Книга вторая 3 страница

9. Они погрешили и относительно Жизни, говоря, что она была произведена на шестом месте, тогда как следовало поставить ее прежде всего другого, потому что Бог есть жизнь, нетление и истина. Сии и подобные свойства не были произведены в порядке постепенности, но они суть название совершенств, всегда существующих в Боге, насколько возможно и свойственно людям слышать и говорить о Боге. Ибо к наименованию Бога приличествуют ум, слово, жизнь, нетление, истина, премудрость, благость и тому подобное. И никто не может сказать, что Ум древнее Жизни, ибо самый Ум есть жизнь, ни что Жизнь позднее Ума, дабы не был когда-либо без жизни Тот, Кто есть Ум всего, т. е. Бог. Если же скажут, что жизнь была (первоначально) в Отце, но была произведена на шестом месте для того, чтобы жило Слово, - то ей надлежало быть произведенною гораздо прежде на четвертом месте, чтобы жил Ум, и даже еще прежде сего - вместе с Глубиною, чтобы жила их Глубина. Ибо считать вместе с их Первоотцом Молчание и назначать сие Ему в супругу, а не причислять к ним Жизни - не превосходит ли это всякое безумие?

10. Что касается до следующего от них (от Слова и Жизни) произведение Человека и Церкви, то сами отцы их (валентиниане), ложно называемые гностиками, спорят между собою, защищая каждый свое собственное имение и выдавая себя за худых воров: они говорят, что гораздо согласнее с учением о произведении, - и на самом деле вероподобное, - чтобы от Человека произошло Слово, а не Человек от Слова, и что Человек предшествует Слову, и Он то есть Бог над всем. Таким-то образом, как я прежде заметил, вероподобно собирая все человеческие чувствование и движение ума, порождение стремлений и произведение слов, они нелепо налгали против Бога. Ибо то, что бывает у людей, и что они испытывают в самих себе, приписывают Божественному разуму и в глазах неведущих Бога кажутся говорящими дело. Представляя человеческие страсти и ими спутывая смысл, описывая например происхождение и порождение Слова Божьего на пятом месте, они хвалятся, будто учат дивным таинствам, неизреченным и высоким, никому другому неведомым, о которых и Господь сказал " ищите и найдете" (Мф. 7: 7), т. е. чтобы исследовали, как от Глубины и Молчание произошли Ум и Истина, или от них опять получили начало Слово и Жизнь, от Слова и Жизни - Человек и Церковь.

Гл. XIV. Валентин и его последователи заимствовали начала своего учения, только с изменением названий, у язычников.

1. Гораздо вероятнее и удобоприемлемее о происхождении всех вещей сказал один из древних комиков Антифан в своей феогонии Он производит из Ночи и Молчание Хаос, потом из Ночи и Хаоса Любовь, из нее Свет, а из него остальное первое поколение своих богов. Затем он говорит о втором роде богов и о сотворении мира; эти вторые боги, по его словам, создали человека. Валентиниане усвоили себе эту басню, и как будто сами, по естественному размышлению, составили свои мнения, изменив только в ней имена, но представляя тоже самое начало и происхождение всех вещей и порядок их произведения. Они поставили на место Ночи и Молчания - Глубину и Молчание, на место Хаоса - Ум, на место Любви - которою, как говорит комик, приведено в порядок все остальное - Слово, вместо первых главнейших богов придумали эонов, а вместо вторых богов говорят о творении их матерью, которое вне Плироыы, и называют это второю Осьмерицею. От нее производят они точно так же, как упомянутый комик, устроение мира и создание человека и говорят, что они одни знают неизреченные и сокровенные таинства. То, что актеры в театрах повсюду рассказывают в блестящих выражениях, они переносят в свою систему и передают те же самые мысли, изменяя только имена.

