О потере. Поединок. От автора

⇐ ПредыдущаяСтр 8 из 20Следующая ⇒

О потере

Потерял боец кисет,

Заискался, – нет и нет.

Говорит боец:

– Досадно.

Столько вдруг свалилось бед:

Потерял семью. Ну, ладно.

Нет, так нА тебе – кисет!

Запропастился куда-то,

Хвать-похвать, пропал и след.

Потерял и двор и хату.

Хорошо. И вот – кисет.

Кабы годы молодые,

А не целых сорок лет…

Потерял края родные,

Все на свете и кисет.

Посмотрел с тоской вокруг:

– Без кисета, как без рук.

В неприютном школьном доме

Мужики, не детвора.

Не за партой – на соломе,

Перетертой, как кострА.

Спят бойцы, кому досуг.

Бородач горюет вслух:

– Без кисета у махорки

Вкус не тот уже. Слаба!

Вот судьба, товарищ Теркин. –

Теркин:

– Что там за судьба!

Так случиться может с каждым, –

Возразил бородачу, –

Не такой со мной однажды

Случай был. И то молчу.

И молчит, сопит сурово.

Кое-где привстал народ.

Из мешка из вещевого

Теркин шапку достает.

Просто шапку меховую,

Той подругу боевую,

Что сидит на голове.

Есть одна. Откуда две?

– Привезли меня на танке, –

Начал Теркин, – сдали с рук.

Только нет моей ушанки,

Непорядок чую вдруг.

И не то чтоб очень зябкий, –

Просто гордость у меня.

Потому, боец без шапки –.

Не боец. Как без ремня.

А девчонка перевязку

Нежно делает, с опаской,

И, видать, сама она

В этом деле зелена.

– Шапку, шапку мне, иначе

Не поеду! – Вот дела.

Так кричу, почти что плачу,

Рана трудная была.

А она, девчонка эта,

Словно «баюшки-баю»:

– Шапки вашей, – молвит, –нету,

Я вам шапку дам свою.

Наклонилась и надела.

– Не волнуйтесь, – говорит

И своей ручонкой белой

Обкололась: был небрит.

Сколько в жизни всяких шапок

Я носил уже – не счесть,

Но у этой даже запах

Не такой какой-то есть…

– Ишь ты, выдумал примету.

– Слышал звон издалека.

– А зачем ты шапку эту

Сохраняешь?

– Дорога.

Дорога бойцу, как память.

А еще сказать могу

По секрету, между нами, –

Шапку с целью берегу.

И в один прекрасный вечер

Вдруг случится разговор:

«Разрешите вам при встрече

Головной вручить убор…»

Сам привстал Василий с места

И под смех бойцов густой,

Как на сцене, с важным жестом

Обратился будто к той,

Что пять слов ему сказала,

Что таких ребят, как он,

За войну перевязала,

Может, целый батальон.

– Ишь, какие знает речи,

Из каких политбесед:

«Разрешите вам при встрече…»

Вон тут что. А ты – кисет.

– Что ж, понятно, холостому

Много лучше на войне:

Нет тоски такой по дому,

По детишкам, по жене.

– Холостому? Это точно.

Это ты как угадал.

Но поверь, что я нарочно

Не женился. Я, брат, знал!

– Что ты знал! Кому другому

Знать бы лучше наперед,

Что уйдет солдат из дому,

А война домой придет.

Что пройдет она потопом

По лицу земли живой

И заставит рыть окопы

Перед самою Москвой.

Что ты знал!..

– А ты постой-ка,

Не гляди, что с виду мал,

Я не столько,

Не полстолько, –

Четверть столько! –

Только знал.

– Ничего, что я в колхозе,

Не в столице курс прошел.

Жаль, гармонь моя в обозе,

Я бы лекцию прочел.

Разреши одно отметить,

Мой товарищ и сосед:

Сколько лет живем на свете?

Двадцать пять! А ты –

кисет.

Бородач под смех и гомон

Роет вновь труху-солому,

Перещупал все вокруг:

– Без кисета, как без рук…

– Без кисета, несомненно,

Ты боец уже не тот.

Раз кисет – предмет военный,

На-ко мой, не подойдет?

Принимай, я – добрый парень.

Мне не жаль. Не пропаду.

Мне еще пять штук подарят

В наступающем году,

Тот берет кисет потертый,,

Как дитя, обновке рад…

И тогда Василий Теркин

Словно вспомнил:

– Слушай, брат,

Потерять семью не стыдно –

Не твоя была вина.

Потерять башку – обидно,

Только что ж, на то война.

Потерять кисет с махоркой,

Если некому пошить, –

Я не спорю, – тоже горько,

Тяжело, но можно жить,

Пережить беду-проруху,

В кулаке держать табак,

Но Россию, мать-старуху,

Нам терять нельзя никак.

Наши деды, наши дети,

Наши внуки не велят.

Сколько лет живем на свете?

Тыщу?.. Больше! То-то, брат!

Сколько жить еще на свете, –

Год, иль два, иль тащи лет, –

Мы с тобой за все в ответе.

