just be yourself

https: //ficbook. net/readfic/1429701

Направленность: Слэш
Автор: haneulie (https: //ficbook. net/authors/56414)
Фэндом: EXO - K/M
Основные персонажи: Ву Ифань (Крис), Хуан Цзытао (Тао)
Пейринг или персонажи: kris/tao
Рейтинг: PG-13
Жанры: Романтика, Юмор, AU

Размер: Мини, 10 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: закончен

Описание:
О летней подработке, (провальном) первом свидании и о том, что всегда нужно быть собой.

Посвящение:
Рене, которой я давно обещала; благодарности - Лайнчику и милой тезке @shi_shi_ro ♡

Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика

Примечания автора:
писалось на ауфест ♡

! разделители, на самом деле, выглядят вот так: http: //i43. tinypic. com/35kldn9.png (давайте напишем петицию, чтобы админы сделали возможным вставку картинок? )

По приезде в Корею Тао осознает несколько вещей:

1. Веселая студенческая жизнь, как в пошлых американских комедиях, ему не светит (скорее всего, такого нет даже в самой Америке).

2. У него нет свободных денег.

3. У него не будет свободных денег (против маминого дорогой, ты должен стать самостоятельным не попрешь).

На своих первых летних каникулах он устраивается официантом в китайский ресторанчик, но никому не нужен работник, который через раз роняет тарелки и смахивает на уличного хулигана (даже если этот хулиган умилительно щурится и смотрит на всех добрыми щенячьими глазами).

Позже он пытается стать доставщиком пиццы, но никому не нужен работник, который умудряется заблудиться в трех соснах и, потерявшись, съедает чужую пиццу с пепперони. Тао даже не жалеет об увольнении — пицца была такой же ужасной, как и его знание Сеула.

Целую неделю затем он продерживается в библиотеке недалеко от общежития (рекорд), но никому не нужен работник, который непростительно громко чихает от пыли и засыпает, стоит ему завидеть бесконечные полки с книгами.

Он пытается еще пару раз, но—

Нигде никому не нужен такой работник.

После почти не обидного и вполне (на этот раз) ожидаемого спасибо-но-мы-не-нуждаемся-в-ваших-услугах Тао незаметно для себя оказывается в парке аттракционов в двух кварталах от места его очередного провала. Заедая горе хот-догом с двойной порцией кетчупа и горчицы, он слушает веселый смех, льющийся отовсюду, и наблюдает за работником парка, разодетым в костюм огромного лохматого льва и окруженным со всех сторон детьми. Тот раздает им воздушные шарики, периодически подхватывая очередного ребенка и позируя с ним под довольные спасибо-спасибомамочек, сжимающих телефоны, едва помещающиеся у них в руках. Когда дети заканчиваются полностью, а шарики — практически, в голову Тао приходит отчаянная идея.

— Чувак, а ты не большеват для шарика? — спрашивает Лев низким глубоким голосом, когда Тао подходит. Очень по-львиному.

Так Тао знакомится с Пак Чанёлем и становится работником парка аттракционов HAPPYLON.

Это оказывается на 99% жарко и изнуряюще и на все 100 — забавно, если исключить те моменты, когда все дети пытаются вскарабкаться на него одновременно или когда Большой Босс (на деле невысокий Чунмён) говорит им не прохлаждаться в тени. Беготня в мехе при 30°C крайне сближает — постепенно он вливается и знакомится с друзьями по (не)счастью:

С Бэкхёном, одетым в костюм добродушного зайца и всегда обнимающимся с детьми.

С Чондэ, которого он чаще всего видит в образе улыбающегося кота.

С Кёнсу, действительно порой похожим на большеглазую сову.

И даже с вечно угрюмым парнем в костюме хот-дога, прозванным за это Серьезной Сосиской (вообще-то его зовут Сехун, шепчет ему на ухо Чанёль, который либо просто знает всех, либо старается знать всех).

