Крючок. Задержка дыхания

Крючок

До сих пор не знаю, чем я обязан той любви, которую питал ко мне Михаил Александрович, но факт остается фактом: когда он приезжал в отпуск, всегда баловал меня дорогими подарками и сладостями, чему я был очень рад!

Дядька жил и работал в Норильске. Работа его была тяжёлой и опасной, ведь каждый день он должен был опускаться на сотни метров под землю, чтобы добывать никель. Не каждый с этим справлялся, но ему удавалось. Казалось бы, работа в шахте должна отнимать много сил и энергии. Но вспоминая то, каким был дядя Миша в те годы, невольно приходит в голову мысль: я никогда не встречал более здорового, веселого, да и вообще счастливого человека, чем он.

Помню, как я обрадовался, увидев в окно кухни дядю. Бодро шагая, он приближался к нашему дому. Была ранняя весна, все ходили в пальто и куртках, а он – привыкший к северным морозам – шёл в свитере и ничуть не замерз. Я ничего не знал о его планах приехать к нам в гости, оттого мой восторг был неудержим: я рванул навстречу, через дорогу, и оказался в его объятиях.

Михаил Александрович – человек широкий во всех отношениях: высокий и в меру упитанный, он любит тратить деньги и жить на широкую ногу, дарить подарки, выпивать и вести разговоры по душам. С годами, конечно, он утратил былую прыть, но в душе, думаю, он совсем не изменился! Когда они с тётей Галей вышли на пенсию, было принято решение вернуться на малую родину. Так что теперь мы можем видеться чаще.

Никогда не забуду его виртуозную технику поглощения пива: короткий пшик, горлышко, приставленное к губам, запрокинутая голова и кадык, поднимающийся вверх-вниз, словно поплавок на зеркальной глади воды. Он выпивал бутылку целиком, не отрывая её от губ, и вскоре она оказывалась на земле, там, где уже лежала парочка таких же.

Кстати, о поплавках. Дядька обожал рыбачить и всегда брал меня с собой. В тот год мы прикормили одно место. Между собой мы называли его Камнем. На берегу лежал большой кусок бетона, из которого торчали железки, похожие на рельсы, так что можно было залезть на него и забрасывать удочку с небольшого возвышения над землей. На камне почему-то всегда сидел дядя, а я рыбачил с берега. Надо сказать, что ловил я не меньше и в лучшие дни мы приносили порядка двух десятков подлещиков и шарманов. В тот памятный день ловля шла хорошо, но в какой-то момент произошло нечто экстраординарное. Дядькину наживку заглотил настоящий трофейный экземпляр! Впрочем, обо всем по порядку.

Утром, около пяти часов, дядя Миша как обычно приехал к нам домой. От нашего дома до Камня идти было всего ничего – мы жили рядом с прудом. Собственно, нужно было лишь забрать подкормку, наживку и удочку. Своё удилище он привез с собой. Я был в приподнятом настроении, и мне хотелось побыстрее отправиться в путь.

– На вот, крючок мне привяжи, – сказал дядя, протягивая круглую невысокую коробочку с прозрачной крышкой. Он скрылся в сенях, а я принялся за дело. Вскоре мы шагали к месту ловли.

– Дядь, а знаешь, как я тебе крючок привязал? По-особенному, с обводкой лески. Меня друг на днях научил. Держаться будет намертво!

– С какой еще обводкой? На пять узлов всегда вернее, – проговорил дядя со знанием дела, так что я не решился с ним спорить.

Вскоре мы прибыли на место и расставили удочки. Как часто случается по утрам, волн не было, поплавок был отчётливо виден. Наступил момент ожидания первой поклёвки. Вскоре поплавок лёг и в таком положении начал двигаться в сторону по поверхности воды. «Повела», – проговорил я и потянул удочку на себя, почувствовав вибрацию. Те, кто хоть раз рыбачил, поймут, какие чувства вызывает это заветное биение рыбы на крючке. Восторг, победа! Средненький подлещик трепыхался в целлофановом пакете на берегу. Следом дело пошло веселее – на двоих мы выловили штук пятнадцать, а дальше – затишье. Ни одной поклевки.

Прошёл час. Мой поплавок, как бравый оловянный солдатик, стоял на посту в полной выправке, словно застыл на месте. Я посмотрел на дядькин. Какие-то странные, еле заметные подвижки: чуть дернется влево, чуть-чуть – вправо. Дядя знал, как аккуратно клюёт лещ, как он обсасывает наживку, поэтому в напряжённом нетерпении ждал подходящего момента. Подсечка влево и удилище согнулась в дугу. Я замер. Через несколько секунд мы увидели поднявшийся из глубины серо-зелёный чашуйчатый бок, блеснувший на солнце. Это был монстр! Дядя зашел в воду по колено, чтобы зацепить добычу, ведь садка у нас не было. Вываживание шло медленно, дядя пытался вести рыбу по поверхности воду, но лещ периодически уходил на глубину. Он подвёл добычу к берегу, оставалось лишь протянуть руку, но внезапно все закончилось. Рыба сошла с крючка в полуметре. Мы хорошо видели, как она уплывала.

