Джек Макдевит. Голос в ночи

Джек Макдевит

Голос в ночи

(рассказ из цикла об Алексе Бенедикте)

Посвящается Джину Шеперду [1]

Алексу Бенедикту было лет двенадцать, когда, играя в настольную игру на крыльце своего друга ОгиМаклиша, он впервые услышал этот голос. Голос принадлежалкакому-то парню, вспоминающему о том, через что ему пришлось пройти, пытаясь собраться с духом и пригласить девчонку на свидание.

— Это запись, — сказал Оги. — Мои предки частенько их слушают.

Её звали Пегги, и она была девочкой его грёз. Рассказчик сообщил, что в то время он учился в шестом классе.

— Моя проблема, — продолжал он, — заключалась в том, что стоило мне приблизиться к ней, как я цепенел, полностью и бесповоротно. Затем я увидел рекламу набора для самогипноза, гарантирующего, что смогу убедить себя, что я — главный приз. Симпатичный, умный, весёлый. — Он рассмеялся над явной глупостью этой идеи. Его голос дрожал от возбуждения. — Любая девчонка может стать моей. Вот что они гарантировали. — Он опять засмеялся, и в этот моментзазвучала какая-то музыка. Музыкальная тема шоу, становясь всё громче, указывала, что оно подходит к концу. — Я всё ещё пытаюсь заставить это работать, — завершилрассказчик.

Музыкальной темой, как позже узнал Алекс, был «Взлёт» Шефски. Она напоминала музыкальную ракету, взмывающую в стратосферу. Голос был великолепен, и Алекс понял, что уделяет больше внимания записи, чем игре.

— Кто этот парень? — спросил он у отца.

— Это Гораций Брэндон, Алекс. Радио-комик. Не знаю, пятидесяти или шестидесятилетней давности.

Алекс никогда о нём не слышал. Он поискал и обнаружил, что та программа продолжалась три часа и транслировалась воскресными вечерами для увлечённых слушателей по всему североамериканскому континенту. Северная Америка и Земля были довольно далеко от того места, где жил Алекс, но он и Гораций находились на одной волне. Алекс скачал несколько его вещей, выяснил, что тот больше известен как «Бренди», чем Гораций, и в одночасье сделался его поклонником. Бренди был самым прикольным парнем, которого он когда-либо слышал. И в то же время описывал жизнь, которую Алекс знал довольно хорошо. Он рассказывал о своих злоключениях, когда пытался «стать членом банды», носил плащ, коллекционировал сувениры супергероев.

— Моя любимица, — говорил он, — была Капитан Хаос. Её особая сила заключалась в том, что куда бы она ни шла, всюду сеяла полнуюнеразбериху. Её способности проистекали, — пояснял Бренди, — из того факта, что она вышла из длинной череды политиков.

Алекс слушал эти записи при каждом удобном случае. В течение двух лет Бренди помогал ему осознать, что значит быть человеком, почему он должен скептически относиться к чужому мнению, особенно к своему собственному, и как легко смеяться над большинством жизненных неудач. Он рассуждал о том, что хотел бы сделать: усесться с одним из ашиуров и посмотреть, каково это — читать его мысли. Наведаться к звезде, которая вот-вот вспыхнет.

— Больше всего, — повторял он неоднократно, — мне хотелось бы дожить до того времени, когда я смогу выпить пару пива с кем-нибудь из обитателей Андромеды[2].

Алекс обожал этого парня. После того, как узнал о Бренди, он уже никогда не был прежним. Алексу было жаль узнать, что того больше нет в живых.

* * *

Алекс жил со своим дядей Гейбом, археологом. В то время, как большинство других детей купались и играли в мяч, он проводил лето на всевозможных раскопках. Шло двенадцатое тысячелетие и человечество к этому времени распространилось среди звёзд. Оно оставило свой след на множестверазличных планет. И бывали вечера, когда Алекс и Гейб сидели в палатке при свете трёх лун, слушая Бренди, и смеясь вместе с нимнад простыми вещами, связанными с попытками убедить людей, что ты знаешь, о чём говоришь.

— Он был единственным в своём роде, — сказал Гейб. — Я взрослел, слушая его. Наверняка у моего отца были записи всех его передач.