2. Но они изобличаются не только в том, что выдают за свои собственные мысли то, что находится у комиков; но они собирают еще и то, что сказано людьми, неведущими Бога, которые называются философами; составив как бы покрывало из многих и весьма плохих лоскутов, они посредством тонкостей речи сделали для себя затейливый наряд, они выставили как будто новое учение, так как оно выработано при помощи нового искусства; но это учение, на самом деле, старо и бесполезно, так как оно составлено из старых учений, отзывающихся невежеством и безбожием. Так Фалес милетский говорил, что вода есть начало и мать всех вещей. Но все равно, назвать ли таким началом воду или Глубину. Поэт Гомер учил, что Океан с матерью Фетисою произвел богов, а они (валентиниане) перенесли это на Глубину и Молчание. Анаксимандр, в свою очередь, представлял началом всех вещей бесконечное, которое заключает в себе, в виде семени, начало всего и из него производит, неизмеримые миры; и это они также преобразили в Глубину и эонов. Анаксагор, называемый также атеистом, учил, что животные произошли из семян, упавших с неба на землю, они же приложили это учение к семени своей матери (Ахамоф) и себя самих называли этим семенем, ясно показывая для имеющих смысл, что и они также суть семя безбожного Анаксагора.

3. Учение же о тени и о пустоте они заимствовали у Демокрита и Эпикура и приспособили к себе, ибо те учители много говорили о пустоте и об атомах и из этих одно называли сущим, другое - несущим; так точно и эти (валентиниане) называют то, что заключается в Плироме, действительно существующим, как те учили об атомах, а о том, что вне Плиромы, говорят, что оно не существует, как те учили о пустоте. Таким образом они сами себя, как находящиеся вне Плиромы, поставили в этом мире на такое место, которое не существует. А называя эти вещи образами того, что существует в горнем мире, они очевидно высказывают мнение Демокрита и Платона. Ибо Демокрит первый сказал, что многие и различные формы из всеобщего пространства низошли в этот мир. Платон же говорит о материи, образце и Боге. Следуя им, валентиниане назвали формы (Демокрита) и образец (Платона) подобиями того, что находится горе, изменив только названия, и выставляют себя изобретателями и создателями этого мечтательного вымысла.

4. И то их учение, что Творец создал мир из прежде существующей материи, прежде них было провозглашено Анаксагором, Эмпедоклом и Платоном, из чего ясно видно, что и они были просвещены их матерью. А что все по необходимости возвращается в то, из чего, по словам их, произошло, и что Бог есть раб этой необходимости, так что не может даровать смертному бессмертие и тленному нетление, но все возвращается в субстанцию, сходную с его природою, - это утверждали также и стоики, получившие свое имя от портика (Стоя), и все поэты и писатели, неведущие Бога. Эти (еретики) одержимые тем же неверием, приписали для духовных существ свою область, - ту, которая внутри Плиромы, для существ животных - средину, а для телесных - вещественную область, и утверждают, что Бог не может ничего изменить, и что каждый из упомянутых (родов) существ переходит обратно в однородную субстанцию.

5. Что они говорят, будто Спаситель составлен из всех эонов, и что каждый из них вложил в Него как бы свой цвет, то и тут они не представляют ничего нового, что не могло бы найтись в Гезиодовой Пандоре. Ибо, что говорит Гезиод о Пандоре, то же самое говорят и они о Спасителе и представляют Его Пандором (всеми одаренным), как будто бы каждый из эонов одарил Его лучшим, что только имел. Мнение о безразличии вкушения пищи и прочих действий, и что они, по своему благородному происхождению, совсем не могут оскверниться ничем, что бы они ни ели и ни делали, заимствовано ими у циников, с которыми они действительно единомышленны. Они стараются также вносить в дело веры мелочность и тонкость вопросов, что свойственно школе Аристотеля.

6. А что они переводят эту вселенную в числа, это заимствовали у пифагорейцев. Ибо эти первые выставили числа началом всех вещей и положили в основание их четное и нечетное числа, из которых произошло все чувственное и нечувственное. Первые (четные) суть начала материи, а последние - начала разума и субстанции, и из этих начал, по их учению, все произведено, подобно тому как статуя из глины и формы. Валентиниане же применили это к тому, что находится вне Плиромы. Начала же разума пифагорейцы признавали постльку, поскольку разум познает впервые воспринятое и исследует до тех пор, пока, наконец, утомленный, не придет к единому и неделимому. Начало же и сущность всякого произведение есть, по их, учению, единое (en); от него происходят двоица, четверица, пятерица и различные произведение других чисел. Тоже самое буквально говорят валентиниане о своих Плироме и Глубине; отсюда же они пытались ввести сочетания, которые из единого, что Марк выдал за свое изобретение и как будто открыл нечто новое сравнительно других, но на самом деле он излагал Пифагорову четверицу, как производительницу и мать всех вещей.

