СМЕЛЫЙ ШАГ.

Многих солдат в 17 Сибирском полку Дмитрий Федин знал еще с тех пор, как служил на действительной службе, начиная с 1907 года. Старые друзья попали на фронт, как и сам Федин по мобилизации. Особенно обрадовала встреча с Андреем Соболевым, который ходил уже в чине старшего унтер – офицера. Это был человек с доброй душой. Обращаясь к Соболеву в строю, солдаты как и положено называли его господином, а в дружеской обстановке величали его запросто Аверьянычем.

Родился и вырос Дмитрий Федин в селе Репневке Пензенской губернии. Дмитрий внешне походил на настоящего россиянина, был белокурым и голубоглазым с веселым общительным нравом. Федин с большим уважением относился к сибирякам. Ему нравилась скромность и сдержанность, а подчас и какая-то угрюмость и кажущаяся неприветливость этих людей привыкших во все времена стойко и мужественно переносить любые невзгоды в далеком холодном и каторжном краю державы. Еще ему нравилось, что сибиряки не говорят попусту, каждое слово у них дороже золота, но если нужное слово сказано, то оно твердо и непоколебимо.

Андрей Соболев – Аверьчныч, был уроженцем Томской губернии, он был рослым, чернобровым с пышными усами в которых уже заметно серебро. В его натуре, пожалуй, больше всего проявлялись свойства присущие коренным сибирякам. Это как раз и привлекало Дмитрия Федина в Аверьяныче. Они давно сдружились и теперь, при встрече, по-братски обнялись и расцеловались.

Подошли общие знакомые – ефрейтор Александр Вахтанцев, его земляк с Тобола – Семен Ефимов и Андрей Бутузов из Калуги. Все они были большевиками.

В полку уже была новая группа большевиков. Дмитрий Федин стал ее руководителем. Установилась связь с центральным комитетом Социал–демократической рабочей партии Латышского края. Ряды большевиков в полку росли. Появилось много агитаторов – Николай Гришин, Егор Фирсов, Михаил Воцкалев, Василий Бутулин.

В январе 1916 года в члены РСДРП, вступили молодые солдаты – Петр Ильин и Иван Карпухин. К большевикам потянулось много народа, это были и Михаил Павлов, Илья Осинин, Александр Понуров и Павел Епифанов. На тот момент они еще не состояли в партии, но все время помогали большевикам. На одного члена РСДРП, приходились десятки людей, которым были близки идеи Ленина. Помощь партийной организации полка оказывали не только рядовые солдаты и ефрейторы, но и унтер-офицеры. На сторону большевиков так же встали прапорщики полка – Владимир Шубин, Яков Суворов, Александр Кононов.

Партийная работа в боевых условиях, конечно же, сложное и трудное дело. В окопах и землянках надо суметь рассказать солдатам из-за чего и почему ведется война, кому она нужна, и что нужно сделать, чтобы прекратить это бессмысленное кровопролитие. Но и дисциплина в полку была жестокая. В землянках и окопах за всем следили дежурные офицеры. Но большевики находили способы как лучше вести разговор с солдатами. Иногда собирались в кружок рассказывать сказки, играть в карты или читать письма от родных. Вместе с письмами, как только офицер ненадолго отлучался, читались и большевистские записки и воззвания. Записки передавались по взводам и ротам. Илье Осинину, Павлу Епифанову, Михаилу Павлову и Ивану Карпухину часто доводилось разносить такие листовки. Но чтобы не попасть в «лапы» монархистов многое приходилось передавать товарищам на словах – устно. Для этого как раз пригодилась, могуча память Ильи Осинина.

В первом взводе первой роты Николай Гришин известный весельчак и балагур, хорошо умел рассказывать сказки, сам складывал и распевал частушки, когда по близости не было начальства. Как-то до фронта донеслись слухи, что молодая царица Александра Федоровна или как ее называли – Алекс, завела «шуры-муры» с Гришкой Распутиным и что царь об этом хорошо осведомлен. Николай Грищин сочинил частушку, которую стали распевать солдаты в окопах и землянках.

Гришка Распутин

К царице идет.

Царь Николашка

Горькую пьет.

Больше полу года Сибирские полки, состоявшие в 12 армии, держали оборону на северном фронте западнее Риги. Наступила суровая зима 1916 года, морозы доходили до отметки ниже 30 градусов. Солдаты переживали страшные мучения на передовых позициях. Голодные, разутые и раздетые, без теплой одежды при большой нехватке оружия и боеприпасов они погибали не за грош. Гибли от сырости, холода и истощения. Среди солдат нарастало недовольство к офицерам.