— Дядя Гейб, а как он умер?

— У него была яхта, и она вышла из строя во время полёта. Так что его унесло куда-то за много световых лет от дома. На протяжении многих лет никто не знал, что произошло. А потом кто-то нашёл его дрейфующим.

— Жаль это слышать.

Гейб был высоким, добродушным, одет в форму цвета хаки, которуюобычно носил на работе.

Это был долгий день в месте, где, как он подозревал, покоились останки ГустофалоII, горячо любимого основателя Республики Карим. Впрочем, было это шесть тысяч лет назад. Область находилась в зоне, подверженной частым землетрясениям. Первым поселенцам не посчастливилось.

Бо́ льшая часть того, что когда-то являлось городом, была погребена под толщей земли. Гейб и его компаньоны просканировали район работ и обнаружили галереи, слуховыеокна, руины храма, бетонные плиты, которые когда-то были тротуарами. В конце концов этот район был полностью заброшен. Не было простого способа узнать, какие из этих сооружений содержат останки выдающегося человека.

Местные власти находились тут же, дабы убедиться, что археологам не удастся ничего унести отсюда. Дядя был рад, что чиновники приняли меры предосторожности, эти меры сдерживали праздных визитёров. Гейб работал в партнёрстве с Музеем Холкомба. Но финансирование было ограничено. Археологи не могли позволить себе выкапывать всё подряд. Более того, представитель музея, ознакомившись с отчётами о проделанной работе, высказал мнение, что, вероятно, лучше всего было бы остановиться.

Гейб ненавидел сдаваться. Но был благодарен Алексу за его увлечение Бренди, которое дало ему счастливую возможность отвлечься от проблем.

— Ты знал, как называлась его яхта? — спросил Алекс.

— Да. «Скиталец». Он был влюблён в звёзды.

Алекс знал об этом. Бренди много о них рассказывал. О других мирах и тому подобном…

Гейб кивнул.

— Ему нравилось путешествовать вокруг рукава Ориона[3]. Иногда он отправлялся один, иногда с друзьями. Во всяком случае, Бренди был один, когда отправился в этот полёт и больше не вернулся. Почти двадцать пять лет никто не знал, что с ним случилось.

— Не понимаю этого, дядя Гейб. Ты хочешь сказать, что никто не знал, куда он направлялся?

— О, вовсе нет. Он непременно должен был составить план полёта, как и все остальные. Он отправился к Дзете Зайца[4]. Это одно из тех мест, о которых никто никогда не беспокоится. Там не было никаких обитаемых планет или чего-то особенно интересного. Вряд ли там можно было кого-то встретить. Полагаю, именно это его и привлекло. — Гейб тяжело вздохнул. — Когда Бренди не вернулся, была послана спасательная миссия. Но им не удалось обнаружить никаких признаков того, что он вообще был здесь. Случившееся долгое время оставалось загадкой. В конце концов, годы спустя, кто-то наткнулся на «Скитальца».

— И что же случилось, дядя Гейб?

— Один из двигателей взорвался, — дядя на мгновение закрыл глаза. — Вырубил его гиперсветовую систему связи, так что он не мог даже послать призыв о помощи.

— И он умер прямо там? — спросил Алекс.

— Да. Те, кто осматривал повреждения, сказали, что это заняло не более пары часов. «Скиталец» терял воздух.

Алексу было шестнадцать, и он ещё не был готов к экзистенциальной[5] реальности. Его стали преследовать образы перепуганного Бренди, парня, который видел юмор во всём; оказавшегося в ловушке небольшогосудна, истекающего атмосферой. Один, и никакой надежды на спасение. Если что-то подобное могло случиться с ним, то это может случиться и с кем угодно.

Какими были эти последние часы?

Гейб заметил его реакцию.

— Всё в порядке, Алекс, — сказал он. — Я не могу поверить, что Бренди не смог бы справиться с этим. Он был умным парнем. Знал, что рискует, когда отправлялся туда. Оставь это, малыш.

В тот вечер был повод для торжества: сканеры обнаружили сооружение, напоминающее усыпальницу. Гейбпредположил— существует неплохой шанс, что это именно то, что они ищут.

