Очерки Великой Европейской войны.

От выступления Турции.

Статья генерального штаба ген. -майора А. Д. Шеманского.

Германия может гордиться своей политикой, взявшей на буксир Турцию, нашу ближайшую соседку, связанную с нами тысячей соседских интересов, и толкнувшей ее на войну с нами для призрачных интересов прусского короля. Это – редкое ослепление, которое отчасти разделили и Болгария и Румыния и даже Швеция... Но нас не испугал этот новый враг – на него у нас никогда не было недостатка в силах и в удачи: мы даже обрадовались, что заодно разрешим и восточный вопрос, лишавший нас проливов, обращения Черного моря в Русское озеро, присоединения всей его южной Ривьеры, и прочих и прочих выгод, до креста на Святой Софии, купели нашей благоверной и великой княгини Ольги, и... может быть, заведения на месте Царьграда «Третьего Рима».

16-го октября утром войну начали германо-турецкие крейсера стрельбой по нашим черноморским городам (Севастополю, Новороссийску, Феодосии), разброской мин и быстрым уходом в Босфор от нашего флота, пользуясь своей большей быстроходностью... 25-го числа «Бреслау» попробовал ввязаться в бой с нашими батареями у Поти, но поспешил уйти, получив несколько снарядов.

Силы турок на бумаге исчислялись в полтора миллиона бойцов, которых не позволяла, однако, выставлять сразу (а лишь очередями) сильно потрепанная в Балканских войнах материальная часть. Германия, чем могла, старалась подпереть Турцию: деньгами, судами, инструкторами, боевым материалом и полководцами, потому что даровитый в военном деле турецкий народ был давно доведен до жалкого состояния государственным режимом и нуждался положительно во всем...

Была объявлена священная война, найдено родство Вильгельма с Магометом, поднята против нас курдистанская многочисленная (до 80 т. ) и хищная тамошняя конница «гамидие»...

События не застали нас врасплох, разве только в виде набега турецких судов. На сухопутье мы были готовы, давно видя, как турецкие приготовления клонятся к неминуемому разрыву. Мы охватили своим развертыванием турецкую армию на ее передовом малоазийском театре: топя ее каботаж у малоазийско-черноморских берегов, развернувшись по Чороху, впереди Карса, против Ванского района, и вытеснив турок из урмийского района Персии.

Через три дня после налета турецких судов на наши берега, кавказские войска двинулись на сухопутье на турок на всем раздолье нашей границы с ними: на Эрзерум по трем дорогам, форсируя первые переходы (в 30 часов 80 верст), чтобы спутать, смять турецкие приготовления и произвести моральное впечатление на противника, на окрестную страну. Были заняты Баязет, Диадин, Каракилисса, проход Карадербентский, с. Хоросан, пост Ардост и Ид. Турки в смятении всюду уступали нам. После горячего боя 24-го октября мы взяли сильную позицию – кеприкейскую, преддверие Эрзерума.

Но силы, скопленные турками у Эрзерума, были велики, – мы их разведали своей усиленной разведкой; и, когда турки перешли в наступление от моря до Эрзерума и стали производить бешеные атаки против наших позиций, пришло время нам временно отступить к своим позициям, жестоко колотя подвертывавшиеся турецкая части (половина 88-го полка). Однако, мы неделю держались у Кеприкея, показывая свою европейскую мощь против превосходных сил противника. Турки было обрадовались, ринулись нас преследовать, но жестоко были опрокинуты у Юзверана, где мы приостановились, эксплуатируя их задор. Они через три дня снова здесь бросились на нас, но мы их разбили наголову (10-го ноября), захватив много пленных, оружия, снаряжения, ящиков... На левом фланге, заняв всепроходы через хребет Алла-Даг, мы уже заглядывали в Ванский район, где формировались массы курдских конных полчищ. Мы также успели заслонить от турецкого вторжения ближайшую с. -з. Персию, где была наша вспомогательная база, и где наши интересы всегда так велики. Это было достигнуто взятием с боем нами Ханесурского перевала и отбитием турецких попыток прорваться (27-го октября). Та же участь постигла их попытки 31-го октября и 9-го ноября у Котура. Словом, мы заняли те местности, которые уступило в прошлую войну туркам доброе сердце Императора Александра II, – но старая хлеб-соль забывается.

Особенно ожесточенно лезли турки в Батумский район, где было у них много тайных сочувственников из давно омусульманенных грузинских горцев (аджарцев, шавшетцев и лазов), но в этот раз мы их отбили и здесь. Флот наш возился с уничтожением каботажа турок вдоль прибрежья Малой Азии, служившего могучим средством снабжения их эрзерумской армии через Трапезунд. Суда флота помогали и на сухопутье своим огнем против турок, оборонявших прибрежную дорогу из Батума в Трапезунд.

Наш флот, вслед за погоней за турецкими крейсерами, скрывшимися в Босфоре, принялся рушить турецкие опорные пункты на берегу; так, был разрушен Сангулдак, вывозной порт Ираклийских угольных копий, начато потопление каботажных судов. Трапезунд-порт и Хопа-пост были бомбардированы 4-го ноября. А 5-го ноября произошел бой нашей дивизии линейных кораблей с крейсером «Гебеном» у Херсонсса, в котором через четверть часа огня противник ушел, как более быстроходный. С обеих сторон были потери в людях. Государь благодарил черноморский флот. «Гебен» пошел серьезно чиниться.

Турки должны были сражаться и с нашими союзниками. Англичане 23-го октября начали против них свои боевые операции в Месопотамии и Аравии, заняв все важнейшие пункты турецкого берега Персидского залива англо-индийскими войсками и двинувшись вскоре вверх по Шат-эль-Арабу. Исходный пункт германской «Багдадской» дороги навеки перешел в руки Англии, с занятием ими Бассоры 10-го ноября. На Египет же стали наступать сами турки, рассчитывая на волнения там. Но ошиблись, – туземно-британские силы дали им поучительный отпор. Первая стычка произошла на Синайском полуострове. Выяснилось также движение триполитанских фанатиков сенусси в пользу турок, если бы успехи турок обнаружились со стороны Суэца. Но, как известно, турки разбились о Суэц.