То-то, врат! А ты – кисет…

Поединок

Немец был силен и ловок,

Ладно скроен, крепко сшит,

Он стоял, как на подковах,

Не пугай – не побежит.

Сытый, бритый, береженый,

Дармовым добром кормленный,

На войне, в чужой земле

Отоспавшийся в тепле.

Он ударил, не стращая,

Бил, чтоб сбить наверняка.

И была как кость большая

В русской варежке рука…

Не играл со смертью в прятки, –

Взялся – бейся и молчи, –

Теркин знал, что в этой схватке

Он слабей: не те харчи.

Есть войны закон не новый:

В отступленье – ешь ты вдоволь,

В обороне – так ли сяк,

В наступленье – натощак.

Немец стукнул так, что челюсть

Будто вправо подалась.

И тогда боец, не целясь,

Хряснул немца промеж глаз.

И еще на снег не сплюнул

Первой крови злую соль,

Немец снова в санки сунул

С той же силой, в ту же боль.

Так сошлись, сцепились близко,

Что уже обоймы, диски,

Автоматы – к черту, прочь!

Только б нож и мог помочь.

Бьются двое в клубах пара,

Об ином уже не речь, –

Ладит Теркин от удара

Хоть бы зубы заберечь.

Но покуда Теркин санки

Сколько мог

В бою берег,

Двинул немец, точно штангой,

Да не в санки,

А под вздох.

Охнул Теркин: плохо дело,

Плохо, думает боец.

Хорошо, что легок телом –

Отлетел. А то б – конец…

Устоял – и сам с испугу

Теркин немцу дал леща,

Так что собственную руку

Чуть не вынес из плеча.

Черт с ней! Рад, что не промазал,

Хоть зубам не полон счет,

Но и немец левым глазом

Наблюденья не ведет.

Драка – драка, не игрушка!

Хоть огнем горит лицо,

Но и немец красной юшкой

Разукрашен, как яйцо.

Вот он-в полвершке – противник.

Носом к носу. Теснота.

До чего же он противный –

Дух у немца изо рта.

Злобно Теркин сплюнул кровью,

Ну и запах! Валит с ног.

Ах ты, сволочь, для здоровья,

Не иначе, жрешь чеснок!

Ты куда спешил – к хозяйке?

Матка, млеко? Матка, яйки?

Оказать решил нам честь?

Подавай! А кто ты есть,

Кто ты есть, что к нашей бабке

Заявился на порог,

Не спросясь, не скинув шапки

И не вытерши сапог?

Со старухой сладить в силе?

Подавай! Нет, кто ты есть,

Что должны тебе в России

Подавать мы пить и есть?

Не калека ли убогий,

Или добрый человек –

Заблудился

По дороге,

Попросился

На ночлег?

Добрым людям люди рады.

Нет, ты сам себе силен,

Ты наводишь

Свой порядок.

Ты приходишь –

Твой закон.

Кто ж ты есть? Мне толку нету,

Чей ты сын и чей отец.

Человек по всем приметам, –

Человек ты? Нет. Подлец!

Двое топчутся по кругу,

Словно пара на кругу,

И глядят в глаза друг другу:

Зверю – зверь и враг – врагу.

Как на древнем поле боя,

Грудь на грудь, что щит на щит, –

Вместо тысяч бьются двое,

Словно схватка все решит.

А вблизи от деревушки,

Где застал их свет дневной,

Самолеты, танки, пушки

У обоих за спиной.

Но до боя нет им дела,

И ни звука с тех сторон.

В одиночку – грудью, телом

Бьется Теркин, держит фронт.

На печальном том задворке,

У покинутых дворов

Держит фронт Василий Теркин,

В забытьи глотая кровь.

Бьется насмерть парень бравый,

Так что дым стоит сырой,

Словно вся страна-держава

Видит Теркина:

– Герой!

Что страна! Хотя бы рота

Видеть издали могла,

Какова его работа

И какие тут дела.

Только Теркин не в обиде.

Не затем на смерть идешь,

Чтобы кто-нибудь увидел.

Хорошо б. А нет – ну что ж…

Бьется насмерть парень бравый –

Так, как бьются на войне.

И уже рукою правой

Он владеет не вполне.

Кость гудит от раны старой,

И ему, чтоб крепче бить,

Чтобы слева класть удары,

Хорошо б левшою быть.

Бьется Теркин,

В драке зоркий,

Утирает кровь и пот.

Изнемог, убился Теркин,

Но и враг уже не тот.

Далеко не та заправка,

И побита морда вся,

Словно яблоко-полявка,

Что иначе есть нельзя.

Кровь – сосульками. Однако

В самый жар вступает драка.

Немец горд.

И Теркин горд.

– Раз ты пес, так я – собака,

Раз ты черт,

Так сам я – черт!

Ты не знал мою натуру,

А натура – первый сорт.

В клочья шкуру –

Теркин чуру

Не попросит. Вот где черт!

Кто одной боится смерти –

Кто плевал на сто смертей.

