АРМЕЙСКИЕ ПИСЬМА К ОТЦУ 5 страница

Донат, я еще в июле месяце дал себе слово, что не буду в письмах рассказывать вам о местных чудесах, и поэтому давай лучше говорить о другом.

Я внимательно прочитывал в газетах все последние литературные статьи. Я читал все повести Аксенова и Гладилина и повесть Балтера «До свидания, мальчики» тоже читал. Мне все это не понравилось. Они все дружно взялись описывать городских мальчиков из хороших семей, начитанных и развитых, которые разыскивают свое место в жизни. Я знал десятки таких, да и сейчас продолжаю с ними встречаться. Все лагеря общего и облегченного режима забиты этими мальчиками. В книгах они получаются очень обаятельными, остроумными и нарядными. А мне кажется, что если писать о них, то нужно писать и про то, как они болеют триппером, совершают дегенеративные женитьбы, разбивают в пьяном виде чужие автомобили, как попадаются на спекуляции, как бросают беременных своих подруг, то есть обо всех трагических развязках, к которым всегда приводит безделье и затянувшийся поиск места в жизни. С легкой руки всех этих Аксеновых наше поколение (я имею в виду — мое) может войти в историю под названием «поколение мальчиков». Григорий Мелехов по возрасту моложе, чем < эти> герои, но он по сравнению с ними прямо-таки Прометей.

Дорогой Донат, я довольно коряво изъясняюсь, да и особо оригинальных мыслей, вероятно, не высказываю, просто я хочу, чтоб ты знал мое мнение обо всем этом.

Не беспокойся, у меня все в порядке. Привет Люсе и Ксе.

Сережа.

Р. S. Вероятней всего, что после армии я буду работать и вечером учиться на русском отделении ЛГУ. Если мне не удастся совмещать учебу и работу, то, значит, учиться мне не следует.

С. Д.

< Весна 1963. Коми. — Ленинград>

Дорогой Донат,

большое спасибо за хлопоты. Если какой-нибудь из четырех вариантов удастся, будет, конечно, здорово³⁶.

У Бори в театре, как ни в каком другом учреждении, я уверен, сохранились в неприкосновенной целости сталинские порядки и методы работы, причем, в наиболее ярком виде³⁷.

Но я думаю, что если будет затребована характеристика на него, то начальство при всей неприязни отметит его прямоту, трезвость, исполнительность в службе и отличную служебную и политическую > подготовку.

В коротком письме я не могу тебе рассказать подробно и «образно» о том, в чем заключается смысл его, Бориса, противоречий с дирекцией. Но можешь ни секунды не сомневаться в том, что он всегда вел себя честно, о чем свидетельствует заметное уважением к нему со стороны товарищей по театру. Спасибо за все, Донат. Привет Люсе и сестричке.

С. Д.

28 апреля < 1963. Коми — Ленинград>

Дорогой Донат, спасибо тебе за все³⁸.

Телеграмму отправить я не мог. Такая возможность бывает очень редко, с оказией. Обратное уведомление тоже не стал посылать, т. к. оно пришло бы одновременно с этим письмом.

Деньги мне не нужны. Все перемещения производятся за счет государства.

Пока ничего не слышно. И действительно, может пройти месяц, прежде чем какой-нибудь шорох появится.

Настроение у меня приподнятое. Горю желанием расторгнуть мой дегенеративный брак.

Никаких отвальных, прощальных мордобоев, все будет хорошо.

Всем спасибо, особенно тебе.

С. Д.

Посылаю тебе стихотворение, которое написал мне очень талантливый человек, автор многих острожных песен В. Беланенко.

Сергей, ты видишь, ветер против нас,

Он бьет в лицо, как часто бьют за подлость.

Нам все равно. Мы ставим ноги в грязь,

В значительность играем и в суровость.