7. Но я скажу против них: все, вышеупомянутые мною, с коими вы, как оказывается, одинаково говорите, познали ли истину или же не познали? Если они познали ее, то сошествие Спасителя в этот мир излишне. Ибо зачем Он сходил? Для того ли, чтобы сделать известною людям истину, которую они уже знали? Если же они не знали ее, то как же вы, проповедующие тоже самое, что и те, которые не знали истины, хвалитесь, что вы одни обладаете высшим познанием - тем, которое имеют также и неведущие Бога? Таким образом, еретики, извращая слова, называют незнание истины знанием, и Павел справедливо говорит о " новословиях лжеименного знания" (1 Тим. 6: 20). Ибо их знание, поистине, оказалось ложным. Если же они, сверх того, бесстыдно говорят еще, что хотя люди не знали истины, но их мать, или отеческое семя, сделала, без ведома Демиурга, известными тайны истины через таких людей, как чрез пророков, то, (скажу) во-первых, слова их не такого рода, чтобы не всякий мог понять их, ибо сами эти люди, их ученики и последователи знали же, что они говорили. Во-вторых, если мать или семя знали и возвестили истину, а истина есть Отец, то значит, по их мнению, Спаситель солгал, сказав: " Никто не знает Отца, кроме Сына" (Мф. 11: 27). Ибо если Отец познан матерью или ее семенем, то этим опровергаются слова: " Никто не знает Отца, кроме Сына", если только они не называют словом " никто" свое семя или свою мать.

8. И таким то образом они, приписывая своим эонам человеческие страсти и говоря одинаково с многими философами, которые не знали Бога, увлекли некоторых, наводя обычную речь на рассуждение о всем, изъясняя рождение Слова Божия, и Жизни, и Ума, и прочих истечений божества. Но все это они налгали положительно без всякой вероятности и доказательств. Подобно тому, как кто-нибудь, чтобы приманить и поймать животное, кладет пред ним привычную ему пищу и до тех пор манит его обычным его кормом, пока наконец поймает его, а когда поймает его, безжалостно вяжет и насильно тащит, куда ему хочется; так и они, незаметно и постепенно склонив посредством благовидных речей к принятию вышеупомянутого происхождения, затем выставляют несообразные вещи и неожиданные видят остальных произведений (эонов) и прямо говорят, что от Слова и Жизни произошли десять эонов, а от Человека и Церкви двенадцать. Они не представляют никаких доказательств, ни свидетельств, ни вероятности, вообще ничего такого в подтверждение этих положений, а требуют голословной и слепой веры в то, что от эонов Слова и Жизни произошли: Глубинный и Смешение, Нестареющийся и Единение, Самородный и Удовольствие, Неподвижный и Срастворение, Единородный и Блаженная; а от Человека и Церкви произошли: Утешитель и Вера, Отчий и Надежда, Матерний и Любовь, Вечный ум и Разумение, Церковный и Блаженство, Желанный и Премудрость. Страсти и заблуждение этой Премудрости, как она, по их словам, отыскивая Отца, подверглась опасности погибнуть, равно как и ее великие усилие вне Плиромы, и то из какого несовершенства произошел, по их учению, Миросоздатель, - это я показал в предшествующей книге, излагая мнение еретиков. 0 Христе, Который, по их мнению, рожден после всех вышеупомянутых, и Спасителе, о Котором они говорят, что он получил бытие от происшедших внутри Плиромы эонов, я также уже говорил. Теперь же я, по необходимости, перечислил их имена, дабы из них очевидна стала их нелепая ложь и путаница в их вымышленных наименованиях. Они вообще унижают своих эонов множеством такого рода имен; между тем как язычники придают своим двенадцати богам вероятные и приличные имена, - а этих богов они называют подобиями своих эонов, - то оказывается, что эти подобие имеют относительно этимологии более удачные и сильные поименования, для означения их божественности.

Гл. XV. Доказательств их системы происхождение эонов нельзя указать никаких.

