Анна ЗЕНЦОВА (г. Санкт-Петербург, Россия)

Анна ЗЕНЦОВА (г. Санкт-Петербург, Россия)

НОМИНАЦИЯ «Малая проза»

Подноминация «О ЖИЗНИ И ЛЮБВИ»

МИСТЕРИИ ТЁМНЫХ СИЛ

Рассказ

Божественной рукой мы слеплены для дерзновения.

Герман Гессе

Вы знаете? Я – доктор биологических наук! Это вам не хухры-мухры. Не верите? Напрасно! Вы даже не представляете, как трудно получить эту вожделенную, эту распроклятую ученую степень! Знаете, как мои коллеги изощрялись, чтобы получить её? Вы даже не догадываетесь, каким пройдохой, пронырой и прохвостом должен быть соискатель, если он желает получить эту степень!

Один мой бывший однокурсник по фамилии Голохвостиков недавно представил свой многолетный труд «Сезонные миграции навозных жуков» на соискание ученой степени доктора биологических наук. Тема – актуальнейшая, потому что число выгребных ям и сортиров под открытым небом в России, где и живут упомянутые жуки, просто астрономическое, особенно на дачных участках россиян. И если бы удалось поставить навозников на службу россиянам, то пользу было бы невозможно переоценить! Они же – навозники – производят биоэлектричество! А вы не знали? Так вот, с помощью этой энергии от навозников можно было бы осветить всю необъятную территорию нашей Родины.

Вообще, этот Голохвостиков – человек без всяких житейских талантов, один из тех наглецов, которые всегда уверены в своей правоте. Когда члены Высшей аттестационной комиссии при Минобразования – особенно один, настоящая язва, – сделали замечания о его диссертации и попеняли, что он не смог поставить навозников на службу человечеству, диссертант страшно оскорбился, побледнел, спал с лица, встал в позу, топнул ножкой, позвонил кому надо по телефону и закричал странным павлиньим голосом: «Я вам не Шрёдингер какой-нибудь, я так издеваться над собой не позволю! ». И зловредные критики-ваковцы быстрёхонько заткнулись!

Да, очень много Мальчишей-Плохишей развелось в российской науке! Они имеют тенденцию летать по России, сбиваться в стаи, проводить конференции, кричат, как тетерева на току: «Да здравствует дарвинизм! Долой религию! ».

Другой мой знакомый Плохиш – биолог Александр Соколов. Когда мы учились на биофаке МГУ, Сашок был долговязым прыщавым юнцом, прожжёным пройдохой, драчуном, заядлым прогульщиком и круглым двоечником. Студиозы даже бились об заклад о том, когда Сашка, наконец, отчислят. Но Сашок стоял насмерть, как крепость крестоносцев. Однокурсники терялись в догадках: почему? Но Плохиш оказался дурак дураком: он быстро раскололся, выражая восторг неистовыми криками, когда кто-нибудь из преподавателей упомянал в своих лекциях дарвинизм. Дело было шито-крыто белыми нитками: вскоре профессор кафедры эволюционной биологии – имеется в виду процесс эволюции обезъяны в человека – Марков сделал его своим единственным протеже на всём курсе. В результате Сашок успешно закончил биофак на все тройки.

Следующая его амбиция была защитить диссертацию. Профессор Марков, всесильный, как сам Бог, оказывал ему покровительство. Наш герой изобрел совершенно гениальный метод общения с рецензентами его диссертации: писал им цветистые послания, в которых лесть, как патока, стекала со всех словестных лепестков, и уговаривал их вообще отказаться от рецензирования его диссертации. В них он как бы невзначай сообщал, что его дядя – известный депутат Мосгордумы. После этого рецензенты все как один дрогнули, сделались больными и немощными, а затем последовали мудрому совету соискателя.

После успешной защиты диссертации – цветистые послания сделали свое дело – наш пассионарий решил посвятить свою жизнь решению фундаментальнейшей научной проблемы современности: «Почему у предков человека – орангутангов и шимпанзе – есть шерсть на теле, а их потомки – современные люди – утратили этот чудесный декор в процессе эволюции». Эта проблема ещё не нашла решения в теории Дарвина. Зов предков – орангутангов и шимпанзе – у Сашка был очень силен, а страсти по дарвинизму затмевали все его другие чувства. Не обнаружив сильной волосатости на телах у представителей homo sapiens, молодой вундеркинд предложил новый революционный подход к оценке волосатости людей. И тогда его осенило: «Мы, ученые, плохо искали шерсть! ».