Мне наплевать, что этою весной

Уйдет тепло с последним черным снегом,

Раз ты уедешь, храбрый и смешной,

И длинный, как суданский негр.

Иди, поторопись, дорога ждет.

Вороний крик пугает осторожных.

И тишина спокойных стережет,

И простота ломает слишком сложных.

< Май 1963. Ленинградская область — Ленинград>

Дорогой Донат!

Я задержал письмо из-за того, что ждал выяснения некоторых вещей, связанных с моей венозной конечностью.

Так вот. У меня все в порядке. Подразделение здесь маленькое (25 чел. ), чистенькое. Командиры вежливые и приветливые, солдаты послушные и задумчивые. Лагерь — усиленного режима. Это, в сущности, то же самое, что и «общий». Например, если человек изругает матом старуху в очереди — он получает общий режим, если же он при этом толкнул ее локтем — усиленный. Служба здесь совершенно безопасная, побегов нет. Разве что, в кои веки, пьяный з/к попытается убежать, и то не навсегда, а так, погостить. (Здесь ведь все ленинградцы. )

Наша врачиха (она сообщила мне впоследствии, что 22 года проработала в хирургии, что она майор мед< ицинской> службы) осмотрела мою ногу и твердо сказала, что меня должны комиссовать. Тут, как назло, затерялась моя мед< ицинская> книжка, и я со дня на день жду, что ее затребуют из штаба. После этого меня пошлют в госпиталь, где будет установлено, надо ли меня оперировать. Там же я постараюсь выяснить, подлежу ли я с моей болезнью и с имеющейся степенью болезни увольнению в запас.

Никаких радикальных действий я не допущу, не посоветовавшись предварительно с тобой. Пока не беспокойся, я все выясню и тебе сообщу.

Одно время у мамы мелькнула мысль, что я раздумал разводиться с Асетриной. Это произошло из-за моего скверного характера, да и из-за маминого. Она, как ты догадываешься, стала обливать грязью мою супругу, приписывая ей даже уж такие качества, как сильный еврейский акцент.

Как всегда в таких случаях, я очень заверещал, т. к. я Асю вообще-то жалею, и по-свински целую неделю держал маму в страхе. Но потом она сумела заметить, что я, приходя в воскресенье домой, ей (Асе) не звоню и болтаюсь с Валерием и Сашей.

Светлана прислала письмо, где всячески меня чернит за то, что я уехал и замолчал. Я сперва и сам недоумевал, чего же это я молчу, но тем временем получил письмо от одного приятеля из Вожаели, который, страдая от угрызений совести, сообщает, что подсыпался к ней тоже, был благосклонно принят, а также был целуем, обнимаем, хватаем за всякие места, но в последний миг остановлен просьбами и логическими доводами, как, впрочем, и я.

После этого он на нее разобиделся и решил мне обо всем написать. Это письмо у меня, я его тебе покажу. Кроме того, родители Светланы, очевидно, в сговоре с дочкой предприняли наивную попытку провинциального шантажа. Они нагло сообщили моей маме, что Светлана в положении. Но мне доподлинно известно, что для рождения ребенка как минимум нужно совершить половой акт, иначе быть не может. Мы с мамой посмеялись и решили на них на всех наплевать. Сейчас я всем своим громадным сердцем устремлен в грядущие амурные баталии.

Теперь относительно учебы. Я считаю, что надо либо стремиться подучить приличную специальность (т. е. закончить с грехом пополам ЛГУ и стать переводчиком, журналистом или препод< авателем> русского языка). Скорей всего так и будет со мной. Но предварительно я сделаю свирепую попытку поступить в лит< ературный> институт в Москве. Говоря проще, пошлю туда два рассказа на конкурс, который бывает перед экзаменами. Если вдруг я этот конкурс выдержу, то остальные экзамены мне сдавать не нужно, если нет, то я покорно пойду в университет, но непременно на вечернее отделение.

