Блэйк. Глава одиннадцатая

Блэйк

Неумолимая боль в моем мозге заставляет меня проснуться. Кто-то проткнул сосулькой мой череп, пока я спал. Это единственной объяснение навязчивой боли. Я попытался поднять голову и понял, что это последнее чертово дело, которым мне нужно заняться, открыл глаза, яркий дневной свет ослепил меня.

Подождите. Какого хуя? Я заставил себя открыть глаза полностью, чтобы обнаружить нечто из волос медового цвета на второй подушке. Я узнал эти волосы. Почему она здесь? Я опустил взгляд ниже на ее голую спину и на маленькие ямочки у основания ее спины. Простыни прикрывают ее задницу, но остальные ее части открыты взору моих очей, что ужасно болят.

Что она тут делает? Между нами все закончилось. Мы оба согласились, что так будет лучше, когда я оставил ее у дома тем вечером, даже если я жалел о том тупом решении каждую секунду каждой минуты после. Так почему же она в моей кровати, и как она сюда попала?

Я с болью перекатываюсь на спину и смотрю в потолок, пытаясь вспомнить, что произошло вчера вечером после работы. Я пошел в бар, выпил пиво, может два. После этого моя память пуста. Я не помню ничего, кроме пары бутылок пива. Иисус, когда я последний раз напивался до потери памяти?

Я напивался только в те первые месяцы, после смерти Джордан, и напивался часто, моя семья угрожала мне клиникой по реабилитации. Но время вылечило мою потребность заливать воспоминания выпивкой. Полное поклонение моей работе тоже помогло. Я сменил алкоголь на «машинный» фокус, оставаясь настолько занятым, настолько мог. Это работало для меня, пока я не провел уик-энд с Хани и отведал то, от чего отказывался все это время.

И вот я здесь, снова напился до беспамятства. Охуеть. Последнее, что я хотел бы сделать, это вернуться в яму отчаяния, что открылась после смерти Джордан. Я не хочу когда-либо снова пасть так низко, поэтому я оставался как можно дальше от эмоциональных отношений с женщинами. Поэтому я бросил Хани, поцеловав ее лишь в лоб, когда мы закончили все, что было между нами, пока не стало слишком сложно.

Так почему она здесь? Какого черта случилось прошлой ночью? И почему я не могу вспомнить ни хуя из прошлой ночи?

Чувствую себя, как мальчик из пословиц в конфетной лавке, тянусь и прикасаюсь к мягкому шелку ее волос, пропуская пальцы сквозь него. Говорю себе: одно касание и только одно касание, но быстро возвращаюсь за добавкой, попутно вдыхая милый свежий запах ее волос.

Она вздыхает во сне, а потом переворачивается и ложится поверх меня, чес приводит меня в шок. Ее мягкие сиськи прижимаются к моему боку, ее ноги переплетаются с моими, ее рука ложиться мне на живот, в сантиметрах от кончика моего мгновенно твердого друга. Ее дыхание трепещет близь моей чувствительной кожи, и я боюсь вдохнуть, я хочу ее так безумно, что могу попробовать это желание на вкус.

Этого не должно происходить. Я думал, она знает это. Так почему же она голая в моей постели, и почему у меня появилось чувство страха от того, что могло произойти потерянной ночью? У меня столько вопросов, а ответов нет.

Ее нога сдвинулась вверх по моей ноге, ее рука двинулась южнее и накрыла мой член. Я выдохнул, когда она начала медленно мне дрочить, в ленивом ритме. Мне тоскливо до боли, от дикогожелания, чтобы так начинался каждый мой день. С Хани, прижатой ко мне, ее рукой вокруг моего члена, ее киской, горячей и влажной, рядом с моей ногой. Это мое представление рая.

Мысли о рае мгновенно меня останавливают. Именно там находиться Джордан, и она там по моей вине. У нее никогда не будет никакого подобия жизни, так почему я должен разрешать себе сладкое удовольствие и наслаждение, которое нахожу с Хани? Почему я должен позволить красивой женщине, как Хани, любить меня и заботиться обо мне, когда Джордан ушла навсегда и никогда не сможет иметь чего-либо из этого для себя? А что, если я воспользуюсь этим огромным шансом с Хани, а с ней тоже что-нибудь случится? Я еле пережил один раз. Никаким чертовым способом я не переживу это снова.

