Стеклянная луна

Ермолин Сергей

Стеклянная луна

Действующие лица:

Женя

Старик – сосед напротив

Мать Жени

Лидия – хозяйка квартиры

-----------------------------------------------------------------------------------------------

Всё? Вещи все? Остальное я выкину, ну, или придумаю что-нибудь. Ничего не осталось…

Вот ты смотришь. Не смотри. Хочешь пропадать – пропади. Хочешь ехать – езжай.

А ты смотришь, а я ничего сказать не могу. Но все равно скажу. Наверное, в последний раз, да? Удачи тебе там… Удачи твоим большим глазам, твоим терпеливым губам. Я помашу тебе с балкона, покурю, сяду и подумаю, что делать со всем остальным. Столько мусора осталось… Подумать только, да? Подожди. У тебя какая-то грязь на шее… Вот, всё.

Давай уже - уезжай. И так тошно... Уезжай. Завтра 21: 30 и полная луна. Удачи. Пока. Ну, или – до встречи?..

Но…если что, можешь звонить. Я буду, скорее всего, занят, но, возможно… возможно, я отвечу…

-----------------------------------------------------------------------------------------------

Квартира в шлакоблоке, этаж- четыре. Комната – диван, стол, стул. Три мусорных мешка в углу, набитых. И по обоям лебеди плывут.

Женя сидит за столом, перед монитором. С плеч свисает длинная кофта, на сантиметров десять выше колен. И с экрана на шею падает белый свет. Такой – среброшеий олень…

Скайп с мамой.

Мама. Хоть бы свет включил, сидишь там, как Потёмкин.

Женя. Нет.

Мама. Что за пальма на голове?

Женя наклоняется. Волосы резинкой собраны.

Женя. Так удобней. Чтоб на лицо не падали. Да и не видит никто.

Мама. Ну-ну. Когда домой приедешь?

Женя. А надо?

Мама. Ну, что за вопросы? Ты там вдали - всё? Разлюбил мать родную?

Женя. Люблю…

Мама. Так приезжай.

Женя. Я учусь.

Мама. Всегда оправдание найдешь… Ладно-ладно. Шучу. Ты квартиру-то не ухандохал?

Женя. Что?

Мама. Порядок дома?

Женя. Да, вроде, да…

Мама. Ну, смотри… Хозяйка с пристанью. Хотя дешево… И квартира нормальная. Хотя далеко от центра…

Женя. Очень, да…

Мама. Не бузи. Выгонят – сам искать будешь, и платить сам.

Женя. Да-да…

Мама. Не «дадакай». Мать любишь?

Женя. Люблю…

Мама. Ну, вот люби и за порядком следи.

Женя. Я, наверное, спать уже…

Мама. С отцом-то не хочешь поговорить?

Женя. А надо?

Мама. Нельзя же вечно в контрах быть.

Женя. Нельзя, правда?

Мама. Не дерзи. Хоть «привет» ему скажи.

Женя. Привет.

Мама. Да подожди. Ща, приведу его. Эй! Коля! Тут с тобой…

… и оборвалось. Компьютер выключился. Не Женей. Как будто пробки вышибло.

Женя. Ну, слава богу…

Включился. Выключился. Женя встал. Включился. Сел. Выключился. Встал. Включился. Не сел. Выключился. Женя пошел в коридор. Щелк. Нет света. Свет. Глазом в глазок. Темно. Свет. Женя натянул шорты. Темно. Свет. Уже в тапках перед зеркалом, снял резинку, поправил волосы. Темно. Свет. Ногой выпнул вещи, одежду из коридора в комнату. Темно. Свет. Повернул замок.

Женя. Чего здесь?!.

… а там старик. Над красным лицом волос седой: ежом – слева, водопадом – справа. И под когда-то синей рубахой – выцветшее трико с белой полосой на боку. Запах кислый и тухлый. Стоит, в щитке - руками.

Старик. Чего?

Женя. Вы что тут забыли?

Старик. Чо забыли?.. У меня пробки вышибло.

Женя. Так а чо в моих копаетесь?! У меня вся квартира мигает.

Старик. Сейчас же не мигает?

Женя. Не мигает…

Закрывает дверь. Снимает тапки. Стягивает шорты. Бросает на пол. Стук. Вздох. Одевается. Открывает.

Женя. Ну, чо?

Старик. Вкрути мне лампу.

Женя. Что?

Старик. У меня перегорела.

Идет за стариком в квартиру напротив. В чужой квартире темно. Из коридора только видно, как в соседней комнате мигают зеленым часы 23: 37.

Старик. Ща.

Шуршит в темноте.

Старик. На.

Скрипит лампа. Щелк. И упал свет на пустые стены, на одинокую тумбочку с приставленными к ней ботинками, на голый плафон, висящий на двух проводах. Пусто.

Старик. Молодец. Давай…

Женя. Хоть бы «спасибо» сказали.

Старик. Не обижайся. Мы народ грубый.

Женя. Ну, да. Пока.

Женя возвращается к себе. Скидывает все на пол. Щелк. Темно. Шпонк. Пауза. И дном-стеклом об стол. Стук. Дверь.

Женя. Ну, что еще?!

Старик. Пьешь?

Женя. Нет!

Закрывает. Открывает.

Женя. Да. А что?

Старик. Выпьешь со мной?

Женя. Что?

Старик. У меня водка.

Женя. Я не про это…

Старик. А я про это. Пьешь водку?

Женя. Иногда. Редко.

Старик. А чо обычно пьешь?

Женя. Воду. (пауза) Коньяк.

Старик. А у тебя есть?

Женя. Кончился.

Старик. Ну, не тот Париж, тетя. Выпьешь?

Женя. Вамчо, пить не с кем?

Старик. Спасибо.

Женя. Что?

Старик. Ты же сам ныл. Вот тебе и «спасибо».

Женя. Пожалуйста. Не нуждаюсь…

Старик. Выпьешь? Пожалуйста…

Женя (осматривает старика). Ладно…Сейчас.

Закрывает. Смотрит в зеркало, поправляет волосы, прижигает нитку у кофты. Заходит в квартиру напротив. Часы. 23: 51

Старик (ставит стаканы на табуретку у дивана). Ну, знакомиться будем...

Женя. Женя. А что, стола нету?

Старик. Коля. Есть, в шкафу, собрать надо.

Женя. Собрать вам? У меня у отца то же… Николай зовут.

Старик. Если хочешь. Можешь ко мне на «ты».

Женя (достает стол). Не могу, простите… Как его?

Старик. Разложи его просто. А чо не можешь?

Женя. Не понимаю, как его…

Старик. Выпей.

Пьет. Морщится.

Женя. А, понял… (раскладывает)

Старик. А чо не можешь-то?

Женя. Скатерти нет никакой?

Старик. Я что, похож на Елизавету Вторую?

Женя. А закусь?

Старик. Не тот Париж, тетя.

Женя. Как вас? Николай? Коля… Коля-Коля, да? Нет. Не могу…

Старик. Почему?

Женя. Отца так зовут, говорю же…

Старик. Хоть на «ты».

Женя. Сколько вам?

Старик. А тебе сколько? Из уважения к хозяину, на «ты» давай.

Женя. Мы же народ грубый. На «ты» могу – дед.

Старик. Нет, фигня это. Какой я тебе дед?

Женя. Окей. Ты, старик.

Старик. Какой я тебе старик?

Женя. Ну, тип, старик – как добрый приятель… Давний приятель, хороший друг. Не знаю… Короче, ну, ты понял.

Старик. Если только так... Выпьем. За знакомство, Жека.

Женя. Нет. Из уважения к гостю – только Женя.

Старик. Да заткнись ты, Женя.

Чокаются.

Женя. А вода есть?

Старик. В кране.

Женя. А может хотя бы в чайнике?

Старик. Не тот…

Женя. Оке-е-ей!

Пьют.

Старик. Давно здесь живешь?

Женя. Я? Да… Да. Да.

Старик. Ты чо, наркоман?

Женя. Что? Не-е-ет… А вы – наркоман?

Старик. Ты.