Настроение у меня хорошее. Здесь на меня смотрят, как на ветерана, вернувшегося с передовой.

На первом курсе инст< итута> Островского появилась девочка 18 лет, неописуемой красоты. Ее зовут Тамара Уржумова. Я очень заволновался и засуетился. Но ей, кажется, уже сообщили, что ею интересуется один подонок-солдат, это может испортить дело.

Да, В. Г., смущаясь и юля, сообщил мне, что вскоре после моего отъезда в Коми спал с А. Р. Так что, Донат, все крутом безнравственны и лживы, и мое откровенное легкомыслие мне с каждым годом все милей.

Я написал короткий рассказ, ничего особенно< го>, просто в спокойном тоне описывается один жуткий случай в лагере OOP. Большой привет Люсе и сестричке. Всех вас обнимаю. Не беспокойтесь, все хорошо. А у вас?

Сережа.

< Май 1963. Ленинградская область — Ленинград>

Дорогой Донат,

я хочу у тебя попросить, не можешь ли ты прислать мне в письме рубль. Дело в том, что у Елены 17-го день рождения³⁹. В субботу я получу получку, и мне не хватает именно рубля. Взять у Елены значило бы дискредитировать саму идею подарка, а мама сама Елене что-то дарит и тратится. Мое письмо ты получишь в среду, худшее в четверг, если бы в воскресенье днем < я> мог получить твое письмо. Если я застал тебя в момент полного безденежья, то ничего страшного, я легко обойдусь. Гораздо больше меня путает, что ты пришлешь больше, чем я прошу и чем мне нужно. Это будет очень неприятно и сильно затруднит общение с тобой на эту тему.

Донат, если захотите, приходите в воскресенье вечером. Но я должен предупредить, что будут присутствовать <... >.

У меня все в порядке. По-прежнему тревожат нас слухи о том, что в связи с образованием вольных поселений вместо лагерей, планируется не то сокращение срока службы, не то частичная демобилизация наших войск.

Но я стараюсь об этом меньше думать.

Настроение чаще всего хорошее.

Большой привет Люсе.

Всего доброго.

С.

< Начало сентября 1963. Ленинградская область — Москва⁴⁰>

Дорогой Донат,

ты понимаешь, какая история. Я до сих пор никак не могу съездить в Комарово⁴¹. Дело в том, что отношения с начальством несколько ухудшились и в увольнение меня теперь отпускают не так просто. В прошлый раз я уехал домой в субботу, в 9 часов вечера, а в 12 дня в воскресенье уже должен был вернуться. В этот раз, несмотря на то, что был день рождения, меня отпустили в 6 часов, и опять до утра⁴². Тебе, наверное, кажется, что я сочиняю, но мама обещала написать тебе и подтвердить все это.

В субботу я выпил много экспортной водки. Мама говорит, что у меня, равно как и у тебя, в нетрезвом виде бесследно пропадает обаяние.

Все остальное по-прежнему. Ничего нового. Настроение сносное. Я подумываю, не лечь ли мне в окружной госпиталь и не сделать ли операцию. Ведь в ОВР врачи тоже очень хорошие⁴³. Мне очень надоела больная нога. Но мама велела посоветоваться с тобой. Я не очень верю, что Суматохин может чем-нибудь помочь, и поэтому, мне кажется, нужно лечь и оперироваться наконец⁴⁴. Как поживает Люся?

Будь здоров, Донат. Пиши.

Сергей.

23 сентября < 1963. Ленинградская область — Москва>

Дорогой Донат!

На этот раз меня отпустили до 4-х часов, и я выбрался в Комарово. Привез Ксюше куколку и бусы. Она меня познакомила со своей подругой, и мы вместе готовили обед из всевозможных букашек и листочков. После этого меня накормила Люсина мама настоящим шикарным обедом. После этого я некоторое время испытывал сильнейшую негу и сытость и в связи с этим сидел на скамейке, а Ксюша бодро крутила обруч. Потом я тоже немного покрутил, доказав этим, что сталинское поколение тоже не лыком шито.