1. Теперь я обращусь опять к вышеупомянутому разбору происхождения (эонов). И, прежде всего, пусть они скажут нам причину этого происхождения эонов, не касаясь предметов творения; ибо, как они говорят, не эоны произошли ради творения, а творение ради эонов, и не эоны суть подобие тварей, а твари подобие эонов. И как они приводят причины подобий, говоря, что месяц имеет тридцать дней ради тридцати эонов, и день имеет двенадцать часов, а год двенадцать месяцев также ради двенадцати эонов, находящихся в Плироме, и тому подобные бредни; так пусть они объяснят мне причину происхождение эонов, почему оно именно было таково, почему первое и родоначальное всего произведение есть осмерица, а не пятерица, троица, семерица или что-либо подходящее под другое число? И почему от Слова и Жизни произошло именно десять эонов, а не более или менее, и почему от Человека и Церкви произошло именно двенадцать, когда точно также могло произойти их большее или меньшее число?

2. Далее, почему вся Плирома разделяется на три части, на осьмерицу, десятерицу и дванадесятицу, а не на какое-либо другое число, кроме этих? И почему разделение произведено именно на три, а не на четыре, пять, шесть или другие числа, которые не имеют никакого соотношения с предметами творения, ибо эоны, как они говорят, древнее этих дольных вещей и должны иметь свое собственное основание, которое существовало прежде мироздания, а не по образцу творения, точь-в-точь совпадая с ним.

3. То, что мы говорим о творении, согласно с правильным порядком (господствующим в мире), ибо этот порядок находится в гармонии с самими сотворенными вещами; но они не могут указать собственного основание для тех (существ), которые древнее тварей и создались сами собою, и потому должны стать в крайне затруднительное положение. Ибо если их самих спросить на счет Плиромы, подобно тому, как они спрашивают нас, будто незнающие о творении, - то они или начнут перечислять человеческие страсти, или же заведут речь о гармонии в творении, давая ответы относительно вторичного, а не того, что, по их мнению, составляет первое. Ибо мы спрашиваем их не о гармонии в творении и не о человеческих страстях; но так как их Плирома, подобием которой они называют творение, осьмерична, десятерична и дванадесятична, то они должны признать, что Отец создал такую Плирому без всякого плана и предусмотрения, и потому допустить нелепость в этом Отце, если Он что-либо сделал неразумно. Если же они, напротив, - полагают, что Плирома произведена в таком виде ради творения, по предвидению Отца, гармонически устроившего все существа, то, значит, Плирома создана не ради самой себя, но ради своего подобия, которое должно было быть сходно с нею, как статуя делается из глины не ради самой себя, а ради той статуи, которая должна быть сделана потом из меди, золота или серебра; и творение будет гораздо выше Плиромы, если ради его произведены горние вещи.

Гл. XVI. Творец мира или произвел из самого себя первообразы вещей, имевших быть созданными, или же Плирома создана по какому-либо предшествующему образу, а тот в свою очередь по другому, и так далее в бесконечность.

1. Но если они не хотят сознаться, в чем я обличаю их, именно что они не могут указать какое-либо основание для такого происхождения их Плиромы, то они необходимо должны допустить высшее Плиромы, другой более духовный и более сильный порядок, по образу которого создана их Плирома. Ибо если Демиург дал настоящую форму творению не сам от себя, но по образу горних вещей, то их Глубина, давшая Плироме именно такую форму, от Кого получила образ того, что было прежде нее? Ибо необходимо предположить или, что мысль о творении существовала в Боге, сотворившем мир, - так что Своею силою и из Себя Самого взял образец для миротворения, или, если Он получил это от кого-нибудь, - то необходимо всегда доискиваться, откуда же тот, кто выше Его, имеет образец сотворенных вещей, как велико число произрождений, и какова субстанция самого первообраза? Но если Глубина могла сама от себя образовать в таком виде Плирому, то почему же Демиург сам от себя не мог создать такой мир? И опять, если творение есть подобие горних вещей, - то почему не назвать эти подобием еще высших существ, а эти высшие опять подобием других, и таким образом не сочинить бесчисленные подобия подобий?

2. Это и случилось с Василидом, когда он не попал на истину; полагая, что, допустив бесконечную последовательность вещей, происшедших одна из другой, избегнет такого затруднения, он признавал триста шестьдесят пять небес, образовавшихся последовательно одно от другого и похожих друг на друга, - и в доказательство сего указывал на число дней года, как я прежде сказал, и выше их признавал Силу, которую они называют Неименуемым, и ее созидающее действие; однако он не избежал такого же затруднения. Ибо на вопрос, - откуда самое высшее небо, из которого он последовательно производит прочие небеса, получило свой образ, - он скажет, что от распоряжения, принадлежащего Неименуемому. И затем должен будет сказать или что Неименуемый создал его сам от себя, или же должен будет допустить еще другую силу, от которой его Неименуемый получил такой образец для того, что создано его действием.