В декабре командование спешно начало готовить армию к наступлению названому Литовской операцией, в которой ставилась главная задача – расширить плацдарм на левом берегу реки Двины.

Как только известие о готовившемся наступлении дошло до солдат, партийная группа 17го Сибирского полка оценив и взвесив все возможности, решила, что наступило самое подходящее время для начала восстания солдат с целью прекращения войны. Большевики полка стали распространять листовки и обращения в окопах и землянках, посылали анонимные письма командирам полка с требованием отмены наступления.

18 декабря 1916 года большевики на своем тайном собрании постановили: - «Для проверки организованности полка провести 20 декабря общее выступление солдат, причем оказать давление на командира полка с требованием улучшения питания солдат».

И вот в полдень 20 декабря привезли походные кухни с пищей. Солдаты всех рот мигом собрались к батальонным кухням. Когда повар открыл котел, то из него повалило зловоние, оказалось, что каша приготовлена из гнилой чечевицы заправленной мелкой, вонючей рыбешкой без масла.

- Получайте братцы обед, - кричал повар. Но никто не подходил к кухне никто не подставлял котелки.

Солдаты первого и второго батальонов, ни слова не говоря, развернулись и взволнованные ушли к себе в землянки. А стрелки третьего и четвертого батальонов дружно взяли кухни за колеса и опрокинули вверх тормашками. Содержимое котлов мутными потоками разлилось по снегу. После этого солдаты так же разошлись по землянкам.

В ротах сразу же появились командиры во главе с батальонным начальством. Стали кричать на солдат и грозить им расправой. В третий батальон пришли командиры вместе с капитаном Петровым. В руках у Петрова был котелок с кашей.

- Почему не получили обед? – обратился он сразу ко всем. Солдаты сперва молчали.

- Я вас спрашиваю! – грозно крикнул Петров.

- Ваше высокоблагородие, такой болтушкой кормят только скотину, и то, наверное, не каждая свинья захочет есть такую бурду, - ответила группа солдат.

- Трескайте сами ваше высокоблагородие! – прозвучало еще несколько голосов.

Командир батальона Петров побагровел. Но увидев, что дело принимает напряженный характер, вдруг перевел разговор на более мягкий тон.

- Ну, что вы братцы. Если хотите знать, то чечевица очень хороший продукт. Она, во-первых, очень полезна для желудка. Во-вторых, она очень питательная. В чечевице, если память мне не изменяет, белка содержится больше чем в мясе. Так ведь господа? – обратился он к офицерам.

- Точно так, господин капитан, и питательных веществ в чечевице - очень много, - стали расхваливать кашу офицеры. Один да же принялся выкладывать цифры по калориям. По его подсчетам выходило, что мясо вообще ничто по сравнению с чечевицей.

- Если чечевица так хороша, то трескайте ее сами! – снова закричали бунтовщики 12ой роты.

Целый час ходили командиры по ротам, уговаривая солдат принять кашу, но все безрезультатно. Офицеры все ушли в штаб. Спустя некоторое время Петров снова появился и ласково объявил:

- Братцы, через три часа будет вам приготовлен хороший обед – суп из баранины заправленный макаронами и рисовая каша с мясом. Прошу вас не волноваться.

И действительно так все и случилось, как сказал Петров. Все солдаты наелись досыта.

С утра 21 декабря в 17ом полку по рукам ходило обращение партийного комитета, в котором большевики призывали солдат: - «Объединиться и заявить командирам, что полк в наступление не пойдет, так как мы больше не желаем проливать свою кровь».

Из 17го Сибирского полка посыпались письма, листовки и обращения к солдатам 15го, 18го, 19го, 20го и 55го сибирских стрелковых полков. Были разосланы агитаторы.

Илье Осинину поручили отнести в 18тый Сибирский полк пачку листовок, в которых было написано:

«Товарищи солдаты! Не ходите в наступление! Бейте своих начальников, генералов, министров, царя Николая II. Тогда вот и мир будет. Мир в наших руках и только мы можем окончить войну».

Землянки были построены большие человек на пятьдесят солдат каждая. Солдаты в них были размещены по взводам. Павел Епифанов в тот день дневалил, когда принесли записку для передачи в гренадерский взвод. Павел подумал, кого бы послать. Подскочил Николай Гришин.

- Давай я отнесу.

Павел отдал записку. Николай Гришин ростом был немного повыше Павла и в строю, они всегда стояли рядом и по этому, давно сдружились. Но Павел не знал тогда, что Гришин выполняет партийное поручение, которое заключалось в том, чтобы поднять на восстание гренадерский взвод.