Потом мы имели с сестрицей задушевный разговор о жизни, в ходе которого я со скрытой радостью установил, что мою сестру не слишком тянет в школу. Но не беспокойся, я лицемерно выступил в защиту среднего образования, так что мое влияние не было тлетворным.

Затем я поиграл в городки с каким-то отдыхающим писателем, очевидно, не слишком крупным, во всяком случае в хрестоматии его портрета я не встречал.

Потом я отбыл, провожаемый Ксенией и Петром Евд< окимовичем>, который мне очень нравится⁴⁵. У меня все по-прежнему. Валерию удалось добиться свободного диплома, и он неожиданно устроился в ТАСС.

Недавно я прослушал лекцию «О девичьей чести и мужском достоинстве». Всегда, когда я слышу общественные беседы на эту тему, испытываю желание набить морду лектору, а если лектор женщина, то изнасиловать ее и таким примитивным образом выразить свой протест против высказываемых ею ханжеских догм.

Кроме того, нам иногда толкуют про козни Китая, и злорадно сообщают, что в Китае голод и разруха. Это свинство. Тем более, что у меня временами бывает такое собачье настроение, что я начинаю симпатизировать китайцам, которые хотят взорвать нашу планету к чертовой матери. Но такое настроение быстро проходит и возвращается способность трезво оценивать политические события.

Но вообще говоря, я заметил, что у меня установились с окружающим миром странные полушутливые отношения. Я уже давно ни с кем не говорил ни о чем серьезно.

Обидно, что ты никуда не ходишь, живя в столице. Ведь в Москве живут все лучшие поэты, писатели и прочие богемцы, кроме Шолохова и Минчковского.

Как Люся? Нравится ли ей работа, устраивает ли? Ей большой привет.

Твой друг Лонгин по своим сценическим приемам является последователем и продолжателем дела Ивана Санина, который в свою очередь является сподвижником раннего Бенцианова⁴⁶.

Стихотворение «Ландыши» мне давно не нравится. Оно очень сентиментально и предназначено для худшей части швей-мотористок.

Дорогой Донат, если я правильно угадываю подтекст твоих писем, то, несмотря на усталость и пр., ты все же удовлетворен этой работой. Мне кажется, если б ты смог ценой больших усилий освободиться от долгов, то потом тебе нужно сесть и за три месяца написать серьезную книжицу об эстраде, о том, какой ей надлежит быть, о которой мечтали Маяковский и Мейерхольд, т. е. о разделе искусства, который может в наше время быть вторым после кинематографии⁴⁷.

Всего хорошего тебе и Люсе. В след< ующее> воскресенье постараюсь поехать в Комарово.

Сергей.

< Осень 1963. Ленинградская область — Москва>

Дорогой Донат!

Фортуна наконец повернулась ко мне харей. 11 ноября я ложусь в Академию, и потом, очевидно, буду отпущен на волю.

Самотокин сказал, что кой-какие натяжки он может сделать. Это, вообще говоря, весьма кстати, т. к. отношения с генералитетом испортились вконец. С мамой мы, кажется, ладим.

Хотел прислать тебе несколько рассказов, но ты ведь приедешь в начале ноября, поэтому воздержусь. Ничего нового, временами нахлынывает собачья тоска, но не часто.

Большой привет Люсе. С Асетриной мы все собираемся дружно начать разводиться, но никак не начнем, у меня времени нет, а ей лень. Но я возьмусь.

Сергей.

< Осень 1963. Ленинградская область — Москва>

Дорогой Донат,

после операции я две недели лежал почти вниз головой, кроме того, под меня подсовывали прохладный железный сосуд, к тому же кололи четыре раза в день в зад. Таким образом мой дух был сломлен, я был унижен, вял, несловоохотлив. Но я попросил маму немедленно написать тебе подробное письмо обо всем.