С началом турецкого участия в Великой войне – началась и зимняя задержка в активности союзников анти-немцев в Европе, решивших использовать зимнее время, мало удобное для широких операций крупными массами, на пополнение снарядов, ружей, орудий, обученных солдат и офицеров, на расход коих предыдущие столкновения установили новый, более правильный взгляд и потребовали запаса больших ресурсов и в бойцах и в боевых материалах. На хорошую подготовку новых бойцов, новобранцев следующих двух-трех годов, было нужно 2-4 месяца, т. е. все зимнее время. Союзники решили это время проволочить в позиционной борьбе, сильно невыгодной немцам, затяжка войны для которых вела голод, ропот в страну всяческие нехватки... т. е. брала их измором. Со своей стороны, германцы, тоже ожегшиеся на широких операциях к Парижу, решили перейти к изводу противников на второстепенных операционных направлениях, широко поощряя задирчивость австрийской и турецкой армий и не отказывая и себе в крупных участковых выступлениях. Их задача была занять все пути союзников в стороне от прямых дорог на Берлин от Варшавы и Парижа. И им многое удалось за зиму, но окупило ли это их расчеты и потери – покажет только ближайшее будущее.

Долго германцы старались охватить левый французский фланг, отгородить его от моря и ударами в центр правого их крыла опрокинуть последнее. Но эго не только им не удалось, но сами они были охвачены от моря – и их правый фланг был оттеснен назад и загнан, загнут в Бельгию. Первоначально бюллетень от 11-го ноября провозгласил крушение этих неудач, по мнению союзных армий. Но правое крыло германцев осталось с тех пор скопищем главных их сил, – только они принялись за прочное укрепление на всем фронте, окутали себя тучей проволочных сетей, настроили глубоких окопов, версты подступов, города землянок-блиндажей, чтобы иметь возможность слабыми силами удерживать более сильные и свободно перебрасывать остальные с участка на участок, с фронта на фронт, – чем вскоре и занялись, проведя за этим зиму и образовав в центре страны массивный стратегический резерв к весне.

С момента отхода немцев от Парижа и постепенного их оборонительного расположения в Бельгии и на рубеже Франции – операции их с союзниками нашими приняли характер позиционный, означавший, что союзники решили зимовать пассивно, собирая и усиливая свои силы и средства. Конечно, это было сделано с ведома России, которая, видимо, не желала до весны предпринимать широких операций против немцев в одиночку. Впрочем, очевидно, в нашем плане была оговорка, на тот случай, если бы зима, не пугающая северных жителей континентальных русских равнин, предоставила нам хороший случай вторжения в Германию, вместе с метелями и северными ветрами... Эта условность в нашем плане, вероятно, ставшая известной германской разведке, как вытекает из закордонной прессы, побудила германцев заняться отвлечением нас от таких опасных идей и предприятий частными, но достаточно крупными выступлениями. К последним они приступили с глубокой осени и продолжают их и сейчас весной. Возня за Вислой, прозванная Великой польской битвой, выступление Турции, операции против Галиции и налеты в Восточной Пруссии – вот эти мероприятия против нас в зимнее время года.

К первому ноября мы достаточно потеснили противников: в Восточной Пруссии вошли на ее землю по всему обводу, пограничному с нами. За Вислой оттеснили противника на линию калишско-ченстоховских позиций, а в Галиции – к Кракову и за Карпаты. В тот же момент обнаружился германский маневр в виде наступления нам в правый фланг между Вартой и Вислой – и приготовление к наступлению оправившихся австрийцев от Кракова по обоим берегам Вислы.

Мы сразу наметили Бзуру рубежом, о который могло расшибиться новое германское выступление, явившееся производной их богатой сети жел. дор. Но для укрепления ее, для отхода спокойно на меньший фронт наших сил, запальчиво преследовавших врага (отбитого от Варшавы–Ивангорода), на линию Калиш–Ченстохов, мы сами перешли во встречное наступление нашими резервами, шедшими уступом за правым нашим завислинским флангом, усиливая их подвозом новых войск. И 5-го ноября уже происходили встречные сражения, которыми прикрывали свои работы на Бзуре... Силы германцев, смело взятые с западного фронта, явно превосходили здесь наши в иные моменты этой драмы... К тому же нам повезло против австрийцев, которых мы 13-15-го ноября не раз опрокидывали, захватывая тысячи пленных (на фронте Прошевице– Виснич, 13-го числа, 30 орудий, 20 пулеметов, 7 тыс. пленных), оттеснили за Краков и приступили к его обложению. Карпатские проходы, Буковина – очищались австрийцами, и наша угроза Венгрии росла. Мы продолжали теснить и правый фланг завислинского врага к Ченстохову, временами заставляя его бежать (4-го ноября у Влодовицы), всего взяв с австрийцев за первую половину этого месяца (1-15. XI) полсотни тысяч пленных при шестистах офицерах... Но германцы с редким упорством стремились сломить нас впереди Бзуры и Равки, делая прорыв между нашими группами армий и корпусов, ловичской и лодзинской. Но, почти прорвавшись, они сами попали в тиски и едва избегли полного и прочного окружения, из которого им удалось-таки вырваться, и к 13-му ноября, после трех дней отчаяннейшего положения, они отошли здесь к Стрыкову. Чего стоило им это наступление... особенно после его неудачи? Кроме всего прочего, это побудило их увеличить в полтора раза свои силы между Вартой и Вислой (добавок в 5 корпусов, к 15 прежним), начав их высаживать с 12-го ноября... И еще десять дней они бросались на наши позиции с надеждой прорваться к Варшаве, а затем они, перебросив часть сил за Вислу, пытались достать Варшаву со стороны Нарева...

Ноябрь был и в колониальной борьбе шумлив: в его начале подавлено бурское восстание в Южной Африке, подогретое немцами; в Камеруне занят г. Буэа, как его столица; шла эвакуация взятого японцами Цзиндао, которое с 16-го ноября получило японские наименования. Германские подводные лодки рассыпались по всему морю, омывающему Британию, для вреда ее торговле…

Но центром войны были все еще события на нашем передовом театре, особенно на завислинской его части.

Результатами борьбы впереди Бзуры и обоюдных прорывов и попыток окружения явилось наше желание стать на более узком фронте за Вислой и на более солидных позициях по pp. Бзуре, Равке, Пилице и Ниде. Это и сделано с 23-го ноября, когда, очистив без боя Лодзь, мы отошли на эти подготовленные места. Против нас вырисовалось два нажина: от Торна по Висле, окончившейся вничью, и на войска наши, выдвинутые к Кракову... В конце месяца немцы предприняли колоссальное усилие против нашего правого крыла у Вислы, но ничего не достигли. Только от Кракова мы, действительно, отошли для спрямления нашего фронта. За Вислой наш левый фланг поместился на р. Ниде, а к югу от нее – на Дунайце с 28-го числа, после отхода с боями (22-го ноября в долине р. Лососны). Перемышль, осажденный нами, волновался при ожидании шедшего на его выручку наступления австрийцев и 5-го декабря старался помочь тому своей вылазкой, нами разбитой. Это была одна из средних вылазок, начавшихся с конца ноября.

