Шиверова Нина Тимофеевна. Из воспоминаний

Шиверова Нина Тимофеевна

Из воспоминаний

«Время было тревожное, и каждый чувствовал и понимал, какая опасность грозит Стране Советов. В этих условиях комсомол все делал для того, чтобы лучше приготовить нас к грядущим испытаниям. Дело шло о жизни и смерти народов СССР. Я как комсомолка думала: где и как применить силы для защиты Родины. Написала заявление в Красноармейский военкомат в июне 1941 года с просьбой отправить меня на фронт.

Я имела к этому времени значок ПВХО (противовоздушная химическая оборона), ГСО (готов к санитарной обороне), «Ворошиловский стрелок». Без отрыва от производства училась в аэроклубе. В 1942 году я была призвана в ряды Красной Армии Красноармейским военкоматом Чувашской АССР.

Службу проходила в 101-м Отдельном девичьем батальоне ВНОС (воздушные наблюдения и оповещение связи) в 3-й роте с 1942 по 1945г. г. командиром отделения (начальником НП). Адрес: полевая почта 8889 Воинское звание старшина.

Отправились мы на фронт на открытых платформах. С воздуха то и дело нас бомбили вражеские самолеты. Через некоторое время прибыли на фронт. Очень тяжело давался каждый километр пути: шли мы молча, томясь от жажды. По запыленным уставшим лицам катились струйки пота, а гимнастерки наши покрывались солью. А мы все шли и шли: каска на голове, автомат, телефонный аппарат, бинокль, противогаз, саперная лопатка, солдатский котелок, финка, гранаты в карманах, кабель для связи, вещевой мешок за спиной – все это надо было для жизни и боевой службы. Но никто из нас не говорил: «Не могу».

Мой боевой путь прошел на Украинском и Северо-Западном фронтах. Запомнилось форсирование Днепра летом 1943 года. 78-я Гвардейская дивизия переправилась на плотах на западный берег Днепра и там закрепилась, создавая плацдарм для дальнейших действий. Полк держал оборону. Не полностью была наведена понтонная переправа, и нам пришлось Днепр переходить по бревнам. Утро было тихое-тихое, Днепр широкий, и вспомнили мы Т. Г. Шевченко. Кругом была красота и настроение приподнятое. По приказу начали переходить, но не дошли и до середины Днепра, как начался сильный артобстрел с правого и левого берега, бомбежка с воздуха. К этому времени была наведена понтонная переправа, начались беспрерывные танковые атаки. Что было: горели танки, горели лошади с повозками, гибли люди – наши и враги – горело все, небо покрылось дымом, а Днепр – кровью. Многие мои подруги остались здесь навеки. Замечательные были все девчата: Анищенко с Кубани, Люба Рогова и другие. Вместе встретили они свой смертный час.

Далее участвовала в освобождении Бреста, Восточной Пруссии.

Из военной жизни особенно ярко заполнился день принятия присяги на верность Родине. Всю жизнь я ее помню и знаю наизусть. Помню еще, когда освобождали Белоруссию, в г. Жабинка встречали день 8 Марта. Командование поручило мне сделать доклад о Международном женском дне в клубе железнодорожников. Было много военных - офицеров и солдат – и гражданского населения. В начале поздравили всех с освобождением города. Плакали женщины, девушки, не забыть до конца жизни такие овации и крики «Ура».

День Победы встретила на НП в Польше, в г. Клещели. Великую радость и гордость испытывала я за наш советский народ. Радость – что мы выстояли, а слезы – потеряли родных, близких, любимых, ведь нам уж не встретиться больше. Такой ценой нам досталась Победа. Это ради сегодня живущих на мирной земле. Наши сердца обожгла война, и нам память не дает спать по ночам.

Демобилизовалась из рядов Советской Армии 17 сентября 1945 года. Работала учительницей в Брестской области в г1Домачева (погрангород). После смерти мужа приехала к брату в г1Очер и работала в Спешковской школе с 1952 по 1983 г. г. учительницей истории и географии.

Почему советский народ одержал победу над фашисткой Германией:

Тыл и фронт были едины как никогда.