Женя. Да. Ты. Ты – наркоман?

Старик. Нет.

Женя. Круто… Круто, что не наркоманы. Да? Да.

Старик. Один живешь?

Женя. Но. Уже да….

Старик. Давно?

Женя. Неделю… Три… Короче, две. Две недели. Да.

Старик. Чо - любовь?

Женя. Ну, да… Но сейчас, наверное, и нет. Один уже… Три – две недели…

Старик. Чё-т я тебя раньше не видел.

Женя. Как-то странно так со временем получается… Я вас тоже раньше не видел. Тебя не видел… Ты не выходишь отсюда, наверное, да? (осматривает комнату)

Старик. Чо, не нравится, как у меня тут?

Женя. Ну, да. Что-то как-то погано. Но это честно.

Старик. Грязно?

Женя. Не-е-е-е… Пусто. Грязно – пофиг. Пусто просто.

Старик. Ну, тут уж извините-с…

Женя. Извините?

Старик. Иди в задницу.

Пьют. Сидят.

Старик. Ты чо палец отклянчиваешь?! Мизинец свой? Интеллигент?

Женя. Давай не будем оскорблять друг друга. Не знаю я… Пальцы сами складываются. Да я и сигарету держу между средним и безымянным.

Старик. Значит, куришь…

Женя. Ну, да, а что?.. а… Какие-то проблемы?

Старик. Нет. Просто уточнил.

Женя. Хорошо… да…

Старик. Ты не подумай, что я маньяк – что мы в темноте сидим. У меня тут провода оборвались, в комнате. Мне только та, которую ты ввинтил, светит. И на кухне еще…

Женя. Полночь уже…

Часы электронные: ноль-ноль, ноль-ноль. Мигают. Старик подходит к часам, жмет на кнопку. Ноль-ноль, ноль-один.

Женя. Сломались?

Старик. Да барахло старое…

Женя. Я починить могу.

Старик. Электрик?

Женя (смеется). Нет. Молодой просто.

Старик. И чо?

Женя. Я научится быстро могу. В интернете посмотрю… Мне только день дайте. Я вообще мало, что умею, но учусь быстро. Да. Это у молодых такое есть. Не зря же говорят, что как губка и тип того… А темно – пофиг. Я привык. Не люблю, когда света много. Глаза болят…

Старик. Ты как эти… Индиго?

Женя. Кто? Кого?

Старик. Ну, эти… дети индиго.

Женя. Я? (смеется) Не-е-е-ет! А чо – похож? У меня кожа белая, фарфоровая, подфиолечиванная такая… Но это солнца мало. Я просто сова. Ты тоже – сова? Ну, да, наверное, сова, раз не спишь сейчас…

Старик. Много говоришь.

Женя. Я помолчать могу… (пауза) Починить часы?

Старик. Я привык уже.

Женя. Ты прости, если обидел. А? Старик? Правда. Пофиг, что грязно. (выпивает, ставит стакан на стол, стучит по нему кольцом) Слышишь?

Старик. Что?

Женя (стучит). Слышишь? Эхо.

Старик. Нет.

Женя. Вот. Нет? Пусто. Нет? Ну, и катись тогда. Налей (стучит). Спасибо. Тогда… (трясет рукой, и из рукава на стол выкатывается мандарин)

Старик. Фокусы?

Женя. Подожди…

Берет бутылку водки и ударяет по мандарину.

Старик. Етиться сердце перестало! Ты чо творишь?!

Женя. Фокусы. Чуешь?

Старик. Теперь воняет.

Женя. Не воняет, а пахнет. Всяко лучше, чем кислятиной. Считай подарок тебе.

Старик. А ты откуда знаешь?

Женя. Что знаю?

Старик. Что у меня день рождения.

Женя. Что? Правда?! А без торта?

Старик. Без.

Женя. Ни пирога, ни торта, словно похоронка. Это у меня мама говорит… Она любит всякое: чухня, ерундистика, заглядистика. Ну, великий и могучий… Подожди…

Убегает. Старик закуривает, отдирает кусок кожуры от мандарина, стряхивает пепел. Женя возвращается с толстым куском хлеба и коробком спичек, втыкает спичку в хлеб, ставит на стол.

Женя. Сколько исполнилось?

Старик. Спичка всё равно одна.

Женя. Мне что, весь коробок вытряхнуть? (смеется) Придумал желание?

Зажигает спичку, старик задувает.

Старик. Я есть не буду.

Женя. Я тоже. Поделишься? (Старик подает сигарету. Прикуривает) У меня еще подарок (вытягивает из рукава тонкую ткань).

Старик. Шоу продолжается? Это что? Платье?

Женя. Что? Не-е-е-ет… Зеленая или бордовая?

Старик. Я не вижу – темно.

Женя. Зеленая или бордовая?

Старик. Ну, зеленая.

Женя. Значит, я угадал.

Цепляет к пустому окну.

Старик. Это чо?! Это ты чего?

Женя. Штора тебе…

Старик. На кой ляд она мне?

Женя. У тебя же получается, что солнце утром в окно не попадает, значит, днем светит. Завтра увидишь.

Старик. Ты мне из квартиры решил бордель сделать?

Женя. Не обижай меня. Почему бордель? Завтра увидишь (выкидывает хлеб в форточку). Хоть птицы поедят… Что загадал?

Старик. Чтобы ты поменьше говорил.

Женя. Иди ты…

Старик. Ты всегда такой шебутной?

Женя. Я, вроде, тебя понял, но отвечать не буду. (вертит кольцо на пальце)

Старик. Женатый? Жена уехала?

Женя. Жена? А! Нет-нет. Это печатка отцовская. Подарил мне. Хотел выбросить, да чёт жалко…

Старик. А зачем?.. Подожди. Стой. Не надо…

Пауза.

Женя. Я могу и не говорить, раз не хочешь… Ты извини. Я, когда выпью, разговорчивый. Обычно один пью, никому не мешаю.

Старик. Да говори уже…

Женя. Я просто не в ладах с отцом. Вот… Всё.

Молчат. Пьют.

Старик. Как звали?

Женя. Кого?

Старик. Ну, ту, что уехала – любовь твоя.

Женя. Ту? А-а-а!.. Ммм… Саша. Да.

Старик. Поссорились?

Женя. Да не особо… Просто…. Уехала… Знаешь, вот ты доволен жизнью?

Старик. Тут уж сложно сказать…

Женя. Может выпьешь?

Старик. Нет. Это так не работает.

Женя. В общем, тут такой случай, когда не очень доволен… Она просто… Ну, просто всегда хочется оказаться в своем месте, где там тебе комфортно, где ты занимаешься тем, что тебе нравится… Чаще это место находится где-то за границей. Вот…

Старик. И в какой она заграницей?

Женя. Не знаю. Она не сказала. Скорее всего, где-то в Урюпинске надеется, что транзитом.

Старик. Любишь ее?

Женя. А у тебя есть жена?

Старик. Была.

Женя. И где она?

Старик. К другому ушла, большую часть вещей взяла, и сына забрала…

Женя. Оу… Вы с ним видитесь?

Старик. Нет.

Женя. За одиночество?

Старик. Грустный тост.

Женя. Да, более-менее, наоборот. Если бы я не один был, то послал бы тебя, а так – вот… Сидим.

Старик. Я же говорю – грустный тост.

Женя. Катись ты…

Чокаются. Пьют.

Женя. Вообще, ты сам виноват – сам позвал…

Старик. Я же говорю – мы народ грубый – не барагозь.

Женя. Понятно… Ну, считай, извинения приняты.

Молчат.

Старик. У меня карты есть. Можем в дурака.

Женя. Вдвоем? И будем сидеть – два дурака.

Старика. Может оказаться, что дурак из нас только один.

Женя. Мы с Сашей играли в дурака на желание. Я постоянно проигрывал. Один раз пришлось ночью голым вокруг дома бежать.

Старик. И чо, тебя менты не схватили?

Женя. Ночь же. Никто не видит. Самое страшное было по лестнице подниматься. Не будем в дурака. Нет.

Старик. Скучаешь?