Дядя стоял по колено в воде и буквально сыпал ругательствами. Мы как-то сразу поняли, что рыбалке конец и начали сматывать удочки. Когда сборы подошло к концу, обнаружилась пропажу крючка: леска на конце приобрела спиралевидную форму, недвусмысленно указывая на то, что крючок попросту развязался. Я поник головой. На лице дядьки отразилась целая палитра чувств. Лично я увидел в нем гнев, обиду, жалость и какую-то снисходительную улыбку. По дороге домой он не сказал ни слова, и от этого мне стало еще хуже.

Мы продолжали рыбачить, но такого клёва на Камне, несмотря на обильный прикорм, больше некогда не было. Видимо, чудом спасшийся лещ проявил социальную ответственность и отговорил местную рыбёшку питаться по известному адресу.

С тех пор, привязывая крючок, я всегда делаю пять тугих узлов. Могу с полной ответственностью заявить – так оно, действительно, вернее!

Задержка дыхания

В один из жарких летних дней, изрядно напрыгавшись в воду, мы с ребятами отдыхали в тени уже известной нам беседки. Тропинка, по которой можно было сюда добраться, лежала вдоль забора. Сквозь обилие растительности, густо разросшейся по берегу пруда, мы заметили группу подростков, быстро приближающихся к нам.

Это были квартальцы. Так мы звали ребят из пятьдесят второго квартала. Не знаю, с чем это связано, но этот район породил уже не одно поколение хулиганов, многие из которых, достигнув известного возраста, отправлялись в места не столь отдаленные, а те, что оставались на свободе, не переставали портить нам жизнь. С малых лет они привыкали к сигаретам, спиртному, нюхали клей, и бог знает чем ещё занимались. Что они могли с нас взять? Да все, что было у нас в карманах; и если при встрече с ними там зияла пустота, это было большой удачей!

–Чё притихли, салаги? – дерзко бросил Ротан, старший из квартальцев. – Деньги есть?

– Нет, нету. Пусто, – вторили мы друг другу. – Мы вообще уходить собирались.

– Стоять! – рявкнул Коля Шатагин, загоревший до черноты недоросток, отличавшийся своей немногословностью. – Выворачивай карманы!

– Ладно, оставь их, Колян, – смягчился Ротан. – Вы чё тут делали, ныряли?

– Ага, ныряли. А ещё время засекали, кто дольше под водой без воздуха продержится, – заявил Тёма Ладугин, хотя на самом деле ничего такого мы не делали.

– Ого, класс! – оживилось хулиганьё. – И кто выиграл?

– Я, – заявил Артем, – на три минуты нырнул.

– На три минуты? Ну ты дал! Ну ты гонишь! – гоготали чумазые.

– Спорим? – ляпнул Тёмик.

Все притихли, особенно я. Квартальцы вылупились на Артёма. Они не привыкли, чтобы кто-то бросал им вызов, поэтому на секунду оторопели. В трусости их нельзя было упрекнуть. Мы хлопнули по рукам.

Надо сказать, Ладугин был физически самым развитым их всех нас. У него дома были штанга и гантели, да и природа не обидела: широкая грудная клетка, крепкие руки, плечи. Разве что ноги были немного слабоваты.

Первым нырнул Артём. Бандюги вели счет. На счете сорок их веселье сменилось настороженностью, напряжённые взгляды застыли на поверхности воды, глазёнки непонимающе бегали слева направо. На сто пятьдесят они озадачились еще сильнее. Мы забеспокоились. Рома Сыроегин нырнул в воду и принялся искать Артема, но попытки его оказались безуспешными. Пошла третья сотня. Скрыть волнение было уже невозможно. «Где он, куда он подевался? » – скулил кто-то из наших. Тут я заметил пару глаз, торчащих из воды рядом с берегом, в кустах. Тёмыч поднёс указательный палец к губам. На моём лице проскользнула мимолётная улыбка, но я скрепил себя и не подал вида. Дело в том, что дно в том месте было искусственно заглублено, а вдоль берега набит частокол брёвен, от которых и пошла растительность. Кустарники нависали над водой, и под ними легко можно было спрятаться.

Артём вынырнул, когда к концу подходила четвертая сотня. Он сделал глубокий вдох, а потом долго не мог отдышаться. Квартальцы были в растерянности.

Первым в воду полез Шатагин. Он продержался сорок секунд. Следом – пара незнакомых мне подрастающих рецидивистов. А последним на сей необдуманный шаг решился Чита. Он был, казалось, самым тупым среди них всех, так как говорил ещё меньше Шатагина, а с губ его не сходи придурковатая улыбка. Пятьдесят пять секунд, и Чита промычал: «Больше не могу».

Стоит ли говорить, что с тех самых пор Ладугин стал настоящим богом среди квартальцев. Завидев его, они подходили и почтенно пожимали крепкую руку, что являлось жестом особого расположения. Само собой разумеется, что все, кто находился под его покровительством, были освобождены от обязательной денежной повинность. Хотя пирожки из школьной столовой у нас по-прежнему отнимали. Но теперь стало почему-то не страшно и не стыдно отдать свой пирог кому-то из квартальцев. Было как-то даже жаль бездельников, ведь дома их, похоже, вовсе не кормили.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 Следующая ⇒