Я, с чувством острой тоски, отодвигаюсь в сторону, осторожно снимаю руку Хани со своего члена, это охуеть какая последняя вещь, что мне хотелось бы делать. Отдаляюсь от ее нежной кожи и нежного запаха, сажусь и даю минутку своему пульсирующему сердцу восстановить ритм.

― Ты в порядке? ― спрашивает она сексуальным, сонным голосом.

― Ага. Я в норме.

― Хочешь, я принесу тебе обезболивающее?

― Нет. ― Это одно слово вырвалось резче, чем я планировал, я и чувствую, как она резко отдалилась от меня. Я ебанутый ублюдок, и я ненавижу себя за любой сценарий, который позволил мне затащить ее вчера в постель. Я только надеюсь, что не сделал, или не сказал чего-то непоправимого.

― Что ты здесь делаешь, Хани?

После долгой, долгой паузы, она сказала:

― Джимми позвонил мне, чтобы я тебя забрала.

― Ум. Ок. Спасибо. ― Это не объясняет мне ни одной проклятой причины, по которой она голая в моей постели дрочит мой член, как будто имеет на это полное право.

Даже не оглядываясь на нее, я встаю и иду в ванную, надеясь принять холодный душ для пробуждения и погасить мой стояк. Я резко останавливаюсь при виде одежды на полу ванной, вокруг душа. Ебать, ебать, ебать! Я становлюсь еще отчаяннее в секунду, когда память проявляется в местах пробелов. Меня тошнит, и не из-за пива, что все еще плавает где-то по органам. Пока вода нагревается, я отталкиваюсь от кусочков воспоминаний, пытаясь собрать всю вчерашнюю ночь воедино. Но, как и прежде, мои воспоминания заканчиваются на Джимми, баре, пиве… Охуеть. Виски. Вот почему я ничего не могу вспомнить.

Стоя спиной к душу, я пытаюсь понять, можно ли хоть немного надеяться, что у нас не было секса. Я смотрю вниз на моего дружка и вижу, что он впервые красноват местами. Это от того, что… О Боже мой… Мое сердце начинает бешено колотиться, а руки отказываются меня слушаться, пока я пытаюсь быстро помыть свое тело, и отмыть засохшую кровь с моего члена. Я заставил ее кровоточить?

Меня сейчас вырвет.

Я приложил титанические усилия, чтобы погасить позывы в моем горле. Обернул полотенце вокруг бедер и направился к двери, заметив, что ее вещи пропали. Паника охватила меня, пока яносился по дому в ее поисках, не находя ни одной причины, что могла бы заставить ее остаться.

Она выезжает с подъездной дорожки, когда я выбегаю из дома.

Я преследую ее по улице, но она либо не видит меня, либо игнорирует. Подозреваю, что, скорее всего второе. И более того, подозреваю, что я сделал что-то ужасное, чтобы заслужить ее презрение и торопливый отъезд.

Хани

Он ничего не помнит. Он ничего не помнит. О, боже мой, он ничего не помнит.

Эта фраза крутится у меня в мозгу на повторе, пока меня не сковывает страх, что сойду с ума, если буду думать об этом еще хотя бы секунду.

Слезы бегут по щекам, осложняя мне поездку. К счастью, ехать недалеко. Я не только ничего не вижу, но еще и испытываю разрушающую боль, давясь в рыданиях. Как он может не помнить, говорил мне что любит, что нуждается во мне, и что не хочет меня отпускать?

Как он может не помнить жгучей интимности того, что мы делали в его постели?

Я могу умереть от стыда так же, как и от разбитого сердца. Вытираю непрекращающиеся слезы, не в силах разобрать, мне все же больше больно, или я зла. Больно. Определенно больно. Боль внутри меня напоминает мне чувство потери. Когда умерла бабуля, я проснулась следующим утром, и поняла, что теперь я в мире одна. Вот как я почувствовала себя сегодня утром, когда поняла, что он ничего не помнит о прошлой ночи.