Женя. Есть такое… Раньше хорошо как-то было, а теперь даже никто глаза не мозолит…

Старик. Только сопли не распускай.

Женя. Да не, не буду… Надо намного больше выпить. Тогда – возможно. Да.

Старик. Позвони ей.

Женя. Тебе вообще какое дело?

Старик. Мне плевать. Позвони.

Женя. Поздно уже.

Старик. Я думал у вас совиное дупло.

Женя. Я не про… Не буду.

Старик. Тогда напиши.

Женя. И что написать?

Старик. Что-нибудь, чтобы сразу всё понятно было.

Женя (берет телефон). «Люблю тебя…» А? Нет. «Скучаю…» Так? Нет, не то… «Что? Как жизнь там? » Не…

Старик. Чо-нибудь с подвыпертом.

Женя. С подвыпертом? «Приветик…» А? Я просто никогда не писал так…

Старик. Нет.

Женя. «Как дела? Расскажи, какая у тебя там погода. Я сегодня гулял, вернулся домой, а в квартире так холодно»…

Старик. Да говно всё.

Женя. Да провались ты в ад, мразь!

Старик. Во! В точку!

Пауза.

Женя. В точку, думаешь?

Старик. Ага. И всё понятно сразу.

Женя (смеется). Хорошо, отправил…

Старик. Русский человек делится на два типа. Одни говорят: «ну, и бог с тобой», - а другие: «чёрт с тобой». Не дура если – поймет.

Женя. А если не верующий?

Старик. Ну, и черт с тобой!

Пьют.

Женя. Скажи, ты спать ложишься… ты куда смотришь?

Старик. Я – нормальный… Я с закрытыми спю…

Женя. Не, не… Не сразу же. Ты в потолок смотришь?

Старик. Я на боку люблю. Туда смотрю.

Тычет пальцем в темноту.

Женя. На пятна?

Старик. Какие пятна?

Женя. Ой, у меня просто от света вспышки… Есть одно природное явление… Ладно, потом…

Старик. Когда, потом?

Женя. Потом… И что? Ты в пустую стену, да?

Старик. Ну, не тот Париж…

Женя. У Тициана есть картина. Давай покажу… (достает телефон)

Старик. Он птиц рисует?

Женя. Нет, он умер. Смотри. (показывает)

Старик. Дутые, голые бабы в тряпках.

Женя. Это «Аморсакро и Аморпрофано» - «Любовь земная и Любовь небесная». Он из Венеции. Ты видел Венецию на картинах? Там тепло и солнечно или… Темно и лунно… И много лодок там. И по черным лодкам… По чёрным лодкам можно понять, пережила ли Венеция чуму. Там чума каждые двадцать лет была…

Старик. Ты чо, художник?

Женя. Не-не… Это Саша любит. В смысле, я мечтал, что вырасту и стану художником. Но я хотел, а не получалось… А у Саши получалось… Вот. Да.

Старик. Господи, как мило – художником…

Женя. Не смейся! Ты вот сам-то кем хотел стать?

Старик. Космонавтом.

Женя. Как оригинально! Ты еще надо мной так…

Старик. Да потому что бред! Бред ты говоришь!

Женя. Нет!

Старик. Да!

Женя. Не говори! Не говори так! Мне нравится… Нравилось! Ну, это же круто… Это круто, когда берешь краску, чертишь и что-то получается. Из ничего получается. Вот ты… Я тебе, а ты меня говном обливаешь.

Старик. Ну, это тоже диалог…

Женя. Ты хотел космонавтом, да? А почему хотел?

Старик. Не-а…

Женя. Нет, скажи! Раз такой умный.

Старик. Я в детстве. В детстве! Думал, что звёзды – это космонавты, которые выпали из ракеты и остались в космосе…

Молчание.

Женя. И ты меня еще наркоманом называл.

Старик. Да катись ты к чёрту! У меня хотя бы так, а тебе лишь бы голых баб рисовать!

Женя. Сам катись, старый маразматик! Ты меня не понял совсем!

Старик. Не тот Париж, тётя!

Женя. Так! Давай в дурака. Если я выиграю, то рисую тебе на стене эту картину, и ты извиняешься.

Старик. Не хватало мне еще порнухи на стене.

Женя. Я тебе не порнуху собираюсь, а любовь! Понимаешь?!

Старик. А если я выиграю?

Женя. То я извиняюсь и ухожу.

Старик. Какая-то лажа. Не пойдёт так.

Женя. Ухожу и приношу ящик водки. По рукам?

Старик. По рукам.

Жмут друг другу руки.

Старик. Ты же постоянно проигрываешь.

Женя. Тогда, может, до трёх?..

-----------------------------------------------------------------------------------------------

… и был город большой, весь из дерева. Он раскинулся по маленькому гористому полуострову, уходящему вглубь моря. И все эти обветшалые дома, которые то выше, то ниже, соединенные мостиками, качались от ветра.

Приезжает поезд. Почему-то метро… Откуда там? Выходишь ты и встречаешь меня. Впервые. А я был в банде сирот. Мы занимались мелким воровством и ели хлеб под навесом. Я затаскиваю тебя в нашу банду. Прямо перед большим делом. Мы с друзьями решили ограбить дом. Мне нужно было просверлить девять дырок в стене. Я не знаю зачем, и почему девять… Но меня заметили, и я побежал. По камням, по песку, спрыгивал с одного моста на другой, схватил тебя за руку, и мы побежали до метро.

А там я проснулся…Чувствую, что душно. Вышел покурить, открыл окно…

Смотри. Луна. А теперь сюда… Видишь? Подожди… Здесь встань. А теперь?..

Я сегодня не буду спать с тобой… Можно я буду спать здесь – у тебя? Рядом, вот здесь? А?..

Все ведь хорошо?

-----------------------------------------------------------------------------------------------

Квартира напротив. Зеленым: 23: 07. И желтый свет падает на седые волосы, скользит по бурому рельефу жениной кофты. Он стоит у стены и водит малярной кистью в темноте. Во рту вспыхивает и гаснет сигарета. Под ногами стоят жестяные банки, граненный стакан, стоит запах масляной краски. Старик сидит за столом, доливает остатки коньяка в стакан.

Женя. И спрашивал я: «что за рубаха цвета белого облака вдоль костей твоих? ». И ответ слышал: «это кожа моя цвета любви твоей в отражении глаз зелёных, что так искренне ликуют»…

Старик. Эт что еще?

Женя. Это коньяк…

Старик. Он, кстати, кончается.

Женя. У меня еще есть. Мне сон такой приснился… Сидим мы с тобой за столом, а к нам люди разные приходят и всякий бред просят. Много приходило, но я только двоих помню. Пришла женщина. Вся такая в трауре, в чёрном, как монашка, и лицо за чёрным шелком. Вот. Она пришла и просила у тебя, чтобы ты воскресил ее сына. Странно, да? А мы смотрели на нее и плакали. Там трудно слез сдержать было. И у нее еще как будто лицо сквозь шелк белым светится, и еще как будто она держала в руках что-то. Вот так – руки полумесяцем. Ничем мы ей, короче, не помогли. А потом пришел какой-то мужик. Вроде мужик как мужик, а мы к нему как к прокаженному. И с шипением таким. Во-о-от… Отрубили мы ему, короче, голову, и вышли покурить. Я смотрю, а там огромные бутоны роз в землю посажены. Вот такие (опускает руки до пояса), и мне по плечи, и по ширине такие же. Причем, они еще посажены так, с расчётом, что на все клумбы хватит. А их не хватит… Я вижу, что та мать ходит и сажает их, и смотрю вдоль клумбы: роза-роза-роза-голова… Того мужика, отрубленная.
И я весь день думаю, причем тут всё это. И понял, что шея с отрубленной головой похожа на бутон розы…

Старик. Как-то это всё странно вяжется.

Женя. Во снах вообще логики искать не приходится. А тебе снится что-нибудь?

Старик. Коньяк кончился…

Женя. Грустный сон.

Старик. Нет. Коньяк кончился.

Женя. А.

Шуршит пакетом в темноте, достает бутылку коньяка, наливает в стакан.