3. Сколь, поэтому, безопаснее и вернее с самого начала признать истину, т. е., что Бог, Творец, Который создал мир, есть единый Бог и кроме Его нет иного Бога, и что Он Сам от Себя получил образец и вид сотворенных вещей, чем утомившись после столь великого несчастья и блуждания быть вынужденными все-таки остановить свой ум на чем-либо едином, и Ему приписать создание сотворенных вещей.

4. Что касается до упрека, который делают нам валентиниане, будто мы пребываем в дольней седьмерице, как бы неспособные возвысится духом горе и разуметь горнее, так как не принимаем их нелепой болтовни, - в том самом и их обвиняют последователи Василида говоря, что они (валентиниане) также вращаются около дольнего, идя до первой и второй осьмерицы, и безразсудно думают, что прямо после тридцати эонов нашли Всевышнего Отца, и не достигают своим умом до Плиромы, которая выше 365 небес и превосходит 45 осьмериц. Точно также кто-нибудь, выдумав 4380 небес или эонов, имел бы основание упрекать и их (последователей Василида), так как в днях года содержится столько часов. А если бы кто-нибудь прибавил к этому еще ночи, удвоив упомянутое число часов, и вообразил бы, что он открыл великое множество осьмериц и бесчисленное количество эонов, и вопреки Всевышнему Отцу представлял себя самого совершеннее всех, то он также мог бы поставить тоже самое в виду всем другим, - так как они не досягают высоты изобретенного им множества небес или эонов, и по своей слабости вращаются в дольнем или среднем месте.

Гл. XVII. Разбор учения о происхождении эонов и доказательство, что оно совершенно несостоятельно, и что Ум и Отец в учении еретиков страдают неведением.

1. Указав столь многие противоречия и нелепости в распорядке их Плиромы и особенно первой осьмерицы, я рассмотрю и остальные части (их учения). По причине бессмыслия их, я должен буду исследовать о том, чего нет, но по необходимости должен сделать это, потому, что мне вверено попечение об этом деле, и я желаю, чтобы все люди пришли к познанию истины, а также потому, что ты сам просил меня представить тебе все средства к опровержению учения сих людей.

2. Итак, каким образом, спрашивается, произведены прочие эоны? Вместе ли с тем, кто произвел их подобно, как лучи от солнца, или же действительно и отдельно, так что каждый из них имеет особое существование и свой собственный образ, подобно тому, как человек происходит от человека и одно животное от другого? Посредством ли отпрысков, как ветви дерева? Имеют ли они ту же самую субстанцию, что и те, которые произвели их, - или же получили свою сущность от какой другой субстанции? Произведены ли они все вместе, так что они одновременны друг другу, - или же в каком-либо порядке, так что одни из них старше, а другие моложе? Созданы ли они простыми, однообразными во всем, сходными между собою и равными, как дух и свет, или же сложными, различными и несходными между собою в своих членах?

3. Но если каждый из них произведен действительно и отдельно, по примеру человеческому, - то произведения Отца должны иметь одинаковую с Ним сущность и быть подобны Производителю, или же, если они будут неодинаковы, должно предположить. что они образованы из какой-либо иной субстанции. Если произведение Отца подобны произведшему их, то произведенные так же, как и произведший, должны быть недоступны страданиям, а если они из какой-либо другой субстанции, восприимчивой к страданиям, то откуда взялась эта различная субстанция среди нетленной Плиромы? Далее, каждый из эонов, согласно таким представлением, предполагается вполне обособленным один от другого, подобно людям, из коих ни один не соединен и не связан с другим, но каждый имеет различный образ, свое собственное очертание и величину, но это свойственно только телу, а никак не духу, и поэтому, они уже не могут более говорить, что их плирома духовна, и что сами они духовны - если их эоны, подобно людям, сидят у Отца за столом, и если Он Сам имеет такой же образ, какой проявляют произведенные им.