Видя наш отход на сокращенный фронт, уход на 75 верст от Кракова, противники наши весьма осмелели и решили гнать нас дальше своими атаками. Австрийцы храбро двинулись через Ниду на Кельцы и потерпели поражение в бою у Пржедборжа их атаки нами опрокинуты и нами взяты пленные, трофеи. В другом месте (район Пинчева, Скавроно) мы их прижали к Ниде с таким же результатом. Они отошли и не выступали после неудач на Ниде и Дунайце со столь широкими задачами. А 9-12-го декабря мы отняли у них позиции на обоих берегах Ниды. Потеснили мы их и в дуклинских проходах от Перемышля, взяли много пленных (15 тыс. ). В то же время 6-9-го декабря последовал ряд германских яростных атак, желавших пробиться к Варшаве с помощью вновь навезенных сильных подкреплений и осадной артиллерии до 11-дюймового калибра включительно. Огромные усилия их масс в густейших строях форсировать Бзуру и Равку разбились о нашу грудь с неимоверными потерями... Это были эпические бои. Это были опыты химерической густой немецкой неотактики, торжественно не выдержавшие публичного испытания на глазах всего света... Лопнуло и наступление по обоим берегам Пилицы к 15-му декабря, когда мы не только отбились, но сами взяли редут в Иновлодзе...

И в Балтийском море превосходство сил немцев не дало им успеха, – наши действия отбили у них охоту давить на Финский залив после гибели их крейсера «Фридрих-Карл»...

С конца ноября на западном фронте начинает оживляться позиционная борьба нашими друзьями с целью помочь нам задержкой возможно больших сил там от перевоза на восток. И одно время это оживление походило на начало перехода союзников в общее массовое наступление. Они начали тревожить у моря оконечность германского фланга, позвав на помощь и флотский огонь (Нью-Порт), что было в разгаре в начале декабря. Это привело, вообще, к постепенному оттеснение и загибу назад правого германского крыла, с его мечтами о Париже и о береге Ламанша, для всяких козней (подводных и воздушных) против Англии. И, в бессильной злобе, германцы пробуют продвинуть к британскому побережью подводные лодки (в Дувр и залив Форт, 26-го ноября) и свои крейсеры-дредноуты (3-го декабря). В ответ раззадоренная английская спортивность организует набег судов и летчиков с их бомбами на Кугсгафен (12-го декабря), против которого не посмело выступить со своей атакой ни одно надводное германское судно. Английский набег – шедевр по замыслу и исполнению, особенно на фоне неуклюжести предыдущих германских выступлений против берегов Англии...

В те же суровые зимние месяцы привлекали общее внимание наши операции на Кавказе, где мы широко было распространились в Ванском бассейне, колотили там всюду подставлявшиеся турецкие отряды, охватывали с юга эрзерумский район. Это заставило турок спешно усиливать свою эрзерумскую армию, что и было ими сделано к началу декабря. Однако, этому усилению страшно мешали действия русского флота в Черном море, рушившего турецкий каботаж. Последний всегда давал быстрейший, кратчайший и дешевейший способ для всяческих подвозов к эрзерумской армии. Говорят, это отсрочило на месяц турецкое наступление. С началом декабря турки обрушились на закавказский наш фронт и, надо отдать справедливость, создали нам столь же опасное положение, сколько и дали возможность блестяще его разыграть. Они вторглись в Ванский район и даже в нашу часть Персии, они продвинулись значительно по дороге на Карс, они заняли Ардаган и наводнили Чорохский наш край (Шавшетию с Арданучем и Ливану с Артвином). Мы мудро, бросая все второстепенные направления, собрали все на главную дорогу и разгромили блестящие силы главной массы турок. Но последнее случилось не так скоро: турки значительно погостили у нас, а на приморском участке даже зимовали... Эта блестящая операция по ликвидации турецкого нашествия стоит отдельного очерка в следующем выпуске.

Великая война на море.

Оценка событий от выступления Турции.

Статья кап. -лейтенанта Владимира Энгельмана.

Со вступлением Турции в число воюющих держав, т. е. всередине октября, громадный театр морской войны, занимавший все океаны и почти все моря мира, увеличился на относительно незначительное пространство по сравнению с теми водными площадями, на которых велись военные действия с начала войны. Участие в войне Турции заставило начать военные действия на ряде внутренних морей, имеющих большое значение для нас и наших союзников, как важные стратегические и торговые пути. К таким морям надо отнести Черное, Красное и восточную часть Средиземного моря. Затем, в виду необходимости начать военные действия против крайнего левого фланга Турции, опирающегося на Персидский залив, пришлось включить в район военных действий и эту часть Индийского океана.

Выступление Турции застало морские силы Англии и Франции занятыми на всех океанах, и ни в одном из них не были в это время ликвидированы хотя незначительные, но привлекавшие морские силы союзников, выступления Германии. Например, в Северном море английский «Grand –Fleet» и французская эскадра Ламанша были заняты, с одной стороны, наблюдением за германским флотом, который хотя и не подавал признаков жизни в своих укрепленных портах, но, в виду энергичного наступления германских сухопутных войск к побережью Бельгии и северной Франции, следовало ожидать каждую минуту появления этого флота для поддержки правого фланга своей армии.

В Средиземном мopе французскому флоту пришлось сторожить австрийский в Адриатическом море и, кроме того, надо было конвоировать транспорты с войсками, перевозимыми из Индии и Австралии, при чем для этого понадобилось выделить значительные силы, так как Индийский океан не был еще очищен от германских крейсеров. Затем, в Тихом океане держалось еще Цзиндао, и, наконец, во всех океанах операции по поимке германских крейсеров были в полном разгаре.

Поэтому выступление Турции произошло в тот момент, когда положение ни на одном из театров морской войны не было окончательно выяснено, и нельзя не признать, что оно было сделано вполне своевременно для поддержки Германии и Австрии, и у Берлина были все данные для того, чтобы выпустить на арену борьбы народов своего нового союзника. Но действительность показала, что выступление Турции не изменило хода событий, и хотя и расширило театр войны, но не могло существенно затруднить развернувшиеся в громадном масштабе операции сил держав тройственного согласия.

Для того, чтобы охарактеризовать события на море за период от выступления Турции до настоящего времени, т. е. почти за полгода, надо сделать несколько частных характеристик военных действий, отдельно по различным театрам морской войны.

Балтийское море. О военных событиях на этом море можно судить только по нашим официальным, редким и отрывочным, сведениям и по правительственному сообщению о деятельности нашего балтийского флота, опубликованному 17-го марта. Благодаря этому, действия на этом море нельзя оценить должным образом, и можно базироваться только на тот факт, что во много раз более сильный, чем наш, германский флот не предпринял за все время войны какой-либо энергичной и крупной морской операции и ограничивался только редкими и нерешительными выступлениями, кончавшимися всегда неудачно для него.