Сам Тао становится пандой и—

— Да тебе даже костюм не нужен, — первое, что он делает, переодевшись — избивает смеющегося Чанёля своей новой черной лапой и угрожает ему тем, что хорошо владеет ушу. Очень хорошо. Чанёля, кажется, это совсем не волнует, и он продолжает гнусно хихикать, бормоча что-то про кунг-фу панд между приступами смеха. Подлец.

Возвращаясь каждый день в общежитие с улыбкой и мыслью, что на фэйсбуке Чанёля его ждет еще одна порция идиотских снимков в альбоме Придурки В Парке с не менее идиотскими подписями под ними, он понимает, что удачно пристроился.

Пока не случается это.

— Киллер и Собака-убийца снова пришли, — говорит подошедший Чанёль, пока Тао пытается совладать с карапузом, твердо решившим оторвать ему (вернее, костюму панды) ухо. Мамочка умиленно смотрит на них и не перестает фотографировать, а это, вообще-то, порча имущества парка. — И не оборачивайся, Ромео.

Тао хочется одновременно стукнуть Чанёля, так хорошо изучившего его за какой-то месяц, и себя — за то, что действительно хочет обернуться.

Тао даже толком не помнит, когда впервые замечает его — высокого светловолосого парня, сидящего на скамейке, где сам Тао совсем еще недавно ел свой хот-дог и думал, что никогда не найдет работу на лето.

Он всегда появляется в строгом костюме и солнцезащитных очках, словно сошедший с типичного сценария боевика о профессиональных киллерах. Он приходит каждый день в половину второго и уходит в половину третьего, выпив свой кофе из Старбакса (Тао не видит имени на стаканчике и не настолько идиот, чтобы залезть в мусорку и посмотреть, как, смеясь, советует ему Чанёль). Он всегда читает бизнес-журналы или строчит что-то в своем ежедневнике, а рядом с ним вертится белый и весьма устрашающий бультерьер в шипованном ошейнике. Чанёль сразу же называет его собакой-убийцей, завтракающей по утрам детьми, а ужинающей — старушками, на что Тао закатывает глаза.

А парень все приходит и приходит — каждый день, на одно и то же место, в одно и то же время, словно часы.

Тао не знает, почему обращает на это так много внимания. И не особенно хочет.

Так бы и было, если бы не—

Вот черт, думает Тао, пытаясь догнать огромную связку разноцветных шариков, стремительно улетающую от него. Босс либо его убьет, либо вычтет это из его зарплаты. Пусть лучше убьет.

Он так задумывается о своей несчастной участи, продолжая бежать — забавно, наверное, со стороны — в панда-костюме, что едва не врезается в—

— Эй, — вблизи Киллер — черт бы побрал Чанёля с его кличками — оказывается еще выше и— круче? Отчего-то Тао неловко. — Твои шарики.

Лишь сейчас Тао замечает связку в его руке и неосознанно отмечает длинные красивые пальцы и крупное кольцо-печатку на безымянном. С ним явно что-то не так.

— Спасибо? — говорит он неуверенно и снимает меховую перчатку, чтобы не упустить их на этот раз. Пальцы Киллера кажутся ему удивительно прохладными, и Тао вздрагивает (вряд ли это видно в костюме панды, но это не отменяет того, что он чувствует себя от этого безумно странно). Сбоку раздается лай, и Тао резко поворачивает голову, благодаря всех собак на свете.

Собака-убийца сидит на лавке и с интересом разглядывает их. Тао становится неловко вдвойне.

— Да не за что, — у него такой же глубокий голос, как и у Чанёля, но от голоса Чанёля мурашки по коже не бегут (к счастью). — Не упускай их больше.

— Подожди, — Тао понимает, что в горле пересохло, лишь тогда, когда окликает уходящего Киллера. Тот приподнимает брови и как-то странно (заинтересованно? удивленно? смущенно? ) улыбается, когда Тао отвязывает один — ярко-красный — шарик и протягивает ему. — Спасибо еще раз?

Тао счастлив, что находится в панде, когда Киллер расплывается в еще более широкой улыбке и принимает подарок, мягко его передразнивая своим да не за что еще раз? .

Неловко он чувствует себя уже втройне.