Старик. Милый мой, это мне чо, в глаза капать?

Женя. Давай-ка без этих - «милый мой»…

Старик. Вежливость. Я думал, ты любишь.

Женя. Заткнись.

Доливает, наливает себе, пьют. Женя возвращается к стене.

Женя. Так снится? Расскажи.

Старик. Ну… Мне снилось, что я лежу здесь, на диване, а вокруг струи дыма от сигарет. Я берусь за крайнюю струю, заворачиваюсь в дым и исчезаю. Только вмятина на диване остается, и на часах мигает: ноль-ноль, ноль-ноль…

Женя. И всё?

Старик. Иди ты.

Женя. Ну, прости-прости… Может, это сон в руку? Типа ты умрешь от рака легких?

Старик. Не тот Париж, тетя! Я тебя еще переживу.

Женя. Чего?!

Старик. Вы, психи, раньше всех кончаете.

Женя. Сам ты псих! С чего это я псих?

Старик. Ты себя сам послушай.

Женя. Да, вроде, нормально у меня всё…

Старик. Все психи так говорят. На улице плюс двадцать, а ты в кофтах ходишь.

Женя. Да я… Я привык просто. Мне нравится так.

Старик. Ага. Это ты так мне в уши насвистываешь. Что под рукавами прячешь?! Портаки, уколы?

Женя. Ты чо до меня докапываешься?

Старик. Так ты сам навязался мне на шею.

Женя. Я?! Вообще-то это ты меня пить звал.

Старик. Я думал, что ты нормальный парень, а у тебя Олеся головного мозга.

Женя. Что?!. (пауза) Да, да, да! Поэтому ты мне нарочно в карты проиграл? Я знаю – я всегда проигрываю. Еще вон – полы помыл. Кого ты ждал?! Олеся…

Старик. Ничо не знаю! Я не поддавался…

Женя. Может, я сам не хочу здесь сейчас быть?!

Старик. Ну, так – скатертью дорога!

Женя. Ну, так скатертью!.. (уходит в коридор)

Старик. Стой! (пауза) Коньяк-то надо допить…

… и из легких вырвался такой смех, такой взвизг, как будто всем птицам разом наступили на хвост. И только рыжий ёж в пепельнице высыпал под конец.

Женя вернулся в комнату и с улыбкой налил себе коньяка.

Старик. Ненормальный… Стакан мне только не заляпай краской.

Женя. Ты чего-то боишься, старик. Чего ты боишься?

Старик. Ничо я не боюсь… А если что, то я тебя с одного щелбана уложу.

Женя. Ну-ну…

Берет стакан левой, запрокинув голову, пьет. Кофта скатывается, обнажая руку, а на ней красный, прерывистый след, как будто ремнем обкрутили и сдавили только с одной стороны.

Старик. Это кто тебе крапиву наворачивает?

Женя (поправляет кофту). Это типо шрам. Старый… По идее, его нет, но я когда пью проступает. Не знаю, может, там кровь разводит, капилляры…

Старик. Откуда?

Женя. Так я тебе и сказал…

Старик. На обиженных…

Женя. Нет. Просто что-то нужно оставлять для себя. (пауза) Хотя… Я мог бы тебе рассказать, но ты скажешь, чего боишься.

Старик. Ничо я не боюсь!

Женя. Ну, нет - так нет… О! Смотри, что есть… (достает из шорт листок)

Старик. Это ты так тему перевел?

Женя. Ну, поскольку у нас с тобой коммуникативная неудача…

Старик. Сам ты – коммуникативная неудача.

Женя. Ага. Вот… Это, короче, я нашел в ящике почтовом своём. Прочитал только начало и конец.

Старик. И чо это?

Женя. Письмо. (читает) «Здравствуйте! » Почерк красивый, кстати… (читает) «Я живу недалеко от Вас». Тут всё, что на «вы» с большой буквы.

Старик. Читай уже…

Женя (продолжает). «У меня не было возможности поговорить с Вами лично, но я хотела бы поделиться с Вами очень важной информацией» Слушай. «Многие люди интересуются вопросом о смысле жизни. Чем старше мы становимся, тем лучше понимаем, что жизнь коротка. » Да? Правда?

Старик. Конечно. Особенно когда на уши тебе садится такой мелкий пиз--

Женя. «Как вы думаете, неужели такой и должна быть ваша жизнь? Чтобы жизнь имела смысл, важно признавать, что есть Тот…» С большой. «… кто является Источником жизни. Если мы стараемся жить по библейским принципам…» (открывает рот и кусает палец)

Старик. Ты чо, голоден?

Женя. Нет, просто я, когда зеваю, широко рот открываю и рву губы. Вот я и придумал... Короче. (читает быстро) «библейским принципам, тогда наша жизнь становиться счастливой, насколько это возможно сегодня, и наполняется глубоким смыслом. Бог учит нас для нашей же пользы: «Я Господь, Бог твой, научающий тебя полезному, ведущий тебя по тому пути, по которому должно тебе идти. О! »» (смеется) Извини, я просто представил, как Он это говорит. (продолжает быстро) ««О, если бы ты внимал заповедям Моим! Тогда мир твой был бы как река, и правда твоя – как волны морские» (книга пророка Исаия, глава 48, стихи 17 и 18). Но если люди не живут по законам Бога и не следуют Его руководству, то это ведет к разочарованию. Я побуждаю людей читать Библию. Если она у Вас есть, то можете найти много полезных советов, прочитав Евангелие от Матфея, глава с 5 по 7. С уважением, Лидия. »

Старик. Лидия… Это эта – звезданутая с верхнего этажа?

Женя. Ага. Хозяйка моей квартиры.

Старик. Ну, вы как два сапога. Тебе не со мной пить надо, а к ней идти.

Женя. Говори-говори. Я ее сюда приведу. Странно, что это у меня лежало… Может, переложил кто. Вообще, представляешь? Жить по этим законам? При такой жизни застрелиться даже нельзя…

Старик. Если ты блажной, то тебе и стреляться не захочется.

Женя (смеется). А ты откуда знаешь?! (пьет) Теперь понятно, почему ты меня переживешь… (капля коньяка стекает по подбородку, вытирает) Зараза… Завтра кожа красная будет. У меня чувствительная очень. Рукой к груди притронусь, и до следующего дня пятно будет. Хоть рисуй по телу. (уходит к стене, рисует) Но Саше нравилось… Умеет в грязи что-то красивое увидеть. Мы вместе рисовать учились, и у меня так же с руки кофта сползла. Про это разговорились, ну, так и познакомились…

Старик. Мне ты не расскажешь?

Женя. Ну, мы с тобой: «Ты дурак – нет, сам дурак». Да? Хотя, наверное, всегда относишься с каким-то высокомерием к другим. Да? Мои одноклассники любят рассказывать, хвастаться: выпил столько-то, спал с кем-то там, курил такое-то. Не знаю… Скучно. Вот у меня стандартная семья. Мама… Ну, и папа там… И если у меня возникали какие-то сложности, то я решал всё сам. Ну, тип, у меня есть друг. Вот он сейчас с матерью, как с подругой. Ну, по-хорошему если. Спрашивает у нее совета и тому подобное. А я не понимаю, как это… В смысле, это странно – делиться вообще с кем-то, что у тебя в жизни происходит, что в башке творится. Логичнее – как-то самому разобраться. Всё равно всё по-своему получится. Да я даже не плачу на людях, не грущу. Ну, в редких случаях бывает, конечно. А так – домой приду, выпью и упаду в подушку. Проще только с незнакомыми, знаешь? Им, в принципе, плевать на тебя. И с ними можно более-менее откровенно… А, если потом подружитесь, то и секретов уже каких-то не будет. Да?.. Но это скучно. Всегда надо оставлять что-то для себя. Если есть что-то откровенное, то должно быть что-то и сокровенное. Так интереснее. Мы как-то на уроках литературы что-то разбирали и говорили про пороки. Я сказал, что откровенность — это порок. На меня посмотрели, как на идиота… О чем я?

Старик. Ты – ни о чем…

Молчат.

