Анна Завадская

Анна Завадская

Мечта

Рассказ

Окно предрассветно посерело, наполняя комнату тенями. Маргарита откинула одеяло и села. Опять бессонная ночь! Что ж, в её возрасте это неудивительно. И зря она так долго крутилась с боку на бок на ставшем вдруг неудобном ложе. Есть у неё испытанное средство от бессонницы…

Она зажгла ночник, на ощупь нашла очки. Нацепила на переносицу. Достала из тумбочки тонкую тетрадь, разлинованную в клетку, ручку. Подушку – привычно под спину. Обычно мысли, облечённые в слова, торопливо выливались на бумагу, сплетаясь в причудливую вязь умозаключений, чувств и размышлений. По мере заполнения листа кружевами строчек, голова освобождалась от распиравшего груза впечатлений. Последнее предложение, бывало, сползало со строчки, не дописывалось. Рита засыпала…

Утром удивлялась, перечитывая длинные, сложно подчинённые фразы, которыми в полусне отобразила какой-то кусочек своей жизни: «Это я такое понаписала?! »

Тетрадок скопилось около десятка. Такая привычка освобождаться от душевных переживаний появилась давно. Иногда не напоминала о себе месяцами, иногда досаждала почти еженочно. Она была кусочком её несбывшейся мечты…

В сегодняшнем приступе литературной бессонницы виновата Ирка и Розенбаум.

Ирка – бывшая одноклассница и коллега. Особой задушевности между ними не было никогда, но всегда присутствовали тёплые дружеские чувства. Рита вообще не была склонна к излишней откровенности. Жизнь приучила к сдержанности. Росла в многодетной семье. Папа – рабочий, мама – повар. Сестрёнки-двойняшки родились после Риты через пять лет. Одна из девочек получила родовую травму. В результате – ДЦП. Понятно, что большая часть родительского внимания и финансов концентрировались на ней. Старшей дочери пришлось рано понять, что такое долг, и узнать, что можно рассчитывать не на всё, чего бы хотелось. В отличие от беззаботной Ирины – единственного и балованного ребёнка.

В школе обеих отличала любовь к литературе. Но Ирина с детства знала, что хочет быть врачом. И стала им. Рита о своей мечте не говорила никому. Как никому не рассказала о провале на вступительных экзаменах в педагогический институт. До сих пор помнит пережитую обиду и боль. А как страдало самолюбие бывшей школьницы, тоненькой черноволосой девочки с яркими глазами, – любимицы и надежды школьной преподавательницы литературы. Вернулась домой с, казалось навсегда, упрямо сжатыми губами и подала документы в местное медицинское училище. Даже маме не пожаловалась. А та была довольна: помощница осталась в семье.

Потом Рита строила жизнь по своему разумению, исключив пустые сожаления. Выучилась. Нашла своё место в медицине. Встретила родного по духу человека. Не каждому так везёт.

Больная сестрёнка ушла из жизни в двадцать пять. Потом – отец и мама. Народились свои детки: дочь и сын. Всегда старалась быть им другом. Хорошо жила! Радовалась и горевала от души. Сейчас уже семь лет, как одна. Но не одинока. Старший внук студент, младшая в детский сад ходит.

Это Ирка виновата, что всколыхнулись старые обиды! Принесла очередной толстый журнал, где напечатали её новый рассказ. Хорошо пишет. Хочется придраться – не получается. Но на другом авторе Рита отвела душу. И повторы отметила, и тавтологию. Удовлетворение принесла мысль, что сама могла сделать лучше. Могла…

Думала, давно освободилась от горечи несбывшегося. Ан нет! Поднялась с донышка. Выползла из потаённых уголков. Обида. На кого? Да на себя любимую! Вспомнила, как целый год, учась в медицинском, зубрила параллельно школьные учебники и дополнительные справочники. Филология! К ней стремилась мечтами. Для следующих вступительных выбрала институт подальше от дома. Уехала в Сибирь. Поступила с блеском! И… забрала документы. Перспективную студентку пытался задержать сам декан! Рита молча стояла на своём: учиться здесь не буду. Зачем объяснять чужим людям, что не может обременить семью лишними тратами, не имеет права лишать родных своей помощи. А затеяла всё лишь затем, чтобы доказать самой себе – могу! Достойна. Тогда этой победы для молчаливого самоутверждения хватило…

С Ириной всю жизнь работали в одной медсанчасти. Однажды бывшая одноклассница пошутила: «Ритуль, мы всё время рядом: и в детстве, и сейчас. Давай, поработаем лет до семидесяти, а когда на пенсию выйдем, начнём писать детективы в соавторстве! »

До семидесяти не доработали. Ирка ушла в шестьдесят пять, когда младшая внучка стала школьницей. Маргарита – позже на три года. Ирина неожиданно для себя самой закончила Литературный курс и увлеклась писательством. Рита сделалась её первым читателем и критиком.

Сегодняшний журнал, как укор о том, чего не сделала сама. Да ещё получила в телефоне от кого-то запись с выступлением А. Розенбаума. Мысли коллеги о месте в жизни зацепили. Как у него там в песне?

«На седьмом десятке, дети, я забил на всё на свете,

Кроме тех, кто дорог мне и мил.

Только то я принимаю, что люблю и понимаю,

А на остальное я забил!

На седьмом десятке лето дарит мне всё больше света…

Я хочу дурным примером заразить пенсионеров:

Поживём немного для себя! »

Так проняли Маргариту слова песни, так достали до печёнок, что многолетний её секрет вырвался сам собой в разговоре с Ириной.

– Ритка! Я даже не подозревала, что ты такое сокровенное хранила! Как же было даже не попытаться исполнить мечту, пусть даже в пенсионном возрасте?!

– Я всегда в первую очередь делала то, что нужно моим близким.

– Сейчас тебе никто и ничто не мешает.

– Обленилась я. Никогда не умела делать десять дел, как ты.

– Не клевещи на себя! Одна садовый участок сколько лет обрабатываешь! Внуков от себя ни разу не оттолкнула! А то, что сосредотачиваешься на чём-то одном – твоё преимущество. Значит, не будешь отвлекаться. Ох, не зря видно я шутила о совместном литературном творчестве!

– Поздно, Ирина!

– Исполнить мечту никогда не поздно! Она же занозой в тебе сидит. Как нарыв! Выбирай: или ты делаешь и становишься от этого счастливой, или мучаешься сожалениями о несбывшемся.

За окном совсем рассвело. Ручка перестала писать на третьей странице. Может быть, Ирка права? Пришло время сделать что-нибудь для себя? Уж пара рассказов из этих тетрадок должно получиться! А там – как пойдёт…