— Откуда ты можешь знать? — спросил Алекс. — Это всего лишь каменный купол.

— Всё дело в бетоне. И мы не узнаем наверняка, пока не спустимся и не посмотрим поближе. Может быть, это просто кенотаф[6].

— Что это такое?

— Мемориал. Иногда его воздвигают, но тело хоронят где-нибудь в другом месте. Таким образом, ты получаешь дополнительную защиту от расхитителей могил. Но даже это было бы достижением.

— Это хорошо.

— Ты всё ещё расстроен из-за Бренди, не так ли?

— Всё нормально. — Люди должны умирать тихо. В постели, в окружении семьи и друзей. Алекс никогда раньше об этом не задумывался. Ему было совершенно наплевать на Густофало. Но не хотелось, чтобы Гейб это заметил. — Тогда почему ты считаешь, что купол может быть его могилой?

— Там есть надпись. — Дядя указал на ряд выгравированных символов. Они не походили ни на что из виденного Алексом прежде.

— Так его зовут?

— Нет. Это цитата. Из «Ахеи», его книги комментариев. Которую, кстати, люди читают и по сей день. Это классика. Ты должен попробовать как-нибудь почитать.

— А что сообщает надпись?

— Один шанс в жизни.

— Так что же он имеет в виду? Хорошо проводите время, пока можете?

— Более или менее, Алекс. Если мы правы, то это его прощальное послание. То, как он хотел, чтобы его запомнили.

— Думаю, мне бы понравился этот парень. Немного напоминает Бренди, — улыбнулся Алекс.

* * *

Тем же вечером набежали тучи, в потемневшем небе засверкали молнии, и пошёл дождь. Гейбсвязался по своему каналу связи, поговорил несколько минут, а затем сообщил Алексу, что есть хорошие новости.

— Мы договорились с музеем, — сказал он. — Завтра, если погода позволит, начнём раскопки.

— Они дали добро?

— Да.

— Хорошо. — Алекс выглядел неуверенным.

— Что-то не так, чемпион?

— Я подумал, что Бренди следовало бы оставить прощальное послание. Полагаю, в «Скитальце» ничего не нашли?

Гейб думал о чём-то другом и ему потребовалось несколько мгновений, чтобы собраться с мыслями.

— Нет, — сказал он наконец. — Насколько мне известно, нет.

— Это выглядит странным. Для него.

— Ну, возможно, он так и сделал.

— Не думаю. Я проверил информацию у Роджера. — Роджер был его искин. — Ему тоже ничего не было известно об этом.

— Он, вероятно, думал, что «Скиталец» никогда не будет найден.

— Вероятно. Но не могу представить, чтобы Бренди исчез по-тихому.

— Очевидно, так он и поступил.

Алекс снова активировал свой канал связи, чтобы поговорить с Роджером.

— Радио на «Скитальце» было повреждено, когда его нашли?

Роджеру понадобилась минута:

— Нет, Алекс, — ответил искин, — с радио всё было в порядке.

— Это не имеет большого значения, — сказал Гейб. — Он был слишком далеко, чтобы думать об этом. Пара сотен световых лет.

Громовой раскат прокатился над головами. Оба пригнулись.

— Вот это бабахнуло! — заметил Алекс, когда грохот стих. — Дядя Гейб, Бренди был радиоведущим. Просто трудно поверить, что он не вышел бы в эфир последний раз.

— Но какой в этом был бы смысл? Он находился в двухстах световых годах отсюда. Передача всё ещё очень далеко от дома.

— Пожалуй, ты прав. Просто в это тяжело поверить.

Гейбузахотелось, чтобы Бренди просто пропал.

— Дядя Гейб, если он послал сигнал, мы сможем точно определить, где тот будет находиться в любое время, и будем ждать его появления. Мы могли бы послушать последнюю трансляцию Бренди.

— Радиоархеология, — сказал Гейб.

— Ага. Мы можем это сделать? Когда закончим здесь?