4. Но если эоны произошли от Слова, Слово от Ума, а Ум от Глубины, подобно тому как свет возжигается от света, например факелы от факела, то они, по рождению и величине, могут быть различны друг от друга, но, как имеющие одинаковую субстанцию с виновником их происхождения, должны все быть непричастны страданию, или же и их Отец должен быть причастен страданию. Ибо светильник, после зажженный, будет иметь тот самый свет, какой и прежде зажженный светильник. Поэтому и их светы, соединенные в одно, возвратятся в первоначальное единство, и образуется один свет, который был и сначала. Но более позднее и более раннее время не может иметь значение в отношении ни к самому свету, ибо весь свет один, ни к зажженным светильникам, ибо все они по материальной субстанции одновременны, и вещество светильников одно и то же, - а только относительно зажигания, так как этот светильник зажжен ранее, а другой только теперь.

5. Итак, или вся их Плирома должна быть причастна пятну неведения и страданиям, так как все эоны имеют одинаковую субстанцию, и Сам Первоотец должен быть причастен неведению, т. е. не знать Самого Себя, или же все светы в Плироме должны быть равно непричастными страданию. Но откуда же, тогда, страдание младшего эона, если он есть свет от Отца, из Которого истекают все светы, и Который по природе своей непричастен страданию? И каким образом какой-либо эон может быть назван младшим или старшим, когда вся Плирома имеет один свет? И если бы даже кто назвал их звездами, тем не менее они должны будут иметь одинаковую природу. Ибо если " звезда от звезды разнится в славе" (1 Кор. 15: 41), но не в свойстве, ни в сущности - от которых зависит причастность чего-либо или непричастность страданию, - то они или все, как происходящие от света Отчего, должны быть по природе непричастны страданию и неизменяемы; или же все они вместе с Отчим светом должны быть доступны страданию и подвержены изменениям.

6. То же заключение выйдет и в том случае, если они скажут, что эоны произошли от Слова как ветви от дерева, а Слово произведено их Отцом; ибо все (эоны) оказываются одинаковой сущности с Отцом, и различаются между собою только по величине, а не по природе, восполняя величие Отца, как пальцы восполняют руку. Итак, если Отец причастен страданию и неведению, то и произведенные им эоны таковы же. Если же безбожно Отцу всего приписывать неведение и страдание, то как же они говорят, что Им произведен причастный страданию эон, и как могут они называть себя благочестивыми, относя к самой Премудрости Божией такую безбожную вещь.

7. Если же опять допустят, что их эоны произошли подобно, как лучи от солнца, то они, как имеющие одинаковую сущность и одно и тоже происхождение, или должны быть все вместе с произведшим их причастны страданию или все непричастны; ибо нельзя предположить, чтобы при таком образе происхождения одни были непричастны страданию, а другие - причастны. Поэтому, если они называют их всех непричастными страданию, то сами подрывают свое учение. Ибо каким образом подвергся страданию младший эон, если все они непричастны страданию? Если же они признают, что в этом страдании принимали участие все, - как некоторые из них и осмеливаются утверждать, будто оно началось от Слова и потом прошло в Премудрость - то они будут обличены в том, что переносят ее страдание на Слово, Ум этого Первоотца, и утверждают, будто как Ум Первоотца, так и Сам Отец были причастны страданию. Ибо Отец всего, как я уже показал, не мыслим без Ума, подобно какому-нибудь сложному животному; но Ум есть Отец, и Отец есть Ум. Поэтому, и происходящее от Него Слово, или лучше самый Ум, так как он есть Слово, необходимо должно быть совершенным и непричастным страданию, равно и происходящие от него порождения, имеющие одинаковую с ним субстанцию, - совершенны, непричастны страданию и всегда остаются подобными произведшему их.

8. Поэтому, нельзя утверждать, как учат еретики, будто Слово, как произведенное на третьем месте, не знало Отца; ибо это может считаться вероятным при рождении людей, так как они часто не знают своих родителей; по отношению же к Слову Отца это совершенно невозможно. Ибо если оно, существуя в Отце, знает Того, в Ком оно, т. е. знает себя самого, то и происходящие от него порождения, которые суть его силы и всегда соприсущи ему, не могут не знать произведшего их, подобно тому, как лучи не могут не знать солнца. Поэтому, недопустимо, чтобы Премудрость Божия, находящаяся в Плироме, имеет такое происхождение, подверглась страсти и сделалась причастною такому неведению. Но возможно, что мудрость Валентинова, как произведение диавола, подвержена всем страстям и порождает глубокое невежество. Ибо когда они сами свидетельствуют о своей матери и говорят, что она есть порождение блуждающего эона, то нет уже нужды доискиваться, почему дети таковой матери всегда погружены в глубину неведения.