Вскоре наш гений получил грант на исследование волосатости в солидном просветительском фонде «Эволюция (обезъяны в человека)». На полученные немалые средства он отбыл на черноморское побережье в Сочи изучать волосатость людей. Здесь он производил собственные подсчеты волосатых и не очень волосатых курортников на пляжах по специально разработанной им авторской методике. Здесь, однако, мучившая его в Москве научная проблема потеряла остроту.

Жил Сашок тогда в роскошном номере сочинского отеля «Серый Гусь» со шведским столом, общим лаунджером, джакузи, теннисными кортами и прекрасным видом на море. Что еще нужно человеку? А каких девушек встретил он на нудистском пляже!

Бренное человеческое заполняло собой всё в этом вертепе: пляжи, общие и нудистские, лежаки, голые телеса, спасательная станция, бесчисленные кафе и закусочные, набережные и променады, до краев заполненные толпами отдыхающих, аттракционы, праздность, скука, флирт, рёв музыки в диско клубах, сизый дым сгоревшего шашлыка и Бог весть что ещё... Изогнутый месяц лепился тогда к горизонту, сочинские ночи показывали чистое телескопическое небо, а погода благоприятствовала любви! Сашок сначала коротал ночи с метрессой из местного весёлого дома с нежным именем Пенелопа, но вскоре охладел к ней, не обнаружив искомой волосатости на её холёном дебелом теле. Правильно сделал, что охладел: путан в Сочи, вешающихся на шею первому встречному клиенту, больше, чем звезд на небе –просто прорва!

Потом по вечерам наш герой, когда темнело, и наблюдать волосатость на телах было уже невозможно, наслаждался чтением переписки великого Дарвина с Каутским. В этом неисчерпаемом источнике вдохновений, в этом эпохальном документе дарвинизма внимание Сашка привлек гениальный тезис Каутского о том, что всякий уважающий себя европеец должен иметь солидную волосатость на теле, а если нет, то этот индивид не любит пролетариат со всеми вытекающими отсюда последствиями. А последствия могут быть совершенно непредсказуемыми! Соколова буквально окрылил этот конгениальный тезис Карла Каутского!

В один из дней капризная Фортуна наконец улыбнулась ученому: он встретил на пляже Ахмеда – азербайджанца, который приехал на отдых с целым кагалом родственников. Когда по утрам они яркой шумной толпой шли на пляж, смуглые и черноволосые, в нелепых одеждах, они были похожи на бродячий цыганский табор. Отдыхающие переглядывались: «Это цыгане или новый шапито приехал в Сочи? ». Сашок был сражен видом Ахмеда: степень волосатости его тучного тела превзошла все его ожидания!

Теперь эти энтузиасты науки коротали вечера в сочинском ресторане «Лукавый взор» за бутылочкой «Муската». Они уже давно выпили на брудершафт, обнялись и расцеловались, обсуждая степень волосатости бакинских представителей сильного пола. Ахмед пригласил юное дарование посетить Баку и близлежащие пляжи для продолжения его научных исследований. Он понимал, насколько важны исследования его нового друга для всего человечества! Восторженный ученый вскричал: «Вылетаю немедленно! ».

После возвращения в Москву из Баку Сашок отправил свою новую статью с результатами проделанной работы в престижный научный журнал «Проблемы эволюции (обезъяны в человека)». Она называлась: «Странная обезъяна – человек. Куда девалась шерсть в процессе эволюции homo sapiens, и почему все люди разного цвета? ». В ней наш исследователь полемизировал со своим заклятым врагом, своим самым зловредным и непримиримым оппонентом д-ром Шульцем из Германии. «Почему мы, люди, не голые и не водные, а скорее потеющие обеъяны? Почему наши предки – орангутанги и шимпанзе – теряли шерсть? », – удивленно вопрошал автор. «Ведь человек – один из множества других приматов и млекопитающих; плотность волос на его голове выше, чем у наших предков – орангутангов и шимпанзе. Впрочем, побывав на черноморских и каспийских пляжах, ответственно могу сказать, что Вы плохо искали шерсть, г-н Шульц! », – продолжал он.