Старик. Женя-Женя-эня, на «жэ», на «нэ», на «эня», а будет на «нэ-ня». Нэня.

Женя. Чо, коньяк ударил?

Старик. Саша-Саша-аша, на «сэ», на «шэ», на «аша», а будет на «на-на». Нана.

Женя. Коля-Коля-оля, на «кэ», на «лэ», на «оля», а будет на «но-ня». Ноня…

Старик. Разгадал?

Женя. Видимо… Это что такое?

Старик. Я в детстве с мамой пошел в цирк. А там клоун, ряженный, спрашивал, как зовут девушек, и играл с их именами так. Пел. И каждой дарил по тюльпану. Он перед моей матерью разыгрался, и она убежала с ним. Больше я ее не видел…

Женя. Так ты сирота?

Старик. У меня отец был.

Женя. Сирота… (пауза) А что у тебя отец? Такой плохой муж?

Старик. Он-то? Нет. Он просто простой. Учителем работал… Мне казалось, что у них всё хорошо – любовь до гроба. А не тот Париж, тетя. Вот тебе тюльпанчик и кольцо на пальчик, так же – двадцать шуток, двенадцать прибауток, ямочки, улыбка - красивая картинка.

Женя. Да ты поэт…

Старик. Это всё этот клоун говорил. Я долго не понимал, как на такое можно купиться. А потом я женился, а потом жена ушла. Теперь я думаю, что понял.

Женя. Она тоже с клоуном сбежала?

Старик. Ну, Витя, конечно, клоун, но не цирковой. Он моим напарником в банке был, и другом был…

Женя. Так ты в банке работал? Я думал, что ты туда – ближе к космосу…

Старик. Я хреново учился, а денег у отца не было.

Женя. И ты пошел в банк?

Старик. Нет. Я пошел в шиномонтажку. Я копался, переобувал машины, у меня был личный гайковерт со своим именем – «Фауст». Просто мы с мужиками однажды напились, и я, дурной, стал по корпусу ножом резать. Хотел вырезать «фаллос», но на «а» понял, что все не вместится. Пришлось еще за него платить – гайковерт казенный был. Но там было весело. Знаешь, сколько чудаков туда приезжает? Каждую неделю точно кто-нибудь из клиентов финзеля начнет выкидывать. А потом у меня появилась Аня, это жена моя. Деньги мне нужны были. Так я и попал в банк. Мне Витя и помог. Он к нам часто заезжал, а я ему скидку. Такой счастливый, веселый и довольный всем мужик. Наверное, поэтому она и ушла. На меня посмотри. Я чо, похож на веселого? Я домой возвращался из банка, уже сдохший от скуки. Тут ее понять можно…

Женя зевает, кусает палец.

Старик. Вот ты ж го̀ вна!

Женя. Не-не-нет!.. Прости. Мне интересно, правда... Я, видимо, устал или краской надышался.

Открывает окно.

Женя. О! Иди сюда.

Старик. Чо те еще?!

Женя. Просто подойди, старик. Тебе кое-что покажу. Я не отстану…

Старик подходит.

Женя. Видишь – луна? (показывает на небо) А теперь встань здесь и смотри. (показывает на открытую дверцу) Вот, в стекле – луна. Она, причём, отражается без солнечного света. Ну, знаешь, свет от солнца падает на луну, и, получается, как будто она светит на Землю. А тут вот так…

Старик. Эту романтику ты своим голым бабам показывай. (возвращается за стол)

Женя. Романтика – это когда всё в тебя, и ты во всё. Это от Саши… Подожди. Или это только от солнца свет в стекле?.. ААА! У меня плохо всегда с физикой. (возвращается к стене) Мы с родителями летом постоянно ездили в огород. А там – ветер, трава, листья. Слышишь? Ручей, деревья, железная дорога… Понимаешь?

Старик. Понял.

Женя. Нет. Нет… Ты не понял… Там в домике нашем – веранда. И там мама на электроплите варила супы. Сходит на грядки, вернется с охапкой: лук, картошка, маркошка. К этому всему закинет тушёнку и варит на плите, которая спиралькой такой. Понимаешь?

Старик. Да понял я!

Женя. Нет-нет… Ты не понял… Папа сидит у камня большого. Этот камень мхом весь покрыт. И этот камень сыпется весь белой крошкой, потому что рядом – костер. Мы на этом костре шашлыки готовим. Мне плохо всегда в огороде было. Я копать не помогал, окучивать не помогал, я только любил огурцы и помидоры поливать, а еще бумагу в костре жечь. Но я перестал поливать – меня оводы в бедра кусали, и ноги все в волдырях… Я просто сидел и жёг бумагу. А потом вижу – с соседнего участка на меня парень смотрит. Оказалось, что я не один не люблю всё это земледелие. Мы подружились, его Дэном звали, Денисом. Вот… И просто бегали по грядкам, игры придумывали. Мама предложила, чтобы мы в войнушку играли. Рассказала, что просто берешь садовый шланг, даешь напор воды посильнее и пальцы по-разному подставляешь, чтобы брызги летели. Мы так играли, а потом на солнце сохли. Признаюсь, я не сразу догадался, что таким образом мы весь огород поливали… Ну, ладно… Потом мы с ним соорудили нашу-штаб квартиру между двух слив. Кусты впритык стояли. И там время проводили. Между слив прохладно очень, прохладнее только в яме было, но там сыро и иней. Дэн, знаешь, такой парень простой и свободный, и я этим заразился… Он предложил мне покурить, и я впервые попробовал там, между двух слив. Отец проходил мимо и увидел… Дэн вскочил и убежал, а я пошел за отцом на веранду. Он кричал и обещал маме рассказать. Она ушла куда-то к соседям, должна была вернуться. А я не хотел, чтобы она знала, и просил отца. А он говорил, что расскажет… Тогда я стал кричать на него, и мы ругались. Я разозлился, толкнул его, а он схватил меня и хотел, видимо, об стол приложить. И приложил… На столе как раз спиралька эта стояла, не выключенная. Понимаешь? А я… (делает шаг в сторону и опрокидывает банку, краска проливается на ноги) Зачем я вообще взял фиолетовую? (подходит к столу, пьёт)

Старик. Ты чо творишь?! Ты мне весь пол уделал. Мы этот паркет еще с Аней клали.

Женя (ходит по комнате). Ну, считай, что теперь у тебя старый, авторский паркет. Эта краска от нашей с Сашей подруги. Она нас… Она нас просила когда-то стены ей покрасить. Она не хотела обои. И мы с Сашей красили. Она много слишком купила, мы забрали, что осталось. Да… Жалко, что фиолетовую пролил…

Старик. Ты придурок крашенный! Нафига мне это всё?!

Женя. О! Кстати! Понял про штору?

Старик. Да. Теперь днем я как в болоте сижу.

Женя. Почему в болоте?.. Не в болоте… Надо… Надо будет бордовую принести, заменить надо… Раз с полом теперь так…

Женя идет, разворачивается и падает.

Старик. Это называется – началось в колхозе утро…

Женя. Нет-нет… Я сейчас встану… Нет. Не встану… Я пьяный.

Старик. Слабак.

Женя. Не-е-ет… (лежит) Мы с Сашей делали шторы из макарон. Просто через нитку макаронины пропустили. Они у меня сейчас в мусорном мешке лежат. Там много наших вещей лежит… Я тебе принесу. Повесим вот здесь, в проходе…

Старик. Так! Макаронник! Это уже не смешно…

Женя. У тебя погано в квартире, старик! У тебя пусто!.. Постучи по стакану… Я не дотягиваюсь. Слышишь эхо? Как ты вообще живешь?

Старик. Не слышу.

Женя. Ты не понимаешь просто… Вот и всё.

Старик. Катись-ка к себе домой.

Женя. Не, я полежу, а ты… Ты обещал… Расскажи, старик, чего ты боишься?

Старик. Я не обещал и не боюсь.

Женя. Оке-е-е-ей!.. Хорошо… Скажи, ты же в банке работал, да? А почему так пусто в квартире?

Старик. Я тебе говорил – с женой мы развелись, с Аней. Она вещи все и забрала.