— О Боже, я просто чувствую, как ты краснеешь! — выпрыгнувший из ниоткуда Чанёль выглядит подозрительно довольным. Тао становится жутковато.

И не зря.

— Чувак, он смотрит на нас, — шепчет Чанёль. Тао тихо хмыкает, но костюм панды все заглушает. Это начинает казаться ему удобным. — Я серьезно, он смотрит прямо на тебя.

Конечно, он смотрит прямо на него.

Кто хотя бы раз не посмотрит на огромную панду, стоящую рядом со львом?

Но Чанёль все понимает по-своему.

(Как всегда. )

Воодушевленный Чанёль

Ужасный Чанёль.

Именно об этом думает Тао, проходя в очередной (пятый, вроде бы) раз мимо Киллера, увлеченно читающего какой-то журнал по предпринимательству, и Собаки-убийцы, с привычным уже интересом наблюдающей за его хождением туда-сюда.

Вернее, не только об этом.

Еще о том, что Большой (маленький) Босс убьет его, если увидит, что он не надел голову панды, а просто носит ее в руках.

Но воодушевленный Чанёль = ужасный Чанёль, помните?

(— Он западет на тебя, отвечаю.

Тао сомневается. )

Но на седьмом круге кое-что действительно происходит.

Кое-что срывается c поводка и несется

Прямо

На

Него.

Говорят, что перед смертью вся жизнь проносится перед глазами, но Тао, поваленный на землю и приложившийся головой об асфальт, вспоминает лишь Чанёля и его рассказы про бойцовских собак, ужинающих бабушками.

Через три секунды он понимает, что не умер. Через пять — что умирать не будет вообще. Через десять — что Чанёль ошибся.

Собака-убийца, кажется, ужинать им не собирается (не во время ланча, по крайней мере), со страстью вылизывая ему лицо и тычась влажным носом в щеку.

— Килл, уйди! Вот черт, извини, — Киллер, кажется, пытается оттащить Собаку-убийцу (Килла? кто в здравом уме и твердой памяти назовет так собаку? Чанёль все же был прав) от него, но не тут-то было — та упорно продолжает дарить Тао всю свою любовь, слюнявя его нос. — Ты в порядке?

И лишь тогда Тао осознает, что тот взволнованно говорит на китайском.

Он разрывается между ты назвал собаку Киллом? , ух ты, ты говоришь на китайском? , да и ты классный, давай познакомимся. Путем долгих — четыре секунды — размышлений он приходит к выводу, что лучше оставить первые два вопроса.

— Это не я назвал, — морда Килла — с милым носом, слегка напоминающим сердечко — исчезает, и Тао, наконец, видит Киллера — тот стоит на коленках рядом с ним и смотрит обеспокоенно и удивленно одновременно. — И ты тоже?

Позже, когда Тао (в целости, сохранности и с бесконечными извини в свой адрес) оказывается на лавочке, Киллер неожиданно говорит:

— Я Ифань, кстати, — и в голосе его слышится какая-то неуверенность, хотя, возможно, это столкновение с асфальтом так повлияло на слух Тао.

Он уже открывает рот, чтобы ответить, когда—

— Парни, а о чем вы— О нет, нет, нет, не ешь меня, — Чанёль, выпрыгнувший было откуда-то, убегает (насколько это возможно в его львином костюме) от Килла, нашедшего себе, кажется, новую жертву для проявления любви. — Спасите!

В этот момент Тао готов признаться в любви этой собаке.

Кем бы она ни ужинала.

(— Я же сказал, что это подействует, — говорит Чанёль вечером, отсмеявшись сначала на тему Киллер и Килл, а Тао задумывается о том, что, возможно, Чанёль что-то в этом и смыслит. )

Следующие несколько недель пролетают под лозунгом Покажи Себя Идиотом.

Привет,

Хорошая погодка, да?,

Пока! ,

все, что он говорит Ифаню день за днем, проходя мимо него в костюме панды. Тот неизменно улыбается и салютует ему своим большим стаканом с кофе (на котором написано отчего-то Крис), а Тао идет дальше, желая удариться головой о ближайшее дерево. Потому что нельзя быть таким придурком.