Нога у меня как новенькая. Операция была почти безболезненная, у меня даже не поднялась температура, что бывает крайне редко.

С комиссацией ничего не получится, мою хворобу никак не подвести под статью.

Максимум того, на что можно рассчитывать, — 30 дней отпуска при части, минимум — 10 дней. А после этого командир части решает, отпустить ли меня домой. Может отпустить на все 30 суток, может на 10, а если сволочь — вообще может не отпустить, а держать в подразделении.

Настроение у меня хорошее. Во-первых, рад, что сделали операцию, во-вторых, рад отпуску, кроме того, я здесь очень недурно просуществовал, читал книги, ел и пр.

Ты пишешь, что приедешь числа 12–13-го. Если из-за меня, то не торопись, т. к. комиссия завтра, т. е. во вторник. Воздействовать на нее уже невозможно.
Еще раз повторяю, что я очень рад, что полежал, а если еще на месяц отпустят домой, то и вообще буду счастлив.

Большой привет Люсе.

Спасибо.

Сергей.

< Осень 1963. Ленинградская область — Москва>

Дорогой Донат,

за десять лет сознательной жизни я понял, что устоями общества являются корыстолюбие, страх и продажность. Или, выражаясь языком поэтическим:

Земля стоит на трех больших китах:

Продажность, себялюбие и страх.

Человек, как нормальный представитель фауны, труслив и эгоистичен. Если бы существовал аппарат, способный фиксировать наши скрытые побуждения, мы бы отказались узнавать самих себя.

Процветание Запада объясняется тем, что капитализм всецело поощряет самые мощные и естественные свойства человека, например, стремление к личному благополучию. Непреодолимая трудность нашего строя заключается в том, что он требует от людей того, что несвойственно вообще человеческой природе, например, самоотречения и пр.

Возникает вопрос, чем тогда объяснить примеры героизма, полного отречения от себя и пр.

Все это существует. Когда я был на севере, то видел, как мои знакомые, нормально глупые, нормально несимпатичные люди совершали героические поступки. И тогда я понял, что в некоторых обстоятельствах у человека выключается тормоз себялюбия и тогда его силы и возможности беспредельны. Это может случиться под воздействием азарта, любви, музыки и даже стихов. И еще, в силу убеждения, что особенно важно.

Например, К. всем известная стерва и выжига, но по отношению к Б. способна на семейный героизм.

А. Матросов обнял пулемет в силу азарта, но, конечно, в лучшем и крайнем смысле этого слова.

По всей вероятности, задача искусства состоит в том, чтоб выключить в человеке тормоз себялюбия.

Рациональный фактор изменяется очень быстро. Путь от телеги к ракете это одно мгновение. Но натура человека абсолютно неизменна. Рассчитывать можно только на тех, кто физически связан с тобой (кровно и пр. ), всем остальным нет до тебя никакого дела. Присмотрись однажды к своим чувствам. Если, например, завтра умрет В. В. Меркурьев, человек явно тебе симпатичный, то ты, во-первых, испытаешь огорчение зрителя вполне естественное, во-вторых, публично взгрустнешь в силу ханжества, но никакой боли за него самого, за то, что он перестал жить, ты не почувствуешь.

Мы живем в плохое врем и в плохой стране, где ложь и неискренность стали таким же инстинктом, как голод и любовь. Если у меня будет сын, я его постараюсь воспитать физически здоровым, неприхотливым человеком и приучить к беспартийным радостям, к спорту, к охоте, к еде, к путешествиям и пр. Да я и сам еще рассчитываю на кое-что в этом смысле.

Если что в моем письме тебе покажется неверным, то лишь потому, что не сумел изложить все это достаточно грамотно и убедительно.