Командир полка Бороздин и командир 2го сибирского корпуса генерал-лейтенант Гондурин получили анонимные записки такого содержания: - «В наступление мы не пойдем. Нас везде грабят, мы голодные, холодные третий год сидим в нечеловеческих условиях. Дома наши семьи бедствуют, их только грабят, последнее отбирают, а у богатых все остается. В тылу сидят жандармы и расправляются с нашими семьями. Терпеть, больше нет сил».

Крайне озлобленный этими письмами командир 2го корпуса генерал-лейтенант Гондурин отдал приказ 5ой и 16ой сибирским дивизиям начать наступление на рассвете 23 декабря.

Днем 22 декабря в 17ом Сибирском полку во всех ротах и взводах велась открытая агитация против наступления. Солдаты вслух читали воззвания, листовки и письма саботажного содержания. Полковые большевики убеждали солдат не ходить в наступление.

Командиры же пытались уговорить солдат не противиться приказу о наступлении. Капитан Петров даже пытался подстроиться под настроение солдат.

- Эх вы, турецкие головы. Да что вы сделаете одним полком? Вот если бы удалось поднять весь корпус. Вот тогда бы у вас и силы были бы внушительные и артиллерия в руках. А сейчас что? Расстреляют вас всех вот и все.

- Милости от вас мы не ждем, - ответили солдаты, - Нам все равно в бою ли погибать или здесь умирать не от ваших пуль так от голода.

Офицеры стали пугаться, грозиться, дескать, полк будет приведен к повиновению силой. Но их угрозы и уговоры, ни к чему не привели. На все увещевания солдаты отвечали одно и то же: - «Уходите с дороги, а то применим оружие».

Командир полка Бороздин сообщил о создавшемся положении командиру дивизии. Тогда было принято решение направить в 17ый Сибирский полк батальон учебных команд младших командиров, офицерский батальон, артиллерию и казачьи полки, чтобы заставить солдат выполнить приказ о наступлении. Было дано распоряжение, что в случае отказа выполнения приказа о наступлении – применять жесткие меры. Для осуществления надзора был назначен командир бригады генерал-майор Хильченко.

Независимо от создавшегося тревожного положения в полку, в час ночи на 23 декабря поступила команда: - «17му Сибирскому полку, вперед, на проволочные заграждения, осуществить прорыв! ».

А немцы построили на этом участке сильнейшее укрепление, проволочные заграждения, возведенные в пятнадцать рядов. Пулеметные точки были под защитой бетонных укрытий. Условия для атаки русских войск создались невыразимо тяжелые. Возникла угроза огромных потерь. Да и задача перед солдатами была поставлена не благодарная, почти бесцельная.

Чтобы преодолеть укрепления противника, солдаты первого батальона 17ого Сибирского полка, должны были, прежде всего, надеть белые маскировочные халаты, затем по возможности незаметно подобраться к проволочным заграждениям противника и накинуть на них сетки, сплетенные из ивовых прутьев. Предполагалось, что по этим сеткам как по мосткам, переправится атакующий полк и застанет врага врасплох.

Но полк не пошел. Солдаты даже не стали надевать белые маскировочные халаты, а забрали их с собой, отправившись в тыл, в резервные окопы. Офицеры полка разбежались. С рядовыми остались одни унтер-офицеры и некоторые прапорщики, примкнувшие к большевикам.

- Будя, навоевались, - сказал туляк Максим Просвирин.

- Хай бисов батько, штурмует ти проклятые изгороди немчуры, - добавил палтовчанин Андрей Касьян.

- Не трусьте, хлопцы! Наше дело святое, правое, - говорил Петро Загоруйко.

- А по што нам шибко-то пужаться? Двум смертям не бывать, одной не миновать. Так ведь, ребята? – обратился к солдатам Андрей Соболев.

- Так точно, Аверьянович! – загудели друзья, - Устоим, не дрогнем!

А Николай Гришин пропел:

Время за дело приняться,

В бой поспешить поскорей.

Нашей ли рати бояться,

Призрачной силы царей?

- Говорят, что артиллеристы за нас выступили, обрадовался унтер-офицер Михаил Боцкалов, - А это большой козырь в наших руках.

- В 55ом полку ребята тоже на нашу сторону встали, - сообщил Иван Карпухин.

А в это время в тылу восставших сгруппировались каратели. По своей численности они в три раза превышали состав 17ого полка. Но генерал-майор Хильченко не решился дать приказ атаковать бунтовщиков, вообразив, что восстанием охвачены все войска второго и шестого корпусов.