Пусть ты черт. Да наши черти

Всех чертей

В сто раз чертей.

Бей, не милуй. Зубы стисну,

А убьешь, так и потом

На тебе, как клещ, повисну,

Мертвый буду на живом.

Отоспись на мне, будь ласков,

Да свали меня вперед.

Ах, ты вон как! Драться каской?

Ну не подлый ли народ!

Хорошо же! –

И тогда-то,

Злость и боль забрав в кулак,

Незаряженной гранатой

Теркин немца – с левой – шмяк!

Немец охнул и обмяк…

Теркин ворот нараспашку,

Теркин сел, глотает снег,

Смотрит грустно, дышит тяжко, –

Поработал человек.

Хорошо, друзья, приятно,

Сделав дело, ко двору –

В батальон идти обратно

Из разведки поутру.

По земле ступать советской,

Думать – мало ли о чем!

Автомат нести немецкий,

Между прочим, за плечом.

«Языка» – добычу ночи, –

Что идет, куда не хочет,

На три шага впереди

Подгонять:

– Иди, иди…

Видеть, знать, что каждый встречный-

Поперечный – это свой.

Не знаком, а рад сердечно,

Что вернулся ты живой.

Доложить про все по форме,

Сдать трофеи не спеша.

А потом тебя покормят, –

Будет мерою душа.

Старшина отпустит чарку,

Строгий глаз в нее кося.

А потом у печки жаркой

Ляг, поспи. Война не вся.

Фронт налево, фронт направо,

И в февральской вьюжной мгле

Страшный бой идет, кровавый,

Смертный бой не ради славы,

Ради жизни на земле.

От автора

Сто страниц минуло в книжке,

Впереди – не близкий путь.

Стой-ка, брат. Без передышки

Невозможно. Дай вздохнуть.

Дай вздохнуть, возьми в догадку:

Что теперь, что в старину –

Трудно слушать по порядку

Сказку длинную одну

Все про то же – про войну.

Про огонь, про снег, про танки,

Про землянки да портянки,

Про портянки да землянки,

Про махорку и мороз…

Вот уж нынче повелось:

Рыбаку лишь о путине,

Печнику дудят о глине,

Леснику о древесине,

Хлебопеку о квашне,

Коновалу о коне,

А бойцу ли, генералу –

Не иначе – о войне.

О войне – оно понятно,

Что война. А суть в другом:

Дай с войны прийти обратно

При победе над врагом.

Учинив за все расплату,

Дай вернуться в дом родной

Человеку. И тогда-то

Сказки нет ему иной.

И тогда ему так сладко

Будет слушать по порядку

И подробно обо всем,

Что изведано горбом,

Что исхожено ногами,

Что испытано руками,

Что повидано в глаза

И о чем, друзья, покамест

Все равно – всего нельзя…

Мерзлый грунт долби, лопата,

Танк – дави, греми – граната,

Штык – работай, бомба – бей.

На войне душе солдата

Сказка мирная милей.

Друг-читатель, я ли спорю,

Что войны милее жизнь?

Да война ревет, как море,

Грозно в дамбу упершись.

Я одно скажу, что нам бы

Поуправиться с войной,

Отодвинуть эту дамбу

За предел земли родной.

А покуда край обширный

Той земли родной – в плену,

Я – любитель жизни мирной –

На войне пою войну.

Что ж еще? И все, пожалуй,

Та же книга про бойца,

Без начала, без конца,

Без особого сюжета,

Впрочем, правде не во вред,

На войне сюжета нету,

– Как так нету?

– Так вот, нет.

Есть закон – служить до срока,

Служба – труд, солдат – не гость.

Есть отбой – уснул глубоко,

Есть подъем – вскочил, как гвоздь.

Есть война – солдат воюет,

Лют противник – сам лютует.

Есть сигнал: вперед!.. – Вперед.

Есть приказ: умри!.. – Умрет.

На войне ни дня, ни часа

Не живет он без приказа,

И не может испокон

Без приказа командира

Ни сменить свою квартиру,

Ни сменить портянки он.

Ни жениться, ни влюбиться

Он не может, – нету прав,

Ни уехать за границу

От любви, как бывший граф.

Если в песнях и поется,

Разве можно брать в расчет,

Что герой мой у колодца,

У каких-нибудь ворот,

Буде случай подвернется,

Чью-то долю ущипнет?

А еще добавим к слову;

Жив-здоров герой пока,

Но отнюдь не заколдован

От осколка-дурака,

От любой дурацкой пули,

Что, быть может, наугад,

Как пришлось, летит вслепую,

Подвернулся, – точка, брат.

Ветер злой навстречу пышет,

Жизнь, как веточку, колышет,

Каждый день и час грозя.

Кто доскажет, кто дослышит –

Угадать вперед нельзя,

И до той глухой разлуки,

Что бывает на войне,

Рассказать еще о друге

Кое-что успеть бы мне,

Тем же ладом, тем же рядом,

Только стежкою иной.

Пушки к бою едут задом, –

Это сказано не мной.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