— Да ты влип по уши, — констатирует Чанёль в перерывах между беготней от детей и Килла. Серьезная Сосиска берет недельный отпуск, и Чанёль становится его заменой — Веселой Сосиской (на счастье пса, который, кажется, в восторге от персонального бегающего хот-дога).

Тао даже не отнекивается и думает, что это все — заведомый провал.

Но в один из дней Ифань приходит без привычных очков и собаки.

Он не доходит до своей лавочки, идя прямиком к нему.

Голос его спокоен (лишь пальцы, сминающие ткань пиджака, выдают Ифаня с головой), но Тао зависает, как старый компьютер, и замечает лишь свое участившееся сердцебиение и жар, приливший к щекам. Этот костюм-сауна доведет его однажды до инфаркта.

И нет, то, что простое сходим вечером выпить что-нибудь? звучит как многообещающее я приглашаю тебя на свидание, здесь не причем.

Совсем не причем.

Лишь вечером он начинает паниковать.

Явно успешный Ифань и он, студент, подрабатывающий в парке аттракционов.

О чем они будут говорить?

Как соответствовать ему?

— Не заморачивайся так, — говорит неожиданно Бэкхён. — Если он тебя пригласил, значит, ты ему нравишься.

Кажется, здесь все в курсе его маленького запал.

Чертов Чанёль, который—

— Я помогу тебе, если хочешь, — как всегда внезапно оказывается поблизости.

Тао это предложение не нравится.

Чанёль до добра (не) доведет.

— Панда, Панда, как слышно? — кричит Чанёль прямо ему в ухо, рискуя его оглушить. Как, черт возьми, уменьшить здесь громкость?

(— Все схвачено, — говорит тот накануне вечером. — Он ни разу не видел меня. Я просто сяду неподалеку и подскажу тебе, что сделать, если что-то пойдет не так.

Тао это пугает.

Но еще больше его пугает то, что он может не понравиться Ифаню. )

Лишь в тесном и неуютном, непривычном для него смокинге он осознает, как прекрасно ему было прятаться в костюме панды.

Галстук жмет, душá и явно покушаясь на его жизнь, но, когда Ифань приходит в обычных джинсах и майке, Тао начинает надеяться, что этот кусок ткани таки его придушит.

Чанёль (прячущийся где-то в кустах, не иначе) произносит что-то в духе упс и идиоты, а затем начинает издавать какие-то странные звуки. Кажется, он хрюкает от смеха, но Тао даже не прислушивается, потому что слишком занят тем, что сгорает от стыда.

Ифань широко улыбается — он явно близок к тому, чтобы рассмеяться, — и пламя стыда оставляет от Тао лишь горстку пепла.

С костюмом была не моя идея, бормочет Чанёль ему в ухо и добавляет затем, что прорвемся.

Тао хочет ему верить,

Но они не прорываются. Неловкость и смущенность завладевают вечером, и Тао, словно партизан, практически постоянно молчит, не зная, куда себя деть и что сказать — лишь повторяет старательно подкидываемые Чанёлем вопросы, отвечает сам в духе э, а, да, нет, не знаю и задумывается настолько, что чуть было не повторяет за Чанёлем его пиццу с ветчиной и большую картошку. Ифань улыбается постоянно и говорит много, рассказывая то о том, что работает в офисе неподалеку, то о том, что Килл — вовсе не его собака, а друга — фаната фильма Килл Билл, — уехавшего за границу, то о том, что жил долгое время в Канаде, и Крис — его имя тоже. Но Тао — не дурак, и он понимает, что это лишь вежливая улыбка и попытка поддержать беседу. Он думает, что Ифань разочарован, пусть и не видит этого на его лице.

Они расходятся на одном из перекрестков недалеко от его общежития, и Ифань говорит увидимся, легко похлопывая его по плечу и не задерживая руку дольше положенного.

Тао кивает в ответ, пусть и уверен на все сто, что этого увидимся не случится.

Даже сопение Чанёля в микрофон звучит печально и виновато.