Несомненно, наш противник имел веские причины для того, чтобы, имея полную возможность взять в свои руки инициативу ведения войны на этом море и превосходно стратегически подготовленный театр войны у своих берегов, он не решился на нанесение решительного удара в том районе, где, казалось, для него был более всего обеспечен успех. Причина эта состояла в деятельности нашего немногочисленного флота, сумевшего доказать врагу свою боеспособность и высокую подготовку для ведения войны на море, сокрушить которые нельзя было, не сосредоточив на Балтийском море все свои наличные силы.

Вот почему неприятелю пришлось ограничиться редкими выступлениями против незащищенных пунктов нашего побережья и систематически уклоняться от боя с нашими судами несмотря на свое превосходство в силе, дававшее надежды хотя бы на тактический успех. Поэтому все действия в Балтийском море привели нас к крупному стратегическому успеху, так как наш флот вполне справился с задачей охраны крайнего правого фланга боевой линии, протянувшейся от Балтийского моря до границ Румынии, а наш противник потерпел серьезную стратегическую неудачу, не сумев использовать Балтийское море для отвлечения наших сил с определившегося с начала войны восточного боевого фронта Великой войны.

Черное море. В виду слабости турецкого флота, от него нельзя было ожидать выступления в Средиземном море, где всегда могли быть быстро ликвидированы операции единственных боеспособных турецких судов, в виде «Гебена», «Бреслау», «Гамидие» и «Меджидие», и было ясно, что вся тяжесть борьбы с турецкими флотом ляжет на наш черноморский флот. Рассматривая военные действия на Черном море, трудно пока сказать, существовал ли у турок, или, верней, у их руководителей – немцев, определенный план операции на этом море, или все выступления их флота производились экспромтом, под впечатлением деятельности нашего флота. Пока можно несомненно сказать, что определенный план действий турецких судов существовал только на первый момент войны, т. е. на день нападения на Одессу, Севастополь, Феодосию и Новороссийск 16-го октября. После этого, когда турки могли убедиться, что наш флот отнюдь не склонен заняться парализованием продолжения подобных выступлений турецких судов, следовало ожидать от них более здравой стратегии и надлежащей оценки намерений нашего флота. Но, впадая в свойственную немцам во время этой войны ошибку, – которая выражается в том, что они рассчитывают на благоприятное стечение обстоятельств для себя и неблагоприятное для противника, – турки упорно продолжали надеяться, что им удастся отвлечь наш флот от анатолийского побережья редкими выступлениями своих крейсеров против некоторых наших портов. Только иногда турки обнаруживали стремление, вместо операции своих судов у наших берегов, использовать эти суда для конвоирования своих транспортов, но это им не удавалось по той простой причине, что мы обладали, во всех случаях встречи с неприятелем, превосходством в силе – и турецким конвоирам приходилось спасаться бегством, пользуясь своим превосходством в ходе, бросая на произвол судьбы охраняемые ими суда. Наконец, после долгого, вынужденного необходимостью починить свои пострадавшие от наших снарядов и мин суда, турки предприняли свой шаблонный набег к нашим берегам 21-го марта, и здесь получили вполне заслуженный урок, доказавший им, даст Бог – в последний раз, что стратегия требует не авантюр, не операций, рассчитанных на ошибки противника, а планомерных, основанных на принципах военно-морской науки выступлений.

Что же касается деятельности нашего флота, то даже на основании того, что мы знаем из официальных и пропущенных цензурой частных сведений о его деятельности, следует отметить, что в продолжение полугода этот флот развивал свои операции сообразно с обстановкой военных действий и в зависимости от наличия своих сил, никогда не отвлекался в сторону выполнения второстепенных задач, а, наоборот, делал только то, что вызывалось необходимостью при развитии наших операций против турок.

Как теперь выяснилось, с начала войны с Турцией было необходимо парализовать деятельность турецких сухопутных сил, сосредоточенных около нашей закавказской границы. Как наши, так и турецкие силы опирались своими флангами в Черное море, почему было крайне необходимо содействие флота при военных действиях на правом фланге наших войск. Затем тыл неприятельской армии базировался на Черное море, как единственный удобный путь сообщения с Константннополем, – и наш флот деятельно занялся уничтожением возможности сношения тыла армии с питающей его базой. В настоящее время наш флот может перейти к другим операциям, которые входят в программу совместных действий нас и союзников против Турции, – и мы видим, что он появляется у Босфора, где и кладет начало серьезным операциям против укреплений этого пролива. Попутно с выполнением этих двух основных операций, возложенных на черноморский флот, он разрушает все сооружения стратегического характера по берегу этого моря (Сангулдак, Трапезунд) и наносит постепенно серьезные повреждения неприятельским судам, затрудняя им вход в Черное море минными заграждениями.

Таким образом, наш флот осуществил идею полного господства на Черном море и методично выполняет возложенные на него задачи, отнюдь не обращая внимания на редкие выступления турецких судов, так как наши моряки теперь отлично знают своего противника и, несомненно, уверены в том, что часы его сочтены, несмотря на проявляемую им энергию, с которой он несколько подлечивает свои немногочисленные корабли для продолжения их сомнительных и в стратегическом смысле совершенно бесполезных «подвигов».

Северное море. Это море надо считать главным театром войны, так как здесь должна решиться судьба главных морских сил Германии. Как бы ни развивались события на всех остальных морях, все-таки война на море закончится вместе с поражением германского флота. И как на сухом пути война окончится в Берлине, так и на море исход войны будет зависеть от событий, которые произойдут на Северном море. Между тем, до настоящего времени здесь более всего имеет место ряд второстепенных операций, и нельзя определить, когда события развернутся на этом море в масштабе, подходящем для главных сил английского и германского флотов.

Германский штаб с начала войны отказался от какой-либо активной деятельности своего линейного флота. Упорно, в продолжение многих лет, создававшие сильный наступательный флот и признававшие только молниеносные удары главным силам врага, немцы совершенно неожиданно отказались взять в свои руки инициативу действий на море и использовали свой превосходно подготовленный театр войны на Северном море не как базу для широкого развитая наступательных операций против английского флота, а как крепость, за которой может прятаться, находящийся в полном бездействии, линейный флот. Обрекая, таким образом, свои главные силы на стратегическую смерть, немцы пытаются ослабить силы врага всевозможными второстепенными способами войны, из которых одни, как разбрасывание мин и операции подводных лодок против военных судов противника, имеют целью подровнять численность английского флота до уровня сил германского, а другие, как бомбардировка незащищенных городов, воздушные набеги на территорию Англии и, наконец, операции подводных лодок против коммерческих судов должны действовать на психику врага и убедить его в бесполезности борьбы с Германией.