Массовый героизм, явившийся результатом долголетней работы Коммунистической партии по воспитанию подрастающего поколения, результатом постоянной заботы партии и советского правительства о своем народе.

Патриотизм и беспримерный героизм защитников Родины в годы Великой Отечественной войны, источником которых явилась любовь к Родине, к своему народу, к Коммунистической партии.

Имею награды: орден Красной Звезды, медаль «За отвагу», «За победу над Германией», «Двадцать лет Победы», «Тридцать лет Победы», «50 лет вооруженным силам СССР», «Шестьдесят лет вооруженным силам СССР», «Ветеран труда».

Из воспоминаний Валентины Ефимовны Брагиной

(1911 года рождения) д. Ворониха.

Наш колхоз назывался «Новый путь». Деревня Ворониха была большая, дворов 30. В Третьяковской с/с деревень было много. Третьяки, Ворониха, починок Тарасята (8-9 дворов), Вахруши, Налимы Верхние и Нижние, Ипатово, Егоршата, Новинка, Савино, Евсята, Ганичи, Витюльганы, Хрустали, Проничи.

На полях колхозы выращивали лен, картошку, овес, рожь, пшеницу. Почти все работы полевые делали вручную. Хотя жатки были. Пахали на конях, парой. Пару коней запрягали в плуг. И боронили парой. Урожай бывал великий, но уж убирали все, ничего не оставляли. Каждое утро бригадир «наряжал» всех на работу – кому куда. Бывало, работали и ночью, спать было некогда. Помню, отправили меня как-то в ночь везти зерно в Бородулино. Едем на двух подводах с парнишкой. Едем по полю, вдруг видим – волки. Кони храпят, идти боятся. Страшно нам, волки так и идут за нами. Парнишка на лошади угнал, а я одна осталась. Еде в темноте, хочу быстрее, а телегу будто держит кто. А уж Бородулино рядом. Вдруг, навстречу солдаты, они в Бородулино на отдыхе были. В кино шли. «Ты чего? Тетка? » - спрашивают. Отвечаю им: «Да вот телега чего-то не идет». Они посветили фонариком, а в колеса жердь засела. Вытащили: «Ну, вот и все, езжай дальше». Приехала на ссыпной пункт, хлеб у меня не принимают: «Сырой хлеб, вези обратно», - говорят. А парнишка-то мой и свою телегу зерна на меня оставил, а сам к девкам удрал, еле-еле упросила, чтоб приняли у меня хлеб. Приезжаю домой к утру, а бригадир сразу в поле на работу отправил.

Коней в колхозе было много: три конюшни. Держали коров, овец, свиней. И зимой работы хватало: возили навоз на поля, хлеб в амбарах сортировали, прямо на морозе. Чтоб к весне было все готово. Ремеслом заниматься было некогда, даже зимой. Старики, правда лапти плели на всю деревню. Продавали по 5 рублей пару. В лаптях ходили зимой и летом. Еще корзины плели. За лыком на лапти в Травную ходили. Одевались просто. В праздники принаряживались. Одежду в городе покупали. Хлеб пекли сами, ели картошку, капусту, редьку. В голодные годы, когда не было зерна на трудодни, из льняного семени с мукой вперешку пекли лепешки. Хлеб пекли из размолотых сушеных пистиков. Когда ешь лепешку, семена на зубах потрескивают. Праздники отмечали хорошо, весело. Гулянья устраивали. А после войны уж гуляний не было, и в войну тоже – молодежи было мало в деревне. Дети все учились в школе. А после уроков работали: колоски собирали, копны возили, сено гребли. Сейчас ребятам делать нечего, а тогда работы было много.