Но Чанёль ни в чем не виноват (конечно же).

Это он неудачник.

Полный неудачник.

Чувак, приходи уже, пишет ему Чанёль.

Не расстраивайся и приходи, пишет ему Бэкхён.

Все будет хорошо! , пишет ему Чондэ.

Забей на все, пишет ему Серьезная Сосиска.

Все три дня Тао сидит дома, завернувшись в одеяла, ест пиццу и попкорн, принесенные заботливым соседом по комнате Минсоком, и смотрит старые китайские боевики. Когда они заканчиваются, он переходит на сопливые сериалы, которые не заканчиваются никогда.

Он старается не думать об Ифане, но думает о нем постоянно и ненавидит себя за это.

И как он мог подумать, что ему что-то светит?

Вернее, ему светило, но он все испортил.

А может, и действительно не светило даже изначально.

Он уже ничего не понимает.

На четвертый день Чанёль врывается в комнату, выбивая дверь с ноги, будто герой кинофильма (на деле это заботливый Минсок оказывается предателем и сдает несчастного соседа с потрохами, отдав заодно и ключи) и тащит его в парк, приговаривая, что не нужно быть такой размазней.

Никакой поддержки.

Конечно же, Ифань не приходит.

Он не приходит ни через минуту, ни через две, ни через пять, ни через полчаса и даже ни через час от обычного времени.

Кто бы сомневался.

Тао старательно пытается выкинуть все это из головы, обнимаясь с радостными детьми и раздавая им шарики, но не забывает ни о чем даже на секунду.

Лишь ближе к вечеру, когда они уже собираются идти переодеваться, Чанёль, снявший уже с себя голову льва, неожиданно прекращает тараторить и, глядя куда-то за плечо Тао, издает удивленный и удовлетворенный одновременно смешок. Он хлопает того по плечу и негромко говорит просто будь собой, окей?

Ифань ловит его на полпути — Тао практически разворачивается, когда тот хватает его за плечи.

— Тебя не было все эти дни, — его дыхание немного сбилось, а щеки покраснели, и это выглядит прекрасно, — и все вышло не очень, а я забыл сказать тебе, что ты классно выглядел в том костюме.

Тао не знает, что ответить, остолбеневший и успевший уже смириться с тем, что все успело закончиться, даже не начавшись.

— И в этом ты тоже выглядишь классно, — но Ифаню, кажется, и не нужны ответы, и он продолжает говорить, легко улыбаясь и даже слабо краснея (если это не галлюцинации после проведенного в жарком костюме дня, конечно). Он отпускает Тао, но лишь на мгновение — чтобы стянуть с него затем голову панды и пригладить его взъерошенные волосы. От этой ласки у Тао что-то сжимается внутри в слабой надежде и немного — в предвкушении. Все куда серьезнее, чем кажется, понимает он, когда Ифань улыбается чуть шире и шепчет:

— Но так гораздо лучше.

Проходящие мимо Чанёль, Чондэ и Бэкхён показывают ему большие пальцы.

В этот момент Тао обожает этих людей.

Но Ифаня, кажется, больше.

(— Вот мы и остались с тобой одни, — говорит Чанёль большому хот-догу, прячась в кустах от Большого Босса и Килла, бегающего с веселым лаем за Серьезной Сосиской.

Ифань и Тао сбегают кататься на колесе обозрения, держась за руки и краснея, как последние школьницы.

Чондэ берет официальный выходной, а Бэкхён и Кёнсу просто забивают.

Никто в этом парке не хочет работать, но Чанёль не собирается сдавать их. По крайней мере, пока он не съест свой хот-дог. И пока сам не перестанет отлынивать.

Он успевает откусить небольшой кусочек, когда в кусты с мольбой о спасении запрыгивает Серьезная Сосиска, а следом за ним — Килл.

О нет, думает Чанёль, когда Килл заваливает его на спину и, пока тот барахтается, словно жук, упавший на спину, радостно его облизывает.

Собака-убийца — залижет до смерти. )

Не забудьте оставить свой отзыв: https: //ficbook. net/readfic/1429701