Гейб не видел смысла в подобных попытках. Но искренне надеялся, что Алекс пойдёт по его стопам и тоже станет археологом. Не было более достойной профессии. Несмотря на все свои сложности, она даёт возможность сорвать с истории покровы, чтобы внести свой вклад в понимание нас самих. Так что, возможно, настало время уступить и поддержать затею племянника. Может быть, это разожжёт в нём страсть к археологии.

— Ты действительно хочешь слетать и попытаться найти передачу, верно?

— Да, хотел бы. Означает ли, что ты согласен? — посветлел Алекс.

— Тогда ты занимаешься анализом и математикой.

* * *

Густафало они так и не нашли. Но это было нормально. Гейб знал, что успех в его области часто соседствует с неудачей. Хотя они и не нашли гробницу, но разыскали несколько артефактов, которые он передал в Музей Холкомба. Музей должным образом поблагодарил Гейба, выдав сертификат о достижениях. А тем временем Алекс занимался разработкой по Бренди. Дата и время старта «Скитальца» из Солнечной системы были записаны. Так что он мог высчитать, когда судно прибыло к Дзете Зайца.

Привод двигателя взорвался в момент прибытия. Аналитики утверждали, что Брэндон мог выжить максимум в течение четырёх часов после взрыва. Это очерчивало десятичасовой период времени, в течение которого могла бы быть отправлена передача. Таким образом, Алекс мог вычислить с точностью до семи миллиардов миль, где сигнал может быть принят в любое время.

— Ты действительно считаешь, что сможешь это сделать? — спросил Гейб, математика не была его сильной стороной.

— Безусловно, — ответил Алекс. — Когда мы отправляемся?

* * *

Андикварскийуниверситет задолжал Гейбу несколько услуг, так что они были готовы спокойно улыбнуться, сделать вид, что он предлагает университету важнуючасть экспедиции, и предоставить ему доступ к их межзвёздному транспорту, «Следопыту». Так же они включили в этот набор и своего пилота, Тори Колпат. За последнее десятилетие Гейб и Тори совершили несколько совместных полётов. Тори была высокой, с серыми глазами и чёрными волосами, абсолютно невозмутимой и спокойной. Как раз тот человек, которого вы хотели бы наблюдать на капитанском мостике, если бы попали в метеорный поток. Когда Гейб объяснил ей задание, Тори даже не попыталась скрыть своё удивление. Но в остальном действовала безупречно.

— Думаешь, есть проблема? — спросил её Гейб.

— Нет, ничуть.

— Тогда почему ты улыбаешься?

— Ещё раз, кто такой этот Брэндон?

* * *

Алекс должен был указать конкретный пункт назначения.

— Это зависит от того, когда мы туда доберёмся, — сказал он. — Сигнал движется со скоростью 186282, 7 миль в секунду. — Тори закатила глаза, и Алекс сразу понял, что она не нуждается в подобных объяснениях. Конечно, она знала скорость радиосигналов.

— Передача пройдёт примерно треть пути до Солнечной системы, — сказала она. — Правильно?

— Да, Тори.

— Я могу доставить нас туда за четыре дня. Поскольку нам неизвестно точное местоположение сигнала, давайте прибудем на несколько часов до него, чтобы сигнал не прошёл мимо нас. Хорошо?

Они добрались до космической станции, поднялись на борт «Следопыта» и стартовали.

Первые несколько часов Алекс провёл на мостике, наблюдая за работой Тори. Однажды он даже подумывал о карьере пилота. Но тут была проблема: Алексу становилось плохо, когда они совершали прыжки в гиперпространство и обратно. Он ещё не знал, чем хочет заниматься в жизни. Общение с дядей Гейбом пробудило в нём интерес к истории, но её было так много — тысячи лет и сотни миров. Чтобы стать историком, нужно было сосредоточиться на конкретной культуре и конкретной эпохе. Алекс задумался о том, насколько проще была бы жизнь, если человечество ограничилось бы одним миром.

Надежды Гейба, что когда-нибудь племянник станет археологом, Алексу были известны, но ему не хотелось бы тратить свою жизнь на рытьё ям.