9. Но я не понимаю, чтобы они кроме этой системы произрождений могли говорить еще о какой-либо другой, и мне известно, что они сами никогда не представили какого-либо другого образа происхождение (эонов), хотя я весьма много беседовал с ними о таких предметах; они говорят только, что каждый из эонов был произведен отдельно и знает только того, кто произвел его, а о том, кто прежде него, не знает ничего. Они не представляют объяснения, каким образом произведены эоны, или как может это иметь место в существах духовных. Ибо, как бы ни объясняли этого они, относительно истины, уклонившись от прямого пути, принуждены будут дойти до того, чтобы говорить, что Слово, произведенное Умом их Первоотца, произошло с несовершенством. Ибо (по их словам) совершенный Ум, происшедший от совершенной Глубины, не мог уже сделать совершенным происшедшего от него порождения, но произвел его слепым по отношению к познанию и величию Отца; и Спаситель будто бы показал символ этой тайны на слепорожденном, так как эон произведен от Единородного также слепым, т. е. в неведении; таким образом они приписывают неведение и слепоту Слову Божию, Которое, по их учению, было произведено Первоотцем во второй степени. Удивительные софисты, исследующие высоты неведомого Отца и пересказывающие пренебесные тайны, " в которые желают проникнуть ангелы" (1 Пет. 1: 12), дабы узнать, что от Ума всевышнего Отца Слово порождено слепым, т. е. незнающим произведшего его Отца.

10. Как же, о пустейшие софисты, Ум Отца, - или лучше Сам Отец, так как Он есть Ум и во всем совершен, - произвел свое Слово несовершенным и слепым эоном, тогда как мог вместе с ним произвести и познание Отца? Говорите же вы, будто Христос, хотя и рожден после всех, но произведен совершенным; тем более Слово, которое старше Его по времени, должно бы быть порождено от того же Ума вполне совершенным, а не слепым; и оно также не могло бы порождать эонов, еще более слепых, чем оно само, - пока, наконец, ваша постоянно слепая Премудрость не породила столь великого множества зол. И причина этого зла есть ваш Отец; ибо величие и силу Отца вы называете причинами неведения, уподобляя его Глубине и придавая это имя неименуемому Отцу. Если же неведение есть зло, и вы утверждаете, что всякое зло произошло от него, а причиною его называете величие и силу Отца, то, значит, вы представляете Его виновником всякого зла. Ибо причину зла вы указываете в том, что (никто) не мог созерцать величие Отца. Но если для Отца было невозможно с самого начала открыть Себя Своим творениям, то Он свободен от нарекания, поколику не мог устранить неведение от тех, которые произошли после Него. Если же Он впоследствии, когда хотел, мог устранить неведение, увеличившееся при дальнейших порождениях и укоренившееся в эонах, тем более Он мог бы не допускать неведение прежде, когда оно еще не существовало.

11. Поэтому, если Он, когда восхотел, сделался ведом не только эонам, но и людям, жившим в позднейшие времена, и не был познаваем, потому что не хотел изначала быть ведомым, то, значит по вашему, причина неведение есть воля Отца. Ибо если Он заранее знал, что это случится именно так, то почему Он лучше не устранил неведение прежде, нежели оно возникло, чем потом, как бы из раскаяния, исцеляет его чрез произведение Христа? Ибо то познание, которое даровал всем чрез Христа, Он мог бы даровать гораздо ранее чрез Слово, которое было также первенцем Единородного. Если же Он прежде знал и хотел, чтобы это было так, то дела неведения будут продолжаться всегда и никогда не пройдут. Ибо то, что сделано по воле вашего Первоотца, должно существовать вместе с волею того, кто пожелал этого; если же оно перестанет существовать, то вместе с тем престанет и воля того, кто дал ему бытие. Почему же в таком случае эоны успокоились и достигли совершенного познания, научившись, что Отец необъятен и непостижим? Это познание они могли иметь прежде, чем сделались причастны страданию; ибо величие Отца не уменьшилось бы, если бы они знали изначала, что Отец необъятен и непостижим. Ибо если Он не был ведом по своему неизмеримому величию, то, по своей неизмеримой любви, должен бы был сохранить Своих детей непричастными страданию; ибо не было никакого препятствия, а скорее было бы полезно, чтобы они с самого начала знали, что Отец необъятен и непостижим.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