В редакции журнала «Проблемы эволюции» юный ученый познакомился с редактором Аэлитой, которая заменила собой Пенелопу из сочинского весёлого дома. Аэлита – моя соседка, молодая приятная дама: с одной стороны, у нее есть что-то от дерзкого мальчишки, и она похожа на Майкла Джексона в пору его невинности, с другой стороны, – у нее фигурка терракотовой Афродиты. Она полна энергии: новые бизнес планы рождаются в её головке с быстротой молнии, кажется, что они возникают из бездонного источника Изобилия, который так любили изображать на своих полотных великие фламандцы – Рубенс и Снайдерс.

Аэлита – поэтесса! Друзья, помните ли вы тридцать очаровательных детей лейтенанта Шмидта? Так вот, Аэлита – достойная дочь незабвенного поэта Никифора Ляпис-Трубецкого, и она успешно продолжает его дело – сочинение гаврилиады. На её сайте в Интернете можно прочитать её стихи: «Служил Гаврила по искусству, Гаврила конкурс проводил... ».

Аэлита посоветовала Сашку опубликовать его статью «Странная обезъяна – человек » отдельной книгой и представить её на Всероссийский конкурс научно-популярных книг «Просветитель». До вас доходит? Или доходит, как до жирафов? И этот шедевр Сашка Соколова, вот чудеса, получил главный приз на этом конкурсе в 2015 году, а ее автор – 100 тыс. рублей! А что удивительного? Ведь председателем жюри конкурса был уже известный нам профессор Марков, давний покровитель Сашка, и он намерен номинировать работы своего протеже на Нобелевскую премию по биологии в 2021 году.

После получения премии «Просветитель» наш гений совсем заматерел: купил себе студию в одной из московских высоток. Аэлита разбежалась-размечталась выйти за него замуж: жених он хоть куда, с квартирой и солидным окладом, кандидат, лауреат, популяризатор науки и почетный просветитель России. Но Сашок заартачился: канючил, канючил, тянул, тянул... Ограничилось тем, что любовнице была дано право посещать его в любое время дня и ночи.

В День защитника Отечества Аэлита решила сделать любимому сюрприз: купила ему новую мобилу. Благо вырвала престижную модель на распродаже. Несмотря на дисконт, ей пришлось раскошелиться, но она не жалела: покупала презент не для кого-нибудь, а для возможного жениха! Прибыла на собственной тачке – новый с иголочки Вольво, – поднялась на лифте, стала открывать его дверь. Замок скрипнул, дверь открылась – и, о Боже! В холле на корточках сидел большой, толстый, отвратительного вида орангутанг, покрытый густой тёмной шерстью, свисающей клоками по обеим сторонам его тела. Он чесал себя по бокам и по заднице длинными крючковатыми лапами. Время от времени он подпрыгивал в такт одному ему слышному ритму. Орангутанг уставился на вошедшую. В его круглых глазах застыла тоска и такое умоляющее выражение, которое никто никогда не видел ни у бессловестных, ни у говорящих животных! Что-то похожее на человеческий вопль вырвалось из его пасти: «Аэлита- а – а – а! ». Девушка отшатнулась, ужас сдавил ей горло. Она инстинктивно бросилась к входной двери и, не оглядываясь, помчалась вниз по лестнице.

Выскочив из подъезда, она отдышалась. Её всю трясло! Шло время. Сашок бесследно исчез, и никто больше не видел его в Москве. Аэлита больше не приходила в дом, где раньше жил ее бойфренд, а он не объявлялся. Соседи, услышавшие истошные крики орангутанга, вызвали полицию. Полицейские приехали, вскрыли дверь, совсем не удивились – они видели на службе и не такое – и отвезли обезъяну в Московский зоопарк. Недавно мы с моим младшим отпрыском бегали в зоопарк – благо он от нас недалеко, – и в одном из горилланов я узнала именно того орангутанга, которого мне описывала Аэлита. Он сильно постарел, это видно по седине, появившейся в его шерсти, но он молодец: всё ещё даёт жизнь бесчисленным поколениям молодых орангутангов, которых делят между собой провинциальные зоопарки России. Может быть, я обозналась?