Разумеется, опыт войны показал, что подобная германская, невиданная еще, стратегия привела к весьма жалким результатам и доказала, что, ведя войну таким образом, можно в продолжение более или менее долгого времени постепенно свести свои средства для подобных выступлений против Англии к нулю, не коснувшись главных сил ее флота и не только не устрашив ее, а развив в ней желание поскорей покончить со своим врагом.

Как видно из деятельности германских судов в продолжение трех месяцев 1915-го года, немцы уже отказались от первой категории своих выступлений против английского военного флота, т. е. отказались от мысли обессилить его посредством подводных лодок и мин, что все-таки имело кое-какой смысл, как военная операция, и всецело обратили всю свою энергию на пресловутую «блокаду» английских берегов, жалкие результаты которой всем известны, и в данное время трудно определить, когда немцы сознают всю бесполезность этого нового способа ведения войны и придумают еще что-нибудь другое, вероятно, еще более эфемерное и не имеющее ничего общего со стратегией, средство для ведения войны.

Что же касается деятельности английского флота в Северном море, то она всецело зависит от обстановки на этом театре войны, создавшейся благодаря бездействию германского линейного флота. До сих пор английский флот не может приступить к выполнению основной задачи морской стратегии, т. е. к уничтожению главных сил неприятеля, по той простой причине, что ему надо «ловить крысу в ее норе», как выразился морской министр лорд Черчилль, и, значит, надо предпринять операции против германского укрепленного района, находящегося в так называемом «мокром треугольнике», ограничиваемом Вильгельмсгафеном, островом Гельголандом и выходом из Кильского канала. А эта операция принадлежит к роду совместных действий армии и флота, что предпринять сейчас нельзя, в виду не имения свободных сухопутных сил и наличия еще неразбитой германской армии на главных боевых фронтах войны. Поэтому английскому «Grand-Fleet» приходится бдительно следить за германским флотом и быть готовым разбить его при первом появлении его в море.

Кроме этой, в высшей степени утомительной и требующей громадного напряжения сил, службы, английскому флоту приходится как на Северном море, так и в Ламанше и на Ирландском море, во-первых, парализовать редкие попытки германских крейсеров напасть на побережье Англии, во-вторых, охранять подходы к своим портам от нападения германских подводных лодок и, в-третьих, обеспечить безопасную перевозку своей армии на континент. Как видно за истекшие восемь месяцев войны, английский флот вполне удачно справляется с выполнением этих задач, и немецкие редкие выступления терпят одну неудачу за другой.

Но этим не исчерпывается деятельность английского флота в этом море. Движение немецких войск к берегу моря, особенно интенсивно развившееся в октябре и ноябрь, и необходимость остановить эти попытки укрепиться в ближайшем соседстве с побережьем Англии заставили поддержать со стороны моря контратаки французских и бельгийских войск. Эту поддержку оказала с большим успехом часть английского флота и продолжает до сих пор держать бельгийское побережье под самым бдительным надзором, находясь в полной готовности оказать необходимое содействие союзным войскам при их наступлении вдоль этого побережья.

Таким образом, деятельность английского флота как в этом море, так и на путях, служащих средством сообщения Англии с континентом, можно охарактеризовать как ряд весьма разумно выполняемых операций, создающих для Германии полную невозможность изменить создавшееся на море положение вещей и являющихся подготовительными для будущей грандиозной операции, уничтожение тем или другим способом главных сил германского флота. Кроме того, нельзя не отметить и последовательную подготовку англичанами решительных морских операций на этом море, которая состоит в беспрерывной разведке сил неприятеля и состоянии обороны его берегов, при чем эта деятельность английских судов проходит при соблюдении самой строгой тайны, и пока нам известны только такие операции, которые кончались боем, например, бой у Гельголанда 15-го августа, у Куксгафена 12-го октября, потопление английскими подводными лодками германских судов, и друг. Также здесь необходимо отметить способность англичан быстро организовывать необходимые для любой операции силы и разумное использование судов самых разнообразных типов для разных целей войны. Понятно, что это возможно только при обладании таким многочисленным флотом, какой имеется у Англии.

Затем на этом театре войны действует совместно с английским флотом и незначительная часть французского флота, состоящая, насколько это известно, из 6-ти броненосных крейсеров, флотилии миноносцев и подводных лодок, деятельность которых тесно связана с операциями своих союзников.

В течение полувека готовилась Европа к тон великой войне, которая разыгралась теперь на полях Европы и которой суждено изменить географическую карту и судьбы народов. Все было мобилизовано для достойной подготовки к этому кровавому спору. Наука и техника принесли свою дань жестокому богу войны, и, как давно уже отмечали такие историки чистой науки, как Селли и Лобстер, это стремление ученых удовлетворять потребностям военного дела, ежегодно отвлекало от строго научных работ, быть может, наиболее выдающихся ученых и изобретателей.

Если ознакомиться подробно с положением военной промышленности в культурных государствах, то, как неоднократно доказывали политико-экономы, наиболее усовершенствованные, дорого стоящие и оборудованные почти математическими приборами заводы и фабрики предназначены исключительно для изготовления военного и боевого материала, при чем от общей промышленности, сверх того, отнималась еще значительная часть фабрик и заводов и механической энергии, целиком уходивших на вспомогательные для военного дела производства. Неудивительно поэтому, что великая война 1914-1915 гг. застала европейские государства во всеоружии боевой подготовки.

Почва Европы, морская поверхность и глубины моря, безграничный воздушный океан во время этого гигантского спора представляют для культурного человечества одинаково удобную арену для кровопролитнейших боевых столкновений. То, что вчера казалось еще первыми попытками, дерзкими, но еще зачаточными опытами, как воздухоплавание и подводные переходы, сегодня сделалось уже той реальной силой, которая во многих случаях решала участь сражений и давала перевес то одной, то другой из воюющих сторон.

Кто из нас не помнит того волнения, которое всего лишь три-четыре года тому назад испытывали мы при виде подымающихся с поверхности земли полотняных птиц, на которых находились ежеминутно рискующие своею жизнью отважные люди? Кто из нас не помнит тех затруднений, которые встречали летчики при незначительных перелетах между отдельными городами? Реки, случайные воздушный течения, болота и леса являлись для воздушных судов опасными и подчас непреодолимыми препятствиями. В настоящее же время целые сотни воздушных судов разных типов и сотни военных летчиков реют над полями сражений, производят смелые разведки и сеют смерть, нападая на большие военные части, вооруженные орудиями траншеи и броненосцы. Быть может, из всей этой огромной стаи воздушных кораблей, одна сотая процента подверглась тем катастрофам, которые так обычны для воздухоплавателей мирного времени. В настоящее время аэропланы и дирижабли гибнут только во время боя, разбитые или взорванные снарядами артиллерии.