Такое чувство, что кто-то воткнул копье мне прямо в грудь, делая невозможным что-либо, кроме сокрушительной боли. Когда я приехала домой, и не смоглавыбираться из машины от ноющей боли, я решаю сделать то, чего никогда не делала. Я отменяю все мои встречи на сегодняшний день, чтобы остаться дома зализывать раны, и это еще одна причина быть в ярости от Блэйка. Теперь он разрушает не только меня, но и мой бизнес. Я отменяю все дела, извиняюсь перед клиентами и переношу их встречи на другие дни недели, что и так уже прилично забиты. У меня будет еще больше долгих рабочих дней, но, по крайней мере, сегодня я свободна.

Набрав горячую ванну, достаю коробку с солью Ипсом, что принесла Лорэн. Бабуля клялась, что Ипсом ― это средство от всех болей. Но подозреваю, что магия не распространяется на разбитые сердца. Погружаю себя в парующую воду, и чувствую, что каждая мышца откликается во мне протестом.

Скуля от боли, что распространяется по моему телу, я снова начинаю реветь, как будто я не обезводила себя этим утром.

Вдруг что-то стучит в мою дверь и орет мое имя.

Я замерла от осознания. Он пришел за мной. Это должно что-то означать.

― Нет, Хани. Это ничего не значит, кроме того, что он себя плохо чувствует, и что он не помнит прошлую ночь. Вот и все.

Я заставляю себя не выходить из ванны, не открывать дверь, несмотря на тревогу о том, что мои любопытные соседи вызовут полицию. Ну и пусть. Это будет его проблемой, не моей. Десять минут спустя, он все еще у двери, постоянно орет мое имя.

Я закрываю глаза и прикрываю уши, притворяясь, что не слышу его. Со временем он уйдет, или будет арестован. В данный момент я даже не знаю, что мне из этого больше по душе.

Наконец-то наступает тишина, такая же громкая, как и шум до этого.

Вода остыла, и мне приходится выбираться. Надев самый уютный халат, я выхожу проверить через окошко у двери, что Блэйк действительно ушел. Нигде нет его признаков и не видно его грузовика, я снова чувствую себя опустошенной.

― Чего ты ждала? Найти его сидящим на ступенях в ожидании тебя? Это случается только в плохих фильмах. ― Я делаю себе чашечку чая и иду с ней в постель, где планирую провести остаток дня, прячась от всего мира.

Я все еще спала, когда в полдень мой мобильный зазвонил, разбудив меня. Я игнорирую его и переворачиваюсь, надеясь вернуться ко сну. Он звонит снова.

Я почти уверенна, что это Блэйк, но на экране я вижу имя Лорэн, и смс от нее «911» [по американским меркам после таких смс необходимо срочно отреагировать, так как 911 также является телефонным номером службы спасения ― прим. перев. ]. Мне приходится ответить.

― Ло? Что случилось?

― Слава богу, ты ответила, Хани! Где ты? Прорвало основную водонапорную трубу на Хайлэнд, вся улица тонет. Тебе необходимо прийти в студию и спасти все, что сможешь. Хани? Ты меня слышишь?

― Да, я слышу тебя. ― Я вырываюсь из постели, игнорируя боль, натягиваю шорты, бюстгальтер и футболку. Впрыгиваю в сандалии, хватаю ключи и бегу к двери. ― Я бегу.

― Быстрее, Хани.

Пока проезжаю недолгий путь в деловой центр Марфы, стараюсь думать о том, что может находиться в зоне поражения потопом. Почти сотня рамок с матовыми фото, что выставлены на продажу в студии. Все фотографии синхронизированы с облаком [виртуальное хранилище ― прим. перев. ], но я потеряю тысячи долларов на материалах, если они испорчены.

Мое самое дорогое оборудование храниться в жаропрочном шкафу, надеюсь, он и влагоустойчивый. Почему я не помню, влагоустойчив ли он? Я должна была это знать. Я сворачиваю на Хайлэнд и вода мгновенно бьет в меня. Вдалеке улицы я вижу машины скорой помощи и гейзер, что бьет высоко вверх. Владельцы магазинов и бизнесмены собрались на тротуарах, глядя на прибывающую воду.