Женя. И ты ей просто так все отдал?..

Старик. Я ей сына отдал! Она забрала. Мне тогда до всей этой мебели дела не было. Она просто пришла с грузчиками: «Алименты можешь не платить». Она сказал, что это всё ему, в детскую комнату. Здесь стенка стояла, на ней телевизор. Здесь кресло было, широкое, весь угол занимало. Здесь книжный шкаф был – на полках вся русская классика стояла. Горшки с цветами, картина с Невским проспектом, люстра в горошек, дубовый журнальный стол. А от каждого угла к люстре по ткани протянуто. Как под шатром всё… Всё забрала. Всё для сына… Ему шесть было когда, мы с ним книжки про космос читали. Я ему говорил: «Вырастешь – будешь как папка, космонавт». Я хотел, чтобы у него все получилось. Чтобы он не как я… А в десять лет он сказал, что хочет в балет. В балет! Этим долбанным балеруном! Я запретил ему. Потому что я-то понимаю, что он еще пожалеет, что это не то, не его… И он год на меня обиду держал. Я думал: еще чуть-чуть и поймет. А еще чуть-чуть и Аня его забрала… Он на несколько лет старше тебя. И он помнит, что отец его - придурок конченный. И прав, видимо… Всё я ему обломал. Я даже не знаю, где он сейчас, кто он сейчас.
И мне уже несколько лет, хотя бы раз в год, снится сон: заворачиваюсь, исчезаю, а на часах ноль-ноль… Это, наверное, злая шутка – я тут сдохну. Нулёвка. А там, в космосе, надо мной все космонавты ржать будут… (пауза) Доволен? Довел старую перечницу. (пауза) Ты чо, уснул?! (допивает коньяк) Подсерыш мелкий…

Подходит к часам, нажимает на кнопку. Подкладывает Жене подушку, укрывает одеялом, ложится на диван.

-----------------------------------------------------------------------------------------------

Привет. Как дела? Видишь, я пришел… Кто-то расписал на твоем лбу по десять проклятий… Я выпил немного. Возможно, много. Но я был недалеко, поэтому – зачем волноваться? Ты же – да? Да? Сейчас выпью кофе и всё хорошо будет.

Я тут. Я был недалеко, ходил вокруг дома, считал березы. Но после сороковой я сбился – кто-то оборвал клен за домом. Может, ветер… Сейчас там тепло и только между домами прохладно. А у нас на балконе до сих пор пол холодный…

Я тут. Ходил, смотрел, пинал камешки. Я не брал телефон – мне не нравится мелодия на звонке, но… Как-то хорошо одному. И одному хорошо…

Но я тут. Я же пришел. Скоро солнце сядет… Я кое-что прочитал. Я покажу. На балконе кое-что есть. Ты мне пока расскажешь, ты научишь – как это: «Люблю, засыпаю»… И мы подождем…

Я тут. Я здесь. И… всё хорошо?

-----------------------------------------------------------------------------------------------

Горит лампа в коридоре, и бегают тени от макарон по столу, по седым волосам. Раз – появится в свету синяя нога; два – исчезнет у стены. Сыпется с горки пепел, ложится вокруг мандариновой кожуры. И дождевые крапины на окне блестят - красные от бордовой шторы.

Женя (кашляет). Это, конечно, мило было с твоей стороны, что ты мне и подушку, и одеяло, но… (кашляет) Придурок старый, мог же окно закрыть!

Старик. Скажи и на том спасибо.

Женя. Мы – народ грубый. Катись к чёрту!

Старик. А мы скоро все в аду окажемся. Как пить дать, тебе продуло легкие, или ветром какую инфекцию занесло. Мы все помрем.

Женя. А с чего это я сразу в ад?

Старик. А чо, нет?

Женя. Не знаю… Возможно… да? Ну, да, скорее всего…

Старик. Можно сходить к Лидии. Она расскажет, что тебя там ждёт, подготовит.

Женя. Ты какой-то разговорчивый сегодня. Еще помог макароны повесить…

Старик. Я просто понял, что тебя иначе не заткнешь. Клином клином вышибаю.

Женя. Пошёл ты!

Старик. Сам иди. (пауза) А ты на каком моменте храпнул вчера?

Женя. Честно если, я не помню, как вообще на полу оказался… А что? Я что-то пропустил?

Старик. Да нет… Чо ты мог пропустить?

Женя. Вот я также думаю. Видишь, как круто у нас? Ничего лишнего.

Пьют.

Старик. У меня однажды напарник вернулся с отпуска – больной. Кашлял, из глаз чуть ли не гной. Он – придурок - работящий, на больничный не хочет – денег нету. Так а нам-то с мужиками страшно, не знаем, что с ним делать. Ладно хоть всё само решилось…

Женя. Выздоровел?

Старик. Ага. До аптеки шел, под трамвай попал. Теперь ты вот… Мы все умрем.

Пьют.

Старик. Помнится, ты говорил, что у тебя художничать не очень получалось…

Женя. Художничать?

Старик. Художничать-художничать.

Женя. Ну, я просто разработал стратегию. Да. Типа, пока я работаю, представляю, что у меня берут интервью. Вот… И я рассказываю, как я всё делал. Что, зачем и почему. Рассказываю, как будто у меня всё получилось. Успокаивает…

Старик. Пожалуйста, поведайте нам, Евгений, как вам удалось изговнить стену одинокому пенсионеру?

Женя. О! Знаете, это было довольно легко. Просто я люблю всласть поговорить о себе.

Старик. Это мы поняли. Расскажите про голых баб.

Женя. А что?.. Там хоть что-то получается? А то я утром ушел, у меня всё сверкало…

Старик. Я в этом всё равно ничо не понимаю.

Женя. Ну, вот… Можно даже не стараться…

Старик. Нет уж. Заварил кашу – полезай в сани.

Женя. От скуки на все руки (кашляет). Нет, пожалуйста, не надо больше… Не надо поговорок этих. А то – что крестьяне, то и марсиане… (кашляет)

Старик. Выпей.

Женя. Может, не пить?..

Старик. Это не вопрос.

Пьют.

Женя. Так забавно… По идее, алкоголь – это депрессант…

Старик. Я-то думаю, что так уныло.

Женя. Видимо, тут что сильнее работает – уныние или градус. (пауза) Есть такое природное явление… Последние моменты заката… последняя вспышка заката… Знаешь, какого она цвета? Зеленого. Когда солнце уходить за горизонт, оно расслаивается на такие овальчики, как игрушечная пирамидка. Раз – и нет, два – и нет, раз – и на мгновение: пух! Зеленым. И нет…
Но чтобы… В смысле, для этого нужно два человека. Один отворачивается от солнца, а второй в последний момент говорит: Сейчас! – первый поворачивается и видит…

Старик. Покажешь?

Женя. Нет… Нет, ты покажешь. Ты мне покажешь? Я только в интернете видел. Я только Саше показать пытался. Нужен чистый горизонт. На берегу моря, на равнине или с гор, по идее. Но я же никого не потащу туда. Можно только попытаться, так… А Саше… А я не знаю – было там, не было…

Старик. Она тебе не ответила?

Женя. Что?

Старик. Ты же писал.

Женя. Ааа… Да. Нет…

Старик. Значит, не любит.

Женя. Это почему?

Старик. Всегда совестливо признаваться в нелюбви. В любви-то – как ни шло. А попробуй скажи, что не любишь. У человека вся надежда лопнет.

Женя. Давай не будем…

Пьют.

Женя. Сегодня целый день льет…

Старик. Какая разница? Всё равно дома.

Женя. Не-не. Дождь - это круто. Главное, чтобы не гром.

Старик. Боишься?

Женя. Нет… Да. Просто я не люблю, когда громко так…

Старик (смеется). Ты-то шума боишься?!

Женя. Смейся-смейся, старый алкоголик… После грозы воздух такой разряженный, легкий. Но врачи не рекомендуют старикам и детям много гулять из-за озона… (пауза) Еще бутылки три-четыре, и можно будет вдоль всей стены поставить. Будет у тебя что-то типа инсталляции: «Бедные алкоголики». (стучит по стакану) Слышишь?