* * *

Полёт был четырёхдневный. Они проводили время за просмотрами шоу, спорили об истории, говорили о том, как здорово было бы уловить радиосигнал сорокалетней давности. Но Алексу было ясно, что дядя Гейб и Тори притворялись. Они потешались над ним. Но это не имело значения. Он хотел доставить домой эту последнюю передачу. Он собирался узнать, смирился ли Бренди с тем, как всё обернулось. Вдобавок он верил, что однажды сможет похвалиться тем, что перехватил передачу.

Именно в этом и заключалась проблема с Гейбом. Он считал археологию наукой восстановления вещественных артефактов. Драгоценности, оружие, сельскохозяйственные орудия. Всё в таком духе. Но Сигнал Брэндона мог открыть совершенно новую область в археологии. И однажды Гейб поблагодарит его.

Той первой ночью, когда Алекс удалился в свою каюту, и на корабле воцарилась тишина, он поймал себя на том, что снова думает о себе, о Бренди, запертом в «Скитальце», в котором заканчивался воздух. И задался вопросом, вправду ли, даже если бы была последняя передача, он хотел бы её услышать.

Алекс пытался скрывать свои чувства. Проводил всё больше времени за чтением. Играл в электронные игры с искином. И много тренировался. Но никак не мог выбросить из головы этуграндиозную радиопередачу. И уже начал надеяться, что никакого сигнала не будет.

Наконец, после четырёх дней полёта, Тори прибыла к завтраку и объявила:

— Мы почти на месте. У нас есть пятнадцать минут, чтобы покончить с завтраком. А потом советую пристегнуться.

Алекс торопливо проглотил свой французский тост, и Тори пригласила его на мостик для выхода из прыжка. Он сел рядом с ней и закрепил ремни безопасности на плечах.

— Готов? — спросила она.

— Полностью. — Только бы не тошнило, подумал Алекс.

Он прошёл через это нормально, и они выскользнули в пространство, полное звёзд. Они находились посреди нигде. Ближайшая планетная система находилась в трёх световых годах отсюда. Тори проверила их местоположение и кивнула.

— Мы там, где и хотели быть, Алекс. И прибыли часа на четыре раньше. Если твои цифры верны, мы вряд ли услышим что-нибудь до обеда. Сигнал должен поступить где-то между двумя часами и полуночью.

Тори направила антенны в том направлении, откуда должна была идти передача, и они стали ждать.

Тори и Гейб просматривали корабельную библиотеку в поисках шоу, с которым они могли бы немного расслабиться. И пригласили Алекса помочь им, но он отказался.

— Народ, всё, что вы выберете, меня устраивает, — сказал он.

Они выбрали что-то двадцатилетней давности, комедию с участием актёров, которые, по мнению Алекса, просто казались тупицами. В конце концов он извинился и вернулся на мостик, чтобы поискать сигнал. Впервые он видел такое тёмное небо. Звёзды были яркими, но почему-то это было не важно. Ему требовалось хоть какое-то солнце.

Алекс сел в капитанское кресло, хотя и знал, что Тори этого не одобрит. Но он услышит её, если тастанет подниматься на мостик, это даст Алексу достаточно времени, чтобы вскочить. Когда сигнал поступит, на приборной доске вспыхнет зелёная лампочка, аискин сообщит об этом всему кораблю.

Гейб и Тори смеялись в каюте. Они, казалось, не понимали, что происходит на самом деле. Почему-то это его не удивило. Даже самые умные взрослые могли как-то упустить суть. Он захватил с собой несколько передач Бренди. Он ещё не слушал ни одной из них, потому что немного нервничал из-за того, что ждало его впереди. Но время пришло. Алекс проверил названия и включил воспроизведение.

Сначала появилась музыкальная тема «Взлёта». А потом раздался голос Бренди:

— Ненавижу дни рождения. Мы все это делаем, конечно, после того, как нам перевалило за двадцать, но никто не хочет этого признавать. В тот день, когда мне исполнилось двадцать четыре, я провёл вторую половину дня на бейсбольном матче. В моей жизни не было женщины. У меня не было работы. Предки устраивали вечеринку для меня в тот вечер, а у меня не было ни одного свидания, и всё, о чём я мог думать, так это о том, что годы уходят, а я ничего не успеваю сделать. Жизнь ускользала от меня.