Секунду я сомневаюсь, стоит ли мне покидать машину и боем пробираться к студии, или все же безопаснее остаться в машине. Один из местных копов, паренек, с которым я выросла, машет мне проезжать вперед. Джонни не махал бы мне, если бы было опасно, правда? Надеюсь, что да.

Я выжимаю газ и плыву по Хайлэнд Авеню, останавливаясь на парковке у студии, направляясь к заднему выходу, где воды уже по косточки. Когда я открыла дверь, вода ворвалась в мою студию, и все, о чем я смогла подумать, это целый уик-энд, который понадобился Лорэн, Джулии, Мэтту и мне, чтобы обновить этот деревянный пол. Я не эксперт, но даже я знаю, что дерево плюс вода, это не очень хорошо.

Нацелившись спасти все, что смогу, я вливаюсь в процесс, хватая охапки матовых фото в руки и перенося их с пола выставочной комнаты на стол в задней части студии, который на метр выше уровня воды. Если уровень воды поднимется так высоко, у нас будут большие проблемы.

Я двигаюсь по воде бесчисленное количество раз, перенося фотографии. Уровень уже выше косточек и прибывает с каждой секундой. Почему они не могут ее остановить или перекрыть чем-либо? Хватаю ящики с реквизитами, что использую для своих пустынных фото, я на грани паники от возможности потерять все, над чем работала так тяжело, и тут Блэйк появился у моей задней двери.

Он командует своими парнями, авторитарным голосом, и они начинают наполнять мою заднюю дверь.

― Идите вперед, ― приказывает он, ― Быстрее.

Я замерла и смотрю на него, как движутся его мышцы, когда он быстро строит барьер из песка, чтобы удержать поток воды в мою студию. Пока он работает, он периодически смотрит в мою сторону, его напряженный голубоглазый взгляд блуждает по мне, напоминая мне, что у нас есть незавершенные дела.

― Я еще вернусь, ― говорит он, пока они стоят стену из мешков с песком, что останавливают водные потоки. ― Будь тут.

Он ушел до того, как я сформулировала ответ. А что я собственно собиралась на это ответить? Я сдалась, у нас с ним состоится последний разговор о том, что случилось, а позже мы вернемся к жизни, как друзья, которые знают друг друга всю жизнь.

Я смогу это сделать, уговариваю я себя, стараясь не думать о событиях прошлой ночи, что перевернули мой мир с ног на голову, принесли облегчение, наполнили радостью, и предвкушением, которых я ранее не испытывала. Это были просто уловки. Теперь я это понимаю, понадобилось время, чтобы принять то, что он не помнит ничего из прошлой ночи, хотя я уже знаю, что никогда не забуду ни секунды из этого.

В один момент я обладала всем, что даже и не надеялась держать в своих руках, так близко, что я могла почувствовать сладость своего будущего с сильным, но сложным мужчиной, который меня любит. Потом это беспощадно отобрали у меня, и неважно, что он собирается мне сказать, мне нужно помнить, какую боль мне это причинило.

Я занимаю себя сортировкой фото, что сбросаны в беспорядочные кучи на моем рабочем столе. И задерживаю взгляд на одной из моих любимых: известный Отель Пэйзано, где Джеймс Дин, Рок Хадсон и Элизабет Тэйлор останавливались, снимаясь в фильме Гигант, в 1956 году.

Я изливала сердце и душу в свои работы, потому что я не могла никуда направить свою любовь после смерти бабули. Моя любовь к Марфе, городу, что окружил брошенного ребенка, отражается сквозь каждую фотографию, которую я сделала на фоне известного зала заседания, огней Марфы, Чайнаси и вариации инсталляций, что делают наш город таким уникальным.

Я люблю это место, и не хотела бы работать нигде больше. Но теперь я буду переживать, что наткнусь на Блэйка в обычных местах, таких как продуктовый магазин, или почтовое отделение, срывая заживший слой с моих ран каждый раз, когда я встречусь с ним, с этими холодными голубыми глазами. Я осознаю, что эту рану я нанесла себе сама, начиная со слов «я хочу, чтобы ты меня трахнул», но рана болеть меньше от этого не начитает.

