилось бренчанье гитары. Сашка обошел рубку. Лицом к заходящему солнцу прямо на палубе сидел бородач в полярной куртке, натянутой на голое тело. Он тихо бренчал на гитаре и пел, мурлыкая для самого себя, для этой тихой минуты жизни.

Увидев Сашку, парень прихлопнул струны ладонью. Приземистый, чернобородый, он напомнил жюль-верновского доктора Сэллинджера.

- Слушай, - сказал парень. - Я тут сидел и про тебя думал. Не переношу три категории людей: бичей, тунеядцев и туристов. Ты кто из трех?

Сашка пожал плечами.

- Для тунеядца ты мрачен, тунеядец всегда ласков, для бича не годишься: бич заливать умеет, а ты молчишь. Турист ты, что ли? Маешься этой дурью?

- Мне на восток надо. И как можно быстрее.

- При закатном солнце и гладком море можно увидеть зеленый луч. Ты его видел? - неожиданно сказал парень.

- Нет.

- И я нет. Вот сижу и жду.

- Не буду мешать...

- Не мешай, - согласился парень. - Тем более что лирика эта бывает два дня в навигацию. И часов через шесть начнется приличный шторм.

- Откуда знаешь?

- По штилю и облакам. Подними взгляд.

Сашка посмотрел вверх. В безоблачно чистом небе, где-то в середине зенита вытянулись три плотных чечевицеобразных облачка.

- Штормовые облака. Радуйся,

- Чему?

- Ты же спешишь? Побежим на отстой. И именно в Тикси.

Сашка стоял у поручней. Начинал задувать легкий ветер. Ветер доносил из-за надстройки тихое бренчание гитары.

Вскидываясь на волнах, гидрографическое судно спешило к востоку. Волна еще не была злой, но ветер уже срывал водяную пыль с верхушек, бросал ее на палубу и завывал в снастях и надстройке. Ребята в штормовках мотались по палубе, убирали разбросанное оборудование, вещи.

Сашка Ивакин прилепился к поручням. Лицо его было мокрым.

Сзади возник бородач все в той же полярной куртке на голом теле. Куртка и тело блестели как лакированные.

- Пойдем, поможешь! - крикнул он.

За надстройкой было сравнительно тихо. С десяток бочек, обмотанных тросом, шевелились как живые.

- Не могу трос затянуть, - выдохнул бородач.

- Закрутить надо ломиком, - быстро предложил Сашка.

- Закрутишь его...

- Тащи ломик, - приказал Сашка.

Толстенный трос не хотел закручиваться в петлю.

Сашка налег, трос еле-еле подался. Сашка закусил губу и провернул лом один раз, второй. Бочки мертво стянулись.

- Силен! - одобрительно выкрикнул бородач.

- Давай доски. Расклинить надо.

Сашка забрался на бочки и обухом топора стал вбивать куски досок между бочками.

Волна вздыбила палубу, Сашка затанцевал на бочках, но удержал равновесие. Осмотрелся, спрыгнул на палубу, мокрый и счастливый.

- Порядок! - удовлетворенно крикнул парень. - Теперь в трюм, там надо кое-что закрепить.

... Оживленные, мокрые, ребята сидели в крохотной кают-компании вокруг пляшущего стола. Бородач со смехом рассказывал.

- Я говорю: Саша, не налегай. Судно у нас хлипкое. А он...

Сашка усмехнулся.

Сверху пробарабанил по ступенькам парень в зюйдвестке.

- Да-ает! Хлебнем в эту ночку!

- Льдов бы не нагнало. Напоремся и темноте и...

- Прибегает тот пассажир и спрашивает: " Господин капитан. Сколько до ближайшей суши? " - " Две мили", - хрипит капитан. " Направо или налево, господин капитан? " - " Вниз", - хрипит капитан.

Судно моталось на волнах, вскидывалось вверх, зарывалось носом. Низкие рваные тучи висели над самым морем, и совсем низко прорезал эту сумятицу желтый холодный солнечный луч.

Обтрепанное штормом судно стояло на рейде. Поручни были сорваны, мачта антенны согнулась, и обрывок антенного тросика с гирляндой изоляторов неряшливо свисал с нее. С судна спустили шлюпку.

Они пристали к низкому галечному берегу.

Сашка выпрыгнул первым, вытащил нос шлюпки. Курчавый юнец с завистью посмотрел на Сашкину фигуру и вдруг спросил:

- Вы спортом не занимались?

- Было дело. Горные лыжи.

- И разряд?

- Мастер. Просто мастер. До заслуженного не дотянул.

- Цыц, Витек, - оборвал его Борода. - Вот представь себе, что из этого сопляка лет через пять будет гидрограф, - обратился он к Сашке. Отказываешься верить рассудку.

Сашка улыбнулся.

- Держи, - бородач протянул Сашке конверт.

- Что это?

- Полста рублей и обратный адрес. Перешлешь, когда сможешь.

- Я обойдусь, - спокойно сказал Сашка.

- Не будь под конец пижоном, - поморщился бородач. - Попрошу об одном. Если ты все же турист, напиши мне об этом честно. Я себе полголовы обрею.

- За что ты их так?

- Не переношу, когда без дела шляются по земле. Вопят дурацкие песни и стреляют куда попало. У меня с ними личные счеты.

- Будь! - попрощался Сашка.

- Давай чапай. Удачи тебе.

Сашка вскинул рюкзак. Бородач столкнул шлюпку. Витек возился с мотором.

... Он шел по берегу моря. Море было свинцовое, еще не опомнившееся от ночной передряги. Крохотная крачка с отчаянным криком спикировала на Сашку, взмыла, снова спикировала.

Все это время и ребята, и чайка, и берег были для Сашки как бы размыты.

Над головой, выпустив шасси, с ревом прошел оранжевый самолет полярной авиации.

В море впадал маленький прозрачный ручей. Сашка сел на корточки, поднял яркий мокрый блестящий камешек. Второй. Камешки тоже были размыты.

Сашка развязал рюкзак и вынул оттуда сверток. Раскрыл его. В свертке лежал набор очков. Последние очки имели вовсе уж толстые бронебойные стекла. Сашка начал их примерять.

Примерял и разглядывал камни.

НАХОДКА ШАВАНОСОВА

"... Однажды, в сентябре 1886 года, рабочий из поселка у подножия Витватерсранда ударил заступом по скале. Камень засверкал, заискрился. Сомнений не было - через скалу проходила золотоносная жила... "

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 Следующая ⇒