Старик. Нет.

Женя. И я не слышу… Еще бутылки две, и я буду голым вокруг дома бегать. Посмотри на мои ноги. Я как будто сутки в болоте стоял. Это так просто не отмоется.

Старик. Мне боязно представить, как я квартиру после тебя отдраивать буду.

Женя. Еще надо тебе свет в эту комнату… Посмотреть в интернете, сделать провода. И сделать еще можно такой… этот, бумажную штучку, типа люстры. Чтобы свет приглушить…

Старик. Это никогда не закончится, да?

Женя. А не тот Париж, тетя. Можно до бесконечности делать.

Старик. Господи, дай мне смерть, тихую и спокойную. Он же не шуткует, Господи.

Женя. Ты можешь просто сказать: «Уходи», - и я уйду. Ты просто скажи…

Старик. Да делай, что хочешь…

Женя подходит к столу, наливает коньяк. Тянется к стакану, кашляет и случайно сметает окурки.

Женя (наклоняется, собирает с пола). Ой! Прости…

Старик. Нет-нет! Давай я соберу…

Женя. Ты чего?!. (смеется) Ты чего, старик?! (смеется) Успокойся.

Собирают окурки.

Женя. Полночь уже…

Женя подходит к часам, нажимает: ноль-ноль, ноль-один.

Женя. Наклони голову…

Старик ( садится за стол ). Я тебе кланяться не собираюсь.

Женя. Пожалуйста, наклони голову – покажи макушку. (старик наклоняет) Когда-то… Недели три назад я стоял, курил на балконе. Где-то потерял тапки, а там пол холодный, и я стоял на сломанном стуле. Он качался, а я думал: упаду, не упаду…

Старик. Ну, эту вашу малолетскую суицидальную романтику.

Женя. Я выходил раз в пол часа и курил. Там стоял какой-то пацан и, целую сигарету, обнимал свою девушку. И каждые пол часа какой-то мужик шел вдоль дома, слева направо. Я курю – идет. Опять курю – идет. Это был ты, старик?.. Это был ты…

Старик. Ты знал, что у нас за домом растет клен с самыми хрупкими ветками во всем мире?..

Пьют.

Женя. Как давно от тебя жена ушла?

Старик. Уже лет пятнадцать как…

Женя. Пятнадцать? И что ты все это время делал?

Старик. Я еще года два пробатрачился. Вернулся в шиномонтажку, и так до пенсии.

Женя. И что, и всё? Больше ничего?

Старик. Было что-то, так – по мелкостям.

Женя. А как? Ну, нет-нет, подожди. Пятнадцать лет - ну, это срок такой… Чем-то ты же занимался.

Старик. Ну, мне чуть на башку не брякнулась люстра, здесь. (показывает на потолок) Как-то избили гопники. Пару раз сходил в кино - наверное, нормально, но не мое это. А так… Чо-то должно было быть?

Женя. Не знаю… По-разному это всё… Ты мне врешь, старик. Ты себя слышишь? Пятнадцать лет же…

Старик. Тебе-то, конечно… В твоем возрасте и все эти любови, и школа, и институт. А иногда может и ничо. Порой тебе кто-то под ноги плюнет, ты повернешь, и хопа! - не случилось истории. А порой ты просто идешь и сам себе под ноги плюешь…

Женя. Мне как-то раз пришлось сидеть два месяца дома. Ну, каникулы – друзья все разъехались… Еще как-то особо нечем заняться. Я первые недели две ходил, гулял, потом стал читать, смотреть про художников, про ученых. Там всякие лекции и так далее… Еще забавно, что перед каникулами наша классная… конченая мразь, если честно… говорила, что мы все в телефонах, в интернетах, что мы никчемные, короче. Ну, у нас почему-то же принято считать, что каждое новое поколениедеграднутее предыдущего. Но я не об этом… я не о том… Хотя, знаешь, я заметил, что… что, если просто закрыть глаза и посмотреть так, на ощупь, то мы какие-то пассивно равнодушные. Не без исключений, но все равно. И о любви, и о смерти, и о других вещах узнаем рано, и рано перестаем удивляться. Или мне только кажется… Подожди… Стой. (смеется) Так вот. Я сидел дома, смотрел, слушал, как люди, впервые увидев «Успение Марии» Караваджо, выбегали, плевались, блевались, падали в обморок, проклинали его. А он, представляешь, рисовал ее с обыкновенной проститутки! И рисовал эту для кого-то святую женщину – всю зеленую, распухшую, без облачков, без ангелочков. (пауза) И еще помню, читал про виды дальтонизма. Что существует… Что изобрели уже специальные очки. Они помогают увидеть обыкновенные для меня цвета… Понимаешь? Нашли таблетку… (смеется) А ведь планета вертится, старик! Надо просто научиться впечатляться…

Пьют. Женя садится за стол.

Женя. А ты… Ты все эти пятнадцать лет сына так и не видел?

Старик. Нет.

Женя. А он сам, нет?

Старик. Видимо, нет…

Женя. Как-то это с его стороны не совсем--

Старик. Мне просто самому надо.

Женя. Наверное, ты ему только лучшего желаешь.

Старик. Конечно, он же мой сын. Пусть у него все хорошо будет…

Женя. А у других?

Старик. К черту их.

Женя (улыбается). Понятно.

Пауза.

Старик. Пусть у тебя все хорошо будет…

Женя. Спасибо, старик.

Пьют.

Женя. Можно будет сделать нормальную пепельницу. Ну, как нормальную… Купить большой апельсин или помѐ ло, разрезать, высушить, можно клеем залить. А зеленую ткань обрезать, постелить как скатерть, и у меня... У меня еще есть синтепон. Можно сидушки сделать. И еще одна штора из макарон есть, ее можно распустить и связать рубашку - так, для смеха...

Старик. То бишь, только рубашка для смеха?

Женя. Ага. (смеется) А еще взять и посадить на подоконнике маки…

Старик. Я так и знал, что ты наркоман.

Женя. Что? Не-е-е-ет! Просто - красивые цветы… Не гвоздики с розами же тебе сажать. Надо только придумать, как семена достать. Может, просто где-нибудь на природе достать. Главное, чтобы--

В небе вспыхнуло, загорелись капли на окне, синим блеснули руки, зарылись в густых волосах.

Ударил гром.

Женя вскрикнул.

Старик. Успокойся!.. Тихо!..

Женя. Нет-нет-нет-нет!

Старик. Ты как? Нормально?

Женя. Нет-нет!.. все хорошо…все нормально…прости…все нормально--

Ударил гром.

Женя. …все хорошо!.. все нормально…нет-нет…все хорошо…да-да…надо маки тебе на подоконник…надо красивые цветы под цвет штор…чтобы по красоте все…они ночью буду прятаться в бутоны…утром они будут с рассветом распускаться…просто - красивые цветы…ночью будет лунный свет, и они лиловые ночью будут…и штора ночью фиолетовая…а парочку можно взять…всё взять и поставить в темную бутылку - и на стол…понимаешь…будет темная бутылка с маками--

Ударил гром, и дождь потяжелел.

Женя. …прости-прости…понимаешь…бутылка с маками, рядом рыжая…желтая пепельница рядом, и всё на зеленой скатерти…надо просто найти…надо достать их…возможно, у Саши есть…у меня повод позвонить есть…все хорошо…прости-прости…ты неправду говоришь…не может быть такого…пятнадцать лет…ты врешь мне…я у Саши спрошу…я спрошу…а если есть, то привезет…приедет он и…

Старик. Что?..

Женя. …что?..

Пауза.