― Извини за это, бабуля ― шепчу я в пустоту, что окружает меня в студии. ― Мне никогда не следовало предлагать ему так, как я предложила. Ты была права на счет необходимости оставаться настоящей леди. Но я не сожалею ни о чем, что случилось с ним, кроме того, что это закончилось. Мне хотелось бы больше времени. Если бы я только могла продолжать делать его счастливым, как я делала, пока мы были вместе. И больше всего я желаю, чтобы он вспомнил, что произошло прошлой ночью.

― Почему ты мне не сказала, ― ответил он позади меня.

Я оборачиваюсь от неожиданности, что он вернулся так быстро. Он слышал, что я говорила, и он хочет знать, что произошло.

Он закрывает и запирает на замок заднюю дверь моей студии.

― Мы не уйдем отсюда, пока ты не заполнишь мои пробелы.

― Это не важно.

― Думаю, это важно. Это очень важно.

― Ты был честен со мной с самого начала. Не твоя вина в том, что я захотела большего.

― Ты не одна, кто этого захотел.

― Не одна?

Он встряхнул головой.

― Что-то произошло прошлой ночью. Я знаю, что произошло, потому что видел доказательства сегодня утром.

Я взглянула на него вопросительно, думая, на что именно он указывает.

― Доказательство «А» проснулось нагим рядом со мной. Доказательство «Б» ― это одежда, которую я нашел на полу ванной, твоя и моя, спутанная в одну кучу. Доказательством «В» будет засохшая кровь на моем члене, что мучает меня целый день, потому что я заставил тебя кровоточить, Хани. Ты должна сказать мне, что я сделал, если я причинил тебе боль, если я…

Я не могу выносить боль, отразившуюся на его измученном лице. Подойдя, я приложила два пальца к его губам:

― Ты забрал последнее из девственного во мне, и мне это понравилось. Большая часть.

Его глаза расширились в шоке.

― Нет…

― Все в порядке, Блэйк. Правда. Ты можешь не помнить, но нам обоим понравилось. ― Я дала своей руке упасть с его рта. ― Мне понравилось время, что мы провели вместе, но я была предупреждена о твоих правилах перед началом всего этого, и я их уважаю.

― К черту мои правила. ― Он хватает меня за талию и прижимает меня к себе так быстро и близко, что мое дыхание сбивается, когда я ударяюсь о его грудь. Свободной рукой он поднимает мое лицо, чтобы получить самый отчаянный и страстный поцелуй в моей жизни. Я не могу ничего делать, кроме как держаться за его рубашку, надеясь, что он не разомкнет рук, иначе я превращусь в еще одну лужицу на полу. ― Я хочу тебя, Хани, ― говорит онобрывая поцелуй. ― Я хочу больше, чем просто уик-энд с тобой.

― Насколько больше? ― я борюсь, чтобы остановить свое глупое сердце от прыжков, пока мы не получим всю информацию.

― Я не знаю. Я хотел бы сказать, что я способен на все, но, честно говоря, я не знаю, способен ли я.

― Ты способен, Блэйк. ― Я прижимаю ладонь к его груди в надежде, что он увидит, что я открываю ему свое сердце. ― Ты просто должен позволить себе быть счастливым. Ты можешь это сделать?

― Я не знаю. Я не помню как это, быть по-настоящему счастливым. Это было так давно, сколько лет назад… А потом красивая девушка зашла в бар и перевернула мой обычный мир с ног на голову. ― Он заправляет прядь волос мне за ухо и проводит пальцами по щеке. Легкая ласка вызывает во мне трепет.

― Я действительно это сделала?

― Ты, черт, сделала это. ― Он прижимается к моей щеке, трется висками о мою чувствительную кожу, что мгновенно меня заводит. Блядь, да все что он делает, заводит меня. ― Хани… Есть кое-что, что я должен знать наверняка.

― Что именно?

― Ты и вправду в порядке после вчерашней ночи? Все, о чем я могу думать, это кровь…

Я зацеловываю слова на его губах.

― Я в порядке. Я клянусь.

Он глубоко выдыхает, что, похоже на избавление от большого груза.

― Давай уберем эту воду, а потом я хочу пригласить тебя на правильное свидание. Это будет нормально?

― Да, ― говорю я, улыбаясь ему. ― Это будет нормально.

Глава одиннадцатая

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