В тот же день я наткнулся на рекламу добавки, создатели которой настаивали, что она сохранит мне молодость. Цена была заоблачной, но если бы мнеудалось сократить расходы, то я бы её осилил. И я начал думать, какой была бы жизнь, если бы мы все начали жить вечно. Боссы никогда не уйдут в отставку. Политики никуда не денутся. Похоронные бюро и профсоюзы носильщиков гробов объявят забастовку. Причём людей попросят сделать патриотическую вещь — спуститься на пристань и броситься в реку…

* * *

Алекс редко пропускал ужин. Но вечером, пока они дожидались сигнала, есть он не пошёл. Дядя Гейб попытался успокоить его:

— Иногда нужно просто набраться терпения, — сказал он.

На исходе последних часов они расположились в каюте, пытаясь найти тему для разговора. Алекс в основном проводил время, глядя в иллюминатор на далёкие звёзды или слушая, когда заговорит искин. Гейб начал рассказывать истории о временах, когда он считал, что его усилия ник чему не приведут, а затем всё изменилось. Ну, вроде как найти секретные дневники ВернонаПерсечетти, гениального композитора, которому были известны все скандалы эпохи Лейхмана. Илимаронийскую статуюПоследней Девы, которая исчезла из офисагенерального прокурора Броккии, оскорблённого отсутствием на ней одежды.

— Иногда, — сказал он, — удовольствие доставляет сама охота. Даже если ты ничего не найдёшь, то всего лишь исключишь возможный вариант.

— Ладно, — ответил Алекс, не купившись на такое.

— Просто держись, — сказал Гейб.

К одиннадцати часам Алекс был уверен, что они не услышат сигнала. Может быть, Гораций вообще не садился за микрофон. Или, может быть, расстояние было просто слишком большим, и передача затерялась. Или…Или что?

Полночь пришла и ушла. К счастью, всё закончилось.

* * *

Тори предложила подождать ещё несколько часов.

— Добиться точности в таких расчётах сложно, — сказала она. — Если мы хоть немного ошибёмся, то это сильно изменит результат.

Гейб согласился. Расстроенный Алекс вернулся в свою каюту. Он ничего не понимал и чувствовал, что очень хорошо знает Бренди: тот бы ни в коем случае не ушёл по-тихому.

Может быть, подумал Алекс, он выбрал не ту цель.

Комментарий Бренди запомнился ему с тех пор, как Алекс услышал его впервые: «Мне хотелось бы дожить до того времени, когда я смогу выпить немного пива с кем-нибудь из обитателей Андромеды».

Алекс спросил Роджера, видна ли Андромеда с Дзеты Зайца.

— Да, — ответил он.

Алекс глубоко вздохнул и присоединился к Тори и Гейбу в пассажирскойкаюте.

— Есть другой вариант, — сообщил он.

* * *

Роджер вычислил вектор передачи с ДзетыЗайца на Андромеду, и неделю спустя «Следопыт» прибыл в нужную точку.

— Ты мой должник, — сообщил дядя Гейб.

А Тори казалась несколько раздражённой. Но ей пришлось смириться. И через шесть часов после того, как они прибыли на своё место назначения в двух световых годах от Аркагуса, они поймали передачу.

Передача открылась привычной музыкальной темой — «Взлётом» Шефски, — и воспарила в космос. Вслед за этим Бренди смеялся и говорил о том, что иногда всё идёт не так, как тебе хотелось бы.

— Мои двигатели вышли из строя, — сообщил он. — Ты делаешь что-то снова и снова и через какое-то время привыкаешь к тому, как всё должно идти. А потом тебя ждёт сюрприз.

— Вот! С ним всё в порядке, — Алекс вскинул кулак.

Описывая ситуацию, Бренди продолжил в своей обычной самоироничной манере: воздух на исходе, осталось недолго.

— Случается всякое. Вы слушаете эту передачу, а меня уже давно нет. Я хочу сказать спасибо людям, которые поддерживали меня все эти годы. Но большинство из них, как и я, скорее всего, двинулись дальше. И не похоже, чтобы кто-нибудь хоть когда услышит меня, если только какой малый не станет от нечего делать охотиться за сигналом. Но я хочу сказать, что если получится, надеюсь, вы сумеете попасть сюда. Пусть даже единожды. Здесь есть на что посмотреть, и, ручаюсь, вы ничего не захотите упустить. И поверьте, вся эта виртуальная хрень — ничто, по сравнению с плаваниемчерез планетарные кольца. Или с преследованием кометы. Я скажу вам кое-что ещё, если б у меня была возможность выбирать, где двинуть кони, подобное место я бы и выбрал. Именно здесь я бы хотел откланяться.