Как узнали о начале войны? Пошли мы в воскресенье в Третьяки. Из сельсовета бежит нарочный: «Война»! Пошла я обратно домой, к маме, говорю ей: «Мама, война! ». Мама заревела, так как два сына (моих брата) в армии служили. И я заревела – ведь и моего мужа заберут. Тут заходит муж, Евсей Филиппович: «Чего ревете? ». Говорим, что война началась. Он не верит. Пошел сам в сельсовет. Вернулся понурый, там сказали, чтоб собирался на фронт, через день придет повестка. Но, в тот, же вечер прибежал нарочный и велел прямо сейчас собираться. Так вот и забрали мужа. Сперва он письма писал, а потом перестал. Так и не вернулся. Писала я запросы, ответили, что пропал без вести. Смотрела я кино военное: переправлялись солдаты наши через реку. Мост сделали, пушки тянули, сами шли. И налетели самолеты, начали бомбить. Люди попадали в воду, под бревна. Никто и выбраться не мог. Вот и думаю я, что и мой Евсей вот так погиб. Какие уж тут вести. А из Воронихи мужиков на войну ушло много:

Плотников Иван, Шафранов Ефим, Шафранов Илья, Половников Александр, Половников Иван, Плотников Антон, Плотников Лука.

Всего человек десять. В войну работа была та же: пахали, сеяли, молотили. Ездили заготовлять лес за Хлопушами. Для фронта сушили картошку, вязали носки, варежки (за ночь по 1-2 пары) – посыпку на фронт отправлял колхоз. Он назывался «Имени Кирова». Может, и писали там что, а мы записок солдатам не писали. У нас жило 3 семьи эвакуированных. Откуда они были, не помню. После войны быстро уехали. Помню только двух девочек из Ленинграда: мать у них умерла с голода, отец погиб на фронте, а они приехали к тетке на Ворониху. О победе узнали тоже от нарочного из сельсовета. Радовались, конечно. Но не верилось. Поверили, что война кончилась, когда мужики начали приходить домой. После войны жить стало легче. Стали больше товаров продавать в магазинах. На трактора снова сели мужики. А в войну на тракторах работали девки. Помню Марию Захаровну: в лаптях, в юбчонке возится с трактором. На коровах у нас в войну не пахали. А вот в борону самой впрягаться приходилось. Колхозных коней для своих огородов не давали. И всю работу сначала в колхозе делали, а уж потом в своем огороде. Половников Кузьма Сергеевич (председатель) строго следил. Заставляли на государственные займы подписываться, по 50 рублей облигация. А где их взять, 50 рублей? Денег-то ведь совсем не было. Приходилось продавать на рынке в Очере продукты своего хозяйства. Облигации все сохранила. Спасибо, государство все долги вернуло. Правда, не теми уже деньгами. Приходилось платить еще налоги: яйца, масло, молоко, мясо, кожи, шерсть – все возили сдавать в Очер. Если молоко жирное, надо было сдать 300 литров с коровы, а если нежирное, то еще больше. Денег в колхозе не давали. На трудодни платили 700 г хлеба на трудодень. Помню, как-то дали 1 фунт меда и лыко на лапти. Да с меня же еще сколько-то копеек взяли. Жили за счет своего хозяйства. А покосов не давали, косить приходилось тайком, ночью – обочины дорог, все неудобицы. Была я депутатом, приехал как-то уполномоченный из Очера, чтоб на займы народ подписывался. Пойдем, говорит, Валентина Ефимовна на колхозное собрание, «выколачивать» займы из колхозников. «Я реву! У меня денег нет и у людей нет». А он: «Нет денег, возьмем корову». «Не возьмете», - говорю. «Почему? » - спрашивает. «Потому что мужик у меня в Армии без вести пропал. Льготы были тем, у кого мужик в Армии. Пенсий колхозникам не платили. Если у кого муж в Армии и дети есть, то на них давали по 25 рублей. Уехать из колхоза было нельзя, никого не отпускали, документов не было. Уехать можно было только с документами, справками: или девки выходили замуж в город (а потом разводились) или нанимались в няньки.

Тяжело было, но жили в деревне дружно.

На стене у Валентины Ефимовны две фотографии она и муж – совсем молодые, по 19 лет. Он в военной красноармейской форме. Она в платье с кружевным воротничком. Юные, красивые, с ясными глазами.

Вот таким на всю жизнь остался в памяти и муж: Брагин Евсей Филиппович, русский солдат, не вернувшийся с войны, без вести пропавший.