Между прочим, настроение у меня прекрасное. Командует нами капитан Токарь, украинец. Он лысый настолько, что может причесываться, не снимая фуражки. Он, конечно, дурак и хам и все прочее, но человек бесхитростный, беззлобный и искренний. Все это очень приятно после того, что было на старом месте.

Глюкоза и прочие витамины поступают в непривычном для меня количестве. Это тоже хорошо. Народ в команде хороший. Тут царит обстановка простого, безыскусственного хамства. Все это меня вполне устраивает.

С Леной все хорошо и с мамой тоже. С нового года буду заниматься. Июнь, июль, август я все три месяца ежедневно по 3 часа занимался английским языком, чтоб восстановить прежние запасы. Оказалось, что это очень даже приятно.

В общем, все хорошо. В «Огоньке», кажется сентябрьском, есть статья о Ф. Ф. Раскольникове и его фото с братом Женевским.

Всем привет.

С.

¹ Малоизвестный Довлатов. СПб., 1995. С. 290.

² Генерал И. В. Соловьев, с которым Д. Мечик был знаком через артиста Василия Меркурьева. (См.: Донат Мечик. Закулисные курьезы. New York. 1986. С. 60. )

³ Ася Пекуровская — первая жена С. Д.

⁴ В августе 1962 г. Д. Мечик уезжал в Киев ставить эстрадную программу для джазового оркестра.

⁵ В период сборов.

⁶ Мать С. Д. — Нора Сергеевна Довлатова (1908—1999). Аня Райлян и Валерий Грубин — ленинградские приятели С. Д.

⁷ Люся — моя мать, вторая жена Д. Мечика. Она всего на 7 лет старше С. Д., с чем связаны вариации в имени: в некоторых письмах он называет ее Людмилой Ивановной.

⁸ Игорь Леонидович Волгин (род. в 1942) — поэт, сейчас известный достоевсковед. Летом 1962 г. его стихи были напечатаны в «Литературной газете».

⁹ Конечно, С. Д. никого никогда не убивал. Не говоря уж о том, что, судя по времени написания стихотворения — меньше чем через полмесяца после призыва, — оказаться в подобной ситуации просто не мог (так же как побывать на Колыме, о которой уже сочинил песенки). Но его художественная впечатлительность провоцировала на воображение подобных эффектных сцен — особенно в послании к женщине. Позже, в «Заповеднике», он напишет об этом романтическом методе сочинительства с иронией: герой повести, не успев добраться до места назначения, уже слагает стихи: «Любимая, я в Пушкинских Горах... »

¹⁰ Речь идет о местном перемещении.

¹¹ Контролер штрафного изолятора.

¹² См. стихотворение «Разговор», письмо 4.

¹³ Лев Мак — штангист и поэт из Одессы, жил в это время в Ленинграде. Позже эмигрировал в США.

¹⁴ Мара — Маргарита Степановна Довлатова, тетка Сергея, героиня одного из рассказов сборника «Наши». В те годы она работала старшим редактором издательства «Молодая гвардия» и была одним из руководителей молодежного литобъединения, созданного после войны при Ленинградском отделении Союза писателей.

¹⁵ Лялька — Светлана Меньшикова. В период знакомства с С. Д. она жила в Сыктывкаре.

¹⁶ См. письмо 20.

¹⁷ Павел Николаевич Васильев (1910—1937) — советский поэт, репрессирован и расстрелян.

¹⁸ Илья Афроимович Туричин (р. 1921) — детский писатель.

¹⁹ Вариант стихотворения «Говорят, что если сигарета гаснет».

²⁰ Стихотворение сохранилось на отдельном листке (возможно, оно было вложено в письмо 23; см. письмо 29) с комментарием: «Этот полночный экспромт отражает тяжелое душевное состояние автора».

Все исчезло давно в папиросном дыму

Догорел за окном луч последний заката

Не набить ли мне морду себе самому?

Гимнастерку зеленую кровью закапав?

