Родной карельский

давно стал языком деревни. Языком общения пожилых деревенских жителей и стариков. В Карелии, где всегда преобладало русское население, государственным оставался русский язык. Хотя случился и короткий период, с 1937 по 1939 год, когда государственным языком в республике (автономной в составе СССР) стал карельский. И республиканские издания – газета «Советская Карелия» и литературный журнал «Красное знамя», выходившие наряду с ведущими русскоязычными, – печатались на карельском языке. Но с использованием русской графики. Этот период оказался настолько коротким, что сегодня немногие о нем знают.

Что тут скажешь, если в основном историки, политики, энциклопедии и старожилы помнят и о том, что с 1940 по 1956 год республика называлась Карело-Финской ССР? Затем ей был возвращен статус автономной в составе РСФСР. Русский язык оставался основным. Традиционные же национальные издания газета «Карьялан Саномат» (Karjalan Sanomat) и литературный журнал «Карелия» (Carelia), называвшийся прежде Punalippu («Красное знамя») – выходили и до сих пор выходят на финском языке.

Помнится, при СССР в Петрозаводске и вывески с названиями разных учреждений, контор, магазинов были на финском и русском. Ольга, как и другие жители коренной национальности, язык своих предков-карелов слышала редко, в основном в среде пожилых деревенских родственников: родителей, дедушек и бабушек.

Перемены грянули в девяностых, когда бывший многонациональный СССР распался и стал Российской Федерацией. С уходом из состава страны ряда республик настойчиво зазвучала идея национального самосознания, так называемые малые народы стали возвращать из забвения родной язык. В столице Карелии к имеющимся на финском добавились несколько изданий на карельском и вепсском языках. В 1990 году вышел первый номер газеты Oma Mua («Родная земля») на ливвиковском и северном наречиях и газета Vienan Karjala тоже на двух диалектах. А литературный детский журнал «Кипиня» с 2004 года выходит на трех языках отдельными книжками – на финском, карельском и вепсском. Казалось бы, в добрый путь! Но тут же возникла проблема: какой из трех основных диалектов карельского языка, принятых в разных районах республики – ливвики, людики, северный – считать основой для единого будущего литературного языка?

В эти же годы в Петрозаводском государственном университете открылся новый факультет: прибалтийско-финской культуры и филологии с отделением финского и карельского языков. На это отделение Ольга, не раздумывая, поступила. На факультете встретила будущего мужа с карельской фамилией Гоккоев. Роман занимался на кафедре финского и русского языков. Отец Романа, Виктор Гоккоев, известный в республике строитель, карел по национальности, карельского не знал. Как и большинство его ровесников-карелов, живущих в городе.

– Письменный памятник на карельском (берестяная грамота начала 13-го века) – второй по древности среди других финно-угорских языков. Первый – на венгерском, – рассказывает Ольга. – Да, единого литературного языка, чтобы всех карелов объединил, нет и до сих пор: и алфавит изменялся несколько раз с латиницы на кириллицу и обратно, и диалектов немало. И история складывалась не в пользу карельского.

– В России накануне революции шел сильный процесс внедрения русского языка, поэтому лозунг большевиков «право на самоопределение народов» стал одним из самых популярных. Именно после революции народы России получили возможность развивать свои языки. Правда, только до тридцать седьмого года. Но у карелов и такой возможности не оказалось, – продолжает рассказ Ольга. – После поражения красных финнов в гражданской войне в Финляндии многие из финских большевиков бежали в Россию. Москва приняла решение образовать правительство Карельской трудовой коммуны почти полностью из финнов. Хотя финнов в Карельской коммуне на тот момент проживало менее одного процента, и коренным народом нашего края они никогда не были. Почти полностью состоявшее из финнов правительство Карелии решило, что карельский «не пригоден для использования», и все процессы необходимо организовать на финском языке. В Москву же посылали отчеты о том, что в Карелии право на самоопределение реализуется путем развития карело-финского языка. Хотя такого не было и нет.

В итоге вторым официальным языком в республике стал финский. Карелам финский непонятен, хотя и родственный. Детям-карелам приходилось учиться на чужом языке. Потом финны попали во враги народа, и многие руководители Карельской трудовой коммуны были смещены или расстреляны. Вот тогда карельскому языку в Карелии предоставили возможность для развития. Была создана группа ученых для разработки общего литературного языка, документы стали издавать на русском и карельском языках, все предметы в школе преподавались на карельском. За два года вышли более 300 изданий.

Но в 1939 году и карельский объявили языком врагов, почти вся литература была сожжена. Обучение перешло на русский, карелам пришлось учить третий язык. Моя тетя вспоминала, как сначала в школе училась на финском, который тяжело давался. В училище, куда поступила, тоже преподавали на финском. И однажды язык поменяли на русский, которого она тогда совсем не знала. Научилась и русскому. А в годы работы в школе она, как и все учителя, запрещала детям говорить на карельском. О чем сейчас говорит с болью. Но как, в чем винить мою тетю и других законопослушных рядовых людей? Они бессильны против политики столпов огромного государства. Потому многие родители, желая лучшего будущего своим детям, не учили их карельскому.

Мои двоюродные братья и сестры, выросшие в селе Ведлозеро, говорят на карельском. Хотя и на русском тоже. Когда папа три года служил в армии, никто из тех, с кем служил, не знал, что, кроме русского, он знает и карельский.

И хотя карельский Ольга выучила только в вузе, заметила, что для неё самой необъяснимо, что карельский язык стал роднее русского и трогает душу больше: «Может быть, потому, что с рождения до трех лет со мной днем нянчилась бабушка и говорила со мной только на карельском».

– Почему появилась идея Дома карельского языка, точнее, общественной организации с таким названием? –спрашиваю Ольгу, хотя понимаю, что вопрос риторический.

– Иначе нашему языку не выжить. Мы хотим объединить карелов вне зависимости от их диалектов, показать, что мы – единый народ. Само здание – половина дела. Другая половина ещё сложнее: наполнить Дом смыслом, сохранить его для людей таким же чистым, светлым и гостеприимным, как сегодня. Сделать так, чтобы в его стенах наш язык зазвучал свободно.

Дочки Ольги и Романа Гоккоевых воспитаны в любви к малой Родине. Соня и Аня Гоккоевы учатся в Финляндии, но все каникулы проводят в Кинерме и не пропустили ни одного субботника по строительству Дома. Немного говорят на карельском. Старательно учат язык.

⇐ Предыдущая 1 234 5 Следующая ⇒