И я хотел бы также передать привет, возможно, единственным, кто услышит это сообщение. И кому придётся потратить время, чтобы справиться с переводом. В любом случае, привет, андромедяне. Я был бы рад познакомиться с вами, парни. И надеюсь, мы подружимся. Извините, если это создаёт неудобства, но это мой единственный шанс. — И он рассмеялся.

— Непонятно, как он это делает, — сказал Алекс. — Он потрясающий!

* * *

— Хорошо поработал, Алекс, — обняла его Тори.

— По-моему, у нас тут начинающий археолог, — улыбнулся Гейб.

— Он мне действительно нравится, — сказал Алекс. — Сколько он говорил, час? И я не слышал ни единого слова, которое указывало бы на то, что он жалеет себя. Трудно поверить, учитывая случившееся.

— Согласен, — сказал Гейб.

— Я боялся, что Бренди, возможно, сломлен.

— Похоже, он не такой парень.

— Думаю, он просто делал то, что и всегда, — сказала Тори. — Заключительное шоу, и последнее «прощайте».

Конец

[1] Джин Шеперд (1921–1999) — американский актёр, писатель, теле- и радиоведущий, сценарист и рассказчик в шоу «JeanShepherd'sAmerica», выходившем на канале BostonPublicTelevision. Ссылка: https: //www. peoples. ru/tv/jean_parker_shepherd/

[2] Галактика Андромеды (или M 31, NGC 224, Туманность Андромеды ) — спиральная галактика типа Sb, крупнейшая галактика Местной группы. Ближайшая к Млечному Пути большая галактика. Расположена в созвездии Андромеды и отдалена от Земли на расстояние 2, 52 млн св. лет. Ссылка: https: //ru. wikipedia. org/wiki/Галактика_Андромеды

[3] Рука́ вОрио́ на — небольшой галактический рукавМлечного Пути, в котором находится Солнечная система. Толщиной приблизительно в 3500 световых лет и приблизительно 11 000 световых лет в длину. Иногда он также называется Местный рукав или Шпора Ориона. Ссылка: https: //ru. wikipedia. org/wiki/Рукав_Ориона

[4] Дзе́ таЗа́ йца (ζ Зайца, лат. Zeta Leporis) — звезда, которая находится в созвездии Зайца на расстоянии около 70 световых лет от нас. Возможно, объект представляет собой спектральную двойную звезду. ζ Зайца — белая звезда главной последовательности, по массе она вдвое больше Солнца и в 15 раз ярче его. Это очень молодая звезда, её возраст — около 100 миллионов лет. Спектроскопический анализ показал, что в системе присутствует объект, по массе сравнимый со звездой, но пока данные не дают чётко определить, является ли ζ Зайца двойной звездой. В 2001 году у звезды был обнаружен пояс астероидов. Ссылка: http: //wikiredia. ru/wiki/Zeta_Leporis

[5] Существова́ ние (лат. exsistentia/existentia от exsisto/existo — выступаю, появляюсь, выхожу, возникаю, происхожу, оказываюсь, существую) — аспект всякого сущего, в отличие от другого его аспекта — сущности. В отличие от слова «бытие», слово «существование», как правило, выражает только аспект сущего, тогда как слово «бытие» употребляют также в значении «всё существующее», «мир как целое». Ссылка: https: //ru. wikipedia. org/wiki/Существование

[6] Кенота́ ф (др. -греч. κ ε ν ο τ ά φ ι ο ν, от κ ε ν ό ς — пустой и τ ά φ ο ς — могила), также ценота́ ф — надгробный памятник в месте, которое не содержит останков покойного, своего рода символическая могила. Ссылка: https: //ru. wikipedia. org/wiki/Кенотаф

12 3 4 5 6 7 Следующая ⇒