Гигантская же война, разыгравшаяся в Европе и нашедшая кровавый отклик у восточных берегов Азии и у американского побережья, при чем орудия воюющих эскадр гремели даже в водах, близких к мысу Горн, потребовала от человечества XX столетия новых жертв и новых умственных и физических усилий. Государства немедленно предъявили требования на определенные умственные ценности, и эти ценности немедленно были предложены и выработаны учеными и техниками воюющих держав.

Во время франко-прусской войны апостол чистой науки, мировой ученый, академик Марсель Бертело, обратился с воззванием к ученым Франции, убеждая их покинуть мирные занятия и помочь отечеству отразить врага. Знаменитый ученый дал первый пример. Он превратил свою лабораторию в таинственное место, где в подвалах «College de France» изобретались новые взрывчатые вещества, угрожавшие смертью, прежде всего, самим же изобретателям. Франция, вследствие почина Бертело, в течение последнего полустолетия шла впереди других государств в вопросе изобретения взрывчатых веществ. Неудивительно поэтому, что и теперь, когда настала нужда в напряжении всех сил для отражения тевтонского врага, наследники идеологии великого французского ученого пошли по его следам. Мы видим во всех химических лабораториях французских университетов и высших технических школ усиленную деятельность таких знатоков «химии взрыва», как Тюрпен, Жоли, Матиньон, Грегуар, де Болиньи и др. И, действительно, Франция, как сознаются и сами германцы, одерживает верх над артиллерией германской армии. Объясняется это не только превосходством конструкции полевой и тяжелой артиллерии, но и превосходными качествами взрывчатых веществ. Французские снаряды, начиненные различными новыми веществами, с «тюрпенитом» во главе, производят необычайное разрушение. Кроме непосредственных метательных и бризантных свойств, новые взрывчатые вещества обладают целым рядом вновь приданных им французскими изобретателями и учеными качеств.

Существуют снаряды, которые при взрыве дают необычайно яркие вспышки, позволяющие направлять по ним огонь находящихся в районе действий батарей, которые до того не имели еще определенного района обстрела. Некоторые вещества, взрываясь, производят густой черный дым, который долго не опадает и стелется по земле, позволяя за этой непроницаемой завесой производить быстрые передвижения войск и перемещения артиллерии. В настоящее время с успехом действуют особые мины, изготовляемые французами, при чем мины эти в качестве взрывчатого вещества снаряжены жидким воздухом и жидкой углекислотой, дающими необычайный по результатам эффект. Некоторые из снарядов, особенно так называемые «ручные бомбы», также снаряжены жидким воздухом, при чем последний при помощи особого состава мгновенно превращается из жидкости в газ. При этом один объем жидкости мгновенно превращается в 480. 000 таких же газообразных объемов, производящих, конечно, невообразимо сильное разрушение. Изобретательность французов в области «химии взрыва», по-видимому, не имеет границ. В настоящее время, как сообщают французские газеты, особые заводы, расположенные вблизи фронта, изготовляют ручные бомбы такого незначительного размера, что солдаты могут без труда носить их в карманах; разрушительная сила этих бомб равняется силе 4-дюймовых артиллерийских снарядов.

Английские изобретатели могут смело гордиться своими световыми ракетами с парашютами, которые наносят сильный вред германцам, так как, при обычае последних производить атаки в ночное время, освещение местности не прожекторами, которые могут быть уничтожены артиллерийским огнем, а сверху при помощи светящихся ракет, позволяет англичанам и их союзникам открывать по противнику убийственный огонь, который наносит им тяжелые потери.

Англичанам же принадлежит новое устройство боевых прожекторов, которые напоминают собою перископ, так как главная дающая свет часть и отражательные зеркала и стекла находятся в земле, а ослепительно яркий сноп света, при помощи трехгранных призм, вырывается непосредственно из какой-либо совершенно незаметной амбразуры.

В саперном искусстве в настоящее время достигнуты также громадные успехи. В этом отношении на первом плане должны быть поставлены паровые, бензинные и электрические плуги, которые с необычайной быстротою и в одно и то же время вырывают глубокие траншеи и со стороны неприятеля насыпают высокий вал. Большим нововведением в вопросе проведения подземных галерей и сап являются весьма портативные и обладающее большою силою перфораторы, которые позволяют не только пробиваться в замерзшей земле, но и успешно проходить через каменистые участки. Бельгийцы и англичане при проведении подземных галерей пользуются также силою взрыва, но так как проведение подземной галереи под противника должно происходить в глубокой тайне, то для этой цели придумали особые глушители взрывов, которые делают эту часть работ совершенно беззвучной, давая таким образом в руки союзников новое могущественное средство для подземной борьбы. Этим и объясняется, как гласит официальный бюллетень бельгийской армии, что на десять взорвавшихся союзных мин германцы отвечают лишь одним взрывом. Строительная техника дала для проведения галерей и сап весьма важное нововведение. Это – раздвижные, легкие, но весьма прочные крепления, которые позволяют делать галереи гораздо более вместительными, что отражается в благоприятном смысле и на эффекте их деятельности при взрыве головной части.

Автомобильная техника дала воюющим весьма сильные машины, прикрытые непроницаемой для ружейных пуль и орудий мелких снарядов броней, устроенной с таким расчетом, что снаряды должны по ней скользить. Резервуары с бензином защищены особой плитой из ванадиевой стали, почти совершенно не досягаемой для любых снарядов. Кроме того, во избежание несчастий при обстреле бронированные автомобилей, на западном фронте применяется особый бензин «каллеро», который лишен возможности воспламеняться при непосредственном прикосновении с огнем. Вспышке он подвергнут лишь в нагретом состоянии, т. е. при условии, существующем уже внутри мотора.

Воздухоплавательные конструкторы спроектировали весьма легкие бронированные лодки для воздушных судов, в значительной степени защищающие авиаторов от пуль. Однако, самым главным новшеством в военном воздухоплавательном деле была установка на аэропланах орудий и пулеметов. Стрельба должна была бы немедленно вывести из положения устойчивого равновесия летящее судно и вызвать катастрофу. Для этой цели пришлось построить особые лафеты, которые принимали бы на себя всю силу отдачи. Это достигнуто целым рядом техников воздухоплавания, и до сих пор, как показали опыты и длительная практика войны, орудийный огонь, ведущийся с аэропланов, не служил причиной хотя бы одного из несчастных случаев.