Я расстаться с тобой не могу. Ленинград,

Ты свои балаганы раскинул на Невском

Не забыл ли меня, что ты делаешь, брат?

Мне ведь здесь про тебя побеседовать не с кем.

Все исчезло давно в папиросном дыму

Лишь мигает звезда из полночного мрака

Не набить ли мне морду себе самому не сесть ли потом на пять суток за драку.

²¹ В письме 21 упоминался портрет Павла Васильева. Д. Мечик в молодости был знаком с поэтом.

²² Стихотворение не сохранилось. Возможна и описка: «Разговор с конкурентом» («Встретились мы с ним... »).

²³ Ранний рассказ С. Д.

²⁴ Владимир Васильевич Торопыгин (1928—1980) — ленинградский поэт, редактор.

²⁵ Александр Моисеевич Володин (р. 1919) — драматург.

²⁶ Здесь, как и в некоторых последующих письмах, обсуждается вопрос о возможности перевода С. Д. в другую часть. В таких случаях Сергей называет себя Борисом (именем своего двоюродного брата). Кстати, то же имя он выбирает для себя в «Записках надзирателя».

²⁷ Т. е. в Сыктывкар.

²⁸ Леонид Иванович Хаустов (1920—1980) — ленинградский поэт.

²⁹ В то время у С. Д. было варикозное расширение вен, что впоследствии привело к хирургической операции.

³⁰ Сергей Сергеевич Орлов (1921—1977) — советский поэт.

³¹ Сб. «Жерар Филипп». М. —Л., 1962. (Пер. с фp. ).

³² Павел Леонидович Далецкий - прозаик, вскоре (8. III. 1963) умерший.

³³ В. О. Мастеница — композитор из Коми АССР. Писал музыку для эстрады.

³⁴ Евгений Иванович Наумов (1909—1971) — литературовед, зав. кафедрой советской литературы на филфаке ЛГУ.

³⁵ Леонид Израилевич Лиходеев (1921—1994) — прозаик, журналист, автор многочисленных фельетонов.

³⁶ Имеется в виду перевод в другую часть.

³⁷ «У Бори в театре», т. е. «У нас в армии».

³⁸ Благодаря содействию актера Александра Борисова, с которым до этого Д. Мечик работал в Пушкинском театре, в конце апреля или начале мая 1963 г. С. Д. был переведен в Ленинградскую область.

³⁹ Елена Довлатова, с которой С. Д. познакомился в тот период, ставшая впоследствии его женой.

⁴⁰ Осенью 1963 года мои родители на полгода уезжали в Москву — отцу предложили преподавательскую работу в актерской студии Маслюкова.

⁴¹ До 9 лет я жила в Комарове, с родителями моей матери. Сергей время от времени приезжал к нам.

⁴² День рождения С. Д., 3 сентября.

⁴³ ОВР — окружной военный госпиталь.

⁴⁴ «Суматохин», т. е. Самотокин — врач, крупный специалист из Военно-медицинской академии, который часто отдыхал в Комарове. Мои родители в то время обратились к нему за советом.

⁴⁵ П. Е. Рябушкин — отчим моей матери, который работал тогда директором Дома творчества писателей в Комарове.

⁴⁶ А. Лонгин, И. Санин, Б. Бенцианов — ленинградские эстрадные актеры.

⁴⁷ Впоследствии Д. Мечик написал книгу «Искусство актера на эстраде», которая вышла в ленинградском издательстве «Искусство» в 1972 году.

Публикация и примечания Ксаны Мечик-Бланк

Отсканировано 20. 09. 2000

Сергей Довлатов: творчество, личность, судьба (итоги Первой международной конференции " Довлатовские чтения" ) / Сост. А. Ю. Арьев. - СПб.: " Звезда", 1999.

[1] Придёт весна
пойдут побеги
на старт команду даст

«зелёный прокурор» - АБ

⇐ Предыдущая 1 2 3 45