Женя. …ты…ты прости, старик…я…я не вру обычно…это так…это от водки всё, от коньяка, от алкоголя всё…я не хотел…не обижайся на меня…это я так…не по правде, да…я же… Ты же посмотри на меня. И так видно всё, по мне видно всё. Я такой…от вспышек всё…вспышки-вспышки-вспышки… Я не вру обычно. А, если вру, больно и хорошо мне. Я с родителями в сад ездил когда-то до… И я так не любил то место …от вспышек всё…от пятен на руке… Меня привезли и мне душно там, плохо там. У меня жар как будто. Я в доме лежу, у меня пятна перед глазами…вспышка-вспышка… И на пол сполз с дивана. Упал. Там прохладно. Через доски - воздух от земли. Там лучше. И лежал там - заснуть, заснуть. Заснул. И ночью проснулся, все спали. А небо всё красное, всё алое. Открываю окно, а там - луна красная. И в стекло смотрю - и там луна красная. Две луны у меня. И окна открываю: там и там луна. И выбежал на улицу. Я даже не заметил… Я босиком выбежал… И побежал между теплицами по крапиве, а потом по дороге шел. Бежал и шел по ней, поближе. А она светит, и у меня кожа вся красная. Моя белая, фарфоровая. На белый краска лучше ложится. И пятна мои на руке не видно. Я там иду… Там стекла от бутылок. Их молодые бьют, когда отдыхать приезжают. Я по земле, по камням, по стеклу, по траве… А там трава, и деревья, листья под луной - понимаешь?.. и облака под луной…видишь, да?.. Ты же видишь… И я по камням… А она огромная. Она над лесной полосой алая… И крыши, и вода, и пена в ручье, и всё…ну, ты же понимаешь…ты же видишь, да?..

Я проснулся дома, на полу. Не помню… Ноги, ладони все в волдырях от крапивы, и между пальцами кровь запеклась. Как такое забыть? Как забыть…и Саша… Какая луна? Какие деревья? Какая пена?! Что? Да…так же всё и всё… И мы лежим рядом - в потолок - друг на друга. Что там за окном? Что там за окном?.. Нет же… А потом и это всё…люблю, засыпаю… Что? Что?... Это уходит? Это уходит… Я вижу. Я понимаю. Я говорю: закрой глаза, - чтобы показать, чтобы не говорить. Там закат и - вспышка. Почему ты улыбаешься? Посмотри на меня. Почему не смотришь? Так же хорошо всё было, так же хорошо всё…посмотри на меня…кто-нибудь посмотрите на меня и улыбнитесь…пожалуйста…пожалуйста давай выкурим по сигарете…ты скажешь, что всё хорошо…я поверю…пожалуйста, скажи, что всё хорошо, и я поверю…правда…

Молчание.

Старик. Уходи…

Женя. Прости, старик…

Старик. Уходи.

Женя (отходит к двери). П-почему?..

Старик. Я к тебе хорошо, а ты мне такую грязь притащил…

Женя. Подожди…

Старик. Пока я тебя не убил…Уйди.

Берет кожуру, кидает, попадает в лицо. Женя уходит.

Подъезд. Женя кричит таким простым человеческим отчаянным рёвом, который рождается в низу живота, раздражает горло и вырывается наружу.

Женя (кричит, пытается стереть пепел с лица). Нет-нет-нет!.. Да пошел!.. Да пошел ты! Катись к черту! Сам ты грязь! Катись к чёрту, старый придурок! (кричит) Чтоб ты сдох там! В своей вонючей конуре! Чтоб ты сдох там в своем сраном одиночестве! (кричит) Я тебе не верю! Слышишь?! Ты мне сам врал! Ты мне всё врал! Я не верю!

Кричит. На верхнем этаже открывается дверь. В махровом халате выходит Лидия, наваливается на перила, смотрит вниз.

Лидия. Что у Вас происходит?!

Женя. Это неправильно всё! Нет-нет! Чтобы сдох! Чтобы вы все сдохли! Слышите?! Нет-нет-нет!

Лидия (спускается). Молодой человек! Молодой… Женя?! Женя, это Вы?!.

Женя. Катитесь все в задницу! (кричит) Нет-нет-нет!..

Лидия. Женя, Вам плохо?

Женя. Что?! (пауза) Нет… Нет, я просто… Я просто пьяный…

Лидия. Посмотрите, Вы весь грязный…

Женя. Сами вы!.. (сползает на пол, трет лицо руками) Сами вы грязь…

Лидия. Что у Вас с ногами?! Вы болеете чем-то? У меня есть церковное масло--

Женя. Засуньте в задницу ваше масло…

Лидия. Ну, нет уж… Так не пойдет. Давайте я Вас в квартиру заведу…

Женя. Нет-нет! Не трогайте!.. Я знаю… Я видел… Я видел письмо ваше. Вы сумасшедшая… Я знаю… Вы в сказки верите. Вы - с большой буквы всё говорите… Нет-нет… Не трогайте… Отстаньте от меня… Я вам ничего же не сделал…

Лидия (поднимает его). Милый мой, кто из нас не верит в сказки? Тише-тише… Зачем кричать? Я Вас в квартиру заведу. Иначе соседи полицию вызовут. Вам зачем это? Ну? Вы молодой, красивый. Зачем жизнь себе портите? Вы плачете? Зачем вам всё это? Всё хорошо у Вас должно быть. Успокойтесь, пожалуйста. Успокойтесь…

Женя. Почему вы?.. Почему вы такая добрая?.. Вы сумасшедшая… Нет-нет… Вы сумасшедшая, правда? Правда?..

Лидия. Сумасшедшая. Сумасшедшая. Вы довольны? Давайте, зайдем в квартиру…

Женя. Я так и знал… Да…я знал…(идут) Скажите, у вас в письме…вы там всё с большой буквы, а тот…он «ты» с маленькой…у вас там в письме всё было…оно не для меня…я знаю…но скажите, почему тот - с маленькой?..

Лидия. Да чёрт его знает…

Вечер. Женина квартира. Горит свет. Прибрано. В углу, где раньше были мусорные мешки, стоит сушилка с одеждой. Женя сидит в кофте, в шортах перед монитором.

Скайп с мамой.

Мама. Виной всему война в Крыму.

Женя. Ну, мам…

Мама. А что?! А что - мама?! Ты там оказывается синячишь вовсю!

Женя. Да не синячу я…

Мама. Ты что там устроил?! Почему я за тебя краснею?!

Женя. Кровь от нервов к щекам приливает…

Мама. Ты не шути со мной! Не шути так со мной!

Женя. Мам… Я извинился. Лидия, вроде как, простила. Нормально всё.

Мама. Ну, надо же какой-то отчёт своим действиям давать! Давай-ка, бросай это дело…

Женя. Бросил уже. Не переживай так. Мне самому неловко... Давай пропустим всё это и к концу перейдем…

Мама. Женя!

Женя. Что?..

Мама. Жень…

Женя. М?

Мама. Я тебя люблю…

Пауза.

Женя. Спасибо… И я тебя…

Мама. Но если еще раз такое выкинешь, я сожру тебя вместе с ушами!

Женя. Уши-то за что?

Мама. Мои потому что…

Женя. Хорошо. Нормально всё будет. Обещаю.

Мама. С отцом поговоришь?

Женя. Если честно, голова болит. Давай потом… А то я сейчас упаду.

Мама. Как хочешь. Давай, спокойной. И не смей больше.

Женя. И тебе спокойной…

Женя встал, и темно. Свет. Темно. Свет. Вся квартира мигает.

Женя. Ну, нет… Я не выйду! Слышишь?! Я не выйду!

Темно. Свет. Темной. Свет.

Женя. Ты мне так пробки сломаешь! Уходи!

Темно. Свет. И темно… Пол минуты. Открывает дверь.

Женя. Чоздесь?!.

… а в подъезде никого. Пусто. Женя подходит к щитку. Щелк. Заходит в квартиру. Темно. Щелк. Темно. Щелк. Шуршит в темноте. Скрипит лампой. Свет…И волнами перед окном бордовая занавеска. Пусто. Свет… И пятнами на стене «Любовь земная и Любовь небесная». Пусто. Свет… И следы на полу фиолетовым. Темно... Только в углу мигает: ноль-ноль, ноль-ноль...

В небе за окном что-то блеснуло сквозь рваную тучу. Затянулось. На мгновение все вспыхнуло зеленым, исчезло. И темно. Пусто всё…

Разбилось.

Лопнула.

Конец.

Май 2020