В области подводного плавания особенное внимание обращает на себя приспособление для быстрого погружения подводных лодок и новые системы перископов, позволяющие следить за противником на весьма дальнем расстоянии. Изобретение это, а также усовершенствование в области двигателей, находящихся внутри подводных лодок, позволяют последним нести на войне ту службу, о которой никто до настоящей войны даже не мечтал, не считая, конечно, признаваемой фантастической идеи Жюля Верна, воплощенной в его «Наутилусе». В настоящее время мы знаем, что подводные лодки совершают дальше переходы и являются весьма опасными крейсерами, обладающими весьма важным свойством скрываться от неприятеля под водой и совершать на него неожиданные нападения.

Этого краткого очерка достаточно для того, чтобы понять, как велико значение науки и техники в области военного дела, которое подвергнуто в настоящее время важному и тяжелому испытанию. От успеха этого испытания зависит судьба войны и народов, изнемогающих под тяжестью вооружений, насильно возлагаемых на них не знающим пределов германским милитаризмом.

Многие идеологи науки давно уже говорят, что состояние человеческого знания в полной мере обеспечивает благосостояние культурного человечества, так как наука может доставить человечеству кров, пищу и ткани, независимо от климатических и почвенных условий, и что близок тот час, когда человечество будет в состоянии не только мечтать, но с верой и твердой надеждой ждать приближения «золотого века».

Насколько взгляд этот отвечает действительности, трудно утверждать, так как почти совершенно невозможно учесть, тех непредвиденных обстоятельств, зависящих как от самой природы, так и от проявлений человеческой психики, которые могут изменить настоящее течение и развитие научных изысканий и приобретений человеческого ума.

Настоящая война, однако, с очевидной и жестокой ясностью доказывает нам, что наука и техника сделали и сумеют в ближайшем будущем сделать войну еще более кровопролитной и невозможной. Наука и техника превращают каждого из бойцов в машину, сеющую смерть среди тысяч живых и разумных существ. Наука, главным стремлением которой служит всеобщее счастье, принесла на алтарь кровавого бога войны обильные и весьма драгоценные для этого мрачного дела дары.

Это – философский и логический абсурд, и, как таковой, он кратковременен и преходящ.

Главная цель и светлый идеал науки восторжествуют, и день этот будет последним днем того кровавого кошмара, пережитка диких времен, имя которому – война.

Наука – для жизни, а не для смерти!

Наука – для нравственного усовершенствования, а не для кровавых побоищ!

Общество мира и великая война.

Статья председателя Московского Общества мира, кн. Пав. Долгорукова.

Великая европейская война началась в июле, когда нельзя было созвать общего собрания Общества мира. Поэтому первые выступления от имени Общества предприняло его правление.

Во-первых, правление обратилось к министру иностранных дел с просьбой принять меры к освобождению из австрийского плена председателя петроградского отдела Общества мира М. М. Ковалевского – в виду его преклонного возраста и болезненного состояния.

Во-вторых, 15-го августа правление напечатало в газетах краткое воззвание относительно соблюдения «правил войны» воюющими сторонами и решило производить анкету о нарушении этих правил. Как изложено в вышеупомянутом воззвании, «сведения должны сообщаться (Москва, Кривоникольский пер., 8) Обществу мира самими потерпевшими и очевидцами или непосредственно с их слов, но непременно с обозначением имени и адреса очевидца и по возможности с указанием места и времени нарушения «правил войны», к какой бы национальности ни принадлежали виновники нарушения». Материал этот будет разработан правлением Общества после окончания войны, чтобы спокойно и беспристрастно в нем разобраться. В интересах беспристрастия желательно отмечать и случаи гуманного обращения неприятеля с пленными и населением.

Анкетные сведения уже поступают в правление. Теперь, когда члены Общества съехались в Москву и в Москве имеется налицо большое количество раненых – участников боев, правление вновь обращается ко всем членам Общества, а также ко всем лицам, сочувствующим целям анкеты, с просьбой доставлять в правление соответствующей фактический материал.

Война длится уже четвертый месяц, и мы имеем все новые и новые факты вандализма со стороны германской армии, а, с другой стороны, наши враги обвиняют и наших доблестных воинов в нарушении правил войны. По этому поводу следовало поднять голос Обществу мира, призванному к тому своим уставом, и правление Общества приняло следующую резолюцию:

«Общество старается о распространении гуманных воззрений на пленных, раненых, женщин и детей в военное время, а также заботится о сохранении в неприкосновенности памятников религии, древности и произведений искусства» (§ 2-й п. в устава Общества мира).

Ежедневно газеты сообщают о нарушении немцами и австрийцами правил войны и принципов человечности, изложенных в приведенном параграф устава нашего Общества. Пусть будет в некоторых сообщениях доля преувеличения, но и фактических доказательств имеется уже достаточно. В то же время немецкие и австрийские газеты обвиняют и русские войска в изуверствах. Да будет это клеветой! Мы допускаем еще, что на поле брани, в пылу схватки и ожесточения у воюющих сторон неизбежны проявления жестокости, мести и озверения. В том-то и ужас войны, что она способствует притуплению человеческих чувств и вызывает разнузданность низких инстинктов. Трудно «облагородить» такое явление, как смертный бой, мертвую схватку людей. Но бой кончился. Налицо – изувеченные воины, обезоруженные пленные, женщины, дети и все мирное население враждующей стороны с его жилищами, церквами, стариной, библиотеками, музеями. Вот этот-то момент и имеет главным образом в виду приведенный параграф устава Общества мира. Нарушение принципов гуманности, в нем изложенных, - несмываемый позор для культурной нации.

Доблестная русская армия - частица великого русского народа, величие которого должно проявляться не только в победе над врагом, но и в великодушии к побежденному.

Жестокость и месть присущи слабому и трусу. Сильный и храбрый великодушен.

Пусть русский казак страшен и грозен врагу в бою, но пусть слава у иноземцев о грабящем и разрушающем казаке будет столь же правдоподобной, как и рассказы о развесистой клюкве и съедобной свечке.

Акты вандализма допускаются не отдельными немцами, не отдельными воинскими частями, - они систематически чинятся целыми немецкими армиями. Собор в Реймсе, библиотека и ратуша в Лувене разрушены. Что бы почувствовали мы, русские, если бы враг разграбил сокровища Эрмитажа и разрушил до основания древние святыни Кремля? Но даже и тогда бы, при скорби и злобе на врага, не должен русский воин заразиться от него вандализмом и одичанием.

Особенная ответственность в этом отношении лежит на начальниках частей и офицерах, не могущих допускать у вверенных им частей разнузданности и одичания.

Россия со своими союзниками должна окончательно одолеть врага, разжать его бронированный кулак, раздавить гидру милитаризма. Но, побеждая и одолевая врага, другую, не меньшую, победу одержит Россия, если она, борясь за торжество права и правды, победит своего врага и в великодушии, в соблюдении правил войны и в уважении прав мирного населения, к войне не причастного и страдающего от ее ужасов.

Пусть вместе с победой над врагом великой и сильной России перед очами Западной Европы засияет с востока свет!

Общество мира имеет также целью сближение между собой народов (п. 6 устава). Эту цель надлежит иметь в виду даже во время войны: надо помнить, что после войны с неизбежным озлоблением и ожесточением противников наступит мирное сожительство соседних народов.

Мы должны одолеть врага и, как сказано в вышеупомянутой резолюции, сокрушить германский милитаризм. Но в то же время мы должны вспомнить принятую под председательством Вальяна в Париже в 1870 году на народном митинге резолюцию, гласившую, что «вынужденная война будет вестись против германского милитаризма, но отнюдь не против германской народной культуры». И теперь, под влиянием озлобления на врага, некоторые готовы смешать с грязью чуть не всю германскую культуру, давшую Шиллера и Гете, Канта и Гегеля, Бетховена. Германским милитаризмом и прусским юнкерством нанесен действительно страшный ущерб немецкой культуре. Но не выражены ли в германской культуре особенно рельефно недостатки всей нашей современной культуры?

Лев Толстой и другие великие мыслители горячо порицали чрезмерное увлечение материальной и технической стороной современной цивилизации в ущерб религиозно-нравственным началам. В Германии под влиянием милитаризма и прусского юнкерства культ силы и физической расправы способствовал, несомненно, огрубению нравов. Не принесет ли эта «освободительная» война вместе с победой над германским милитаризмом и освобождение самому германскому народу, находящемуся под игом прусского юнкерства? Грубый культ физической силы и расправы способствует развитою в народе низких инстинктов, наглядно проявляющихся при таких народных потрясениях, как война. Культурный и миролюбивый сам по себе в своих низах, германский народ является в данном случае жертвой руководящей группы прусских «юнкеров». Если это воинственное «юнкерство» особенно типично и зловредно в Германии, то вполне ли от него свободны и другие государства Европы?

Будем бороться с немецким милитаризмом, но не будем заглушать при этом в себе человечности по отношению к немецкому народу, давшему человечеству великих мыслителей, художников и ученых, давшему столько и русской культуре. Некогда Голландия была могущественной великой военной державой. Теперь это - мирная, культурная страна с благоденствующим, зажиточным населением. Следует стремиться окончательно сокрушить военную мощь Германии, может быть, урезать ее границы, но в то же время мы не должны бояться благоденствующего, промышленного и культурного германского народа. Будем патриотами, но не будем шовинистами. Хотя психология толпы, громящей германское посольство в Петрограде и немецкие магазины в Москве, и понятна, но не следует разнуздывать ее инстинкты и в некоторых случаях ей уподобляться. Глубоко прискорбна расправа прохожих на улице с говорящими по-немецки (ведь есть же и верные России русские немцы), смешон бойкот немецких блюд в ресторанах. Подобно английскому юмористу, почему бы нам не пропагандировать бойкота изобретенного немецким монахом пороха? К счастью, русские воины и народ русский в общем относятся дружелюбно к раненым и пленным немцам и австрийцам. Повторяем еще раз: месть присуща слабому и трусу.

Итак, и в настоящее тяжелое время, переживаемое Европой, имея в виду будущее мирное время и исповедуемое нами сближение народов, мы должны стремиться окончательно сокрушить германский милитаризм в интересах права и мира, но надо помнить, что Россия, втянутая в войну с Германией, ведет ее против германского милитаризма, но не против германской народной культуры.

Основное положение пацифистской пропаганды – разрешение международных конфликтов не путем войн, а путем международного обязательного арбитража.

«Чтобы восприять эту элементарную, далеко уже не утопическую теперь идею, – говорил я сотруднику одной московской газеты 14-го июля, т. е. за пять дней до объявления войны, – человечеству придется, к сожалению, к стыду нашему, вероятно, восприять еще несколько кровавых уроков. Предстоящее кровопролитие будет таким именно обучением для детей XX столетия, если без наглядного обучения они еще не могут обойтись». И тогда же, до объявления войны, я добавил: «Роль России в возникшем конфликте вполне ясна: при современных международных отношениях, или, скорее, международной анархии, война – неизбежное зло, и России ничего другого не остается делать, как мобилизоваться и принудить Австрию образумиться».

Из приведенной цитаты видно, на сколько наша тактика расходится с антимилитаристической. Мы, как реальные политики, вынуждены считаться с современной государственностью, с современным человечеством. Я высказал эти мысли еще до проявления национальных и патриотических чувств, объединивших всю страну после объявления войны. Теперь, под непосредственным впечатлением ужасов великой европейской войны, многие высказывают уверенность, что эта война будет последней, что она слишком ужасна, чтобы человечество могло вновь прибегнуть к кровопролитию, что, сокрушив навсегда германский милитаризм, народам Европы не придется более прибегать к оружию. Мы не настолько оптимистичны. Хотя мы пламенно желаем окончательной победы над носителями прусского милитаризма, но мы считаем, что это будет лишь крупнейшим этапом по пути к осуществлению чаяний пацифистов, к торжеству международного права. Войны окончательно отойдут в область истории лишь тогда, когда идеи пацифизма будут восприняты обществом и в мирное время, когда народы и правительства поймут, что вооруженный мир неизбежно приводит к войне.

Тройственное согласие сильно тем, что оно борется за правду и международное право, грубо попранное Австрией при нападении на Сербию и особенно Германией при насилии над Бельгией. Особенно надо приветствовать соглашение трех держав не заключать сепаратного мира с противниками. Во-первых, в этом – залог полного сокрушения германского милитаризма, а во-вторых, – в этом акте можно предвидеть будущее соглашение этих трех великих держав не только не кончать войны без взаимного соглашения, но и не начинать новой войны, не допускать впредь таковой тоже без взаимного согласия. К этому соглашению трех держав-победительниц примкнуть и другие государства, а впоследствии, будем надеяться, будет вынуждена к тому и Германия или отдельные германские государства, если германский союз распадется и отдельные его части будут самостоятельными маленькими государствами, каковыми были до 1870 года.

Органический союз России, Франции и Англии, скрепленный теперь кровью их сынов в общей борьбе за попранное право против культа вооруженного кулака, да послужит залогом новой эры в международных отношениях, провозглашенной Государем в 1898 году.

При дальнейшем развитии этих отношений можно будет приступить к сокращению вооружений и мечтать об осуществлении конечной цели пацифистов, – об учреждении обязательного для всех стран международного трибунала для разрешения международных конфликтов.